К 60-летию Победы в залах Дома художника открывается персональная выставка заслуженного художника России Вениамина Чебанова.
«Венька взводный»
Вениамин Чебанов и фрагмент его картины «Бранденбургские ворота»
У нас с ним много общего — оба земляки, фронтовики, оба сполна хлебнули военного лиха, и огненные версты прошли где-то рядом, на одном фронте…
За глаза Вениамина Чебанова называли «Венька взводный». На самой передовой, под огнем противника, он оказался сразу после Новосибирского пехотного училища. Не однажды контуженный, заваленный взрывной землей и спасенный солдатами, иссеченный осколками, истерзанный войной, он вернулся в родной город.
Его отец Карп Диевич слыл знатным краснодеревщиком, но семье приходилось перебиваться с хлеба на квас. Не обошли стороной житейские невзгоды и уволенного в запас старшего лейтенанта — и когда работал художником-оформителем на стрелочном заводе, и когда учился в инженерно-строительном институте, и позже, когда в 1965 году окончил Иркутское художественное училище.
В канун светлого праздника Победы я побывал в мастерской своего фронтового друга, уже маститого живописца, заслуженного художника.
Галерея портретов
Атака
В галерее его портретов — академик Мешалкин, поэт Чикин, журналист Юртаев, артист Пахомов, писатели Коньяков, Никульков, Смердов, Самохин. В них — умение высветить внутренний мир, уловить выражение лица, глаз, выразительность позы и жеста. Себя художник колоритно и точно написал в автопортрете «Взводный» (молодой офицер в плащ-накидке, с автоматом, за поясом — три гранаты, за спиной в узкой траншее — солдаты, на фоне зловеще-красного неба — горящий танк и самолет).
Женские образы на его портретах — «Девушка в цветном платье», «Наташа», «Красная шапочка», «Утро», «Таня» — вызывают очень нежное и светлое чувство — как будто творец портрета собрал в пригоршню всю красоту земли, выплеснул ее на полотно, и оно мгновенно вспыхивает всеми земными и небесными красками жизни.
Не увидим мы, к сожалению, на выставке огромной галереи портретов крупных военачальников, которая отправлена в Читу. И прекрасных портретов создателей СО АН, горного института, хранящихся по принадлежности.
Сколько же вообще за свою полувековую творческую жизнь он написал портретов? Поразмыслив, художник отвечает, что не считал.
— Все началось с фронта. В кармане носил маленький блокнотик. В короткие часы затишья по просьбе солдат рисовал их портреты, и они вместо фотографий отсылали их домой.
Война как главная тема
«Последний снаряд»
Война перепахала его душу и тело, шагнув в его искусство прямо из окопов. Сначала он создает серию гравюр «Годы войны» — «Прощание«, «41-й год», «Мать», «Привал у дороги» — правдивые документы времени, эмоциональное и историческое приобщение зрителя к событиям первых дней войны.
Захватив черным крылом взрослых, война бросила в бездну страданий и беззащитных детей. На огненных верстах солдаты подобрали и спасли более 20 тысяч сирот. Своей отеческой любовью и нежностью отогревали их, кормили солдатским пайком и отправляли на Родину. Рядом с детьми солдаты остывали от накала боев, лечили свои огрубевшие и очерствевшие сердца. На полотне «Думы об отце» изможденный малец ищет своего отца, встречая каждый эшелон, проходящий через станцию. В другой работе («В освобожденном селе») — в разрушенном и спаленном селе солдаты обнаруживают чудом уцелевшего ребенка и отдают ему всю свою нерастраченную отцовскую любовь: взводный командир держит девочку на коленях и из солдатской ложки кормит голодного ребенка, остальные участливо смотрят на это трогательное действо. Трагической теме безотцовского детства посвящена целая серия полотен — «Непокоренная», «Трагедия войны», «По дорогам войны», «Беженцы»… Это одновременно и пронзительно-лирические, и очень драматичные картины.
Много блестящих полотен посвятил художник и теме так называемых локальных войн: «Возвращение из Афгана», «Беженцы», «Проводы», «Блокпост», «Из поиска», «Враги поневоле», «Улица Дружбы Народов, 91»… Все это — беспощадно обличающие вещи. Не являются ли эти картины прямым упреком правительству, спрашиваю художника. Он, не задумываясь, отвечает:
— Нет, я далек от политики. Мной всегда владела мысль, что война — это страшное зло, которое нужно беспощадно обличать. Я хочу, чтобы люди никогда не страдали от войн и социальных бедствий.
В последние годы он снова полностью отдал себя своей главной теме. Появились «Переправа», «Атака», «Поединок» «Победа», «Поминовение», «Последний снаряд». Художнику давно хотелось показать завершающую стадию войны, ее триумф и трагедию, напомнить о том, что многими забыто, вернуть истину тому, что искажено.
«В моем творчестве никогда не было фривольных рисунков…»
«Поминки»
В 1985 году появляется его необыкновенное по выразительности полотно «Бранденбургские ворота, в 1999-м — «Солдаты Победы», а в 2003 году — «Капитуляция». Конец огромной человеческой драмы в этой трилогии развернут в полную силу, и мастерство создателя, его вдохновение и порыв раскрылись во всей своей полноте.
— В моем творчестве никогда не было фривольных рисунков, произведений легкого жанра и живописного мусора, — говорит художник. — Эти картины я писал со слезами на глазах.
Для него живопись никогда не была занятием легким и безмятежным, напротив, он всегда воспринимал работу художника как тяжелый психоаналитический труд. Замысел произведения рождается сравнительно легко, а воплощение его может занимать долгие и долгие годы. Так, типажи и композицию для своего масштабного триптиха он искал 10 лет:
— Она долго не давалась мне, не хотела открывать двери в мою комнату. Я ворочался в постели, маялся и все ждал. И вдруг словно молния осветила мой мозг. Я хватаю лист бумаги и начинаю лихорадочно набрасывать чертеж-композицию. Наконец, наступает трудная рабочая полоса. Появляется пролом в стене, откуда обозревается бой в центре Берлина. С поля боя санитары доставляют сюда раненых и убитых. Появляется медсестра, охваченная горем, она разыскивает своего брата, отца или возлюбленного. Чтобы это увидел зритель, приходится много дней топтаться у холста с палитрой и кистями в руках, сотни раз отойти от картины, чтобы на расстоянии проверить свет и фактуру. Кто-то назвал все это «сладкой каторгой». Я бы назвал это горькой и мучительной каторгой…
***
…На подставках стояли «Сталинградская твердыня» и «Последний снаряд». Мне показалось, что полотно на них плачет. На полу были небрежно брошены листы с эскизами, набросками, с фигурами и лицами солдат — свидетельство кропотливого и мучительного поиска фактуры…
Прощаясь с художником, я задал Вениамину Чебанову свой последний вопрос: «Какая из картин самая любимая?» Он пожал плечами, обвел взглядом стены своей мастерской, заполненные портретами и картинами:
— Все. Они, как дети, стали моей плотью, моей душой и жизнью, а разве детей бросают и отвергают в любви?
Все они прошли через его сердце. Вместе с ними он страдал и мучился, радовался и жил. Он связан с ними нерасторжимой нитью, они стали единой сущностью.
Я покидал мастерскую, взволнованный и очарованный личностью художника. Восхищаясь той неукротимой силой и стойкостью, с которыми Вениамин Чабанов подходит к своему юбилею — восьмидесятилетию и пятидесятилетию творческой деятельности. Война была к нему немилосердна, но он вынес из нее бесценный дар — мужества и доброты. Его подлинное и глубокое искусство неподвластно времени. Оно не имеет признаков старения, оно вышло из его души и еще очень долго будет духовно обогащать всех нас.
Опубликовано: газета Вечерний Новосибирск, 14.04.2005
Добавить комментарий