Сотрудник лаборатории семиотики и знаковых систем Новосибирского госуниверситета Борис Клейман дешифровал некоторые моменты в библейских текстах и выявил в писаниях связи с ближневосточной, греческой и сибирской мифологией. Теперь с большой долей вероятности можно утверждать, что одно из древнейших священных писаний - Пятикнижие Моисеево несет в себе ослабленные с точки зрения семиотики элементы ещё более древних сказок, эпоса и мифов.
Проведя семиотический анализ библейских сюжетов, ученый пришел к выводу, что первоначально тексты функционировали в устно-музыкальной форме и являлись компиляцией мифологических, эпических и сказочных повествований.
Исполнители и слушатели этих сказаний в домонотеистический период истории пользовались разными диалектами семитских языков и языками межнационального общения: хеттским, шумерским, а позже аккадским и арамейским – многоязычие в те годы было нормой.
Борис Маркович Клейман – член союза писателей Израиля. Закончил филологический факультет Челябинского педагогического университета, историческое отделение Института стран Азии и Африки при МГУ по специальности история стран Ближнего Востока. Работал в Израиле на «русском» канале 9-м канале ТВ, участвовал в археологических раскопках в пустыне Арад (древний Ханаан), преподает в НГУ, университете имени Бен-Гуриона в Бэер-Шэва (Израиль), Колледже торговли в Национальном университете Чжэнчжи (Тайбэй, Китайская Республика).
— Я подхожу к тексту с точки зрения семиотики,— рассказывает Борис Клейман.— В иудейском кодексе есть очень темные места, особенно в Пятикнижие Моисеевом, одном из древнейших текстов. И если не привлекать мифологический контекст более древних эпох (Песнь Деборы, к примеру, датируется XIII-XII веками до н.э.), расшифровать текст невозможно. Сейчас, по сути, подобными вещами никто не занимается. Конечно, были ученые, которые так или иначе указывали на параллель с мифологиями египетского, хеттского, финикийского или шумерского происхождения. Барух Спиноза говорил, что по стилистике пророческих книг можно определить происхождение самих пророков. И что их тексты - вовсе не божественное откровение: если пророк говорил, используя терминологию пастухов, понятно, откуда он пришел, чем занимался. Поэтому мой подход базируется на том, что текст не появляется ниоткуда, текст порождает текст.
Можно с большой долей уверенности утверждать, что влияние на библейские тексты оказывали мифы, сказки и героический эпос разных древних этносов Месопотамии, например, популярный в древности мотив определенных семейных связей (культ близнецов, племянника по материнской линии) нашел отражение не только в мифах, но и в Пятикнижии.
— В рассказе о патриархах есть один наиболее полный — о Якове. И здесь есть очень темные места. Например, почему Яков родился вместе с близнецом Исааком? Оказывается, в древности был очень развит культ близнецов. Он известен по шумерским, хеттским, египетским мифологиям. Например, египетские боги Сет и Осирис были близнецами, огромное количество близнецов населяют мифы и исторические сказания древних греков. В самом Пятикнижии упоминается ещё пара таких братьев – Перэц и Зэрах. Почему Яков отправляется искать свою жену к собственному дяде? Потому что существовал культ дяди и племянника по материнской линии. Скажем, в древнеегипетской мифологии бог Гор, сын Осириса, борется со своим дядей Сетом.
Примечательно, что отражения этих культов присутствуют не только в древних египетских, месопотамских и античных мифологиях, но и в героическом эпосе сибирских народов - якутских, бурятских, монгольских, тувинских, алтайских сказаниях. Но в отличие от мирового фольклора, перешедшего большей частью в книжную память человечества, коренные сибиряки свои традиции сохранили в живой социальной памяти, функционирующей по сей день.
Еще один пример фольклорной основы текста в Пятикнижии – лестница Иакова. По сюжету пророку снится сон, в котором он взбирается по лестнице вверх. Что это за лестница? Что она символизирует? Как отмечает семиотик, лестница — очень древний образ, который связан с трехчастным представлением о мире, где верхний и нижний называются хтоносом, то есть миром, находящимся вне ареала обитания человека. Лестница всегда ведет из срединного мира в верхний.
— Здесь мы видим созвучность с историей про быстрорастущий боб или орла, с помощью которых герой русских сказок поднимается в небо, — поясняет ученый.—То есть неважен механизм подъема – лестница ли это, боб ли. Важно, что это не что иное, как связь с верхним миром. Или свойства «яги» - женского родо-племенного предка периода ещё матриархата. В русских сказках она слепа («чует» только «дух»), не способна в погоне за детьми преодолеть водную стихию (полотенце превращается в реку), обладает ярко выраженными материнскими признаками (хозяйка лесных животных). Всё это присутствует не только в почти забытых мифах и сказках народов Востока или античной Греции (образ лодочника Харона, например, или Полифем у Гомера), но и в Пятикнижии: фараон не способен преодолеть в погоне водную стихию, полуслепа Лея - первая жена Иакова, брат-близнец которого Эсав рыж, а дядя-тесть имеет имя Лаван, что значит «белый» - цветовые признаки хтоноса. Примечательно, что сибирский фольклор сохранил эти же качества в своих до сих пор живых сказаниях в образах «абаасов» или «духов» верхнего и нижнего миров, женское начало некоторых из них проявляется в доминировании над лесными (как у долган) или морскими (как у алеутов) животными, помощницами беременным женщинам и скотоводам.
По словам ученого, возникающие параллели помогают глубже раскрыть тексты Торы: в приведённых примерах герои Библии, восточных и античных мифов, русских сказок про «ягу» и сибирских героических сказаний по сути являются одним знаком-мифологемой: образом хтонического предка-родональника. И такой подход позволяет не только отвергнуть интерпретации некоторых англоязычных теологов, но и выявить яркость, самобытность, неповторимую оригинальность эпических сказаний народов Сибири и их связь с мировым фольклором.
— Возможно, при нынешнем интересе к религии те исследования, которые я провожу, нисколько не изменяя веру человека и не претендуя на замену религиозной веры на научные знания, снизят зачастую не совсем оправданный фанатизм, который присутствует сегодня в определённых социальных слоях. Такие исследования всегда интересны и актуальны, ведь сакральные тексты привлекают к себе пристальное внимание и ученых, и верующих, и заплутавших в своих сомнениях людей.
Исследование было опубликовано частями в научных журналах «Критика и семиотика»; в «Вестнике Челябинского государственного университета» №10/2015; коллективной монографии «Культурные трансферы: проблема кодов» в НГУ в 2015 году, в некоторых научных публикациях Израиля и Китайской Республики.
Анна Романенко
Добавить комментарий