Итин Вивиан Азарьевич

ОН БЫЛ ИСКАТЕЛЕМ ЧУДЕС (Романтик Вивиан Итин)

В августе 1928 года, отлученный в результате травли литературной группой «Настоящее» от руководства журналом «Сибирские огни» И сибирским Союзом писателей Владимир Зазубрин отбывает из Новосибирска в Москву. Уезжает в подавленном состоянии, удовлетворен только одним, пожалуй, обстоятельством: «Сибирские огни» оставались на попечении достойного во всех отношениях человека и литератора.

Звали его Вивиан Азарьевич Итин. Как и Зазубрин, он не был коренным сибиряком, как и его предшественника, занесли Итина в будущую столицу Сибири революционные ветры. Определенные черты сходства наблюдаются и в их жизненных путях. Фактически ровесники (разница между ними всего в один год), оба и в «Сибирских огнях» появились почти одновременно. И даже из одного географического пункта прибыли…

Родился Вивиан Итин 26 декабря 1893 (7 января 1894 по н. ст.) года в Уфе, где в 1912 году с отличием окончил реальное училище и отправился в Петербург, чтобы учиться в Психоневрологическом институте. Годом позже перевелся на юридический факультет Петербургского университета. После его окончания работал в наркомате юстиции. А летом 1918 года, приехав в Уфу повидаться с родными, уже не смог вернуться назад из-за восстания белочехов. Итин устроился переводчиком в американскую миссию Красного Креста и отправился с ней через Сибирь и Японию в США. Но, оказавшись в местах боевых действий, бросил миссию и перешел в Красную Армию. С частями Пятой армии Итин прошел с боями всю Сибирь. Благодаря своему юридическому образованию, он стал членом революционного трибунала. В 1920 году на исходе Гражданской войны Итин вступил в партию большевиков, был назначен заведовать отделом юстиции в Красноярске. Одновременно в газете «Красноярский рабочий» он редактировал «Бюллетень распоряжений» и литературный уголок «Цветы в тайге». Здесь Вивиан Итин опубликовал и первые свои стихи, хотя пробовать себя в слове начал еще в студенческую пору.

В 1922 году Итина переводят на работу в исполком уездного городка Канска. Поскольку оказался он здесь единственным человеком с высшим образованием, то и круг его обязанностей был весьма широк: Вивиан Азарьевич совмещал должности заведующих отделами агитации и пропаганды, политического просвещения, местного отдела РОСТа, редактора газеты и даже председателя товарищеского дисциплинарного суда. При этом успевал много писать и активно печататься. В том числе и в «Сибирских огнях», где опубликовал пьесу «Власть», появляются многочисленные стихи и рецензии. В Канске в 1922 году выходит и первая книга Вивиана Итина — «Страна Гонгури».

Изначальный ее вариант под названием «Открытие Риэля» Итин (тогда еще студент) написал в 1916 году. А его подруга Лариса Рейснер (та самая, что стала впоследствии прототипом главной героини «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского) передала эту небольшую повесть в горьковскую «Летопись». Горький ее принял в печать, но журнал в 1917 году закрылся, и она так и осталась не опубликованной. Кто-то переслал чудом сохранившуюся рукопись в Канск. Итин переделал ее в утопический роман и, фактически воспользовавшись служебным положением, напечатал «на бумаге, принадлежавшей газете «Каннский крестьянин». Вивиан Азарьевич и помыслить тогда не мог, что станет автором первого в советской литературе научно-фантастического произведения, которое будет многократно переиздаваться как у нас в стране, так и за рубежом.

В 1923 году Итин с семьей переезжает в Новониколаевск и до конца жизни связывает свою судьбу с «Сибирскими огнями», куда поступает сначала заведующим отделом поэзии, потом становится ответственным секретарем редакции, а в 1928 — 1929-м и 1933 — 1934-м годах возглавляет журнал. Но еще до того, как стать его руководителем, Итин ведет активную литературную и организационную работу. В 1923 году он издает в Новониколаевске сборник стихов «Солнце сердца», «Сибирские огни» печатают его антивоенную повесть «Урамбо», а в 1926-м — очерковую повесть об авиаторах «Каан-Кэрдэ».

Вивиан Итин начинал свой литературный путь как поэт-романтик. «Я был искателем чудес, невероятных и прекрасных», — писал он в одном из стихотворений, определяя наиболее, пожалуй, характерную особенность своего творчества. И не только поэтического. Печать революционного романтизма лежит и на упомянутых выше прозаических произведениях.

Романтическое начало творческого существа Итина подогревала сама тогдашняя полная событий жизнь, на которые Вивиан Азарьевич живо откликался. Он жадно следил за бурным развитием науки и техники. А когда в Сибири появился первый  гражданский самолет «Сибревком», Итин отправляется вместе с пилотом Иеске в полет. Из-за неисправности они совершили вынужденную посадку в тайге. Алтайцы называли этот самолет «Каан-Кэрэдэ» — по имени волшебной птицы, которая в их сказаниях переносила людей из долины в долину через горы. Романтическо-символической встречи прошлого и настоящего, собственно и посвящена одноименная повесть. (В 1928 году по авторскому сценарию на ту же тему был снят фильм). Романтика двигала и увлечением Итина Севером. Он страстно отстаивал идею освоения Северного морского пути, сотрудничал с организацией «Комсевморпуть». Летом 1926 года участвовал в гидрографической экспедиции по обследованию Гыданской губы неподалеку от устья Енисея, а в 1929-м — на борту ледокола «Красин» дошел Северным морским путем до Ленинграда. В 1931 году на Первом восточносибирском научно-исследовательском съезде Итин выступает с докладом «Северный морской путь» и сразу же получает приглашение в новую экспедицию. В 1934 году на судне «Лейтенант Шмидт» он принимает участие в так называемом «колымском» рейсе — захватывающем путешествии по дальневосточным морям, омывающим Чукотку, Камчатку, Курилы до устья реки Колымы, где впоследствии возникнет город Магадан. Корабль там зазимовал, а Итин возвращался в Новосибирск на собаках и оленях. По материалам своих путешествий Итин пишет многочисленные очерки, которые складываются в книги: «Восточный вариант», «Морские пути северной Арктики», «Выход к морю» и др., пишет повесть «Белый кит». Документально-художественные повествования Итина насыщены фактами, отличаются глубоким знанием материала, аргументированностью и в то же время яркой эмоциональной окрашенностью, поэтичностью. «Итин в очерках — всегда занимательный собеседник читателя, он умеет завоевывать читательское доверие, вызывать интерес к предмету разговора…Итин — один из пионеров советского очерка, он много сделал для развития очеркового жанра в Сибири, предопределил его дальнейшее движение во времени»¹. И не случайно Вивиан Азарьевич стал лауреатом двух литературных премий имени А.М Горького Западно-Сибирского края. В 1933 году — за очерки об освоении советского Севера, а в 1935-м — за очерковую книгу «Выход к морю.

Надо сказать, что впечатления от путешествий и того же Севера находили отражение не только в очерковой прозе, но и стихах Итина. В одном из стихотворений, прославляя дикую природу и, жалея тех, кто предпочитает ей курорты, поэт пишет:

 

Но лучше Север,

Море. Даль.

Хорошее бездумье вахты.

Зеленые обломки льда

Идут,

как парусные яхты.

…………………………..

 

И я живу одним дыханьем,

Я пью оледеневший снег.

Я знаю крепко:

Человек

Цветет под северным сияньем.

 

Зазубрин когда-то называл сибирским Джеком Лондоном новосибирского прозаика и писателя-краеведа Максимилиана Кравкова, но с полным на то основанием можно было так окрестить и Вивиана Итина.

Впрочем, я не удивился б, если кто-то вдруг назвал его еще и сибирским Белинским. Поэт, прозаик, драматург, очеркист, публицист, Итин был еще и литературным критиком, роль которого «в утверждении и развитии Сибири критического жанра неоспорима»¹. Занимаясь критикой всю творческую жизнь, Вивиан Азарьевич писал рецензии, обзоры, обобщающие статьи. Редко какой номер «Сибирских огней» двадцатых-тридцатых годов обходился без критических материалов Итина, касавшихся самых насущных сторон литературного процесса. В них он отличался независимостью взгляда, экспрессивностью и неизменно отстаивал мысль, что писатель обязан не просто правдоподобно отражать действительность, а пропускать картины жизни через свое сердце.

Вел Вивиан Азарьевич и большую общественную работу, в первую очередь по собиранию литературных сил Сибири. Вместе с Зазубриным он руководил литературными кружками для начинающих писателей. Под его редакцией в 1925 году в Новониколаевске вышел поэтический сборник «Вьюжные дни», где в числе других сибирских поэтов были помещены стихи молодого тогда Леонида Мартынова. Активное участие принял Итин и в организации Союза сибирских писателей. В 1926 году он был избран секретарем его правления.

Вот как Ефим Премитин в романе «Поэма о лесах» описывает Вивиана Итина, выступающего на Первом съезде сибирских писателей:

«Как и Зазубрин, Итин был тоже в черном, но не в обычном костюме, а в отлично сшитом смокинге, в белоснежной крахмальной манишке с высоким, подпиравшим шею воротником, с широкими манжетами и сверкающими в них золотыми запонками. Среднего роста, тонкий, стройный, тщательно выбритый и гладко причесанный на английский манер. У него большие темные, в густых ресницах, скорбные глаза. Тонкое, умное лицо его всегда сосредоточенно. Итин редко улыбается и улыбается только одними губами, но и во время улыбки лицо его остается задумчиво-грустным, погруженным в самого себя, занятым какой-то одной мучительно-неразрешимой мыслью. Лидия Сейфуллина прозвала его Спящим царевичем. Но теперь в своем смокинге он выглядел несколько иным, чуточку торжественным и даже взволнованным…».

А вот как изображает его в статье «Литературная пушнина» Владимир Зазубрин: «Итин спокойно независим. Он знает, как делаются рассказы и стихи, он учит этому искусству молодых поэтов. Он сам умеет крепко сделать повесть, поэму. Итин читает американские журналы и чисто, аккуратно бреется. Он иногда кажется джентльменом, смотрящим на мир несколько свысока. Он свои повести стрижет тщательно, как голову, и скоблит бритвой, как щеки. Его работы хорошо отполированы. Они всегда холодят руки»².

В 1928 году после ухода из журнала Владимира Зазубрина Вивиан Итин возглавил «Сибирские огни». Со стороны партийных органов, назначавших его на должность, это был вполне логичный шаг. Лучшей кандидатуры тогда просто и не было. Тем более что и в противоборстве с группой «Настоящее» Итин проявил стойкость и принципиальность. Даже ярые оппоненты это признавали. Как и удивительный магнетизм его личности. Анатолий Высоцкий, два раза приходивший на смену Итину, на закате своей жизни вспоминал:

«В. Итин обладал даром привлекать к себе сердца. Человек высокой интеллектуальности, высокой культуры, он был поэтом до мозга костей, независимо от количества написанных им стихов: поэтом по мироощущению, по мировосприятию, по любви к поэзии и по знанию ее. Слушали его взахлеб, особенно молодые поэты. Суждения его были верны и убедительны, он мог цитировать Байрона по-английски, тут же переводил, цитировал  также других поэтов — зарубежных и русских, необычайно любил Александра Блока, высоко ставил его поэму «Двенадцать»… Встречи с Итиным для литературной молодежи были, пожалуй, откровением»¹.

Новый главный (ответственный) редактор продолжил традиции журнала, заложенные Емельяном Ярославским и Владимиром Зазубриным. Правда, развернуться ему не дали. Как и его предшественник, Итин оказался в жерновах жесточайшей групповой борьбы.

С отъездом в Москву Зазубрина литературные распри в Сибири не утихли. Не успокаивались «настоященцы». Взяв их себе в союзники, в бой вступило руководство Сибирской ассоциации пролетарских писателей, не скрывавшее никогда истинной своей цели. «Сибирские огни должны стать органом СибАПП», — не раз заявляло оно, не прекращая попыток дискредитировать журнал любыми способами, одним из которых было навешивание политических ярлыков: «правооппортунистический», «кулацко-народнический», «реакционный» и т.д. И, в конце концов, цели своей руководство СибАПП добилось. В начале 1930 года после съездов Сибирской ассоциации пролетарских писателей и Союза сибирских писателей (любопытно, что на обоих выступал с докладом представитель РАПП А. Селивановский; главным докладчиком на съезде ССП был Вивиан Итин), где литературная борьба достигла своего апогея, журнал «Сибирские огни стал-таки органом СибАПП. Новую же редколлегию, куда входил и Вивиан Итин, возглавил Анатолий Васильевич Высоцкий.

Конец «групповщине» и литературным распрям в столицах и на периферии положило постановление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций», где говорилось об объединении «в единый Союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем». Все прежние литературные организации в центре и на местах в связи с этим распускались. Вместо них были созданы региональные оргкомитеты по подготовке Всесоюзного съезда советских писателей. Председателем Западно-Сибирского оргкомитета был избран Анатолий Высоцкий. Он же возглавил газету «Литературная Сибирь», выходившую в Новосибирске накануне съезда и созданную специально для освещения хода его подготовки.

Ну, а «Сибирские огни» с начала 1933 года становятся органом Западно-Сибирского оргкомитета Союза советских писателей и к руководству его возвращается Вивиан Итин. Работу в журнале он совмещает с должностью председателя правления Западно-Сибирского объединения советских писателей.

В возвращении Итина Горький усмотрел для «Сибирских огней» добрый знак. В письме Вивиану Азарьевичу из Сорренто от 5 января 1933 года он писал: «Очень рад узнать, что «Сибирские огни» снова разгораются, искренне желаю им  разгореться ярко, уверен, что так и будет».

Со вторым «пришествием» Итина и прекращением групповой борьбы характер и тональность журнальной политики «Сибирских огней» достаточно круто изменились. Это хорошо видно по двум редакционным статьям, опубликованным с годовым интервалом. Если в январе 1932 года Высоцкий в статье «Непременное условие борьбы» ратовал за доведение литературной борьбы до победного конца, то ровно через год сменивший его Итин в статье «Десять лет «Сибирских огней», подводя итоги десятилетней работы журнала и намечая программу деятельности своей обновленной редакции в новой литературной обстановке, настаивал уже «на прекращении борьбы, на сплочении писателей»¹.

В Москву на Всесоюзный писательский съезд, проходивший в августе 1934 года, Новосибирск делегировал довольно значительный отряд своих литераторов. Вивиан Итин выступил со съездовской трибуны с докладом. И в нем, и несколько ранее в статье «Внимание к качеству культуры» он констатировал и подчеркивал: «Тема превращения отсталой страны — в страну крупной индустрии, вооруженной самой передовой современной техникой, в страну крупнейшего в мире социалистического земледелия, превращения мелкого собственника в колхозника, кочевника — в строителя социализма, малограмотного парня — в научного работника и т.п. — является и становится главной темой советской литературы в Сибири»².

Тема эта стала магистральной и для «Сибирских огней». Она находила художественное отображение и в очерках, широко представленных на страницах журнала, и в более крупных формах (в одном лишь 1934 году здесь были опубликованы романы Ис. Гольдберга «Жизнь начинается сегодня», М. Ошарова «Большой аргиш», А. Коптелова «Великое кочевье»), и в поэзии.

Второй и последний редакторский отрезок жизненного пути Вивиана Итина тоже оказался недолог. В 1935 году его сменил все тот же Высоцкий, ставший к этому времени ревностным служителем партийности литературы и проводником принципов социалистического реализма. Вивиан Азарьевич практически отходит от активной организаторской и общественной деятельности и сосредоточивается на литературной работе. Еще в 1931 году в письме Горькому он жаловался: «Накопилось много замыслов, много материала. Если бы Вы знали, Алексей Максимович, как иногда хочется получить возможность спокойно поработать хоть полгода!»³

И вот такая возможность появилась. Итин продолжает работать в документально-художественном жанре. Даже последнее, опубликованное при его жизни произведение — «Завоеватели сибирского полюса» («Сибирские огни», 1938, №1), было очерком. Не оставляет он и поэзию. Работает над романом «Конец страха». И даже обращается к драматургии. В 1937 году новосибирский театр «Красный факел» принял к постановке пьесу Вивиана Итина «Козел». Но пьесу не пропустили. Она так и не появилась ни на сцене, ни в публикации.

Но и спокойствие было кажущимся. Все чаще разили Итина стрелы недоброжелательных критиков, все злее становились на него нападки. Вот и Горькому в одном из писем он признается: «…Зависть, бюрократизм, глупость были, есть и не скоро переведутся. Литература всегда была ненавистна. Она причиняет беспокойство». Итин был независимым и гордым человеком, что раздражало его недругов еще больше. И тучи над его головой сгущались все сильнее…

Еще в 1933 году Итин опубликовал под названием «Ананасы под березой» («Сиб. огни», №1-2) отрывок из романа «Конец страха», в котором есть следующие поэтические строки:

 

…Но вот средь сборища шутов,

Исчадье мутных злобных снов,

Встает кроваво-красный зверь.

Шуты безумствуют теперь,

 

Изнемогая от тоски,

И ненасытные клыки,

Как молния, все вновь и вновь

Впиваются в людскую кровь…

 

Клыки «кроваво-красного» зверя сталинского террора настигли и Вивиана Азарьевича Итина. 29 апреля 1938 года по обвинению в абсурдных связях с японской разведкой он был арестован и 22 октября того же года — расстрелян.

 

А. Горшенин

Дополнительно рекомендуем прочесть

Проза В. Итина:

Открытие Риэля. // Советская фантастика 20 — 40-х годов. — М., 1987.

О В. Итине:

Очерки русской литературы Сибири в 2 т. — Новосибирск, 1982. Т. 2.

Мостков Ю. Один из первых огнелюбов. // Ю. Мостков. Портреты. — Новосибирск, 1981.