Опубликовано: Созвездие земляков. Знаменитые мужи Новосибирска: Литературно-краеведческий сборник. Серия «На берегах Оби широкой». Книга пятая. – Новосибирск: Редакционно-издательский центр «Светоч» правления Новосибирской областной общественной организации «Общество книголюбов», 2008. – 432с.
Многие и многие новосибирцы появление своего города связывают непосредственно с именем инженера-путейца и известного русского писателя Н. Г. Гарина-Михайловского. (Благодарные горожане и площадь в его честь назвали, и станцию метрополитена). И это, в общем-то, справедливо, поскольку он сделал все от него зависящее, чтобы Транссибирская магистраль пересекла Обь именно там, где впоследствии появился город, которому будет суждено сделаться крупнейшим промышленным, научным и культурным центром на востоке России.
Правда, в отличие, скажем, от Петербурга, возникшего по указующему царскому персту именно в том месте, где он сейчас стоит, с Новосибирском произошло несколько иначе. Во всяком случае, никто не выходил на дикий берег реки и не восклицал гордо: «Здесь будет город заложен!» Ни о каком городе еще и речи не было. Поначалу искали лишь наиболее удобный переход будущей железной дороги через Обь.
Первоначально предполагалось прокладывать дорогу через Колывань, с выходом на Томск. Но еще за пять лет до того, как в апреле 1881 года начнутся детальные изыскания, военные топографы, проводившие съемку и гидрографическое обследование этой части бассейна Оби, нашли более удобный переход - южнее Колывани, в районе Кривощёково. Рекогносцировочные разработки военных топографов были известны как начальнику изысканий и строительства Западно-Сибирской железной дороги К. Я. Михайловскому, так и его однофамильцу и подчиненному - начальнику Пятой Колыванской партии Н. Г. Гарину-Михайловскому (тогда еще просто Михайловскому, ибо приставка Гарин появится позже, когда он выпустит первые свои книги). Так вот, Н. Г. Гарин-Михайловский был в числе тех, кто считал, что строительства моста через Обь в районе села Колывань, по ходу старинного Московского тракта, крайне невыгодно из-за большого (до 12 верст) разлива реки в половодье и неустойчивых грунтов для мостовых опор. И возглавляемая им Пятая Колыванская партия в процессе детальных рабочих изысканий определила окончательное место железнодорожного перехода через Обь (в районе села Кривощёково). Всполошившиеся томские и колыванские предприниматели забросали различные столичные департаменты и правительство жалобами, прошениями, ходатайствами, петициями, оспаривавшими заключение изыскателей, а Н. Г. Гарин-Михайловский и вообще был обвинен в предвзятом отношении к Томску и его жителям. И еще немало сил пришлось потратить ему впоследствии, отстаивая этот проект, в борьбе с сибирским купеческим лобби и чиновным бюрократизмом.
Что же за личностью был Николай Георгиевич Михайловский?
Родился он 20 февраля 1852 года в Петербурге. Отец был боевым офицером, а крестил его сам царь Николай I. Окончив гимназию, будущий писатель поступил в институт путей сообщения (Петербург) и через шесть лет, во время русско-турецкой войны, молодым инженером он был послан в действующую армию строить в Болгарии шоссе. С тех пор Н. Г. Гарин-Михайловский почти всю жизнь занимался строительством: возводил мосты, тоннели, проводил железные дороги; работал и в Батуми, и в Уфе, и в Казанской, и в Вятской, и в Волынской губерниях. И на протяжении многих лет теснейшим образом был связан он с Сибирью, где принимал самое непосредственное участие в прокладке Транссибирской магистрали.
Но работа изыскателя и инженера-путейца была далеко не единственным занятием Н. Г. Гарина-Михайловского в его жизни. «Я в угаре всевозможных дел», - писал он жене. «Разносторонне, по-русски даровитая личность», - говорил о нем А. М. Горький. С чем невозможно не согласиться. Он был прекрасным инженером, хозяйственником, просветителем (создавал школы и библиотеки для крестьян), издателем (сначала издавал журнал «Русское богатство», объединявший писателей-народников, участвовал в организации журналов «Начало» и «Век», а позже основал марксистскую газету «Самарский вестник»), общественным деятелем, чьи политические взгляды эволюционизировали от народничества к социал-демократии. В своем имении под Самарой он не раз скрывал подпольщиков и хранил нелегальную литературу. В годы первой русской революции через А. М. Горького передавал крупные суммы в партийную кассу. И все это прекрасно уживалось в нем с талантом очень яркого и самобытного писателя.
Журнально-газетные критики 80-90-х годов XIX века нередко с негодованием восклицали: неужели вся литература их поры живет лишь этическими и философскими темами, а поэзия строительства жизни, промышленно-экономической деятельности еще никак не воплотилась в беллетристике? Но забывали о Н. Г. Гарине-Михайловском. Он был как раз одним из немногих писателей, кто сумел перенести экономику из области ума в область сердца, вдохнуть в нее поэзию и расцветить богатыми красками. Поэтому и в повести «Инженеры», и во многих его рассказах и очерках поются настоящие гимны возведению мостов, тоннелей и т. п. Писатель с таким увлечением рассказывает в них о сваях, ватерпасах, нивелирах, подрядчиках, десятниках, что каждая подробность инженерно-строительного дела становится очень близкой читателю. И совершенно прав был Корней Чуковский, утверждая, что «так увлекательно писать о работе в России еще не умел ни один беллетрист».
Однако начинал Н. Г. Гарин-Михайловский не с поэтизации труда, а с традиционной для российской словесности темы детства. И начинал блестяще. Повесть «Детство Темы» заставило говорить об авторе всю читающую Россию. Столь же яркое и сильное впечатление оставили и продолжившие его автобиографический цикл повести «Гимназисты», «Студенты», «Инженеры».
Исколесив всю Сибирь, Н. Г. Гарин-Михайловский, естественно, не мог обойти и сибирскую тематику, которая, пожалуй, лучше всего отразилась в его рассказе «Бродяжка» и очерковом цикле «Карандашом с натуры». В них писатель показал типичные для России конца XIX века явления, связанные с бурным ростом капитализма и расслоением крестьян, а также отразил наиболее характерные черты русского национального характера - прежде всего трудолюбие, стремление к правде, свободе и справедливости. Произведения сибирской тематики Н. Г. Гарина-Михайловского отличаются особой эмоциональностью, приподнятостью и лиричностью. В них много поэтических картин природы, выполненных в светлых радостных тонах. Вот как, например, в одном из очерков писатель изобразил восход на Оби:
«Мы плывем точно в саду, сквозь редкие деревья словно задымилась вода, слегка розовая, прозрачная, вот-вот готова вспыхнуть жаром восхода. Стадо белых лебедей вспорхнуло в этом розовом фоне рассвета, среди аромата черемухи. Лебеди медленно потянулись низко над водой и потонули в пурпуре утра в огне выплываемого из-за далекого леса ярко-золотого шара...»
Сибирские произведения Н. Г. Гарина-Михайловского в свое время вызывали немалый интерес. Они и сегодня не оставляют равнодушными.
Некоторые современники склонны были упрекать Николая Георгиевича в торопливости, «необработанности» его произведений. Особенно очерковых. Он и в самом деле не любил и не мог шлифовать свои вещи, писал обычно второпях, без оглядки, сочиняя где-нибудь в дороге, на ходу, среди массы других неотложных дел («на облучке» — как говорили хорошо знавшие его люди). Сдав рукопись в редакцию журнала, он уже несся в курьерском поезде куда-нибудь в Сибирь... «А потом, - вспоминает один из современников Н. Г. Гарина-Михайловского, - со станций летели телеграммы, где он просил изменить фразу, переделывались или вставлялись целые сцены...»
Шло это от неуемного его темперамента. Он словно бы спешил поспеть за непрерывно разворачивавшимся действом жизни. Он спешил жить и делать. Без репетиций. Как говорится, «с листа». Тем более что писал Н. Г. Гарин-Михайловский не для славы или денег, а просто как птица поет - из глубокой внутренней потребности. Да и писателем-то, кстати сказать, несмотря на безоговорочное читательское признание, он себя не считал. Хотя к литературным занятиям относился так же увлеченно, страстно, истово, как и ко всему, что делал.
Последний год жизни Н. Г. Гарина-Михайловского был отмечен новыми начинаниями. У него родилась идея театра, в котором бы писатели и артисты в тесной совместной работе искали свежие формы отражения современной жизни. А буквально перед самой кончиной Николай Георгиевич участвует в обсуждении проекта нового литературного журнала. Он даже произнес страстную речь, но вдруг почувствовал себя плохо (сказалось страшное перенапряжение последнего времени, работа по двадцать часов в сутки), вышел в соседнюю комнату, прилег и умер. Случилось это 27 ноября 1906 года.
Но вот что примечательно. Как вспоминает С. Скиталец, всегда восхищавшийся исключительной жизненной энергией этого человека, «Гарин-Михайловский, через руки которого прошли миллионы рублей, умер, не оставив после себя ни копейки денег. На похороны была сделана подписка». И отнюдь не из-за хронической его бедности. Напротив, он никогда не испытывал нужды и при жизни не страдал отсутствием средств. Просто он легко расставался с нажитым - для других и ради других. На самого же себя частенько не оставалось не только денег, но и сил.
Вся жизнь этого удивительного, красивого и внешне, и внутренне человека, сравнима с яркой вспышкой, в пламени которой суждено было до срока сгореть ему самому.
Алексей Горшенин
Добавить комментарий