Лыков Геннадий Дмитриевич

Всё остаётся детям

Лыков Геннадий Дмитриевич (1932-2001)

начальник Управления строительством № 605 (УС-605) Министерства среднего машиностроения СССР, участник ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, лауреат Государственной премии СССР (1985), герой социалистического труда (1986), премии Совета Министров СССР. «Заслуженный строитель Российской Федерации» (1992), почетный член Российской Академии архитектурных и строительных наук.

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. II. С. 257-267.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

Имя генерального директора СП ОАО «Сибакадемстрой» Г. Д. Лыкова – Героя Социалистического Труда, кавалера многих орденов, лауреата Государственной премии СССР и премии Совета Министров СССР, заслуженного строителя РФ, ветерана атомной промышленности и прочая, и прочая, осталось бы в памяти благодарных потомков уже только за множество возведенных под его руководством прекрасных зданий и сооружений: ВАСХНИЛ, Академия медицинских наук, научно-производственное объединение «Вектор» в поселке Кольцово... Но на счету Геннадия Дмитриевича был еще и Чернобыль, укрощенный ядерный смерч, несущий человечеству неисчислимые бедствия...

Со стороны руководители такого масштаба, как Лыков, кажутся этакими цельными, высеченными на века глыбищами. Они представляются суровыми и жесткими, малодоступными и далекими от жизни «простого народа». Но тысячи и тысячи тех, кому выпадает счастье работать под их началом, чувствуют себя за ними уверенно и надежно, как за каменной стеной. Близкие и друзья, кто помогает им нести их безмерную ношу, прекрасно понимают: внешняя, кажущаяся суровость – это всего лишь маска, защита от гигантской ответственности, лежащей на их плечах. На самом деле они точно такие же «обыкновенные», как и все мы, – любящие и страдающие, и даже ранимые.

Это ощущение возникает уже после первых встреч с бывшими соратниками Г. Д. Лыкова. Но особенно волнующее чувство благодарности и уважения к таким людям осталось после беседы с нынешним руководителем «Сибакадемстроя» – Дмитрием Геннадьевичем Лыковым, сыном и продолжателем теперь уже семейного дела Геннадия Дмитриевича Лыкова.

– Сколько я помню отца, столько помню и его работу. Вне работы представить его невозможно. В памяти остаются первые мои путешествия с отцом по многочисленным стройкам-объектам, которые отец вел как главный инженер, затем – начальник строймонтажного управления. Гордость распирала меня, но сказать, что я хотел следовать давней, передающейся из поколения в поколение традиции, было бы неверно. В нашей семье каждый занимался своим любимым делом, считал его важным и нужным людям и никогда никому не навязывал своих взглядов и убеждений. Дед был партийным и советским работником, в том числе и секретарем райкома партии, затем – начальником «Запсибпушнины». Бабушка работала судьей. И за все мои шалости и озорство если и наказывала, то весьма «условно». Так что строительных корней в генеалогическом древе семьи Лыковых не просматривалось. И не предполагалось. Предки, скорее всего, судя по фамилии, имели деревенские корни. Но после войны, в период восстановления народного хозяйства, самой востребованной стала профессия строителя. И отец поступил в строительный техникум…

Страшная «горячая» война закончилась, но холодная лишь набирала темпы. Бывшие наши в ней союзники видели в оживающем Советском Союзе главную, если не единственную, угрозу своей «свободе и демократии» и нешуточно готовились к третьей мировой войне. Иначе невозможно было объяснить их форсированные усилия, прежде всего, в создании смертоносного ядерного оружия.

 И кто-то должен был не только ковать в ответ ядерный меч, но и создавать ядерный щит. Заниматься этим делом было поручено, в основном, Средмашу – Министерству «среднего машиностроения», которое подчинялось Министерству внутренних дел, то есть непосредственно Л. П. Берии. И как бы мы впоследствии ни относились к этому близорукому и рыхлому человеку в пенсне и шляпе, жесточайший порядок и дисциплину Лаврентий Павлович умел наводить прежде всего в своих ведомствах.  Начав свою трудовую деятельность мастером на стройке, возведя не один объект, Геннадий Дмитриевич Лыков понял: именно это самое мирное дело на Земле – для него, и на всю жизнь.

Родился он в 1932 году в городе Абакане Красноярского края. Прожил здесь всего месяц и отправился с родителями в первое свое путешествие — в Барнаул, куда был командирован на партийную работу отец. В Новосибирск семья Лыковых перебралась после войны, и этот город стал для Геннадия Дмитриевича Лыкова главным в его жизни и любимым, который он украсил многими прекрасными зданиями и сооружениями.

 Смелые и оригинальные инженерные решения, будь то возведение комплекса объектов ВАСХНИЛ или зданий микробиологического центра «Вектор», цокольная часть которых уходила глубоко под землю и испытывалась вакуумом, чтоб не просочилась затем ненароком наружу какая-нибудь зараза, с которой предстояло работать ученым, были обычной, повседневной практикой.

А объекты завода химконцентратов, одно лишь упоминание о котором рассматривалось в свое время как разглашение государственной тайны? Именно здесь Геннадий Дмитриевич получил первую свою высокую награду – орден Ленина. И получил не столько за самоотверженный, поглощающий все помыслы и время труд, что в общем-то было обязательно, сколько за риск и слишком опасные по тем временам своеволие и инициативу. Это сегодня даже непосвященным ясно, что такое ТВЭлы – тепловыделяющие элементы, своеобразные гигантские «батарейки» с ядерной начинкой для атомных электростанций. Собираются они в огромном чистом и светлом цехе, на конвейере, с помощью умных механизмов.

 А появился этот чудо-цех благодаря стараниям многих заводских специалистов, среди которых, прежде всего, выделялся Э. Н. Свечников, с ним Лыков подружился еще в бытность того начальником смены. Вместе они строили завод, куда Лыков пришел на должность мастера участка. Вместе росли как специалисты. Г. Д. Лыков стал после окончания института начальником управления, Э. Н. Свечников – главным инженером предприятия. Внешне они были люди разные. Объединяли их, прежде всего, пусть это нынче звучит напыщенно и «немодно», – государственный подход к делу, гражданская позиция. И главному инженеру недолго пришлось уговаривать начальника СМУ начать строительство грандиозного цеха без техдокументации и сметы. Оба они понимали, какую ответственность взваливали на свои плечи. Но понимали и главное – так надо! Да и кто кроме них мог решиться на подобное.

– Все равно придется строить, – «утешал» Свечников Лыкова. – Но лет на 30 мы сможем всех опередить.

 Цех, представляющий собой завод в заводе, где будут задействованы уникальные технологии, где чистота и стерильность должны быть, как в операционной, рос день и ночь. И к тому времени, когда наконец-то разродились проектировщики и пошло финансирование, он уже был готов к запуску первых ТВЭлов... За что все участники его строительства были отмечены по заслугам. Геннадия Дмитриевича наградили орденом Ленина. Исполнилось ему к этому времени тридцать пять лет.

Завод химконцентратов и все, что его окружает и сопровождает, – добротные жилые дома, здания социально-культурного и спортивного назначения: магазины, кинотеатры, стадионы, кафе, рестораны и так далее, – давно уже считаются неотъемлемой и одной из лучших, благоустроенных частей «столицы» Сибири. А ведь еще на памяти старшего поколения практически весь Калининский район представлял собой окраину Новосибирска. Только в послевоенное время превратилась она в огромную строительную площадку, ядром которой стал завод химконцентратов, сыгравший в судьбе Г. Д. Лыкова особую роль.

В начале 70-х годов прогремело, как гром среди ясного неба, так называемое «Дело Пеньковского». Сейчас бы этого «бизнесмена», торгующего государственными секретами, возможно, провозгласили бы борцом за разоружение либо, по меньшей мере, правозащитником. В те же времена все было ясно и однозначно: предатель, «сдавший» американцам все стартовые площадки наших баллистических ракет.  Ущерб, нанесенный экономике страны этой «сделкой», был колоссальным. И чтобы восстановить обороноспособность страны, требовалось срочно построить новые шахты.

Стоит ли говорить, что первому попавшемуся на глаза строителю, даже опытному, такое задание не дают?! И отбор кандидатур в системе Средмаша шел скрупулезнейший. Фамилия «Лыков» прозвучала одной из первых и, естественно, была согласована с Москвой.

Как работали строители, в какие сжатые сроки они должны были уложиться и выполнить работы только на «отлично», можно лишь догадываться. И когда «объект» посетил министр Средмаша Ефим Павлович Славский, он прежде всего поинтересовался ходом дел у молодого, крепко скроенного сибиряка, руководившего строительством.

 Между двумя совершенно разными и по возрасту, и по положению руководителями возникла взаимная симпатия. Судьба в дальнейшем не раз сводила их в самые ответственные и опасные для страны моменты.

 Е. П. Славский – человек-легенда, из той когорты людей, которыми Родина вправе гордиться, а потомки обязаны помнить их и чтить. Но если и в те «строгие» времена он был известен весьма ограниченному кругу людей, в силу специфики своей должности, то что уж говорить о днях сегодняшних, заполненных другими ценностями и проблемами. Тем не менее, напомним – Ефим Павлович был трижды Героем Социалистического Труда и кавалером одиннадцати (!) орденов Ленина. И вручали ему эти высшие награды Родины не только в связи с юбилейными и знаменательными датами в его большой и яркой жизни: на пенсию Е. П. Славский вышел в 86 лет…

У Лыкова имелся «лишь» один орден Ленина, и до Героя еще было далеко, и моложе министра он был почти вдвое. Однако ему на всю жизнь запомнился вроде бы простой, но полный глубочайшего смысла разговор, который состоялся у них при назначении Лыкова на должность начальника «Сибакадемстроя»:

– Ты знаешь, лежит на моих плечах огромная глыба – министерство. Я хочу переложить на твои плечи часть этой ноши. Если ты выдержишь и понесешь ее рядом со мной, мне будет полегче, и я тебя буду нагружать еще. Но если будет тяжело, я сниму с тебя этот груз. Решай сам – справишься или нет. – И, помедлив, добавил: – Я тебе доверяю!

Через много лет Геннадий Дмитриевич Лыков произнесет эти слова своему сыну – Дмитрию, когда будет ему передавать штурвал корабля по имени «Сибакадемстрой».

…Новые пусковые шахты были построены быстро и, как требовалось, с надлежащим качеством, в соответствующих местах. В них и сегодня несет круглосуточное дежурство соответствующая боевая техника, выполняя соответствующее задание по охране рубежей России.

Вернувшись с «объектов» в Новосибирск, Лыков вскоре стал главным инженером «Сибакадемстроя». Многолетний руководитель этой прославленной организации, первостроитель Академгородка Н. М. Иванов чувствовал уже себя неважно, сказывалось огромное, постоянное напряжение, и он начал готовить себе преемника. И когда в 1974 году, практически на рабочем месте, Николай Маркелович скончался, «Сибакадемстрой» возглавил Г. Д. Лыков.

Бразды правления этим многопрофильным, крупнейшим в регионе объединением различных подразделений – 12 строительно-монтажных управлений, управление механизации, 2 базы автомобильного транспорта, управления энергоснабжения, производственно-технологической комплектации, железнодорожного транспорта, 4 завода железобетонных изделий, деревообрабатывающий комбинат, опытный ремонтно-механический завод и многое другое, – находились в крепких и умелых руках.

И при Иванове «Сибакадемстрой» славился своими делами и динамично развивался. Но наибольшего расцвета он достиг при Г. Д. Лыкове – объемы строительства нарастали с каждым годом. Даже сухое, «справочное» перечисление объектов, построенных и введенных «Сибакадемстроем» до 1986 года, поражает воображение и вызывает чувство глубочайшего уважения к самоотверженному труду сибирских строителей.

 Полным ходом идет возведение комплекса зданий и сооружений институтов ВАСХНИЛ. Продолжается «расширение» Академгородка – сданы в эксплуатацию инженерный корпус института «Гидроцветмет», лабораторный корпус СКТБ катализаторов, здание Института истории, филологии и философии... Возводятся корпуса курорта «Белокуриха». Введен комплекс зданий типографии «Советская Сибирь», за что группе строителей и архитекторов присуждена премия Совета Министров СССР. Закончены пусковые работы на Чикской птицефабрике с проектной мощностью один миллион кур-несушек в год. Вводятся в строй десятки жилых домов, кинотеатры, гостиницы, магазины, больницы, детские дошкольные учреждения, школы... «Сибакадемстрой» продолжал наращивать объемы, но тут громом среди ясного неба грянул Чернобыль.

30 апреля 1986 года начальнику «Сибакадемстроя» по правительственной связи позвонил министр Средмаша. Голос Е. П. Славского звучал необычно тревожно и сухо:

– Геннадий Дмитриевич, срочно прилетай в Москву. На Чернобыльской АЭС взорвался реактор, предстоит большая и трудная работа. Подробности – при встрече.

Рано утром 1-го мая, когда в Новосибирске и Москве, в Киеве и Припяти, во всех городах необъятного Советского Союза еще только предстояло выплеснуться на улицы полноводным краснознаменным демонстрациям в честь Дня международной солидарности трудящихся, начальник «Сибакадемстроя» уже находился в воздухе на борту самолета, напряженно размышлял над тревожным звонком из Москвы.

…О Чернобыльской трагедии, ее причинах, героизме и разгильдяйстве, бедах и проблемах, связанных с ее ликвидацией, написаны тома сообщений, докладных, исследований, повестей и романов, отснято бесчисленное количество пленок, кассет, фильмов. Очевидно, специалисты, как и литераторы-летописцы, а также операторы-кинематографисты, будут еще трудиться и трудиться над этой до сих пор болезненной и злободневной темой. Работы хватит всем. Но уже совсем не такой страшно опасной, как первым ликвидаторам.

Многим из них уготована была судьба Александра Матросова. И единственная милость Чернобыля для них заключалась в том, что радиация не всех «расстреливала» сразу, многих она убивала постепенно.

Что же нужно было сделать, срочно, неотложно, чтобы если не загасить невидимый бушующий пожар радиации, то хотя бы спрятать, закрыть его? Ответ напрашивался сам собой – разрушенный реактор должен быть накрыт «колпаком». Только где ж его такой огромный и прочный взять? Выход был один – построить саркофаг! Чем быстрее, тем лучше.

 Но как уберечься от смертельного, всепроникающего излучения? Все эти марлевые повязки на лице, которые мелькали в кадрах кинохроники тех лет, лишь жалкая бутафория, дань общественному мнению. Роботы и прочая суперфантастическая техника, даже хваленая японская, выходила из строя – электронная начинка не выдерживала невидимого «жара». И только после того, как была сооружена опалубка на уровне человеческого роста и залит первый бетон, стало чуть-чуть полегче – от горизонтального «прострела» радиацией люди были защищены. Лыков демонстративно сорвал с лица осточертевшую марлевую повязку и больше никогда ее не надевал.

 Так ярус за ярусом, с помощью вертолетов заливался бетоном взорванный реактор, рос гигантский саркофаг, в недрах которого по-прежнему идет атомная реакция, закончится которая, если верить учебникам физики, лет через тридцать.

 Строили его, да и работали на ликвидации Чернобыльской аварии, прежде всего добровольцы. Хотя мы и сегодня не собираемся идеализировать ситуацию вокруг этой трагедии. И, разумеется, Лыков не в одиночку укротил разъяренного зверя. Да, ему поручили, доверили возглавить все работы. Но, докладывая о ходе дел руководству министерства, страны, он всегда говорил: Мы сделали то-то и то-то, нами предложено то-то и то-то.

 Лыкову дали право собрать под свое крыло любых «бойцов», кого он считал незаменимыми в этой смертельной схватке. И он обратился к тем, с кем проработал бок о бок многие годы и в ком был уверен, как в себе самом, – не подведут! Он не скрывал смертельной опасности, которая поджидала всех. Только сказал: Я доверяю вам, вместе мы справимся с бедой.

И больше ста сибакадемстроевцев «сделали шаг вперед». Пришлось даже отказывать некоторым, чтобы не останавливать строительство плановых объектов. Это были проверенные временем и стройкой специалисты своего дела, его команда. В том числе и неизменный, незаменимый Яков Ионович Денисов – начальник управления промышленными предприятиями «Сибакадемстроя». Под его началом были все железобетонные заводы, деревообрабатывающий комбинат, авторемонтный и механический заводы... Словом, все то, что потребовалось в дальнейшем при строительстве саркофага.

– Я не знаю, смогли бы мы, сегодняшние, справиться с такой катастрофой и в такие сроки?! – задумчиво произносит Дмитрий Геннадьевич Лыков, рассказывая о своем отце. И тут же добавляет, словно упрекая себя за сомнения: – Смогли бы! Русский человек – удивительное создание. Он может себе позволить все, что угодно, в том числе и отчаянную бесшабашность, но когда вокруг особенно сгущаются тучи, люди объединяются, в них просыпаются самые лучшие качества, и они творят чудеса, справляясь с любой бедой.

Из Чернобыля Лыков возвратился только тогда, когда был локализован ядерный пожар и ликвидирована угроза дальнейшего распространения радиации. Об отдыхе и выходных днях за все время пребывания в Чернобыльской зоне не только у него, но и у всей его команды вопрос даже не возникал. Они работали круглые сутки, прерываясь лишь на сон, прием пищи и естественные надобности. И награда, как говорится, не заставила себя ждать: Г. Д. Лыков удостоен звания Героя Социалистического Труда, тридцать сибакадемстроевцев – орденов и медалей.

– Когда я увидел отца, возвратившегося домой тихо, без фанфар и салюта, у меня было одно впечатление — человек вернулся с войны! – вспоминает сегодня Д. Г. Лыков. – Во-первых, он опять закурил, после большого перерыва. И был, как натянутая струна — незнакомый и жесткий…

– А могли ли вы быть рядом с отцом в те Чернобыльские дни, и почему не были? Отец пожалел? Ведь вы тоже работали в «Сибакадемстрое»?

– Я всегда любил и уважал отца. Уверен – никто лучше него не справился бы с той бедой. И я обязательно был бы рядом с ним, – ничуть не обидевшись на вопрос, ответил младший Лыков. – Но к тому времени я был зачислен в Московскую академию госбезопасности, и надо было нести свою службу, выполнять свой долг перед Родиной.

Лыков-сын после академии поработал в «органах». И продолжал бы, очевидно, служить дальше, но началась «перестройка», наступила эпоха чистогана, рухнули идеалы, которые воспитывала семья и школа, и встал вопрос: «Кому и во имя чего служить?». Ответа не было, и он подал в отставку. Не сразу, но все равно судьба распорядилась так, что Лыков-младший вновь стал работать под началом Лыкова-отца. Впервые Дмитрий сообщил отцу, что хочет стать строителем, еще в девятом классе. Вопреки ожиданиям, тот большой радости не выказал. Посмотрел как-то искоса и сказал:

– Мысль хорошая, только все ли хорошо продумал? Романтика в строительном деле только внешняя. А суть – в тяжелом труде, нервотрепке и недосыпе. Впрочем, отговаривать не буду, давай поступим так: чтоб не было иллюзий, поработай в бригаде, которую выберешь, разнорабочим. Потом поговорим!

Месил бетон, таскал раствор и кирпич Лыков-младший с увлечением. Уставал страшно. Но был горд и доволен не меньше. Отработал на стройке все летние каникулы. И на вопрос отца: «Ну как, не передумал стать строителем?» ответил коротко и твердо: «Нет!». На этот раз слово «Хорошо!» Лыков-отец произнес удовлетворенно.

После института инженеров железнодорожного транспорта, окончив факультет «Промышленное и гражданское строительство», Дмитрий Лыков начал свою непростую карьеру с самой «универсальной» на стройке должности – мастера.

Отец в душе, конечно, гордился, что сын идет по его стопам, но никаких поблажек не давал. Напротив, мог неожиданно нагрянуть на объект, проверить лично, как идут дела, каков порядок на стройке, хотя сведения, конечно, имел. И если был доволен, вида не показывал, но как-то по-особому покашливал и даже напускал на себя особо суровый вид. А сын знал – экзамен выдержан.

Перед тем как взять бразды правления «Сибакадемстроем» в свои руки, Лыков-младший поработал у отца заместителем по экономике и финансам и успел-таки подготовить сложное строительное объединение к рыночным реформам, которые, увы, изрядно потрепали коллектив.

Как мог, сын оберегал отца, для которого битва с Чернобылем не прошла даром. С каждым месяцем тому становилось все труднее управлять в рыночном бушующем море огромным кораблем «Сибакадемстроя». И однажды отец сказал сыну: В нынешних условиях я тебе уже плохой помощник, но оставь мне кадры. Я хорошо разбираюсь в людях и, надеюсь, буду полезен в их подборе.

Сын же хотел, чтобы отец побольше отдыхал, как следует занялся бы своим здоровьем и был, к примеру, почетным президентом «Сибакадемстроя», помогая своим авторитетом. Но отдыхать Г. Д. Лыков не мог и не умел. Он работал до последних своих дней. К сожалению, «ликвидаторы» долго не живут…

У нынешнего руководителя «Сибакадемстроя» – Дмитрия Геннадьевича Лыкова есть сын, звать которого, конечно же, Геннадием. Учится он в Строительной академии, бывшем Сибстрине, который окончил в свое время Геннадий Дмитриевич Лыков. И когда на белый свет появился внук, счастливый дед воскликнул:

– Теперь я спокоен – династия Лыковых не прервется!

…«Сибакадемстрою» сегодня нелегко – как, впрочем, и любому трудовому коллективу. Но постепенно и упорно он набирает прежнюю «спортивную» форму. Недавно в его адрес пришло из Франции уведомление от Ассоциации «Партнерство ради прогресса», в котором сообщается, что «Сибакадемстрой» утвержден участником одноименной программы с вручением номерного сертификата и награжден призом «Золотой Меркурий».

 Такого приза удостоены 37 Российских предприятий. Среди сибирских фирм строительного комплекса «Сибакадемстрой» – единственный.