За это и выпьем!

Взята из книги А. Горшенина «Черный понедельник» (Новосибирск, 2005).

Жил в Новосибирске писатель, Виталий Георгиевич Коржев — прекрасной души человек, замечательный критик. Особенно когда о поэзии и стихотворцах писал. Правда, был он безмерно для критика добр. В крайнем случае, отечески журил за промахи. И местные поэты его боготворили. А известный прозаик Николай Самохин на одном из писательских собраний предложил новосибирским потомкам Вергилия сброситься и поставить Коржеву памятник с надписью: «Смотрителю сибирской поэзии от благодарных ее пиитов». Может, и реализовали бы они эту идею, да вот беда — долго деньги в их карманах не держались, как правило, оседали на дне винного стакана. Но Виталий Георгиевич на них за это не обижался — ему с того стакана всегда перепадало. Порой, даже слишком. Даже добрейшая Валентина Христофоровна, жена Коржева, не выдерживала, ругалась: «Ох, сгубят тебя, Виталий, эти стихоплеты!».

И не одна она пыталась его образумить…

Как-то, «приболевший» после очередного хорошего возлияния накануне под рукав сигарету и вольные разговоры о поэзии, Виталий Георгиевич забрел спозаранку к своему товарищу с целью занять у него на лечебные «сто пятьдесят». Товарищ был непьющий, да еще и не выспавшийся, а потому в понятном раздражении начал взывать к его уму-разуму:

— Ну, зачем же ты так надрываешь этой гадостью свое здоровье, Виталий? — вопрошал товарищ, укоризненно качая головой. — Бросать надо пить, бросать! А то ведь так и помереть недолго.

Коржев грустно вздохнул, пригорюнился, и, блеснув набежавшей слезой, спросил товарища:

— Тебе меня будет жалко?

— Конечно! Ты же прекрасный человек, Виталий! Я же люблю тебя, бродягу! Да и сибирская поэзия без тебя осиротеет.

— И ты, может, даже заплачешь, если я умру?

— Конечно же, заплачу! — клянется растроганный товарищ.

— Старик! — радостно вскинулся Виталий Георгиевич. — Так вот за это и надо срочно выпить, пока я не бросил!