Экспертный клуб Новосибирска провел круглый стол по теме «Село Бугры в Новосибирске: проблема сохранения исторической застройки в нетуристических локациях».
Предлагаем вашему вниманию выступления ряда участников обсуждения.
Константин Голодяев – краевед, сотрудник Музея Новосибирска.
Антон Нелидов – руководитель общественной организации «Бугринский комитет».
Андрей Поздняков – краевед, сотрудник Музея Новосибирска.
Елена Медведева – начальник Государственной инспекции по охране объектов культурного наследия Новосибирской области.
Олег Викторович – сотрудник Музея Новосибирска.
Наталья Чубыкина – эколог, член федерального совета партии «Яблоко».
Светлана Каверзина – председатель НРО партии «ЯБЛОКО».
Сергей Чернышов – член общественной организации «Бугринский комитет».
Владимир Ларичев – житель поселка Бугры.
Алексей Колесников – председатель Кировского отделения ВООПиК.
Эдуард Лахман – специалист по проектированию среды обитания.
ДИСКУССИЯ
Константин Голодяев:
– Мы хотели поднять тему, не просто села Бугры, и не конкретного здания на улице Тульской, а многих других объектов, которые находятся в локациях – они мало доступны туристам, находятся не в центре города, а на окраинах или в труднодоступных местах, но тем не менее имеют большое значение.
Если начинать с дома на Тульской 78, – он уже сгорел, но о том, можно ли его считать памятником, поговорим. Дом этот имел определенное историческое значение. Я занимался историей этого дома, в частности, когда писал свою работу по Буграм несколько лет назад. И здесь у нас нет точных данных по этому дому: в 1895 году из Кривощеково вывезли несколько домов, церковь в том числе, волостное управление, школу, и вот этот дом возможно мог бы быть волостным правлением.
Но у меня есть карты из алтайского архива, я ее брал и также брал схемы волостного правления села Кривощеково, прикидывал: не сходится, наверное, все-таки по плану дома, не сходится с той схемой. Известно, что в 1903 году при церкви был создан детский приют, он уже размещался в этом доме, после него стал детдом №5. В конце 1980-х годов оттуда детдом убрали.
Здание пустовало долго, пока его не сожгли. Я бы не замыкался сегодня на этом доме, потому что его судьба, мне так кажется, уже предрешена. Есть много других объектов, в том числе и в Буграх, очень интересных. Совершенно неожиданно оказалось, что у нас большинство горожан не знает про станцию «Орбита», которая находится в Бугринской роще, для них это было удивление. Тоже Бугры, там и метеостанция была.
У нас таких объектов много на Сухарке, Нахаловке, в Октябрьском, в Дзержинском районах и так далее. Это тема, на мой взгляд, поскольку те дома еще целые, они не сожжены, не уничтожены, бульдозер не подошел… Это гораздо важнее! Понятно, что большинство из этих зданий невозможно поставить на госучет, на госохрану, прежде всего, по финансовым соображениям.
Я думаю, что их нужно ставить на общественный учет, система общественного учета нам просто необходима. Я всегда говорю, что общественный учет – это очень важно, когда люди в независимости от государства эти здания знают, их популяризируют.
Антон Нелидов
– Мы занимаемся общественной деятельностью недавно, наверное, третий год всего. Вначале это была просто инициативная группа, в дальнейшем решили пойти дальше – открыли общественную организацию на микрорайоне. Наш микрорайон - это, можно сказать, начало Новониколаевска, одно из начал, помимо Кривощеково.
Версия у наших жителей существует о том, что Бугры были основаны практически одновременно с Кривощеково, как-то даты особой нет основания этой деревни, возможно она была своего рода каким-то сельскохозяйственным участком того же Кривощеково. По сути, Кривощеково же было своего рода фортом с казаками.
В Буграх люди крестьянствовали, занимались разведением животных, продуктовым обеспечением этого форта. На данный момент можно с уверенностью сказать, что силами нашей организации и силами всех наших жителей люди осознали свою идентичность и стали относиться к тому месту, где они живут, уже по-другому, ощутили себя хозяевами на этой земле.
Буквально, все что происходит у нас в Буграх, это происходит по инициативе жителей: благоустройство, какие-то общественные моменты. Бугры – это одна большая семья. Все мероприятия – и спортивные и еще какие-то – все проходит хорошо.
У нас все на виду, все вместе, какие-то возникающие проблемы решаются совместно. Я считаю, это именно из-за места, где мы проживаем, не просто что это какой-то безликий частный сектор, а место со своей историей, со своими традициями, возможно утраченными. Сейчас пытаемся это все восстановить. Исторические моменты, которые у нас постоянно присутствуют… Все вместе находим, раскапываем на чердаках, у кого-то где-то что-то. Основная масса старых вещей, я постоянно выкладываю их фото в соцсетях – это находят жители у себя. Кто-то на огородах, кто-то на чердаках…
Понятно, что не осталось тех домов, которые когда-то были построены. Сейчас новая застройка, современные дома, тем не менее, люди все эти старые вещи хранят до сих пор где-то на чердаке. Сейчас мы пытаемся организовать хотя бы временную экспозицию, очень хотелось бы, чтобы у нас, на нашей территории был музей.
Елена Медведева
– Процедура завершена, издан приказ инспекции об отказе о включении этого дома в перечень объектов на территории НСО. Основанием для издания этого приказа послужил отчет о результатах научно-исследовательской работы. Там сказано: данных недостаточно, для того чтобы включать его в реестр памятников.
Во-первых, из-за того, что пожар уже прошел. Как бы мало что можно исследовать, а, во-вторых, Константин упомянул, что данных исторических недостаточно чтобы понять, проследить историю, даже дату создания этого объекта конкретно на участке. Поэтому не попадает он, к сожалению, в реестр.
Чувствую, что наш разговор происходит гораздо шире этого одного здания. Я поддерживаю идею о том, что даже если не попадает у нас какое-то здание в реестр памятников, все-таки, это не только такая идея и значимость великая – попадание в реестр. Это тяжелое бремя, которое будет нести владелец или кто-то из общественников в отношении здания.
Создание музея на территории микрорайона, это самый наилучший вариант, потому что следы и отдельные артефакты заслуживают хранения, внимания, описания, исследования, они дают возможность прикоснуться к некой истории в виде каких-то осколков.
Константин Голодяев
– В Буграх есть настоящие руины бывшего «пивного» завода, которые можно изучать. Хорошо бы, Бугринский комитет подал официальное письмо в инспекцию, чтобы рассмотреть этот объект. Я понимаю, что со строительством ЛДС его могут снести. Но его можно прекрасно использовать как арт-объект, настоящий объект! У нас в городе нет руин, это единственные исторические руины Новосибирска. Это то, над чем у нас завис ковш.
Антон Нелидов
– В принципе, мы ведем работу в этом направлении, но все очень сложно. Власти воспринимают не очень хорошо наше желание, чтобы что-то у нас построить. Это основная проблема создания этой экспозиции, музея. Это может быть не просто музей, а может быть клуб.
Идет актуализация генплана, там заложена дорога – широкополосная скоростная магистраль, которая фактически будет рассекать Бугры. Мы обратились в строительный департамент, около 800 обращений от жителей наших Бугров было направлено по поводу пересмотра трассировки этой улицы. Но пока каких-то результатов еще не было. Мы хотим сохранить наш микрорайон – он вписывается своей малоэтажной застройкой во всю эту экосистему; там же помимо нас располагается лес, который так и не признали пойменным лесом. Его в принципе и лесом не признали. Я думаю, что все горожане знают об этом.
Наталья Чубыкина
– К нам в партию «Яблоко» пришел Антон Нелидов с просьбой отстоять хоть что-то из этих земельных участков, которые прилегают к Буграм. Были известны планы по расправе с пойменным левобережным лесом около Оби, который, конечно, сейчас не признан лесом, но еще в 2013 он был внесен в документы лесоустройства, а потом исчез каким-то образом. На самом деле, большая неразбериха с этим у мэрии и у правления лесами, наложилось сюда много факторов, в результате, заложниками становятся люди со своим бытом – 2000 человек. Но вопрос стоит гораздо шире, он разбивается на две части, на мой взгляд. С одной стороны – что Новосибирску надо? Нужны ему такие локальные сообщества, достаточно тихие, но имеющие свое самовыражение, свою самоценность, или не нужны? Тогда мы весь город, как мечталось, перекроем автомагистралями!
У нас уже сейчас город для машин… Хотели какое-то время назад снести аллею на Красном проспекте и сделать сплошную трассу от Коммунального моста до Северного аэропорта, теперь дальше на Снегири все это понесется... Мы сохраним город для того, чтобы это было место, где можно жить. Наш город называют серым, это не от того, что здания серого цвета, он сейчас выглядит неприглядным из-за того, что заполнен машинами, а мест для парковок, стоянок нет, мест для перемещения такого количества машин нет, и, собственно говоря, мы теряем последний уголок, который мы, возможно, сейчас не сможем обустроить под нормальную рекреационную зону.
Но давайте мы ее оставим на 10, 20, 30 лет, когда у нас появятся возможности! Если мы сейчас его разрушим, то у нас не будет возможности к этому вернуться. А, в принципе, вот этот оставшийся кусочек леса жизненно важен для города, для того, чтобы среда не была такой губительной. Известно, насколько сложно здесь переплетаются климат и загрязнение, насколько это все пагубно сказывается вместе с сибирскими суровыми условиями – скачками атмосферного давления, шестью месяцами зимы – на здоровье горожан. Это город-миллионник и чемпион по раковым заболеваниям в России.
И если взялись за этот лес, конечно, его будут разрушать до конца. Нам обещали 11га, сейчас занято уже гораздо больше, и никто нам не хочет сказать, сколько. Мэрия, видимо, тайком покрывает застройщиков, и они тайком вырубают новые и новые участки. Мы придем к такому факту, что бульдозеры встанут около Бугров. И встанет вопрос срывать все это или оставить. И окажется, что никому, кроме тех, кто там живет, не нужно! И они останутся в одиночестве. Вот о чем нужно думать. Нужно думать о том, что вообще хочет город? Он не только бессистемно застроен, но и нет никакого системного взгляда на этот несчастный город. И экологические проблемы усугубляются вместе с вопросами градостроительства. Вот об этом нужно подумать сейчас, на мой взгляд.
Константин Голодяев
– У нас нет в наличии плана застройки города, хотя бы не перспективного, хотя бы минимального. Все-таки генплан, который меняется постоянно, это далекая перспектива. И что-то такое близкое, локальное… И тогда городские памятные места могут заиграть другими красками, потому что мы понимаем, что сегодня нужно спасать, а что может еще и подождать. Потому что мы не спасем памятные городские места, нужен юридический документ, юридический статус.
Когда необходимо спасать, нужно сразу же обращаться в инспекцию, тогда она рассматривает и вносит свои суждения, нужно это или нет. Улицу Магнитогорскую, где сейчас пройдет дорога, и вот эти единственные живые руины – это надо спасать прямо сейчас. Башня на Сухарке еще подождет, там пока никто ее не трогает. Главное защитное средство городского памятного места – это его публичность! Использование этих объектов пока в массовых экскурсиях невозможно, потому что это отдаленный район, единичный объект. Туда вести пешую или автомобильную экскурсию достаточно тяжело. Автомобильную-индивидуальную еще можно. Район Сухарки тогда пошел просто на «ура». Но ввести эти объекты в публичный оборот необходимо. Они должны получить общественную ценность, они должны быть популяризированы, описаны, чтобы, в первую очередь, каждый горожанин, каждый житель этого места знал, где он живет, в каком микроучастке.
Эти здания, которые попадают под городское памятное место, спасут школьные экскурсии. У нас есть замечательный конкурс школьных экскурсоводов, школьных музеев. Есть серебряные волонтеры-пенсионеры, которые тоже могут там планировать себе экскурсии. Есть работа в библиотеках и прочее. И вот в охране этих объектов, не попадающих под охрану городского памятного места, должны объединиться краеведы, сами жители, общество охраны памятников, общественные организации.
Давно уже был создан список потенциальных городских памятных мест. И такие списки создавались в других организациях. Необходимо описать каждый дом, и этот список опубликовать. Это, конечно, чисто общественное дело, незащищаемое. Но я думаю, что городская поддержка этому проекту очень нужна, именно официальная поддержка мэрии, пусть она будет общественная. Но когда застройщик придет на какой-то участок и попытается снести объект, который все уже знают, реакция общества будет иная. Жители встанут не только у экскаватора, но поднимется и какая-то волна, что застройщику будет как-то не с руки и неудобно просто взять и снести все это за ночь, потому что он получит отрицательный имидж и так далее.
Владимир Ларичев
– Я себя отношу к старожилам села Бугры. Моя бабушка по линии мамы родилась в Буграх. Ее родители бугринские, ее прадеды бугринские, и она училась в этой школе при церкви. Вот это здание на Тульской 78 – это был детдом, где очевидец видел пожар первой церкви, которая сгорела. И в Буграх я родился, учился, крестился и закончил эту школу№ 63. Моя мама работала там учительницей, мои многие родственники работали при этой школе учителями. Моя мама много рассказывала, как Саша Покрышкин, учась в училище, ходил туда на танцы в 63 школу с другом Беневоленским, также Героем Советского Союза. В общем много оттуда вышло профессоров, академиков, очень много вышло с золотой медалью.
Для меня это просто историческое место. В Буграх только я видел 14 действующих предприятий. Бугры было такое промышленное село, и церковь всегда была в Буграх, и школа. Я собирал весь коллектив школы, у нас было до 100 человек, и радовались, что было 155 лет школе. 155 лет - это зарегистрированная уже школа, это не церковно-приходское училище, которое было до этого несколько десятков лет. А в 1862 году была зарегистрирована школа №63. И сейчас в Буграх находятся дневники школьников 1932 года, и в общем очень много исторических материалов.
Нелидов Антон сейчас ведет активную деятельность, и я несколько раз участвовал в этих мероприятиях. Поэтому, насчет музея в этом здании –это, конечно, наша мечта. Она может и не сбыться, но действительно очень много исторических мест, которые надо было сохранить. В районе Магнитогорской сейчас пытаются спроектировать дорогу от спортивного комплекса – там тоже очень много строений, поэтому я за то, чтобы были такие места, как Бугры. И меня никто не убедит, что есть еще более ранний камень в фундаменте города, чем Бугры. Первый камень в фундаменте города Новосибирска – это Бугры!
Антон Нелидов
– Музей Бугров есть пока в электронном виде. Что-то из экспонатов в материальном виде частично хранится у меня, а основная масса остается у жителей. Это не просто какие-то вещи, артефакты – это истории семей, людей. Я сомневаюсь, что кто-то согласится отдать их в музей на постоянную экспозицию. На временное хранение, на временную экспозицию – это возможно. Еще раз повторюсь, нет у нас в Буграх помещения.
Константин Голодяев
– Музей Новосибирска может взять на временное или постоянное хранение артефакты из Бугров. Но не нужно сдавать материалы ни в Музей Новосибирска, ни в краеведческий музей. К сожалению, в Кировском районе нет вообще ни одного музея, да и в Ленинском есть только Центр истории развития Ленинского района.
Я думаю, что надо организовывать музей в Кировском районе, и районная администрация должна быть заинтересована в этом в первую очередь. Потому что Кировский район – огромный промышленный район с хорошей историей, но он туристов пока вообще никак не привлекает.
Я не знаю, где можно найти в микрорайоне Бугры помещение для музея, может быть в тех новых домах, которые застраиваются за Солодовым заводом или в самом Солодовом заводе, но его необходимо делать там, на месте.
Светлана Каверзина
– Мы сейчас говорим о музеях и так далее, хотелось бы еще раз акцентировать внимание, что сейчас идет корректировка генплана. И может случиться так, что вообще не будет микрорайона Бугры. Пока есть возможность остановить этот процесс, не доводя до бульдозеров. В 2020 году его будут принимать в той части, которая касается микрорайона Бугринский – он неправильный, надо менять то, что там предлагается. Не надо там делать еще один большой стадион футбольный. Надо по максимуму сохранить то, что есть. Ту зеленую зону, которая есть, ту историческую зону, которая есть. Здесь сталкиваются два таких направления. Одни говорят, что давайте тут построим ЛДС, футбольный стадион и еще много всего настроим, будет красиво! А второе мнение: давайте оставим историческую память о нашем Новосибирске ХХ века – он здесь начинался! И вот сейчас эти две параллели сталкиваются, и мы стоим на острие. И в декабре 2019 года будет понятно, какая из этих параллелей возьмет верх и что будет на самом деле в Бугринском микрорайоне.
Олег Викторович
– Почему все сегодня пришли на эту площадку? Такой она вызвала ажиотаж! Потому что, действительно, сама деревни Бугры – это краеугольный камень в истории города. Есть понимание о том, что река Тула впадает в реку Обь и есть там комплекс песчаных островов, там совершенно замечательная природа, там останавливаются перелетные птицы.
Первый раунд был при Боярском, когда 50 га земли пытались вывести под застройку ЛДС. Тогда отбились от этого. Я хочу напомнить, что это уже практически самый центр, и для застройщиков это вызывает большой интерес, потому что это станция метро «Студенческая», это практически 15 минут ходьбы, и мы окажемся в том месте, о котором говорим.
То есть, у нас главная проблема всегда такая: мы можем, о чем угодно здесь разговаривать, но решение принимают застройщики. Застройщики в Новосибирске – это новосибирская власть, это горсовет, это заксобрание и прочее. То есть они гнут и прогибают чиновников как хотят. Они что хотят, то и делают. Мы же сейчас видим, по программе «Безопасные и качественные дороги» миллиард рублей на заборы выкинули. Всем эти заборы не нравятся, но они стоят. Принимают там решение 3-4 человека, то есть эти решения принимаются кулуарно, закрыто.
И мы можем говорить об этом сколько угодно, но пока мы не вышвырнем застройщиков из власти на всех уровнях, мы эту проблему не решим. Потому что, если стратегически посмотреть на город, что мы хотим от нашего города, как мы его будем развивать, то есть, какие реперные точки нужно столбить. Это обязательно нужно делать для того, чтобы было хотя бы представление о том, как начинался наш город. Если мы этого сейчас не сделаем, мы это потеряем. Еще пять лет, и мы потеряем исторический город. Его просто сотрут в порошок и настроят этих высоток везде, огородятся заборами и будет нам всем счастье!
Эдуард Лахман
– Как говорится, времена не выбирают, в них живут и умирают. Я не знаю всей истории этого средового конфликта, но на мой взгляд, что-то можно с этим делать. Есть независимые эксперты. Например, есть такой проект «проектная группа 8». Кто-нибудь знает о них вообще? «Проектная группа 8» - это команда междисциплинарная, которая занимается коммуникациями с чиновниками, застройщиками. Это люди, которые разрабатывают проектные решения, исходя из того, что называется соучаствующее проектирование.
Фишка заключается в простых вещах. Есть команда, есть проектов великое множество, есть генплан – и можно провести аудит с помощью таких команд, как, например, «группа 8» и на основе этого сделать предложение по поводу того, а что может быть?! Это делается не за день, не за два, но, на мой взгляд, это одно из решений.
Алексей Колесников
– Уже в 2016 году участок передан из государственной собственности Новосибирской области в собственность компании. Сейчас есть такая инсайдерская информация, что застройщику нужно будет воткнуть свечку вместо этого здания. Когда проводилось исследование объектов в МФЦ, в Томск какие-то запросы производились?
Елена Медведева
– У нас исследования состоят, в том числе из библиографических архивных исследований. Я вам точно не скажу, был ли запрос в Томск или нет, но все возможности используются. Исследователь определяет конкретное направление своих запросов.
Сергей Чернышев
– Я являюсь коренным жителем деревни Бугры. Я без малого 40 лет живу на улице Магнитогорская (бывшая улица Ремесленная). Моему дому больше 100 лет. Фундамент этого дома сделан на основе гранита из карьера, который добывали неподалеку. Мой прадед уходил на Первую мировую войну из этого дома, побывав в плену, вернулся. Дед мой также воевал с 1941 по 1945, закончил в Берлине. Есть такое понятие «малая Родина», поэтому я сделаю все, чтобы не разрушился мой дом!
Что касается дороги, которая проектируется через нашу деревню, то я против ее строительства. Деревня была и должна остаться единым целым и неделимым. Поэтому я здесь! Вокруг нашей деревни всегда было красиво, живописные места до сих пор можно найти. Дед мой помнит, как ходили обозы по нашей улице с рыбой на рынок. Как они в детстве, будучи пацанами дырявыми ведрами после того, как большая вода спадала, из луж рыбу добывали. Что касается музея, то я двумя руками за. В нашем доме хватает вещей, чтобы пополнить экспозицию этого музея. Я буду рад предоставить их на всеобщее обозрение.
Наталья Чубыкина
– Я хочу внести некоторую ясность в вопрос о том, что такое экологическая составляющая и с чего это все для нас началось? Очень часто мотивируют строительство на этой территории тем, что лес не представляет биологической ценности. И в этом легко убеждают жителей, потому что жители, естественно, не специалисты и не обязаны ими быть. И убеждают людей, принимающих решение, которые решение принимают и судить не могут.
Мы организовывали экспертизы, мы привлекали экспертов для того, чтобы оценить. Я сама работала на этой территории, но не тогда, когда эта скандальная вещь возникла с вырубкой, а значительно раньше. Я водила туда на школьные биологические экскурсии студентов и школьников, когда работала в образовании. Я могу сказать, что для города с экологической точки зрения вырубка этой территории, этого леса – огромная потеря. Огромная, не меньше, чем уничтожение исторической застройки!
Во-первых, город нуждается в зеленых зонах, а Новосибирск как никто из окрестных городов. Во-вторых, эта территория расположена фактически в центре города, если не считать реку Обь, которая там 800 метров, но это вообще не расстояние. Вы прекрасно понимаете, что в центре и трех районах страшный дефицит зеленых территорий. Не зря наш Первомайский сквер, около которого я живу в минутной доступности, переполнен людьми, детьми, собаками. Это говорит о том, что город нуждается в таких территориях. Вот у нас забирают такую территорию.
Что касается биологического разнообразия. Я биолог по образованию, я могу вам абсолютно ответственно сказать, что биологическое разнообразие есть: там были старицы природного происхождения, маленькие такие болотца. Они существовали десятилетиями. Они по биоразнообразию ничуть не отличаются от таких же в Новосибирском сельском районе. Более того, вот эти леса, которые были подсажены в начале 50-х годов, а в конце 60-х сосны были уже 20-25-летние, точно так же, как и другие ценные деревья. Они создавали очень благоприятную среду для прогулок, для жизни многих животных.
Широко известно, что городская среда привлекает к себе птиц и зверей больше, чем окрестные леса. Там по питанию, защите, на них все-таки, никто не охотится – дела обстоят лучше. И, в принципе, это готовый открытый музей. Для горожан это очень ценно! Почему город Томск организует чуть дальше центра свою птичью гавань, гордится ею, обустраивает?! Почему город Новосибирск держит знамя столицы Сибири и ведет себя как варвар?
Все экспертизы, которые были проведены по поводу того, лес это или не лес, однозначно сказали, что лес. Но те, кто были наняты, соответственно, заинтересованной стороной вырубки, всегда говорили «лес, но...». Типа он не стоит же здесь столетиями, он нам не интересен… Но я утверждаю, как человек, который связан с изучением озеленения городов, что есть кроме биологической ценности, которая без сомнения действует на этой территории, еще и социальная ценность. И вот социальную ценность этой зеленой территории недооценить просто нельзя, и переоценить невозможно. Поэтому я считаю, что так же, как и за историческую застройку город должен в лице своих жителей сказать большое защитное слово этой территории, пока она еще существует.
Андрей Поздняков
– У меня буквально одна реплика. У меня ответ на то, что это огромное счастье, что у нас есть такие неравнодушные люди, которые объединяются в комитеты. И это называется лайфхак из жизни, то есть только сильная позиция, только признание разного уровня отдельных объектов, памятников, объектов культурного наследия, либо средовая застройка: от Богдана Хмельницкого, Академгородка и так далее.
Могут упрекнуть, что это тормозит развитие города. Город упирается в непреодолимые препятствия и не может перепрыгнуть через памятник. Но вопрос в том, что, насколько я понимаю, это вопрос некоторой культуры застройки и культуры встраивания, а не огульного сноса всего подряд и втыкание всех этих бессмысленных свечек, которые мы наблюдаем практически по всей центральной части города. А это просто застройщик начнет считаться с изменением и со средой обитания! Я уверяю, что можно придумать, как жить и новостройкам, и дорогам, и всему остальному.
Пока у них есть возможность все снести и строить поверх, они этим будут пользоваться. Я абсолютно согласен, что руины этого винного завода надо встраивать. А для того, чтобы встроить, надо объявить их памятником – и тогда застройщик будет думать. А сейчас он будет просто сопротивляться, чтобы все это снести и построить коробку. Дешево и сердито освоить деньги... То есть, это просто мое святое убеждение, и никто не переубедит меня в обратном – разговаривать надо только с сильной позиции. Не позиции силы, а с сильной позиции. Сильная позиция – это наличие статуса объекта культурного наследия!
Елена Медведева
– Мое личное убеждение может расходиться даже с моими коллегами – теми, кто занимается охраной наследия. Все-таки, присвоение статуса объекта культурного наследия не должно быть целью и инструментом для защиты от сноса. Все-таки, это разные вещи: просто защитить от сноса, защитить некую территорию от застройщика и присвоение статуса.
Статус должен присваиваться тому, что заслуживает этого статуса. Исследования наши проводятся с этой позиции, а не вовсе, чтобы воспрепятствовать кому-то строиться, воспрепятствовать кому-то развиваться. Немножко разные цели существования – такие параллельные вселенные.
Имеются примеры, когда общественность, выражая свою позицию, четко, внятно, выдвигает какие-то требования и без всякого статуса объекта культурного наследия добивается изменения управленческих решений. Насколько я помню, по ЛДС решения колебались в разные стороны как раз под влиянием общественности.
И вот предложение, которое прозвучало здесь о том, что генплан, который будет обсуждаться в декабре – это как раз та же возможность влияния на эту ситуацию! Не нужно думать о чиновниках как о людях, которые вообще никого не слышат, сели втроем и междусобойчиком порешали, подписали бумаги и пошли. Ничего подобного, сейчас все чиновники находятся в ситуации, в которой должны учитывать общественное мнение.
И в том числе, если вдруг чиновник что-то упускает из своего поля зрения. Ну документов нет, не видим ничего. Часто общественность открывает глаза на нужные вещи! А статус памятного места, который предлагается Константином, он имеет право на существование. Ну, вот у нас нет термина памятное место, у нас есть термин достопримечательное место. Чтобы получить такой статус, нужны определенные исследования, в том числе и многолетние, которые происходили по Академгородку, которые происходили по Красной горке.
Достопримечательным местом объявляются территории, например, Академгородок. Там уже был к тому моменту объект культурного наследия, включенный в реестр. Там были мнения и позиции о плане развития, строительства на территории, который практически был реализован. Были исторические личности… И исследования длились очень долго, несколько лет.
Андрей Поздняков
– На самом деле, я, конечно же, имел в виду статус комплексного объекта, достопримечательного места, как с Академгородком, Красной горкой. В любом случае, когда я сказал, что сильная позиция, я имел ввиду именно это, то есть, защитный статус. Но к сожалению, как показывает практика, пока нет такой культуры у застройщика, что застройщик идет навстречу и говорит: «А давайте-ка сохраним»! Но опять же все зависит от уровня власти, потому что, как показывает 4-ый мост, ссылаются на генплан 1973 года и вперед!
Елена Медведева
– Я уже на первой нашей встрече говорила о том, что у нас инициатива может исходить от любого гражданина, общественной организации. Подается заявление, подтверждающие документы. И инспекция организует научно-исследовательские работы, которые имеют определенный промежуток времени. И если эта территория значительная для исследований, то, конечно, у нас сроки часто сдвигаются и охватывают многолетний период.
Константин Голодяев
– Я предложил комитету в первую очередь подать заявление в инспекцию о признании памятниками винного завода и столетнего дома, который тоже стоит на Магнитогорской улице. Получается, что эти два потенциальных памятника могут поменять прохождение трассы! Надо написать заявление и будем смотреть, что будет дальше.
Добавить комментарий