Картографическое сопровождение государственной политики в Сибири в XVIII – начале XX века

Печатается по:

Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII – начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск: РИПЭЛ, 2007. С. 217-226.

Государственная политика по политическому, территориальному, экономическому, культурному освоению Сибири прошла несколько этапов – военно-дипломатический, присоединительный – от похода Ермака до заключения Пекинского и Портсмутского договоров с Китаем и Японией; экономический – от получения ренты в форме ясака и пошлин от пушной добычи, освоения районов с богатыми рудными месторождениями серебра и золота наряду с земледельческой колонизацией до появления первых промышленных разработок каменного угля.

Проведение государственной политики невозможно без развития инфраструктуры, особенно транспортной, выполняющей несколько функций – от переброски грузов и людей до передачи информации. Проведение Транссиба ускорило колонизационную политику, что вызвало приток огромного количества населения. В связи с ростом городов и поселений происходил рост промышленных, административных, учебных заведений разного уровня.

Все эти процессы должны были иметь специальное графическое отображение для учёта и распределения территориальных сфер компетенций различных властных органов. Такими материалами являлись карты разной тематической направленности – от общегеографических до административно-политических, экономико-хозяйственных, в том числе путей сообщения, военно-топографических, пограничных, конфессиональных, научно-познавательных, подводивших итоги определенных государственных мероприятий в области освоения Сибири.

Первыми картами, графически отображавшими сибирские земли и владения русского государства, являлись известные нам чертежи XVII в. воеводы П. И. Годунова и русского посланника в Китай Н. М. Спафария. Однако карты эти являлись общими, информационная нагрузка их касалась в целом представления о территории Сибири. На них довольно условно отображались гидрографическая сеть, а также главные населенные пункты, наиболее важные волоки и даже не границы сопредельных государств, а условные грани между ними.

Наиболее информативными стали карты трех атласов С. У. Ремезова и чертеж земель всей Сибири, хранящийся в Петровской галерее Эрмитажа (1697-1715 гг.), которые являлись продуктом не только авторской, но и коллективной деятельности центральных и сибирских властей, землепроходцев, других авторов карт, вошедших в состав атласов сибирского изографа¹.

Старые картографические материалы, даже фрагментарные, находящиеся в сибирских музеях и архивах, свидетельствуют о постоянном накоплении властями и обществом информации о социально-экономических процессах, которые проходили в Сибири на разных этапах её освоения².

Русское государство постоянно испытывало нужду в драгоценных и цветных металлах, и только открытие рудников и заводов на Урале, Забайкалье и Алтае позволило решать государству задачи по увеличению чеканки монеты, развитию промышленности в первой половине XVIII в.

Поэтому территории, подведомственные Берг-коллегии и Управлению Сибирских и Казанских заводов, находившемуся сначала в Перми, а затем в Екатеринбурге, подвергались тщательному картографическому анализу – отражению на картах, выполненных получившими специальное образование за границей и в России геодезистами. Так, наиболее известным в Сибири геодезистом, нанесшим на карты территории, подведомственные Колывано-Воскресенскому заводу еще в период его принадлежности Демидову, являлся Василий Шишков, который в 1735-1737 гг. создал несколько карт Томского и Кузнецкого уездов с нанесением на них рудников и лесов, принадлежащих этому предприятию.

На картах представлена не только гидрографическая сеть, границы государственные и уездные, а также населенные пункты, что к тому времени было необходимым условием составления карты, но и такие специфические показатели как границы заводских земель и лесов, качественные характеристики этих лесов, выделенные определенным цветом: леса, пригодные для заводского строения, для выжигания угля, хвойные, кедровые и лиственные.

Карты Василия Шишкова охватывают большие территории относительно заводских владений и несут информацию о размещении и плотности населенных мест на определенное время. Детальная информации о Колывано-Воскресенском заводском ведомстве собрана в чертежной КВЗ и Алтайского горного округа (ЦХАФАК) на протяжении XVIII – начала XX в.

Подобную вышеозначенной информацию встречаем о Нерчинских заводах и рудниках, а также о заводах в Красноярском уезде и Якутской области у других авторов. Например, берггешворен Афонасий Метенев, командированный в 1747 г. в Якутию для ревизии открытых там серебряных рудных мест и определения возможности сооружения там заводов, подготовил отчетную карту местонахождения этих мест и маршрутов своего следования. На карте-чертеже, составленной «во время осмотру и разработания гор показанной от Охоцкого порту сержанта Шарапова, где имеется серебряная руда…» отмечены леса, горы и рудные места, лежащие около города Якутска и по реке Тыре³.

До этого управление сибирских и казанских заводов в Екатеринбурге распорядилось направить туда рудознатцев-специалистов - несколько человек из Нерчинских заводов. Ими были проведены шурфовка, взяты пробы и обследованы не только породы, но составлены чертежи расположения этих мест, которые обнаружены нами вшитыми в архивное дело 1747 г. Это чертежи Шараповского серебряного прииска, находившегося в 701 версте от Якутского завода, Тыринского прииска в 590 верстах и Верхоленского рудника вверх по течению р. Лены в 120 верстах от Якутского завода. Сочинял планы маркшейдерский ученик Лев Яковлев. После всех изысканий и вывода о невозможности государственной эксплуатации в это время данных месторождений, в Нерчинские серебряные заводы вернулись подканцелярист Михаил Шипицын, маркшейдерский ученик Лев Яковлев, подштейгер Степан Прижимов, молотовые и кузнечные мастера: старший - Арам Мелехин, "молотший" - Иван Попов, 16 рудокопщиков и двое мастерских детей. Месторождения же передавались частным лицам ⁴.
   В это время на Урале работал геодезист Иван Иванович Шишков, который 22 августа 1735 г. составил "Ландкарту Пермских и Кунгурских, Верхотурских и протчих сибирских дистриктов в которых имеются Ея императорского величества казенные медные и железные заводы и разные фабрики как новые строены также и старые исправлены трудами и тщанием артиллерии генерала лейтенанта Виллема де Генина притом означено партикулярные заводы баронов Строгановых, дворян Акинфия и Никиты Демидовых и Осокиных… Радением нашим оные места и отысканы, железной руды доброй доволно и лесу множество и на ёные означенные места Екатеринбургского дистрикта ненадлежит для казенных завоцких интересов партикулярных людей допущать заводы строить, чтоб от их государевым заводам остановки не было и обещанную сумму железа впредь для процветания коммерции российской… получить, а ежели таким людям волю давать, то они лутчие казенные места и рудники будут отимать также и лес которой впредь надобно государевым заводам вырубать" ⁵. В легенде карты само содержание текста говорит о цели ее составления - разграничить и показать территории, на которые не могли претендовать частные лица купцы и дворяне-заводчики.
   Известный исследователь Алтая Пимен Евсеевич Старцов находился у И. И. Шишкова с 1735 по 1744 гг. в должности "геодезии ученика" и "при нем был в посылках в низовых сибирских городех, яко то Нерчинском, Иркутском и протчих, за описанием географическим и сочинением плоских и меркаторских ландкарт". С 1747 г. он в должности геодезии прапорщика поступил в ведомство Колывано-Воскресенских заводов, сочинял ландкарты, горные и прочие чертежи ⁶.
   Цели при составлении карт были различными. Перед участниками Великой Северной экспедиции ставились многие задачи – в том числе и составление географических карт разведанных земель, и нанесение на карты уже осваиваемых в течение столетия ранее присоединенных территорий. Их правильное положение на картах в соответствии с определенными координатами отслеживались в Академии наук и специально образованным позднее географическим департаментом. Только в фондах РГАДА насчитываются десятки рукописных карт, подводящих итоги двух Камчатских экспедиций, в РГВИА десятки сибирских карт разного времени, РГА ВМФ более 80 карт Сибири, особенно её северо-востока. В ГИМ имеется немалое количество интереснейших карт, связанных с итогами разных экспедиций: это и береговая черта северных и дальневосточных морей, гидрография суши, населенные места, пути следования участников экспедиций, новооткрытые земли Америки и Курил. Естественно, что в штатах этих экспедиций имелись астрономы, геодезисты, историки, естествоиспытатели, которые создали уникальные карты, отметив на них не только результаты географических изысканий, но и отразили административные границы и этнографическую структуру двух континентов в настоящей и будущей российской частях. Продолжением картографической традиции Камчатских экспедиций стали дальнейшие поиски русских мореплавателей на восточной окраине России во второй половине XVIII – начале XIX в.

Карты, наряду с графическим изображением, являлись носителями статистической информации, которую помещали не неё разработчики для более полной концентрации информации. Так, на "Карте Томского округа означающей местное положение всей округи, всех больших и малых русских и инородческих селений и жилых урочищ и с разделением оных на волости и с показанием волостей ясашных народов", составленной в 1826 г., размером 92х120 см, в легенде дано изъяснение, напоминающее статистическую справку: "Округ сей по расположению границ заключает в себе пространства до 234 000 кв. в. Из числа того под губернским ведомством 225 100 кв. в., равно под горным ведомством до 8 900 кв. в. В губернском ведомстве состоит: заштатный город – 1, винокуренный завод – 2, крестьянских волостей – 12, сел – 25, крестьянских деревень – 251, пчельных пасиков с домовыми заведениями – 8, заимок – 4, волостей ясашных инородцев – 55, их юрт – 278; горного ведомства: крестьянских волостей – 3, сел – 7, крестьянских деревень – 108; питейных заведений во всем округе с городовыми – 60, выставок – 1; запасных сельских магазейнов: ведомства губернского - 39, горного - 32; почтовых станций по губернскому тракту - 21, по уездным - в Барнаул - 2, в Нарым – 14. Во всем округе и городе жителей, платящих подать: купцов - 64, мещан и цеховых - 3026, крестьян государственных и экономических губернского ведомства - 18 842, горного ведомства - 4 880, помещичьих дворовых людей - 125, инородцев оседлых - 1461, кочующих - 4876…" ⁷.
   После административной реформы 1775 г. при каждом губернском правлении и в уездных администрациях вводятся должности землемеров, которые внесли значительный вклад в создание карт губерний и уездов, а также в решение ставящихся перед ними задач общеимперского и местного значения. Именно они составили планы и чертежи главных губернских и уездных почтовых дорог Сибири. Это позволяло вести учет вновь введенным почтовым станциям и маршрутам. Например, в подорожной 1746 г. указан маршрут следования солдата второй роты Екатеринбургского полка Ивана Молчанова от Нерчинского завода до Екатеринбурга ⁸. На подорожной отмечены точки следования солдата: Нерчинская воеводская канцелярия ("в марте 1746 г. сия подорожная в Нерчинской воеводской канцелярии заявлена"), Никольская застава на берегу Байкала ("1746 г, 25 марта сия подорожная в Никольской заставе явлена и в книгу записана"), Иркутск (подписан маршрут до Томска Лоренцом Лангом "по сей подорожной от Иркутска надлежащим трактом до Тобольска даны подводы, 1746 г. 26 марта"), от Томска до Тары ("сия подорожная в томской воеводской канцелярии явлена. Степан Бобрищев-Пушкин"), от Тары ("по подорожной Ивану Молчанову от Тары к Тобольску чрез Ишимский дистрикт столбовой дороги по учрежденным в Тарском уезде станцам давать ямских, а где ямов нет уездную одну повозку с проводником без задержания. Имать у него солдата Молчанова за ту подводу прогонные и поверстные деньги по указам ея императорского величества и по плакату". 12 мая 1746 г. подписал Бобровский Михаил) до Тобольска ("От Тобольска чрез Тюмень куды тракту надлежит до Екатеринбурга вышереченному солдату Ивану Молчанову давать ямских, а где ямских нет уездную подводу без задержания, имая за ямских по три копейки на десять верст, а за уездных по копейке на версту. А почтовых подвод не давать и ему не брать под щтрафом. 23 мая 1746 г. Алексей Вихорев") и через Тюмень на Екатеринбург. Чиновники, принявшие такую подорожную, могли проследить маршрут по имеющимся картам и сделать вывод о правильном следовании без всяких отклонений в сторону. Хотя четких карт с полностью воспроизведенными главными дорогами по Сибири 1740-х гг. нами пока еще не обнаружено, можно констатировать, что расстояния в это время по Сибири между объектами были вымерены и дороги регулярно подвергались спрямлению для уменьшения казенных расходов.
   Интерес представляет карта дороги от Екатеринбурга до Кяхты 1784 г., составленная учениками горного училища "с разных карт Пермского наместничества приказа общественного призрения при екатеринбургском училище". Так как карта "собрана" учениками, она не без мелких недочетов (например Бердский острог надписан "Бергинский"), и грубых: дорога по Барабе идет южнее оз. Чаны ⁹. Несмотря на это, мы впервые встречаем карту дороги сквозную через всю Сибирь, выполненную учениками. Это свидетельствует о серьезной чертежной подготовке в учебном заведении ведомства Уральских горных заводов.
   Наибольший интерес представляет карта с изображением Староачинской дороги от Томска на Красноярск. Об этой старой дороге упоминалось в литературе, но её изображение нам удалось обнаружить лишь в фонде 59 ГАСО (если это, конечно, не маршруты сочинителя чертежа-карты горного надзирателя Егора Арцебашева). Копия карты изготовлена "механическим учеником" Иваном Сухоревым, поверял её механик Никита Бахорев. Отсюда мы можем считать, что специалистов по чертежному и геодезическому делу готовили и в Екатеринбургском Горном училище. Карта была составлена 29 января 1736 г. в масштабе 40 верст в английском дюйме. Чертеж в целом черно-белый, лишь реки обозначены синей, а дороги желтой краской. На нем изображены тракты от Колывано-Воскресенского завода через деревню Барнаул до Томска, также тракт от того же завода через г. Кузнецк. От него к железным заводам на р. Абакан, оттуда к медным рудникам и заводам на Енисее, а оттуда до Красноярска. От Томска, видимо, указан старый тракт на Красноярск. На водоразделе у р. Чулыма (левый берег) с Енисеем записано: "на сем месте и надлежит пристани быть". И на левом берегу Енисея напротив Чулыма записано: "верно и пристани быть надлежит". Скорее всего, горный надзиратель имел задание найти удобные места для транспортировки металлов из Красноярского уезда по Чулыму с Енисея до управления Сибирских и Казанских заводов на Урале ¹⁰.
   В архивах страны накоплен значительный массив карт и планов, включающих и пути сообщения Сибири, что дает нам хорошую почву для определения маршрутов пролегания Московско-Сибирского тракта. Те карты, что были исследованы, показывают колоссальную роль центральных и местных властей, специалистов и населения Сибири по его сооружению и устройству, а землемеров и картографов характеризуют как усерднейших специалистов, нанесших местоположение тракта и условно обозначивших на нем разного рода объекты ¹¹. Кроме того, некоторые из них сами участвовали в определении первых маршрутов строящегося тракта. Например, геодезисты Петр Скобельцын, Дмитрий Баскаков и другие в 1735 г. определили и нанесли на карту ряд маршрутов, вошедших впоследствии в становившийся тракт ¹². Их карты пользовались завидной популярностью. Например, в Екатеринбурге 15 янв. 1738 г. маркшейдерский ученик Иван Бортников скопировал "Карту Иркутского, Селенгинского, Нерчинского уездов, а также ведомства Нерчинского горного начальства, части уезда Красноярского и Якутского" под контролем учителя Федора Санникова ¹³.
   Позже все почтовые дорожники Российской империи с 1840-х гг. снабжались номерными маршрутными картами, на которых участок каждой дороги имел свой номер, что давало возможность без особых обращений к другим источникам работникам почтовых учреждений подсчитать стоимость затрат на отправляемую корреспонденцию и стоимость проездной платы, в том числе и по сибирским трактам ¹⁴.
   Чертились и пограничные карты. Так, в Нерчинском заводе школьный подмастерье Яков Олонцов и сын боярский Никита Щеголев в 1756 г. сочинили по наказу нерчинского горного начальства чертеж-карту описания границы от Цурухайтуевского форпоста до р. Аргуни и Аргунского форпоста и до устья р. Урова и д. Уровки "сколько имеется с российской стороны… жительствующих деревень учрежденных действительных к ним караулов ещё вновь караулов же учредить можно о которых явствует в сем чертеже…" ¹⁵.
   Естественно, что карты были носителями различной информации. Особенно после появления печатных карт они стали издаваться регулярно. В XIX в. тиражируются карты губерний с указанием границ округов и волостей, детальной проработкой гидрографии, за разные периоды можно проследить динамику насыщенности той или иной волости населенными местами. В конце XIX – начале XX в. Переселенческим управлением Комитета Сибирской ж. д. издаются переселенческие карты губерний и уездов, на которые наносятся номера подготовленных к заселению переселенческих участков с указанием мест выхода переселенцев. Такие карты можно обнаружить в каждом губернском архиве. На них указывались земли старожилов, частных владений, казенных земель и лесных дач и т. п.
   Вершиной картографических работ в Сибири начала XX в. явился атлас Азиатской России 1914 г., состоящий из 71 карты и схемы, графиков и иллюстраций, в которых подводились не только итоги работы Переселенческого управления, но и показана история картографического освоения Сибири (вступительная статья Л. С. Багрова), одна из первых карт России с показанием сибирских рек Тобола, Иртыша, Оби (карта царевича Федора Борисовича Годунова), чертеж Сибирских земель С. У. Ремезова, а также карта распространения русского владычества в Азиатской России, дано административное деление региона и отдельных губерний и областей, карты епархий, военных, судебных и учебных округов, округов казенных и контрольных палат, переселенческих районов и районов управления земледелия и государственных имуществ, естественно-климатических районов, почвенная карта империи, этнографическая карта Азиатской России, плотности населения, распределения населения по вероисповеданиям, полезных ископаемых, лесов, путей сообщения, населенности городов, их бюджеты и др. ¹⁶.
   В настоящее время впервые за долгие годы забвения в области исторического картоведения издан региональный Атлас исторических карт Алтайского края, который иллюстрирует представление об Алтае от мифических знаний о нем до современных карт края в составе Сибирского федерального округа ¹⁷. Хотя в России уже издаются атласы карт, опубликованных в свое время в разных книгах ¹⁸, однако в отличие от этих публикаций алтайские авторы-составители не просто пересканировали из ранних изданий интересные карты, а провели методом анализа, реконструкции, выявления нового материала в архивах большую работу по упорядочению материала, его интересному анализу и научно-популярному представлению читателям.
   В Екатеринбурге впервые в истории России создали учебный "Исторический атлас Урала", в котором собраны карты, отражающие события уральской истории с эпохи заселения до начала XXI в. Автором И. С. Огоновской проделана огромная работа по реконструкции событий истории на картах. Однако, можно было опубликовать хотя бы одну из настоящих исторических карт XVIII-XX вв., тем более, что ГАСО насыщен таковыми ¹⁹.
   Таким образом, любое действие государства по управлению Сибирью подвергалось обязательному картографированию с целью учёта и упорядочения поступающей информации и распространения картографических материалов в среде чиновников, служащих, широкой публики.