Население

Население, исторически складывающаяся и непрерывно возобновляющаяся совокупность людей, гл. мат. компонент человеч. об-ва. На каждом этапе развития выступает как конкретно-ист. совокупность людей.

Формирование и развитие Н. Сибири в дорус. время изучено очень слабо. Его числ. можно установить лишь приблизительно. В эпоху палеолита в Сибири, преим. в ее юж. части, проживали немногочисл. коллективы людей – потомки выходцев из расположенных южнее р-нов Азии. В эпоху неолита границы проживания людей значительно расширились – археол. памятники известны уже на большей части тер. Сибири.

В эпоху энеолита (афанасьевская культура) числ. населения в зап. части Юж. Сибири заметно выросла за счет притока переселенцев из Прикаспия–Приуралья, принадлежавших к европеоид. расовому типу. Круп. притоки населения с запада и юга на тер. Юж. Сибири отмечались в эпоху бронзы и позднее. В целом до III–II вв. до н. э., времени гуннского завоевания, большинство Н. Сибири, особенно в ее лесостеп. полосе от Байкала до Урала, было представлено носителями европеоид. типа. Монголоиды проживали в Забайкалье, бас. Амура и почти по всей таеж. и тундр. зоне региона.

Начиная с гуннского завоевания в Сибирь с юга и востока переселялись различ. группы монголоид. расового облика. В гунно-сяньбийское время (рубеж эр) в Юж. Сибирь с тер. Монголии пришли гяньгуни и др. племена, видимо, тюркояз. по происхождению. В дальнейшем они смешались здесь с мест. европеоид. населением. В кон. I тыс. н. э. к востоку от Енисея происходит продвижение с тер. Вост. Монголии на север ранних монголов, ассимилировавших и вытеснявших далее на север и запад тюркояз. население. Тогда же из бас. Амура начинают свое движение на север и запад тунгусы.

К нач. рус. освоения на тер. Сибири и Д. Востока проживали различ. по происхождению народы, преим. выраженного монголоид. облика и частично смешанного – монголоидно-европеоидного. В лесостеп. полосе от Урала до Байкала обитали тюркояз. народы. Среди них в Саяно-Алтае еще фиксировались остатки не ассимилированного дотюрк. населения – кето- и самоедоязычного, а также невыясненного происхождения (кумандинцы и др. на Сев. Алтае). Тюркояз. Н. в лице якутов проживало также по ср. Лене, будучи вытесненным сюда ранее из Байкальского региона монголами. От Прибайкалья до Приамурья селились монголояз. буряты и дауры. Тер. бас. Амура (вкл. Приморье) и большая часть тайги бас. Яны, Индигирки и Колымы были заселены племенами тунгусо-маньчжурояз. происхождения; к западу от Лены тунгусы осваивали значит. часть тер. таеж. зоны бас. Енисея и даже Оби. Таеж. зону Зап. Сибири занимали народы финно-угорского происхождения – манси и ханты (часть манси находились также к западу от Урала). В вост. части бас. Оби проживали селькупы – народ неустановленного происхождения. По левобережью ср. и ниж. Енисея и частично на его вост. берегу сохранились группы кетояз. происхождения, испытывавшие сильное давление со стороны тунгусов и бурят. Лесотундр. зона Зап. Сибири была занята самоедояз. населением, часть к-рого (ненцы) обитала и на тер. европ. части страны. Небольшая группа самодийск. населения (тавги) проживала на Таймыре. Лесотундр. зона сев.-востока нашей страны, а также большая часть тер. Камчатки и Сахалина была занята народами палеоазиат. происхождения; ранее ими была заселена значит. часть более юж. р-нов, занятых затем тунгусо- и тюркояз. населением. На крайнем юге Камчатки, Курильских о-вах и частично на Сахалине жили айны – народ невыясненного происхождения (возможно, родств. аборигенам Австралии).

Впервые числ. корен. населения большей части Сибири получила отражение в письм. источниках рус. происхождения. По данным ясачных книг, учитывавших взрослых мужчин-плательщиков, к сер. XVII в. в Сибири проживало 156–170 тыс. корен. жителей.

С.Г. Скобелев

В 1-й пол. XVIII в. – дореформ. период XIX в. наиб. достоверные сведения о быстро растущем Н. края давали ревизские переписи, фиксировавшие только мужчин. Не забывая о характерном для Сибири превышении числа мужчин над женщинами, можно примерно подсчитать общее кол-во жителей на тер. Сибири и Д. Востока (тыс. чел.): 1719 – 470, 1744 – 590, 1762 – 760, 1782 – 1 070, 1795 – 1 160, 1811 – 1 330, 1815 – 1 700, 1833 – 2 040, 1850 – 2 800. По данным 9-й ревизии (1850), почти 70 % населения входило в сословие гос. крестьян, 25 % – в неподатные сословия (потомств. и личные дворяне, духовенство, казаки, служащие регуляр. армии, некрещеные иноверцы). Представители гор. сословий (мещанство, купечество, почетные граждане) составляли 2,9 %, такой же уд. вес имели лица, состоявшие на льготе, – переселенцы и пострадавшие от стихийных бедствий. Всего 0,1 % приходилось на крепостных крестьян, к-рых насчитывался 1 661 чел.

До кон. XIX в. Н. в Сибири были присущи традиц. типы воспроизв-ва. В «нормальной» обстановке, пока не случалось сильного неурожая или особо губит. эпидемии, общий коэфф. брачности (число браков на 1 тыс. чел. Н.) держался на уровне 10–11 ‰. Рождаемость была макс. высокой (более 50 ‰). Но большая смертность снижала показатели естеств. прироста.

Во 2-й пол. XIX – нач. XX в. темпы роста Н. повысились как в целом по Сибири, так и в отдельно взятых городах и селениях, во всех губерниях и областях. Примерно за 60 лет, с 1858 по 1917, числ. Н. Сибири возросла более чем в 4 раза (табл. 1). Мех. приток Н. в регион стал нарастать с сер. 1880-х гг., когда Сибирь превратилась в осн. р-н колонизации аграрной. Масштабы передвижения людей из Европ. России увеличились также в результате установления регулярного сообщения по Транссибирской магистрали. В период столыпинской аграрной реформы поток переселенцев достиг макс. интенсивности за весь досов. период. Мех. прирост оставался гл. фактором роста числ. Н. в сиб. городах в течение всей досов. эпохи. В сел. местности мех. прирост доминировал только в периоды наиб. интенсив. притока аграр. мигрантов – в 1897–1900 и 1906–09.

Таблица 1

Динамика численности населения Сибири, тыс. чел.*

 

Губерния, область	Категория населения	1858	1897	1906	1914	1916
Акмолинская	Сельское Городское Всего	– – –	607,9 74,7 682,6	701,1 86,7 787,8	1317,1 206,6 1523,7	1343,6 206,1 1549,7
Тобольская	Сельское Городское Всего	947,7 73,6 1021,3	1345,7 87,3 1433,0	1557,1 89,6 1656,7	1902,2 152,2 2054,4	2042,4 149,0 2191,4
Томская	Сельское Городское Всего	655,1 39,5 694,6	1799,8 127,9 1927,7	2228,7 184,0 2412,7	3647,0 352,0 3999,0	4161,5 348,5 4510,0
Енисейская	Сельское Городское Всего	282,8 20,4 303,2	507,3 62,9 570,2	592,0 65,9 657,9	847,5 142,9 990,4	978,3 112,0 1090,3
Иркутская	Сельское Городское Всего	294,9 25,0 319,9	451,5 62,8 514,3	487,7 65,0 552,7	636,6 113,6 750,2	675,7 135,2 810,9
Забайкальская	Сельское Городское Всего	336,8 15,7 352,5	629,2 42,8 672,0	693,8 48,4 742,2	801,4 144,3 945,7	772,7 124,7 897,4
Итого вся Сибирь	Сельское Городское Всего	2517,3 174,2 2691,5	5341,4 458,4 5799,8	6260,4 539,6 6800,0	9151,8 1111,6 10 263,4	9974,2 1075,5 11 049,

Во 2-й пол. XIX – нач. XX в. относит. величины рождаемости и смертности в Сибири (табл. 2) были выше, чем в Европ. России и в целом по стране. Эта закономерность отражала специфику края, осваиваемого и заселяемого в нелегких природ.-климат. и соц. условиях. Но вследствие повышенной смертности естеств. прирост Н. был в Сибири меньшим, чем в Европ. России и в целом по стране, в иные годы – даже отрицательным. Постепенно ситуация стабилизировалась, а в нач. 1890-х гг. наступил качеств. перелом – ежегодные коэфф. естеств. прироста стали выше, чем в центре страны. При этом за счет сокращения смертности они последовательно нарастали и в городах, и в селениях, тогда как в Европ. России на рубеже XIX–XX вв. сокращались. Накануне Первой мировой войны в Сибири в крест. среде естеств. прирост достиг «взрывных» показателей – более 20 %, что характерно для нач. стадии перехода от традиц. к модернизир. типу воспроизв-ва населения.

Таблица 2

Естественное движение населения Сибири в кон. XIX – нач. XX в. (на 1 тыс. чел. населения)

 

Годы	Родилось	Умерло	Естеств. прирост
1884–87 1888–91 1892–96 1897–1901 1902–05 1906–09 1910–14	48,8 47,0 48,8 49,9 47,5 52,3 51,5	34,7 34,0 35,7 32,0 31,2 34,0 31,9	14,1 13,0 13,1 17,9 16,3 18,3 19,6

^*В 1884–91 – без Забайкальской обл.

В кон. XIX в. абориг. этносы на тер. от Урала до Тихого океана насчитывали не менее 820–870 тыс. чел., а по нек-рым подсчетам – до 1,2 млн чел. В наиб. плотно заселенных русскими губерниях (Тобольской, Томской и Енисейской) их доля в Н. составляла 6–9 %, в ср. по Зап. и Вост. Сибири – 17 %.

Гор. Н. в преим. аграр. крае составляло небольшую долю – 6,2 % в 1897, 10,8 % – на нач. 1914. Однако оно росло опережающими темпами – в 1,5–2 раза быстрее, чем сельское, что свидетельствовало о начале урбанизац. процессов.

Половой состав Н.С. в течение долгого времени характеризовался значит. перевесом в пользу мужчин – такая ситуация обычна для зоны фронтира. В сиб. городах мужчины составляли в ср. 52–55 % жителей. С течением времени диспропорция сглаживалась. В деревнях наиб. освоенной юго-зап. части Сибири к кон. XIX в. половая структура Н. нормализовалась – наблюдался небольшой перевес в пользу женщин. Специфичной для Сибири была концентрация населения в наиб. работоспособных и репродуктивных возрастах. Деревенские дворы, особенно в среде недавних переселенцев, отличались также демогр. и экон. перспективностью – высокой долей в их составе детей и подростков, малой долей стариков (см. Крестьянская семья).

В годы Первой мировой войны в Сибири, как и в целом по стране, наблюдался серьезный демогр. кризис, обусловленный прежде всего массовым призывом молодых мужчин в армию. От своего хоз-ва и семей было оторвано более пол. трудоспособных мужчин репродукт. возраста. Уход на войну потенц. женихов, а также общее снижение уровня и качества жизни привели к тому, что кол-во браков в Сиб. регионе в 1914–15 сократилось на 25–30 % по сравнению с довоен. временем. Начиная с 1915 происходит резкий спад рождаемости, быстро уменьшается естеств. прирост населения. Миграция Н. в регион продолжается, но в гораздо более скромных размерах, чем раньше. Изменился состав мигрантов – до минимума сократилось аграр. и «промышленное» переселение. Появилась новая форма миграции: за Урал направился поток беженцев и выселенцев из прифронт. р-нов, а также военнопленных. Вынужденные мигранты в своей осн. массе в Сибири не задержались и долгосрочного влияния на демогр. ситуацию не оказали.

В 1915 в сел. местности Сибири рождаемость достигла лишь 82 % от уровня 3 предшествующих лет. В 1916 и 1917 падение рождаемости продолжалось, она составила соотв. 67 и 65 % от довоен. показателя. Общий коэф. рождаемости, равный в 1912–14 в Енисейской губ. 55–57 ‰, сократился в 1915 до 47, в 1916 – до 37 и в 1917 – до 36 ‰. Сокращение рождаемости стало гл. фактором снижения естеств. прироста. По данным за 1917, в Томской губ. (без Алтая) естеств. прирост Н. составил 11 ‰, т. е. оказался примерно в 2 раза меньше, чем в довоен. период. В томских селениях этот показатель в 1917 был равен 12,4 ‰ при рождаемости в 29,1 и смертности в 16,7 ‰.

Однако в Сибири демогр. кризис проявлялся слабее, чем в Европ. России. Тем не менее и здесь он деформировал начавшийся в кон. XIX – нач. XX в. демогр. переход. Негатив. последствия для Сибири имели глубокие кризис. явления в центре страны – р-не расселения потенциальных переселенцев, вр. пребывания мобилиз. в действующую армию мужчин-сибиряков.

В.А. Зверев

Радик. перемены в демогр. ситуации произошли в 1918. В Сибири на этой стадии демогр. развития поднялась кратковр. волна компенсаторного роста рождаемости, обусловленная демобилизацией царской армии и, соотв., частич. преодолением дисбаланса полов. По данным переписи населения 1926, в Сибирском кр. насчитывалось 173 тыс. детей 1916 г. р., 160 тыс. детей 1917 г. р., 227 тыс. детей 1918 г. р.

Рост рождаемости не означал, что демогр. подсистема Сибири в 1918 вступила в стадию подъема. Напротив, в годы революции и Гражданской войны Н. пережило мощную демогр. катастрофу. Гражд. война, развернувшаяся непосредственно на тер. Сибири, привела к гибели людей в ходе боевых действий. Но гл. причиной роста смертности сибиряков стали массовые эпидемии инфекц. заболеваний в условиях распада гос. структур, разрушения системы здравоохранения и сан. контроля, экон. разрухи и голода. Широкое распространение в регионе получили сыпной и брюшной тиф, холера, дизентерия, оспа, скарлатина, туберкулез. Особенно тяжелой эпид. обстановка была зимой 1919/20. Всего в 1920 в Сибири зарегистрировано ок. 600 тыс. случаев только тифозных заболеваний. Летальность от тифа поднялась до критич. величин. В Томске в 1920 коэф. смертности достиг невиданной ранее отметки – 100 ‰, причем среди мужчин – 170 ‰. Одновр., начиная с 1919, стала сокращаться рождаемость, что на фоне повышенной дет. смертности привело к снижению числ. поколений. Число детей 1919 г. р. составило в Сибирском кр. 204 тыс., 1920 г. р. – 200 тыс. чел.

Изгнание колчаковцев не только не улучшило, но напротив, усложнило демогр. ситуацию. В связи с начавшейся продовольственной разверсткой в Сибири вспыхнуло вооруж. крест. восстание. В 1920 Омскую и Алтайскую губ. поразил неурожай. Сбор зерна в 1921 также оказался низким из-за засухи, затронувшей мн. волости и уезды Омской, отчасти Новониколаевской и Томской губ. Н. несло потери в ходе боевых действий, из-за голода и инфекц. болезней. В 1921 в Сибирском кр. зафиксировано почти 130 тыс. случаев брюшного, сыпного, возврат. тифа, 24 тыс. случаев дизентерии, 14 тыс. заболеваний оспой, свыше 19 тыс. заболеваний холерой.

Гор. Н. Сибири за период с нач. 1918 по нач. 1921 сократилось на 11 % (табл. 3). Это происходило как за счет вымирания горожан вследствие эпидемий, так и в результате их массового бегства в сел. местность и др. регионы России. Известную роль сыграло и т. н. белое беженство. По мере наступления Кр. армии из сиб. городов вслед за армией А.В. Колчака уходили купцы, чиновники, представители интеллигенции, часть рабочих. Рост сел. Н. Сибири в 1918–22 обеспечивался в осн. за счет миграц. притока беженцев, причем не только из сиб. городов, но и из-за пределов региона. По данным переписи 1926 числ. неместных уроженцев, прибывших в Сибирский кр. в 1914–20, составила 592 тыс. чел., из к-рых только 23,5 % поселились в городах, остальные – в сел. местности. Приток мигрантов нейтрализовал общее сокращение числ. сибиряков.

Таблица 3

Динамика численности Н. Сибирского кр. в 1918–22 (на нач. года, тыс. чел.)

 

Год	Городское население	Сельское население	Всего
1918	1007,9	7316,5	8324,4
1919	958,8	7431,6	8390,4
1920	935,6	7875,6	8811,2
1921	901,4	8111,4	9012,8
1922	967,1	8298,1	9265,2
1922 в  % к 1918	95,9	113,4	111,3

 

Введение новой экономической политики стабилизировало не только экономику, но и демогр. подсистему общества. Рождаемость стала быстро увеличиваться, а смертность неск. сократилась, хотя и оставалась весьма высокой. Естеств. прирост колебался в пределах 19–24 ‰, что обеспечивало высокие темпы роста числ. сибиряков.

Всесоюз. перепись 1926 зафиксировала в Сибири (вкл. Якутию) 11 млн чел., из к-рых 9,6 млн (87,2 %) проживали в сел. местности, 1,4 млн (12,8 %) – в гор. поселениях. Крупнейшими городами Сибири были: Омск (152,5 тыс.), Новосибирск (120,6 тыс.), Томск (91,2 тыс.), Иркутск (89,2 тыс.), Барнаул (69,7 тыс.), Красноярск (65,2 тыс.), Чита (61,6 тыс.), Тюмень (50,2 тыс.). В возрастной структуре Н. Сибири преобладала молодежь. Уд. вес лиц старше 60 лет составлял всего 6,5 %, тогда как на долю детей и подростков до 14 лет приходилось свыше 40 %. Относительно сбалансир. был и половой состав: после снижения уд. веса мужчин, происшедшего в годы Первой мировой и Гражд. войн, их числ. увеличилась, к кон. 1926 достигнув 49,2 %.

На тер. Сибири в сер. – кон. 1920-х гг. по-прежнему доминировал т. н. традиц. тип воспроизв-ва Н., для к-рого была характерна очень низкая продолжительность жизни. Ср. продолжительность жизни сибиряков составляла у мужчин 39,2, у женщин – 43,2 года. Коэфф. смертности в кон. 1920-х гг. колебался в городах Сибирского кр. в пределах 21–23‰, в сел. местности – 22–25‰. Коэфф. рождаемости в Сибири составлял 37–42 ‰ в городах, 55–57 ‰ – в деревне. В отд. сел. округах рождаемость достигала физиол. максимума, превышая 60 ‰. Т. о., высокая смертность компенсировалась еще более высокой рождаемостью, что обеспечивало значит. естеств. прирост. В городах коэфф. естеств. прироста составлял 16–19 ‰, в сел. местности – 32–33 ‰.

В Сибири в 1920-е гг. зарождается совр. (рациональный) тип воспроизв-ва Н., намечается переход от высокой смертности и рождаемости к низкой смертности и рождаемости, увеличивается ср. продолжительность жизни. Но в кон. 1920-х гг. это едва наметившееся движение к исторически новому типу воспроизв-ва Н. было прервано. Демогр. сфера Сибири в связи с ускоренной индустриализацией и коллективизацией была втянута в полосу глубокого кризиса. Начиная с кон. 1920-х гг. в регионе повышается смертность, снижается рождаемость. В городах Зап. Сибири уровень рождаемости за 1928–30 сократился на 16 %, а уровень смертности повысился на 15 %, в городах Вост. Сибири эти показатели составили соотв. 27 и 7 %.

Демогр. кризис в Сибири быстро перерос в демогр. катастрофу. В Сибири она разразилась раньше, чем в др. р-нах страны, – уже в 1931. Неурожай 1931 и изъятие у сиб. крестьян товар. хлеба к осени 1932 обострили голод до предела. Голод охватил гл. обр. хлебопроизводящие р-ны Зап. Сибири, в первую очередь Алтайский кр. В Вост. Сибири он носил латентный хар-р – в структуре питания преобладали низкокачеств. хлеб и картофель при острой нехватке белков и витаминов. Неизбежными спутниками голода стали эпидемии инфекц. и желудочно-кишечных болезней.

В 1933 уровень смертности в Сибири достиг огромных величин, особенно среди детей. Одновр. значит. сократилась рождаемость. Показатели смертности превысили показатели рождаемости, что вызвало процесс депопуляции. По отрывочным данным текущего учета естеств. движения Н. тех лет, в городах Сибири в 1933 родилось 73 тыс. младенцев, тогда как умерла 81 тыс. чел. В Новосибирске было зарегистрировано 6,7 тыс. рождений и 8,4 тыс. смертей, в Томске – соотв. 2,1 тыс. и 3,5 тыс. В городах Вост. Сибири на 1 тыс. Н. умер 41 чел., тогда как коэфф. рождаемости составил 33 ‰. В Иркутске было зафиксировано 3 тыс. рождений и свыше 6 тыс. смертей, в Красноярске – 3 и 5 тыс., в Улан-Удэ – 1,5 и 2 тыс. соотв. Для сел. местности из-за почти полного отсутствия достовер. данных количеств. оценки вообще невозможны. Однако очевидно, что депопуляция затронула в 1-ю очередь деревню, к-рая потеряла сотни тысяч жизней. Уровень смертности был особенно высоким в сел. р-нах, получивших относительно хороший урожай.

Осн. причинами смертей были сыпной и брюшной тиф, дизентерия, скарлатина, коклюш, корь, дифтерия, септическая ангина, заболевания органов пищеварения и органов дыхания. Такая структура причин смерти отражала неполноценное питание, проживание в холод., сырых и тесных бараках, слабое развитие здравоохранения. В ходе демогр. катастрофы 1932–33 в масштабах всей страны было потеряно до 7 млн чел., в Сибири – от 700 тыс. до 1 млн чел.

К кон. 1934 – нач. 1935 демогр. ситуация нормализовалась вследствие постепенного отступления голода и повышения уровня жизни Н. Смертность сократилась, а рождаемость вновь обрела тенденцию к увеличению. Для того чтобы стимулировать рождаемость и тем самым компенсировать огромные потери Н. в ходе голода, ЦИК и СНК СССР в июне 1936 приняли пост. о запрещении абортов и увеличении мат. помощи многодетным семьям. Рождаемость в 1937 повысилась, но затем вновь началось ее сокращение. В процессе снижения рождаемости сыграли роль массовые репрессии, разрушавшие семьи. Но основополагающими предпосылками падения рождаемости в Сибири явились бурная индустриализация и не менее бурная урбанизация, кардинально изменившие образ жизни людей и социокульт. среду их обитания. Сотни тысяч молодых женщин приступили к работе на заводах, фабриках, стройках, на колхозно-совхоз. полях, начали учиться. Н. Сибири в кон. 1930-х гг. вновь втянулось в общемировой процесс демогр. перехода. Запрет абортов не мог приостановить, а тем более отменить это глобальное движение. С 1938 в Сибири широко распространилось нелегал. прерывание беременности, к-рое в совокупности с нарушением баланса полов вследствие репрессий, сверхсмертности мужчин и массовой мобилизации юношей в армию после принятия Закона о всеобщей воинской обязанности (1 сент. 1939) обусловило резкое падение рождаемости. Брачность Н. Сибири за 1938–40 сократилась в 2 раза, а рождаемость к 1940 уменьшилась до 37 ‰ в Зап. Сибири и 39 ‰ в Вост. Сибири.

Концентрация ресурсов в сфере воен. пром-ти и Советско-финская война 1939–40 обусловили очередное падение уровня мат. обеспеченности Н. и сбой в работе органов здравоохранения. Осенью 1940 – весной 1941 в ряде сел. р-нов Сибири разразился голод. Сиб. города переживали острый кризис снабжения. В связи с этим обозначилась тенденция к повышению смертности. В 1940 коэфф. смертности Н. Зап. Сибири составили 20,7 ‰, Вост. Сибири – 18,6 ‰. В кон. 1930-х – нач. 1940-х гг. вновь появились признаки демогр. кризиса.

Между переписями 1926 и 1939 Н. Сибири выросло на 28 % (табл. 4). Однако рост был достигнут гл. обр. за счет увеличения более чем в 3 раза числ. горожан. Их кол-во в Сибири повышалось в осн. за счет миграц. прироста, обеспеченного бегством крестьян из деревни. Особенно быстро увеличивалось Н. городов, ставших средоточием пром. стр-ва. Это Новосибирск, Омск, Иркутск, Сталинск (ныне – Новокузнецк), Кемерово, Красноярск, Чита, Киселевск, Прокопьевск, Белово, Барнаул. Очень резко (почти в 7 раз) выросла числ. гор. Н. Кузбасса. Если в 1926 в городах Кузбасса проживало 120 тыс. чел., то в 1939 – 910 тыс. чел.

Таблица 4

Динамика числ. Н. Сибири в 1930-е гг., тыс. чел.

 

Дата переписи	Все население	В том числе:
		сельское	городское
			тыс. чел.	уд. вес, %
17 дек. 1926	11024,0	9609,0	1415,0	12,8
6 янв. 1937	13497,9	9498,9	3999,0	29,6
17 янв. 1939	14112,0	9688,0	4424,0	31,3
1939 в % к 1926	128,0	100,8	312,7	–

 

Сел. Н. Сибири в 1930-е гг. фактически стагнировало. Его числ. выросла всего на 0,8 %. При этом в ряде р-нов Зап. Сибири (Алтайский кр., Новосибирская и Омская обл.) отток крестьян в города и голод привели к уменьшению кол-ва сел. Н. Особенно существ. снижение, вызванное голодом, произошло между 1926 и 1937. Процесс сокращения числ. сел. Н. Сибири в 1930-е гг. частично был нейтрализован депортацией в вост. р-ны СССР спецпереселенцев из др. регионов страны.

Великая Отечественная война создала предпосылки для новой полномасштаб. демогр. катастрофы. В 1941–42 в Сибири увеличилась смертность Н. В кон. 1942 – нач. 1943 произошел позитив. перелом в динамике смертности, к-рая обрела устойчивую тенденцию к снижению (табл. 5). Это, несомненно, было важным достижением властей по развитию здравоохранения тыловых р-нов и ужесточению сан. законодат-ва. Не меньшую роль сыграла быстрая адаптация Н. к условиям жизни воен. лет.

Таблица 5

Динамика воспроизв-ва Н. Сибири в годы Великой Отечественной войны

 

Год	На 1 тыс. чел. населения
	родилось	умерло	естеств. прирост (убыль)
1941	33,2	21,2	+12,0
1942	22,0	26,0	–4,0
1943	12,5	18,4	–5,9
1944	12,2	12,6	–0,4
1945	15,6	9,9	+5,7

 

Гл. характеристикой демогр. динамики периода войны явилось значит. сокращение числа родившихся детей, в основе чего лежал образовавшийся дисбаланс полов – сотни тысяч мужчин были призваны в армию. К 1943 в сел. Н. Сибири на 100 мужчин в возраст. группе 18–49 лет приходилось ок. 400 женщин. Аналог. ситуация сформировалась и в городах. Дисбаланс полов обусловил резкое уменьшение числа заключенных браков, распад уже сложившихся семейных отношений.

В воен. годы резко сократилась числ. сел. Н., снизились показатели естеств. прироста. К этому привели массовые мобилизации мужчин в Кр. армию и их гибель в ходе боевых действий. Кроме того, из сел. местности в города для работы в пром-ти, на транспорте и стройках самотеком и в порядке мобилизаций трудовых переместилось неск. сотен тысяч крестьян. Депортация в сел. местность Сибири отд. этнич. групп (гл. обр. немцев и калмыков) не компенсировала отток мест. сел. Н. в армию и города. В результате сел. Н. Сибири в воен. годы сократилось более чем на 2 млн чел. (табл. 6).

Таблица 6

Динамика числ. Н. Сибири в годы войны, тыс. чел.

 

Дата	Все население	В том числе:
		сельское	городское
			тыс. чел.	уд. вес,  %
1 янв. 1941	14949,8	10006,5	4943,3		33,1
1 янв. 1942	15342,9	9949,8	5393,1		35,2
1 янв. 1943	15007,1	9366,2	5640,9		37,6
1 янв. 1944	14081,9	8359,0	5722,9		40,6
1 мая 1945	13549,6	7689,3	5860,3		43,3
1945 в  % к 1941	90,6	76,8	118,6		–

 

Сиб. города, превратившиеся в средоточие воен. пром-ти, явились центрами притяжения мигрантов не только из деревень. В них прибыло большое кол-во эвакуированных. Все это нейтрализовало естеств. убыль гор. Н. и мобилизацию мужчин в армию. Гор. Н. Сибири в воен. годы увеличилось на 917 тыс. чел. Особенно существенно выросла числ. Н. Новосибирска, Омска, Осинников, Норильска, Красноярска, Рубцовска, Киселевска, Бердска.

Потери Н. Сибири в 1941–45 складываются из неск. компонентов. Во-первых, это гибель сибиряков на фронте. На тер. Сибирского и Забайкальского военного окр. в период войны было призвано в армию 3 189 тыс. чел. Безвозврат. потери этого контингента составили 946 тыс. чел. Во-вторых, рост смертности в 1941–42 привел к превышению числа умерших по ср. с обычными показателями (за «норму» условно принят 1939) на 130 тыс. чел. В-третьих, дефицит рождений воен. лет составил в Сибири 950 тыс. чел. Совокупные (прямые, косв. и демогр.) потери Н. Сибири в годы войны превысили 2 млн чел.

После завершения войны и до сер. 1947, когда демобилизация в осн. закончилась, в Сибирь прибыло 587 тыс. фронтовиков. Это привело к нек-рому смягчению дисбаланса половозраст. состава Н., восстановлению семей и повышению брачности. Поднялась волна компенсаторной рождаемости. Если в 1945 общий коэфф. рождаемости Н. Сибири составил 15,6 ‰, то в 1946 – 28, в 1947 – 31 ‰. Вместе с тем осенью 1946 на Сибирь обрушился голод, продлившийся до осени 1947. Уровень смертности Н. в 1947 по отношению к 1946 повысился: в городах – на 32 %, в сел. местности – на 34 %. Резко вырос уд. вес таких заболеваний, как туберкулез, воспаление легких, желудочно-кишечные болезни, септическая ангина и сыпной тиф. Еще одним следствием голода стало падение рождаемости в 1948. Голод 1946–47 нейтрализовал компенсаторную волну рождаемости, к-рая оказалась кратковр. и слабой.

В 1949 и примерно до кон. 1950-х гг. демогр. сфера Сибири вступила в самую благополучную стадию развития. Показатели смертности в эти годы сокращались. Рождаемость стабилизировалась на высоком уровне. Такое соотношение рождаемости и смертности обеспечивало высокие показатели естеств. прироста (табл. 7). Демогр. ситуация на тер. Сибири в этот период оценивается как демогр. взрыв.

Таблица 7

Динамика воспроизводств. процессов на тер. Сибири в кон. 1940-х – 1950-е гг.

 

Год	На 1 тыс. чел. населения
	родилось	умерло	естеств. прирост
1948	28,5	12,3	16,2
1950	32,7	11,7	21,0
1955	30,9	9,0	21,9
1960	26,9	6,9	20,0

 

В кон. 1950-х гг. ср. продолжительность жизни Н. Сибири достигла показателей развитых стран. В 1958–59 продолжительность жизни мужчин в Зап. Сибири составила 62 года, женщин – 72, в Вост. Сибири – 62 и 70 лет соотв.

Естеств. прирост в совокупности с притоком мигрантов из др. регионов СССР обеспечил повышенные темпы роста Н. Сибири (табл. 8). Как и в предшествующие годы, особенно высокими темпами росла числ. гор. Н., что отражало индустр. направленность хоз. освоения новых территорий. Уровень урбанизированности Сибири к 1959 достиг 52 %. Вместе с тем довоен. числ. сел. Н. не восстановилась даже в исключительно благоприят. условиях демогр. развития 1950-х гг.

Таблица 8

Динамика числ. Н. Сибири между 1947 и 1959, тыс. чел.

 

Дата	Все население	В том числе:
		сельское	городское
			тыс. чел.	уд. вес,  %
1 янв. 1947 (оценка)	13839,3	7844,6	5994,7	43,3
1 янв. 1951 (оценка)	15062,0	8713,1	9326,9	43,7
17 янв. 1959 (перепись)	18040,0	8713,1	9326,9	51,7
1959 в % к 1946	130,4	111,1	155,6	–

 

В.А. Исупов

В 1960–80-е гг. интенсивно развивался процесс перехода от традиц. типа воспроизв-ва Н. к современному. Этот переход не был равномерным в разных тер.-этнич. общностях и соц.-экон. сферах (город, деревня). Сибирь по темпам перехода отставала от европ. р-нов страны, сел. местность – от города.

К 1989 числ. Н. Сибири увеличилась до 24 158,3 тыс. чел. (табл. 9). При этом, по сравнению с 1970, гор. Н. возросло в 1,5 раза, а сельское сократилось на 11,6 %. Прирост числ. гор. Н. происходил в осн. за счет миграции сельчан в города, уровень к-рой превышал естеств. прирост. В процессе сокращения числ. сел. Н. решающая роль также принадлежала миграции, влияние естеств. движения и перемещений, вызванных политикой ликвидации «неперспективных» деревень и адм.-тер. преобразованием нас. пунктов, было слабее.

Таблица 9

Динамика числ. Н. Сибири в 1970–80-е гг., тыс. чел.

 

Регион	Все население	В том числе:
		сел. население	гор. население
			тыс. чел.	уд. вес,  %
Перепись 15 янв. 1970
Зап.-Сиб. р-н Вост.-Сиб. р-н Якутская АССР	12109,5 7463,4 664,1	4678,2 2851,4 289,6	7431,3 4612,0 374,5	61,4 61,8 56,4
Перепись 17 янв. 1979
Зап.-Сиб. р-н Вос.-Сиб. р-н Якутская АССР	12958,5 8157,8 838,8	4190,7 2552,9 324,6	8767,8 5604,9 514,2	67,7 68,7 61,3
Перепись 12 янв. 1989
Зап.-Сиб. р-н Вост.-Сиб. р-н Якутская АССР	15003,2 9155,1 1081,4	4082,5 2571,6 360,2	10920,7 6583,5 721,2	72,8 71,9 66,7

Числ. Н. по отд. периодам изменялась неравномерно. В 1960-е гг. темпы его роста стали существ. ниже, чем в 1950-е гг., и по этому показателю было потеряно преимущество перед Россией. Однако уже в 1970–80-е гг. Н. Сибири возрастало более быстрыми темпами, чем в целом по стране. Особенно интенсивным был рост в р-нах пром. освоения – Зап.-Сибирского нефтегаз. комплекса, Ангаро-Енисейской зоны, Байкало-Амурской магистрали и др. За 30-летие (1959–89) в Тюменской обл. числ. Н. возросла в 2,8 раза, в т. ч. городского – в 6,8 раза, в Красноярском кр. – соотв. на 37,5 % и в 2 раза, в Бурятии – на 54,6 % и в 2,3 раза, в Туве – на 79,8 % и в 2,9 раза и т. д. Относительно низкими были темпы прироста Н. в Алтайском кр., Новосибирской и Кемеровской обл.

В 1960–80-е гг. в Сибири происходил ускоренный процесс урбанизации. За 1959–89 уд. вес гор. Н. в Зап. Сибири увеличился с 51,7 до 72,8 %, в Вост. Сибири – с 52,7 до 71,9 %. Наиб. высокий уровень урбанизации к кон. 1980-х гг. был достигнут в Кемеровской (87,4 %), Тюменской (76,1 %) и Иркутской (80,5 %) обл. В то же время доля сел. Н. составляла ок. трети в Омской, Томской и Читинской обл., в селах Алтая проживало 44 % Н. Преобладали сел. жители в Горн. Алтае (73 %) и Туве (53,2 %).

На рубеже 1950–60-х гг. вследствие стабилизации смертности и значит. уменьшения рождаемости резко снизились темпы естеств. прироста Н. В 1960-е гг. тенденция к снижению рождаемости стала повсеместной. С 1960 по 1970 коэфф. рождаемости в Зап. Сибири упал с 26,7 до 15,2 ‰, в Вост. Сибири – с 27,7 до 17,5 ‰, в РСФСР – с 23,2 до 14,6 ‰. Это было результатом действия мн. взаимосвязанных причин. Отрицат. действие начал оказывать в эти годы структур. фактор – в детородный возраст вступали контингенты людей, родившихся в годы войны. На селе ситуацию усугубил усиленный процесс миграции, к-рый именно в этот период привел к «вымыванию» возраст. групп, наиб. способных к деторождению. Отчетливо проявилась тенденция уменьшения доли рождений детей высокой очередности вследствие переориентации не только горожан, но и сельчан на малодетную семью. Если в 1960 в сиб. селах 47 % детей составляли дети 3-й, 4-й и последующих очередностей, то в 1970 на эти рождения приходилось только 28 %. Наиб. сокращение рождаемости произошло на селе. За 1960-е гг. коэфф. рождаемости у сельчан понизился в Зап. Сибири с 30,5 до 15,2 ‰, в Вост. Сибири – с 31,6 до 17,5 ‰.

В 1970-е гг. рождаемость стала повышаться благодаря вхождению в репродуктивный возраст поколений послевоен. лет рождения. Рост рождаемости продолжался вплоть до 1987 и был обусловлен не только действием структур. фактора, но и реализацией гос. мер по стимулированию воспроизв-ва населения. С 1970 по 1987 коэфф. рождаемости возрос в Зап. Сибири с 15,2 до 18,6 ‰, в Вост. Сибири – с 17,5 до 20,6 ‰. Наиб. всплеск рождаемости произошел в 1982 и 1983, когда ее показатели составили в Зап. Сибири соотв. 20 и 20,2 ‰, в Вост. Сибири – 21,3 и 21,4 ‰.

В кон. 1980-х гг. Н. Сибири вступило в очередную стадию падения рождаемости. Это явилось следствием как структур. сдвигов – в актив. детородный возраст вступало все более малолюдное поколение 1960-х гг., так и ухудшения соц.-экон. обстановки в стране. Коэфф. рождаемости за 1987–89 в Зап. Сибири снизился с 18,6 до 15,3 ‰, в Вост. Сибири – с 20,6 до 17,5 ‰. Несмотря на падение рождаемости, уровень ее в Сиб. регионе превышал среднероссийский. В Зап. Сибири наиб. рождаемостью отличалась Тюменская обл. (в 1987 – 22,3 ‰, в 1989 – 17,4 ‰), что было связано в осн. с миграц. притоком Н. в молодых возрастах. В Вост. Сибири наивысшая рождаемость наблюдалась в нац. р-нах – Туве (в 1987 – 30,8 ‰, в 1989 – 27,5 ‰) и Бурятии (в 1987 – 23,3 ‰, в 1989 – 20,4 ‰).

На протяжении 1960–80-х гг. смертность Н. Сибири возрастала, но по сравнению с Россией имела более низкие показатели. При этом в сиб. селах коэфф. смертности был выше, чем в городах, что было связано не только с постарением Н., но и с недостаточным развитием мед. обслуживания. Динамика смертности отличалась неравномерностью. В 1960–70-е гг. показатели ее повышались (в Зап. Сибири с 1960 по 1980 коэфф. смертности возрос с 6,9 до 10,4 ‰, в т. ч. на селе – с 7,5 до 12 ‰, в Вост. Сибири – с 6,8 до 9,7 ‰ и с 7,2 до 11,2 ‰ соотв.). В нач. и в сер. 1980-х гг. произошло нек-рое снижение уровня смертности, что было связано с проведением антиалк. кампании. Однако эффект оказался кратковр., и в кон. 1980-х гг. показатели смертности стали расти. В 1989 коэфф. смертности в Зап. Сибири составил 9,3 ‰, в Вост. Сибири – 8,9, в РСФСР – 10,7 ‰.

Причина более низких показателей смертности в Сиб. регионе, по сравнению с РСФСР, заключалась в особенностях возраст. структуры сиб. Н. – высока была доля молодых возраст. групп. Однако в ст. возрастах смертность в Сибири была выше, чем в ср. по РСФСР, а муж. смертность, особенно на селе, превышала женскую, что являлось следствием несчастных случаев, в 1-ю очередь, производств. травматизма, болезней органов пищеварения и дыхания. Высокой в большинстве р-нов Сибири оставалась и дет. смертность. Коэфф. смертности детей до 1 года в 1989 в Зап. Сибири равнялся 20,8 ‰, в Вост. Сибири – 19, в РСФСР – 17,8 ‰. Смертность детей на селе по-прежнему оставалась более высокой, чем в городе.

В соотв. с тенденциями рождаемости и смертности показатели естеств. прироста Н. в Сибири были выше, чем в целом по РСФСР. В 1960-е гг. произошло их резкое падение. С 1960 по 1970 в Зап. Сибири коэфф. естеств. прироста Н. снизился с 19,8 до 7,1 ‰, в Вост. Сибири – с 20,9 до 9,8, в РСФСР – с 15,8 до 5,9 ‰. В последующий период этот показатель колебался по годам, однако вплоть до 2-й пол. 1980-х гг. повышался, а в кон. десятилетия произошло его повсеместное снижение: с 1987 по 1989 в Зап. Сибири – с 9,6 до 6 ‰, в Вост. Сибири – с 12,2 до 8,6, в РСФСР – с 6,7 до 3,9 ‰. Наивысш. приростом Н. к кон. 1980-х гг. отличались Тюменская обл., Бурятия и Тува, наименьший естеств. прирост отмечен в 1989 в Кемеровской и Новосибирской обл., в Алтайском и Красноярском кр.

Падение естеств. прироста Н. связано не только с резким сокращением рождаемости и нек-рым повышением смертности. На демогр. показателях сказались и нараставшие трудности соц.-экон. хар-ра, снижение уровня жизни, недостаточная эффективность демогр. политики.

И.Б. Карпунина, А.П. Мелентьева

Между переписями 1989 и 2002 Н. Сибири (в границах Сибирского федерального окр.) сократилось на 4,8 %, однако по интенсивности изменения числ. гор. и сел. Н. в пределах региона выделялись неск. временных периодов.

В 1989–93 еще продолжали наращивать свое гор. и сел. Н. Омская и Иркутская обл., Красноярский кр., Республики Алтай и Хакасия. Однако в Алтайском кр., Томской, Кемеровской и Читинской обл., а также в Республиках Бурятия и Тыва отмечалась новая тенденция: сокращение гор. и рост сел. Н. В результате за рассматриваемый период гор. Н. Сибири сократилось на 176,9 тыс. чел., а сельское увеличилось на 375,3 тыс. чел.

Осн. компонентой такого изменения тенденций в динамике Н. явилась вынужденная миграция из среднеазиат. республик бывш. СССР. Рост числ. сел. Н. был обусловлен также сокращением оттока сельчан и увеличением прибытия в село гор. жителей. Миграц. отток из городов объяснялся снижением темпов пром. произв-ва, ростом безработицы, неразвитостью рынка жилья.

В 1993–96 практически все территории, кроме Томской обл. и Красноярского кр., теряли свое Н. как в гор., так и в сел. местности. Особенно значит. уменьшение горожан наблюдалось в Кемеровской, Читинской и Иркутской обл. Результатом стало сокращение на 129,1 тыс. чел. гор. и на 44,3 тыс. чел. сел. Н.

Особенностью периода 1996–2002 является убыль как гор., так и сел. Н. почти всех сиб. территорий. В результате числ. горожан сократилась на 582 тыс. чел., а числ. сельчан – на 457 тыс. чел. Наиб. интенсивно гор. Н. сокращалось в Алтайском кр. в нач. 1990-х гг. и в Кемеровской обл. в 1993–96.

Миграция Н. из города в село на фоне снижения естеств. прироста и оттока за пределы региона приводила к абс. сокращению числ. гор. Н. (табл. 10).

Таблица 10

Динамика числ. Н. Сибири в 1996–2002, тыс. чел.

 

Регион	На 1 янв. 1996		Изменения за 1996–2002		По переписи 2002
	гор. население	сел. население	гор. население	сел. население	гор. население	сел. население
Зап.-Сибирский р-н (без Тюменской обл.)	8326	3632	-215	-217	8111	3415
Вост.-Сибирский р-н	6529	2615	-367	-240	6162	2375
Сибирский федеральный окр.	14855	6247	-582	-457	14273	5790

С 1992 в регионах с высоким уд. весом рус. Н. начался процесс депопуляции, продолжающийся и в наст. время. Естеств. прирост во все годы реформ сохранялся только в субъектах РФ, где высок уд. вес корен. Н. Но и в этих регионах, напр. в Республиках Тыва, Алтай, Эвенкийском авт. окр., к 2002 этот показатель стал меньше в 5–10 раз, чем в 1990, и едва превышал нулевой уровень, за к-рым начинается депопуляция.

В целом демогр. ситуация в 1989–2005 в Сибири классифицируется как кризисная. Осн. ее компоненты: сокращение числ. Н. на 5 % и ср. ожидаемой продолжительности жизни на 4 года, рост смертности и расширение сферы негатив. влияния соц. заболеваний (туберкулеза, алкоголизма, наркомании, токсикомании, венерич. болезней), ухудшение репродуктивного здоровья и качеств. характеристик воспроизв-ва Н. В условиях одновр. сокращения уровня рождаемости и роста смертности Н. Сибири в 1993 «вошло в зону» отрицат. естеств. прироста, и к наст. времени, несмотря на рост с 2000 показателей рождаемости, естеств. прирост Н. только на 60–70 % обеспечивает уровень простого воспроизв-ва.

Начиная с 1993 ежегод. потери Н. Сибири только от сверхсмертности составляли 60–100 тыс. чел. В результате суммарный уровень сверхсмертности Н. Сибири за 1992–2001 превысил 757 тыс. чел. Растущие показатели смертности определили особенно высокие темпы сокращения показателей продолжительности жизни у Н. трудоспособ. возраста. Только за 1991–93 продолжительность жизни у мужчин трудоспособ. возраста в Омской обл. сократилась на 3,5 года, в Новосибирской, Тюменской и Томской обл. – на 5 лет, в Кемеровской – на 5,8 года. Для женщин трудоспособ. возраста это сокращение по разным областям Зап. Сибири составило 1,7–3,5 года. В результате к 1994 продолжительность жизни в Кемеровской обл. была самой низкой в Зап. Сибири и составляла у мужчин 54–56 лет, у женщин – 68–69 лет, что на 2,5–3 года ниже, чем в России в целом.

Сокращение рождаемости затронуло все возраст. группы женщин, причем более существ. было у женщин в возрасте 20–34 лет, характеризующемся, во-первых, наиб. высоким уровнем рождаемости, во-вторых, рождением 2-х детей и детей более высокой очередности. Возросло число абортов на 1 тыс. женщин репродукт. возраста, что свидетельствовало о тенденции «отложенных» рождений. В результате суммарный коэфф. рождаемости в Сибири к 2004 составил 1,4 (1,3 – в городе и 1,5 – в селе).

Т. о., происшедшие в последнее десятилетие XX в. изменения оказали существ. влияние на сокращение демогр. потенциала вост. р-нов России в нач. XXI в. и будут иметь долговр. демогр. и соц.-экон. последствия.

С.В. Соболева

 

Изменение числ. Н. Д. Востока в XX в. показывает табл. 11.

Таблица 11

Числ. Н. Д. Востока в 1923–2002

 

Год	Все население, тыс. чел.	Уд. вес гор. населения,  %
1923*	1617,7	26,2
1926**	1881,0	25,1
1939***	2366,5	49,1
1959	4346,8	70,3
1970	5116,4	73,4
1979	5980,3	76,4
1989	6859,3	77,3
2002	6692,9	75,9

^*1923 – Дальневосточная обл.

^**1926 – Дальневосточный кр.

^***1939 – Приморский и Хабаровский кр.

 

Лит.: Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960; Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII – первой половине XIX в. (по материалам ревизий). М., 1971; Воробьев В.В. Население Восточной Сибири (современная динамика и вопросы прогнозирования). Новосибирск, 1977; Пронин В.И. Население Сибири за 50 лет (1863–1913 гг.) // История СССР. 1981. № 4; Московский А.С., Исупов В.А. Формирование городского населения Сибири (1926–1939 гг.). Новосибирск, 1984; Алексеев В.В., Исупов В.А. Население Сибири в годы Великой Отечественной войны. Новосибирск, 1986; Соболева С.В. Динамика продолжительности жизни населения Сибири в 70–80-х гг. // Тенденции социального развития сибирской деревни в 80-е годы. Новосибирск, 1990; Исупов В.А. Городское население Сибири: От катастрофы к возрождению (конец 30-х – конец 50-х гг.). Новосибирск, 1991; Гущин Н.Я. Население Сибири в ХХ веке: основные тенденции и катаклизмы в развитии. Новосибирск, 1995; Кышпанаков В.А. Население Хакасии: 1917–1990-е гг. Абакан, 1995; Население Западной Сибири в ХХ веке. Новосибирск, 1997; Скобелев С.Г. Демография коренных народов Сибири в XVII–XX вв.: колебания численности и их причины. Новосибирск, 1998; Зверев В.А. Воспроизводство сибирского населения на начальном этапе демографического перехода в России // «Сибирь – мой край…»: Проблемы региональной истории и исторического образования. Новосибирск, 1999; Он же. Старт модернизации: Демографические процессы в городах и селениях Сибири (конец XIX – начало XX в.) // Сибирь в XVII–XX вв.: демографические процессы и общественно-политическая жизнь. Новосибирск, 2006; Ивонин А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII – 60-х гг. XIX в. (опыт историко-демографического исследования). Барнаул, 2000; Регионы России. Социально-экономические показатели. М., 2004; Соболева С.В., Чудаева О.В. Сибирь: тенденции и перспективы демографического развития // Политический класс. М., 2005. № 9.