Цель статьи - показать на примере притомских сел какой вклад внесло в победу над фашистской Германией колхозное крестьянство в период Великой отечественной войны и как действовал мобилизационный механизм советской системы власти в это трудное время. Основным источником статьи послужили документы сельсоветов, Томского и Туганского райисполкомов, которые автор просмотрел во время подготовки истории г. Северска. Безыскусные канцелярские отчеты местных деревенских грамотеев открывают потрясающую картину самопожертвования и самоотверженности тружеников сибирской деревни. Вместе с тем они же дают ответ на вопрос победили в Великой отечественной войне вопреки системе власти или благодаря ей. Автор приходит к выводу, что мобилизационная система в период войны высосала без остатка ресурсы притомских деревень, что способствовало их исчезновению в последующие десятилетия.
Выдающийся вклад в Победу внесли люди совсем негероические - колхозники сёл и деревень. Населенные пункты, бывшие на месте современного города атомщиков Северска не являлись исключением, [1. С. 104-107]. Прежде всего, притомская деревня отдала большинство здоровых мужчин в действующую армию. Белобородовский сельсовет к 26 июня отправил на фронт 135 человек. Председатель сельсовета Ф.Н. Белиловец отмечал: “Все идут охотно и говорят: “Мы идём защищать нашу Родину”1. Из Иглаково ушли на фронт всего 120 человек, из них 62 погибли, в т.ч. 34 Иглаковых. В некоторых семьях не вернулись с войны по 2-3 солдата. В одной из семей Иглаковых ушли на фронт 6 братьев, вернулся - один. Иглаковские шлемоносцы воевали как герои, многие были награждены орденами и медалями, а Николай Александрович Иглаков - тремя орденами Славы. Эти сведения сохранились в альбоме “40- летию Великой победы над фашистской Германией посвящается”, собранном кружком юных историков под руководством преподавателя Башкирцевой А.Г. (хранится на кафедре общественных наук Северского института Федерального ядерного университета), списки погибших на войне в котором составил А.И. Иглаков.
В Белобородово, по данным ветерана г. Северска и краеведа М.П. Зеленова, погибли 29 воинов, в пос. Чекист - 19, в дер. Песочной - 16, в пос. Самусь -165 чел. Но вряд ли это полные сведения, так как архивы Туганского и Томского райвоенкоматов частично погибли и восстановить списки полностью уже невозможно.
Мобилизации подлежали не только взрослые, но и подростки, которых считали солдатами трудового фронта. Шли наборы в ремесленные училища Самусьского затона, Томска, городов Кузбасса. Бежавших привлекали к уголовной ответственности как дезертиров. Исполком Новосибирского областного совета строго предупредил об ответственности председателей колхозов и сельсоветов, укрывавших подростков от мобилизации 2. Кроме того, шли постоянные мобилизации на лесозаготовки в Асиновский и Томский леспромхозы, на строительство МТС, на очистку путей от снега, на вывозку зерна и картофеля из глубинки, на возку торфа из пос. Орловка в пос. Самусь, на вывод судов в безопасное место весной и т.д.
Надо было также выполнять производственные планы в колхозах, проводить компании по заготовке разного сырья, сдавать деньги, одежду для Красной Армии, подписываться на военные займы и обязательные лотереи. Хорошо известно, что все эти многотрудные заботы легли на плечи женщин, подростков, стариков и мужчин, негодных к военной службе (больных, инвалидов). Мобилизации подметали колхозы дочиста, крестьянам “броня” была не положена. Можно привести много примеров самоотверженного труда женщин, успевавших работать на колхозных фермах и полях, на своём приусадебном участке и растить детей. Об этом свидетельствуют нехитрые мемуары колхозниц “Красного Иглаковца”. Валентина Владимировна Иглакова вспоминала, что работали по 18 часов, что “хлеб часто жали на коленках” от усталости, что 4 доярки обслуживали 60 коров в холодном, тёмном коровнике, а молоко отправляли в Томск. Вера Егоровна Иглакова пятнадцатилетней девчонкой работала на военном заводе в Томске, затем - на тракторе, на ферме, носила мешки с картошкой, работала зимой в дырявых сапогах. Понятны её сетования: “Сейчас жить, да радоваться, да уже и здоровья нет”. Сами давно не евшие досыта, матери лучшие куски отдавали детям. Лидия Ивановна Виленчук одна вырастила семь детей, так же, как и Александра Кузьминична Корнилова. Домна Фёдоровна Иглакова подняла пять детей в военное время. Н.Г. Терентьев, председатель “Красного Иглаковца” в 1945 г. вспоминал, что “в колхозе осталось 120 человек. В основном старики, женщины, дети, да инвалиды, солдаты, вернувшиеся домой после тяжёлых ранений”. Эти воспоминания сохранились в альбоме “Из истории колхоза “Красный Иглаковец” и “Боевой и трудовой подвиг женщин колхоза “Красный Иглаковец” в годы Великой Отечественной войны”, который хранится на кафедре общественных наук Северского института Федерального ядерного университета и собран под руководством А.Г. Башкирцевой.
О лучших тружениках сообщало томское радио. Так, в 1942 г. из колхоза “Вперёд к социализму” корреспондент сообщал, что “большинство женщин, занятых на уборке ржи, жнут серпами. Но одна из них - товарищ Мыльникова решила ускорить уборку и перешла на косьбу ржи обыкновенной литовкой. При этом свою работу она выполняла так умело, осторожно и аккуратно, что потерь зерна нет...
Мыльникова работает вместе со своей дочерью, которая помогает ей вязать снопы. За день они сжинают более тридцати пяти сотых гектара, вместо пятнадцати сотых по норме.” Из этого же колхоза сообщалось, что “пятнадцатилетний колхозник Витя Калашников прекрасно жнёт серпом, показывая пример всем своим одногодкам, как должна работать молодёжь в колхозе, за этот год он заработал уже свыше трёхсот трудодней, восемьдесят шесть из них на уборке” 3.
Из “Красного Иглаковца” также в 1942 г. оптимистично сообщалось в передаче “ Привет Вам снайперы труда, гвардейцы трудового фронта”, что колхозники, не дождавшись хорошей работы от трактористов Корниловской МТС, вспахали землю конными плугами, засеяли её и посадили картофель4. Среди передовиков в 1943 г. назывались заведующая фермой колхоза “Борьба с капиталом” Надежда Шкутова и доярка Мария Шепкевич5. Елизавета Максимовна Шехватова, доярка той же фермы, получила звание «Мастер социалистического животноводства» за выдающиеся показатели в 1943 г.6 В 1944 г. за доблестный труд получили почётные грамоты П.И. Беликова - телятница, П.И. Криулько - заведующая молочно-товарной фермой, А.К. Залевская - председатель (колхоз “Борьба с капиталом”), С.П. Хруль - бригадир, В.И. Тюков - председатель (колхоз “Верный путь”)7, В этом колхозе среди лучших были А.Л. Кузьмина, А.Ф, Лычников, М.Д. Поволкович.8 В 1942 г. председатель колхоза “Вперёд к социализму” Сергеев был награждён знаком Почёта за выполнение плана хлебозаготовок 9. Десятки колхозников получили после войны медали “За доблестный труд”. В колхозе “Красный пихтовар” - Андреева Д.О., Бугреева А.В., Вагаль М.О., Вагаль М.В., Лысенок А.О., Лысенок К.У., Кумпяк Е.М., Никонов М.М., Талькмидт К.Ф., Школко Е.О., в колхозе “Борьба с капиталом” - Губаревич К.М., Козакова А.Ф., Кузнецова Л.П., в колхозе “Коллективист” - Лунегова А.А,, Швагин Н.М.10 и многие другие, которым мы должны низко поклониться.
Однако, несмотря на самоотверженность в работе большинства сельских тружениц, они не смогли сохранить довоенный уровень производства. Город по-прежнему только брал, ничего не давая взамен. Щедрее, чем награды, сыпались из райцентров директивы, ценные указания, угрозы. Трактора стояли без запчастей, наиболее работоспособные лошади были мобилизованы, как и лучшие мужики. Упадок хозяйств был неизбежен и документы это демонстрируют со всей беспощадностью. Если планы 1941 года ещё были выполнимы, а в 1942 году планировалось построить новые сельхозобъекты, то зима 1942/43 г. показала нереальность каких-либо планов развития. В эту зиму в Томском районе эпизоотии и бескормица выкосили в ряде колхозов половину стада. Приплод резко сократился, в некоторых колхозах не было ни одной жеребой матки11. В 1944 г. итоги были также плачевны. Райисполком констатировал; “Район в целом получил низкий урожай зерновых, картофеля и овощей, низкий средний надой молока, низкий постриг шерсти и плохой сбор яиц на одну курицу. Район не рассчитался с государством по картофелю, овощам, мясу, молоку, яйцам и целому ряду обязательных поставок”. В районе пало 614 лошадей, 420 голов крупного рогатого скота, 1152 овцы, 249 свиней. В отчёте отмечалось, что в деревнях нет квалифицированных кадров, МТС не справляются с работой12. Работа колхозов “Красный Иглаковец”, “Вперёд к социализму” была признана плохой, было отмечено сокращение площадей посева, падёж скота, невыполнение плана лесозаготовок. Весной 1945 г. райисполком, проверив ход полевых работ в Белобородовском сельсовете, констатировал: “... качество обработки земли очень плохое (мелкая пахота), пашут скопом, отсутствует индивидуальная сдельщина. Имеется большой разрыв между пахотой и боронованием, семена не протравлены. Трактор оказался неисправным”13. Перечисление такого рода постановлений можно продолжать, но они свидетельствуют о том, что падение сельхозпроизводства остановить было нечем, помощь же районных властей ограничивалась окриками и требованиями.
Ситуация в сёлах Туганского района была аналогичной - падёж скота, сокращение посевных площадей, развал трудовой дисциплины. Лошади, истощённые непосильной работой на полях, лесозаготовках, бескормицей и болезнями, более чем на половину вышли из строя. Их заменили коровы. Бычков старше 1,5 лет по решению райисполкома конфисковали в 1944 г., поставили на учёт всех быков и рабочих коров, приказали обучить их ходить в ярме. Павших колхозных коров заменяли отобранными из личных хозяйств колхозников. Ценой чрезвычайных усилий в 1944 г. большинство колхозов планы хлебозаготовок выполнили: “Верный путь” - на 116%, “Коллективист” - на 170%, “Красный токарь” - на 186%, но “Красный пихтовар” - на 30%. Председателя “Красного пихтовара” Марию Андреевну Лысенок сняли с работы, о чём она давно просила14. Деревня к концу войны совсем обессилила, а с неё продолжали требовать хлеб, картофель, вывозку леса, торфа, денег в помощь Красной Армии. Однако уполномоченные отмечали: “Денег собрано мало, причина в том, что нет денег и нечего сдавать”15. Всё-таки осенью 1944 г. Петропавловский сельсовет сдал в помощь инвалидам и семьям военнослужащих 8100 руб., 205 ц. картофеля, 31 ц. овощей, 134 ед. одежды и обуви, 2 тыс. кбм, дров, 13 телят, 16 овец, 22 поросёнка16. Помощь эта была действительно нужна для семей красноармейцев, бедовавших больше других.
В феврале 1943 г. Томский горисполком принял решение взять на городское снабжение 300 членов семей красноармейцев, проживавших в дер. Белобородово и Петровка, ранее работавших в пос. Чекист. Нормы выдачи хлеба были, однако, очень маленькими. По решению Томского райисполкома 18 января 1944 г. они составляли для рабочих промышленных предприятий 400 гр. хлеба в день, для рабочих и служащих подсобных хозяйств - 200 гр., для иждивенцев -100 гр.17 К 1945 г. вышли из строя промышленные предприятия, расположенные в сельской местности. В январе 1945 г. остановились стеклозаводы “Красная сопка” в Моряковке и “Большевик” в Чернилыциково, не было дров, люди, лошади, скот обессилили. Райисполком же требовал мобилизацию на лесозаготовки населения Белобородовского сельсовета, колхозных коров и лошадей18. О нищете колхозов можно судить по отчётам о работе мелкой промышленности районов в 1945 г. Зарплата рабочих артели “Красный восток” составила 3031 руб. в год, артели “Большевик” - 2945,5 руб., “Промторфа” - 1510 руб., а в промколхозах - “Верный путь” - 407 руб., “Коллективист” - 351 руб,, “1 мая” - 563 руб., выделялся лишь “Красный токарь” - 4510 руб.19 Эти деньги надо разделить на 100, чтобы сравнить их с последним советским рублем. Вернувшимся с фронта мужчинам предстоял не отдых, а тяжёлый труд, чтобы вернуть к жизни захиревшие колхозы.
Пример десятка притомских деревень показывает, что советская система позволила мобилизовать все ресурсы сельского населения, выжать их без остатка, ввергая село в нищету и разорение. Вряд ли это было исключением из общей тенденции развития аграрного сектора страны в военное время.
После военного лихолетья судьба сёл и деревень, бывших на месте современного города Северска и его окрестностей была различной. Часть из них (Белобородово, Иглаково, Песочная) оказались непосредственно на месте развернувшегося строительства нового города, его промышленной зоны, поэтому исчезли. Другие деревни находились в зоне его притяжения (Виленка, Бросовка, Поперечка, Чернильщиково) и постепенно обезлюдели. Третьи деревни были традиционно в сфере влияния рабочего посёлка Самусь (Семиозёрки, Кижирово, Орловка, Луговая). Они, кроме Орловки, бывшей также промышленным селением, постепенно утратили всех или большую часть своих жителей. Таким образом, общая тенденция превращения всей страны из аграрной в индустриальную, на примере города Северска, демонстрируется ярко и наглядно. Город рос за счёт деревни, отбирая у неё жителей, территорию и будущее.
После войны курс партии на индустриализацию не изменился, промышленный потенциал восстанавливался прежними методами: ограбление деревни через налоги и низкие цены на сельскохозяйственные товары, принудительные займы у населения, репрессии, вербовка крестьян на предприятия. Такой пресс небогатые деревни к северу от Томска долго выдержать не могли, а когда в 50-е годы Н.С. Хрущёв начал менять политику по отношению к сельскому хозяйству, уже было поздно их спасать. Одна за другой притомские деревни, уходя в историю, приказывали долго жить городу Северску, который был необходим для сохранения обороноспособности страны уже в холодной войне.
1. Томский областной центр хранения документации новейшей истории (ТОЦХДНИ) Ф. 358. Oп. 1. Д. 168. Л. 5.
2. Государственный архив Томской области. (ГАТО). Ф. Р-800. Оп. 5. Д. 129. .Л. 62; Д. 132. Л. 116.
3. ГАТО. Ф. P-910. Oп. 1. Д. 36. Л. 26; Д. 37. Л. 148.
4. Там же. Д. 32. Л. 48.
5. ТОЦХДНИ. Ф. 959. Оп. 1. Д. 66. Л. 14.
6. ГАТО. Ф, Р-800. Оп. 5.Д. 133. Л. 1.
7. Там же. Д. 142. Л. 186.
8. Там же. Д. 161. Л. 18.
9. Там же. Ф. P-238. Oп. 1. Д. 855. Л. 59.
10. Там же. Ф. Р-800. Оп. 5. Д. 116. Л. 50.
11. ГАТО. Ф. P-258. Oп. 1. Д. 858. Л. 21; Д. 866. Л. 14.
12. Там же. Д. 877. Л. 53, 54.
13. Там же. Ф. P-258. Oп. 1. Л. 93.
14. Там же. Ф. Р-800. Оп. 5. Д. 161. Л. 2-23; Д. 168. Л. 1-5.
15. Там же. Л. 26.
16. ГАТО. Ф. P-430. Oп. 1. Д. 807. Протокол № 172.
17. Там же. Ф. P-238. Oп. 1. Д. 865. Л. 8.
18. Там же. Д. 877. Л. 66.
19. Там же. Ф. Р-1097. Оп. 1.Д. 1311. Л. 1-2,4,10,49; Д. 1286. Л. 106, 111.
Список литературы
1. История Северска. Очерки. Северск: Музей г. Северска, 2009. 380 с.
Добавить комментарий