Опубликовано: Гуманитарные проблемы военного дела, Военно-научный журнал, Выпуск №1, 2014 год.
В статье рассматривается процесс воинских мобилизаций в период Великой Отечественной войны и неизбежно сопровождавшие их социальные конфликты. Среди них одним из самых острых был конфликт интересов между производственниками, отдававшими людские ресурсы, и представителями Красной армии, получавшими эти ресурсы.
Катастрофа, которая обрушилась на Красную армию летом – осенью 1941 г., полностью опрокинула все предвоенные расчеты Генерального штаба по использованию людских ресурсов. Реальные людские потери оказались несоизмеримо выше предполагавшихся. Согласно расчетам, проведенным военными историками под руководством Г.Ф. Кривошеева, потери Красной армии, флота, пограничных и внутренних войск за полгода войны (III и IV кварталы 1941 г.) достигли почти 4,5 млн. человек. К этому необходимо приобщить потерю 500 тыс. резервистов, призванных, но еще не зачисленных в штаты воинских частей.
Необходимость восполнения огромных людских потерь требовала напряженной мобилизационной работы. К 1 июля 1941 г. в Красную армию было направлено 5,3 млн. человек. К этому времени численность РККА была доведена до 9,6 млн. красноармейцев и командиров. Однако к 1 августа 1941 г., согласно данным Оперативного управления Генерального штаба, фактическая численность Красной армии понизилась до 6,7 млн. человек. В этой связи 10 августа 1941 г. Государственный Комитет Обороны (далее – ГКО) принял постановление «О мобилизации военнообязанных 1890 – 1904 гг. рождения и призывников 1922 – 1923 гг. рождения». Вторая волна мобилизации должна была возместить потери, понесенные Красной армией летом 1941 г. По сведениям С.Н. Михалева, в целом за первые шесть месяцев войны в Вооруженные силы СССР было направлено почти 12 млн. человек. По данным Госплана СССР, контролирующего движение людских ресурсов и вследствие этого получавшего сведения о числе мобилизованных, к 1 декабря 1941 г. только по центральным и восточным районам страны в Красную армию было призвано свыше 16 млн. человек.
В результате двух волн воинских мобилизаций резерв военнообязанных в тыловых районах СССР был в значительной степени исчерпан. Вместе с тем военная экономика лишилась миллионов рабочих рук.
Дефицит людских ресурсов породил множество социальных конфликтов и напряжений. Цель данной статьи – на материалах западносибирского региона рассмотреть конфликт, в который были втянуты военные и гражданские руководители. Военные руководители настойчиво требовали людей для фронта. Директора предприятий не склонны были отдавать свои лучшие кадры в армию. Мало того, они стремились «на всякий случай» создать латентный запас рабочих рук. Производственники мотивировали свою позицию острой нехваткой не только квалифицированных, но любых работников и необходимостью срочного выполнения оборонных заказов.
Важно не упустить из виду, что Западная Сибирь с началом войны превращалась в мощный боевой арсенал Красной армии. В регионе было развернуто одновременно несколько десятков крупных оборонных предприятий. Потребность в рабочей силе резко увеличилась. Главный инженер Кемеровского азотнотукового завода Сичков, характеризуя кадровую ситуацию на предприятии осенью 1941 г., отмечал: «В связи с мобилизацией в ряды РККА выбыли старые кадровые рабочие, а вновь прибывшие на завод молодые рабочие начинают только осваивать сложную технику». Директор новосибирского завода № 617 в отчете о работе предприятия за годы Великой Отечественной войны писал, что «основная масса набранных рабочих – это бывшие школьницы от 14 до 17 лет и домохозяйки, в большинстве не работавшие на производстве. Вопрос о кадрах являлся одним из актуальнейших вопросов нормальной работы завода». Хозяйственники и военные пожинали горькие плоды стратегической ошибки высшего руководства Советского Союза – призвав в начале Великой Отечественной войны большое количество высококвалифицированных рабочих, инженеров, техников и даже студентов, они оголили промышленное производство, оставив его без опытных кадров.
В основе борьбы директоров промышленных предприятий за кадры лежало не только осознание важности их продукции для фронта, но и страх сурового наказания. 17 ноября 1941 г. ГКО принял постановление № 903сс, подписанное Сталиным. Отныне невыполнение задания ГКО расценивалось как особо опасное государственное преступление, каравшееся как контрреволюционное деяние по 59 статье УК РСФСР. Это была одна из самых «тяжелых» статей уголовного кодекса того времени. Срыв производственной программы, невыполнение плана могли повлечь за собой лишение свободы на длительный срок. Поскольку выполнение производственной программы в значительной степени зависело от наличия рабочих и инженерно-технических кадров, безопаснее было вступить в конфронтацию с военными и даже партийными органами, чем рисковать свободой, а значит и жизнью.
В годы Великой Отечественной войны конфликт между гражданскими и армейскими руководителями принял открытую, до предела обостренную форму. Зачастую производственники апеллировали к своим наркомам, с мнением которых приходилось считаться и самому Сталину. Наркомы, как правило, приходили на помощь. Директор крупнейшего в стране предприятия по производству боеприпасов новосибирского комбината № 179 А.С. Новиков в ответ на попытки военных призвать в Красную армию рабочих направил письмо командующему СибВО Н.В. Медведеву, в котором заявил: «Народный Комиссар Боеприпасов тов. Ванников телеграммой от 3/III - 42 г. за № 01/404 приказал не отпускать ни по каким мобилизациям без указания из Наркомата рабочих, инженеров и техников, состоящих на учете военнообязанных». В особых случаях к решению проблемы подключался лично председатель ГКО, председатель Ставки Верховного Главнокомандования, Верховный Главнокомандующий Вооруженными силами СССР, нарком обороны Сталин. Известна, например, его телеграмма в Новосибирские обком и облисполком от 24 апреля 1942 г. Телеграмма гласила: «…Продлить до конца 1943 г. отсрочки (бронь) от мобилизации в Красную Армию рабочим, ИТР и служащим авиационной промышленности, имевшим бронь и отсрочки в 1942 году и в первом квартале 1943 года, включая призывников всех возрастов».
Местные партийные комитеты (обкомы, крайкомы, горкомы и райкомы ВКП (б)) оказались в очень сложной и двусмысленной ситуации. С одной стороны, они (в первую очередь секретари обкомов и крайкомов) головой отвечали за выпуск военной продукции на вверенной им территории. Сорвать производство самолетов, авиамоторов, артиллерийских орудий, снарядов, патронов, винтовок или оптических приборов было «смерти подобно». Дела на фронте напрямую их не касались. Поэтому периферийные партийные комитеты, так или иначе, но вынуждены были оказывать поддержку производственникам. С другой стороны, Москва в лице ЦК ВКП (б), Ставки Верховного Главнокомандования, Генштаба и Главупраформа, угрожая суровыми карами, жестко требовала выполнения нарядов по воинской мобилизации. В конце концов позиция местных партийных властей оказалась довольно расплывчатой, непринципиальной, определявшейся в зависимости от ситуации.
Директора крупных оборонных предприятий, от которых зависело обеспечение армии вооружением, чувствуя за плечами мощную поддержку наркоматов и неуверенность партийных комитетов, действовали напористо, а в иных случаях даже нагло. Для «красных» директоров областные, краевые и городские военкомы, а тем более райвоенкомы, не были силой, с которой нужно считаться. П.Е Казанцев, в годы войны работник ряда военкоматов Кузбасса, вспоминал, что директор Кузнецкого металлургического комбината им. Сталина Р.В. Белан называл работников военкоматов, проводивших мобилизацию, не иначе, как «грабителями и разбойниками».
Военкомы часто оказывались в неприятной ситуации, когда против них выступали такие авторитетные хозяйственники, как директор особого завода № 69 им. Ленина А.С. Котляр, директор авиационного завода № 153 В.Н. Лисицын, директор промышленного гиганта по производству боеприпасов, комбината № 179 А.С. Новиков, (с 1943 г. А.В. Саханицкий), директор Кузнецкого металлургического комбината им. Сталина Р.В. Белан и другие. К тому же руководители предприятий опирались на безоговорочную поддержку представителей высших партийных инстанций на заводах – парторгов ЦК ВКП (б).
Новосибирский облвоенком, старший батальонный комиссар Н.Г. Шемякин и начальник 2 части облвоенкомата интендант 2 ранга Шаровьев в сентябре 1942 г., пытаясь противостоять уверенному давлению руководителей оборонных предприятий, писали: «Нужно отметить факт игнорирования директорами оборонных заводов приказа Горвоенкоматов о явке рабочих призывников 1924 г. на призывные пункты, особенно по гор. Новосибирску, где директора заводов 69, 51, 153, 208 и 350 отдали приказание своему аппарату отбирать повестки и призывников на призыв не пускать, а на заводе № 69 до мастеров включительно повестки райвоенкоматов просто уничтожать». Заведующий Военным отделом Новосибирского обкома Г. Ерофеев в информации по итогам призыва молодежи 1924 г. рождения и результатам отбора в военные училища 8 сентября 1942 г. сообщал: «Имели место случаи задержки призывников директорами предприятий и учреждений (не давали расчет, отбирали повестки, не выдавали характеристики) – завод им. Чкалова, заводы комбината № 179, завод № 69 и др.».
Конфликт принял самую острую форму в ходе укомплектования личным составом сталинской дивизии добровольцев-сибиряков. За подбор личного состава и укомплектование этого соединения непосредственно отвечали местные партийные организации. Главное управление кадров Наркомата обороны СССР и Главное политическое управление РККА (далее – ГлавПУР – В.И.) должны были предоставить для этого соединения высший, старший, средний командный и политический состав. Младший командный и рядовой состав комплектовался добровольцами под ответственность партийных органов. Теперь партийные чиновники пожинали плоды своей собственной непринципиальной политики. Инструкторы Новосибирского обкома Захватаева и Нарожнова 29 июля 1942 г. жаловались заведующему Военным отделом обкома Белоусову: «Директор завода № 590 т. Мещеряков и парторг ЦК ВКП (б) т. Иванов считают невозможным отпускать добровольцев с завода, дали согласие только на 2-х человек». Заведующие секторами отдела кадров обкома Булгаков и Жахалов в июле 1942 г. докладывали секретарю Новосибирского обкома А.П. Эльман о положении на заводе № 564: «По заявлению директора завода тов. Юрина и парторга ЦК ВКП (б) т. Гринштейн, кроме ранее посланных в дивизию 41 чел., больше никого отпустить нельзя».
В свою очередь военкомы, а это в большинстве своем были искалеченные на фронте командиры Красной армии, прошедшие «огонь, воду и медные трубы», действовали напористо и дерзко. Большинство военкомов хорошо осознавали важность и необходимость выполнения нарядов по воинской мобилизации. Кроме того, им было известно, что наряды на мобилизацию рассматривались как важнейшие правительственные задания. Упомянутое ранее постановление ГКО № 903сс от 17 ноября 1941 г. распространялось не только на директоров промышленных предприятий и транспорта, но и на военных. Учитывая суровую кару, предусмотренную постановлением ГКО, многие военкомы подходили к делу исключительно с бюрократических позиций – в любом случае выполнить количественные показатели наряда по воинской мобилизации, не считаясь с потребностями экономики.
Заместитель начальника Томской железной дороги Чернышев 21 мая 1943 г. писал командующему СибВО генерал-лейтенанту Н.В. Медведеву: «Прошу дать немедленное указание Новосибирскому, Кемеровскому облвоенкоматам и Алтайскому крайвоенкомату о прекращении какого бы то ни было призыва работников ж. д. транспорта». В качестве веского аргумента Чернышев привел материалы о действиях военкома Первомайского района Новосибирска Жаркова. «Несмотря на постановление НКО от 13 мая 1942 г. № 1765с и последующие указания НКО о запрещении призыва работников жел. дор. транспорта без разрешения и специальной разверстки НКПС, Первомайский райвоенком г. Новосибирска т. Жарков систематически самовольно разбронирует и призывает железнодорожников».
Военный комиссар Кемеровской области, полковник административной службы Исупов в приказе по облвоенкомату № 0132 от 12 декабря 1944 г. вынужден был констатировать: «За последнее время установлены случаи грубого нарушения порядка призыва и отправки в войска военнообязанных запаса. Некоторые военкоматы призывают военнообязанных запаса, пользующихся правом на отсрочку от призыва в Красную Армию без проверки законности их призыва, продолжают призывать прибывших по нарядам НКО для работы в промышленности. Некоторые горрайвоенкомы продолжают направлять на пересыльный пункт военнообязанных явно негодных к военной службе. Этот порочный стиль работы является прямым следствием погони за количественным выполнением нарядов».
Директор особого завода № 69 А.С. Котляр 31 июля 1944 г. сообщал секретарю Новосибирского обкома М.В. Кулагину: «За последнее время райвоенкоматы г. Новосибирска, в особенности Заельцовский, стали на путь нарушения ГОКО от 6. II – 43 г. за № 2828 о бронировании военнообязанных, работающих на нашем заводе, т. е. без ведома завода призывают в Красную Армию высококвалифицированных рабочих, имеющих отсрочку от призыва… Райвоенкоматы поставили Завод под угрозу срыва задания ГОКО по выпуску срочного вооружения для Красной Армии». В свою очередь представлявший интересы военных в партийных органах, заместитель заведующего военным отделом Новосибирского обкома Никаноров характеризовал действия директоров как «государственное преступление многих авторитетных руководителей, не выполняющих директив ГОКО и Правительства».
Конфликт был перенесен в самые высокие сферы. В него были втянуты не только наркоматы, но и секретари ЦК ВКП (б). В июле 1942 г. секретарь Новосибирского обкома М.В. Кулагин направил докладную записку Г.М. Маленкову. В записке М.В. Кулагин отмечал, что в сталинскую добровольческую дивизию к середине июля было подано свыше 25 тыс. заявлений. Но «некоторые наркоматы, не желая преодолеть трудностей военного времени, дали распоряжение не отпускать с производства добровольцев в дивизию. Такие запрещения даны НКПС товарищем Хрулевым, Наркомуголь товарищем Вахрушевым, Наркомчермет товарищем Тевосяном, НКАП товарищем Шахуриным, НКВ товарищем Устиновым. Прошу, товарищ Маленков, Вашей поддержки». Как видим, даже первый секретарь обкома без содействия с самой вершины власти не мог обуздать директоров крупных промышленных предприятий оборонного значения.
Одним из узловых объектов конфронтации между производственниками и военными стали молодые рабочие оборонных предприятий, как правило, имевшие среднее и полное школьное образование и сознательно стремившиеся в армию. Для них это была возможность не только реализовать свой патриотический порыв, но вырваться из тисков полуголодного существования на заводах с их тяжелым трудом и одновременно заметно повысить свой социальный статус. Стать командиром Красной армии в те времена было очень престижно. Директора оборонных предприятий всеми способами стремились удержать на заводах грамотную молодежь, которая быстро превращалась в костяк ценных, высококвалифицированных рабочих кадров, а в перспективе должна была стать основой инженерно-технического корпуса, столь необходимого промышленности.
Работники военкоматов, выполняя наряды Главупраформа, всеми способами стремились призвать молодежь, годную для обучения в военных училищах. В марте 1943 г. омский областной военкомат мобилизовал для укомплектования военных училищ рабочую молодежь одного из крупных оборонных заводов, не поставив в известность руководство предприятия. Директор завода Манин, мотивируя свое решение необходимостью выполнения государственной программы по производству вооружения для Красной армии, срочно известил наркома вооружения Д.Ф. Устинова. Окрик из Москвы не заставил себя ждать. 15 марта 1943 г. секретарь Омского обкома М.А. Кудинов получил грозную телеграмму: «Категорически возражаю против призыва в армию рабочих завода Манина постановлением ГОКО 2828 работающие заводе освобождены мобилизации до 1 января 1944 года 01/4695 Устинов+».
Несмотря на острый конфликт несколько месяцев спустя, в июле 1943 г., военком Омской области полковник Старушкин, выполняя приказ командующего СибВО генерал-лейтенанта Н.В. Медведева, произвел призыв для обучения в пехотных училищах молодых рабочих заводов № 29 (110 человек), № 166 (68 человек), № 20 (26 человек) без согласования с директорами предприятий. Хозяйственники обратились с жалобой в обком. Секретарь Омского обкома М.А. Кудинов, в конфликте между военными и производственниками принявший сторону производственников, 14 июля отправил протестную телеграмму заместителю наркома обороны СССР, начальнику Главупраформа Е.А. Щаденко: «Просим дать указание возвратить на заводы наиболее квалифицированных рабочих». Через два дня, 16 июля было принято постановление бюро Омского обкома, содержащее нападки на действия военных. В постановлении подчеркивалось: «Довести до сведения ЦК ВКП (б) о том, что командующий СибВО тов. Медведев, а также его заместитель тов. Дзенит, зная об отсутствии свободных ресурсов в промышленности, дали указание облвоенкому тов. Старушкину провести набор в пехотное училище промышленных рабочих, причем это указание сопровождалось нажимом».
Крупный наряд на призыв молодежи в военные училища весной 1943 г. получили военкоматы Новосибирской области. 15 мая они приступили, как тогда говорили, «к вербовке» кандидатов. К 25 июня военкоматы имели уже 1547 заявлений от молодых добровольцев. Однако в училища удалось отправить только 1022 человека, остальные были задержаны руководителями оборонных предприятий, а директора заводов №№ 644 и 153 просто не пустили вербовщиков на территорию предприятий для проведения бесед с молодежью. Они мотивировали свои действия тем, что это ведет к дезорганизации производства, так как многие молодые рабочие уйдут в армию, и некому будет работать. Директор завода № 635 Савоськин и парторг ЦК ВКП (б) Уманский заявили райвоенкому Центрального района Новосибирска: «Для нас Красная Армия это бесспорный авторитет, но оголять свой завод мы совершенно не намерены».
Призывник Епишкин, работавший на заводе № 153, был зачислен в военное училище и ожидал на вокзале поезда. Но помощник директора завода по кадрам Глазков и сотрудник отдела кадров Дыденко, отобрав у Епишкина документы, чуть ли не под конвоем увели его на завод, где держали месяц на военном положении. Призывник Пискунов с завода № 69, подавая документы в военное училище, рассказал райвоенкому, что на предприятии ему объяснили: «Кто уйдет в армию без согласия завода, того будут судить». Начальник цеха этого завода Шестаков говорил молодежи: «Что вы рветесь в армию – хотите, чтобы вас там поубивали? Работая на заводе, вы останетесь живы!». Директор завода № 564 Безбородов заявил: «Когда возьмете меня в армию, тогда берите моих людей». Его помощник по кадрам Денисов был даже направлен в Мичуринское военно-инженерное училище (летом и осенью 1944 г. училище дислоцировалось в Новосибирске, затем в Томске) с заданием вернуть на завод курсанта Дорфман, бывшего рабочего завода. Много письменных протестов по поводу действий работников военкоматов поступало в обком с заводов №№ 385, 208 и 677. Эти протесты, как правило, сопровождались копиями ведомственных телеграмм, запрещавших воинскую мобилизацию рабочих. В результате противодействия директоров наряд Наркомата обороны на мобилизацию молодежи в военные училища по Новосибирской области весной 1943 г. был выполнен всего на 47%. Новосибирский облвоенком, подполковник Н.Л. Степанов и начальник 2 части облвоенкомата майор Шаровьев в справке «О ходе вербовки кандидатов в военные училища по Новосибирской области», подводя итоги вербовочной кампании, 9 августа 1943 г., отмечали: «На сегодняшний день создалась такая обстановка, что благодаря тормозам, чинимым директорами заводов и руководителями предприятий, дальше вербовку кандидатов на заводах и предприятиях вести совершенно невозможно».
Тяжба между производственниками и военными, то затухая, то вспыхивая вновь, длилась всю войну. Иногда «поле боя» оставалось за «красными командирами» и тогда работники оборонной промышленности, строек и железнодорожного транспорта призывались в армию. В иных случаях побеждали «красные директора» и люди оставались на производстве. Так, 15 мая 1944 г. командующий войсками СибВО генерал-лейтенант В.Н. Курдюмов и временно исполняющий обязанности члена Военного совета округа генерал-майор А.Ф. Колобяков в «сердитом» письме секретарю Омского обкома С. С. Румянцеву и председателю Омского облисполкома Токареву писали: «Военкоматы Омской области не получают от партийных и советских органов необходимой помощи и поддержки. Директора промышленных предприятий не отпускают в армию рабочих». Омский горвоенком капитан Дубов в августе 1944 г. жаловался в обком: «Такие предприятия-гиганты, как завод № 29, 166, 174, Омская железная дорога в армию не дали ни одного человека, несмотря на наши неоднократные обращения к ним по этому вопросу».
Командующий СибВО В.Н. Курдюмов, подписавший 9 сентября 1944 г. постановление Военного совета СибВО «О состоянии организационно-мобилизационной работы в военных комиссариатах СибВО» открыто обвинил «командиров производства» в сокрытии людей, особенно молодых инженеров и техников, составлявших основу офицерского корпуса от мобилизации. «Борьба за изыскание людских ресурсов, при наличии недостатка рабочей силы в народном хозяйстве приобретает серьезное значение. Однако Военный совет не может отказаться от мобилизации людских ресурсов или сократить наряды». Таким образом, приемлемого решения, удовлетворяющего как военных, так и хозяйственников найдено не было. Конфликт разрешился сам собой только после окончания войны.
УДК 94(47)
Добавить комментарий