(рассказ в стиле биографического краеведения)
Дрозды на даче замучили: если раньше они прилетали откуда-то издали, то в этом году поселились с весны на нашей территории: гнезда устроили на двух берёзах, и несколько – вблизи, в ивняке у ручья. Особо-то и есть им на нашем участке нечего, но каждое утро мы переживали налёт птиц. А иногда они придумывали свой тактический манёвр: выходишь на крыльцо – нет дроздов! Пусто даже как-то… Присмотришься – кустик шевельнулся, травинки заколебались… Вот он: нахохлился, крылья как-то, особым манером, назад заложил, голову втянул – чиновник! Из тех, каких в театрах играют по Чехову да Гоголю! Бежит нахохленный дрозд с места приземления, сторонясь строений, к месту своего питания – смородине, землянике. Иногда с нашего участка пробирается к соседям, и так же, пешком, озабоченно.
Не понимаю причин особых, но так повелось: дрозда надо не любить! В детстве, ранней весной, мы собирались большими группами и шли «зорить дроздов». Эти походы были традиционными в нашем селе для мальчишек от восьми до шестнадцати лет и не запрещались взрослыми. В телогрейках, шапках, сапогах кирзовых шли мимо сушилки, через стогектарное, впоследствии школьное, поле, в Чумаклы. Так называлась местность с небольшим ручьём. Если ехать по дороге на Спасояйку, то возле моста через этот ручей много лет назад можно было половить пескарей да речных гольянов. Через сорок лет долину, и даже бывшее русло, где протекал когда-то ручей, распахали и засеяли! Я не поверил, когда однажды, подъехав на автомобиле, стал искать хотя бы признаки ручья. Не было ни капли воды! Вот вам и изменение климата и ландшафтов. Существуют науки – климатология да геоморфология, а облик земли меняется независимо, даже вопреки их моделям и прогнозам!
В моём детстве Чумаклы были в полноводье настоящей речкой среднего калибра. Утрами, в конце апреля, её обширный разлив бывал с ночи покрыт тонким льдом. И мы знали, что надо успевать часов до десяти утра, потом солнышко подтопит лед и можно остаться среди половодья, на островках-кочках. А дрозд селился как раз в местах разлива, на молодых берёзах. Это вороны забираются повыше, на зрелые деревья, да и то не всегда. Сороки забиваются в чащу, на старые ивы. Дрозды в большинстве случаев на тонких, высоких берёзах. Залезть не так просто на такое дерево: ветви гнуться, не держат вес подростка. Самые ловкие из нас могли посетить три – пять деревьев, а остальные с трудом добирались до первого ещё гнезда! Вот подтянулся «зорильщик» последний раз, держится за ветку, дыхание успокаивает. Устал, ноги-руки трясутся. Посмотрел вниз – ох, куда забрался! А сверху дрозды, мать с отцом, пикируют на грабителя, кричат, падают у ног стоящих внизу ребятишек, завалившись на бок, ковыляют в сторону: отводят беду от гнезда. Но она, эта беда, неотвратима. Четыре яйца – небольшие, пёстренькие, перекочёвывают в шапку к мальчишке. Он начинает спуск вниз, осторожно приспособив шапку на голову и стараясь не уронить её вниз. Дрозды, подлетев к гнезду, садятся, примолкают, затем улетают прочь, зачастую порознь…
На земле яйца перекладываются либо в шапку тем, кто перестал лазать по деревьям, либо добытчик оставляет их в своей шапке на кочке, а лезет на очередное дерево с голой головой.
Вот кто-то из осторожных кричит:
-Пацаны, выходим!
Выбрались из болотины по льду, лишь кто-то не рассчитал, провалился возле кочки, где всегда лёд тоньше. Быстро разжигается костёр. Пострадавший сушит портянки и сапоги, остальные хвалятся добычей. У кого-то есть даже сорочьи, либо вороньи яйца. Их закапывают в золу, когда костёр прогорает, смельчаки эти яйца едят. Дроздовые яйца тоже пекут, потом ими бросаются друг в друга. У некоторых мальчишек яйца припасены ещё за пазухой – за ними гоняются, пока не раздавят…
В таких «развлечениях» я участвовал раза два, разорил одно гнездо, не знал, что делать с яйцами… Потом как-то так получилось, что вместе со мной отделилась от любителей «позорить» гнезда основная масса ребятишек, появились другие интересы – в это же весеннее время делали плоты и плавали на озере возле кладбища и на школьном озере, оказалось куда интереснее разорения гнезд! Потом захватили фотография, выпиливание и выжигание по фанере, спорт…
И вот вдруг, на собственной даче, проявился во мне инстинкт «уничтожения дрозда», не весь подавил я его в детстве! Будучи в отпуске, начал вставать рано по утрам и охотиться с современной воздушной винтовкой в руках: убойная сила не уступает малокалиберной винтовке! Выслеживаю птицу, скрадываю по всем правилам. Но дрозд чуткий – только прицелился, а он раз и улетел!
Наступило утро, когда выследил, выцелил. Тук! Ударила пуля дрозда в грудь. Он вспорхнул, сделал попытку уйти ввысь… Тут же провалился вниз, в кусты, потом ещё усилие, поднялся чуть вверх и… упал прямо к моим ногам! Такого я ещё не встречал, чтобы дичь к охотнику сама добиралась! Лежит, бедный, у ног. Оглянулся я: домашние бы не увидели, вот обид будет:
-Беззащитного убил!..
Взял дрозда рукой, посмотрел – крови не видно:
-Видно в грудь, под перо, пуля ушла!
Ещё раз оглянулся я:
-Заброшу в кусты за изгородь, кошки либо собаки утащат!
Швырнул подальше птицу. А она пролетела камнем метров пять, потом… расправила крылья, спланировала над ручьём, набрала высоту и села на высокую берёзу, на ветку с моей стороны!
-Кыш!
Взлетел мой дрозд, сделал круг над долиной ручья и присоединился к пролетавшей стае дачных разбойников. Подумалось:
-Маленькая птаха, а сколько видит она с высоты полёта! А мы тут – земляника, смородина…
Добавить комментарий