От поколения к поколению (жизнь и быт населения Новосибирска)

Печатается по: История города: Новониколаевск-Новосибирск (исторические очерки). T. I. Новосибирск, 2005. Издательский дом «Историческое наследие Сибири». С. 163-234.

Социально-демографическое развитие города и жилищное положение населения.

Строительство железнодорожной магистрали и связанное с ним экономическое развитие поселка Новониколаевский требовало привлечения все большего количества рабочих рук. В свою очередь, готовность новых поселенцев остаться на постоянное место жительства во многом зависела от условий, в которых предстояло жить людям.

Повседневное существование населения любого города зависит, прежде всего, от обеспечения жителей жильем, продуктами питания и товарами первой необходимости, от возможности передвижения по населенному пункту, от благоустройства городской среды и т. д.

По данным первой Всероссийской переписи населения 1897 года, в поселке Александровском, переименованном через год в Новониколаевский, проживало 8 473 человека. Большинство взрослых жителей было занято на строительстве железной дороги и моста. После пуска железнодорожной станции и моста некоторая их часть перебралась на новые участки Транссиба. Но большинство решило обосноваться в Новониколаевске всерьез и надолго. К новому городу стали все чаще обращаться и взоры окрестного населения. Только с 1896 по 1901 годы в поселок Новониколаевский переехало около трех тысяч жителей старинного сибирского села Колывань.

К моменту получения 28 декабря 1903 года статуса безуездного города в Новониколаевске проживало 22 250 жителей. Однако по своему облику и образу жизни новое поселение поначалу не слишком отличалось от большинства сибирских сел. Преобладали рубленные из осины или сосны крестьянские дома. Вместе с тем, появились и характерные для городской застройки здания. Так, в районе станции Обь появились складские помещения, больницы и другие строения, которые придавали новому поселению уже не деревенский вид и характер.

Еще одним типом не сельской, а городской застройки стали для Новониколаевска бараки. Несколько семей, не обладающих достаточными средствами для отдельного дома, строили общее здание – длинный дом, в котором каждая семья занимала одну или две комнаты. Возводились бараки и на казенные деньги.

К середине последнего десятилетия XIX века Новониколаевск располагал более чем пятьюстами строений, в числе которых были как отдельные частные дома и бараки, так и землянки и шалаши. Из них только четыре дома имели по два этажа. А в 1896 году на территории поселка уже насчитывалось более 1800 домов.

Новый населенный пункт развивался очень динамично. 23 октября 1905 года была впервые проведена перепись строений Новониколаевска. Она зарегистрировала около трех тысяч семисот жилых и трех тысяч нежилых зданий. Постепенно создавалась новая жилищная, типично городская среда.

В городе к этому времени проживало 26 000 человек. Жилищные условия были очень стесненными. Давно осевшие в Новониколаевске жители из железнодорожных и прочих служащих, потомственных мастеровых или выходцев из других городских сословий имели собственные дома. Но значительная часть населения, приходившая в город из российской и сибирской деревни, вынуждена была снимать жилье у старожилов или довольствоваться тем, что предложит работодатель.

Большое число жителей заселяло окраины или слободку, где строили лачуги и землянки. Эти районы города представляли собой ужасающие трущобы. В лучшем случае, некоторые промышленные предприятия строили для рабочих бараки и казармы, но их едва ли можно было считать нормальным жилищем. Из-за недостатка жилья более двух тысяч человек ютились прямо по месту работы. Поэтому при первой же возможности рабочие пытались соорудить себе хотя бы землянку или лачугу. По наблюдениям переписчиков, «люди живут в сырых без света подвалах и полуподвалах, в землянках, которые растут как грибы, в банях, и даже неотапливаемых помещениях, конюшнях и сараях».

Таким образом, перед началом Первой мировой войны Новониколаевск, в котором к этому времени проживало почти семьдесят тысяч человек, переживал острый жилищный кризис.

Вследствие мировой и Гражданской войны и последовавшей за ними экономической разрухи значительная часть даже этого примитивного жилья обветшала или была разрушена. Жизненный уровень населения Новониколаевска существенно снизился еще и в результате резкого ухудшения медицинского обслуживания и деградации всей социальной сферы. Политический и экономический хаос, воцарившийся в стране после революции, разрушил все системы социального обеспечения, в том числе и медицину.

В декабре 1918 года в Новониколаевске началась эпидемия тифа. Для борьбы с ней в городе была создана чрезвычайная санитарная комиссия. Взявшие город части Красной Армии вынуждены были бороться не только с противником, но и с эпидемией. 24 декабря 1919 года Новониколаевский ревком издал следующий приказ: «В связи с нарастающей эпидемией тифа в Новониколаевске, охватившей как
воинские части, так и гражданское население, отдел здравоохранения в ряду предпринимаемых мер борьбы считает необходимым прекратить публичные зрелища и увеселения путем закрытия театров, цирков и кинематографов впредь до особого разрешения. Временно прекратить занятия во всех учебных заведениях, как по соображениям, указанным выше, так и в силу острой нужды в помещениях для лечебных заведений».

Количество погибших от эпидемии в городе оценить довольно сложно. По некоторым сведениям, общее их число за зиму 1919/20 годов превысило шестьдесят тысяч человек.

По мере нормализации жизни в городе восстанавливалась система медицинского обслуживания населения. К началу 1924 года в Новониколаевске действовало восемь больниц и столько же амбулаторий. Вместе с тем численность медицинского персонала оставалась недостаточной: в городе работало всего 75 врачей, фельдшеров и акушерок.

В 1923 году состояние жилищной проблемы в Новониколаевске городскими властями характеризовалось как кризисное. Подавляющее большинство жилых помещений представляло собой неблагоустроенные комнаты. Но и в них нередко проживали по несколько семей. Таким образом, традиция коммунальных квартир в Новониколаевске, унаследованная еще от дореволюционного времени, продолжалась. При этом благоустройство городского жилья тоже оставляло желать лучшего. Только две тысячи квартир к 1923 году получили электрическое освещение и подачу воды из локальных сетей. В целом же в городе центральное отопление и канализация отсутствовали.

Приток населения в Новониколаевск из центральной части страны в связи с лишениями и голодом и из сибирской деревни еще более усугублял жилищный кризис. На одного жителя Новосибирска приходилось в 1926 году немногим более четырех квадратных метров, в то время как в среднем по стране этот показатель был около шести. При этом численность населения в Новосибирске, по данным Всесоюзной переписи 1926 года, составила 120,6 тысяч человек. Таким образом, только за первую половину двадцатых годов население Новониколаевска (Новосибирска) почти удвоилось.

Многие новоселы снимали жилье в домах частного сектора. Но цены на него были очень высокими: в два-три раза выше, чем в соседних сибирских городах.

Разворачивающийся процесс индустриализации, рост численности городского населения при медленных темпах жилищного строительства и слабом финансировании еще более усугубляли кризис. В 1928 году Сибкрайисполком подал в ЦК ВКП (б) и СНК СССР докладную записку, в которой обращал внимание на острый жилищный кризис в Сибири, в том числе в Новосибирске. ВЦСПС в докладе СНК СССР также отмечает: «Современное состояние жилищного вопроса характери­зуется падением из года в год среднедушевой нормы жилплощади. В наиболее тяжелых жилищных условиях при этом оказываются промышленные рабочие». В том же году с целью улучшения жилищного положения рабочих при СНК СССР образована комиссия по жилищной политике. В Новосибирске в составе местных советских органов также создавались комитеты содействия строительству рабочих жилищ.

4 января 1928 года ЦИК и СНК СССР приняли специальное постановление о жилищной политике, в котором намечалось развертывание жилищного строительства для рабочих. Особое внимание при этом обращалось на развитие жилищной кооперации. Для решения наиболее острых проблем повседневного существования людей на предприятиях создавались фонды улучшения быта рабочих (ФУБРы).

Для преодоления жилищного кризиса предпринимались и другие серьезные усилия. Жилищное строительство в Новосибирске велось в значительном объеме. Немало средств для этого выделяло государство. При распределении бюджетных средств жилищному строительству уделялось повышенное внимание. Так, например, в целом государственный бюджет по Сибирскому краю в 1927/28 году вырос на 10 %, а в 1920-х годах ассигнования на строительство жилья – на 35 %.

Но рост населения продолжался стремительными темпами: в 1929 году в Новосибирске проживала уже 141 тысяча человек.

В строительстве и ремонте жилья существенную роль играли жилищно-строительные товарищества (ЖСКТ). Преимущество вступления в них отдавалось рабочим, которые в общем числе пайщиков составляли более половины, а в начале 1930-х годов их доля выросла до двух третей. В Новосибирске к 1931 году действовало 25 ЖСКТ, в которых насчитывалось более трех тысяч членов. Большую часть вновь построенной жилой площади создавали частные застройщики.

За годы первой пятилетки объем жилой площади в Новосибирске значительно вырос. С конца 1929 по 1932 годы в Новосибирске построено более 250 тысяч квадратных метров жилой площади, в то время как за все 36 лет предшествующего существования города, т. е. с 1893 по 1929 годы – около 600 000 кв. метров. Из этого числа государственный сектор за годы первой пятилетки построил почти 200 000 кв. метров жилья. Но и население города за годы первой пятилетки вновь почти удвоилось: в 1933 году в Новосибирске насчитывалось 278 тысяч человек.

В этих условиях городские власти большое внимание уделяли ндиви­дуальному строительству. Недостаток средств у государства, острота жилищной проблемы делали его одним из главных. Индивидуальным застройщикам выдавались ссуды, оказывалась помощь в получении стройматериалов и т. п. На помощь индивидуальному застройщику ориентировались предприятия города, партийные и государственные органы. Жилой фонд Новосибирска в годы первых пятилеток на три четверти прирастал за счет индивидуального строительства. Правда, к концу 30-х годов в связи с возрастанием объемов государственного строительства доля индивидуального сектора в общем объеме прироста новой жилплощади города сократилась до сорока-пятидесяти процентов. Дома индивидуальной застройки являлись основным типом жилых строений в Новосибирске: в 1931 году они составляли семьдесят процентов всего жилого фонда.

Обычный дом новосибирского домовладельца представлял собой помещение из двух половин: первая служила кухней, столовой и прихожей, вторая – спальней и горницей. Подполье под домом и сени использовали для хранения припасов. Лишь в редких случаях новосибирцы могли построить для себя добротные, просторные дома, чаще всего они имели небольшие скромные избы.

Особенно трудным было положение с жильем в районах строительства новых предприятий Новосибирска. В 1930 году три четверти рабочих, занятых на возведении Сибкомбайна, проживали в бараках, в которых на человека приходилось не более двух квадратных метров. Еще хуже складывалась ситуация в районе строительства завода горного оборудования, где на одного человека приходилось немногим более квадратного метра жилья. Поэтому многие новоселы Новосибирска строили себе шалаши, лачуги или копали землянки, где обычно, кроме нар и примитивной печки, ничего не было.

Вынужденной мерой в этих условиях стал провозглашенный строительными органами курс на возведение жилищ так называемого облегченного типа: дощатых, землебитных, саманных и т. п. Для суровых условий Сибири эти жилища мало подходили, но в тот момент главной задачей было дать людям хоть какую-то крышу над головой.

Поразительно, но даже в таких нечеловеческих условиях люди продолжали работать, при этом часто показывая чудеса трудового героизма. Конечно, было недовольство и возмущение, протесты рабочих, но в целом, видимо, страх остаться без работы и средств к существованию, а также вера в то, что они строят лучшую жизнь, помогали людям выстоять.

Долготерпение строителей новых предприятий вызывало удивление и восхищение даже у партийных работников. Секретарь Новосибирского горкома ВКП(б) С. Шварц, побывавший зимой 1932 года на строительстве завода горного оборудования (нынешний завод им. Чкалова), был буквально потрясен увиденным. Большинство рабочих жили в палатках, землянках. На склонах оврага реки Каменки возник целый «копай-город». Казалось, что жить там в лютую сибирскую зиму просто невозможно. Переполненные немногочисленные бараки представляли собой людское скопище. Все спали вповалку: семейные, холостые, дети. Грязь и антисанитария ужасающие. В бараках свирепствовали эпидемии тифа и холеры. Возмущенный и озадаченный секретарь горкома даже воскликнул: «Странно, что рабочие не бузят».

Состоявшееся в феврале 1932 года на заседании горкома ВКП (б) обсуждение положения с жильем на строительстве завода горного оборудования выявило типичную для того времени ситуацию. Директор строительства Прудников заявил, что из центра требуют прежде всего пустить завод, а жилье строить когда-нибудь потом. Нa жилищное строительство не отпускается достаточно ни финансов, ни стройматериалов, каждый вагон кирпича приходится выбивать в Москве. При этом все ссылаются на опыт Кузнецкстроя: там, дескать, тоже было трудно, но комбинат построили. Нельзя сказать, что руководящие работники не понимали трагизма положения, не сочувствовали лишениям людей. Тот же Прудников заявил, что он и так уже половину отпускаемых на строительство завода средств тратит на возведение жилья, в то время как предусмотренная норма не превышает на эти цели тридцати процентов. Но в целом проведение индустриализации за счет лишений народа стало уже определившейся линией партии и государства. Радикально изменить в этих условиях положение было невозможно.

Но были в Новосибирске люди, вообще не имевшие крыши над головой: беспризорные, одинокие инвалиды или просто неустроенные, опустившиеся люди. Местами их обитания становились подвалы, чердаки, а излюбленным местом «отдыха» являлся вокзал. Проблема эта стояла перед властями довольно остро. Новосибирский горком ВКП(б) принял специальное постановление от 1 июня 1931 года, в котором от правоохранительных органов требовалось после отбытия поездов очищать вокзал от находившихся там людей. Транзитным пассажирам предусматривалось предоставлять места для ночлега, а остальных просто разгонять.

Едва ли выполнение такого постановления было реально, но оно показывает, что проблема бездомных мозолила глаза партийным работникам и требовала какого-то решения.

Во второй половине 30-х годов жилищный кризис в Новосибирске продолжал обостряться. В 1937 году на одного жителя приходилось лишь чуть больше трех квадратных метров жилой площади.

Все эти данные говорят сами за себя: подавляющее число новосибирцев существовало тесно, в плохих, неблагоустроенных помещениях, постоянно испытывая недостаток жилищного пространства. А проживающие в бараках были вообще лишены возможности иметь нормальную семейную жизнь, домашнее хозяйство. Конечно, проживание в бараках и общежитиях являлось, прежде всего, уделом молодых, одиноких рабочих, но и для семейных часто создавались такие же экстремальные условия.

Правда, следует отметить и значительное улучшение жилищных условий определенной части населения. Это относится, прежде всего, к той части служащих, которые входили в партийно-советскую номенклатуру. В определенной мере это коснулось ударников, стахановцев, которым вне очереди предоставлялись благоустроенные квартиры во вновь строящихся домах. В левобережной части города на улице Станиславского в первой половине 1930-x годов построили прекрасные дома, в которых высота жилых помещений достигала трех метров. Правда, заселялись они в основном по принципу коммунальных квартир.

В целом Новосибирск в 1930-е годы активно застраивался административными и жилыми зданиями, часть которых вполне могла бы украсить улицы ведущих городов мира. Наиболее примечательны здания, построенные в Новосибирске известным сибирским архитектором А.Д. Крячковым.

Однако следует отметить, что в жилищной политике, как и во многих других областях советской жизни, существовали двойные стандарты. Парадная сторона — для пропаганды и агитации, для представления иностранным гостям, но за этим красивым фасадом текла совсем другая, как правило, тяжелая жизнь людей.

Двойное отношение, двойные оценки проявлялись во всем. Пропагандируя архитектурные шедевры А.Д. Крячкова, получая за них медали на международных выставках, партийные функционеры публично прославляли талантливого архитектора, но в его служебной характеристике использовали совсем другой тон и выражения. Вот выдержки из характеристики А.Д. Крячкова, данной ему Новосибирским горкомом ВКП(б): «Под внешней нейтральностью скрывается скорее реакционное недовольство настоящим... Политически не развит... В области истмата и диамата безграмотен...».

В целом, за годы второй пятилетки в городах Новосибирской области ввели в строй (с учетом индивидуального строительства) полтора миллиона кв. метров. Это свидетельствовало об интенсивном развитии жилищного фонда в Новосибирске. И хотя новосибирцы жили в стесненных условиях, население интенсивно росло. По данным Всесоюзной переписи 1939 года, население города составило 404 000 человек. Следует отметить, что и в целом по России положение с жильем оставалось крайне напряженным. Только к концу тридцатых годов в России, наконец, восстановили дореволюционный уровень обеспеченности жильем жителей городов. Но жители Новосибирска в этом плане переживали более серьезные трудности и лишения, а зачастую оказывались просто в экстремальных условиях.

Собственно, весь процесс индустриального становления Новосибирска, начиная со строительства Транссибирской магистрали, шел с большими издержками: нормальные условия жизни и даже сама жизнь людей часто приносились в жертву ради ускорения индустриального развития. Тем не менее за годы первых пятилеток Новосибирск постепенно выходил из жилищного кризиса. Однако предвоенная обстановка, а затем хлынувшие с началом войны в Си­бирь массы эвакуированных и переселенцев отодвинули решение этой проблемы еще на десятки лет.

 

Городское коммунальное хозяйство и домашнее хозяйство горожан

Важной составной частью социально-бытовой сферы жизнедеятельности города являлось городское коммунальное хозяйство. С расширением территории города встала задача благоустройства улиц. В начальный период оно находилось на низком уровне: проезжая часть была грязной, заболоченной. «Попробуйте пройти улицей, – писала о состоянии улиц Новониколаевска газета «Народная летопись» в 1906 году, – справа лужа, слева канава, посередине непролазная грязь...».

С 1910 года разворачивается целенаправленное озеленение. Городская дума приняла решение, чтобы каждый владелец дома благоустроил прилегающую территорию и посадил деревья. В 1912 году силами городской управы начато планомерное озеленение главных улиц. В качестве основного типа деревьев выбрали тополь – быстрорастущий и неприхотливый. Так как не все жители выполняли распоряжение о благоустройстве улиц, городские власти вынуждены были прибегнуть к штрафам, поступления от которых обращались на дело благоустройства. Таким образом, количество деревьев постоянно увеличивалось.

Наиболее благоустроенной в начале XX века стала примыкавшая к железнодорожной станции улица Владимировская. На ней располагались дома служащих станции Обь, в том числе и наиболее высокопоставленных из них. На Владимировской запрещалось селиться рабочим, а также препровождать по ней арестованных и переселенцев. На этой улице появилась первая в городе булыжная мостовая, проложены деревянные тротуары и даже налажено электрическое освещение за счет динамо-машины железнодорожного депо. Здесь также открыли железнодорожный клуб с бильярдом и театральной сценой, на которой ставились в основном любительские спектакли.

Но в целом в первые десятилетия своего существования Новониколаевск по степени благоустройства далеко не соответствовал сложившимся в Центральной России стандартам городской жизни и быта. К началу двадцатых годов городское коммунальное хозяйство оставалось на очень низком уровне. Достаточно сказать, что в городе не было даже водопровода, население пользовалось водой из колодцев, водозаборных будок и т. п.

В 1926 году начинается строительство водопровода. В эксплуатацию его ввели через три года. Мощность его составляла пять тысяч кубометров, протяженность – пятьдесят километров. К 1932 году в городе проложили шестьдесят километров водопроводных труб. Однако суточное потребление воды в городе сильно отставало от санитарной нормы, и потребности населения города удовлетворялись за счет водопроводной сети всего лишь на треть.

Кроме подачи воды в дома, устанавливались коллективные водопроводные краны и колонки на улицах, что позволяло значительной части населения хотя бы таким образом пользоваться водопроводной сетью.

В середине двадцатых годов в Новосибирске приступили к строительству канализационной сети. К первому коллектору в 1926 году было подключено десять зданий. Через год к ним добавилось еще восемнадцать. Общая длина канализационной сети в 1928 году составила шесть километров, а в 1932 году она возросла до двадцати двух, т. е. почти в четыре раза.

В целом обеспеченность жилья в Новосибирске коммунальными удобствами к началу 1930-х годов продолжала оставаться очень низкой.

Важное значение для формирования городского образа жизни людей имела электрификация. Строительство электростанций в городе позволило обеспечить квартиры и улицы электрическим освещением, что оказывало влияние и на общее состояние жилья, и на проведение свободного времени горожан. Так, появилась возможность больше времени уделять чтению в вечерние часы. В 1926 году городская электросеть освещала около трети от общего числа жилых помещений в городе. А в 1937 году почти девяносто процентов жилого фонда городов Новосибирской области имело электрическое освещение. Для сравнения отметим, что до революции только пять процентов городского населения России могло пользоваться электроэнергией. За годы первой пятилетки потребление электроэнергии на коммунально-бытовые нужды возросло в четыре раза.

Развернулось благоустройство и асфальтирование улиц Новосибирска, а также массовое озеленение улиц и площадей. В одном только 1928 году жители города посадили более десяти тысяч деревьев. Общая площадь садов и скверов к этому времени составляла более сорока гектаров.

Улицы Новосибирска постепенно приобретали городской вид. К 1932 году замостили 44 километра улиц.

Большое участие в озеленении и благоустройстве принимали сами жители. В 1931-1932 годах периодически весной и осенью организовывались декадники, трехдневники и т. п. по озеленению и очистке города. Особенно интенсивно развернулось благоустройство городов после постановления июньского (1931 г.) Пленума ЦК ВКП (б) о развитии городского хозяйства СССР. Многие центральные улицы в Новосибирске были полностью заасфальтированы. Площадь зеленых насаждений в Новосибирске возросла к 1937 году в два раза.

В первые годы существования Новониколаевска жители передвигались по городу в основном пешком. С ростом городских улиц и расстояний начал развиваться извозный промысел. В конце 1905 года в Новониколаевске к услугам жителей предлагалось более двухсот легковых извозчиков и около четырехсот повозок для перевозки вещей или тяжелых грузов. В 1910 году число и тех, и других значительно возросло.

С установлением советской власти и постепенным огосударствлением экономики и всех сфер жизнедеятельности общества в Сибири начинает развиваться общественный транспорт – поначалу автобусное сообщение. Однако оно не обеспечивало полностью потребности населения. В годы первой пятилетки начинается строительство трамвайных линий в Новосибирске. Пуск трамвая состоялся 26 октября 1934 года, длина трамвайных путей составила чуть больше четырех километров. Но к 1937 году протяженность трамвайных путей в Новосибирске приблизилась к тридцати километрам.

Развитие транспорта положительно влияло на быт горожан, сокращая затраты сил и времени на передвижение, способствуя увеличению свободного времени.

Важной частью повседневного существования горожан являлся домашний быт. Продолжительность и содержание домашнего труда жителей во многом обусловливались состоянием городского коммунального хозяйства. Особенное значение в этой связи имело создание в Новосибирске сети учреждений, принимавших на себя часть функций по обслу­живанию быта, поскольку домашний труд новосибирских женщин отнимал от четырех до шести часов в день (нагрузка женщин домашним трудом почти в три раза выше, чем у мужчин).

Значительная часть домашнего труда уходила на приготовление пищи. Питание городского населения в 1920-1930-е годы было довольно однообразным. В рабочих семьях чаще всего готовили суп, борщ, окрошку, кашу, различные картофельные блюда, чай. Основными продуктами питания горожан являлись хлеб, крупы и картофель. Высокоценных белковых продуктов – мяса, рыбы, а также овощей, тем более фруктов потреблялось мало.

Одним из направлений сокращения труда и времени на приготовление пищи в домашнем хозяйстве стала организация системы общественного питания. Кроме того, его развитие способствовало высвобождению женщин из сферы домашнего хозяйства, вовлечению их в общественное производство.

В середине 1920-х годов система общепита в Новосибирске практически отсутствовала. В 1926 году в городе работало только двенадцать частных столовых, которые, конечно, не могли удовлетворить потребности населения. В 1928 году в Новосибирске открыли восемнадцать государственных столовых. Вместе с частными они могли предоставить населению около пяти тысяч обедов в сутки. Курс на развитие общественного питания постепенно претворялся в жизнь.

С развертыванием индустриализации система общественного питания получила ускоренное развитие. К началу 1931 года в Новосибирске действовало 132 столовые. Только в районе строительства Сибкомбайна работало двенадцать столовых. Открыты столовые на многих крупных предприятиях.

Стоимость обедов в столовых была различной: в рабочих дешевле, в других – подороже. В 1928 году в рабочих столовых в среднем цена обеда колебалась от 35 до 60 копеек. Сеть общественного питания росла быстрыми темпами. Помимо предприятий общепита, действовали еще и ведомственные столовые. Поэтому не удивительно, что в 1930-е годы питание в столовых в течение рабочего дня стало типичным не только для рабочих, но и для членов их семей. За годы второй пятилетки денежный оборот сети общественного питания в Новосибирской области увеличился в полтора раза. Учреждения общепита постепенно брали на себя часть труда по приготовлению пищи и организации питания. Это отражалось и на затратах времени рабочих, особенно у одиноких мужчин, которые охотно питались в столовых.

Развитие общественного питания порождало определенные надежды на возможность отказа от домашнего питания. Нe обошлось без иллюзий и левацких перегибов. Так, сибирский журнал «Профессиональное движение» призывал развернуть «решительную борьбу с индивидуальными формами питания». Также предполагалось, что найдет широкое применение получение в столовых обедов на дом. Но эти надежды не соответствовали реальным возможностям. Переходу рабочей семьи на общественное питание препятствовали многие факторы: недостаточная сеть предприятий общепита, плохое качество питания в общественных столовых, очереди и т. д. Так, газета «Молодой рабочий» летом 1929 года организовала рейд проверки столовых под девизом: «Общественным питанием вытесним домашнюю кухню!» По итогам рейда пришлось констатировать, что на деле столовые еще слабо помогают перестройке быта. Так что питание по-прежнему оставалось семейным делом. В первой половине 1930-х годов трудное материальное положение рабочих и служащих заставляло их иногда просто отказываться от питания в столовых. Цены на продукты и, соответственно, на блюда в общепите существенно выросли, поэтому часть рабочих вынуждена была экономить, питаясь в обеденный перерыв всухомятку принесенной едой из дома. А те, кто шел в столовую, предпочитали брать только суп или кашу, отказываясь от мясных вторых блюд.

На фоне серьезных затруднений в продовольственном снабжении резко ухудшилось и качество обслуживания в столовых. Проверки рабочих комиссий постоянно констатировали грязь, отсутствие необходимой посуды (не хватало даже ложек), постоянные длинные очереди. Конечно, были и образцово-показательные столовые: о них писались репортажи в газетах, снималась кинохроника, их показывали официальным делегациям и иностранным гостям. Однако в целом состояние системы общепита никого не удовлетворяло.

Одна из необходимых форм домашнего труда – уборка жилого помещения. Не всегда горожане могли уделять ей достаточного внимания: сказывались стесненность, неблагоустроенность жилищ, да и общая трудная ситуация. Но по мере нормализации жизни жители Новосибирска уже не хотели мириться с грязью, неряшливостью в быту. В Новосибирске, как и по всей стране, начинается движение за культурную квартиру. Способствовала этому и идея социалистической перестройки быта. В стране развертывается соответствующая пропагандистская кампания, зарождается социалистическое соревнование. Вопрос о чистоте жилищ, благоустройстве квартир, дворов и улиц связывался с проблемой рационального переустройства всего быта.

Ведение домашнего хозяйства включает в себя заботу о поддержании в чистоте и порядке одежды, обуви, постельного белья, штор, занавесок и т. п. В сокращении домашнего труда по стирке одежды и белья существенную роль могли бы сыграть общественные прачечные. Однако сеть прачечных еще только зарождалась. В 1928 году во всей Сибири действовали лишь две прачечные, перерабатывающие 2300 килограммов белья в сутки. В конце первой пятилетки по крайней мере по одной прачечной было в каждом крупном городе Сибири, но они обслуживали в основном общественные учреждения. Труд в прачечных Сибири был ручным, только в Томске ввели в строй механизированную прачечную. В 1931 году мощность всех прачечных Западно-Сибирского края составляла около девяти с половиной тонн белья в смену. Как отмечалось в докладной записке краевого отдела в Наркомат коммунального хозяйства РСФСР, «это величина, которая никакого существенного значения для обслуживания населения не имеет».

За годы второй пятилетки число прачечных увеличилось. Если в 1932 году в городах Новосибирской области насчитывалось четыре прачечных, то в 1937-м – 7, а объем их производства вырос за эти годы более чем в 3 раза. Однако пропускная способность их в расчете на население городов оставалась очень низкой. Можно сказать, что это были лишь самые первые шаги по развитию в Сибири сети прачечных. Надо отметить, что в 1920-х годах у части городского населения наблюдалось пренебрежительное отношение к своему внешнему виду, одежде. Облик опрятного человека зачастую отождествлялся с образом представителя эксплуататорских классов. Постепенно это предубеждение преодолевалось.

По мере утверждения традиции городского образа жизни происходили изменения в одежде. Она становилась более разнообразной, иногда даже изысканной. Однако многие комсомольцы и молодые рабочие враждебно воспринимали эти изменения, высмеивали стремление красиво одеваться. Газета «Молодой рабочий» осуждала чрезмерное увлечение части рабочей молодежи «шелковыми чулочками и галстуками» Большой популярностью, особенно у комсомольцев, пользовался полувоенный стиль одежды. Так, с появлением формы юнгштурма Новосибирский окружком комсомола выступил с пожеланием, чтобы каждый комсомолец носил именно такой костюм.

В целом одежда жителей Новосибирска в эти годы была очень скромной, недорогой; обычный тип одежды для повседневной носки: косоворотка, пиджак или гимнастерка, сапоги у мужчин, блуза с юбкой, туфли или сапоги у женщин, шинель, телогрейка. Сказывались последствия военного времени, стесненность материальных возможностей. Праздничный костюм или платье надевался лишь по выходным дням и праздникам. Однако во второй половине 1930-х годов гардероб горожан становится более разнообразным и нарядным.

Часть внепроизводственного времени городские жители тратили на самообслуживание, поддержание личной гигиены и т. п. В связи с тем, что ванных комнат в квартирах тогда почти не было, потребность населения в обеспечении личной гигиены в основном удовлетворялась сетью коммунальных и личных бань. В домах частного сектора на подворье обычно строилась баня, однако рост городского населения требовал усиленного развития сети коммунальных бань. В двадцатых годах их еще очень мало. В Новосибирске в 1928 году на 150 тысяч населения имелось только три общественные бани. По мере благоустройства росла и сеть коммунальных бань. По Новосибирской области в 1937 году насчитывалось 92 бани. В среднем на одного жителя число посещений бани в год еще не достигало санитарных норм, но, учитывая в дополнение к этому большое число личных бань, можно считать, что потребности населения в обеспечении личной гигиены в основном удовлетворялись.

В летнее время, помимо общепринятых форм домашнего труда, определенную часть внепроизводственного времени горожан занимал труд на индивидуальных огородах. Стремясь улучшить продовольственное обеспечение и питание населения в условиях кризиса в снабжении и введения карточной системы, местные органы власти Сибири, как и центральные власти в целом, поощряли развитие индивидуальных и коллективных огородов. В 1932 году в Сибири организуются первые дачно-огородные кооперативы. Правительство страны приняло даже специальное постановление «О развитии индивидуального рабочего огородничества», в котором поставило задачу всемерной поддержки подсобного хозяйства рабочих. Согласно постановлению, в Западной Сибири не менее 100 тысяч рабочих предстояло обеспечить участками под огороды. Если же учесть железнодорожников, традиционно имевших свои огороды, то число всех рабочих, занимавшихся в свободное время выращиванием овощей и картофеля, составляло 230 тысяч.

Массовые выезды на посадку, обработку и сбор урожая картофеля стали в это время частью быта. Количество рабочих, выезжающих на свои участки, было весьма внушительным. Развивалось в городе и домашнее животноводство. Горожане, жившие не только в собственных домах, но даже в многоквартирных, там, где представлялось возможным, строили сарайчики, в которых держали обычно свиней, реже коров. Партийные органы и здесь пытались поставить этот процесс под контроль и использовать в интересах управления и стимулирования труда. Так, Новосибирский горком постановил 13 августа 1934 года организовать продажу колхозами и свинотрестом двухмесячных поросят для рабочих и служащих. Причем поросят продавать только передовикам и ударникам.

Важную роль в перестройке семейного быта и домашнего труда новосибирцев должны были играть общественные учреждения по дошкольному воспитанию детей. Принимая на себя часть труда и забот, они давали возможность уделять больше времени непосредственно воспитанию и общению с детьми. В целом создание детских учреждений являлось мощным средством изменения быта, обеспечивая возможность вовлечения женщин в общественное производство.

Развитие детских учреждений в городе начиналось еще в дореволюционное время. В 1906 году члены благотворительного общества «Ясли» открыли в Новосибирске первый детский приют, куда отдавали подброшенных матерями младенцев. Длительное время приют не имел собственного здания и кочевал из одного неблагоустроенного помещения в другое. Средства на него собирались за счет различных благотворительных спектаклей и концертов, поступали и частные пожертвования. Осенью 1909 года приют получил наконец-то собственное одноэтажное, довольно просторное деревянное здание.

Сеть дошкольных учреждений в Сибири в начале 1920-х годов, после кризиса, вызванного переходом на хозрасчет, к середине десятилетия была очень малочисленна. В 1926 году постоянных детских яслей, садов насчитывалось очень немного. Чаще организовывались лишь на летнее время детские площадки, для которых не требовалось больших помещений и особого оборудования. Всего в городах Сибири в 1926 году насчитывалось 27 яслей с количеством мест около 580. Совершенно очевидно, что для населения Сибири это капля в море. Сибкрайком ВКП(б) 15 июля 1927 года принимает специальное постановление о развитии в крае сети учреждений дошкольного воспитания. И постепенно, по мере укрепления материальной базы, сеть детских учреждении расширяется.

С 1 июля 1929 года в РСФСР объявляется дошкольный поход, в ходе которого должны открыться новые детские учреждения, проведена мобилизация всех средств на развитие сети дошкольного воспитания. В Сибирском крае создается штаб дошкольного похода, возглавивший эту работу. В рамках похода организовывались декадники, месячники и т.п. В работу по развертыванию сети детских учреждений включались все округа Сибирского края, особенно промышленные центры. Дошкольный поход способствовал ускоренному росту сети детских учреждений.

Вместе с тем, несмотря на наметившиеся изменения, Сибирь все же отставала от центральной части страны. Так, в 1930 году по охвату детей дошкольного возраста Западно-Сибирский край занимал последнее место в РСФСР. В связи с этим, Западно-Сибирский крайисполком принимает решение провести с 1 марта по 15 апреля 1931 года шестинедельник по развертыванию сети дошкольных учреждений и улучшению обслуживания женщин. В округах и районах создаются штабы по проведению шестинедельника, намечена широкая программа действий. Активизация внимания общественности к дошкольному воспитанию способствовала улучшению положения с дошкольными учреждениями.

Западно-Сибирская краевая конференция по развитию дошкольного воспитания, состоявшаяся в Новосибирске, отметила значительные сдвиги в развитии сети детских учреждений в Сибири. В Западной Сибири сетью дошкольных учреждений в 1931 году было охвачено более трети детей против 4 % в 1928 году. Создание и расширение сети дошкольных детских учреждений и воспитание в них детей работающих женщин становилось неотъемлемой чертой городского быта.

Сеть дошкольных учреждений во второй половине 1930-х годов росла не столь интенсивно, как в начале десятилетия. Основная задача вовлечения женщин в производство была в общем решена. Однако после известного постановления о запрете абортов прибавление мест в детских учреждениях стало довольно заметным. К 1939 году их число возросло вдвое по сравнению с 1936 годом.

Позитивные изменения в развитии городского коммунального хозяйства и в целом в сфере быта обусловили значительное сокращение затрат времени горожан на труд в домашнем хозяйстве. Правда, в годы первых пятилеток это сокраще­ние в большей степени затронуло все же мужчин, загруженность женщин домашним трудом оставалась довольно высокой.

 

Доходы и расходы горожан, снабжение населения

В значительной степени повседневное существование жителей Новосибирска зависело от уровня их доходов, а также от организации снабжения населения города товарами народного потребления. В дореволюционный период снабжение жителей необходимыми продуктами питания обеспечивалось частными торговцами. Кроме того, многие семьи вели подсобное хозяйство. В условиях быстро растущего города цены на большинство товаров народного потребления оставались довольно высокими – значительно выше, чем в других городах Сибири. Но особенно резко возрастали цены на продукты в периоды чрезвычайных ситуаций. Так, в годы Первой мировой войны городская дума вынуждена была принять решения, направленные на ограничение роста цен. Однако сдерживающего влияния эти постановления практически не оказывали. После революционных событий 1917 года число сторонников регулирования цен на товары первой необходимости еще более увеличилось. Городское народное собрание, в котором были сильны позиции социал-демократов и эсеров, в июне 1917 года приняло постановление о введении твердых цен на хлеб и другие продукты. Кроме того, для обеспечения порядка и спокойствия городское собрание решило запретить производство и хранение спиртных напитков.

Но, несмотря на все попытки остановить рост цен, к осени 1917 года они достигли невиданных высот. Это вызвало всеобщее недовольство населения политикой Временного правительства. Инфляция подрывала основу существования городских низов, живущих на зарплату, которая в этой ситуации быстро превращалась в жалкую горстку малостоящих денежных знаков.

В условиях экономического кризиса начала двадцатых годов реальный уровень жизни населения Новосибирска определялся не столько количеством денег, составлявшим зарплату, сколько наличием и стоимостью товаров и услуг, которые предлагались в системе государственной, кооперативной, частной торговли, а также на «черном» рынке. В начале 1920-х годов в усло­виях хозяйственной разрухи постоянный дефицит товаров народного потребления вызвал бешеный рост цен, гиперинфляцию и, в конечном счете, административное распределение товаров.

В годы Гражданской войны и в послевоенный период перед жителями города в качестве первоочередной стояла задача элементарного выживания. Установление советской власти в Новониколаевске в декабре 1919 года, а затем и на всей территории Сибири, прекращение широкомасштабных военных действий стали предпосылкой для нормализации жизни населения и улучшения быта горожан.

После длительного периода военного времени, приведшего в конце концов к экономической разрухе и серьезной деградации народного хозяйства России, материальное положение всех категорий населения, особенно рабочих и служащих оставалось крайне тяжелым. Работа в различных учреждениях и на промышленных предприятиях не давала заработка, необходимого для пропитания. Широкие масштабы приняло бегство городского населения в деревню. В этих условиях государство было вынуждено поставить задачу натурального обеспечения минимума потребностей городского населения, так как деньги почти поте­ряли свою покупательную способность. Гиперинфляция сопровождалась переходом на натуральный обмен. Декрет СНК РСФСР «О натуральном премировании рабочих», опубликованный в «Правде» 2 апреля 1921 года, по существу узаконил натуральную оплату труда, вводя выдачу части зарплаты рабочим и служащим продукцией их предприятий, там, где это возможно. Разумеется, эту «натуральную зарплату» нужно было еще обменять на продукты питания и другие необходимые товары, что далеко не всегда получалось.

Зарплата работающих, которая выдавалась натурой и обесцененными деньгами, обеспечивала городской семье лишь часть необходимых расходов на потребление. Зарплата рабочих и служащих в ее денежном и натуральном выражении покрывала в 1922 году лишь около трети всех расходов на питание и около шестой части других расходов. Остальные средства горожанам приходилось добывать случайными приработками, продажей вещей. Определенное преимущество в этой ситуации имели семьи, сохранившие связь с деревней и получавшие оттуда помощь продуктами. Широкие масштабы приняли поездки горожан в деревню для обмена вещей на продукты.

Введение нэпа и разрешение свободной торговли, переход предприятий на хозрасчет постепенно оживили экономику, стало укрепляться и материальное положение работающих. В 1923 году зарплата давала около трех четвертей всех доходов городской семьи, что стало значительным улучшением по сравнению с началом 1920-х годов.

В течение двадцатых годов номинальная зарплата росла довольно быстрыми темпами.

К примеру, за годы первой пятилетки номинальная зарплата рабочих и служащих выросла вдвое. За годы второй пятилетки также произошло ее удвоение. Однако цифры денежных поступлений мало что говорят о действительном благосостоянии людей. О реальных процессах в изменении уровня жизни более наглядно свидетельствуют данные о бюджетах городской семьи. Бюджетные обследования, проведенные в Сибири, в том числе в Новониколаевске, показывают некоторые позитивные изменения, наметившиеся во второй половине 1920-х годов по сравнению с трудными годами восстановительного периода. Согласно этим данным, зарплата все в большей степени становилась основным источником поступления средств, в результате чего снизился доход от побочных приработков и от продажи вещей и займов. Доходы из фондов социального страхования возросли за эти годы почти в семь раз. Тем не менее материальное положение горожан оставалось на низком уровне.

Основная доля расходов городской семьи в 1920 годы приходилась на питание. На втором месте в расходах стоят затраты на покупку одежды и обуви. Существенны расходы на жилье, освещение и отопление. Очень незначительна доля на покупку мебели и других вещей. Это означало, что необходимых средств на подобные нужды у горожан в большинстве случаев не было. На этом фоне расходы на удовлетворение общественно-политических и культурно-просветительных нужд зани­мали относительно высокую долю. Если вспомнить о многочисленных отчислениях в различные фонды и общественные организации, сборах на разные политические кампании, которые рабочие и служащие вынуждены были оплачивать на добровольно-принудительных началах, то это становится понятным. Расходы на лечение не занимали в бюджете городской семьи значительной доли, видимо, потому, что в основном эти нужды удовлетворялись за счет общественных фондов потребления. С началом форсированной индустриализации уровень жизни городского населения начал вновь снижаться. Но к этому времени государство уже приобрело привычку скрывать от общественности сведения, которые могли неблагоприятно повлиять на настроение советских людей и на представления об СССР во всем мире.

Данные выборочных обследований, проводившихся в период 1930-х годов профсоюзными органами и органами статистики, должны были показывать тенденции в развитии материального благосостояния рабочих. В архивных материалах эти тенденции получали некоторое отражение, но в политических целях довольно часто для приукрашивания реального уровня жизни советских людей в 1930-е годы отбирались и публиковались, прежде всего, благополучные бюджеты. Например, данные обследования рабочих семей, проведенного в Новосибирске в 1935 году, дают представление о материальном положении отдельных семей, живших относительно неплохо.

В то же время во многих семьях рабочих и служащих не хватало зарплаты до конца месяца, приходилось экономить даже на необходимых затратах. Это могло проявиться в совершенно неожиданных ракурсах. Так, в ходе другого обследования, проведенного в 1934 году, многие опрошенные рабочие отмечали, что в столовую на обед они не ходят, так как это для них дорого. Займы в различных видах (касса взаимопомощи, у знакомых и т. п.) для латания прорех в семейном бюджете были в это время обычным делом. Так что большинство населения жило довольно скромно. И все же нельзя не признать, что жизнь постепенно нормализовывалась.

Косвенно о некотором увеличении денежных доходов жителей Новосибирска во второй половине 1930-х годов говорят данные о вкладах в сберегательные кассы. Если в 1933 году на одного вкладчика в среднем приходилось 43 рубля, то в 1937 году эта сумма выросла почти в шесть раз. И в этом отношении ситуация в Новосибирске соответствовала общим тенденциям в стране.

Конечно, размеры вкладов у большинства жителей очень невелики, откладывали в основном, по старой российской привычке, на похороны да на черный день. Да и общий рост цен и инфляция сказывались на реальной ценности вклада в сберкассах. Но само по себе увеличение вкладов все же свидетельствует о некотором повышении денежных доходов населения города во второй половине тридцатых годов.

Оживление торговли в условиях нэпа разрешение частной инициативы, развитие рекламы, заинтересованность предприятий в сбыте своей продукции позволили жителям Новосибирска почувствовать некоторое улучшение снабжения. Карточную систему времен Гражданской войны с введением нэпа отменили. Вместе с тем известная современному поколению по художественной литературе и кинофильмам атмосфера «угара нэпа» коснулась лишь незначительной части населения: новых богатых – нэпманов да небольшого числа прежних высших классов, сумевших спасти как-то часть своих капиталов. Жизнь остального населения продолжала оставаться трудной и бедной.

Расслоение населения в условиях нэпа вызывало недовольство и социальный протест бедных слоев, особенно молодежи. Один из первых руководителей сибирского комсомола В.А. Золотарев так позднее описывал отношение молодежи к нэпманам, которых он презрительно называл «они»: «После введения нэпа между людьми легла невидимая, но непроходимая грань. Они открывали бакалейные лавочки и магазины, ходили в «тройках» и шляпах канотье, щелкали крышками золотых часов, насвистывали «Ойру» и ржали над антисоветскими анекдотами. Мы пели «Интернационал». На главной улице города они открыли шикарный ресторан и украсили вывеской «Россия». Мы заставили ее снять, – Россия была нашей. Они владели только базарами, а хозяевами государства были мы».

Классовый подход вторгался даже в сферу быта, что проявлялось иногда в попытках регламентации повседневной жизни коммунистов и комсомольцев. Так, в ноябре 1923 года расширенный пленум Новониколаевского губкома РКП (б), заслушав циркуляр ЦК и ЦКК о борьбе с излишествами, постановил принять его к руководству и исполнению. В постановлении объявлялось о том, что членам РКП (б) воспрещено посещение ресторанов и кафе, ношение золота и драгоценностей при появлении на собраниях. Допускалось пользование прислугой лишь в случаях, когда члены семей заняты общественной работой. Коммунистам предписывалось избегать всего, что могло бы напоминать барские отношения, свести до минимума количество лошадей в учреждениях, а также запретить пользование лошадьми для выездов на базар и вообще обслуживания семейных нужд, запретить иметь кучера при квартире и т. д.

Борьба с нэпманами и «буржуазным образом жизни» стала для многих рьяных поборников нового способом оправдания бедности и аскетизма. Но, тем не менее, допущение частника на рынок позволило существенно улучшить положение со снабжением населения. В 1927 году жители Новосибирска приобретали в частной торговле более 50 % продуктов, двадцати – бакалейных товаров и около 20 % промышленных товаров. В целом, около трети розничного товарооборота в городе обеспечивалось частной торговлей.

Идеологические ориентиры, определявшие экономическую политику большевиков в области снабжения населения, требовали концентрации всех каналов и рычагов регулирования торговли в руках пролетарского государства. Со второй половины двадцатых годов проводилась целенаправленная политика вытеснения частника не только из сферы производства, но и торговли. Однако сеть государственной торговли в силу своей неразвитости и неэффективности не могла еще стать монопольной. Поэтому большевики согласны были мириться с переходной формой, так называемой кооперативной торговлей. Работа на принципах хозрасчета и квазиколлективной формы собственности казалась приемлемой с идеологической точки зрения. К тому же государство могло контролировать ее в большей степени, чем частника. В снабжении городского населения кооперативная торговля постепенно занимала ведущие позиции.

Разумеется, цены на неорганизованном рынке были значительно выше, чем в государственной и кооперативной торговле. Хлеб у частника стоил в восемь раз дороже, молоко и яйца  – в два с половиной, мясо – в два, овощи почти в два раза.

По мере свертывания политики нэпа и с введением карточной системы снабжения городского населения частная торговля резко сократилась и была постепенно вытеснена из розничного оборота. В 1930 году в снабжении промышленными товарами доля государственной и кооперативной торговли достигала 95 процентов. В обеспечении продуктами она была ниже — немногим более шестидесяти. В 1931 году частные магазины в Новосибирске, по существу, исчезли. С 1932 года частным лицам запрещалось открывать и иметь торговые заведения. Некоторые уцелевшие торговцы пытались продолжать свою деятельность на городском рынке.

Городские власти целенаправленно наращивали количество государственных и кооперативных магазинов. Особенно быстро росло число государственных торговых точек в левобережной части города. К 1932 году их количество здесь по сравнению с 1930 годом удвоилось. В целом торговая сеть Новосибирска в 1932 году насчитывала почти четыреста предприятий.

Основную массу работающих горожан вовлекали в Общество потребительской кооперации. Рабочие и служащие имели возможность, заплатив небольшой вступительный и годовой взносы, получить членский билет одного из отделений потребительской кооперации. Это давало определенные преимущества при покупке товаров. Если товара не хватало на всех желающих, то его продавали только членам потребительских кооперативов.

В 1928 году возникли серьезные перебои со снабжением городского населения продуктами питания. Прежде всего это проявилось в торговле хлебом. Чрезвычайные административные и политические мероприятия советской власти, в том числе и приезд Сталина в Сибирь, на некоторое время позволили смягчить перебои в снабжении, но не могли обеспечить долговременного решения проблемы. Итогом сокращения государственных запасов продовольствия стал постоянный дефицит товаров, порождавший длинные очереди в магазинах, и, наконец, переход к нормированному распределению товаров первой необходимости.

С начала 1929 года в Новосибирске вводится карточная система приобретения дефицитных товаров: сначала хлеба, потом и других продуктов, а затем и товаров промышленного производства. В течение 1929-1930 годов практически все виды товаров массового спроса стали продаваться по карточкам. Нормы отпуска устанавливались в централизованном порядке, однако реальное их обеспечение зависело от наличия товаров. Поэтому местные отделы торговли могли их корректировать в сторону снижения, случалось, карточки вообще оставались неотоваренными.

Система нормированного снабжения строилась в соответствии с идеологическими ориентирами, отдавая приоритет рабочему классу и дискредитируя «социально чуждые элементы». Так, лишенные избирательных прав граждане наказывались еще раз: их лишили и того гарантированного минимума жизненно важных благ, который полагался остальным горожанам.

В условиях дефицита рост цен на организованном, а тем более на неорганизованном рынке был неизбежен. И действительно, цены на продовольствие к марту 1930 года возросли по сравнению с мартом 1929 года: в государственной и кооперативной торговле в два с половиной, на частном рынке – в три раза.

Нормированное распределение товаров породило возникновение наряду с обычной торговой сетью системы закрытых рабочих кооперативов-распределителей (ЗРК). Они создавались в первую очередь для обеспечения рабочих, а также всех работающих на государственных предприятиях. Однако уже первые шаги новой организации торговли выявили главный изъян всей системы ЗРК и нормированного распределения в целом: число карточек и количество выданных продуктов и товаров слишком часто не совпадало с числом реально работающих на тех предприятиях, которые должны были обслуживаться соответствующим ЗРК. Во-первых, продолжали получать товары те, кто уже уволился с предприятий, во-вторых, злоупотребления и хищения дополняли путаницу и неразбериху с числом прикрепленных. В 1932 году предпринимается реорганизация всей системы распределения. На крупных предприятиях организуются собственные отделы рабочего снабжения (ОРСы), в районах города создаются управления рабочего снабжения (УРСы).

В условиях нормированного распределения товаров торговля теряла свои естественные функции: из инструмента отслеживания спроса и предложения, удовлетворения основных потребностей жителей города она превращалась в канал административной системы распределения, с помощью которой государство регулировало, кому и сколько дать, кого подкормить, а кого обречь на голодание. Именно в таких условиях утвердился стиль работы советских магазинов с их невниманием к покупателю, высокомерием продавцов, распоряжавшихся дефици­тными товарами. Главным аргументом в «рекламе» товаров стал знаменитый девиз «Берите, что дают, а то и этого не будет».

Удручающий вид магазинов с пустыми полками поражал воображение даже ви­давших виды советских граждан. Так, рабочие, прибывшие в 1929 году в Новосибирск из центральной части России для участия в строительстве промышленных объектов, оказались буквально ошарашены нищетой магазинов, отсутствием в свободной продаже чего-либо съестного. «В магазинах ничего нет, кроме селедки, свежей рыбы, чая и сахара», – озадаченно жаловались рабочие в письме, направленном в ЦК ВКП(б). Можно предположить, что положение командированных рабочих было, конечно, еще более бедственным, чем у местных жителей.

Трудности снабжения вызывали ропот и недовольство среди рабочих, о чем постоянно сообщали в верхние эшелоны власти партийные и профсоюзные комитеты. Об этом же говорилось в секретных сводках ОГПУ о настроениях населения. Скудные нормы выдачи продуктов по карточкам, долгие часы стояния в очередях вызывали раздражение, неверие в обещания советской власти и коммунистической партии. В обзоре представительства ОГПУ по Сибири за первую половину 1929 года, показывающего политические настроения на промышленных предприятиях, отмечалось, что в Новосибирске агентами ОГПУ зафиксированы неоднократные случаи антисоветских выступлений рабочих, вызванных перебоями со снабжением продтоварами и недовольством низкой зарплатой. Эти выступления отражали острое недовольство жителей Новосибирска своим материальным положением.

Для более гибкого учета экономических и политических условий, определявших дифференциацию снабжаемого населения, с 1931 года вводится система списков (особый, 1, 2, 3 списки) куда включались все работающие. Распределение по ним населения строилось согласно территориально-производственному и социальным критериям. В особый список включались рабочие и служащие важнейших предприятий и строек; в список № 1 – рабочие особо тяжелого труда, веду­щих индустриальных профессий, инженерно-технические специалисты и номенклатурные работники, командный состав РККА. Интеллигенты (врачи, учителя), обслуживающие рабочие районы, также иногда включались в список № 1. В списки № 2, 3 попадали остальные индустриальные рабочие, рабочие мелкой и кустарной промышленности, рядовые служащие. Отныне приоритетность снабжения зависела от списка: в первую очередь обеспечивались карточки особого и первого списка.

Рабочие и служащие получали так называемые «заборные» (от глагола забрать) книжки на себя и членов семьи, где на отдельных карточках отмечалось, сколько и каких продуктов предстоит им получить в данном месяце. Нормы снабжения для служащих устанавливались, как правило, на 50 % ниже, чем для рабочих. Логика классового мышления приводила к парадоксальному положению: приоритетный социальный статус рабочего как бы предполагал, что из двух обычных людей один имеет право потреблять в два раза больше продуктов. Разумеется, работники партийных и государственных органов, относящиеся к номенклатуре, получали «рабочие» карточки, несмотря на свое фактическое положение служащих.

Установленные нормы снабжения на бумаге выглядели не так уж плохо. Так, рабочему в 1931 году по нормам Наркомата снабжения полагалось хлеба восемьсот граммов в день, масла – 0,4 кг в месяц, мяса в месяц – 4,4 кг, рыбы – 2,5 кг, крупы – три килограмма. Кроме того, килограмм муки, полтора – сахара и десяток яиц.

Однако в действительности эти нормы редко выполнялись. Поступавших товаров, как правило, не хватало для всех, имевших карточки, поэтому ожидание в очередях, сокращение норм выдачи, просроченные и неотоваренные карточки стали постоянными спутниками нормированного снабжения. По данным опросов потребителей и по сведениям Наркомата снабжения РСФСР, выдачи по карточкам обеспечивали лишь от трети до половины действительных потребностей. Снижению качества обслуживания покупателей способствовал и возрастающий монополизм государственной торговли: заметно сокращается кооперативная торговля и окончательно вытесняются из сферы организованного рынка частные магазины.

Структура розничного товарооборота была довольно бедна и страдала нездоровыми перекосами. Городское население в своих покупках ограничивалось товарами, необходимыми для скудного поддержания жизни. Основным продуктом питания являлся хлеб, мясные и молочные продукты составляли непропорционально малую долю. Зато довольно внушительную долю (до одной пятой) в товарообороте занимали алкогольные напитки. В отдельные периоды доля алкогольных напитков становилась еще выше, поскольку покупать, кроме водки, вина и хлеба, было нечего. Среди покупок промышленных товаров, составлявших более 40 %розничного товарооборота, преобладали покупки нового платья – до 10 % общего товарооборота. Контроль государства над ценами и товарными ресурсами породил еще одно уродливое явление советской торговли: так называемые коммерческие магазины, а также Торгсин (торговля с иностранцами). Продажа товаров в них по высоким (в два-три раза выше обычных) ценам приносила государству дополнительный доход, отнимая при этом у покупателя значительные средства. Однако даже семьи малооплачиваемых рабочих и служащих, которые не дождались выдачи по карточкам или же нуждались в дополнительном количестве продовольствия, тоже вынужденно прибегали к услугам коммерческих магазинов.

По существу, их организация являлась лишь скрытой формой повышения цен, так как продавались в них не какие-то деликатесы или предметы роскоши, а в основном те же товары, что и в обычных магазинах. Так, в 1934 году около половины выручки в «коммерческой» торговле городов Западной Сибири получено от продажи хлеба.

Используя этот прием, государство, по существу, искусственно создавало возможности для дополнительного ограничения уровня жизни населения, так как уровень зарплаты рабочих и служащих все же был привязан к ценам, существовавшим в системе нормированного снабжения.

Разные цены на одни и те же товары, сложная система различных категорий карточек, общая атмосфера ажиотажного спроса и дефицита, – все это порождало массу злоупотреблений, воровство и мошенничество. Постоянные чистки и проверки, к которым подключались и сами рабочие, организованные в лавочные комиссии профсоюзов, давали весьма слабый эффект.

Особый контроль установили за распределением самого важного для того времени продукта – хлеба. Им занимались все инстанции, от государственных до общественных, включая комиссии партийного контроля. В специальном постановлении от 3 февраля 1932 года Новосибирский горком ВКП (б) ужесточил всю систему контроля за приходом и расходом хлеба, а также предписал провести судебные процессы по фактам хищений и мошенничества.

Периодически проводились чистки среди работников торговли. В ходе одной такой чистки за лето 1933 года в Новосибирске уволили около десятой части всех торговых работников. Однако это не остановило потоки уголовных дел о хищениях в торговле. Правоохранительным органам предписали еще более усилить борьбу с ними, расследовать такие дела в течение 20 дней и проводить показательные суды.

Постоянной проблемой являлись также махинации с числом прикрепленных к нормированному снабжению, переводом из одной его категории в более высокую и т.п. Правительство СССР и ВКП (б) вынуждены были неоднократно принимать специальные постановления по этому поводу, объявляя чистку контингента снабжаемых в масштабе страны. Как высоко ценили возможность принадлежать к привилегированной системе спецснабжения номенклатурные работники, показывают, например, такие факты. В знак сочувствия и в целях оказания помощи семье умершего в 1933 году работника Новосибирского горкома ВКП (б) Хапинского разрешено специальным постановлением бюро горкома в течение 3 месяцев пользоваться столовой и спецраспределителем.

Постоянной темой партийной переписки и заседаний партийных органов в 1930-х годах является прикрепление к системе привилегированного снабжения. Один из «вычищенных» из партии в 1935 году зав. парткабинетом Левобережной ГРЭС в Новосибирске А. Бальбур просил восстановить его в рядах партии, простодушно мотивируя тем, что «вне рядов партии (читай без спецраспределителя) ему материально будет трудно жить».

Разумеется, привилегии для коммунистов пытались скрывать или хотя бы особо не афишировать, мотивируя это необходимостью избежать повода «для закулисных шипений» со стороны классовых врагов или просто несознательных рабочих. Озлобление рабочих против коммунистов и вообще верхних слоев общества отмечалось в обзорах политических настроений населения. Типичное высказывание приводится в сообщении осведомителя ОГПУ из Новосибирска, подслушанное им в очереди от рабочего мыловаренного завода: «Рабочий дохни с голоду, стой в очередях, а почему ни одного спеца или коммуниста не видно в очереди. Видимо, им на дом привозят сколько угодно. Вот тебе и равноправие. Хорошей свободы добился себе рабочий».

Конечно, встречались в то время и честные коммунисты, которые пытались возмущаться такой несправедливостью, но судьба их, как правило, была трагична. Рабочий мастерских хозкомбината в Новосибирске О.М. Лори в 1930 году принял решение о добровольном выходе из партии. В своем заявлении о причинах этого он написал: «Рабочие живут в грязи, а для коммунистов строят дворцы».

Система выдачи некоторым категориям населения добавки к установленным нормам применялась и по отношению к рабочим, но им, по крайней мере, дополнительный паек нужно было заработать. Ударникам, перевыполнившим нормы выработки, выдавались сверх установленных по карточкам норм продукты и другие товары. Так, в 1932-1933 годах ударник мог дополнительно получить два килограмма мяса, полтора – рыбы, полкило масла в месяц и некоторые другие продукты. Для ударников в столовых отводились специальные столы, где кормили лучше; в магазинах создавали специальные отделы или полки ударника.

Снабжение по карточкам стало совсем скудным, когда в стране возникли экстремальные условия неурожая. Голод 1933 года косвенным образом отразился и на положении населения Новосибирска, хотя не в столь жесткой форме. Выдача по карточкам продуктов стала крайне нерегулярной, купить же продукты на рынке рабочим и служащим часто было не по карману: цены резко пошли вверх.

Во второй половине 1934 года благодаря некоторой стабилизации сельскохозяйственного производства положение с продовольствием несколько улучшилось. Руководство страны приняло решение с 1 января 1935 года перейти к свобод­ной продаже хлеба, а позднее и других продуктов. С 1 октября 1935 года одновременно со снижением цены на хлеб вводится свободная продажа мяса, рыбы, сахара, жиров и картофеля. В течение следующего года постепенно отменяются карточки на промышленные товары.

С отменой карточной системы начал происходить переход к нормальной торговле. Коммерческая и обычная торговая сеть вновь воссоединяются, при этом единые цены устанавливались примерно на половине прежней разницы. Об определенном улучшении снабжения свидетельствует и тот факт, что в 1937 году житель Новосибирска на покупку товаров в торговой сети тратил почти в три раза больше по сравнению с 1932 годом.

Но отмена карточной системы не означала, что отныне проблемы со снабжением решены. Те или иные формы нормированного снабжения продолжали сохраняться, довольно часто давая рецидивы дефицита: то вдруг исчезали из продажи швейные иголки, то обувь, а то еще какая-то нужная мелочь. Нормального обеспечения всех потребностей по-прежнему не было, хотя после тягот карточной системы положение в конце 1930-х годов казалось вполне терпимым.

Карточная система снабжения стала наиболее ярким выражением сущности социалистического распределения. Даже с ее отменой в обеспечении жителей города необходимыми товарами продолжали действовать те же принципы: сосредоточение всех товарных ресурсов в централизованном управлении государственных органов, выделение приоритетных в снабжении групп населения, жесткое регулирование зарплаты и покупательной способности населения.

Итак, социально-бытовая сфера жизнедеятельности населения Новосибирска, коммунальное хозяйство города, домашнее хозяйство горожан с конца девятнадцатого века и по сороковые двадцатого претерпели существенные изменения, обусловленные форсированной индустриализацией региона, ускорением процесса урбанизации, серьезными социально-политическими сдвигами в обществе. Развитие городской социально-бытовой инфраструктуры, транспорта, благоустройства города позитивно влияло на быт городских жителей, создавало благоприятные условия для их отдыха и восстановления сил. В то же время, уровень благоустройства быта жителей Новосибирска, степень удовлетворения их материально бытовых потребностей оставались еще довольно низкими. До действительно комфортной и цивилизованной жизни новосибирцам было пока еще далеко.

 

Быт военной поры

Великая Отечественная война стала одним из самых трагичных периодов в российской истории. Борьба с ­фашизмом поглотила миллионы человеческих жизней, принесла неисчислимые беды и лишения жителям тыловых районов. Большинство из них оказались далеко за чертой бедности, буквально на грани выживания. До крайних пределов обострились старые и возникли новые социальные проблемы.

В полной мере проявились они и в Новосибирске. Материальные и людские ресурсы города направлялись на обеспечение потребностей фронта, практически прекратилось производство потребительских товаров гражданского назначения. Прибытие эвакуированных, массовое привлечение сельского населения для работы в промышленности резко обострили жилищный кризис. С напряжением и постоянными перебоями действовало коммунальное хозяйство. Коренным образом изменилась жизненная среда – совокупность факторов и условий, определяющих основы и формы повседневного человеческого бытия.

К началу войны Новосибирск превратился в крупный индустриальный город. По материалам Всесоюзной переписи 1939 года, здесь проживали 404 тысячи человек. Со второй половины 1941 года развернулись сильные миграционные потоки, в результате чего шел существенный прирост населения. К началу 1943 года население Новосибирска достигло 597 тысяч человек, а через год – 609 тысяч. С 1943 года миграционная активность заметно снизилась. Естественное движение населения играло гораздо меньшую роль в его формировании. Резко упала рождаемость. Одновременно проявилась тенденция сокращения смертности. Однако естественный прирост населения не играл существенной роли. Одной из острейших проблем военного лихолетья стала продовольственная. Чувство голода не покидало многих новосибирцев в течение всех военных лет. Казалось, нет ничего вкуснее темного и влажного, выпеченного из обойной муки хлеба, сваренных в «мундире» картофелин. Однако редко удавалось досыта поесть и их...

Оккупация обширных районов страны значительно сократила продовольственные ресурсы государства. На территории СССР захваченной врагом к ноябрю 1941 г., производилось более трети зерна и свыше восьмидесяти процентов сахара. В оккупированной зоне оказались сотни тысяч голов скота, половина предприятий пищевой промышленности, в том числе основные сахарные заводы. Резко «похудевшие» государственные фонды продовольствия требовали жесткого нормированного распределения.

С 1 сентября 1941 года в Новосибирске, как и в других крупных городах, были введены карточки на хлеб и сахар. В ноябре карточная система распространилась на мясные и рыбные продукты, жиры, крупу и макаронные изделия. «Общегородской котел», состоявший из ограниченного набора продуктов, делился не уравнительно, а дифференцированно. Устанавливались четыре группы карточек: для рабочих и ИТР, служащих, иждивенцев, детей до 12 лет. Кроме того, все работающие распределя­лись на 2 категории, в зависимости от значимости их предприятий для обороны страны. Норма на хлеб была дневной, а на остальные продукты – месячной. Рабочим, снабжавшимся по первой категории, ежедневно полагалось 800 граммов хлеба, по второй – 600, детям и иждивенцам – 400. Более резко различались нормы на другие продовольствен­ные товары. Трудящиеся крупнейших оборонных заводов имели право приобрести в месяц 2,2 килограмма мяса или рыбы, полтора – крупы и макаронных изделий, 600 граммов жиров. Это был высший предел. На других предприятиях рабочий паек весил гораздо меньше.

Население Новосибирска, включенное в систему нормированного снабжения, прикреплялось к определенным продовольственным магазинам. Карточки береглись как самое дорогое достояние. Они представляли своеобразный «мандат на жизнь», ибо давали возможность приобрести необходимый минимум продуктов, а значит, выжить в те трудные годы. Однако нормы, как и всякий символ, не в полной мере соответствовали действительности, а обстановка на месте постоянно вносила в них свои коррективы. Из-за нехватки ресурсов одни продукты заменялись другими, худшего качества. Вместо мяса предоставлялись субпродукты, сахар заменялся низкосортной карамелью. Некоторые виды продовольствия не выдавались вообще. Росло использование на пищевые цели отходов производства мясомолочной промышленности: сыворотки, обрата, пахты, потрохов и костей. Ощутимые последствия имело проведенное решением правительства уменьшение осенью 1943 года хлебного пайка. Рабочие и ИТР, снабжавшиеся по первой категории, стали получать шестьсот – 650 граммов хлеба в день, служащие, иждивенцы и дети – от 200 до 400.

Отоваривание карточек нередко превращалось в болезненную житейскую проблему. С раннего утра у хлебных магазинов возникали длинные очереди. Происходили перебои с реализацией хлеба, в некоторых районах Новосибирска он не продавался по 3-4 дня подряд. Хлеб выпекался низкого качества, в целях экономии муки допускалось повышение его влажности.

Несмотря на жестокие законы военного времени, распространились различного рода злоупотребления с выдачей и отовариванием карточек. Часть хлебных ресурсов разворовывалась, реализовывалась по запискам руководителей. В начале 1942 года контрольные органы отмечали отсутствие должного порядка в расходовании хлеба в Новосибирской области и особенно в Новосибирске. Только в январе 1942 года перерасход хлеба в областном центре составил тысячу тонн, в феврале — восемьсот. Большие масштабы злоупотреблений с карточками вынудили советское правительство создать особые контрольно-учетные бюро (КУБы), которые принимали от торговых организаций талоны и купоны продкарточек в подтверждение реализации нормированных продуктов, а также ежемесячно проверяли контингенты, подлежащие снабжению. Однако ситуация в торговой сети существенно не менялась. Равнодушные к нуждам населения чиновники, торговые дельцы ссылками на трудности военного времени маскировали собственные злоупотребления, провалы в работе. В постановлении Новосибирского горисполкома, принятом в январе 1942 года, отмечалось, что торговые организации «совершенно освободились от хлопот по изысканию местных товаров и продуктов и стали превращаться из торговых в распреды».

В связи с неудовлетворительной организацией торговли на оборонных заводах и других крупных предприятиях в 1942 году стали создаваться отделы рабочего снабжения (ОРСы). Фонды продовольствия отпускались для них в первую очередь. В Новосибирске и ряде городов области к лету 1943 года действовали 86 ОРСов, имевших разветвленную торговую сеть, производивших закупки продовольствия в глубинных сельских районах. В этом году в Новосибирске удалось заметно выправить положение с обеспечением населения нормированными продуктами, добиться более полной реализации централизованных фондов. Однако нормированного пайка катастрофически не хватало. Порой, страдая от голода, рабочие-подростки шли в магазин и просили продавца отоварить хлебную карточку на день вперед. Если это удавалось, то вожделенный кусок тут же проглатывался. Но затем приходилось обходиться без хлеба. Страшной бедой становилась потеря хлебной карточки.

Продовольствие, ценность которого ни с чем не сравнима в голодные годы, активно использовалось для стимулирования труда. С осени 1942 года администрация предприятий получила право премировать, ударников и стахановцев дополнительным пайком. Напротив, для тех, кто не выполнил производственное задание, допустил опоздание на работу или иное нарушение трудовой дисциплины, хлебная норма уменьшалась на двести граммов. И даже после 12-часового рабочего дня, когда сон валил с ног, люди оставались в цехах, чтобы «дать план», не лишить себя и свою семью вожделенного куска хлеба.

По мере накопления продовольственных ресурсов у государства появилась возможность постепенно улучшать централизованное обеспечение населения продуктами питания. Важная особенность продовольственной политики в годы войны состояла в том, что это достигалось не общим повышением норм, а путем перевода потребителей с одних, относительно низких норм на другие, более высокие. В середине 1942 года только две пятых городского населения получали хлеб по карточкам для рабочих и служащих, а остальные по нормам для иждивенцев и детей. К концу 1944 года уже половина горожан снабжалась по нормам для рабочих и служащих. Если в начале 1943 года дополнительное питание получили двенадцать процентов всех рабочих, то в первом квартале 1945-го – около половины. Причем удельный вес трудящихся, снабжавшихся по повышенным нормам, в Новосибирске был одним из самых высоких в стране.

Нормированное снабжение обеспечивало далеко не все потребности городского населения в продуктах питания. По карточкам реализовывалось значительно меньше продовольствия, чем в свободной продаже накануне войны. В Новосибирской области в 1945 году розничный товарооборот в расчете на одного человека в сопоставимых ценах составлял лишь 65 процентов к уровню 1940 года.

Нельзя не сказать и о том, что наряду с общим нормированным снабжением городского населения действовала четко отлаженная, особая система обеспечения номенклатурных кадров. В начальный период войны они получали карточки рабочих первой категории и дополнительно так называемый литерный паек. По литеру «А» ежемесячно выдавалось 6 килограммов мяса и рыбы, 800 граммов жиров, 500 – сухофруктов, 600 – сахара, полтора килограмма крупы, 5 килограммов картофеля, 2 – овощей, 6 килограммов хлеба и 15 яиц. Литер «Б» предусматривал несколько меньшие нормы. Не были забыты и члены семей «ответственных работников». Каждый из их неработающих родственников получал больше мяса и рыбы в четыре раза, жиров – в три, сахара – в два с половиной раза, чем рабочий, отнесенный ко второй категории.

Летом 1943 года пролетарское государство изыскало дополнительные ресурсы для улучшения быта номенклатуры. Совет Народных Комиссаров СССР принял секретное постановление «О снабжении руководящих работников партийных, комсомольских, советских, хозяйственных и профсоюзных организаций», а Наркомат торговли издал соответствующий приказ. Этими документами определялись особые нормы продовольственного обеспечения номенклатурных кадров в регионах, в том числе и в Новосибирской области.

Весь «контингент» делился на 3 группы. В первую из них входили секретари, завотделами обкомов и горкомов ВКП (б), уполномоченный КПК при ЦК ВКП(б), его заместитель, помощник и ответственные контролеры, первые секретари райкомов партии, обкомов и горкомов ВЛКСМ, председатели обл- и горисполкомов, их заместители и заведующие отделами, начальники управлений НКВД и НКГБ, их замы и начальники отделов этих управлений, главные редакторы областных газет, председатели радиокомитетов, депутаты Верховных Советов СССР и РСФСР, не занимавшие управленческих должностей, руководящие лица профсоюзных органов и некоторые другие категории. Вторая группа включала чиновников меньшего калибра: инструкторов обкомов, завсекторами и инструкторов горкомов ВКП (б), секретарей гор- и райкомов ВЛКСМ, начальников отделов и старших следователей прокуратуры, членов облсудов, городских военкомов и т. д. К третьей группе относился низший слой номенклатуры: инструкторы райкомов партии и комсомола, цензоры обллита, преподаватели основ марксизма-ленинизма и многие другие. Примечательно, что сюда же включались персональные шоферы обкома ВКП (б) и облисполкома.

Выдача продуктов производилась в специальных магазинах, недоступных для всех остальных граждан. В целом литерное питание первой группы, или номенклатурной элиты областного масштаба, включало набор продуктов по карточке особого списка, обед в спецстоловой и сухой паек. В пересчете на одного высокопоставленного едока это ежемесячно составляло более девяти килограммов мяса и рыбы, почти два с половиной – масла и других жиров, пять килограммов крупы и макарон, три – сахара, печенья и конфет, полкило сухофруктов, 10 яиц, двадцать килограммов картофеля и десять – овощей. Кроме того, отпускались туалетное мыло, чай, папиросы и три бутылки водки. Ежедневная порция хлеба вытягивала ровно килограмм. Нормы реализации продуктов для других групп номенклатуры были несколько ниже, однако и их вполне хватало, чтобы не думать о еде. К тому же для всех работников партийных, советских, комсомольских, хозяйственных и профсоюзных органов, трудившихся в «вечернее время», устанавливалось второе горячее питание, включавшее мясо, рыбу, жиры, крупу, макароны и хлеб. Безусловно, подобные привилегии нарушали принцип социальной справедливости.

Приход на производство женщин, ранее занятых в домашнем хозяйстве, городской и сельской молодежи, сокращение внерабочего времени определили развитие системы общественного питания. Уже в начале войны сеть столовых в Новосибирске значительно возросла. Почти все они принадлежали ведомствам, и зайти в них разрешали лишь после предъявления специального пропуска. Размещенные в грязных подвалах или бараках, оснащенные примитивным кухонным оборудованием, имея ограниченные продовольственные фонды, которые, тем не менее, подвергались порче, эти «очаги общепита» не обеспечивали добро­качественного питания. Часто на обед предлагались «щи», состоявшие из воды с крупно нарубленной и плохо промытой капустой, «суп» из вермишели или галушек. Варилась «затируха» – болтушка из муки или крупы. Готовились и другие блюда, в шутливых названиях которых отражалась вся горечь жизни. День за днем «голубую ночь» (суп из ботвы) сменяла «осень» (вода с горохом), за ней следовали «карие глазки» (уха из головок воблы) и т. д. Остро не хватало тарелок и ложек. Никого из посетителей не удивляло, если ему первое наливали в консервную банку, а второе – комок каши или слипшуюся лапшу – вываливали прямо в протянутые ладони. Первый секретарь Новосибирского обкома ВКП (б) М. В. Кулагин в декабре 1942 года говорил о том, что в столовых под предлогом воровства прячут ложки и заставляют рабочих «щи хлебать через край, по-поросячьи», а «картошку есть руками». Возникали длинные очереди, что затягивало обеденный перерыв и непосредственно отражалось на ритме производственного процесса.

Позитивные изменения в системе общественного питания проявились лишь с середины 1943 года. Это было связано, прежде всего, с развитием сети подсобных хозяйств предприятий, более активным использованием местных продовольственных ресурсов. Органы власти уделяли этим аспектам продовольственного снабжения серьезное внимание.

Пленум Новосибирского городского комитета ВКП(б), состоявшийся в декабре 1941 года, отметил, что в условиях войны децентрализованный закуп сельскохозяйственных продуктов, улов рыбы, сбор ягод, откорм свиней, развитие подсобных хозяйств имеют решающее значение в обеспечении населения продовольствием. Пленум Новосибирского областного комитета партии, проходивший в июне 1943 года, потребовал от всех партийных организаций и руководителей предприятий создания необходимых продовольственных ресурсов на основе продукции подсобных хозяйств. Подчеркивалось, что перебои в рабочем снабжении будут расцениваться как срыв выполнения военного государственного задания.

Принятые решения подкреплялись организационно-хозяйственными мероприятиями. На предприятиях велась подготовка кадров для подсобных хозяйств, укреплялась их материально-техническая база. В Новосибирске к концу войны они имели около трехсот тракторов, более 80 комбайнов и много другого сельскохозяйственного инвентаря. Заново создали разветвленную сеть хранилищ для полученной продукции.

Сеть подсобных хозяйств в городе расширялась с каждым годом. Если в 1941 году их имели 80 предприятий и учреждений Новосибирска, то в 1944-м – 450.

Одно из самых крупных подсобных хозяйств в Новосибирске имел комбинат 179 (завод «Сибсельмаш»). Для создания собственной продовольственной базы ему в 1942 году были переданы совхозы «Обской» и «Большевик» В начале 1944 года в ведении УРСа предприятия находились уже десять совхозов, где выращивались зерновые, овощи, картофель, некоторые кормовые культуры. В больших масштабах производились свинооткорм, разведение овец, постепенно увеличивалось стадо коров.

Таким образом, развитие подсобных хозяйств сыграло большую роль в решении продовольственной проблемы в годы Великой Отечественной войны. Они превратились в важный источник производства и использования местных ресурсов продовольствия. На­иболее развитые многоотраслевые подсобные хозяйства сложились вокруг крупных промышленных предприятий, что помогало преодолевать трудности сельскохозяйственного производства военных лет: нехватку кадров, транспорта, отсутствие ремонтной базы и т. д.

Во многих трудовых коллективах организовывались специальные бригады по ловле рыбы, заготовке дичи, сбору грибов, ягод, дикорастущей зелени и других даров щедрой сибирской природы. Эти поступления также увеличивали и разнообразили рацион питания трудящихся.

Продукцией, полученной в подсобных хозяйствах и на заготовках, обеспечивались, прежде всего, учреждения общественного питания. За счет этих источников в столовых заводов и фабрик Новосибирска повысилась средняя калорийность обеда (без хлеба). В заводских столовых в меню включались мясные или рыбные блюда, причем стахановцам они выдавались ежедневно. Обеды для передовиков производства оформлялись как праздничное мероприятие. Столы накрывались скатертями, на них ставились букетики цветов. Для приготовления блюд использовались лучшие продукты, имевшиеся в наличии. Пища подавалась в тарелках или мисках, каждому едоку предоставлялась ложка.

Большим подспорьем в повседневной жизни новосибирцев стало коллективное и индивидуальное огородничество. В годы войны оно развивалось быстрыми темпами. Если в 1941 году трудящиеся Новосибирска имели под огородами семь тысяч гектаров, то в 1944-м – 48 тысяч. Немалую помощь рабочим и служащим оказывали созданные при профсоюзных комитетах предприятий огородные комиссии. Они решали вопросы распределения земельных участков, их вспашки, получения семян, обеспечения инвентарем, уборки и вывоза урожая. Первоначально остро не хватало посадочного материала. Каждая картофелина разрезалась на несколько частей. Собирались даже картофельные очистки, которые проращивались и с «глазками» высаживались на поле. Залежная, плодородная земля давала очень хорошие урожаи. Многие семьи в достаточной мере обеспечили себя уже на зиму 1942 года «вторым хлебом». В общежитиях выкопанный картофель складывался прямо под нарами и койками. Использовались под огороды и земельные участки около бараков. На них выращивали свеклу, лук, морковь и другие растения.

Картофель преобладал в рационе питания новосибирцев. Нередко его варили или пекли прямо в цехах. «Второй хлеб» значительно дополнял заводской паек, помогал выстоять и выжить в военное лихолетье. Жители Новосибирска потребляли картофеля заметно больше среднесоюзного уровня. По распространению огородничества среди городского населения Новосибирская область вышла на одно из первых мест в стране.

Немало семей, особенно проживавших на окраинах города, в таких, например, рабочих поселках, как станция Заводская (Пашино), содержали скот. Молоко являлось первостепенным продуктом для детей. Частично продукция личного подсобного хозяйства реализовывалась на рынке, что приносило очень ощутимый доход, или обменивалась на жизненно необходимые одежду и обувь.

Колхозный рынок по существу таковым не являлся. Уже в начале войны он претерпел существенные изменения. В деревне значительно сократились товарные ресурсы, которые могли быть направлены и свободную продажу. Выезд колхозников в город для торговли из-за нехватки транспорта, огромного объема сельскохозяйственных работ, строгого карантинного фильтра и по другим причинам был затруднен. Материальные стимулы колхозной торговли ослаблялись падением покупательной силы рубля, невозможностью приобрести промышленные изделия в магазинах.

Вместе с тем при сокращении предложения продовольственных товаров на неорганизованном рынке резко возрос спрос на них городского населения. В этих условиях стал неизбежен быстрый pocт рыночных цен. В 1942 году они были в семь, а в 1943-м – в пятнадцать раз выше, чем в 1941-м, и превышали уровень пайковых цен в двадцать раз. Спрос многократно превосходил предложение. В начале 1943 года в городе действовали шесть базаров, однако торговля на них, в основном, заканчивалась к двум-трем часам дня. Быстрее всего раскупались мясо, жиры и картофель. Как правило, за этими продуктами образовывались очереди. Основными поставщиками продовольствия были городские жители, имевшие личное подсобное хозяйство.

Удивительное зрелище представлял Ипподромский (Центральный) рынок Новосибирска. Шумная толпа ожесточенно торгующихся людей наполняла его. Рыночные цены достигали астрономических высот. При среднемесячной заработной плате рабочих и служащих около 400 рублей в денежном исчислении того времени, килограмм картофеля на Ипподромском рынке в мае 1943 года стоил 45 рублей, квашеной капусты – 40, моркови – 65, говядины – 400, свинины – 500, сливочного масла – 850, литр молока – 80 рублей. Чрезвычайно дорого ценились кондитерские изделия. За плитку шоколада требовалось уплатить 150 рублей, за два пряника – 25, за килограмм сахара – пятьсот. Своеобразной «валютой» служила остродефицитная водка, бутылка которой стоила больше тысячи рублей.

И лишь к концу войны в связи с увеличением государственных ресурсов, укреплением продовольственной базы города стоимость продуктов на неорганизованном рынке заметно уменьшилась, тем не менее, оставаясь еще очень большой.

Поэтому, если предоставлялась возможность, горожане выезжали в сельскую местность, где продукты можно было приобрести дешевле или обменять их на промышленные товары. Типична ситуация, о которой повествует новосибирец, переживший то время: «Один раз в месяц давали так называемый «отгул». Помню, в один из таких дней отправился с приятелем в близлежащий район за продуктами. Взял костюм отца, еще что-то, прихватил детские санки и – на пригородный. Они, хоть и редко, но ходили. Весь день шастали по селам, искали, где лучше обменять свое добро на картошку. Поздно вечером вернулись в город, с вокзала до дома еле дотащили свой мешок. Все были страшно рады, и, конечно, уже не имело значения, как досталась такая лакомая «добыча».

Выжить в военное лихолетье было непросто. Огромный рост государственных расходов и связанная с ним эмиссия денег, сведение до минимума производства потребительских товаров значительно сократили покупательную силу рубля. Её поддержание обеспечивалось, прежде всего, введением карточной системы и сохранением сравнительно низких пайковых цен на продукты питания и промышленные изделия, а также коммунальные услуги. Кроме того, для усиления роли заработной платы как стимула трудовой деятельности была введена новая премиальная система, увеличены расценки за сверхурочные работы, повышены ставки в ведущих отраслях оборонного комплекса. Эти факторы тоже отразились на доходах рабочих, основным источником которых оставалась заработная плата. При этом наибольший вклад в семейный бюджет вносил ее первый работник – так называемый глава семьи. Нередко таковыми являлись женщины, а также подростки и пенсионеры, на плечи которых легла забота по материальному обеспечению семей.

Нельзя не отметить, что в 1945 году, после Победы, существенно снизилась величина заработной платы и, соответственно, всего совокупного дохода, что определялось сокращением выпуска оборонной продукции, перестройкой производства, начавшейся конверсией.

В военные годы малозаметной была государственная помощь трудящимся. Поступления из общественных фондов потребления, которые считались важнейшим атрибутом социалистического строя, внешне многообразные, в действительности не играли значительной роли. Удельный вес пенсий, стипендий, пособий, различных выплат от предприятий, государственных и общественных организаций в 1944 году составил чуть больше пяти процентов общего денежного дохода, а в 1945 году – и того меньше, что объяснялось мизерными величинами выплачиваемых сумм. Например, система начисления пенсий родственникам погибших строилась так, что их размеры оказывались ниже, чем выплачивавшиеся ранее пособия семьям военнослужащих. Гибель солдата, помимо тяжелого личного горя, приносила и дополнительные тяготы его близким. Особую остроту приобрел вопрос о пенсионном обеспечении семей воинов Красной Армии, пропавших без вести. В начале войны правительство рассматривало предложение признать погибшими всех военнослужащих, о которых нет никаких известий. Аргументы, что при этом пенсионные пособия будут предоставляться семьям тех, кто находится в лагерях военнопленных, «совершил измену Родине», возобладали. Жены и дети пропавших без вести лишались всякой государственной поддержки.

В условиях военных лет все чаще приходилось прибегать к такому способу получения денежных средств, как продажа имущества. Она превратилась по своему значению во второй после заработной платы источник доходов. Естественно, нельзя не видеть его относительности. Продавалось то, что тщательно береглось и остро требовалось самим рабочим. Однако нужда заставляла реализовывать на рынке и без того скудные запасы вещей, чтобы приобрести хлеб для голодного, обувь для разутого, лекарство для заболевшего. В целом же размеры и структура денежных доходов отчетливо свидетельствуют о том, что заработная плата не обеспечивала прожиточного минимума, a на помощь от государственных организаций не приходилось рассчитывать. Это и вынуждало продавать личное имущество в целях изыскания денежных средств для обеспечения неотложных потребностей.

Тяготы повседневной жизни отражает и структура расхода денег. Половина из них затрачивалась на питание, ибо даже скудный рацион стоил очень дорого. Вынужденно возрастали размеры и доля затрат на приобретение остродефицитных одежды, обуви, а также на их пошив и починку. На другие потребительские нужды оставались крайне ограниченные средства. В то же время усилился финансовый пресс государства на население. К концу войны в среднем одна рабочая семья тратила на покупку облигаций госзаймов, взносы и налоги пятую часть всех расходуемых денег.

Таким образом, сформировались две основные группы затрат: первая – на обеспечение самых насущных жизненных потребностей, и вторая – на выплату денежных средств для пополнения государственного бюджета. По существу, этими статьями исчерпывалась вся структура расходов.

Не менее сложно, чем пропитаться, было раздобыть одежду и обувь. Производство промышленных товаров резко (почти в 10 раз) сократилось. В основном люди пользовались теми вещами, которые были приобретены в довоенное время. Новые покупки делались крайне редко. Причем предметы потребления приобретались как по ордерам в государственной торговле, так и на рынке по спекулятивным ценам. Хлопчатобумажная кофточка, резиновые галоши, кирзовые сапоги оставались предметом мечтаний. Отсутствие одежды и обуви нередко становилось причиной заболеваний, пропусков детьми занятий в школе. Случалось, что рабочие-подростки шли на завод босиком. В цехе обматывали ступни пергаментной бумагой, чтобы не так холодно было стоять на цементном полу.

Товары повседневного спроса в военные годы выглядели очень своеобразно. Многие носили тапочки и ботинки, верх которых состоял из хлопчатобумажной ткани, а подошва была изготовлена из дерева. Передвигаться в такой обуви «на деревянном ходу» было очень не просто, но и ей искренне радовались. К зиме выдавались ватные «стеганки», которые соединялись с галошами. Рабочие и работницы получали фуфайки и ватные брюки, покрытые редкой бязью, сквозь которую просвечивалась вата.

Требовалась большая смекалка, чтобы изготовить хоть какую-то одежду. Для зачистки изделий в цехах выдавалось наждачное полотно на хлопчатобумажной основе. Сбереженные куски ткани работницы отстирывали и шили из неё платья и халаты. Марля от повязок-респираторов использовалась для изготовления блузок. Очень ценилась ветошь с хлопчатобумажной пряжей, предназначенная для протирки металлических поверхностей. Нитки тщательно выбирали, распутывали, соединяли концы и вязали из них кофты и платки. Передовикам производства стали чаще выдаваться ордера на приобретение в магазине отреза материи, пары галош или брезентовых ботинок. Такие ордера воспринимались как очень ценная премия.

Как видим, материальное положение рабочих семей было гораздо ниже прожиточного минимума. Подлинный патриотизм и подвижничество в военные годы выражались не только в производственных достижениях, но и в каждодневном преодолении житейских трудностей, порой казавшихся непереносимыми.

 

Сложнейшей социальной задачей в начальный период Великой Отечественной войны являлась организация помощи эвакуированным. Одним из крупных центров их приема стал Новосибирск. К осени 1942 года сюда прибыли более девяноста тысяч человек. Основную массу составили жители Ленинграда и Ленинградской области, Москвы и Подмосковья, Украины, Северного Кавказа, Смоленской, Воронежской и Сталинградской областей.

5 июля 1941 года Новосибирский обком ВКП(б) и исполком областного Совета депутатов трудящихся обязали городские и районные органы управления организовать прием и размещение эвакуированных граждан, устроить на работу всех трудоспособных лиц, в случае необходимости зачислить их на курсы по переподготовке кадров. Для починки одежды и обуви открывались специальные мастерские, нуждающимся детям-школьникам предоставлялись бесплатные завтраки, эвакуированные прикреплялись к лечебным учреждениям и столовым, обеспечивались топливом.

Особенно остро встала жилищная проблема. К началу войны Новосибирск имел 450 тысяч населения и всего три квадратных метра жилого фонда на человека. В условиях крайней жилищной нужды за счет уплотнения жителей уже к декабрю 1941 года эвакуированным было предоставлено двести двадцать тысяч квадратных метров жилплощади. Тысячи семей новосибирцев потеснились, чтобы помочь расселить прибывших людей, приняли самое живое участие в их судьбе.

Кроме того, под жилье срочно приспосабливались различные подсобные помещения, в том числе чердаки и подвалы, а также некоторые культурно-бытовые здания. В соответствии с постановлением СНК СССР от 13 сентября 1941 года «О строительстве жилых помещений для эвакуированных» возводились строения упрощенного типа – каркасно-засыпные бараки, полуземлянки и даже землянки. До предела уплотнялись общежития, в них устанавливались двухъярусные нары и кровати, для семей отгораживались так называемые углы.

Одновременно изыскивались ресурсы для строительства типовых жилых зданий. Исполком Новосибирского областного Совета депутатов трудящихся 27 сентября 1941 года принял решение «О привлечении населения к трудовой повинности по строительству жилых домов для эвакуированного населения». В течение 1942 года в области было сдано в эксплуатацию шестьдесят тысяч квадратных метров жилья, значительная часть – в Новосибирске.

Сибиряки делились с прибывшими из западных районов гражданами всем, чем могли. В городе был создан специальный фонд помощи эвакуированным.

Быстро растущая промышленность города требовала массовых кадровых пополнений. Внутренние трудовые резервы в Новосибирске оказались исчерпанными уже к зиме 1941 года. Основным источником людских ресурсов стало село. С начала 1942 года Новосибирский облисполком систематически принимал решения о мобилизации сельской молодежи на оборонные заводы. По разным направлениям: в Коченево, Чулым, Тогучин, Каргат, Колывань, Пихтовку и другие места отправились их представители, чтобы произвести набор четырнадцати-семнадцатилетних подростков. Эти подростки уже были готовы к тяжелому физическому труду. Многие имели по несколько лет колхозного стажа, хорошо знали вкус трудового пота. Трудовая закалка, полу­ченная в раннем детстве, помогла этим подросткам выстоять в военное лихолетье, выдержать жесточайший ритм оборонного производства. Еще не прошел испуг первых впечатлений, а их уже ставили на рабочие места, они начинали обживаться в Новосибирске, часто не предполагая, что навсегда связывают с ним свою судьбу.

Большой город не особенно приветливо встречал своих новых жителей. Размещали их в общежитиях. Прибывших обычно встречал комендант, который выдавал им матрацы и наволочки. Их набивали соломой или травой. Электричество, как правило, отсутствовало, на каждую половину барака получали по две стеариновые свечи в расчете на месяц. Воду привозили в бочке на лошади один раз в день. К ней бежали наперегонки, стремясь заполнить бутылки и котелки. Зимой для приготовления пищи и умывания растапливали снег.

Спешно построенные, имевшие массу недоделок бараки были очень холодными. Неоштукатуренные стены промерзали. Спали в верхней одежде, которая к утру покрывалась инеем. Нередко ложились по двое на нары, а сверху укрывались освободившимся матрацем. Остро не хватало дров. Их добывали где могли, иногда выменивали у строителей за кусок драгоценного хлеба. Нередко рабочие-подростки оставались ночевать в цехах, где засыпали, пригревшись у паровых радиаторов. Очень трудно было помыться. Обычно разогревали железную печь, около нее ополаскивались растопленной снеговой водой несколько человек, а другие ждали очереди, сидя поблизости и укутавшись в фуфайки. В бараках отсутствовало постельное белье, бачки, ведра, столы, табуретки. Даже кружки для воды были редкостью. Большие хлопоты вызывало приготовление пищи. В бараках-общежитиях из-за хронической нехватки дров картофель варили так: на печку ставился котелок, как только вода закипала, его снимали и завертывали в фуфайку, чтобы картошка «дошла» А на разогретую плиту ставилась новая посудина. Уже ранней весной, едва сходил снег, некоторые рабочие отправлялись на колхозные поля и из еще промерзшей земли выдалбливали картофелины, из которых пекли так называемые тошнотики. Иногда за высокую цену картофельные лепешки можно было купить прямо в бараке. Мерзлые картофелины и капустные листья обжаривали также в цехах и мастерских. Считалось удачей попасть на упаковку некоторых изделий, ибо там применялся съедобный картофельный клейстер. Качество питания не соответствовало продолжительному и напряженному рабочему дню, что вело к ослаблению организма, распространению дистрофии, росту заболеваемости.

Многие рабочие имели всего один комплект нижнего белья и верхней одежды. В цехах, где использовались масла, эмульсии, химические вещества, одежда покрывалась пятнами, быстро изнашивалась. Если ее отдавали в починку или стирали, то не было никакой возможности выйти за порог.

В начале войны заводские руководители, партийные и советские органы все усилия концентрировали на производственных задачах: размещении и пуске в эксплуатацию эвакуированного оборудования, строительстве новых цехов и освоении технологических процессов, наращивании выпуска продукции для фронта. Вопросы материально-бытового обеспечения трудовых коллективов отодвигались на задний план. В конце 1942 года первый секретарь обкома ВКП(б) М.В. Кулагин отмечал, что Новосибирск оказался в состоянии принять и разместить эвакуированные предприятия, но, несмотря на имевшиеся возможности, «позорно провалился с обеспечением занятых на них рабочих нормальными условиями для жизни и работы». По его словам, многие руководители «оторвались от рабочих, от их нужд, более всего используют закон о борьбе с самовольными уходами с предприятий, а некоторые показывают лицо шкурника в полном смысле, рассуждая так: «За план могут и в тюрьму посадить, а за все остальное едва ли накажут».

Часть рабочих, преимущественно подростков, не выдерживала тяжелейших бытовых условий, сверхнапряженного труда и убегала домой. По законам военного времени самовольный уход с предприятия считался дезертирством и подлежал уголовному преследованию. В 1943 году в Новосибирске насчитывалось двадцать тысяч так называемых дезертиров, в 1944-м число их сократилось вдвое. Сбежавших разыскивали, осуждали к принудительным работам на том же предприятии. Им, кроме того, как тогда говорили, «вырезали штаны», т. е. из хлебной карточки убирались талоны на получение двухсот граммов хлеба, что являлось очень ощутимым наказанием. Правда, после месячного испытательного срока хлебная пайка могла быть восстановлена.

Крупнейшим производителем боеприпасов в СССР являлся комбинат 179 (Сибсельмаш), выпустивший в годы войны почти пятьдесят миллионов артиллерийских снарядов. Из месяца в месяц трудовой коллектив перевыполнял производственный план, а условия жизни заводчан оставались крайне тяжелыми. Суровым испытанием стали зимы 1941-42 и 1942-43 годов, но и в дальнейшем позитивных сдвигов не было. Как отмечалось на XVI пленуме Новосибирского горкома ВКП(б), состоявшемся в декабре 1944 года и обсуждавшем вопрос «О материально-бытовых условиях рабочих комбината № 179», начальники цехов, производств и заводов не только не принимали меры по улучшению материально-бытового обеспечения трудящихся, «но зачастую даже не знали, где и как их рабочие живут». Отпущенные на жилищное строительство средства не осваивались, капитальные дома оставались недостроенными, а имевшиеся бараки ветшали и разруша­лись. В рабочих общежитиях царила антисанитария, помеще­ния кишели клопами. В столовых из-за порчи продуктов происходили случаи массовых отравлений рабочих. На комбинате действовала жесткая система штрафов за брак. Независимо от того, был допущен он по вине рабочего или нет, производились вычеты из его зарплаты. В результате многие трудящиеся, прежде всего низкоквалифицированные, месяцами не получали денег, а их «долг» перед предприятием возрастал. Сотни рабочих и работниц ходили на работу босиком и без нижнего белья, только в потрепанной верхней одежде. Из-за непереносимых трудностей быта лишь с января по декабрь 1944 года с комбината дезертировали более двух с половиной тысяч человек. Лишь с осени 1944 года стали приниматься действенные меры по изменению создавшегося положения, но даже до минимального обеспечения потребностей оставалось еще далеко.

Одним из лучших в городе считался жилой фонд приборостроительного завода им. В.И. Ленина, но такая оценка исходила из стандартов военного времени. Здесь эксплуатировались более полутора сотен жилых строений (рубленые и щитовые деревянные дома, каркасно-засыпные бараки, землянки). Многие заводчане построили собственные небольшие дома.

Всего в военные годы в Новосибирске было сдано в эксплуатацию немногим более 250 тысяч квадратных метров жилплощади. Однако в связи с быстрым ростом населения обеспеченность ею снизилась. В 1941-1942 годах строились преимущественно бараки и землянки, заселялись склады, овощехранилища и другие неприспособленные помещения. Одних только бараков в городе насчитывалось более семисот. В них проживало около 30 тысяч человек. Часть зданий имела крайнюю степень износа. В помещениях, считавшихся непригодными для жилья, размещались 26 тысяч новосибирцев.

Планировалось развитие индивидуального жилищного строительства. Решением СНК СССР коммунальным банкам разрешалось выдавать индивидуальным застройщикам ссуду в размере пяти тысяч рублей, причем эвакуированным – на льготных основаниях. Однако этих денег не хватало даже для постройки небольшого дома, поскольку трудно было раздобыть строительные материалы. Тем не менее частный сектор Новосибирска заметно расширился: за годы войны в городе появилось около шести тысяч новых индивидуальных домов. Как правило, они не имели коммунальных удобств, даже не всегда обеспечивались электричеством.

В острую проблему коммунального хозяйства превратилось водоснабжение. Мощности водопровода Новосибирску не хватало. А воды требовалось для быстро растущего производства и на гражданские нужды все больше и больше. Однако протяженность водопроводной сети практически не увеличивалась. Мощность водопровода повышалась за счет частичной его реконструкции и отказа от очистки воды. Население использовало воду из Оби, озер, котлованов. На территории города построили 32 колодца.

Еще сложнее обстояло дело с канализацией. Еe протяженность и пропускная способность оказалась гораздо ниже, чем у водопровода. Несоответствие в количестве воды, подаваемой водопроводом и принимаемой в канализацию, вело к заболачиванию почвы, ухудшению санитарного состояния городских улиц и дворов. Их уборка, вывоз мусора производились редко и нерегулярно. Лишь весной 1944 года провели капитальную санитарную очистку территории Новосибирска. В субботниках и воскресниках приняли участие десятки тысяч горожан.

В военный период в городе функционировало всего семь коммунальных бань, имевших немногим более тысячи мест. Из-за отсутствия электроэнергии, топлива, низкого качества угля они часто простаивали, закрывались на так называемый внеплановый ремонт. Среди пользовавшихся их услугами более половины составляли контингенты воинских подразделений. Жителю города попасть в баню было непросто. Приходилось отстаивать длинные очереди, мыться в тесноте. Крупные предприятия строили и оборудовали ведомственные бани, которые обслуживали только их трудовые коллективы.

Таковыми в большинстве своем являлись и прачечные. Обычно для них выделялись помещения в рабочих общежитиях, куда подводилась горячая вода; там устанавливались корыта и тазы, приспособления для глажения белья и одежды.

Большой социальной проблемой стала нехватка детских учреждений. Матерям, уходившим на завод, нередко приходилось оставлять малышей дома без присмотра. Летом 1942 года в органах здравоохранения и образования Новосибирска находились более восьми тысяч неудовлетворенных заявлений от жен фронтовиков с просьбой устроить их детей в детсады и ясли. Детские учреждения строились преимущественно предприятиями и являлись ведомственными. В 1943-1944 годах многие новосибирские заводы организовали также пионерские лагеря и детские санатории.

Общественный транспорт в городе был представлен трамваем. Но уже осенью 1941 года здания трамвайного парка передали оборонному заводу. Вагоны изнашивались, не ремонтировались, все чаще не выходили на линию. К началу 1944 года осталось всего десять трамваев. По решению горкома ВКП (б) для восстановления трамвайного парка с оборонных заводов передали большое количество станков, инструмента, металла и других материалов, а для проведения ремонтных работ командировали 4 инженеров и свыше ста рабочих. Они восстановили десятки вагонов и обеспечили их выход на линию. Однако вагоны все равно оказывались набиты до отказа, желающие уехать гроздями висели на подножках, взбирались на крышу.

Большинство новосибирцев отправлялись на работу и обратно пешком. Типичен рассказ современника, тогда молодого рабочего авиационного завода № 153 им. В.П. Чкалова: «Обычно около шести утра слышалось сквозь сон: «Вставай, сынок, на работу пора». Как-то чем-то перекусываю (хлеб, картошка, чай) и... на улицу. До улицы Гоголя близко. А там – поток людей, как Первомайская демонстрация. Все движутся в нужную мне сторону – по пути много новых заводов, эвакуированных с запада. «Включаешься» в колонну и уже можешь ни о чем не думать – идешь и спишь на ходу, но до завода тебя доведут. Вечером та же картина, но движение в обратную сторону. И все в темноте: утром – рано, вечером – поздно. Белого света практически и не видишь. Трамваи, между прочим, ходили, но уже из центра были так переполнены (люди сидели на крышах), что и думать было нечего, чтобы прицепиться. Так что час туда, час – обратно, пешком».

Во второй половине войны правительственные органы страны приняли несколько решений, непосредственно отразившихся на условиях жизни тружеников тыла. В соот­ветствии со специальным постановлением СНК СССР рабочим оборонных предприятий с начала 1943 года стали предоставляться не менее двух выходных в месяц. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1943 года запрещались сверхурочные работы для подростков. СНК СССР 5 марта 1944 года установил для молодых рабочих в возрасте до шестнадцати лет еженедельный день отдыха и очередные отпуска продолжительностью двенадцать дней. На некоторых особо сложных и опасных производственных участках продолжительность рабочей смены не могла превышать восьми часов.

Несмотря на изнурительный труд, тяготы быта, молодость брала свое. Находили время для развлечений, «посиделок» и танцев. В свободную минуту около бараков образовывались громкие и веселые «пятачки-толчки», где под балалайку, гармошку или просто гребенку с бумажкой пели и танцевали. Особенно популярны были вальсы, подгорная, полька. Сложился своеобразный фольклор военных лет, в котором отражались пережи­вания молодежи тех лет, нужда в повседневной жизни, не проходящая тоска по роди­телям, покинутому отчему дому.

Встань-ка, маменька, пораньше,

Да послушай на заре.

Не твоя ли дочка плачет,

На чужой, на стороне.

Хотелось вернуться к нормальному жизненному ритму, простому, но налаженному быту, без голода, холода и изнурительного труда. Мечталось о том дне, когда станет возможным возвращение в родную деревню.

Я пришла на передачу,

Передача свистнула.

До свиданья, Заводская

И баланда кислая.

(Передачами в то время назывались пригородные поезда).

Очень скромными были мечты, незатейливыми потребности тех лет. Вот какие подарки ожидали тогда девушки от своих ухажеров:

Приходи ко мне, милёнок,

И пойдем на бугорок.

Захвати буханку хлеба

И картошки котелок.

Самые молодые рабочие танцам и посиделкам предпочитали игры: в третьего лишнего, ремень и другие. Комсомольцы стали устраивать спортивные состязания: летом – футбол, бег, зимой – лыжные кроссы в лесу.

Любимым досуговым развлечением новосибирцев являлось кино. Фильмы по­казывали в рабочих клубах один-два раза в неделю. Демонстрировались прежде всего киноленты, которые отражали события Великой Отечественной войны, способствовали воспитанию патриотических чувств: «Нашествие», «Жди меня», «Во имя Родины», «Секретарь райкома», «Радуга», «Зоя», «Подводная лодка Т-9», «В 6 часов вечера после войны» и другие. Показывались и документальные фильмы, которые служили тем же целям: «Разгром немцев под Москвой», «Ленин-
град в борьбе», «День войны», «Сталинград», «Орловская битва», «Народные мстители».

В 1943 году в Новосибирске действовали четыре кинотеатра и 72 ведомственные киноустановки. Были организованы общегородской и три заводских кинолектория, в которых перед демонстрацией фильмов читались лекции на историко-патриотические темы, о положении на фронте, «зверином облике фашизма».

До войны в городе работали 25 клубов. Во второй половине 1941 года их помещения были заняты военными организациями и оборонными предприятиями. В 1943 году удалось вновь открыть пятнадцать клубов. В них демонстрировались кинофильмы, читались лекции, ставились концерты художественной самодеятельности, проводились литературно-художественные вечера, создавались спортивные секции. В цехах предприятий и рабочих общежитиях восстанавливали красные уголки. Большинство из них было хорошо оформлено, имелись газеты и журналы, небольшие библиотеки, шахматы, шашки. Проводилась культурно-просветительная работа.

Перед войной в Новосибирске насчитывалось свыше сотни коллективов художественной самодеятельности. В войну их число значительно сократилось, но работали они очень активно. Организовывались выступления на предприятиях, в госпиталях, воинских частях. Во время сева и уборки урожая самодеятельные артисты выезжали в сельские районы.

Самодеятельные артисты клуба им. Клары Цеткин в январе 1944 года выехали в Мурманск для обслуживания подразделений Северного флота, где в течение двух месяцев ежедневно выступали перед моряками. Проходили также заводские и районные смотры художественной самодеятельности, пользовавшиеся большой популярностью у жителей города.

Несмотря на нехватку времени, многие новосибирцы были завзятыми театралами, использовали любую возможность побывать на спектакле. Особой популярностью пользовались постановки ленинградских артистов, эвакуированных в Новосибирск. Большой вклад в развитие культуры города внесли Ленинградская филармония, симфонический оркестр под руководством Б. Мравинского.

В соответствии с духом времени центральное место занимали постановки патриотической направленности. Ленинградский академический театр драмы им. А.С. Пушкина поставил пьесы «Фронт» А. Корнейчука, «Русские люди» К. Симонова, «Нашествие» Л. Леонова. В репертуаре новосибирских театров также преобладала военно-патриотическая тематика.

Между ленинградцами и новосибирцами сложились тесные творческие отношения. Большую роль в развитии театрального искусства в городе сыграли народный артист СССР Ю.М. Юрьев, народный артист РСФСР К.В. Скоробогатов, заслуженная артистка РСФСР Н.С. Рашевская, заслуженный артист РСФСР С.Н. Дудников и другие представители творческой интеллигенции Ленинграда.

Театральные коллективы вели активную гастрольную деятельность. Выступали в воин-ских частях и госпиталях, в рабочих клубах и красных уголках предприятий, в сельских районах области, творческие бригады выезжали на фронт, в боевые соединения.

В Новосибирске в военные годы возникли новые формы культурно-просветительной работы. В ряде госпиталей и высших учебных заведениях (институте инженеров военного транспорта, медицинском, педагогическом) открылись университеты культуры, в которых читались циклы лекций по вопросам истории Российского государства, философии, литературы, музыки, живописи. По радио транслировались передачи молодежного университета культуры. Среди радиопостановок особенно популярной была передача «Огонь по врагу». Фамилии ее героев – Шмелькова и Ветеркова – знали многие новосибирцы. Большой популярностью в городе пользовались выступления легендарного сибирского музыканта И.И. Маланина.

И в военное время оставался высоким спрос на книги, журналы, газеты, который удовлетворялся в Новосибирске полутора десятками бюджетных библиотек. Кроме них, существовала сеть так называемых передвижек. Они организовывались в госпиталях, цехах заводов, в молодежных общежитиях. Проходили читательские конференции и обсуждения прочитанной литературы. Причем для молодых рабочих и инвалидов войны составлялись особые картотеки, с учетом их интересов подбирались книги.

С 1943 года в Новосибирске действовала передвижная художественная выставка о злодеяниях фашистов на оккупированной территории. Ее сопровождал обширный «боевой листок», называвшийся «Отомстим гитлеровским мерзавцам». Выставка перемещалась с одного предприятия на другое, из цеха в цех. Одновременно проводились митинги, где рабочих призывали повысить выпуск продукции для фронта. В городе во время войны издавалось 8 многотиражных и свыше 800 стенных газет. В них, как правило, пропагандировался опыт передовиков производства, вскрывались недостатки в организации труда, «бичевались» бракоделы и нарушители трудовой дисциплины. Одной из лучших считалась «Молния» – сатирический боевой листок приборостроительного завода им. В.И. Ленина. По решению парткома она не снималась до тех пор, пока указанные в ней недостатки не будут устранены. Заводские руководители любого ранга обязывались дать ответ на заметки, помещенные в «Молнии».

Таким образом, в военные годы и Новосибирске сложилась своеобразная жизненная среда, отражавшая все тяготы и невзгоды этого сурового времени. На таком фоне поистине удивительны трудовые свершения новосибирцев. За 1941-1945 годы объем промышленного производства в городе увеличился более чем в 5 раз. На фронт отправлялись первоклассные самолеты, сложные оптические и радиотехнические приборы, вооружение, колоссальное количество боеприпасов и другой продукции. Этот вклад в Победу был достигнут неимоверным напряжением человеческих сил.

 

Жизненный уровень новосибирцев в послевоенные годы

Закончилась тяжелейшая и кровопролитная война. Облегчение жизни почувствовали практически все жители Новосибирска. На заводах и в учреждениях вводились восьмичасовой рабочий день, выходные и отпуска, отменялись жестокие законы военного времени, запрещавшие увольнение по собственному желанию, грозившие суровой карой за опоздание и другие, даже малейшие нарушения трудовой дисциплины.

Волнующим событием стало возвращение фронтовиков. Первый эшелон с демобилизованными с Ленинградского фронта прибыл в Новосибирск 26 июля 1945 года. Встречать воинов-сибиряков пришли тысячи горожан. Привокзальная площадь была забита. Фронтовикам преподносились хлеб-соль. Незнакомые люди обнимали и целовали бойцов и командиров, качали их. Каждый демобилизованный получил подарок: два килограмма колбасы, банку консервов, шестьсот граммов жиров, полкило сыра, литр водки. Состоялся короткий, но необычайно эмоциональный митинг.

Новосибирск являлся важным транспортным узлом, через который уволенные в запас военнослужащие следовали транзитом в другие регионы Сибири и Дальнего Востока. Вокзал всегда был переполнен людьми. Информация о прибытии армейских эшелонов поступала в виде телеграмм в Новосибирский облисполком и штаб Западно-Сибирского военного округа. Четко работали железнодорожники, обеспечивая выполнение графика движения составов. На вокзале постоянно дежурили представители районов, формировались делегации для встречи фронтовиков, организовывалось их питание и медицинское обслуживание.

В Новосибирскую область на постоянное место жительства к началу 1948 года прибыли почти 90 тысяч демобилизованных военнослужащих, в том числе более девяти тысяч офицеров. И среди них 29 Героев Советского Союза, более пятидесяти тысяч кавалеров орденов и медалей. Они существенно укрепили трудовые коллективы предприятий и организаций.

Во всех районах Новосибирска действовали комиссии по организации приема и трудоустройства демобилизованных воинов. Большинство из них получили материальную помощь. Только в 1946 году им было предоставлено свыше тысячи двухсот и отремонтировано более полутора тысяч квартир, выстроено 106 индивидуальных домов, выделено в виде ссуд и единовременных денежных пособий более трех миллионов рублей. Выдавались также ордера на промтовары (преимущественно одежду и обувь из поступлений по ленд-лизу). Такая поддержка оказывалась весьма ощутимой в условиях повсеместной нужды первых послевоенных лет.

С окончанием войны возникли новые, очень серьезные проблемы в социально-экономическом развитии Новосибирска. Встал вопрос об изменении производственного профиля оборонных заводов города. Многократно сократился государственный оборонный заказ. Послевоенная конверсия, опираясь на материальные и финансовые ресурсы государства, осуществлялась в централизованном плановом порядке. Но протекала она болезненно. Дело в том, что цеха эвакуированных предприятий размещались в наспех построенных каркасно-засыпных бараках, различного рода приспособленных помещениях, которые по организации производства и условиям труда не отвечали задачам мирного времени. К тому же многие мобилизованные или эвакуированные рабочие и инженерно-технические работники уехали в родные места. Тем не менее, на ряде предприятий в первые послевоенные месяцы даже образовался излишек рабочей силы. Частично она направлялась на вспомогательные работы. В связи с отсутствием нарядов, перемещением с одного участка на другой многие рабочие не выполняли нормы выработки, что вело к снижению заработной платы.

На новосибирских предприятиях предпринимались меры по закреплению кадров, обучению их новым профессиям. На производственных участках, куда переводилась значительная часть работающих, стала практиковаться прогрессивно-премиальная система оплаты труда. В централизованном порядке, через соответствующие наркоматы, выделялись дополнительные денежные фонды для поддержания в прежних размерах заработной платы рабочих, перешедших на освоение гражданской продукции.

Тяготы и лишения военных лет не могли быть преодолены в короткие сроки. И хотя, в отличие от европейской части страны, где прошли ожесточенные бои, населенные пункты Сибири не подвергались разрушению, жилищно-бытовое положение трудящихся и здесь было тяжелым.

Эвакуация промышленных предприятий и дальнейшее развитие производства в восточных районах обусловили быстрый рост городского населения, значительно опережавший увеличение жилого фонда. При этом необходимо учитывать, что в условиях военного времени строились главным образом бараки без водопровода, канализации и центрального отопления. Но и в них ощущалась большая нужда. Многие не имели и такого жилья, ютясь в аварийных помещениях, на кухнях, в ванных комнатах, коридорах. Нередко под жилье использовались бани, склады, овощехранилища и другие подсобные помещения. Многие трудящиеся были вынуждены размещаться в землянках. Острую нехватку жилья испытывал коллектив авиационного завода им. В.П. Чкалова. Около тысячи молодых рабочих проживали в прачечных, подвалах, красных уголках, физкультурном зале авиационного техникума. Нередко молодые мужчины и женщины, вступив в брак, жили отдельно друг от друга из-за отсутствия жилплощади.

Положение усугублялось обветшанием жилых домов. В годы войны их эксплуатация ухудшилась. В помещениях, сильно перенаселенных эвакуированными, резко возросла нагрузка на санитарно-техническое и электрическое оборудование. Из-за нехватки топлива дома обогревались недостаточно. Заметно сократились ассигнования на ремонт жилого фонда. Однако и их не могли освоить маломощные ремонтные организации, испытывавшие большую нехватку рабочей силы, стройматериалов и техники. Поэтому часть зданий разрушалась и становилась непригодной для дальнейшего использования. В 1946 году износ жилого фонда в Новосибирске составлял до сорока процентов.

Большие трудности сложились и из-за того, что в годы войны под жилье нередко использовались производственные помещения, которые в связи с необходимостью дальнейшего увеличения выпуска продукции в мирное время подлежали освобождению. Так, в корпусе цеха слесарно-монтажных инструментов Новосибирского инструментального завода располагалось временное общежитие. В 1947 году возникла острая потребность использовать это здание для неотложных производственных нужд, а предприятие не имело достаточного жилого фонда для размещения проживавших в нем ста сорока рабочих.

В облике застройки Новосибирска в первый послевоенный год преобладали дома индивидуального сектора. Здания, принадлежавшие местным Советам и ведомствам, составляли лишь четырнадцать процентов от общего числа жилых строений. Большинство домов были деревянными. Менее трети обобществленного жилого фонда приходилось на кирпичные и каменные постройки. Индивидуальный сектор состоял из одноэтажных разнотипных домов без водопровода, централизованного отопления и канализации. Среди зданий местных Советов и ведомств преобладали одно-  и двухэтажные, трех-, четырех- и пятиэтажных домов было менее трети, но они имели основные коммунальные удобства. Однако ими пользовалась лишь пятая часть горожан. В среднем на одного новосибирца приходилось менее трех квадратных метров жилплощади.

Исключительно сложным и трудным делом было решение продовольственной проблемы. Война нанесла огромный ущерб сельскому хозяйству нашей страны. Положение усугубила сильная засуха 1946 года, которая охватила большинство зерновых районов СССР и по своим размерам превзошла засуху 1921 года, повлекшую за собой массовый голод. В этих условиях правительство было вынуждено отложить планировавшуюся отмену карточной системы. Но и нормированное снабжение осуществлялось с перебоями. Продажа хлеба населению осуществлялась обычно в середине дня или вечером, что вело к образованию больших очередей. Да и качество его не всегда было удовлетворительным. За 1946 год новосибирцы получили почти две тысячи тонн так называемого нестандартного хлеба.

Не менее сложной задачей было обеспечение населения непродовольственными товарами. В военное время производство предметов потребления резко (примерно в десять раз) сократилось.

Пленум Новосибирского обкома ВКП (б), состоявшийся в феврале 1946 года, отметил, что при перестройке промышленности на выпуск гражданской продукции задача развития производства товаров народного потребления не нашла должного решения. Руководители ряда предприятий рассматривали это производство как второстепенное дело. Вместо налаживания массового выпуска предметов потребления имело место изготовление их небольшими партиями для частичного удовлетворения неотложных нужд своих трудовых коллективов. Пленум потребовал от партийных, советских и хозяйственных организаций коренным образом изменить отношение к обеспечению насущных потребностей населения, с особым вниманием относиться к расширению производства товаров народного потребления.

Наиболее крупным событием в повседневной жизни первых послевоенных лет стала денежная реформа. Подготовка этой радикальной «хирургической операции» в сфере финансов началась еще в военные годы, но свое воплощение нашла в опубликованном 14 декабря 1947 года постановлении Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары». Это социальное мероприятие разрабатывалось в глубокой тайне. Поэтому обнародование постановления стало неожиданностью для населения страны.

Реформа предусматривала выпуск в обращение новых денег и изъятие старых. Ее главная особенность заключалась в том, что этот обмен был непропорциональным. Находящиеся на руках у населения денежные средства менялись в соотношении десять к одному, т. е. 10 рублей в старых деньгах на один – в новых. Денежные вклады в сберегательных кассах переоценивались на более льготных условиях (три к одному), причем вклады до 3000 рублей сохранялись в прежних размерах. Это означало, что интересы мелких вкладчиков не были затронуты. Кстати, с тех пор сформировалась устойчивая традиция дробить вклады. Люди, имевшие крупные денежные суммы, стремились хранить их по частям в разных сберегательных кассах.

Производился также обмен облигаций всех ранее выпущенных государственных займов, которые в принудительном порядке по подписке распространялись среди населения. Они объединялись в единый заём, причем за 3 рубля в старых облигациях давался рубль в новых.

Важно отметить, что денежная реформа не коснулась заработной платы рабочих, служащих, пенсий, стипендий и пособий. Они продолжали выплачиваться в прежних размерах. Для обмена денег устанавливался очень короткий срок – всего 1 неделя (с 16 по 22 декабря 1947 года). Денежные знаки, не предъявленные к обмену в течение этого периода, теряли свою платежную силу и аннулировались. В архивах сохранились довольно многочисленные документы, свидетельствующие о попытках, предпринимавшихся преимущественно представителями административно-управленческого аппарата, по спасению своих денежных накоплений. В Новосибирске, в основном, они сводились к двум способам. Во-первых, поскольку сберегательные кассы денег не принимали, эти средства вкладывались на счета предприятий, чтобы затем получить их обратно, но в новых купюрах. Во-вторых, раскупались мебель и другие предметы из служебных помещений. Так, некоторые чиновники в городе полностью оголили свои кабинеты. При этом необходимо заметить, что в случае поступления информации о подобных проступках в областной, городской или районный комитет ВКП (б) строгое возмездие следовало незамедлительно. Исключение из партии, снятие с должности и предание суду были обычным наказанием.

Наряду с проведением денежной реформы отменялась карточная система на продовольственные и промышленные товары. Это мероприятие определялось скорее идеологическими, чем социально-экономическими причинами. Советский Союз первым среди участвовавших во Второй мировой войне государств расстался с карточками, что послужило основой для шумной пропагандистской кампании. Однако переход к ненормированной торговле был произведен в условиях еще не восстановленного народного хозяйства, глубокого кризиса сельскохозяйственного производства, усугубленного жесточайшей засухой 1946 года. Тем не менее, в городских магазинах в свободной продаже имелся стабильный ассортимент потребительских товаров, ибо финансовые возможности большинства покупателей были крайне невелики.

Наиболее ощутимым позитивным последствием денежной реформы и отмены карточек явилось увеличение продажи хлеба. Многие новосибирцы впервые за долгие годы смогли досыта поесть его. Заметных изменений в потреблении других продуктов не произошло. По-прежнему основу рациона питания составляли хлеб, картофель и капуста.

И все же денежная реформа 1947 года объективно была необходима. Она позволила преодолеть последствия войны в сфере денежного обращения, повысить покупательную силу рубля, обеспечить переход к торговле без карточек.

Необходимо подчеркнуть, что эта акция была четко организована, просчитаны ее основные последствия, а органы управления всех ступеней слаженно взаимодействовали между собой. И хотя реформа имела конфискационный характер, государство стремилось защитить малоимущие слои, т. е. основную массу населения страны.

Наиболее значительной и длительной социальной программой послевоенного времени стало массовое снижение государственных розничных цен, получившее наименование «сталинское». После проведения денежной реформы и отмены карточной системы оно осуществлялось ежегодно вплоть до 1954 года Огромный идеологический заряд вкладывался в это социальное мероприятие. Шумные пропагандистские кампании, восхвалявшие «сталинскую заботу о людях», захлестывали всю страну, в том числе Новосибирск. Однако ни слова не говорилось о финансовой подоплеке этой акции. Ее суть состояла в том, что постепенно, в течение ряда лет снижались цены, которые в годы войны фактически реально выросли в несколько раз.

Дело в том, что в период войны пайковые цены на продукты питания и непродовольственные товары сохранялись на сравнительно низком и стабильном уровне. Но 16 сентября 1946 года по решению советского правительства произошло их многократное повышение почти до уровня рыночных, что официально объяснялось «подготовкой к отмене карточной системы». Нормированный паек очень сильно подорожал. Одновременно в такой же пропорции выросли цены в системе общественного питания, что сразу же сделало его практически недоступным для большинства населения. Правда, в качестве частичной компенсации вводилась так называемая хлебная надбавка к зарплате, составлявшая от 80 до 110 рублей в месяц.

В декабре 1947 года после отмены карточек цена на хлеб и крупы в государственных магазинах снизилась на десять-двенадцать процентов. А затем, обычно первого марта или первого апреля каждого года, диктор Ю. Левитан зачитывал по радио правительственное сообщение об очередном снижении розничных цен. Стоимость продовольствия в 1953 году снизилась по сравнению с 1947 годом в полтора – два с половиной раза. Особенно подешевели основные продовольственные товары: хлеб, мука, крупа, мясо, жиры, картофель. Цены на них вплотную приблизились к предвоенному уровню.

Значительным было снижение цен и на промышленные изделия. Многие из них стали дешевле в два раза и более. Но в основном цены уменьшились на 25 — 30 процентов. Стоимость непродовольственных товаров в 1953 году заметнее отличалась от уровня 1940 года, чем цены на продукты питания. Некоторые изделия стоили в два раза дороже по сравнению с предвоенным временем.

В целом же за период с 1947 по 1954 год государственные розничные цены снизились в 2,3 раза, в том числе на продовольственные товары в 2,6, а на непродовольственные почти в два раза. В результате значительно выросла покупательная способность рубля (правда, только по сравнению с декабрем 1947 года). Товары, которые в 1947 году обходились в тысячу рублей, в 1954 году стоили 433 рубля.

Почти в четыре раза снизились цены на неорганизованном рынке. При этом надо отметить: снижение здесь происходило в основном в 1947-1949 годах. В дальнейшем рыночные цены, при некоторых колебаниях, оставались относительно стабильными и даже обнаружили тенденцию к росту.

Сама практика массового снижения цен оправдала себя не в полной мере. От него в первую очередь выигрывали люди с высокими душевыми доходами, что усиливало дифференциацию в потреблении семей с различной степенью материальной обеспеченности. Размеры снижения цен, особенно на отдельные виды продовольствия, не соответствовали экономическим возможностям государства, что обостряло товарный дефицит. Нередко случалось так, что товар, ставший дешевле, исчезал из продажи в государственных магазинах, но появлялся на рынке, где реализовывался спекулянтами совсем по другим ценам.

После завершения этой социальной программы розничные цены так и не достигли уровня, существовавшего до сентября 1946 года, превышая его более чем на треть. Однако сама тенденция позитивно воспринималась людьми, они чувствовали реальное облегчение жизни. В 1953 году в государственной торговле Новосибирска килограмм ржаного хлеба стоил 1,4, пшеничного – 1,6 рубля, говядины – 12,6, сливочного масла – 25,5, маргарина – 14,8 рубля, литр молока – 2,4 рубля, десяток яиц – 7,8, килограмм сахара – десять, пол-литра водки – 20 рублей. Примечательно, что государственные розничные цены на хлеб и некоторые другие основные продукты питания сохранялись стабильными вплоть до начала рыночных реформ 1990-х годов
(в 1961 году в связи с обменом денег и десятикратной деноминацией рубля произошло их соответствующее изменение).

Рыночные цены заметно превышали государственные, причем эта дистанция увеличивалась. Тем не менее новосибирец, зашедший летом 1953 года на Центральный рынок города, мог приобрести килограмм говядины за 21 рубль, свинины или баранины – за 23 рубля, капусты – за два с половиной рубля, картофеля – за пятьдесят копеек, а литр молока – за четыре рубля.

Но было бы ошибочным утверждение о дешевизне продуктов в магазинах и на рынке. К середине 1950-х годов заработная плата у рабочих и служащих Новосибирской области составляла в среднем 667 рублей в месяц. Не велики были и другие денежные выплаты. Средняя величина пенсии по старости равнялась 190 рублям, по инвалидности – 160-ти, по случаю утраты кормильца – 150 рублям.

И все же позитивные перемены в повседневной жизни широких слоев населения происходили. Предвоенный уровень материальной обеспеченности был превышен уже к концу четвертой пятилетки, главной задачей которой являлось восстановление и развитие народного хозяйства. Достаточно сказать, что стоимость прожиточного минимума рабочего средней квалификации в 1950 году по сравнению с 1940 годом увеличилась на 74 процента. За это же время заработная плата в промышленности Новосибирской области возросла более чем в два раза. И если в 1940 году заработок работника промышленного предприятия составлял 105 % к стоимости бюджетного набора, обеспечивающего удовлетворение насущных потребностей, то в 1950 году – уже 132.

К 1960 году средняя заработная плата рабочих и служащих промышленности, строительства и транспорта Новосибирской области превысила тысячу рублей в месяц. С учетом снижения цен в 1950-1953 годах ее покупательная сила также возросла. Следовательно, реальные доходы населения стали гораздо выше, чем перед Великой Отечественной войной, но на двенадцать-пятнадцать процентов ниже, чем в центральных районах России.

Во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов на предприятиях Новосибирска, как и в других городах страны, в централизованном порядке были осуществлены меры по «упорядочению заработной платы». Его основные задачи состояли в том, чтобы обеспечить широкое внедрение в производство технически обоснованных норм выработки вместо «опытно-статистических», повысить удельный вес тарифных ставок в заработках трудящихся, устранить ведомственный разнобой в тарификации работ, улучшить региональное и отраслевое регулирование зарплаты, привести ее в соответствие с уровнем квалификации и условиями трудовой деятельности рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Эта реформа оказала благотворное позитивное воздействие на динамику и организацию оплаты труда, однако после ее завершения стали вновь возрождаться уравнительные и другие негативные тенденции.

В условиях укрепления социалистического строя возрастала роль общественных фондов потребления, которые вместе с заработной платой служили важной формой распределения, составляли экономическую основу конституционных прав граждан на бесплатное образование, медицинскую помощь, отдых, материальное обеспечение в старости, в случае болезни и др. Обеспечение населения через общественные фонды потребления шло по двум основным направлениям: во-первых, путем денежных выплат (пенсии, пособия, стипендии, оплата отпусков, премии, не входящие в фонд заработной платы, различные дотации); во-вторых, в виде предоставления бесплатных льгот и услуг (образование, здравоохранение, содержание детских и культурно-просветительных учреждений, государственного жилого фонда и др.).

Большое социальное значение имело совершенствование системы пенсионного обеспечения, осуществленное на основе Закона о государственных пенсиях от 14 июля 1956 года. Существовавшие ранее нормы были установлены еще в 1920-1930-е годы. Они содержали ряд уже устаревших ограничений и положений, были сложны и малопонятны трудящимся. Нередко рабочим с различной квалификацией или разными условиями труда начислялись одинаковые пенсии. Возросший экономический потенциал страны позволил поставить на повестку дня вопрос о коренном пересмотре пенсионного дела. Диктовалось это и изменением социально-демографического состава общества. В предвоенные годы престарелые люди составляли менее 10 % населения. В 1950-е годы доля лиц старше трудоспособного возраста заметно увеличилась.

Реализации Закона о государственных пенсиях предшествовала большая подготовительная работа. В Новосибирской области этот вопрос обсуждался на бюро обкома КПСС, в исполкоме областного Совета народных депутатов, на бюро всех районных и городских комитетов КПСС с участием горожан пожилого возраста. Многие пенсионеры добровольно пришли в отделы социального обеспечения, чтобы помочь произвести пересмотр пенсионных дел. Новый закон о пенсиях вызвал большой интерес и был одобрен людьми.

Главное значение вводимой системы начисления пенсионных пособий состояло в том, что она существенно увеличила размеры пенсий и расширила круг лиц, имеющих право на их получение. В Новосибирской области средняя величина пенсии по старости возросла со 187 рублей в месяц до 382, по инвалидности – со 162 до 250, по случаю утраты кормильца – со 151 рубля до 235.

Закон 1956 года упорядочил всю систему начисления пенсионных пособий, установил одинаковые размеры пенсий для одних и тех же категорий работников. Они стали исчисляться не от тарифной ставки, а от полного заработка трудящихся. При назначении пенсий были предоставлены льготы лицам, занятым на вредных или тяжелых работах. Минимальный размер пенсии по старости устанавливался в триста рублей, максимальный – в тысячу двести, а пенсионный возраст был отныне (самый низкий в мире) шестьдесят лет для мужчин и 55 для женщин. С течением времени ветеранам труда начислялись пенсионные пособия, близкие к максимальной величине.

Еще больше возросла роль общественных фондов в материальном обеспечении населения. Граждане СССР практически ничего не тратили на лечение (кроме покупки лекарств). Охрана здоровья населения почти полностью осуществлялась за счет государства. Его расходы на эти цели составили в 1950 году – 21, в 1955-м – 31 и в 1958 году – 41 миллиард рублей. То же самое можно сказать и об обучении в школах, техникумах и вузах. Помогало государство населению и в жилищном вопросе. По подсчетам НИИ труда, за каждый квадратный метр государство фактически доплачивало ежемесячно два-три рубля. Предоставление государством квартир не только вело к существенному улучшению быта, но и являлось немаловажным фактором повышения уров­ня материальной обеспеченности населения через общественные фонды потребления.

В связи с увеличением бюджета государственного социального страхования в Новосибирской области в 1959 году увеличились выплаты по временной нетрудоспособности, пособия по беременности и родам. Ощутимая поддержка семьям оказывалась в воспитании детей. Если в 1950 году в Новосибирской области ежемесячное пособие получали около семидесяти тысяч многодетных и одиноких матерей, то в 1958 году – более девяноста. Только за 1958 год им было выплачено семьдесят миллионов рублей. Большие средства выделялись на организацию летнего отдыха детей, развитие сети пионерских лагерей, дошкольных учреждений.

В связи с ростом денежных доходов новосибирцев во многих семьях появились сбережения. Увеличилось число клиентов сберегательных касс и средний размер вклада. Если в 1950 году в Новосибирской области он составлял 1170 рублей, то в 1960-м – 1590. Рост накоплений, с одной стороны, отражал изменения в структуре потребления трудящихся (в ней все большее место начинали занимать предметы длительного пользования, для покупки которых требовались довольно крупные денежные средства), а с другой – свидетельствовал о необеспеченности платежеспособного спроса населения.

За три послевоенных пятилетия почти в два с половиной раза увеличился совокупный денежный доход рабочей семьи, основным источником которого являлась заработная плата.

Важно отметить, что уже в первые послевоенные годы резко снизились величина и доля прочих денежных поступлений. Они состояли преимущественно из выручки от вынужденной продажи имущества. А это свидетельствует о значительном оздоровлении бюджетов трудящихся, постепенном смягчении тягот повседневной жизни.

Зато более чем в 5 раз выросли поступления денежных средств от государственных и общественных организаций. В отличие от военных и первых послевоенных лет в 1950-е годы они стали играть ощутимую роль в материальном обеспечении населения. Возросли размеры пенсий и различного рода пособий, расширился круг их получателей, увеличилось число семей, которым предоставлялись дотации на путевки в санатории, дома отдыха, пионерские лагеря и т. д. В целом повысилась роль общественных форм удовлетворения материальных и духовных потребностей людей. Рост совокупных денежных доходов, конечно, является ключевой предпосылкой решения материально-бытовых проблем. Однако сам по себе он еще не означает реального подъема жизненного уровня населения. Такое повышение достигается при удовлетворении платежеспособного спроса на товары и услуги.

В этой связи три послевоенных пятилетия характеризуются тем, что, во-первых, последовательно увеличивалась общая сумма реализуемых денежных средств; во-вторых, при повышении абсолютных размеров уменьшалась доля затрат на питание; в-третьих, при увеличении денежных средств на покупку одежды, белья, обуви, тканей их удельный вес оставался относительно стабильным; в-четвертых, особенно быстро росли затраты на товары культурно-бытового назначения, культурно-просветительные нужды, гигиену и отдых, бытовые услуги; в-пятых, увеличивались расходы на алкогольные напитки и табачные изделия; в-шестых, росли размеры членских взносов и налоговых выплат, однако их удельный вес оставался относительно стабильным; в-седьмых, значительные денежные суммы затрачивались на приобретение облигаций государственных займов восстановления и развития народного хозяйства. Правда, отмена в 1958 году подписки на их покупку практически свела на нет эту очень болезненную статью в расходной части бюджетов трудящихся.

В связи с повышением заработной платы происходило увеличение размеров подоходного налога. Одновременно в 1946 году был отменен военный налог и поднят необлагаемый минимум зарплаты со 150 до 260 рублей, а в 1957 году – до 370. В марте этого же года понижен размер налогов с трудящихся, зарабатывавших менее 450 рублей в месяц. Таким образом, низкооплачиваемые категории полностью освобождались от уплаты налогов или получали существенные льготы. Значительно изменился налог с холостяков, одиноких и малосемейных граждан. С января 1958-го его прекратили выплачивать трудящиеся, имеющие детей (независимо от их числа), а также незамужние женщины. В целом удельный вес налогов составлял около семи процентов совокупных расходов семей новосибирских рабочих.

Таким образом, в 1950-е годы стал осуществляться постепенный переход от удовлетворения первостепенных нужд (в продуктах питания, одежде, обуви) к обеспечению широкого круга потребностей городского населения, которые тоже существенно изменились. Потребительский спрос начал ориентироваться не столько на объем, сколько на качество и ассортимент изделий. Если в первое послевоенное десятилетие очень многие товары было просто трудно или невозможно приобрести, то с конца 1950-х стал особенно заметен дефицит качественных изделий с высокими потребительскими свойствами. На повестку дня со всей остротой выдвигалась проблема учета потребностей людей, соответствия спроса и предложения.

К началу 1960-х годов стали происходить позитивные изменения в уровне и структуре потребления жителей Новосибирска. Сложился, например, качественно иной, более высокий, чем в четвертую пятилетку, рацион питания населения. В 1960 году в семьях промышленных рабочих в расчете на одного человека потребление мяса, мясных изделий и молочных продуктов увеличилось в пять, рыбы почти в два, яиц в более чем в три, сахара почти в семь раз, овощей в два с половиной раза. Вместе с тем почти наполовину уменьшилось потребление картофеля и на двадцать процентов – хлебопродуктов. И если в первые послевоенные годы рацион новосибирцев включал ограниченное число продуктов с преобладанием картофеля, хлеба, капусты и крупы, то к концу 1950-х годов заметное место стали занимать мясо, рыба, молоко, сахар и кондитерские изделия.

Качественно изменились хлебобулочные изделия. К 1950 году сократилась выпечка хлеба из муки низких сортов помола с примесью отрубей, имевшего повышенную влажность, и значительно возросло потребление пшеничного хлеба из муки сортовой, высокого качества.

Заметно изменился ассортимент мясных и молочных продуктов. Все чаще на столах новосибирцев можно было увидеть говядину, свинину, птицу, все меньше – обрези, ливера и других менее качественных мясных субпродуктов, обычных в военные и послевоенные годы. Росло потребление готовых изделий из мяса. Их выпуск непрерывно наращивал Новосибирский мясокомбинат. Во второй половине 1950-х годов здесь было налажено производство бефстроганова, антрекотов, шницелей, мясных консервов, различных колбас.

Из молочных продуктов преобладало цельное и снятое молоко. Однако на протяжении 1950-х годов его доля несколько снизилась. Зато повысился удельный вес сметаны, творога, сыра и сырковой массы.

Хлеб, крупы и картофель все увереннее вытеснялись более ценными в физиологическом и вкусовом отношении продуктами. Потребление в большей мере стало отвечать требованиям общего закона физиологии питания, согласно которому биологическая ценность пищи тем выше, чем ближе ее состав к структуре белков человеческого организма.

И все-таки рацион питания новосибирцев по-прежнему уступал в качественном отношении рациону жителей крупных городов европейской части страны. Важно также учитывать, что природно-климатические условия Сибири требуют более обильного и калорийного питания. По расчетам ученых-физиологов, потребность сибирских рабочих в калориях на семь процентов выше, чем у трудящихся аналогичных профессий в центральных районах России. Поэтому фактическое отставание сибиряков по уровню и структуре потребления оставалось значительным.

Острой проблемой послевоенного быта являлись непродовольственные товары. В основном новосибирцы пользовались вещами, купленными еще в довоенные годы. Многие носили гимнастерки, кители, шинели, телогрейки, кирзовые сапоги. Одежда и обувь в ограниченном количестве распределялись по ордерам. Нередко вещи покупались или обменивались на рынке. Отмена карточной системы и развитие государственной торговли значительно улучшили снабжение горожан непродовольственными товарами. И в течение четвертой пятилетки был восстановлен предвоенный уровень потребления основных промышленных изделий.

В 1950-х годах структура потребления непродовольственных товаров начинает меняться. Покупки хлопчатобумажных тканей несколько уменьшились, но больше стали приобретать шерстяных, шелковых и льняных тканей. Значительно больше покупать стали обуви: к 1960 году приобреталось в среднем почти четыре пары на одного человека. Повысился спрос на обувь кожаную и сократился на приобретение резиновых изделий и валенок. Расширилась в 1950-е годы также продажа товаров хозяйственного и культурно-бытового назначения – автомобилей, велосипедов, холодильников, радиоприемников и т. п.

Однако быстрый рост потребления непродовольственных товаров еще не может свидетельствовать о достаточно полном удовлетворении потребностей горожан. Покупки многих изделий интенсивно увеличивались потому, что они только начинали входить в обиход. Обеспеченность этими товарами была пока невелика. В феврале 1956 года проводился опрос рабочих семей с целью выяснения, какие промышленные товары они желали бы приобрести, но не могут этого сделать в связи с недостаточной продажей их в учреждениях государственной торговли. Опрошенные называли шерстяную ткань, демисезонное и зимнее пальто, мужской костюм, радиоприемник или радиолу, швейную машину, кожаную дамскую и мужскую обувь, валенки. Многие семьи хотели бы также приобрести пикейные покрывала, тюль, венские стулья и некоторые другие вещи. При этом все, изъявившие желание купить вышеперечисленные товары, уже имели необходимые сбережения.

Относительно беден был и ассортимент промышленных изделий. Например, потребности в мужском зимнем пальто не обеспечивались в сорока случаях из ста потому, что не подходил размер, не нравился цвет и покрой, не удовлетворяло качество. Примерно теми же причинами объяснялась неудовлетворенность спроса на женские туфли.

Местная промышленность не производила товаров, пользовавшихся большим спросом, выпуск которых вполне можно было организовать на месте. Так, например, в Новосибирск плечики для платья завозились из Минска, стиральные доски – из Вологды, корыта – из Полтавы, сапожный крем – из Латвии, терки для овощей – из Ленинграда и т. д. Не хватало мебели. В 1962 году платяной шкаф имели немногим более восьмидесяти процентов рабочих семей. Для хранения белья и одежды использовались комоды, но их и половина семей не имела. Буфеты или серванты имелись только в каждой четвертой семье. Пять семей из ста имели трельяж или трюмо, четыре – холодильник. Более распространенными стали предметы, облегчающие домашний труд. Швейные машины приобрели семьдесят процентов семей, стиральные – около двадцати, электропылесосы и холодильники – четыре.

Охотно приобретались товары культурного назначения. Радиотрансляционной точкой пользовались половина новосибирских семей. Вместе с тем, более чем у половины рабочих имелись радиоприемники или радиолы. А в связи с открытием в 1957 году в Новосибирске телевизионного центра жители города приобрели первые телевизоры. Покупали также аккордеоны, баяны, другие музыкальные инструменты, патефоны и уже появившиеся к этому времени электропроигрыватели и магнитофоны. Противоречивые тенденции наблюдались в развитии торговой сети. Ее материальная база значительно отставала от роста товарооборота. Если товаров в Новосибирской области в 1958 году продано почти в шесть раз больше, чем в 1940 году, то торговая сеть за это же время выросла всего на восемь процентов, а складское хозяйство практически не изменилось.

Общее число хорошо оборудованных торговых предприятий оставалось небольшим. Многие магазины размещались в обветшавших, неблагоустроенных помещениях. Торговая сеть располагалась неравномерно по территории города. Значительная ее часть концентрировалась в центре, а на окраинах торговых предприятий было совсем мало. В Заельцовском и Кировском районах Новосибирска на один магазин приходилось в шесть-семь раз больше жителей, чем в Центральном. Такое положение объяснялось отставанием строительства учреждений торговли в новых жилых массивах.

На расположении торговой сети отразился и тот факт, что в военные годы действовало большое количество отделов рабочего снабжения (ОРСов), которые создавали свои торговые точки, учитывая не потребности и рост города, а интересы собственных предприятий, нередко приспосабливая для этих целей временные помещения. Кроме того, в послевоенный период Новосибирск в значительной степени расширялся за счет индивидуального жилищного строительства, которое практически не сопровождалось введением в строй необходимых торговых учреждений. Например, в поселке завода «Тяжстанкогидропресс», где проживало свыше двадцати тысяч человек, работал всего один продовольственный магазин, в котором часто образовывались большие очереди.

Во второй половине 1950-х годов началось создание пригородной овощемолочной зоны. Укрепились входящие в нее сельскохозяйственные предприятия, появились крупные теплично-парниковые хозяйства. Улучшению торговли овощами способствовало расширение специализированной торговой сети и установление прямых связей между колхозами, совхозами и торговыми организациями. Были оборудованы специализированные торговые объединения – горплодовощеторги. Эти преобразования положительно сказались на росте товарооборота.

Многие магазины в Новосибирске стали действовать по методу самообслуживания. «Торговля без продавцов» сокращала время, затрачиваемое на покупки, позволяла на тех же площадях торговых помещений увеличивать товарооборот, повышала производительность труда торговых работников и уменьшала издержки обращения. Больше внимания стало уделяться изучению потребительского спроса населения. Получили распространение покупательские конференции, на которых обсуждались доклады заведующих магазинами, критиковались недостатки в торговом обслуживании, намечались меры по их устранению. Это помогало контролировать работу учреждений торговли.

Однако снабжение новосибирцев продовольствием через государственную торговлю еще значительно отставало по сравнению с таковым в крупных городах европейской части страны. Розничный товарооборот в Новосибирске в расчете на одного жителя был почти на треть ниже. Неравномерно распределялись продовольственные ресурсы и внутри города. Газета «Советская Сибирь» писала в феврале 1949 года о том, что в одном из центральных магазинов Новосибирска в продаже 26 сортов различных колбас, различные кондитерские изделия, масло, сыры, консервы, балыки, сельди. Оборот здесь достигал 100 000 рублей в день. В то же время в ряде других магазинов города допускались перебои даже в торговле солью, растительным маслом, маргарином и некоторыми другими продуктами, имевшимися в достаточном количестве на базах. Одна из причин такого положения состояла в том, что руководители торговых учреждений стремились, прежде всего, выполнить план по общему объему товарооборота и недостаточно внимания уделяли ассортименту продуктов. Поэтому часто ассортиментный минимум не выдерживался, в продаже отсутствовали недорогие продукты, пользующиеся постоянным спросом покупателей.

Нередко нарушались правила торговли. Наиболее типичными из них были обмеры, обвесы и обсчеты покупателей, грубость продавцов, антисанитарное состояние магазинов. На приобретение товаров уходило много времени (до девяноста процентов от общего времени пребывания в магазинах).

В 1950-е годы начала развиваться кооперативная торговля сельскохозяйственными продуктами. В Новосибирске открылись первые кооперативные магазины. Они торговали мясом, овощами, ягодами, грибами, медом и другими продовольственными товарами. Кооператоры организовывали закупку фруктов и бахчевых в южных районах страны. Кооперативная торговля, с одной стороны, способствовала более полному использованию сельхозресурсов, а с другой – служила заметным дополнительным источником обеспечения продовольствием городского населения.

Большое значение имело развитие сети учреждений общественного питания. В послевоенный период она заметно расширилась, однако обеспеченность новосибирцев этим видом услуг заметно отставала от среднероссийского уровня. В 1955 году в столовых города насчитывалось всего семнадцать тысяч посадочных мест при минимальной потребности тридцать. Столовые отсутствовали даже на некоторых крупных промышленных предприятиях. Пища часто готовилась некачественно, культура обслуживания и санитарное состояние оставляли желать лучшего.

В 1956 году начался массовый перевод предприятий общественного питания на самообслуживание. Это позволило намного увеличить их пропускную способность, а потребители стали затрачивать в два-три раза меньше времени на обед. К концу 1960-х в Новосибирске по системе самообслуживания работали уже почти все столовые. Они стали шире применять прогрессивные формы торговли. Производился отпуск блюд по абонементам. Такой метод позволил лучше изучить запросы клиентов, сократил время на обед, так как отпала необходимость стоять в очереди в кассу. Этому же способствовала предварительная продажа обеденных талонов. Завоевал популярность горожан отпуск обедов на дом с десятипроцентной скидкой их стоимости. Расширилась продажа полуфабрикатов и кулинарных изделий. В 1960 году новосибирцев начали обслуживать первые семь домовых кухонь.

Ощутимой материальной поддержкой повседневной жизни городских семей оставалось огородничество. Оно продолжало развиваться и в послевоенные годы. К 1958 году в Новосибирске огороды имели почти 220 тысяч рабочих и служащих. Вместе с тем огородничество стало испытывать существенные трудности. Во второй половине 1950-х годов урожайность картофеля заметно снизилась. В основном это произошло из-за истощения и нерационального использования почвы, отсутствия систематической работы по улучшению ее плодородия. Горожанам, проживавшим в многоэтажных домах, нередко трудно было сохранить выращенный урожай овощей и картофеля. В этом отношении ценным оказался опыт отдельных предприятий Новосибирска, приступивших в конце 1950-х годов к созданию на кооперативной основе коллективных овощехранилищ.

Немало семей, проживавших на окраинах в частных домах, содержали скот и птицу, что являлось значительным подспорьем в обеспечении их продуктами животноводства. Однако развитие домашнего животноводства сдерживала нехватка кормов. Скот зачастую пасся по обочинам дорог, но основную часть года содержался в стойле. В основном скотину, особенно свиней, кормили картофелем. Нередко в качестве корма использовался хлеб.

Большое влияние на образ жизни горожан оказало развитие садоводства, которое не только способствовало улучшению питания, но и стало одной из форм активного отдыха. После окончания войны в Новосибирске сады имели лишь немногие,  к 1949 году – уже около 30 тысяч человек. Наряду с индивидуальными в 1950-е годы стали организовываться коллективные сады. Весной 1950 года их впервые заложили рабочие, инженерно-технические работники и служащие заводов им. Чкалова, им. Кузьмина, Тяжстанкогидропресс и ряда других предприятий. Садоводческие товарищества быстро разрастались. На участках строились домики, бани, подсобные помещения.

В продовольственном обеспечении новосибирцев заметную роль играли рынки. В основном на них приобретались продукты, которых было недостаточно в учреждениях государственной торговли. При некотором сокращении продажи картофеля, мяса и птицы в 1950-е годы увеличилась реализация на рынках овощей, молока, яиц. Однако ресурсы сельскохозяйственных продуктов, которые имелись в сельской местности и могли быть направлены в рыночную торговлю, использовались далеко не в полной мере. В основном это объяснялось недостатками ее организации. Работа дирекций рынков сводилась главным образом к предоставлению мест торгующим и сбору с них денег. Договоры с колхозами о поставке сельскохозяйственных продуктов заключались редко. Главной фигурой на рынке оставался перекупщик.

Недостаточное предложение промышленных изделий в государственных магазинах приводило к тому, что многие из них новосибирцы были вынуждены покупать по спекулятивным ценам на вещевых рынках («барахолках»). Тем не менее в 1950-е годы в связи с развитием госторговли покупки товаров на вещевых рынках уменьшились.

Исключительно сложной социальной задачей по-прежнему оставалась жилищная проблема. В первое послевоенное десятилетие существенного улучшения в обеспечении жилплощадью не произошло. Это объяснялось не только быстрым ростом населения и недостаточными темпами жилищного строительства, но и изменениями в составе жилого фонда. В городе было много временных строений, появившихся во время первых пятилеток и годы войны. Значительная часть из них ежегодно приходила в негодность, требовала либо капитального ремонта, либо сноса. Временный жилой фонд все отчетливее проявлял свою неэкономичность. Сокращение времени, финансовых и материальных средств, достигавшихся при строительстве бараков, обернулось огромными затратами на их содержание. Они были в четыре раза выше, чем в капитальных домах. После капитального ремонта с учетом первоначальных затрат стоимость квадратного метра жилья барачного типа почти достигала одного метра благоустроенного жилого фонда. Ежегодно большое число временных построек приходилось сносить. Проживавшие в них семьи переселялись в благоустроенные дома. Поэтому общий прирост жилого фонда был гораздо меньше по сравнению с масштабами нового жилищного строительства. Государственные задания по вводу жилья в эксплуатацию не выполнялись. Пленум Новосибирского обкома партии, состоявшийся в январе 1952 года, главными причинами неудовлетворительной деятельности строительных организаций назвал беззаботное отношение к созданию постоянных квалифицированных кадров, резкое отставание собственной производственной базы от возрастающих объемов строительно-монтажных работ, низкий технический уровень руководства строительным процессом, слабый контроль за его качеством. Строительство велось, как правило, одновременно на многочисленных объектах. Это не только «распыляло» материальные средства, но и давало возможность руководителям строительных управлений стремиться к сооружению в первую очередь наиболее выгодных для выполнения плана капиталоемких и высокооплачиваемых работ.

Оставалось низким качество жилищного строительства. В Новосибирске в 1955 году государственная комиссия не приняла почти треть предъявленных к сдаче жилых домов из-за наличия крупных недоделок. Это приводило к удлинению сроков и сокращению объемов строительных работ. Слабо внедрялось типовое проектирование. Чрезмерно велика и разнородна была номенклатура строительных деталей. Все это не давало возможности организовать поточное производство строительных деталей.

Большое социальное значение имело принятое в июле 1957 года постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О развитии жилищного строительства в СССР», которое практически положило начало комплексному решению жилищной проблемы. Предусматривалось значительно увеличить объем жилищного строительства, повысить капитальные вложения на эти цели. Расширялись местные источники финансирования. Намечались конкретные меры по увеличению производства строительных материалов, внедрению прогрессивных методов строительных работ.

Произошли изменения и в организации строительства. Во второй половине 1950-х годов в Новосибирске создается единое территориальное строительное управление, а при горисполкоме образован отдел капитального строительства (ОКС). Это положило начало уменьшению распыленности и более полному использованию капитальных вложений в жилищное строительство. Так, OKС Новосибирского горисполкома в 1957 году принял от различных ведомств шестьдесят объектов, многие из которых строились более пяти лет и не оказывались готовы для ввода в эксплуатацию. Объединение средств позволило уже в том же году закончить строительство большинства этих зданий и приступить к возведению крупных жилых массивов на свободных площадях Кировского и Дзержинского районов. Централизация проектирования жилищного строительства дала возможность избавиться от излишнего многообразия и разнотипности проектов зданий. Если раньше в Новосибирске четырех – пятиэтажные дома возводились по 75 проектам, предусматривавшим огромное количество различных типов и размеров строительных деталей, то теперь стали закладываться дома двух типов: малометражные по сорок и восемьдесят квартир и крупнопанельные на восемьдесят квартир.

Принятые меры сказались на темпах жилищного строительства. В Новосибирске только за десять месяцев 1957 года строительное управление совнархоза сдало в эксплуатацию жилья вдвое больше, чем за соответствующий период предыдущего года.

Во второй половине 1950-х годов в соответствии с духом «хрущевской оттепели» усилился общественный контроль за качеством жилищного строительства. Стали создаваться общественные контрольные посты на строящихся жилых объектах. В Новосибирске организовали более трехсот таких постов. Там, где они действовали неформально, наблюдались положительные изменения.

Но особенно важное значение для ускорения темпов решения жилищной проблемы имела индустриализация строительства: создание в городе полигона для изготовления конструкций из сборного железобетона, применение поточных методов выполнения строительных работ.

Позитивное социальное значение имела инициатива рабочих Горьковского автозавода, которые в 1956 году предложили возводить дома за счет внутренних ресурсов предприятий. Этот метод получил название народной стройки. Одними из первых почин горьковчан поддержали трудящиеся Новосибирска. На заводах им. В.П. Чкалова, химическом, оловозаводе и других предприятиях организовали производство стеновых блоков из местных строительных материалов, изыскивались промышленные отходы для изготовления дверей, оконных рам, перекрытия и кровли. Эта работа приносила ощутимые результаты.

Расширилось индивидуальное жилищное строительство. Для его поддержки выделялись крупные государственные ассигнования. Беспроцентные ссуды предоставлялись сроком на десять лет с погашением начиная с третьего года. Предприятия оказывали помощь своим индивидуальным застройщикам строительными материалами, транспортом. Создавались строительные кооперативы для совместного возведения домов. В 1958 году в городах и рабочих поселках Новосибирской области сдано в эксплуатацию в индивидуальном порядке в четыре раза больше жилплощади, чем в 1950-м. Но этот вид строительства существенно не влиял на решение жилищной проблемы, а лишь повышал уровень обеспеченности населения жильем. С другой стороны, частная застройка уменьшала общую плотность городской и увеличивала протяженность коммуникаций. Многие поселки, образованные из одноэтажных разнотипных домов, оставались неблагоустроенными. В них отсутствовали дороги, тротуары, водопровод и канализация.

В целом же во второй половине 1950-х годов темпы жилищного строительства увеличились в три-четыре раза. Если в четвертой пятилетке (1946-1950) в Новосибирске было введено в строй 210 тысяч кв. метров жилплощади, в пятой (1951-1955) – 447, то за 1956-1959 годы – 1376 кв. метров. Таких темпов жилищного строительства новосибирцы еще не знали. Именно во второй половине 1950-х годов произошел заметный сдвиг в обеспеченности населения города жилплощадью. Ее размер в расчете на одного человека в Новосибирске достиг в 1960 году 5,6 кв. метра на человека.

Произошли существенные изменения и в благоустройстве городского обобществленного жилого фонда. К 1960 году треть новосибирских квартир имели водопровод, канализацию, централизованное отопление. Ванной или душем были оборудованы 16 процентов квартир, 14 имели горячее водоснабжение. Именно тогда эти коммунальные удобства стали входить в быт широких слоев горожан.

Во второй половине 1950-х годов наметился качественно иной подход к распределению жилплощади. Новые жилые дома стали строиться по проектам, предусматривавшим предоставление одной семье отдельной квартиры. Это стало прогрессивным явлением. Однако следует заметить, что новые квартиры были обычно невелики по размерам и недостаточно приспособлены к сибирским условиям. Подсобные площади в них сокращались до минимума. Небольшие кухни и совмещенные санузлы доставляли немало неудобств. Отсутствовали встроенные шкафы и антресоли.

Коренным образом изменились жилищные условия молодых новосибирцев, проживавших в общежитиях. Они стали размещаться в более просторных помещениях. Во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов удалось в основном завершить перевод молодежных общежитий из временных неблагоустроенных помещений в новые капитальные здания. Значительно улучшилось обеспечение проживающих постельными принадлежностями и предметами домашнего обихода.

Итак, в годы послевоенных пятилеток был достигнут значительный прогресс в решении одной из самых трудных социальных задач – жилищной проблемы. Десятки тысяч семей получили благоустроенное жилье. Постепенно коммунальные квартиры стали заменяться изолированными. Улучшение жилищных условий создавало благоприятные условия для отдыха, укрепляло семьи, вело к преобразованию всего быта горожан.

Вместе с тем многие из них по-прежнему проживали в тесноте, в неблагоустроенных, обветшавших помещениях. В жилой фонд новосибирских предприятий союзного подчинения входили полторы тысячи строений барачного типа общей площадью 270 тысяч кв. метров, которые находились в аварийном состоянии. По склонам оврагов, берегам рек Ельцовки и Каменки располагались более пяти тысяч землянок и бараков, в которых проживало свыше 20 тысяч человек. Они подлежали переселению, для чего требовалось не менее 130 тысяч кв. метров жилплощади.

Острой проблемой жилищно-коммунального хозяйства являлось расширение водопроводной и канализационной сетей. Их строительство велось медленными темпами, ремонт производился редко. Потребление воды из водопроводов оставалось недостаточным. В 1946 году оно составляло в расчете на одного человека в Новосибирске лишь тридцать литров в сутки при минимальной норме девяносто.

Большие трудности испытывали жители частного сектора. Так, в Южном поселке в Первомайском районе Новосибирска в 1947 году на шестьсот индивидуальных домов имелось всего две водоразборные колонки, которые нередко работали с перебоями. По соседству с Южным вырос Восточный поселок, где установили всего один водоразборный кран. Многие дома оказались отдалены от него на два-три километра. Поэтому проживавшие в них семьи вынуждены были в большом количестве использовать талую или дождевую воду.

В 1950-е годы строительство коммунальных сетей несколько ускорилось. За 1953-1958 годы протяженность водопровода в Новосибирске увеличилась почти на двадцать пять километров. Только в течение пятой пятилетки в районах города сдали в эксплуатацию свыше ста водоразборных колонок. Заметно возросло и потребление воды населением из водопроводной сети. В 1955 году оно составило в Новосибирске 40-45 литров в сутки на одного человека, а в 1959-м – 98.

Однако положение с водоснабжением продолжало оставаться очень трудным. Бюро Новосибирского обкома КПСС, рассмотрев в июле 1959 года вопрос «О неудовлетворительном состоянии водоснабжения в г. Новосибирске», отметило, что потребности населения в воде удовлетворяются только на 67 %. Недостаточная мощность водопровода не позволяла подключать к имевшимся сетям вновь строившиеся жилые и культурно-бытовые здания. Одна из главных причин такого положения заключалась в том, что промышленные предприятия, потребляя свыше половины всей воды из городского водопровода, систематически не обеспечивали достаточного выделения финансовых средств и материальных ресурсов на строительство объектов водоснабжения. Ведомственные интересы часто оказывались сильнее, чем указания местных органов власти. Промышленные предприятия, выделяя (и то в недостаточном количестве) средства на строительство жилья и детских учреждений, от чего непосредственно зависело их обеспечение рабочей силой, все затраты на коммунальное хозяйство стремились переложить на городской бюджет. В конце 1950-х – начале 1960-х годов на окраине Новосибирска построили крупные заводы почти без выделения капитальных вложений на развитие социальной инфраструктуры. Их инженерные коммуникации подключались к городским сетям, что резко обостряло коммунальные проблемы. Немалые трудности создавала также диспропорция в развитии водопроводной и канализационной сетей. Протяженность последней в Новосибирске за 1940-1955 годы увеличилась всего на 12 километров. Поэтому существовал большой разрыв между подачей воды водопроводом и ее приемом в канализационную сеть, что отражалось на санитарной обстановке.

Жизнь новосибирцев протекала в слабо благоустроенном городе. В этом отношении он существенно уступал городам в центральной части страны. В Новосибирске в 1948 году замощенных улиц насчитывалось менее двадцати процентов, а заасфальтированных и того меньше – чуть больше трех процентов их общей протяженности, тогда как в Горьком, например, соответственно – 42 и 39 %. Лишь незначительная часть городской территории Новосибирска имела зеленые насаждения. Низкий уровень благоустройства особенно характерен для жилых массивов частного сектора. В летний период на их улицах скапливались пыль и грязь. После дождей большинство дорог становились труднопроезжими не только для автомобильного, но и гужевого транспорта. Тротуарами была оборудована лишь часть главных улиц.

В 1947 году после длительного перерыва благоустроительные работы возобновились. За этот год удалось заасфальтировать больше половины Красного проспекта, площадь около Театра оперы и балета, привокзальную площадь и тротуары по основным магистралям – Красному проспекту и улице Ленина. В дальнейшем благоустроительные работы расширились. В 1950 году на эти цели затрачено свыше сорока миллионов рублей. Реконструировались и благоустраивались главные улицы города, построили более тридцати километров мощеных и гудронированных дорог, асфальтировались площади, улицы и тротуары, высаживались многолетние деревья.

С пользой действовали комиссии по благоустройству. В их состав входили сотрудники райисполкомов, представители общественности. Они стали организационными центрами по наведению чистоты в городе, ремонту улиц, тротуаров, озеленению. К этим работам активно привлекались трудящиеся предприятий и учреждений, студенты, школьники, которые регулярно участвовали в субботниках и воскресниках.

В 1950-е годы благоустройство стало занимать важное место в генеральном плане развития города. Увеличились его масштабы. В Новосибирске при широком участии общественности только за 1957-1959 годы построено свыше двухсот километров дорог с твердым покрытием, около 150 километров асфальтированных тротуаров, освещено 243 километров улиц, высажено более пяти миллионов деревьев и кустарников. Благоустроительные работы с активным привлечением жителей не только улучшали условия жизни, но и способствовали воспитанию у людей заботливого, хозяйского отношения к своей улице, кварталу, городу в целом.

После окончания войны неотложной задачей являлось увеличение выработки электроэнергии. В Новосибирске было освещено менее половины улиц, главным образом центральные магистрали, в жилых домах часто отключался свет. Местные органы власти стремились в короткие сроки исправить положение. В 1948 году был произведен капитальный ремонт электросети, проложены новые кабельные линии и введены дополнительные энергетические мощности. Проделанные работы позволили снять ограничения в предоставлении электроэнергии населению.

Быстро растущий город требовал ускоренного развития транспортной сети. В первое послевоенное десятилетие ее основу составляло трамвайное сообщение. В Новосибирске протяженность трамвайных путей увеличилась с 39 км в 1949 году до 125 в 1961-м. Горожан обслуживали пятнадцать трамвайных маршрутов, по которым курсировали свыше трехсот вагонов.

Новым видом пассажирского транспорта стал троллейбус. Его пустили в ноябре 1957 года. В создании материально-технической базы троллейбусного движения принимали участие коллективы многих промышленных предприятий. Только в 1957 году методом народной стройки было построено 25 километров троллейбусных линий. В 1961 году их протяженность достигла 53 километров; троллейбусный парк насчитывал 92 машины. Развитие электрифицированного транспорта – экономичного и не загрязняющего воздух, имело большое социально-экономическое значение. Однако основной объем пассажироперевозок с 1950-х годов выполняли автобусы. Их число в Новосибирске достигло в 1961 году 370-ти. Быстро увеличивалось и количество легковых такси. В 1961 году новосибирцев обслуживало около шестисот автомобилей (против 27 в 1950-м). Намного вырос пассажиропоток. Если в 1950 году всеми видами транспорта в Новосибирске было перевезено 56 миллионов пассажиров, то в 1958-м – уже 166.

В то же время развитие транспортной сети не соответствовало потребностям быстро растущего города. Часто нарушался график движения, автобусы, троллейбусы и трамваи, особенно в часы пик, были перегружены. Из-за поломок и некачественного ремонта на линию выходило лишь не более 60 % имевшихся транспортных средств. В Новосибирске, как и в других городах Сибири, не было ни одного специализированного предприятия по выпуску запасных частей для электротранспорта. Они производились на трамвайно-троллейбусных базах Ленинграда, Москвы, Горького. Трамвайные и троллейбусные парки в Новосибирске обеспечивались запасными частями в централизованном порядке лишь на 25-30 %. Остро не хватало запчастей и для автомобильного транспорта. Органы власти предпринимали меры по использованию местных ресурсов для решения этой проблемы. Новосибирский горком КПСС в 1956 году дал конкретные задания промышленным предприятиям по организации снабжения транспортного парка запасными частями, обязал их оказывать помощь в реконструкции цехов технического обслуживания. К 1958 году городскому автотресту было передано пять гаражей совнархоза, в городе началось строительство авторемонтного завода. На нужды городского транспорта в целом только за 1958-1959 годы было израсходовано 23 миллиона рублей.

Тем не менее транспортная проблема в Новосибирске ощущалась острее, чем в других крупных городах страны. Жителям города на поездки к месту работы и обратно приходилось затрачивать на 35-40 % больше времени, чем в центральной части страны.

Среди социально-бытовых проблем послевоенных лет особую остроту приобрела нехватка детских учреждений, что создавало значительные трудности в повседневной жизни новосибирцев. Детские сады и ясли часто размещались в бараках, где отсутствовали нормальные условия для содержания детей. Строительство помещений капитального типа несколько расширилось в 1950-е годы. Социальный эффект принесло размещение детских учреждений на первых этажах жилых домов. В Новосибирске в течение пятой пятилетки (1951-1955) таким образом, были открыты 50 детсадов и яслей. Всего в городе за 1957-1959 годы сданы в эксплуатацию 95 детских учреждений на 7 240 мест – гораздо больше, чем в предыдущие годы.

Несмотря на некоторое смягчение проблемы обеспечения населения детскими учреждениями, в 1950-е годы устройство ребенка в садик или ясли для большинства семей оставалось трудноразрешимым вопросом. На очередь ставились преимущественно дети матерей-одиночек или из многодетных семей. Но и они часто получали отказ. В Новосибирске в 1959 году в райисполкомах и профсоюзных комитетах находилось более четырнадцати тысяч неудовлетворенных заявлений об устройстве детей в дошкольные учреждения.

Немалые трудности для горожан создавал и сам принцип размещения детских учреждений, которые строились, как правило, вблизи места расположения предприятия, чей коллектив они обслуживали. Большая территория Новосибирска, нередко значительные расстояния между местом жительства и работы приводили к тому, что с каждым годом росло число родителей, которые были вынуждены затрачивать все больше времени на поездки с ребенком в садик или ясли и обратно. В условиях неудовлетворительного функционирования городского пассажирского транспорта это доставляло массу хлопот и неудобств.

В послевоенные годы сеть предприятий бытового обслуживания в Новосибирске была по-прежнему слабо развита и находилась в запущенном состоянии. В 1946 году работало всего шесть бань с пропускной способностью тысяча человек в час, что не удовлетворяло даже минимальных потребностей горожан. В 1950-е годы сеть бань несколько расширилась. Но и после этого обеспеченность ими составляла лишь треть от санитарных норм. В условиях низкого благоустройства жилого фонда это создавало большие неудобства для населения, сказывалось на общей санитарно-гигиенической культуре.

Белье и одежду практически все горожане стирали дома. В первые послевоенные годы в Новосибирске имелись одна механизированная и три ручные прачечные, которые обслуживали больницы, детские и другие социально-бытовые учреждения. С сентября 1945 года начался в небольшом количестве прием заказов от населения. Но выполнялись они в сроки от одного до двух месяцев, причем белье выдавалось неглаженым. В начале 1950-х годов в Новосибирске действовали две прачечные, которые выполняли ограниченное число индивидуальных заказов. Приемные пункты размещались только в центральной части города.

После окончания войны для многих семей настоятельной необходимостью были пошив и ремонт одежды и обуви. Отсутствие или ограниченный ассортимент этих товаров в магазинах, высокие цены вынуждали людей пользоваться вещами до полного износа, неоднократно ремонтируя их. Однако государственная служба быта не обеспечивала нужд населения. Пленум Новосибирского обкома партии, состоявшийся в феврале 1946 года, отметил, что сеть пошивочных и ремонтных мастерских в городе совершенно недостаточна, сроки исполнения заказов длительны, качество работы низкое, а цены высокие и часто устанавливаются произвольно. Коренного изменения и в 1950-е годы в этой сфере не произошло. Немногочисленные ателье и ремонтные мастерские размещались в малоприспособленных, требующих капитального ремонта помещениях, испытывали острую нехватку сырья, оборудования и инструмента. Невысоким был уровень квалификации кадров, оставляла желать лучшего культура обслуживания. Поэтому большинство горожан обращалось к услугам частных лиц. Новосибирцы оказывали им предпочтение также из-за высоких цен, установленных за пошив одежды в государственных и кооперативных мастерских, длительных сроков выполнения заказов. Пошить любую одежду у частных портных было значительно дешевле и в два-три раза быстрее. Поэтому во второй половине 1940-х и в 1950-е годы отчетливо проявилось противоречие между слабым развитием сети государственных и кооперативных ателье, пошивочных мастерских, ремонтных пунктов, их неудовлетворительной работой, завышенными ценами и наличием у населения настоятельных потребностей в данном виде услуг. Это способствовало расширению «частного сектора», быстро и сравнительно дешево выполнявшего заказы. Его легализация и создание благоприятных условий для индивидуальной трудовой деятельности могли бы способствовать более полному обеспечению насущных нужд людей. Необходимо заметить, что власти предпринимали определенные шаги в этом направлении. Бюро Новосибирского обкома КПСС, рассмотрев в июне 1959 года вопрос «О мерах по улучшению бытового обслуживания населения», приняло решение организовать широкое привлечение квалифицированных рабочих и работниц, не имеющих возможности трудиться непосредственно на предприятиях, к оказанию бытовых услуг у себя на дому. Но эта идея так и осталась на бумаге.

Вместе с тем во второй половине 1950-х годов зародились новые виды услуг, связанные с начавшейся реконструкцией материальных основ быта горожан. Появились мастерские по ремонту технически сложных предметов домашнего обихода: стиральных машин, пылесосов, холодильников, радиоприемников, фотоаппаратов и т.д. Большую популярность у новосибирцев в короткие сроки завоевали прокатные пункты, в которых они охотно брали во временное пользование предметы культурно-бытового назначения.

Но в целом бытовое обслуживание слабо решало одну из важнейших социальных задач – облегчение домашнего труда. В Сибири эта проблема была гораздо острее, чем в западных районах СССР. Так, работающие женщины в Новосибирске тратили на домашнее хозяйство времени на четверть больше, чем в крупных городах европейской части страны. В будничный день на обеспечение материально-бытовых потребностей семьи женщина использовала в среднем шесть часов. Эта «вторая смена» у работающих женщин в Новосибирске была на два часа продолжительнее, чем в Москве.

Таким образом, в годы послевоенных пятилеток проявились противоречивые тенденции в развитии жилищно-коммунального хозяйства и бытового обслуживания населения Новосибирска. Если в первое послевоенное десятилетие в этой сфере существенных изменений не произошло, то уже для второй половины 1950-х годов характерен ощутимый сдвиг в обеспечении жилищно-бытовых потребностей горожан. Активно решалась жилищная проблема, чему способствовали индустриализация строительства, расширение индивидуальной застройки, внедрение хозяйственного способа возведения домов. Впервые за многие годы увеличился средний размер жилплощади, приходящейся на одного жителя. Повысился удельный вес капитальных зданий в составе жилого фонда, возрос уровень его благоустройства. Но гораздо слабее развивались отрасли коммунально-бытового обслуживания. Эта диспропорция негативно сказывалась на становлении всей социальной инфраструктуры. Дефицитность многих услуг укрепляла диктат их производителей над потребителями, служба быта практически не оказывала влияния на сокращение домашнего труда, что свидетельствовало о ее низкой социальной эффективности. Уровень жизни новосибирцев был ниже, чем в крупных городах европейской части страны. Мощный и непрерывно растущий производственный потенциал Новосибирска в недостаточной степени использовался для решения социальных задач. Но не хлебом единым жив человек. Большое значение имело удовлетворение духовных потребностей, создание условий для отдыха и развлечений жителей города.

После окончания Великой Отечественной войны вновь стало реализовываться право трудящихся на отдых. Во второй половине 1950-х годов были осуществлены крупные мероприятия по сокращению рабочего времени. Президиум Верховного Совета СССР 8 марта 1956 года принял указ, согласно которому в предвыходные и предпраздничные дни устанавливался сокращенный на два часа (шестичасовой) рабочий день. В 1957 году начался перевод рабочих и служащих на семичасовой, а отдельных категорий промышленного персонала, имевших тяжелые условия труда, – на шестичасовой рабочий день. В результате создавались благоприятные предпосылки для улучшения быта и отдыха населения. Но законодательные акты о сокращении рабочего времени реализовывались не в полной мере. Многие промышленные предприятия в Новосибирске работали неритмично. Если в начале месяца допускались большие простои рабочих и техники, то в конце – объявлялся «аврал», широко применялись сверхурочные работы, нередко отменялись или переносились выходные дни.

Произошли перемены в сети культурно-просветительных учреждений города. Особенно выросло число киноустановок и библиотек. Практически каждое предприятие имело свой клуб. Появлялись пусть и немногочисленные пока, но хорошо оборудованные дворцы и дома культуры, отражающие своим обликом архитектурные вкусы эпохи. Они, безусловно, способствовали оживлению и развитию культурно-просветительной работы.

Быстрыми темпами расширялась киносеть, что объяснялось, с одной стороны, огромным интересом людей к киноискусству, а с другой – коммерческой прибыльностью кинопроката, доходы от которого существенно пополняли государственный бюджет. В 1952 году открылся кинотеатр «Победа» – в то время один из лучших в Сибири.

Активно шла радиофикация. Число радиотрансляционных точек в 1960 году превысило 330 тысяч, а количество имеющихся у населения радиоприемников достигло почти 130 тысяч. Большим событием стал выход в эфир 7 августа 1957 года первой передачи Новосибирской студии телевидения. Она продолжалась 2 часа 14 минут. Были показаны документальные ленты «Путешествие по Швеции»,  «Из Рима в Милан» и художественный фильм «Весна». В дальнейшем телепрограммы продолжительностью от двух до двух с половиной часов транслировались пять раз в неделю. В начале 1960 года их могли смотреть 25,5 тысячи семей новосибирцев, которые приобрели телевизоры. Однако наиболее массовой формой культурного проведения досуга по-прежнему оставался просмотр киносеансов. В среднем один житель города посещал кино два раза в месяц. В первое послевоенное десятилетие повсеместно демонстрировались кинофильмы «Клятва»,  «Ленин в Октябре»,  «Ленин в 1918 году»,  «Сталинградская битва»,  «Падение Берлина», «Третий удар»,  «Молодая гвардия»,  «Повесть о настоящем человеке»,  «Встреча на Эльбе» и др., считавшиеся в то время лучшими произведениями советского киноискусства. Кино активно использовалось в идейно-воспитательной пропаганде. Для усиления идеологического воздействия стало широко практиковаться чтение лекций перед началом киносеансов. Кинолектории продолжали действовать и в 1950-е годы. В новосибирских клубах демонстрация киноленты «Ленин в Октябре» предварялась беседой «В.И. Ленин – вождь Коммунистической партии», а фильму «Вихри враждебные» сопутствовала лекция «Коммунистическая партия – вдохновитель и организатор победы Октябрьской социалистической революции». Однако сильная идеологизация киноискусства не находила отклика в широких слоях населения. Зрительский интерес в гораздо большей мере ориентировался на приключенческие, комедийные и другие развлекательные фильмы. На пленуме Новосибирского обкома КПСС, состоявшемся в июне 1960 года, отмечалось, что произошло снижение популярности кинокартин «...большого идейно-художественного звучания и практической полезности».

Послевоенные годы отмечены ростом интереса новосибирцев к театральному искусству. Большую роль в этом сыграл Новосибирский театр оперы и балета, ставший одним из лучших в стране. Открытый в мае 1945 года, он в течение последующих пятнадцати лет показал пять тысяч спектаклей, которые посетили семь миллионов зрителей. Коллектив театра активно участвовал в эстетическом воспитании населения Новосибирской области. Творческие работники выступали на предприятиях Новосибирска и в сельских районах. Режиссеры, дирижеры и артисты вели занятия на музыкальных факультетах народных университетов культуры. При театре был создан самодеятельный хор, принимавший участие в спектаклях на главной сцене, а в одном из клубов города – любительская балетная студия.

С конца 1940-х годов в театрах города стали чаще осуществляться постановки спектаклей, посвященных советской тематике. С интересом жители посещали спектакли, созданные по произведениям местных драматургов. В 1954 году успешно прошли премьеры в театре «Красный факел» пьесы В. Лаврентьева «Светлая», а в ТЮЗе – пьесы Ю. Сальникова «Твоя семья». На предприятиях и в организациях практиковались коллективные посещения театров. Тесные связи с крупнейшими заводами Новосибирска установил театр «Красный факел». В целом театральное искусство в послевоенный период было популярно у значительного числа горожан. Для многих из них посещение театра являлось настоящим праздником, надолго остающимся в памяти.

Все большее место в духовной жизни новосибирцев стало занимать чтение. В городе ежегодно возрастала подписка на периодическую печать, расширялась книжная торговля. Однако популярная книга или журнал оставались острым дефицитом. В Новосибирске 1 книжный магазин обслуживал в среднем 74 тысячи жителей. При издании и реализации литературы недостаточно учитывались читательские интересы, в торговых организациях накапливались запасы непроданных книг. Необходимо заметить, что покупка литературы не отражала достаточно точно действительный интерес горожан к чтению. Многие из них «общались» с книгой преимущественно через публичные библиотеки, которые к концу 1950-х годов в Новосибирске обслуживали в несколько раз больше читателей, чем накануне войны. Среди библиотечных работников было немало подлинных энтузиастов. Они не сводили свою деятельность к выдаче или получению книг, а стремились руководить чтением, воспитывали у людей любовь к книге: устраивали литературные вечера, читательские конференции. Такие формы библиотечной работы особенно активно стали практиковаться в 1950-е годы.

Стала шире проводиться культурно-просветительная работа по месту жительства. В большинстве микрорайонов Новосибирска были созданы летние агитплощадки, на которых читались лекции, демонстрировались кинофильмы, организовывались выступления участников художественной самодеятельности. Расширение самодеятельного начала в различных сферах общественной жизни в годы хрущевской «оттепели» проявилось, в частности, в создании университетов культуры. Характерная черта первых университетов заключалась в том, что они организовывались не директивными постановлениями органов управления, а в результате почина самих жителей. Так, в 1957 году в клубе им. К. Цеткин завода «Сибсельмаш» состоялись лекции-концерты с участием артистов филармонии и Театра оперы и балета. Эти выступления очень понравились зрителям, которые высказали многочисленные предложения об организации систематического чтения лекций о литературе, музыке и театральном искусстве. Была организована инициативная группа, которая обсудила поступившие предложения и пришла к выводу о необходимости открыть университет культуры, чтобы дать трудящимся «Сибсельмаша» и членам их семей возможность глубже познакомиться с музыкальными и литературными произведениями. Инициаторами совместно с артистами Новосибирской государственной филармонии был составлен план работы университета. При разработке программы особое внимание обращалось на тематику и художественное оформление лекций, чтобы они с интересом, легко и свободно воспринимались слушателями. Были отпечатаны абонементы, которыми, однако, не удалось обеспечить всех желающих посещать занятия. В 1958 году состоялись первые восемь лекций-концертов. Сложился постоянный состав слушателей, куда входили рабочие, инженеры и техники, студенты и школьники. В этом же году в Новосибирске открылись еще шестнадцать университетов культуры, которые успешно работали при клубах, в вузах. Кроме того, был организован городской университет культуры, который имел четыре факультета: музыкальный, театральный, изобразительного искусства и новой техники.

Вместе с тем стремление партийных организаций теснее связать деятельность народных университетов, как, впрочем, и другие формы культурно-просветительной работы, с задачами коммунистического строительства приводило к отрыву от реальных жизненных проблем. Так, на многих занятиях обсуждалась тема «Зримые черты коммунизма». В лекциях подробно рассказывалось о социально-экономических и культурных достижениях, яркими красками рисовались перспективы советского общества и замалчивались острые нерешенные вопросы в экономике и социально-культурной сфере, повседневной жизни людей. К числу традиционных относилась и тема «Чудесная сила труда», цель которой – воспитание коммунистического отношения к труду. Однако преподносимая на этих занятиях информация находилась в резком контрасте с действительностью. На рубеже 1950-1960-х годов лишь около трети рабочих промышленности Новосибирска были заняты механизированным трудом. Даже на передовых предприятиях, выпускавших совершенные по тому времени изделия, многие операции выполнялись вручную. Для промышленного производства были характерны «штурмовщина», широкое применение сверхурочных работ, высокий уровень травматизма. Нарастала тенденция ослабления трудовой дисциплины. Упрощенные представления о проблемах коммунистического строительства, недооценка трудностей, отрыв от реальных жизненных процессов резко снижали эффективность культурно-воспитательной работы, вызывали у трудящихся скептическое отношение к ней и к тем задачам, на решение которых они призывались.

Рабочие, служащие, студенты, школьники, пенсионеры не только являлись объектом культурно-просветительной деятельности, но и сами участвовали в развитии духовной культуры. Для послевоенных лет характерен количественный и качественный рост художественной самодеятельности, которая была одним из способов выражения творческих потребностей людей и содействовала рациональному использованию свободного времени. Самодеятельные артисты были активными проводниками искусства в массы, знакомили своих земляков с драматическими и музыкальными произведениями русской и зарубежной классики. Если в 1950 году в самодеятельности профсоюзных организаций Новосибирской области участвовали десять тысяч человек, то в 1960-м – свыше 75 тысяч. Во второй половине 1950-х годов произошли изменения в репертуаре самодеятельных артистов. Перестали исполняться произведения, прославлявшие «вождя всех времен и народов». Однако со стороны партийных органов сохранялся идеологический контроль за содержанием выступлений, их идейно-политической выдержанностью. Бюро Новосибирского обкома КПСС, рассмотрев в апреле 1959 года вопрос «О работе заводских клубов», особо отметило, что самодеятельные артисты нередко выступают «со слабыми в идейном отношении произведениями». Подчеркивалось, что художественное творчество должно рассматриваться как важнейшее средство политического воспитания и просвещения трудящихся.

И действительно, плодотворным стало укрепление связей между самодеятельным и профессиональным искусством. Выработались такие формы сотрудничества, как заключение договоров о содружестве, шефство мастеров профессиональной сцены над любительскими коллективами, руководство самодеятельными кружками опытных артистов. При театрах Новосибирска были созданы самодеятельные коллективы-спутники. Театр оперы и балета организовал балетную студию и самодеятельный хор, «Красный факел» – театральную студию, Театр юного зрителя – самодеятельный детский театр, филармония – любительские симфонический оркестр и хоровую капеллу, Сибирский народный хор – самодеятельный хоровой коллектив, отделение Союза художников – студию самодеятельных живописцев. Эти связи были взаимовыгодными. Повышался творческий уровень художественной самодеятельности, что, в свою очередь, способствовало притоку в большое искусство новых молодых дарований. Многие любительские коллективы не ограничивали свою деятельность концертами, в которых преобладали песни и танцы, а осуществляли постановки сложных музыкальных и драматических произведений, для чего требовалась большая подготовка и артистические способности. В конце 1950-х годов лучшие самодеятельные кружки были преобразованы в народные театры, представляющие собой высшую форму художественной самодеятельности. В Новосибирске это почетное звание было присвоено любительским театральным коллективам клубов им. К. Цеткин, им. С.М. Кирова, им. М.И. Калинина, «Транспортник», завода «Тяжстанкогидропресс». В репертуаре народных театров были пьесы В. Шекспира, А. Островского, B. Маяковского, А. Арбузова и др. Для руководства народными театральными коллективами при Новосибирском облсовпрофе был организован художественный совет, состоявший из профессиональных артистов и режиссеров, работников управления культуры облисполкома и представителей художественной самодеятельности.

Одной из форм любительского творчества являлись занятия в кружках изобразительного и декоративно-прикладного искусства. В Новосибирске изостудия самодеятельных художников открылась в сентябре 1946 года. Здесь под руководством опытных профессионалов изучали основы живописи, скульптуры, резьбы по дереву и металлу. В июне 1949 года была организована выставка работ самодеятельных художников, где демонстрировались произведения (живопись, художественная вышивка, скульптура, резьба) самодеятельных художников.

Учитывая пожелания горожан, Новосибирский Дом работников искусств в октябре 1949 года развернул в своих залах новую расширенную выставку произведений самодеятельных художников, которые представили более трехсот работ. Хотя многие авторы еще недостаточно владели мастерством, их произведения подкупали своей искренностью. Центральное место на выставке занимала тема Великой Отечественной войны. Высоко отзывались посетители о многочисленных произведениях, отображавших сибирскую природу. Самодеятельные художники хорошо владели перспективой, умели передать ощущение воздуха, естественного света. В этом была и заслуга Новосибирского отделения Союза художников, которое проводило регулярные занятия с самодеятельными живописцами. Более 20 из них впоследствии поступили в специальные учебные заведения Москвы, Ленинграда и Харькова.

Потепление международного климата во второй половине 1950-х годов, демократические преобразования в период «оттепели» способствовали возникновению такой новой для граждан СССР формы использования свободного времени, как зарубежный туризм. Поездки организовывались преимущественно в страны социалистического лагеря. Однако такие поездки оставались практически недоступны для подавляющего большинства горожан. В них направлялись преимущественно работники административно-управленческого аппарата и представители интеллигенции. По отношению к общему числу туристов, выезжавших из Новосибирской области за рубеж, рабочие в 1958 году составили лишь 8 процентов, в 1959-м – 15.

Более широкое распространение в этот период получил внутрисоюзный туризм. Если в первое послевоенное десятилетие в турпоходы отправлялись лишь отдельные группы физкультурников, то с середины 1950-х годов в них участвовали уже тысячи рабочих, инженерно-технических работников и служащих, студентов и школьников. Жители Новосибирска совершали походы по живописным местам Горной Шории, Алтая, побережья озера Байкал. Десятки тысяч человек проводили выходные дни в коротких, но увлекательных путешествиях по окрестностям Новосибирской области. Туристические походы, входившие в жизнь городского населения, не только давали людям заряд бодрости и здоровья, но и способствовали воспитанию чувства любви к своему краю.

Многие новосибирцы посвящали выходные дни и отпуск охоте и рыболовству. На ряде предприятий были созданы секции рыболовов и охотников. На берегах озер, Оби и ее притоков строились рыболовно-охотничьи базы, где за небольшую плату выдавались охотничьи и рыболовецкие принадлежности, предоставлялось место для ночлега.

В конце 1940-х и особенно в 1950-е годы на предприятиях и в учреждениях чаще стали организовываться коллективные выезды в окрестности города, в лес за грибами и ягодами, прогулки на пароходах. Однако для большинства мест массового отдыха была характерна слабая благоустроенность. В них отсутствовали необходимые санитарно-бытовые помещения, простейшие спортивные и игровые площадки. Живописная местность быстро захламлялась. Широко развертывалась торговля водкой и вином, что вело к массовому пьянству. Нередко во время гуляний и коллективных выездов вспыхивали драки, совершались хулиганские поступки, происходили несчастные случаи.

В послевоенный период, особенно в 1950-е годы, значительно усилилась алкоголизация населения. Для многих людей обильные застолья превращались в привычный способ проведения досуга. С одной стороны, это было связано с повышением денежных доходов, а с другой – распространению пьянства способствовала неограниченная продажа алкогольных напитков, в продуктовых магазинах и учреждениях общественного питания. Распространенным бытовым выражением стало «пойдем на конус», которое подразумевало посещение торговой точки, где из конусообразных сосудов в стаканы разливалось дешевое плодово-ягодное вино. Во многих семьях изготавливали брагу и самогон. Считалось, что использование сахара для этой цели приводит к перебоям в его продаже в Новосибирске.

С распространением пьянства был непосредственно связан рост преступности. Во второй половине 1950-х годов около восьмидесяти процентов преступлений в Новосибирске совершались в пьяном виде. Причем особенно часто закон нарушала молодежь. Пьянство и преступность проникли в крупные производственные коллективы. Улицы Новосибирска, общественные места, особенно в вечерние часы, были небезопасны для прогулок, отдыха и иного времяпровождения. Нередко здесь вспыхивали драки, оскорблялось человеческое достоинство. Социальный состав лиц, совершавших антиобщественные проступки, свидетельствует о том, что среди них преобладали представители рабочего класса. Но нередко правонарушителями становились также студенты новосибирских вузов.

Нарастание этих негативных явлений, происходившее в условиях демократизации страны, являлось одним из острых противоречий общественного развития. Следует отметить, что органами управления предпринимались усилия по его преодолению. Бюро Новосибирского обкома КПСС, рассмотрев в августе 1954 года вопрос о мерах по усилению пропаганды здорового быта среди населения, обязало партийные, профсоюзные и комсомольские организации развернуть систематическую борьбу с алкоголизмом, разъясняя трудящимся его вред для здоровья, не оставляя без внимания проступков и нарушений общественного порядка, вызываемых пьянством. В своем постановлении от 15 июня 1956 года бюро обкома потребовало от администрации предприятий и общественных организаций обратить серьезное внимание на воспитание молодежи, постоянно заниматься решением проблем ее досуга. В декабре того же года в Новосибирске состоялось собрание партийного, профсоюзного и комсомольского актива, посвященное задачам укрепления общественного порядка. В принятом решении подчеркивалась необходимость коренного улучшения политико-воспитательной работы среди населения и особенно молодежи, организации решительной борьбы против пьянства, нарушений дисциплины и аморальных поступков.

На предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях стали чаще проводиться беседы на правовые темы. В Новосибирской области в 1956 году было прочитано более полутора тысяч лекций о здоровом образе жизни и по вопросам морали. Проводились комсомольско-молодежные вечера, где обсуждались вопросы о поведении молодежи в общественных местах, нарушениях трудовой дисцип­лины, хулиганских поступках. Однако реальная эффективность этих пропагандистско-воспитательных мероприятий была невелика. Как правило, они охватывали лишь определенную, передовую часть молодежи, не подкреплялись целенаправленной работой по организации досуга населения и во многом сводились на нет постоянно расширяющейся торговлей алкогольными напитками.

Более действенным оказалось реальное привлечение общественности к борьбе против алкоголизма, преступности и аморальных проступков. Во второй половине
1950-х годов в Новосибирске активизировали свою деятельность бригады содействия милиции, которые вели патрулирование на улицах и в общественных местах.

В 1958 году началось формирование добровольных народных дружин (ДНД) по охране общественного порядка. В декабре этого же года в Новосибирском обкоме партии было проведено специальное совещание по данному вопросу. Затем были созданы и утверждены советы и штабы районных отрядов охраны общественного порядка. Председателями советов стали секретари райкомов КПСС, а членами – советские, комсомольские, профсоюзные работники, представители общественности. Штабы отрядов формировались в основном из офицеров запаса. На предприятиях и в учреждениях города прошли собрания трудовых коллективов, обсудившие вопросы создания ДНД. Многие рабочие и служащие подали заявления о зачислении в их состав. В начале 1959 года в Новосибирске действовало 106 дружин, в которых насчитывалось около семнадцати тысяч человек Они регулярно дежурили на улицах, трамвайных и троллейбусных остановках, в других общественных местах. В январе 1960 года в городе несли службу уже сто сорок ДНД общей численностью двадцать тысяч человек. Активно проявили себя дружинники металлур­гического завода им. Кузьмина, «Сибсельмаша», завода «Тяжстанкогидропресс», кожевенно-обувного комбината и других предприятий. В результате в Новосибирске несколько улучшился общественный порядок и сократилось количество уголовных преступлений, но общую тенденцию их нарастания переломить не удалось.

Суммируя вышесказанное, можно сказать, что достигнутая в послевоенные пятилетки степень удовлетворения жизненных потребностей жителей Новосибирска была невысока. По существу, на смену лишениям и бедствиям военных лет пришла материальная неустроенность мирного времени. Повседневная жизнь горожан развивалась противоречиво. Наряду с позитивными факторами распространялись социальные аномалии и негативные явления в быту.

 

Демографические и социальные проблемы в условиях рыночных реформ

Население России заплатило высокую социальную цену за политические и экономические преобразования, проведенные в стране в последнее десятилетие ХХ века. Резкое падение промышленного и сельскохозяйственного производства, разразившийся социальный и нравственный кризис отразились на жизни большинства семей. Катастрофически упали их реальные доходы и уровень потребления, реформа ценообразования уничтожила трудовые сбережения. Значительно увеличились масштабы преступности, стремительно, подобно эпидемии, распространились наркомания, проституция, беспризорность детей и другие социальные аномалии.

В полной мере все это проявилось в Новосибирске, социально-экономическое развитие которого в последнее десятилетие ХХ века проходило в сложных, даже чрезвычайных условиях. Новосибирцы, как и жители других городов, столкнулись с огромными трудностями. Кризис производства, сферы образования и здравоохранения, системы управления привел к тому, что большинство горожан оказалось за «чертой бедности». Особенно сильно он проявился на промышленных предприятиях и в учреждениях социальной инфраструктуры, чья деятельность напрямую зависела от финансирования из муниципального, областного или федерального бюджетов.

Сокращение производства, особенно в первой половине 1990-х годов, породило огромные социальные проблемы. На двадцать процентов сократилось число трудившихся на заводах Новосибирска. Однако реальный избыток рабочей силы был гораздо больше, что привело к возникновению так называемой скрытой безработицы. Из-за трудностей со сбытом готовой продукции, неплатежеспособности потребителей, сокращения спроса, отсутствия материальных и финансовых ресурсов на предприятиях города регулярно осуществлялись внеплановые, порой очень длительные остановки производства. В результате многие новосибирцы были вынуждены работать неполный день или уйти в административные отпуска.

Снижение промышленного производства определялось как уменьшением потребности в выпускаемых товарах, в первую очередь со стороны государства, так и недостаточной подготовленностью самих предприятий к производству новой, конкурентоспособной продукции. Большое негативное значение имело разрушение производственного потенциала промышленности, особенно оборонных отраслей, вызванное, прежде всего, свертыванием государственного заказа, значительным старением производственных фондов, отсутствием инвестиций. В связи с сокращением федерального финансирования и недостатком собственных ресурсов происходило «отторжение» социальной инфраструктуры промышленных предприятий. Содержание санаториев, домов отдыха, детских учреждений, пионерских лагерей стало чрезвычайно дорогим. Многие из них были закрыты, сегодня уже не поддаются восстановлению и безвозвратно потеряны. Ухудшилось состояние городских коммуникаций, что связано с их большой протяженностью, высокой степенью износа, отсутствием капиталовложений для ремонта. Усилилась угроза крупных аварий.

Своеобразным барометром, отражающим социально-экономические и общественно-политические процессы, является демографическая ситуация. Наиболее ощутимыми проблемами, с которыми столкнулся Новосибирск в 1990-е годы, стали естественная убыль и старение населения, увеличение числа инвалидов, безнадзорных детей, рост наркомании, алкоголизма и преступности среди подростков и взрослых. Вопреки вековой традиции быстрого роста города произошло сокращение численности населения, что определялось, прежде всего, негативной динамикой естественного воспроизводства. Уже с конца 1980-х годов началось его ежегодное падение в результате снижения рождаемости и увеличения смертности. Если в 1991 году население Новосибирска составляло 1437 тысяч человек, то на 1 января 2003 года – 1378 тысяч.

В 1989-1990 годах в Новосибирске рождалось на три-четыре тысячи человек больше, чем умирало. А уже в 1992 году было отмечено преобладание числа умерших над новорожденными более чем на три тысячи человек. Максимальной величины это соотношение достигло в 1993-1994 годах. Некоторый перелом наметился в 1997-1998 годах, однако смертность продолжала превосходить рождаемость, и естественное движение населения приобрело устойчивое отрицательное значение.

Единственным источником роста численности горожан в 1990-е годы стала миграция. Ежегодно за счет переселенцев из других регионов России и ближнего зарубежья город пополнялся в среднем на пять-десять тысяч человек. Пик миграционной активности пришелся на 1996-1998 годы, когда новосибирцами стали около тридцати тысяч приезжих. Привлекающими факторами для них являлись престижность Новосибирска как столичного города, его экономический и культурный потенциал, благоприятное географическое местоположение.

Существенно изменилась возрастная структура населения: новосибирцы заметно «постарели». В 1996 году каждый пятый житель города достиг пенсионного возраста. В начале 2001-го число пенсионеров перевалило за 350 тысяч (это четверть всего населения Новосибирска). Зато количество детей до десяти лет уменьшилось в полтора раза. Сократилась доля молодежи и в целом горожан в трудоспособном возрасте, тогда как именно их труд служит источником пополнения Пенсионного фонда.

Кризисные явления отчетливо проявились в «основной ячейке» общества – семье. Последовательно снижается число зарегистрированных браков. Молодые люди долго не решаются создать семью и, тем более, завести детей, ибо не уверены в завтрашнем дне, своем достатке и благополучии. Все это находит отражение в нестабильности как социальной, так и демографической ситуации, поскольку от количества семей и прочности семейных связей зависит рождаемость и, следовательно, «омоложение» города, пополнение его трудовых ресурсов. Очень высоким остается количество разводов. В среднем каждый второй брак в 1990-х годах заканчивался разводом. Распад семьи служит убедительным свидетельством не только социально-экономического, но и нравственного кризиса общества.

Социально-демографические и экономические процессы в Новосибирске в 1990-е годы во многом отразили общероссийские тенденции и явились следствием государственной политики, направленной на смену общественно-экономического строя. Жизненный уклад новосибирцев, как и населения других регионов, коренным образом изменился. В повседневную жизнь вошли новые, ранее неведомые проблемы.

Одной из самых острых среди них стал рост безработицы. Только за первую половину 1990-х годов было поставлено на учет свыше шестидесяти тысяч человек. Потенциальные безработные в середине 1990-х годов составляли более трети экономически активного населения. Росла и средняя продолжительность времени, необходимая для поиска нового места работы. Основную часть безработных составляли женщины и молодежь. Утратив работу, горожане не только лишались возможности удовлетворять привычные материальные запросы, но и многие из них теряли интерес к жизни, впадали в тяжелое депрессивное состояние. На социальные проблемы наслаивались трудности психологического характера.

В последующие годы наметилось снижение уровня безработицы. Однако проблема трудоустройства остается значимой и сегодня, особенно для выпускников различных учебных заведений, уволенных в запас военнослужащих.

Одним из основных показателей жизненного уровня населения является заработная плата. В 1991-1996 годы, пожалуй, самые тяжелые в жизни Новосибирска, цены на продукты питания, товары и услуги обгоняли ее в пять с половиной раз. Естественно, покупательная способность горожан резко снизилась. Если в 1990 году зарплата являлась надежным источником доходов, но трудно было найти и купить нужный товар, то после проведения экономических реформ, несмотря на кажущееся изобилие предметов потребления и предлагаемых услуг, приобрести многие из них широким слоям населения не представлялось возможным. Большинство горожан и сегодня может позволить себе лишь ограниченный набор продуктов, недорогую одежду и бытовую технику, на что тратятся практически все сбережения. Величина заработков 65 процентов новосибирцев остается на уровне прожиточного минимума, а у многих значительно ниже, что определяется рядом причин.

Во-первых, негативную роль, особенно в первой половине 1990-х годов, сыграла задолженность государства по выплатам заработной платы работникам предприятий и учреждений бюджетной сферы, которая все эти годы продолжала расти. Во-вторых, размеры выплат были настолько невелики, что большинству их едва хватало на жизнь. В 1994 году среднемесячная заработная плата горожан составляла менее половины рассчитанного специалистами мэрии потребительского бюджета новосибирца.

Позитивные изменения в сфере доходов населения проявились лишь в начале нового столетия. В 2002 году произошло увеличение реальных доходов жителей города. Однако в целом за десятилетие реформ доходы горожан увеличивались гораздо медленнее, чем их расходы на транспорт и оплату жилищно-коммунальных услуг. Стоимость жилья, электроэнергии, тепло- и водоснабжения, а также других бытовых услуг оказывалась подчас выше размеров пенсий и пособий. Социальную напряженность усиливало повышение цен на товары медицинского назначения. Даже самые необходимые лекарства становились не всегда доступными тем, кто наиболее в них нуждался.

В первой половине 1990-х годов в рационе питания жителей города резко уменьшилась доля мясной и молочной продукции, рыбы. Возросло потребление картофеля и овощей, выращенных на огородных и садовых участках. Многие семьи в эти годы часто не имели возможности приобрести даже минимальную дневную норму продуктов. Во всех районах распространялась бедность, она все чаще бросалась в глаза.

Малоимущие слои населения – категория, объединившая в себе самые различные группы жителей. В 1999-2000 годах более девятисот тысяч горожан имели доходы ниже прожиточного минимума. В 1990-е годы число крайне нуждающихся постоянно увеличивалось. Только состоящих на учете в органах социальной защиты за десять лет (1991-2001) увеличилось в три с половиной раза. Причем среди бедных находится и значительная часть жителей города в трудоспособном возрасте, в том числе, имеющих работу.

Серьезной проблемой стало бродяжничество. В Новосибирске, как и в других городах, формировалось и расширялось так называемое социальное дно, основную часть которого составили бомжи – лица без определенного места жительства, вернувшиеся из мест лишения свободы, беженцы, вынужденные переселенцы и люди, попавшие в экстремальные жизненные ситуации.

Причинами бродяжничества становятся отсутствие жилья, средств к существованию, семейные обстоятельства, потеря работы. Средний возраст бомжей, большую часть которых составляют мужчины, – от 30 до 50 лет. На этот возрастной период приходится, как правило, пик социальной активности человека. Общество в их лице теряет определенную трудоспособную часть своих граждан. Многие из них, к тому же, являются разносчиками инфекционных заболеваний в городе.

В Новосибирске, как и в России в целом, быстро идет процесс старения населения. Ежегодно увеличивается число лиц старше шестидесяти, и уровень их жизни остается одним из самых низких. Вышедший на заслуженный отдых человек может рассчитывать, как правило, только на пенсию, которая практически у всех ниже прожиточного минимума. При этом большинству пенсионеров требуется регулярное лечение, диеты, медикаменты. Учитывая уровень заболеваемости в России, а среди людей пожилого возраста здоровых практически нет, этой категории горожан приходится значительную часть доходов тратить на поддержание здоровья. На продукты питания и одежду остается минимум средств, которого часто не хватает. Поэтому самая многочисленная группа горожан, состоящих на учете в органах социальной защиты, находится именно в пожилом возрасте. Опасение за свое будущее возникает и среди тех, кому еще предстоит выйти на пенсию.

Выросло количество людей, имеющих ограничения жизнедеятельности. В 2000 году в Новосибирске их было более 45 тысяч человек, или три процента от всего населения города. Данные изменения подтверждают тот факт, что здоровье населения ухудшилось. Дело, очевидно, не только в недостатках медицинского обслуживания, которое к тому же для многих становится дорогим, а для некоторых и вовсе недоступным, но и в изменениях в экологии, а главное, в низком жизненном уровне жителей города и области. Большинство людей с ограниченными возможностями не в состоянии прожить без поддержки социальных служб.

Острейшие социальные проблемы порождают кризис семьи, растущую безнадзорность и беспризорность детей. Каждый год растет численность малообеспеченных семей и семей с детьми-инвалидами, все больше появляется «социальных сирот», брошенных родителями.

Снижение уровня жизни людей, вызванное безработицей, растущими ценами на медицинские и образовательные услуги, повышение стоимости жилищно-коммунального, бытового и транспортного обслуживания, инфляция и другие неблагоприятные факторы привели к тому, что почти две трети населения города нуждаются в социальной поддержке.

Негативные изменения в 1990-е годы в определенной степени были неизбежны. Реформированию подверглись практически все сферы общества. Основные тяготы переходного периода в первую очередь легли на тех, кто по той или иной причине оказался незащищенным или социально ослабленным.

Многие социальные проблемы требовали не только оперативных, но и квалифицированных решений. Особенно важное значение имело создание принципиально новой системы социальной защиты населения. Ее формирование стало одной из приоритетных задач мэрии Новосибирска. Первым шагом в этом направлении явилась организация управленческих подразделений, способных обеспечить преобразование социальной инфраструктуры в соответствии с требованиями времени.

В начале 1990-х годов в законодательных документах под системой социальной защиты понимается совокупность мер, направленных на создание условий, которые обеспечивают экономическое и моральное благополучие населения, а также дополнительные права и льготы отдельных категорий граждан. Каждый год добавлял в это понимание что-то новое, по-иному расставлялись акценты, однако сохранялось главное – поддержание уровня жизни малоимущих семей и малообеспеченных одиноких горожан, оптимизация социальных расходов, поиск дополнительных внебюджетных средств финансирования.

В 1991-1992 годах в Новосибирске, в соответствии с постановлением правительства России, образуются государственные структуры социальной защиты населения. 11 марта 1992 года появилось постановление № 172 о создании департамента по социальной политике. В документе отмечалось, что данное подразделение муниципалитета должно обеспечивать материальную поддержку и предотвращать дальнейшее резкое снижение жизненного уровня населения. Подчеркивалась необходимость организации социальной защиты малоимущих слоев.

В июле 1993 года создается городской фонд социальной поддержки населения. Его основной задачей стало формирование дополнительных денежных средств через взаимодействие с государственными и частными предприятиями, общественными и благотворительными организациями, которые направлялись на финансирование целевых программ социальной помощи горожанам. С созданием фонда возможности обслуживания малообеспеченных жителей города значительно возросли. Средства передавались в районные службы социальной защиты для оказания адресной социальной помощи малоимущим.

Важное значение имело преобразование в ноябре 1998 года Комитета по социальной защите в Управление социальной поддержки населения. Именно это подразделение мэрии непосредственно осуществляет государственную политику в сфере социальной защиты новосибирцев, а также координирует деятельность районных органов и учреждений. Основными задачами Управления стали: формирование системы социальной защиты жителей города; организация работы по социальному обслуживанию населения, координация действий социальных, муниципального и негосударственного секторов; осуществление мер по государственной поддержке семьи, материнства и детства, инвалидов, ветеранов, лиц, уволенных в запас с военной службы, и членов их семей, а также граждан, оказавшихся в экстремальной ситуации; организация реабилитации инвалидов, протезно-ортопедической помощи населению; обеспечение взаимодействия с общественными организациями с целью поддержки семей с детьми, пенсионеров, инвалидов и других групп населения, нуждающихся в социальной помощи. В ведении Управления находятся районные службы социальной защиты; муниципальные учреждения социального обслуживания, в том числе десять многопрофильных центров, негосударственные учреждения социального обслуживания, с которыми заключены договоры о сотрудничестве.

К середине 1990-х годов в целом сложились основные направления социальной защиты населения Новосибирска.

Основополагающим документом для деятельности социальных организаций Новосибирска является «Городская программа социальной поддержки населения». Этот документ в виде ежегодной программы разрабатывается в департаменте социальной политики с 1992 года и утверждается мэром города. В программе содержатся основные показатели социального развития Новосибирска в предыдущем году. На их основе определяются приоритетные цели и задачи оказания социальной помощи на ближайшее будущее.

В 1990-е годы основная цель программ заключалась в поддержании уровня жизни малообеспеченных семей и одиноко проживающих граждан. Особое значение придавалось также оптимизации структуры социальных расходов и поиску дополнительных внебюджетных средств финансирования. В программе обязательно содержится также характеристика численности и состава различных категорий малоимущих, состоящих на учете в районных отделах социальной защиты. Исходя из целей и задач социальной политики, основных материально-бытовых проблем жителей города, определяются приоритетные направления социальной защиты населения на текущий год.

Реализация программы поручается Управлению социальной поддержки населения мэрии Новосибирска. В конце года подводятся итоги, анализируется выполнение поставленных задач и намеченных мероприятий социальной помощи, что служит основой для разработки новой программы.

Распад СССР, смена общественно-экономического строя привели к потере социальных достижений предшествующей эпохи. Бедственное положение страны обусловило формирование новой модели социального обслуживания. В 1990-е годы социальные учреждения Новосибирска накопили значительный, во многом уникальный опыт организации социальной помощи. Растущие проблемы горожан требовали от них оперативных и квалифицированных действий. Нужно было пересмотреть старые методы и формы работы, разработать новые, адекватные сложившейся ситуации. Вместе с тем возникла необходимость в создании принципиально иных организаций, цели, структура и функции которых отвечали бы потребностям социально незащищенных жителей, учитывали социально-экономические последствия рыночных реформ.

Инфраструктура социального обслуживания населения города складывалась в соответствии с теми направлениями, которые определялись департаментом по социальной политике как первоочередные. Организация помощи инвалидам, пожилым людям, многодетным, малообеспеченным семьям, детям-сиротам, лицам без определенного места жительства была наиболее актуальна. Поэтому прежде всего создавались специализированные центры и службы, компетентно решающие их проблемы.

Сеть социальных учреждений Новосибирска на сегодняшний день способна решать многие проблемы горожан, помогать им в самых трудных жизненных ситуациях. Улучшается качество услуг, появляются новые технологии, методики, приемы работы, обеспечивающие более ощутимую социальную помощь нуждающимся. Растет и профессиональный уровень специалистов. Вместе с тем на современном этапе сфера социальной поддержки все больше превращается в рынок социальных услуг. Это позволяет расширить источники финансирования и одновременно выдвигает на первый план качественные критерии социальной работы.

В большом современном городе, каким является Новосибирск, даже самая отлаженная система оказания помощи людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, не может опираться лишь на муниципальные или другие государственные учреждения социального обслуживания. Значительную часть социальных обязательств должны взять на себя сами горожане. Ведь никто не поймет наших проблем лучше, чем мы сами, и, помогая другим, мы тем самым помогаем себе…

Перспективным и значимым является взаимодействие Управления социальной поддержки населения мэрии Новосибирска с негосударственными общественными организациями. Открывается возможность для существенного расширения спектра социальной работы. Только в 1999 году из бюджета на социальную поддержку было выделено 12,5 миллиона рублей, тогда как 82,5 миллиона поступили от различных организаций и благодаря партнерским отношениям.

Формы социального партнерства муниципалитета, администраций районов с негосударственными организациями различны, однако наиболее предпочтительными в современных условиях представляются договорные. С каждым годом число соответствующим образом оформленных отношений растет. Если в 1998 году было заключено только шестнадцать договоров с общественными организациями, то в 2002-м – уже более ста пятидесяти.

В соответствии с программой социальной поддержки населения негосударственными организациями решаются такие социально значимые проблемы, как трудовая занятость, социально-медицинская реабилитация инвалидов, организация досуга, оздоровления и отдыха.

С двухтысячного года сотрудничество муниципалитета и негосударственных организаций строится на основе системы грантов. Она дает возможность любой общественной организации представить свой проект на конкурс, который проводится под эгидой мэрии, и в случае победы получить необходимое для его реализации финансирование. С этой целью специалисты Управления социальной поддержки населения проводят семинары с предоставлением методического материала, создавая тем самым благоприятные условия для развития общественных инициатив.

Существенную пользу приносит размещение муниципалитетом социальных заказов на предприятиях и в организациях города. Благотворительным фондом «Актива» при содействии мэрии открыт магазин, где по сниженным ценам можно приобрести медицинское реабилитационное оборудование и предметы ухода за тяжелобольными. На предприятии инвалидов «Альфа-Триц» Управление социальной поддержки населения ежегодно размещает заказ на пошив одежды для школьников из малообеспеченных семей. Общественная организация «Трудовая реабилитация» на средства из городского бюджета изготовила сигнальные звуковые устройства к светофорам «Соловей», которые установлены на перекрестках, где часто проходят незрячие и слабовидящие люди.

При ассоциации инвалидов «Интеграция» много лет существует коллектив художественной самодеятельности, который при содействии мэрии и администрации Новосибирской области регулярно организует Маланинские фестивали с приглашением инвалидов из регионов России, а также Белоруссии и Украины. С 2002 года в Ленинском районе осуществляется проект сотрудничества с Международным агентством культурно-социальной работы (МАКСОРА) «Оказание экстренной помощи детям, находящимся под угрозой быть брошенными, и семьям со сложной социально-экономической ситуацией». Проект предусматривает поддержку двух детских домов и одного детского сада, профессиональное обучение тридцати социальных работников, оказание помощи продуктовыми наборами малоимущим семьям с детьми, совместную деятельность по программе «Материнская обитель».

Мэрия Новосибирска плодотворно сотрудничает с религиозными конфессиями: Русской православной церковью, благотворительной католической организацией «Каритас», представительством международного ордена матери Терезы, церковью «Назарет», христианской миссией Евангельское Лютеранское служение и другими. Большую роль в развитии социального некоммерческого сектора в Новосибирске, других областях и краях Сибири сыграл Межрегиональный общественный фонд «Сибирский центр поддержки общественных инициатив» (МОФ СЦПОИ). Он является крупнейшей сетевой организацией в России, осуществляющей техническую, программную и финансовую поддержку некоммерческих объединений. С 1997 года МОФ СЦПОИ начал стимулировать развитие благотворительности коммерческих организаций. Одной из целей этой деятельности было создание региональных общественных фондов, решающих социальные проблемы региона при взаимодействии администрации, крупного бизнеса и общественных организаций. В рамках данного проекта за год было создано четыре общественных фонда на территории Сибири, родилась программа партнерства с бизнесом.

В 1998 году впервые проводился конкурс на консолидированный бюджет в Новосибирске, в рамках которого для поддержки социально значимых проектов были аккумулированы средства государственного бюджета и местных бизнес-структур. Тщательно выстроенная система оценки и мониторинга таких проектов позволяла отслеживать эффективность каждого вложенного рубля и значимость результатов.

В ноябре 2001 года Сибирский центр стал одним из организаторов парламентских слушаний в Государственной думе Российской Федерации, посвященных развитию добровольных инициатив и гражданской активности населения. В этом же году представители центра вошли в рабочую группу по разработке проекта концепции государственной молодежной политики в Новосибирской области, в которой нашла отражение и поддержка некоммерческой деятельности.

 

В российских условиях новым направлением развития инициативы горожан является содействие их бескорыстной деятельности по оказанию помощи своим землякам. Активно работают по привлечению добровольцев социальные службы Калининского, Центрального, Октябрьского районов. Число так называемых волонтеров, которые повседневно помогали нуждающимся новосибирцам, во второй половине 1990-х годов увеличилось более чем на 500 человек. Конечно, этого недостаточно. По сравнению с европейскими странами наши граждане менее активны, однако значительный шаг в данном направлении уже сделан.

Таким образом, расширилось и укрепилось сотрудничество между муниципальными службами и общественными организациями в сфере социального обслуживания населения. Горожане становятся более инициативными в решении собственных проблем. Происходит постепенное преодоление глубоко укоренившихся в общественном сознании стереотипов и надежд на исключительно государственную поддержку в кризисных жизненных ситуациях. Растет понимание того, что «мы сами способны помочь себе». Увеличивается число активно действующих групп самопомощи и общественных объединений, возникло и развивается волонтерское движение. Для расширения спектра и повышения эффективности социальных услуг исключительно важно создание законодательных, экономических и иных условий, способствующих развитию общественных инициатив.

 

Библиография

1.      Московский А.С., Исупов В.А. Формирование городского населения Сибири (1926—1939 гг.). Новосибирск, 1984.

2.      Жизнь Сибири. 1926, № 12.

3.      Государственный архив Новосибирской области.

4.      История социалистической экономики. М., 1977. Т.3.

5.      Бюллетень статистики труда. 1927, № 3.

6.      Государственный архив Российской Федерации.

7.      Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 1. М., 1967.

8.      Материалы о состоянии жилищной кооперации Сибирского края. Новосибирск, 1930.

9.      Итоги хозяйственного и культурного строительства Новосибирской области за второе пятилетие (1933—1937).

10.  На советской стройке. Новосибирск. 1932, № 1.

11.  Рабочий класс Сибири в период строительства социализма. Коммунист (Новосибирск). 1936, № 13—14.

12.  Майер В.Ф. Уровень жизни населения СССР. Жизнь Сибири. 1928, № 8.

13.  За большевистские темпы (Новосибирск). 1931.

14.  Итоги жилищно-коммунальной переписи г. Новосибирска в феврале 1932 г. Новосибирск, 1933.

15.  Алексеев В.В. Электрификация Сибири. Ч. 1. Новосибирск, 1973.

16.  Жизнь Сибири. 1928, № 8.

17.  Итоги развития народного хозяйства и культурного строительства Западной Сибири. КПСС в резолюциях… Т. 1.

18.  Материалы к контрольным цифрам развития народного хозяйства и культуры. Новосибирск, 1932.

19.  Бюджеты городского населения Сибири за 1928—1929 и 1929—1930 гг. Новосибирск, 1931.

20.  За индустриализацию Сибири. 1930, № 11—12.

21.  Труд в СССР. Статистический справочник. 1926—1930 и 1936.

22.  Материалы к пятилетнему плану развития народного хозяйства Сибирского края. Новосибирск, 1930.

23.  Стратоницкий Л. Вопросы быта в комсомоле. Л., 1926.

24.  Румянцева И.Н. Деятельность партийной организации Западной Сибири по вовлечению женщин в социалистическое строительство в годы первой пятилетки. Автореферат. Томск, 1969.

25.  Западно-Сибирский краевой съезд Советов. Сборник материалов. Новосибирск, 1935.

26.  Гордон Л.А., Клопов Э.В., Оников Л.А. Черты социалистического образа жизни: быт городских рабочих вчера, сегодня, завтра. М., 1977.

27.  Материалы по бюджетным обследованиям рабочих и служащих Сибири в 1923 г. Новониколаевск, 1924.

28.  Рабочий класс Сибири в период строительства социализма. (1917—1937). Новосибирск, 1982.

29.  История социалистической экономики СССР. Т.4. М., 1978.

30.  Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928—1935. М., 1993.

31.  Букин С.С., Хаяров Д.Г. Фронтовики в послевоенной Сибири: проблемы жизнеустройства (1945—1950 гг.). Социально-демографическое развитие Сибири в ХХ столетии. Сб. науч. тр. Вып. 1. Новосибирск, НГУ, 2003.

32.  Беляев И.К., Баталов А.Н. Новосибирская областная партийная организация в борьбе за восстановление и развитие народного хозяйства в годы четвертой пятилетки. Новосибирск, 1970.

33.  Букин С.С. Роль денежной реформы 1947 года в разрешении социально-экономического кризиса. Проблемы истории местного управления Сибири конца XVI — начала ХХ веков. Материалы третьей региональной научной конференции. Новосибирск, 1998.

34.  Шарипов А.Ю. Сфера услуг Сибирского региона. Новосибирск, 1979.

35.  Куксанова Н.В. Развитие коммунально-бытового обслуживания в городах и рабочих поселках Западной Сибири во второй половине 1950-х годов. Социальные аспекты индустриального развития Сибири. Новосибирск, 1983.

36.  Олдак П.Г., Григорьева З.П. Вопросы изучения региональных различий уровня жизни населения. Проблемы повышения уровня жизни населения Сибири. Новосибирск, 1965.

37.  Василевская Э.В. Из истории развития телевидения в Западной Сибири. Проблемы истории Советской Сибири. Новосибирск, 1973.

38.  Исупов В.А. Динамика численности населения Новониколаевска — Новосибирска (1893 — 1964 гг.). Страницы истории Новосибирской области: люди, события, культура. Первая областная научно-практическая конференция краеведов. Ч. 2. М., 1995.

39.  Букин С.С. Литерный паек. Сибирская газета. 1993, № 18.

40.  Тепляков А.Г. Рыночная торговля в городах Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны. Социальная сфера Сибири: тенденции и проблемы развития. Сборник научных трудов. Новосибирск, 1992.

41.  Доблестный труд рабочих, крестьян и интеллигенции Новосибирской области в годы Великой Отечественной войны. Новосибирск, 1964.

42.  Рабочий класс Сибири в годы упрочения и развития социализма. Новосибирск, Наука, 1984.