Трофимук Андрей Алексеевич

«Триллионер» с несдающейся душой

Трофимук Андрей Алексеевич (1911-1999)

советский и российский ученый в области геологии и разведки нефтяных и газовых месторождений, доктор геолого-минералогических наук, академик АН СССР и академик РАН.

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. I. С. 447-456.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

Дело случая, а возможно и судьбы, но мне довелось много лет общаться с людьми, которым после смерти ставили памятники, в их честь называли улицы, корабли и даже звезды на небе. Больше того, еще при их жизни уже было ясно, что так и произойдет, хотя в России подлинное признание редко приходит к человеку при жизни. Но это были люди науки, которым власть, весьма беспощадная к своему народу, многие десятилетия отдавала должное. И это надо признать. Да и как могло быть иначе?! Без ученых мы едва ли бы разгромили фашизм, без них мы не смогли бы год за годом как-то еще вытягивать экономику, «привязанную» к нефтяной трубе. Поэтому имя академика Андрея Алексеевича Трофимука задолго до его кончины «прописалось» в истории страны навсегда. И не только потому, что он Герой Социалистического труда, награжден многочисленными орденами и имел все возможные звания и регалии. Этого геолога и нефтяника будут помнить за поистине титаническую работу по открытию минеральных ресурсов страны и их использованию в экономике. Если бы Андрей Алексеевич «застолбил» за собой все, что он открыл и сделал, то был бы не миллиардером даже, а триллионером. Но Трофимук все «столбил» для Родины, которую любил и за которую страстно переживал.

Инертный ум всегда не согласен с умом пытливым. А часто и враждебен ему. Фиксировать то, что есть, гораздо легче, чем прогнозировать то, что будет. Вот что отягощает жизнь искателей даже в том случае, если они знамениты. И Трофимук не исключение из этого горького правила. Его не признавали десятки раз. Над ним иронизировали, его предложения причисляли к «академическим чудачествам», к оторванности от жизни. Самодовольству нашего начальства нет предела – оно всегда все знает лучше остальных, в том числе и ученых. А нередко – и уж тем более ученых. Андрей Алексеевич годы потратил на борьбу с руководителями разного ума и ранга. Он сам объяснил, что ему помогало проявлять такое упорство:

– Я по природе оптимист. Да и занимаясь поисками нефтяных месторождений, нельзя не быть оптимистом! В этой отрасли геологии пессимисту делать нечего. Первая же неудача может вывести его из строя. Положим, такой пессимист, заложив дорогостоящую скважину, обнаружит несостоятельность своих расчетов и схватится за голову: «Да зачем я вообще связался с этими поисками?!» А оптимист и из «пустой» скважины извлечет такую информацию, которая со временем приведет его к настоящему открытию!

Казалось, что оптимизм Трофимука не знает границ. В нем было, как представлялось, даже нечто фанатическое. Год за годом, уж не помню, сколько лет подряд, слушал его доклады, например, о программе «Сибирь», в которых он постоянно, упорно, а порой и неистово повторял одни и те же тезы-призывы: разведка, поиск нефтяных месторождений должны обгонять добычу, идти впереди нее; надо за нефтью шагать дальше, в Восточную Сибирь, к континентальному шельфу океана; необходимо увеличивать капиталовложения в Сибирь, иначе будем топтаться на месте; Байкал – наша национальная жемчужина, и его нужно сберечь для потомков. Сама частота этих утверждений говорила о боли ученого, о непонимании власти, как правильно развивать экономику. И это, конечно, копило горечь в Андрее Алексеевиче. Его оптимизм подвергался суровым испытаниям. Страстная натура порой не выдерживала небрежения. Тогда Трофимук шел на демонстративный протест. Незадолго до смерти его «нашла» еще одна награда – орден «За заслуги перед Отечеством четвертой степени». Он не принял ее, отказался от ордена, чтобы не только свое несогласие и свою позицию «высветить» этим отказом, но и снова обратить внимание власти на дорогую его сердцу Сибирь. Ведь его называли главным геологом Сибири. Тем самым как бы обязывая нести ответственность за все минеральное богатство огромного региона. А он в ответ говорил с горечью:

– Это, может, и льстит самолюбию, но редко приносит удовлетворение. Я был дважды главным геологом по должности – «Башнефти» и «Нефтегазразведки» Министерства нефтяной промышленности. Тогда я был действительно главным геологом. В моих руках были средства и возможности облечь идеи в плоть и кровь. Сейчас я, к сожалению, лишь советчик, которого не всегда слушают…

Я был свидетелем этого «не всегда слушают». Делая доклад о творчестве и жизненном пути А. А. Трофимука на конференции, посвященной 90-летию со дня его рождения, академик А. Э. Конторович говорил, в частности, что Андрей Алексеевич – один из авторов выдающегося открытия – свойства природных газов находиться в твердом состоянии в виде гидратов. В своих работах он рассмотрел механизмы образования скоплений гидратного газа, показал, каковы ресурсы этого газа в Мировом океане и т. д. Но всего лишь четверть века назад эти утверждения вызывали у многих специалистов иронические ухмылки и характеризовались – с поправкой на очевидные заслуги ученого – как академическое чудачество. Даже совсем недавно, незадолго до смерти, когда Андрей Алексеевич делал свой последний доклад о газогидратах в Институте неорганической химии СО РАН, то по некоторым задававшимся вопросам все еще чувствовался элемент недоверия к этому экзотическому минеральному сырью, да еще скрытому под толщей океанической воды.

Наверняка и Коптюг, и Трофимук, и Будкер, не говоря уже о Лаврентьеве, прекрасно знали себе цену. Но ни в одном из них не было никакого величия, «предчувствия» памятников и улиц в их честь. Это были истинно русские интеллигенты, независимо от этнических, национальных корней. Их заботило не величие, а наука, привлекала не слава, а работа. Правда, когда Трофимук встречал своих коллег из Белоруссии, он то ли шутливо, а то ли всерьез обнюхивал их и говорил: «Родной дух!». А шутить он любил и умел, особенно на охоте и рыбалке. Вспоминая о нем, его товарищи и коллеги рассказывали на конференции:

– Его вокальные данные были скромными. Пел он редко. Но, восхищенный красотой Сибири, мог так спеть « Из-за острова на стрежень», что это запоминалось навсегда. Он пение превращал в спектакль, в котором «герой» поражал страстностью.

Вообще, темперамент у Андрея Алексеевича был не белорусский. Под его горячую руку, а точнее критику, опасались попадать даже академики. Замечания Трофимука всегда били в цель. Так же, как шутки, реплики и оценки.

Из его афоризмов: «Рыбу без водки едят только собаки». Или: «Среди настоящих рыбаков и охотников подлецов не бывает». И еще: «Охота и рыбалка в срок жизни не засчитываются».

Из его оценок: «Это фанатик за гранью нормы». Так он высказался о любимце Сталина академике Лысенко, душителе генетики.

Сам Трофимук во взаимоотношениях с коллегами никогда не переступал эту грань нормы. Он неоднократно расходился с ними во взглядах, но никому не мстил, никого не отвергал и проявлял просто удивительную душевную чуткость к своим научным оппонентам, порой даже непримиримым. Когда справедливость открытия по тем же газогидратам стала очевидной для всех геологов, Трофимук вполне мог бы торжествовать и разорвать некоторые отношения. Ничуть не бывало! Он снова, но, как говорится, на другом витке ищет с ними точки соприкосновения. Тем более что еще при нем США, Канада, Япония и Индия уже «запускали» крупные программы по поискам скоплений гидратного метана. Как тут не вспомнить, что лет двадцать тому назад академик А. Л. Яншин в интервью на страницах «Советской Сибири» утверждал, что геологи еще точно не знают, какое топливо будет главным в новом веке. Возможно, что метан. А теперь, в новом веке, метан везут в цистернах целыми эшелонами. А Индия, как уточнял академик Ф. А. Кузнецов, уже практически приступила к добыче газогидратов, и теперь дело только за окончательной разработкой технологии этой добычи.

Ученым Трофимук мог многое простить. И многим. А вот власти – нет. Тут он был неукротим и неумолим. В том случае, конечно, если власть находилась «за гранью нормы». На конференции напомнили еще один случай, который как-то подзабылся: когда академическая наука при Ельцине была поставлена на грань распада и Академгородок собрался на очередной митинг протеста. Ученые решили попросить Андрея Алексеевича на этом митинге выступить. Председатель СО РАН академик Н. Л. Добрецов забеспокоился: «Вы что, старика решили совсем доконать, до инсульта довести? Ему нельзя волноваться…». Но к удивлению организаторов митинга Андрей Алексеевич сразу же согласился на нем выступить.

В тот день стояла жара, нещадно палило солнце. Трофимуку поставили стул, он медленно подошел к нему и начал медленно говорить. Его слова жгли сердца людей и усиливали огонь людского возмущения… «Без науки мы потеряем страну», – говорил Трофимук, и утверждения старого человека обретали силу приговора. Слабую власть судил сильный человек, заслуги которого даже беспамятная власть не могла не признать. Героя Социалистического труда, награжденного шестью орденами Ленина, двумя – Трудового Красного Знамени, орденом Октябрьской Революции, трижды лауреата Государственной премии нельзя было «замолчать». Вскоре после того митинга некие отрадные подвижки академической науке наметились.

А в самой науке Трофимук прибегал только к диспуту, а не к митингу. Постоянное напряжение ума и воли было его нормой, органикой. Как бы подчеркивая этот непрекращающийся процесс, Андрей Алексеевич отказался от слова «борьба» и заменил его на «борение». Свою давно задуманную и выношенную книгу он назвал «Сорок лет борения за развитие нефтегазодобывающей промышленности Сибири». Но борение было еще до этих сорока лет. За башкирскую нефть в знаменитых массивах Ишимбаевского района, за нефть в Волго-Уральской провинции, за нефть в отложениях так называемого девона, за новые методы разработки месторождений и т. д. Редко в судьбе академического ученого так удачно, как у Трофимука, сливаются в один поток достижения, теория и практика. Андрею Алексеевичу это удалось. Благодаря таланту, воле, мудрости, эрудиции, огромному опыту, душевности и интуиции.

– Он не подводил друзей и не портил отношений с теми, кто высказывал иную точку зрения, чем была у него, – рассказывал профессор из Санкт-Петербурга Сергей Германович Неручев. – Более 30 лет назад у меня вышла книга по проблемам образования нефти и газа. Трофимук сразу же ее поддержал, хотя тогда меня не знал. И почти тогда же пригласил меня на работу к себе в институт. Это было лестно для молодого ученого, я приехал в Новосибирск, но работать здесь отказался. Меня устраивали условия работы дома, в Питере. Это несколько разочаровало Трофимука, но наши отношения не прервались. Мы даже выпустили с ним совместную монографию. Однако направление наших исследований вызывало заметное противодействие в науке. На монографию профессор Кудрявцев прислал разгромную статью в геологический журнал. Мы решили с Андреем Алексеевичем опубликовать эту статью. Рядом с нашей точкой зрения. И в этом еще раз проявилась научная и жизненная позиция Трофимука. Несогласие не вызывало в нем отторжения. Оно тоже будило мысль и помогало работе.

Щепетильность и требовательность Трофимука объяснялись его чуткостью и уважением к труду своих коллег, особенно молодых. Он устраивал взбучку членам ученого совета института, когда они не являлись на защиту кандидатских диссертаций. А молодые соискатели боялись, что уж теперь-то, после взбучки, члены ученого совета со зла завалят их работу. Ничего подобного! На оценки взбучка от Трофимука не влияла.

– Когда я в конце пятидесятых годов, – вспоминал профессор В. В. Самсонов, – подготовил кандидатскую диссертацию, то на нее пришел отзыв примерно такого содержания: этого быть не может, потому что этого не может быть никогда.

Трофимук взял диссертацию Самсонова, изучил и предложил ее к защите у себя в институте. А первым оппонентом был он сам. Защита прошла успешно.

– К чему это я говорю? – спросил у зала Самсонов и ответил. – А к тому, что Андрей Алексеевич никогда не бросал и не предавал своих учеников и друзей. Мы, когда искали нефть в Восточной Сибири, пробурили сотни пустых скважин. Впору было отчаиваться. Все говорили, что Самсонов прожигает государственные деньги, а не ищет нефть. И если бы опять не помощь и защита Трофимука… А тогда он был на костылях, и мы перевозили его на лодках по бурному Иркуту. В итоге были открыты огромные месторождения нефти, и я горжусь, что получил Государственную премию вместе с Трофимуком.

– Я счастлив, что ученик Трофимука, – говорил профессор М. А. Мандельбаум.

– Его дела не забудут, они останутся навсегда, – утверждал академик В. С. Сурков.

Все эти высокие оценки вполне можно было бы продолжать, учитывая масштаб сделанного академиком Трофимуком для страны. Но многие, вспоминая об Андрее Алексеевиче, ушли от оценок. В силу очевидности и масштаба сделанного. Говорили о том, что дар аналитика и эмоциональность редко в человеке сочетаемы. Обычно что-то одно… А в Трофимуке это вполне сочеталось и уживалось. Также в нем уживались гордость и скромность, достоинство и непритязательность, патриотизм и интернационализм. Его многочисленные ученики – и впрямь люди всех народов: Ли Чао Ю, Сурков, Салманов, Вышемирский, Запивалов, Карагодин, Мандельбаум, Фрадкин, Самсонов и буквально сотни других. Трофимук вполне мог, будучи многолетним директором одного из самых крупных институтов в Сибирском отделении РАН, набрать весь штат только из своих учеников. Но это совершенно невозможное предположение для Андрея Алексеевича. Он был за разные научные школы и разные направления. Кстати, направление, которым он сам руководил, было в институте представлено весьма скромно, если не как самое скромное.

– Когда я стал директором этого института, – вспоминал председатель СО РАН академик Н. Л. Добрецов, – Андрей Алексеевич вел себя очень деликатно и внимательно. Он ни разу не позволил себе в мой адрес ни одного замечания.

Хотя, надо полагать, мог бы. Безошибочной работа ни одного директора не бывает. Но деликатность и прямота тоже каким-то чудесным образом сочетались с несдающейся и мятежной душой Андрея Алексеевича Трофимука.

Оценивая жизнь и работу Андрея Алексеевича Трофимука с любых позиций, – хоть минувшего времени, хоть времени будущего, – обязательно придешь к выводу, что он «не вписывается» ни в одну конкретно взятую территорию. Масштабность такая. Его личность словно выламывается из ограниченных рамок, и Родиной ученого, большой и малой, можно считать и Белоруссию, и Башкирию, и, конечно, Сибирь. Занимаясь геологией нефти, он работал не в переносном, а в буквальном смысле на всю страну, на весь Советский Союз. Еще до войны, будто предвидя тяжелое будущее, он изучил нефтеносные известняковые массивы Ишимбаевского района Башкирии и оценил перспективы новых открытий. А в войну открыл высокодебитное Кинзебулатовское месторождение нефти в коллекторах так называемого трещинного типа. Впервые в стране. Тогда же, и опять впервые, под руководством Трофимука стали проводить соляно-кислотную обработку карбонатных коллекторов, позволяющую значительно увеличить добычу нефти из скважин. Но это давно минувшее. А вот будущее, в котором имя Трофимука тоже никогда «не затеряется».

Достаточно вспомнить газогидраты – лишь одно открытие Трофимука. Речь идет о выявленном им и другими геологами скоплений газа в осадочной (то есть у шельфа, на дне морей и океанов) оболочке Земли в твердом газогидратном состоянии. Но это состояние действительно в прямом смысле обеспечит мир энергией почти на весь наступивший двадцать первый век, в котором Андрея Алексеевича уже нет. А его идеями, изложенными в многочисленных – их сотни – монографиях и статьях «питается» весь мир до сих пор. В Индии, Японии и некоторых других странах уже добывают газогидраты.

Навсегда связано имя Трофимука и с гигантскими открытиями нефти и газа в Западной и Восточной Сибири. В Сибири, а точнее в нашем городе – тут привязка к территории будет уместна – он проработал более сорока лет и охватил своими знаниями такие проблемы, без решения которых развитие всей страны едва ли бы было возможным. Даже в самом кратком перечислении объем работы, выполненной Трофимуком, поражает.

Он разработал теорию формирования нефти и газа, обосновал нефтегазоносность докембрия Земли, выявил цикличность осадконакопления и ее связь с нефтегазоносностью, предложил методику поисков и разведки нефтяных и газовых месторождений, показал, грубо говоря, где лежат будущие ресурсы углеводородов, в каких провинциях Сибири, Дальнего Востока и в акваториях северных и восточных морей и т. д. и т. п.

Колоссальная работоспособность Трофимука, его мощный и пытливый интеллект не знал, казалось, удержа и каких-либо ограничений. Трофимука хватало на все: страстно защищать Байкал, программу «Сибирь», строительство метрополитена в Новосибирске, питать чуть ли не до самой кончины новыми идеями своих учеников и коллег, всячески помогать такому отраслевому институту как СНИИГГИМс, обращать внимание науки и власти на гидратный метан – энергетическое сырье будущего, по мнению Трофимука. Этот «триллионер» с несдающейся душой обладал не только редкостно обширными знаниями, но и феноменальным чувством предвидения. Ему почти все давалось с боем, а кое-что так и не удалось при жизни. Тот же Байкал защитить. Но Трофимук передал эстафету борьбы за интересы России другим – своим ученикам и коллегам: Вышемирскому, Конторовичу, Каштанову, Мандельбауму, Нестерову и многим другим.

Героем Социалистического Труда Трофимук стал еще в годы войны, работая в Башкирии. За открытие там только девонской нефти он уже заслужил у своих соотечественников и памяти, и памятника. Но после Башкирии он сделал еще столько в Сибири для страны, что вполне заслужил права остаться в истории России навсегда. В своей книге «Сорок лет борения за развитие нефтегазодобывающей промышленности Сибири» Трофимук с обычной для него дотошностью перечисляет десятки перспективных районов нефтегазоносности палеозойских отложений. Уже на склоне лет он постоянно думает о будущем, то напоминая, что к решению проблем палеозойской нефти «нужно приступить немедленно и крупными силами», то, предлагая, в каких районах надо ставить опорные скважины. Видно, что Трофимук остерегается, что его опять не поймут, не поддержат и потеряют время. Он даже думает о том, где взять миллиардные средства на обустройство новой нефтегазоносной провинции в Восточной Сибири, а там продуктивность месторождений в два-три раза выше, чем даже в Западной Сибири. Эта постоянно пульсирующая, никогда не стихавшая в Трофимуке забота об интересах страны еще раз подчеркивает величие этого патриота и гражданина России. Трофимук – Почетный гражданин Новосибирска. Но, по сути, он почетный гражданин Сибири, ради процветания которой отдал десятилетия свой необыкновенной жизни.