сравнительно молодой жанр. В рус. лит-ру во-шел позже др. прозаич. жанров, хотя его элементы можно обнаружить еще в анналах летописцев, в частн., в сиб. летописях. Как самостоят. жанр очерковая проза в Сибири начала зарождаться в 1830-х.
Ее развитие поначалу было тесно связано, с одной стороны, с романтизмом, а с др. - с сиб. краеведением, испытывавшим в первой трети XIX в. значит. подъем. Краеведч. начало, стремление писать «сибирскую быль», «рисовать с натуры» проявляются в целом ряде краеведч. работ писателей-сибиряков. Немалый интерес для современников представляли «Письма из Сибири» П. Словцова (1825), ставшие наметками к его будущему «Историческому обозрению Сибири». С большим воодушевлением Словцов описывает свои «Прогулки вокруг Тобольска в 1830 г.». Критич. отношение к сиб. действительности пронизывает кн. Н. Щукина «Поездка в Якутск», где автор отмечает, что большинство крестьян живет в бедности, невежестве, в условиях почти каторжного труда. Особенно тяжелое впечатление производит на него жизнь аборигенов. Двухтомник «Енисейская губерния» губернатора и литератора А. Степанова родился из отчетов, которые тот посылал в Петербург после своих поездок по губ. Их отличало обилие фактов, живость и занимательность изложения, искренняя любовь к родному краю. В «Записках и замечаниях о Сибири» Е. Авдеева-Полевая рисовала широкую панораму Иркутска нач. XIX в.
Дальнейшее развитие сиб. очерковой прозы в 1840-х шло под воздействием «натуральной школы». Это подтверждает, в частн., творчество известных в ту пору забайкальских очеркистов-краеведов М. Зензинова (1805 - 1873), А. Мордвинова (1813 - 1869), В. Паршина (1806 - 1853), С. Черепанова (1810 - 1884). Их произведения принадлежали к жанру путевого очерка или «путешествия». К 1840-м эта традиц. для Сибири форма претерпевает существ. изменения. Непосредственные наблюдения очеркистов обогащались многолетним изучением родного края, размышлениями о его судьбе. Обильный науч. материал, стремление к обобщенному изображению мест. действительности раз-двигало рамки очерка, требовало иного масштаба, географич. и историч. диапазона. Появляются солидные очерковые кн. А. Мордвинова «Очерк Заяблонья» (1842), В. Паршина «Поездка в забайкальский край» (1844), «Описание пути от Иркутска до Москвы» (1851) и др. Из-за того, что Сибирь в это время не имела своей издательской базы, произведения сиб. литераторов публ. на стр. петербургских и московских ж., выходили в столич. изд-вах, потому сразу же реально становились неотъемлемой частью общерус. лит. процесса. В 1840-х на передовые позиции в рус. лит-ре выдвинулся «физиологический» очерк. В Сибири его тенденции развивали прежде всего авторы-крае-веды. В отличие от столич. коллег, они свое внимание сосредоточили не на жизни крупных городов, а на провинции. Еще силен в сиб. очеркистике местнопатриотич. пафос и романтич. восторг перед Сибирью, но честные и наблюдательные авторы не могли не видеть кричащих контрастов и противоречий сиб. жизни, ее глубоких социальных по-роков. Поэтому, апологетич. воспевая родной край, сиб. очеркисты отмечали и многие теневые стороны его жизни. Так, прославляя Нерчинск, Зензинов в полном соответствии с действительностью описывает соседний Нерчинский з-д. Находя некоторые привлекательные стороны в патриархальном образе жизни монголов, Паршин отмечает раболепие многих монголов перед начальниками, их скрытность и тщеславие. Трезвый, объективный, нередко критич. взгляд на сиб. жизнь присущ и ряду др. очеркистов 1840-х.
Во второй пол. XIX в. Сибирь привлекает пристальное внимание науч. общественности России. Этому способствует деятельность РГО и его сиб. отд., открытого в 1851 в Иркутске. Появляются статьи и очерки о Сибири, описывающие ее природу, экономику, историю, культ. и обществ. жизнь. Широко освещается в рус. лит-ре 1860-х тема тюрьмы и ссылки. Так, богатейший материал по истории уголовной и полит. ссылки, тюремного быта, арестантской поэзии, бродяжничества и проч. собран в кн. известного бытописателя и этнографа С. Максимова «Тюрьма и ссылка» (1862), «Сибирь и каторга» (1871). Много интересных сведений о жизни Забайкалья и Приамурья содержится в кн. Д. Стахеева «На память многим» (1867), «За Байкалом и на Амуре» (1869). Обостренное внимание рус. лит-ры к Сибири стимулировало дальнейшее развитие здесь краеведч. традиции. Но теперь краеведение либо становится чисто науч., либо все больше сливается с худ. лит-рой. Сближение науки и лит¬ры ярко проявилось, например, в творчестве А. Черкасова (см. Черкасов Александр Александрович). Его «Записки охотника Восточной Сибири», составляющие как бы промежуточное звено между «физиологическим очерком» и очерком 1860-х, стали заметным явлением сиб. лит-ры XIX в. В своих лит.-краеведч. опытах Черкасов был далеко не одинок. В 1862 в Иркутске вышел сб. «Сибирские рассказы» (см. одноименную статью), который составили очерки разных авторов, целиком посвященные мест. тематике.
В 1860 - 1870-е в Сибири появляется целый ряд очеркистов и публицистов, чьи имена обретают рос. известность. В нач. 1860-х на стр. петербургской газ. «Русский мир» публ. очерки Ф. Губанова о сиб. крестьянстве. В них наглядно представлен быт сиб. крестьян, их обычаи, говор, колорит сиб. деревни. Очерки Губанова были в эти годы единственными произведениями, в которых рисовалась жизнь крестьян Тобольской губ. Тогда же, в 1860-х, дебютирует с очерковыми кн. «За Байкалом и на Амуре», «Глухие места», «От Китая до Москвы. История ящика чая» Д. Стахеев (см. Стахеев Дмитрий Иванович). В них рассказывается о природе края, жизни в Благовещенске и амурских казачьих станицах, описывается Кяхта и среда кяхтинских торговцев. Заметными публицистами-«шестидесятниками» были Г. Елисеев (см. Елисеев Григорий Захарович), историк, мыслитель, исследователь культуры А. Щапов (1830 - 1876), а также его ученик и последователь С. Шашков (1841 - 1882). Традиции социально-бытового и этнографич. очерка шестидесятников продолжил писатель рев. народничества Н. Наумов (см. Наумов Николай Иванович), впервые познакомивший читателя с жизнью трудового населения глухой окраины России: сиб. крестьянами, переселенцами, приисковыми рабочими и т. д. Творчество Наумова во многом положило начало сиб. деревенскому очерку. Очерк Наумова подчеркнуто социологичен, характерен сплавом факта (вплоть до цифровых выкладок) и худ. образа, обилием жанровых сцен, страстной публицистичностью, наличием глубоких социальных выводов и обобщений. Крупнейшим же сиб. очеркистом и публицистом второй половины XIX в. был Н. Ядринцев (см. Ядринцев Николай Михайлович). Как и во всем своем многообразном творчестве, здесь он тоже шел впереди сиб. лит-ры, указывая ей дорогу. Темпераментным, острым, ярким очеркистом и публицистом, поднимавшим многие острозлободневные проблемы жизни Сибири, ее прошлого, настоящего и будущего, был друг и соратник Ядринцева Г. Потанин (см. Потанин Григорий Николаевич).
Строительство Транссиба, бурное переселенч. движение, начавшееся промышленное освоение Сибири стимулировали повышенный интерес к ней со стороны ряда известных рус. писателей. К кон. XIX в. сложился новый тип бытописателя Сибири, оказавшегося здесь по добровольному побуждению, одушевленного высокими гражданскими чувствами, большими творч. целями. Уже сам факт поездки в Сибирь современники воспринимали как гражданский подвиг. А родившиеся в результате путевые очерки, заметки и зарисовки обогатили реалистич. иск-во, особенно публицистику. Одним из первых побывал в Сибири (с V по VIII 1887) Г. Успенский. Его сиб. впечатления нашли отражение в письмах, статьях и цикле очерков «Поездки к переселенцам» (1888), где автор исследует проблему переселенчества как один из самых важных и острых вопросов в жизни России второй пол. XIX в. Через несколько лет (1890) путешествие по Сибири совершил А. Чехов. Творч. его результатом стали очерки «Из Сибири» и кн. «Остров Сахалин» (см. Чехов в Сибири). Весной и летом 1891 в качестве начальника изыскательской партии на Зап.-Сиб. участке строящегося Транссиба в Сибири побывал Н. Гарин-Михайловский. Свои сиб. впечатления писатель воплотил затем в ряде произведений, в т. ч. и в очерках «Карандашом с натуры» (1894). Летом 1894 поездку в Зап. Сибирь совершил Н. Телешов. Свое отражение она нашла в его кн. путевых, во многом этнографич. очерков «За Урал» (1897).
Новые перспективы очеркового жанра в Сибири обозначились в 1920-х как в связи с потребностями послерев. бурного социально-экономич. развития края, так и благодаря усилению мест. журналистики -прежде всего появлению ж. «Сиб. огни» (1922) и «Охотник и пушник Сибири» (1925 - 1928). Стимулировало творч. поиск сиб. очеркистов и привлечение А. Горьким большого их отряда к сотрудничеству в ж. «Наши достижения». Во второй пол. 1920-х сиб. очерк достиг заметных успехов. Он вырос из осознания огромных экономич, социальных и дух. возможностей Сибири, много-национальной сущности края, необходимости освоения его природных и человеч. богатств, а потому и устремлен был к проблемам кардинальной важности, публицистически острым и злободневным. Но на первых порах сиб. очерк ориентировался на традиции нравоописательной, краеведч. лит-ры. В этом русле были созданы лучшие произведения очеркового жанра середины 1920-х. Классич. примером может служить очерковая кн. А. Новоселова «Лицо моей Родины», написанная еще до революции, но опубл. в «Сиб. огнях» в 1923 - 1924. Во многом близки новоселовским очерки Е. Орловой «Особенная жизнь. Заполярный быт 1920-21 гг.» и «По Нарымскому краю», опубл. там же. Все уверенней входил в 1920-х в сов. лит-ру очерк «рекогносцировочный, разведывательный», рассказывающий о путешествиях в места глухие, нехоженые, труднодоступные, неизведанные и неисследованные, о соприкоснове-нии его с тайнами природы. Родоначальником такого типа произведений стал В. Арсеньев с кн. «По Уссурийскому краю» (1921), «Дерсу Узала» (1923), «В дебрях Уссурийского края» (1926). Во многом по его стопам шел М. Кравков в своих природоведческих очерках «Таежными тропами», «Тельбес. Путевые очерки», «Страна у границы по Западному Саяну», где он живописует бесконечное многообразие при-родного мира. Заметный вклад в развитие очерка в Сибири внес в 1920-е Л. Мартынов. Объездив Сибирь, Семиречье, Туркестан, он написал ряд ярких интересных очерков, которые опубл. в ж. «Сиб. огни» и своей первой кн. «Голубой корм» (1929). Проблемы социального преобразования окраинных обл. России, их экономич. и культ. воз-рождения Мартынов рассматривает через призму сложившихся здесь непростых нац. отношений. В основе очерка Мартынова лежит не столкновение характеров, а общая картина жизни, рождающаяся из потока наблюдений. Мартыновский очерк - довольно сложное жанровое образование, включающее в себя и экспрессивную поэтич. образность, и жанровые сценки, и историч. или этнографич. картинки, и конкретную информацию... Все это подчинено единой публицистич. мысли, скреплено в органич. целое точно найденной интонацией. А вот своеобразие очерков А. Коптелова этого же периода («Золотые горы», «Горными тропами»), напротив, в глубокой сосредоточенности автора не столько на общей картине жизни, сколько на характерах и судьбах отдельных людей. Эти очерки открыли сквозную во всем творчестве Коптелова тему Горного Алтая. К числу тех, кто обнаруживал устойчивый интерес к сложным переплетениям нац. связей, к судьбам малых народов, принадлежит и Б. Лапин, на стр. очерковой кн. которого «Тихоокеанский дневник» (1929) нашла отражение жизнь Сиб. Севера. Ей же посвящена и вышедшая почти одновременно кн. «Путь на Север» (1929) М. Никитина - писателя, с чьим именем прочно связано развитие сиб. очерка.
Наступление социализма по всем линиям жизни к концу 1920-х стало и временем фронтального наступления очерка. В первой пол. 1930-х очерк являлся ведущим жанром сиб. лит-ры. Чертами очеркизма были отмечены в это время и др. жанры. В очерке проходило первоначальную «обкатку» то, что впоследствии занимало достойное место в прозе, драматургии, поэзии. Очерк был той худ. формой, которая наиболее адекватно отвечала духу новой действительности своей строгой ориентацией на современность и оперативностью, публицистичностью и документализмом, смелостью вторжения в различные сферы «нехудожественного» материала, свободой сюжетно-тематич. построения. По своему характеру очерк 1930-х - скорее агитационный, воспитательный, просвет., чем исследовательский, аналитич. В его задачи входило предельное обнажение смысла рожденных революцией отношений, отображение реальных трудностей и напряжения их преодоления. Живыми примерами из практики социалистич. стр-ва очерк должен был вдохновлять массы на новые трудовые свершения. Рожденный конкретными потребностями эпохи, очерк 1930-х не всегда мог противостоять схоластич. теориям «лефофцев» и «настоященцев», пытавшихся свести роль худ. лит-ры, особенно очерка, к социальной фактографии. Отсюда в значит. части очерков засилье эмпиризма. описательности, натурализма. К счастью, подобным «теориям» противостояло не менее распространенное мнение о том, что общая картина социалистич. стр-ва не должна заслонять собою внимания к человеку. В лучших сиб. очерках 1930-х воссоздан образ времени и эпохи, нарисована картина со-творения нового социального мира на огромных просторах Сибири. Впечатляет широта очерковой географии: Кузбасс, Турксиб, Кулунда, Алдан, Сахалин, Камчатка, Чукотка, Ойротия, многочисл. нац. р-ны Сибири, Сев. морской путь. Очеркистов 1930-х можно было увидеть на з-дах, стройках, в колхозах, на дальних стойбищах. Они все время в движении, в пути. Не случайно так популярны у них образы мчащегося вперед Времени, разворачивающейся панорамы Эпохи, «говорящие» заголовки очерков и очерковых кн.: «Дорога на Ольхон» (В. Васильев), «Дорога в Туркестан» (А. Коптелов), «Человек бежит по снегу» (Н. Вагнер) и др. Стремление запечатлеть событие в его кульминации тоже находило отражение в очерковых заголовках: «Рождение рудника» (А. Куликов), «Чугун пошел» (И. Магид), «Клепка началась» (Н. Чертова) и др. Стройки социализма, чтобы подчеркнуть громадное напряжение трудовых будней первых пятилеток, нередко сравнивались с фронтом: «Рапорт с фронта» (А. Коптелов), «Цинковый фронт» (П. Стрижков) и др. В сфере внимания сиб. очеркистов 1930-х не только индустриализация края. В большом очерке «Заманщина» (1931) Н. Емельянова поднимает проблему взаимоотношений человека и природы. Многие очерки тех лет - «Комбайны и люди» С. Ломакина (1933), «Колхозные встречи» А. Куликова (1934), «Фабрика пернатых» В. Зверева (1934) и др. - были обращены к проблемам колхозного стр-ва. Но на какую бы тему они ни писали, по-прежнему излюбленной у авторов 1930-х оставалась форма путевого очерка. Это подтверждают и произведения одного из пионеров данного жанра в сов. Сибири, много сделавшего для его развития, В. Итина. В очерках «Выход к морю» (1930) и «Восточный Вариант» (1933) он от-стаивал идею освоения Сев. морс-кого пути и дальневост. окраин страны. Очерки Итина характерны деловитостью, аргументированностью, глубоким знанием материала, обращением к документу, науч. лит-ре, мнению специалистов, а стиль их отличается яркой эмоциональной окрашенностью, подчеркнуто «личностной» манерой повествования. Итин во многом предопределил дальнейшее движение сиб. очерка во времени. Информационно-агитационная сущность очерка 1930-х мешала изображению в нем отдельного человека-созидателя. В центре, как правило, оказывался коллективный образ бригады, стройки, з-да, колхоза и т. д. Люди очерчены пока скупо, лаконично, деловито. Очерки о них еще крайне редки. Одним из первых попытку более пристально вглядеться в отдельного человека, строящего социализм, предпринял П. Стрижков (см. Стрижков Петр Николаевич) в очерковом цикле «Рассказы о горном заводе». После мощного взлета в 1929 - 1934 гг. очерковая волна несколько схлынула, но очерк закрепился в правах полноценного прозаич. жанра.
В силу своей мобильности и оперативности очерк и публицистика оставались ведущими жанрами и в годы ВОВ. Они насквозь пронизаны военно-патриотич. пафосом. Широкое распространение получили очерки о ратных подвигах сибиряков на фронте, которые несли в глубокий тыл представление о совр. войне, жестокости и бесчеловечности гитлеровцев. Особое место занимали очерки об ужасах фашистского плена Д. Поляновского «Три дня» (1942), Н. Мейсака «Шестьдесят два дня», Н. Кудрявцева «Из фашистского плена» (1943), Н. Вигилянского «В плену» (1944) и др. Как и в послерев. годы, в прозе сиб. писателей военной поры наблюдается смешение жанров, взаимопроникновение прозы и публицистики, переплетение публицистич. и лирич. нач. Заметно усложняется жанровая структура. Наглядный пример - статьи С. Кожевникова «Сибиряки на фронте», Л. Мартынова «Лукоморье» (1942). Публицистич. запал органично соседствует здесь с лиричностью, с изображением прошлого и настоящего Сибири, сказочные элементы легко перемежаются с реальными фактами из жизни фронта и тыла. Строились же очерки военной поры, как правило, по законам сюжетного повествования и во многом приближались к худ. прозе. В свою очередь, в традиц. прозаич. жанрах сказывалось влияние очерка, публицистич. начала. Документальностью отличались произведения о военной службе и фронтовой жизни, о напряженных трудовых буднях тыла. Жизни сиб. тыла посвящены, в частн., кн. Г. Кунгурова «Тыловые рассказы» и «С подарками на фронт» (1942). Многие очерки военных лет, в отличие от др. прозаич. жанров, не давших в годы ВОВ сколь-нибудь значит. произведений, можно отнести к завоеваниям худ. прозы Сибири.
В первое послевоенное десятилетие сиб. очерк ничем особенным себя не проявил. Новый его подъем начался в середине 1950-х, в период кардинальных обществ. перемен. В отличие от очерка 1930-х, очерк второй пол. 1950 - 1960-х преимущественно проблемный, аналитический. На передовые позиции выдвинулся «деревенский очерк». Вслед за его лидером В. Овечкиным очеркисты смело вторгались в сложнейшие экономич. проблемы, глубоко исследовали состояние колхозной деревни, выявляя причины отставания с. х. Расцвет сиб. очерка этого периода связан в первую очередь с именами омичей С. Залыгина, Л. Иванова, П. Ребрина. В 1954 в ж. «Новый мир» (№8) появляется получивший широкую известность очерковый цикл «Весной нынешнего года» С. Залыгина, в котором автор демонстрирует философское понимание характера земледельца, а также видение коренных проблем деревни в их историч. перспективе. Известность к Л. Иванову пришла с очерка «Сибирские встречи» («Новый мир», 1957, №3). Как и Залыгин, Иванов на примере одного хозяйства вскрывает типичные явления и тенденции, выходящие далеко за рамки сиб. деревни. Этим очерком Иванов начал большой и актуальный разговор о жизни сиб. села, который будет вести всю свою творч. жизнь. Обостренный интерес к проблемам управления с.-х. производством, доверие и уважение к рядовому труженику проявляет и П. Ребрин. Его очерки остроконфликтны. Но публицистич. накал в них сочетается с тонким лиризмом, злая ирония, сарказм - с мягким добродушным юмором. Человек с натруженными, пахнущими хлебом руками - главный его герой. Символично название первой кн. Ребрина - «Свет от людей» (1961). В 1960 - 1970-х продолжилась разработка темы сиб. деревни. Обращались к ней новосибирцы П. Воронин, В. Зеленский, алтайцы Б. Кауров, А. Баздырев и др. сиб. писатели.
Во второй пол. 1950-х - 1960-е происходил не только значительный подъем с. х. В Сибири шел еще и невиданный процесс освоения ее природных богатств, возводились промышл. и науч. комплексы, прокладывались новые дороги и линии электропередач. Все это, требуя скорейшего отображения, вызвало очерковый бум, сравнимый с тем, что наблюдался в 1920 - 1930-х. Появляются многочисл. очерки о делах преобразователей Сибири, принадлежащих перу как известных сиб. писателей, так и более молодых их коллег. В отличие от авторов «овечкинской школы», у которых очерк нередко граничит с рассказом и даже повестью, они тяготеют к документ.-путевым заметкам, репортажу, очеркам-портретам. Менее ощутим у них критич. настрой, а увлекает их в первую очередь пафос созидания, романтика и героика труда. Одним из виднейших мастеров такого очерка был С. Кожевников (см. Кожевников Савва Елизарович), зарекомендовавший себя в первую очередь мастером очерка-портрета. Собранные же вместе, его очерки составляют увлекательную кн. о Сибири, где писатель рассказывает о людях разных профессий, воссоздает многие штрихи истории края. К очеркам Кожевникова примыкает и написанная им в последние годы жизни повесть «Мы собираем янтарные зерна...» (1962). По широте диапазона близок к Кожевникову Г. Падерин, показывающий преобразующуюся Сибирь в кн. «Пятнадцатое чудо» (1963) с самых разных сторон. Первопроходцам совр. Сибири посвящены произведения целой плеяды очеркистов, пришедших в лит-ру после ВОВ. Это и кн. очерков «Енисейская тетрадь», «Позывные в Галактику» (1962) красноярца А. Зябрева о строительстве Красноярской ГЭС, и очерки новосибирца Е. Лучинецкого и тюменца Е. Ананьева о добытчиках сиб. нефти и газа, и очерковые кн. В. Распутина «Костровые новых городов» и «Край возле самого неба» (1966), рассказывающие о строительстве трассы Абакан - Тайшет, заполярном поселке Талнах и др. Энтузиастам, обживающим Приамурье, посвящен ряд очерков дальне-восточника Г. Халилецкого. Несколько очерковых кн. делам и людям совр. Сибири посвятил иркутянин Л. Шинкарев. Особую известность принесла ему кн. «Сибирь: откуда она пошла и куда она идет» (1974), переведенная на многие ин. яз., в которой автор воссоздает раз-личные этапы развития Сибири, увлекательно рассказывает современнику о прошлом и фантастич. будущем края. Очерк 1950 - 1960-х, по мнению исследователей лит-ры, стал разведчиком крупных экономич. перемен и социально-нравственных сдвигов в обществе, а также явился благодатной почвой для развития др. прозаич. жанров, в частн., «деревенской» и «производственной» прозы.
В 1970 -1980-е преобразовательские процессы совр. Сибири набирают темп и размах. Разворачивает-ся освоение крупнейших сиб. нефтегазовых месторождений (Самотлор, Н. Уренгой и др.), прокладываются к ним дороги, знамением времени становится БАМ, возводят-ся гиганты индустрии (Братско-Усть-Илимский территор.-произв. комплекс и др.), появляются новые методы организации производства («бригадный подряд» и др.), науч.-технич. прогресс активно внедряется в земледелие, остро встают экологич. проблемы. Все это находит отражение в очерковой прозе писателей как уже получивших известность (Г. Падерин, Д. Золотов, А. Китайник, А. Зябрев, В. Зеленский Л. Иванов, Л. Шинкарев, А. Приставкин), так и еще только заявивших о себе (В. Макшеев, В. Сукачёв, Н. Смирнов, В. Острый, Вен. Колыхалов, Т. Саблина, Е. Соломенко и др.). Создание науч. центров в Сибири, прежде всего Новосибирского Академгородка, обострило внимание очеркистов к деятельности ученых, специфике их труда. Очерки, посвященные науч. поиску, личности ученого, разнообразны по тематике, жанровым разновидностям. Это и хроники науч. подразделений, и портреты ученых, и репортажи из лабораторий, экспедиций, опытных полигонов. О буднях сиб. науки пишут в эти годы многие журналисты, писатели. Для некоторых же (З. Ибрагимова, Р. Нотман, Г. Падерин) эта тема становится глав-ной. Наибольшей основательности и глубины в ее разработке достиг Г. Падерин в документ. повествованиях «На крутизне поиска» (1978), «В зоне неизведанных глубин» (1981), «Вверх по реке времени» (1982), «К тайнам скрытой силы» (1983). Не обходили сиб. очеркисты вниманием историю, образование, культуру, искусство, медицину, охрану при-роды и др. стороны жизни совр. Сибири. В кон. 1970-х в Новосибирске началось стр-во первого за Ура-лом метро, что также не осталось вне поля зрения очерка. В этот период очерк окончательно утвердился как полноправный жанр прозы. Он переживал пору зрелости и стабильности, являя собой тематич., жанровое и стилевое многообразие. В центре его внимания человек эпохи НТР, сложные экономич., социологич. и науч. проблемы. К 1980-м в Сибири сложилась целая генерация талантливых очеркистов, активно и целеустремленно работавших в этом жанре. Но к очерку, продолжая сложившиеся традиции, охотно обращаются многие известные сиб. прозаики: В. Сапожников, В. Распутин, В. Коньяков, Н. Самохин, К. Лагунов и др., с одной стороны, и крупные ученые (академики А.Г. Аганбегян, М.А. Лаврентьев и др.) - с другой.
Важное значение для развития сиб. очеркистики имело заметное расширение возможностей для публикации. В послевоенные десятилетия в разных сиб. регионах возникали новые ж. и альманахи, увеличили свои печатные площади и периодичность уже существующие. И в каждом из них очерку уделялось значит. внимание. Ярким тому примером был ж. «ЭКО» СО АН СССР,
много сделавший для популяризации науки. Но флагманом по-прежнему оставались «Сиб. огни», где очерк в постоянном разделе «Очерк и публицистика» был представлен наиболее широко, полно и качественно. В нач. 1980-х ж. стал практиковать такое «ноу-хау», как лит. посты в «горячих точках» социально-экономич. преобразования Сибири: «Сиб. огни» в нефтяном Приобье», «Сиб. огни» на метрострое» и др. Продолжалась традиция ж. ус-траивать дискуссии по наиболее острым проблемам, встающим в процессе социально-экономич. освоения края. Таким болевым вопросом в 1960-х была бредовая идея поворота на юг сиб. рек, против которой наиболее решительно и последовательно из писателей выступал С. Залыгин. Позже - экология Байкала в связи с промышл. освоением близлежащих территорий. В кон. 1980-х встал вопрос быть или не быть Катунской ГЭС в Горном Алтае.
В новых социальных условиях 1990-х, когда общество резко сменило социальный курс, но не обрело при этом четких ориентиров и лишилось идеологич. направляю-щей, очерк как лит.-худ. жанр замет-но теряет свои передовые позиции. Он становится чрезмерно политизированным и публицистичным. Как в худших своих образцах (сер. очерков В. Зеленского о пореформенной России и ее полит. деятелях, З. Ибрагимовой о выборах депутатов), так и в лучших - В. Распутин «Интеллигенция и патриотизм» (1991), В. Сапожников «Мое покаяние» (1992). Значит. место в сиб. очерке 1990-х занимала тема полит. репрессий (сер. очерков В. Макшеева, В. Шишкина, очерки В. Мурзакова, М. Щукина и др.). Зазвучали в очерке и публицистике 1990-х и религиозные (прежде всего православные) мотивы. Практически исчезла тема социально-экономич. преобразования Сибири. А к отображению и осмыслению происходящего в это время на ее просторах сиб. очеркисты подступаются пока очень робко. Зато вновь стал популярен (особенно в местн. альманахах) краеведч. очерк. В остальном же сиб. очеркистика последнего десятилетия XX в. представляла собой весьма пеструю эклектичную картину с отсутствием каких-то заметных явлений. В еще более аморфном и тусклом состоянии встречает она нач. следующего века.
Лит.: Трушкин В. Восхождение. - Иркутск, 1978; Очерки русской литературы Сибири в 2 т. - Новосибирск, 1982. Т. 1 -2; Якимова Л. Юдалевич Б. Сибирский очерк: 20- 70-е годы. - Новосибирск, 1983.