Самое громкое судебное разбирательство начала ХХ века – дело Бернгарда Висмана

Сущность человеческая такова, что перед начальником вид иметь следует не только придурковатый, но и раболепный. И помнить, что говорят русские поговорки — «Всяк подьячий любит калач горячий». История стяжательства, взяточничества, казнокрадства имеет в Сибири очень глубокие корни. И недаром указом императора Петра I несколько месяцев провисел на площадях Петербурга первый Сибирский губернатор Матвей Гагарин. 

В нашей уже, ново-николаевской истории, первой стала легенда о взятке железнодорожному инженеру Н.М. Гарину-Михайловскому, которому купцы якобы сулили мешок золота за прохождение Транссибирской магистрали через Колывань. Конечно же, это сказка, тем более, что от этого человека очень немного зависело в выборе места мостового перехода через Обь, о чём он отрыто говорил в местной печати.

А самый известный коррупционный скандал в Ново-Николаевске связан с коллежским регистратором, начальником полицейского управления Б.П. Висманом, который возглавил городскую полицию с марта 1909 года.

Низкие расходы на содержание полицейского управления и невысокие денежные оклады чинов стимулировали взяточничество, грубость, попустительство, прямое нарушение законов. В действующем «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» существовал специальный раздел «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной», предусматривающий достаточно жесткие наказания по данному виду правонарушений.

В действительности же, когда взяточник или грубиян изобличался в ходе служебного расследования, то он наказывался, как правило, увольнением без права на пенсию.

Дело Бернгарда Висмана было серьёзнее. Оно стало самым громким разбирательством по злоупотреблениям и нарушениям закона со стороны правоохранительных органов в Сибири начала ХХ века.

В сентябре 1909 года активисты местного отдела Союза русского народа собрали более ста заявлений от лиц, пострадавших от произвола чинов Ново-Николаевского городского полицейского управления, и обратились к томскому губернатору с просьбой назначить расследование. В 1910 году решением губернатора Н.Л. Гондатти создается специальная следственная комиссия, работа которой получила широкую огласку в местной и центральной периодической печати.

Висман был отстранён. Следствие длилось 4 года и выявило многочисленные злоупотребления. Полицейского начальника обвинили в вымогательстве, незаконных штрафах, фабрикации паспортов, взяточничестве и изнасиловании.

«Висманщина» охватила весь город. Полиции платили постоялые дворы, трактиры, рестораны и другие питейные заведения. Владельцы мелких лавок и пивных точек платили фиксированную дань в размере от 5 до 20 рублей в месяц; за отсутствие вида на жительство в городе взыскивался штраф в размере 100 рублей, хотя стоимость регистрации составляла 15 коп.

Если хозяин упрямился, начальник полиции сажал его в каталажку и держал его там, пока тот не соглашался заплатить. «Заморю в тюрьме!»[1]. Владелец трактира «Москва» Полевик отказался платить. «Тогда его вызвали в полицию и так исполосовали резинами, что несчастный на третий день умер».[2] Открылся случай, когда жена одного из задержанных, 19-летняя г-жа Г. пришла по вызову Висмана, была приглашена в комнату второго этажа, и там полицмейстером изнасилована.

Вместо семи официально разрешённых домов терпимости НГПУ допустило существование ста тринадцати, содержатели которых  платили полиции от 5 до 300 рублей в месяц, а также безвозмездно отпускали девиц в фешенебельный трактир Чиндорина, что находился в саду «Альгамбра», совладельцем которого был и сам Висман.

Но самой доходной статьей были евреи. «Где мёд, там и мухи». Заплатив Висману, на работу мог устроиться всякий еврей, по закону о черте оседлости не имеющий права даже жить здесь. Уже проживающие евреи были обложены поборами от 25 до 200 рублей в месяц. Больше всех платил известный хлеботорговец, купец 1-й гильдии А. И. Каган — просто по одному проценту со своего оборота.[3] В 1910 году о полицейских шалостях в Ново-Николаевске была выпущена целая книжица – «Обыкновенная история» (илл. 1).

В ходе судебного следствия было выявлено, что в результате этих преступных действий Бернгард Петрович Висман «накопил» 192 327 рублей[4] (около 15 миллионов сегодняшних рублей).

17 апреля 1914 года в городе на выездной сессии Омской судебной палаты бывший полицмейстер и семеро его подельников (приставы, околоточные надзиратели: Чукреев, Зуевский, Курницкий, Добогрей, Пацановский, Кольчугин, Попов – сели на скамью подсудимых). Губернская газета «Сибирская жизнь» аж в трёх номерах подробно и красочно описывает этот громкий процесс.[5] Не менее 2 тысяч человек в зале, в коридорах, на улице. Среди сословных представителей известные ново-николаевцам фамилии: Шалль, Бутович, Кочуров. Суд длился три дня напролёт. Длинный обвинительный акт,  86 свидетелей, допрошено 54 человека. Прокурор требовал для Висмана высшую меру наказания, защитники вспоминали о безусловных заслугах полиции. Висман в последнем слове говорил о злобе и навете врагов и плакал. «Я не виноват. Позор мне — на всю Россию». Наконец, 20 апреля, в три часа утра, после семичасового совещания, суд выносит определение: «Отдать в исправительные арестантские отделения сроком на восемь месяцев каждого». Многие иски судом были оставлены без рассмотрения, а часть обвинений снята «за недоказанностью».

Справедливости надо сказать, что до ареста, в должности полицейского пристава, а потом и заведующего полицейскою частью Висман был на весьма хорошем счету, и какой-никакой, но порядок при нём в городе был. Это касалось как криминальной работы, так и подведомственной управлению пожарной команды.  За это Висман и его помощники Пётр Чукреев и Иван Зуевский дважды получали благодарности от томского губернатора — сначала от Нолькена, а потом и от Гондатти «за отменно-усердную службу и выдающуюся энергичную деятельность по обнаружению преступлений». «Сама судьба улыбалась Висману: на него сыпались награды, похвалы и т.д.  На этом пути Висман не устоял…», – констатирует газета «Сибирская жизнь».

А вот после его ареста и преступный мир поднял голову, и многочисленные ночные бабочки из ликвидированных заведений «ушли из-под надзора и распространяют венерическую заразу совершенно беспрепятственно».

Дальнейшая судьба Б. П. Висмана разнится. Наказание экс-полицейский отбывал в Омске, благополучно пережил и Первую мировую войну, и Гражданскую, вернулся в Ригу, где, по исследованию С. А. Слугина, и был арестован органами НКВД осенью 1940-года.[6] Но по документам Комитета Национальной Безопасности Республики Казахстан Бернгард Петрович Висман был арестован в Алма-Ате в 1930-м, а потом ещё и летом 1938 года и приговорён тройкой УНКВД к высшей мере наказания. Реабилитирован в 1989-м.[7]

В 1917 году сибирская пресса сообщила и о другом случае злоупотребления служебным положением, произошедшем на ст. Кривощёково (ныне Новосибирск-Западный). Бойкий начальник станции организовал, как это сейчас называется, «семейный бизнес». Он на казённые деньги отправил супругу в Манчжурию, последняя накупила там ширпотреба, который после начальник станции втридорога навязывал своим служащим. [8]

Иллюстрация 1. Обложка книги «Обыкновенная исторія (изъ мемуаровъ Ново-Николаевской полиціи)».

 Научный сотрудник музея Новосибирска

Константин ГОЛОДЯЕВ

Опубликовано: Голодяев К.А. Самое громкое судебное разбирательство на территории Сибири начала ХХ века - дело Бергмана Висмана // 10 лет следственному управлению по Новосибирской области.  / ред. А.С. Лелеко. Новосибирск. 2020. Стр.19-21