В Академгородке решили увековечить память блистательной пианистки Веры ЛОТАР-ШЕВЧЕНКО
Иногда жизнь преподносит сюжеты, которым не научит ни одна сценарная мастерская, — так прихотливо-больно завязаны все судьбоносные узлы и выстроены причинно-следственные связи. Вот и для пианистки с мировым именем Веры Лотар-Шевченко, блиставшей на европейской сцене, Новосибирск стал именно таким «узлом». В Сибирь Веру Августовну забросил колючий ветер сталинских репрессий, а в Новосибирск она попала благодаря учёным, которые смогли на заседании Президиума СО АН уговорить Михаила Лаврентьева выделить ей в Академгородке квартиру, «чтобы спасти».
«Вы дураки и идиоты!»
Вера Лотар-Шевченко
Михаил КАЧАН, профессор, член-корреспондент РАЕ, писатель. Из воспоминаний «Приглашение пианистки Веры Августовны Лотар-Шевченко в Академгородок»: «Когда Вера Августовна вышла на сцену ДК «Академия» и села к роялю, переполненный зал замер. А когда она положила руки на клавиатуру, зал охнул. Все увидели её руки. Но вот она начала играть, и теперь уже не было никого и ничего. На сцене был замечательный исполнитель. Пианист с большой буквы. Ей не требовалось ни малейшей скидки на годы тяжёлой лагерной жизни без рояля, на мучивший её артрит. Она играла. У неё для каждой вещи была своя, не всегда привычная, музыкальная трактовка. Она в музыке была Личностью и играла так, как она понимает, как чувствует, — и Баха, и Бетховена, и Шопена, и Дебюсси. И для меня, и для многих ценителей музыки это был необычный Бах, ещё более мятущийся Бетховен, пламенно-революционный Шопен и совершенно незнакомый Дебюсси».
Принято считать, что Вера Лотар — француженка. Видимо, сказывается наша сибирская глубинная тяга считать, что всё красивое — только из Парижа, и вообще, каждый русский человек должен «увидеть Париж и умереть». Но, как считают исследователи жизни Веры Лотар-Шевченко, будущая пианистка родилась в Ницце в 1900 году в семье итальянцев. Отец читал лекции по математике, а мама — по итальянскому языку и литературе. Как вспоминает сама Вера Августовна, музыкой она занималась «с тех пор, как себя помнила» — училась у знаменитого Альфреда Корто, а по окончании курса стажировалась в Венской музыкальной академии. Альфред Корто подарил ей любовь к Шопену и Дебюсси, а Венская академия усилила репертуар тремя «китами» — Бахом, Моцартом и Бетховеном.
В начале 1930-х Вера Лотар выходит замуж за российского эмигранта Владимира Шевченко, о котором в Париже говорили как о «русском Страдивари» — русский инженер-акустик, по совместительству актёр немого кино и музыкант, создавал инструменты совершенного звучания. Вместе с детьми Вера Лотар и Владимир Шевченко уезжают в 1939 году в СССР. Как считает исследователь Георгий Угодников, семья бежала из огня фашизма в полымя сталинизма. И, судя по всему, «француженка» появилась именно оттуда: для СССР Италия была врагом, поэтому итальянке Вере Лотар пришлось этнически умереть.
Зная историю нашей страны, нетрудно предположить, что случилось с семьёй Лотар-Шевченко, когда началась Великая Отечественная война, — многим людям, решившим вернуться на родину после «белой эмиграции», судьба была уготована в чекистких кабинетах. Владимира Шевченко арестовали как «шпиона», и Вера Августовна осталась с тремя детьми.
Здравомыслящему человеку трудно понять логику, которой руководствовались чекисты: зачем человек официально возвращается на родину, если он завербованный шпион?! Это и пыталась доказать пылкая Вера Августовна, когда ходила по инстанциям и требовала освободить мужа. Люди, которые хорошо её знали, рассказывают, что итальянский темперамент Веры рвался наружу в сумрачных кабинетах НКВД. «Вы дураки и идиоты! — кричала она заплечным дел мастерам в серой форме. — Неужели вы не понимаете, что он ни в чём не виноват. Что он честный человек и приехал помогать советской стране строить социализм?!» Кому-то из чекистов это надоело, и её арестовали как жену врага народа. Уже после освобождения она узнала, что её дочка пропала без вести, а один из сыновей погиб при бомбёжке. Другой мальчик выжил и стал впоследствии одним из лучших скрипичных мастеров страны. Муж умер в лагере.
Образ жены декабриста
Письмо Алексея Ляпунова министру культуры Фурцевой
В этом письме Алексей Ляпунов пишет министру культуры о плохой организации концертов Веры Лотар-Шевченко.
Михаил КАЧАН, профессор, член-корреспондент РАЕ, писатель. Из воспоминаний «Приглашение пианистки Веры Августовны Лотар-Шевченко в Академгородок»: «Лаврентьев, зачитывая очередной вопрос повестки дня, всегда поднимал очки на лоб и подносил бумагу к глазам. Вот и сейчас он поднял очки на лоб и медленно прочитал: «О выделении квартиры пианистке ДК «Академия» Лотар-Шевченко Вере Августовне на семью из одного человека». «Кто это Лотар-Шевченко? Нет, это что-то не то», – сказал Михаил Алексеевич, откладывая бумагу в сторону. Оказалось, что фамилия Лотар-Шевченко Михаилу Алексеевичу совершенно незнакома. Он на концерты никогда не ходил. У него не было слуха. Никто и не пытался предложить ему билеты или просто пригласить на концерт. Это вызвало бы его глубокое непонимание – и знали об этом не только мы. Наступила критическая минута. Обычно в таких ситуациях все молчали – никто не решался идти наперекор Деду, уже фактически высказавшему своё мнение. И тут встаёт мгновенно вспотевший и взлохмаченный, как маленький воробушек, академик Леонид Витальевич Канторович. Лицо его покрылось красными пятнами, вид — очень возбуждённый. Голос срывается на фальцет. «Нет, это надо подписать! – выкрикивает он. Крик у него слабый. Голос тихий, даже тогда, когда он кричит. — Это очень важно. Она француженка и великая пианистка. Она десять лет отсидела в лагерях. Именно такие люди нужны в Академгородке. Она нужна!»
Вера Августовна просидела в лагерях 8 лет — именно столько обычно давала жёнам «врагов народа» советская репрессивная система. Историки рассказывают, что из всего лагерного бытования она хорошо запомнила кухню, где ей пришлось «переворачивать тысячи котлет». И милосердных русских женщин, которые помогали ей выжить в нечеловеческих условиях — делились ложкой горячей баланды и тёплыми вещами. Для них она потом на своих концертах оставляла места в первом ряду — выкупала на свои деньги билеты. Вдруг придут.
Но самым страшным для Веры Августовны были не голод и холод. И даже не неволя. А утрата профессиональных навыков пианистки — когда в душе ещё звучит музыка, а пальцы уже не могут. И она играла, играла, играла каждый день. На кухонном столе. На доске. На любой поверхности — как на чёрно-белом великолепии рояля «Стейнвей». Бах, Моцарт, Шопен, Дебюсси. Играла с листа своей души. Каждый день и любую свободную минуту. Артрит скручивал пальцы. Репрессивная система давила, сгибала спину, но не дух. Музыка звучала внутри, и никто не мог её задушить.
«Весной 1949 года по улицам Тагила в поисках музыкальной школы бродила женщина, — публикует сайт «Бессмертный барак» воспоминания Эмиля Фискинда. — В залоснённом ватнике, юбке из грубой ткани, стоптанных парусиновых туфлях, она обращала на себя внимание, хотя многие в те послевоенные годы одевались более чем скромно: до полного достатка было ещё далеко. Найдя, наконец, нужный дом, странная женщина попросила у дежурной разрешения: «Не могли бы вы показать свободный класс с инструментом?» Сев за пианино, она не сразу опустила руки на клавиши: она их боялась. Дрожащей рукой женщина прикоснулась к клавишам, маленький зал наполнили звуки сонат Шопена. Их сменили мощные аккорды Бетховена. Когда звуки смолкли, раздались аплодисменты. Это преподаватели и ученики собрались у открытой двери. Импровизированный концерт длился час, может быть, два. Первой, на правах хозяйки, к пианистке подошла директор школы Мария Николаевна Машкова. Она расспросила незнакомку, кто она, откуда, и, узнав, что музыкальная школа — первый дом в Тагиле, куда эта женщина вошла, Мария Николаевна приютила её, обласкала. Так в нашем городе появилась знаменитая в прошлом французская пианистка Вера Августовна Лотар-Шевченко».
В Нижнем Тагиле она восстанавливала технику игры, не щадя рук своих, — до крови, до пронзительного ощущения: мне больно, значит, я живая! Мечтала вернуться в просторные концертные залы. И выживала как могла. Кто-то, видя, как тяжело живётся Вере Августовне на копеечную зарплату преподавателя музыкальной школы, предложил ей устроиться концертмейстером в местный драматический театр. А в то время туда пришёл ставящим режиссёром Владимир Мотыль — позже он расскажет, что в образе француженки Полины Анненковой-Гёбль в его фильме «Звезда пленительного счастья» есть черты и Веры Лотар-Шевченко. Он даже подписал для Веры Августовны журнал, где размещалась статья о его картине: «Образ Полины я делал с вас, Вера!»
Пришлите ноты!
Письмо академика Ляпунова с просьбой выдать ноты для Веры Лотар
В архивах СО РАН хранится письмо академика Ляпунова, где он просит у представителя Франции ноты для Веры Августовны.
Михаил КАЧАН, профессор, член-корреспондент РАЕ, писатель. Из воспоминаний «Приглашение пианистки Веры Августовны Лотар-Шевченко в Академгородок»: «Как всегда, несколько смущаясь, поднимается академик Воеводский. У него на лице добрая улыбка, и он понимает, что идёт наперекор мнению Лаврентьева, которому многим обязан. Говорит он мягко и просительно: «Михаил Алексеевич, многие были на её концертах в Академгородке. Вы понимаете, она снова выступает после 10 лет лагерей. И играет замечательно». И это выступление было для Лаврентьева неожиданным. Он понимал, что происходит что-то странное. Члены Президиума хотят дать квартиру какой-то пианистке. Такого раньше никогда не бывало. Обычно академики яростно сражались за каждую квартиру. И тут рядом со мной встаёт член-корреспондент Алексей Андреевич Ляпунов, к мнению которого Михаил Алексеевич относится с большим уважением. «Это особый случай, — сказал он. — Мы просто обязаны пригласить такого человека в Академгородок и дать ей жильё. Её необходимо поддержать». Лаврентьев закряхтел, как всегда он делал в трудных случаях, и начал смотреть другие бумаги, которые мы приложили к решению. Иногда произносил вслух какие-то написанные там фразы. Чаще невнятно бормотал. Просмотрел вырезку из «Комсомольской правды» со статьёй Симы Соловейчика. Потом прочитал внимательно текст письма, где внизу стояла его фамилия. Приглашение должно было уйти от его имени. Мне показалось, что письмо ему понравилось. Не только я — все напряжённо глядели на него. Лаврентьев ещё раз посмотрел на членов Президиума. «Подписать?» — неуверенно сказал он».
В начале 1960-х она переехала в Барнаул, где стала солисткой Алтайской краевой филармонии, а в декабре 1965 года давала сольный концерт — играла Баха и Дебюсси. Этот концерт слушал журналист «Комсомольской правды» Симон Соловейчик, который был ошарашен таким репертуаром. А вскоре вышла его статья «Пианистка», которая связала судьбу Веры Августовны с Новосибирском. Статью прочёл Михаил Качан, который как раз и вступил в «сговор» с учёными Академгородка — Вера Лотар-Шевченко должна жить у нас! Пианистку пригласили для выступления в ДК «Академия» — после концерта публика выстраивалась в очередь, чтобы засвидетельствовать почтение и высказать восхищение. А потом учёные мужи Академгородка провернули операцию под условным названием «Перевезти пианистку в Новосибирск». Для того чтобы у Деда не было путей отступления, Веру Августовну заранее приняли на работу в ДК «Академия» и договорились с Новосибирской филармонией о сотрудничестве.
Рукописная афиша концерта
То памятное собрание Президиума, на котором Михаила Лаврентьева «припёрли к стенке», закончилось, конечно, хорошо: Дед подписал нужные документы о выделении Вере Лотар-Шевченко однокомнатной квартиры. Вера Августовна переехала из Барнаула в Академгородок, где за считанные месяцы стала душой общества. В её уютной квартирке собиралась интеллигенция, слушала музыку, читала стихи, дискутировала. Кстати, старинный немецкий рояль фирмы Muhlbach Вере Августовне подарила семья Алексея Ляпунова — первого председателя учёного совета физико-математической школы. Именно Андрей Алексеевич принял большое участие в устройстве «музыкальной судьбы» пианистки в Академгородке. Вот что он пишет в своём письме к французскому деятелю Ле Лионне: «В любом случае мы сделаем всё возможное, чтобы показать генералу Коне наш городок и чтобы его пребывание в Новосибирске было приятным. Мы были бы очень рады видеть Вас, дорогой господин Ле Лионне, в Академгородке. Некоторое время назад в Академгородке произошло одно выдающееся событие, и в связи с этим событием я хочу обратиться к Вам с просьбой. Перед войной известная французская пианистка Вера Лотар вышла замуж за советского инженера г-на Шевченко и переехала жить в СССР. К несчастью, она уже давно овдовела. Несколько месяцев назад она приехала в Академгородок насовсем. Она очень быстро стала большим другом нашей семьи. Это пианистка высочайшего уровня. Она даёт замечательные концерты и исполняет произведения самых разных композиторов (от Баха до Шостаковича), уделяя особенное внимание пропаганде французской музыки. Её любимые композиторы Франк, Равель и Дебюсси. Должен признать, что эти концерты играют очень важную культурную и эстетическую роль в жизни Академгородка. Кроме того, г-жа Лотар-Шевченко регулярно даёт концерты в Ленинграде, Москве, Киеве, Одессе и во всех крупных городах Сибири. Она испытывает большое желание исполнять современную французскую музыку, которой мы почти совсем не знаем. Именно по этой причине я решился, господин Ле Лионне, просить Вас прислать мне ноты современных французских композиторов. Г-жа Лотар-Шевченко особенно хотела бы иметь произведение Стравинского «Серенада»».
Вера Августовна Лотар-Шевченко умерла в декабре 1982 года. На её могиле, что на Южном кладбище новосибирского Академгородка, выбита фраза, которая помогла ей пройти сквозь все бури судьбы, — «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна». В 2005 году в Новосибирске состоялся первый фортепианный фестиваль памяти Веры Лотар-Шевченко, который благодаря подвижничеству журналиста Юрия Данилина в 2006 году превратился в Международный конкурс пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко. А в Новосибирской физико-математической школе (ФМШ) в 2017 году открылась музыкальная гостиная в память о ней. И именно ФМШ она завещала свой рояль «Стейнвей», который прислали ей из Москвы в 1982 году.
Сегодня инициативная группа неравнодушных жителей Академгородка, вдохновлённых основателем Интегрального музея Анастасией Безносовой-Близнюк, хотят увековечить память Веры Лотар-Шевченко — установить барельеф на доме 4 по улице Терешковой, где жила пианистка. «Это и дом моего детства. Мы встречались часто во дворе с Верой Августовной, — рассказала Анастасия. — Идею установки барельефа предложила Елена Жолнеровская. Мы поддержали эту идею и теперь обсуждаем проект со скульптором».
Наталия ДМИТРИЕВА | Фото из архивов СО РАН, Анастасии БЕЗНОСОВОЙ-БЛИЗНЮК
https://xn--b1aecnthebc1acj.xn--p1ai/2021-33-lotar?fbclid=IwAR2tpwnQMqN7...
Добавить комментарий