Добрецов Николай Леонтьевич

«Исторический» сибиряк родом из Питера»

Добрецов Николай Леонтьевич (родился в 1936 году)

российский ученый-геолог, вице-президент РАН (1997-2008), председатель Сибирского отделения РАН (с 1997-2008), действительный член Академии наук СССР (1987, РАН с 1991), лауреат Ленинской премии (1976), Государственной премии Российской Федерации (1997).

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. II. С. 111-121.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

При такой работе и ответственности, какие у него, быть с «гладким» характером невозможно. Председатель СО РАН академик Николай Леонтьевич Добрецов вполне может вскипеть публично и высказать все, что думает, без, как говорили в старину, обиняков. Но интеллигентность и культура Добрецову не изменяют. Если он понял, что ошибся и наговорил по горячности чуть больше, чем следовало, то никогда не забудет извиниться или снять напряжение доброжелательной шуткой. Это своего рода шарм талантливого человека, которого постоянно словно распирают мысли, заботы и, к сожалению, нескончаемая тревога.

Нынешнее положение академической науки хотя и улучшилось несколько в последнее время, однако не настолько, чтобы не тревожиться. Проблем полно, буквально все оставляет желать лучшего: зарплата научных сотрудников, оборудование институтов, «социалка», кадры, отношения с властными структурами, бизнесом и т. д. Вот председатель, да простит меня Николай Леонтьевич, бывает иногда не сдержан… Но не по сути – обычно по сути он прав, а по форме.

Прямота председателя и, как представляется, некоторая недипломатичность (а дипломатичность, конечно, нужна на таком посту, который занимает Добрецов) – это в нем, полагаю, и от характера, и от воспитания, и от профессии геолога. Словом, от корней, а они у него редкостные и замечательные.

Троечником и отличником он был… в обратном порядке. То есть сначала троечником, а потом непрерывным отличником. Обычно – наоборот. Сперва в школе ему было скучно. Впрочем, и в свои студенческие годы Добрецов сейчас относит себя к лентяям – он ходил только на те лекции, которые его интересовали. Но этот «лентяй» все экзамены сдавал блестяще, а многие – досрочно. Больше того, он окончил Горный институт в Ленинграде не за 5 лет, а за 4 года и, конечно, с «красным» дипломом. А обязательную геодезическую практику прошел в Лесотехнической академии параллельно со сдачей экзаменов на первом курсе – чтобы потом сразу ехать в экспедицию. Кроме того, он еще успел два курса поучиться на физико-математическом факультете ЛГУ. Побольше бы таких… лентяев.

Феноменальная работоспособность и «поспеваемость» Николая Леонтьевича свойственны ему с детства. В институте он ходил сразу в шесть спортивных секций – занимался боксом, легкой атлетикой, стрельбой, волейболом, штангой и лыжами. Победил в этих увлечениях, как ни странно, волейбол, хотя по росту и комплекции ему больше подходили бокс и штанга. Но по характеру и упрямству выбрал волейбол, считая, что и в этом спорте он сможет «доказать». И ведь смог, играл в Ленинграде за сборную «Труда».

Корни Николая Леонтьевича Добрецова в его семье прослежены почти на три века назад. Нет, это не дворянская родословная, которую в России, естественно, легче отследить. Предки Николая Леонтьевича были мастеровыми (так, его прадед Семен в 1700 году основал кирпичный завод в городе Великий Устюг Вологодской губернии), мельниками, церковными старостами, учеными, а возможно, и путешественниками. По семейным легендам среди дальних родственников Добрецовых был и открыватель российского Севера казак Семен Дежнев. А по материнской линии все предки Николая Леонтьевича – это горняки и геологи.

Мать Николая Леонтьевича, Юлия Николаевна, – геолог, окончила Ленинградский горный институт. Со своим мужем, Леонтием Николаевичем, она познакомились в экспедиции на Камчатке.

Леонтий Николаевич был физик-экспериментатор, ученик академиков А. Ф. Иоффе и П. И. Лукирского. Николай Леонтьевич вспоминал как-то, что у его отца учился академик Ж. И. Алферов и что до сих пор у Жореса Ивановича монография отца «Вторичная электронная и ионная эмиссия» – настольная книга.

Дед Николая Леонтьевича, Николай Георгиевич Келль, участвовал в Камчатской экспедиции Русского географического общества в качестве топографа, проводил там многолетние геодезические исследования вулканов Камчатки. Он был первым избранным ректором Уральского горного института (еще в гражданскую войну – Р.Н.), а затем долгие годы заведовал кафедрой геодезии Ленинградского горного института.

К этому следует добавить, что именно дед, блестящий ученый, немец с эстонской «примесью» по этническим корням и русский интеллигент по всем остальным признакам, оказал на нынешнего председателя СО РАН наибольшее влияние. Дед уже давно был членом-корреспондентом АН СССР, на Камчатке в его честь назвали полуостров и кальдеру (котлообразная впадина с крутыми склонами, которая образуется после провала вершины вулкана). Геодезист Келль имел судьбу, которая «тянет» на роман. Выпускник церковно-приходской школы и ремесленного училища, сын простого мельника, да еще лютеранин из мещан, был зачислен в Горный кадетский корпус по соизволению Его Императорского Величества и после прошения выдающегося математика В. Довбни, причем не в вольнослушатели, а в число «казенных» студентов. За что же такая милость?! А за то, что сын мельника решил задачу, считавшуюся нерешаемой… Все, что выпало на первую половину двадцатого века, этого человека стороной не обошло. Келля отчисляли из Горного института за участие в студенческих волнениях, он вступал в партию эсеров, его арестовывали и белые, и красные в Гражданскую войну, он руководил геодезическими партиями и создал свою научную школу.

Какие же уроки преподал дед своему внуку?

– Дед меня воспитывал личным примером, – рассказывает Николай Леонтьевич. – Он был толстовец и имел дом в деревне, где проходили практику студенты Горного института. Так вот в этой деревне дед, будучи уже давно профессором и членом-корреспондентом академии, почитался как деревенский староста. К нему приходили за помощью и советом со всей округи. Мне запомнились его высказывания. Они, по сути, стали принципами моей собственной жизни…

Добрецов считает, что геологи – особенный народ:

– Геологи проходят естественный отбор с самого начала работы. Едва только геолог попадет в партию, то он проявляется, словно фотография. Сразу видно, кто есть кто. То есть кто нытик, кто весельчак, кто умен, кто глуп, кто смел, кто труслив, кто понимает юмор, а кто нет. Кстати, без юмора в нашей профессии работать трудно. Помню такой случай: идем в маршруте на высоте три тысячи метров. Грязь, снег, с пути сбились, настроение в отряде унылое, и вдруг Михаил Иванович Кузьмин, нынешний член-корреспондент РАН, громко говорит:

– А что?! Хорошо! Зато комаров нет…

В ответ хохот, мы пошли быстрее и скоро добрались туда, куда надо.

По мнению Добрецова, нынешней жизни в России грозят три опасности. Первая – это деньги, их культ. Ценность денег, конечно, никто не отрицал и раньше. Но раньше на шкале ценностей они никогда не занимали первое место. А сейчас занимают. Нынче если человек богатый, то вроде бы уже и уважаемый. По определению. Есть популярная фраза, которую любит повторять госпожа Новодворская: «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?» А Добрецов в ответ всегда говорит: «Интеллигент потому и бедный, что честный».

Сегодня добиваются успеха чаще всего как раз те, кто переступает через принципы – наглые, с антиинтеллигентской философией. Это большая опасность. В том числе и для очень тонкого слоя интеллигенции.

– Почему же? Они вроде тверды в своих убеждениях…

– А потому что соблазнов полно. Интеллигенцию сейчас пытаются подкупить. И если это удастся, то тонкий слой вообще может исчезнуть.

– Простите за чересчур откровенный вопрос, Николай Леонтьевич, но Вас тоже пытались подкупить?

– Могу признаться: пытались, предлагали очень большие деньги. Но, согласившись на это, я бы перечеркнул всю свою жизнь, свои принципы, предал бы своих родных, которые меня воспитывали, отказался бы от всего, чему меня учили. Так что я останусь таким, какой есть. Кроме того, – продолжал Николай Леонтьевич, – нынешнее богатство – штука чрезвычайно опасная в наших условиях. И тем, что нередко оно нажито неправедным путем, и тем, что много желающих его отнять, и тем, наконец, что оно вызывает тяжелую зависть. Все это приметы болезни. И тяжелой. Без преодоления ее никакое устойчивое развитие у нас невозможно. Эта «денежная болезнь» в России пройдет. Но не сразу. Поколения через два.

– Но Вы говорили о трех опасностях…

– Вторая связана с первой – это разрушение морали. Вспомните, что у нас был кодекс строителя коммунизма…

– Что-то не хочется…

– Понимаю. Не хочется, потому что он был во многом ханжеский, лживый, оторванный от реалий жизни. Но он существовал как некий моральный ориентир, в его принципах ничего дурного не провозглашалось. Он существовал как высокая духовная цель. А теперь вместо него – воровская мораль. Она размывает понятия о честности и благородстве, воспевает грубую силу и секс, как бы благословляет зло.

Но еще большую тревогу вызывает третья болезнь сегодняшнего общества – межнациональная. Она раздута необыкновенно и особенно страшна, грозит трагическими событиями. Убежден, что эту «дохлую кошку» нам подбросили, чтобы ослабить. Я никогда не интересовался, кто из моих учеников и ученых какой национальности. А теперь у нас появились люди «кавказской национальности». Отношение к человеку ныне во многом зависит не от его таланта и ума, культуры и поведения, а от того, какой он национальности. Вот что может разрушить единство народа. Это беда, и от нее надо уходить как можно скорее. Мы, конечно, преодолеем и это. Но вот вопрос – когда: долго будем болеть или нет? Время нам не дозволяет болеть долго…

Едва Добрецов окончил институт, как мудрый дед сказал ему, что нечего торчать в Питере, тут таких, как он – как сельдей в бочке, и посоветовал попробовать свои силы в организуемом Сибирском отделении Академии наук. Внук сперва сопротивлялся, его вполне устраивала работа в геологической партии – тем более что она находилась в составе Алтайской экспедиции. Но дед не отступался, и когда в конце концов убедил упрямца, то написал в Новосибирск только что избранному академику Владимиру Степановичу Соболеву (своему бывшему практиканту) письмо совсем не с категорическими, а скорее ироническими словами: «Если годится, то возьми…». И Николай Леонтьевич сгодился в Сибирском отделении Академии наук. Он прошел достойно по всем ступеням служебной геологической лестницы.

После традиционной работы геологом-съемщиком встреча с В. С. Соболевым, как он признавался позже, «показалась ошеломляющей».

У научного сотрудника Института геологии и геофизики СО АН начались экспедиции, изучение литературы (пришлось вспоминать забытый английский), составление программ для расчетов на ЭВМ, написание статей, а затем и книг, участие в симпозиумах. (На Геологический конгресс в Дели в 1964 году его, тогда 28-летнего кандидата наук, рекомендовал В. С. Соболев, а деньги на поездку – научным туристом – дал дед Н. Г. Келль).

За трудами приходило и признание – ученые степени, премии (Ленинская, Государственная, много позже – неправительственная Демидовская), избрание в члены Академии наук.

Один год проработал на Дальнем Востоке, в Хабаровском институте тектоники и геофизики – привлекал новый район, в том числе Камчатка, куда тянули семейные традиции. Потом, в 80-х годах, восемь лет возглавлял Геологический институт СО АН в Улан-Удэ, был избран председателем Бурятского научного центра СО АН.

В конце 1988 года Добрецов вернулся в Новосибирск – его ждала новая, еще более масштабная работа. Председатель СО АН В. А. Коптюг и академик А. А. Трофимук – оба разом – предложили ему заменить А. А. Трофимука (которому шел уже 78-й год) на его постах – директора Института геологии и геофизики и заместителя председателя СО АН. На выборах Добрецова дружно поддержали.

В одной из своих статей Добрецов рассказывал:

Деятельность на посту заместителя председателя СО АН СССР оказалась для меня первое время более трудной и менее успешной. Одно дело – небольшой филиал, равный по численности Институту геологии и геофизики, другое дело – Сибирское отделение, его филиалы и научные центры, которые мне было поручено курировать вместо Андрея Алексеевича. Я взялся за работу активно, проехал по всем научным центрам, предложил Валентину Афанасьевичу целый ряд «революционных» изменений. При этом допускал поспешность и непродуманность, а по поводу одного из моих предложений В. А. Коптюг сказал, что «так можно сломать себе шею».

В апреле 1990 года на Общем собрании СО АН СССР, когда В. А. Коптюг предложил избрать меня первым заместителем председателя СО АН СССР и членом Президиума АН СССР (посты, которые до 1989 года занимал А. А. Трофимук), мне задали много трудных вопросов. Валентин Афанасьевич тоже покритиковал меня, но сказал, что у меня есть одно несомненное достоинство: «Н. Л. Добрецов – легко обучаемый, подвижный и активный человек, и есть надежда, что со временем он станет достойным руководителем». Несмотря на критику, за меня довольно дружно проголосовали, но и критика, и «легкая обучаемость» запомнились мне на всю жизнь. Так происходило мое «вхождение» в руководство СО АН СССР.

А в 1997 году, после скоропостижной кончины В. А. Коптюга, Николай Леонтьевич был избран (из двух предложенных кандидатур) председателем СО АН.

В сущности, он стал директором огромного комбината по производству идей и нового знания. И комбинат этот, по признанию президента РАН академика Ю.С. Осипова, работает в Российской академии наук лучше других. Но достается это трудной ценой. А председателю СО РАН – тем более. Количество проблем, решением которых занимается Николай Леонтьевич Добрецов, очень много, хотя наука сейчас, наконец, перешла от выживания к развитию. В том числе и к развитию более плодотворных взаимосвязей с властными структурами и бизнесом.

В новогодней беседе в первые дни 2003 года Добрецов рассказывал:

В науке множество проблем. Но что касается СО РАН, то факт остается фактом: все институты работают, и многое удалось достичь. Мы получили новые научные результаты и, прежде всего, в работе по интеграционным, междисциплинарным проектам. В общей сложности в минувшем году обсудили около сотни докладов, в каждом из которых речь шла либо о принципиально новых результатах, либо просто о новых результатах. Да и власть повернулась к науке лицом. Финансовое положение улучшается. В новом году бюджет будет увеличен в 1,3 раза. Долги наши либо погашены, либо реструктуризированы. С нового года нашим сотрудникам за ученую степень пошла заметная прибавка. С первого октября 2003 года их зарплата увеличится в 1,4 раза. Наверняка к ней добавятся и заметные суммы за счет внебюджетных источников.

Немало делается по реализации стратегии развития Сибири. Речь, прежде всего, идет о наукоемких технологиях и об освоении наших разработок, особенно в самом Академгородке. Ждет перемены в Сибири и лесопромышленный комплекс. В том числе и с помощью законодательных мер. Но это, главным образом, забота аппарата полномочного представителя в Сибири, а мы оказываем ему помощь. Ну и, конечно, развитие и перемены коснутся всего того, что связано с нефтью, газом и углем. По углю прошло совещание с участием Президента страны, на котором мы передали ему наши предложения. А по нефти и газу сейчас готовится большая правительственная программа по освоению нефтяных и газовых месторождений в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и по строительству нефте- и газопроводов в Китай и в Корею.

Для нас особую важность имеют высокие технологии, их освоение, применение. Задача состоит в том, чтобы добиться промышленного выпуска разработок науки хотя бы малыми сериями.

В нашем Академгородке уже выпускается наукоемкого продукта в год на 150 миллионов долларов. Треть примерно выпускают сами институты – Ядерной физики, Катализа, Физики полупроводников, Геологии и геофизики и некоторые другие. Полагаю, что столько же наукоемкого продукта выпускают расположенные у нас фирмы типа «Мета», «Эконова» и ряд других. И третью часть такого продукта, а скорее даже чуть больше, поставляют софткомпании Академгородка. Хотя точно оценить долю тех же компаний сегодня трудно. Они по-прежнему в тени, не хотят показывать полностью свои объемы. В том числе и потому, что наше законодательство несовершенно и не очень-то жалует тех, кто занимается наукоемкими технологиями.

Тем не менее, в программе развития Академгородка, который превращается в технополис, мы рассчитали, что в ближайшие три года возможно увеличение налогов (без них на совершенствование инфраструктуры нечего и надеяться) в несколько раз за счет увеличения выпуска именно наукоемкого продукта. Но это достижимо только при федеральной поддержке и улучшении законодательства. Для рывка, коренных изменений нужны другие условия. Появятся они, когда в городке станут выпускать наукоемкого продукта не на сто пятьдесят миллионов долларов в год, не на двести, а на миллиард. Накопленный у нас интеллектуальный потенциал такое ускорение вполне позволяет. Тогда это будет не только провозглашенный, но и реально действующий технополис.

Да, это эксперимент, затеянный сибирской наукой, местной властью, малым и средним бизнесом. Но если он будет успешным, а потом его повторят и воспримут в других научных городках страны, хотя бы в десяти, то страна получит не один, а уже десять – пятнадцать миллиардов лишь за счет наукоемкого продукта. Стоит бороться или нет за такой результат? Убежден, что стоит.

Наш Академгородок трудно отделить от большого Новосибирска. Мы не сами по себе живем. Новые разработки осваиваются на крупных предприятиях города. Но толчок для развития, многие ценные инициативы начинаются у нас. Чья где доля – разделить трудно...

Одной из самых крупных общих программ Добрецов считает программу по силовой электронике. Она объединила усилия и предприятий, и академических институтов, и вузов, и прикладной науки. Недавно, когда в Новосибирске был заместитель министра по атомной энергетике, его убедили вкладывать средства в эту очень перспективную программу. Особенно нужна поддержка новосибирским предприятиям, потому что есть реальная возможность существенно увеличить выпуск продукции по силовой электронике. До сих пор было много разговоров, планов и согласований, а финансирование оставалось мизерным. Но, по сути, эта программа – козырная карта и для Новосибирска, и для Минатома.

Есть и другие козырные карты. Например, софтпродукт, то есть разработка компьютерных программ для самых различных целей. Еще одна козырная карта – лучевые, радиационные технологии. Тут СО РАН во многом – «законодатель мод». Уже запущена первая очередь лазера на свободных электронах, скоро он заработает в полную мощь. Дело это дорогостоящее: цена такой установки – 50 миллионов долларов. Заказывать работу на лазере или купить его смогут только крупные предприятия и люди с большими деньгами. Однако у такой установки есть реальный шанс восполнить все расходы. Не только, положим, с помощью разделения изотопов, но и при разработке принципиально новых технологий. Например, технологии, позволяющей модифицировать поверхность тканей – делать ее такой, какую закажут. К примеру, поверхность капроновой ткани можно превратить в льняную или шелковую. Но эта работа не только одного Института ядерной физики, но и специалистов других институтов.

Кроме того, ИЯФ может стать еще и фармацевтической фабрикой, то есть поставлять на рынок лекарства, которые нужны миллионам людей. Например, тромбовазин, который понадобится в борьбе с тромбами, инфарктами и инсультами. В производство этого препарата уже готовы вкладывать средства конкретные предприниматели. Есть и здание, где эта фабрика может разместиться – на территории бывшего нашего опытного завода.

Вообще, это не простой вопрос – где строить предприятия, ориентированные на науку, – говорит Н.Л. Добрецов. – Многие убеждены, что в Академгородке такие предприятия не надо возводить. И в этом есть резон. Нам очень важно сохранить тот социум, который давно сложился в Академгородке. Он тоже является нашим достоянием. А большие предприятия со своей спецификой этот социум растворят или, по крайней мере, ослабят. Однако заводы придется строить – и малые, и большие, но лучше все-таки в сторонке от Академгородка. Поблизости, но не рядом. В связи с этим сейчас обсуждается и еще один вопрос – о создании между Кольцово и Краснообском, включая, конечно, и Академгородок, свободной экономической зоны типа тех, что есть в Китае. И, судя по первым сведениям, Минэкономразвития и его министр Герман Греф к этой идее относятся с пониманием. Правда, у нас, как нигде, от идеи до реализации длинный путь…

Обратимся снова к биографии Н. Л. Добрецова:

С появлением и распространением концепции тектоники литосферных плит в 1970-е годы Н. Л. Добрецов все больше внимания уделяет проблемам общей геологической теории и проблемам неотектоники. На основе теоретического анализа строения и развития Земли он рассматривает глобальные процессы магматизма и метаморфизма как отражение общей гравитационно-геохимической дифференциации планеты. Результатом этих исследований стали фундаментальные монографии «Введение в глобальную петрологию» и «Глобальные петрологические процессы»…

Такие исследования едва ли доступны личности не крупномасштабной, не умеющей видеть, ставить и решать стратегические задачи. Заниматься изучением глобальных процессов, связанных с перемещением крупных масс в земных недрах, понимать и объяснять тектонику плит, то есть движение континентов, «открытие» или «закрытие» океанов и в то же время «мелко плавать» в перипетиях жизни – это несочетаемо, невозможно даже представить, что так может быть. И не раз приходилось видеть приметы этой масштабности в самом Добрецове.

Перестройка науки с режима выживания на режим развития прошла в Сибирском отделении при нем. И прошла раньше и лучше, чем у других. Это был трудный, порой мучительный процесс, но все-таки не такой болезненный, когда науку приходится попросту «отменять». У нас ничего не отменили – ни математической, ни физической, ни биологической, ни археологической научной школы. Практически все ведущие математики Сибири вышли из математической школы Академгородка. Наука снова набирает силу и к «выживанию» возвращаться не собирается.

…Несколько лет назад в Питере я был приглашен в квартиру, где среди гостей находился и знаменитый писатель. А в это время как раз был опубликован перечень завоеванных учеными грантов по Российскому фонду фундаментальных исследований. Я тут же гранты пересчитал и увидел, что у сибиряков их впервые больше, чем у питерцев. О чем не преминул (и не без гордости) сообщить знаменитому писателю. Он усомнился. Я настаивал.

− А кто у вас сейчас после Лаврентьева командует Сибирским отделением?

(Давно известно, что для многих москвичей и питерцев «после Лаврентьева» в сибирской науке как бы уже никого и нет). Я ответил:

– Сейчас председатель Отделения академик Добрецов. Кстати, он родился в Ленинграде в профессорской семье.

– А-а! – не без ухмылки воскликнул знаменитый писатель. – Так и у вас там наши командуют. Тогда понятно, почему вы нахватали столько грантов…

Оставалось только промолчать в ответ. «Исторический» сибиряк все-таки действительно родился в Ленинграде – 15 января 1936 года.