ПРИХОДСКОЕ ДУХОВЕНСТВО РПЦ. Присоединение и освоение Сибири русскими сопровождалось утверждением на ее территории православия. Вместе с храмами и монастырями появлялось духовенство. Большинство сиб. церквей вначале строилось и содержалось за счет гос-ва (выплачивалась т. н. государева руга); на новых территориях поселенцы долгое время не имели собств. средств для обеспечения храма и клира. Но постепенно вокруг церквей складывались приходские православные общины, и иногда гос-во начинало перекладывать на прихожан заботы о тех церквах, к-рые они просили разрешить построить. Так случилось, напр., в 1644 – крестьяне самостоятельно возвели Спасскую церковь в Томской Верхней слободе, в руге на ее содержание царь отказал.
В XVII в. П. д. сначала присылали в Сибирь гл. обр. из-за Урала, по распоряжению государя или усилиями архиереев; позже забота о его приискании все чаще ложилась на мест. общины, как это было принято на Рус. Севере, откуда шел осн. поток сиб. поселенцев. Кандидат, имея на руках «выбор», т. е. договор о взаимных правах и обязанностях, отправлялся к архиерею для посвящения в сан. Острая нехватка священников в Сибири приводила к тому, что иногда к церкви выбирали не того, кто достоин, а того, кто хотя бы умел читать. Неудивительно, что сиб. иерархи жаловались на «неблагочиние» мест. пастырей, иной раз мало отличавшихся от своей паствы. К тому же, чтобы прокормить себя и семью, службу в церкви духовенство вынужденно сочетало с занятиями земледелием, скотоводством, ремеслом, так что клир и прихожан объединял общий образ жизни. Вместе с тем приход. священники имели четкое представление о своем пастыр. и обществ. долге. Забота о духов. детях приводила их даже в тюрьмы, где томились попавшие в беду подопечные. У нас нет сведений, произносили ли тогда сиб. священники проповеди, но публич. обличение пороков с призывами к исправлению сибирякам от них слышать доводилось. При этом обличались как личные недостатки, так и вред, наносимый государеву или обществ. делу. В то же время в моменты соц. конфликтов сиб. населения с администрацией обязательное присутствие враждующих сторон на общих богослужениях могло способствовать их примирению. Роль обществ. арбитра, к-рую наряду с высш. церк. иерархами пыталось играть и П. д., нередко оказывалась для него весьма опасной. Мест. священники, стремясь понять и ту, и другую сторону, могли подвергнуться побоям, ограблению, очутиться в тюрьме, но в меру своих сил продолжали попытки наставничества и заступничества. Так случилось, напр., во время восстания в Томске в 1648–49.
С кон. XVII в. в связи с изменением положения Церкви в гос-ве Петр I лишает мат. снабжения («государевой руги») большинство сиб. церквей. Законодательство нач. XVIII в. пытается регулировать отношения приход. общины и духовенства: в Сибири, как и на Рус. Севере, искореняется договор найма клира общиной, к-рая теряет право отказаться от его услуг. К кон. XVIII в. вмешательство светских и церк. властей в отношения между общинами и духовенством привело к отмене приход. выборов: снабжение населения духовенством стало исключительным правом высш. иерархии.
В условиях актив. колонизации Сибири кол-во правосл. церквей и соответственно числ. духовенства за Уралом росли непрерывно, но, несмотря на это, острая нехватка в том и в другом ощущалась на огромной новоприсоединенной территории. Однако и на новое церк. стр-во, и на духов. сословие с нач. XVIII в. распространяются гос. ограничения. В связи с проведением I ревизии населения и введением подушной подати гос-во начинает строго регламентировать числ. П. д. В нач. 1720-х гг., во время проведения подушной реформы, духов. сословие было освобождено от гл. налога (подушной подати) и воинской повинности, но взамен устанавливались церк. штаты. Напр., числ. духовенства, служащего в «одноприходной» (при 100–150 дворах) церкви, ограничивалась 1 священником, 1 дьячком и 1 пономарем. Позже штаты неоднократно уточнялись. «Лишние», с точки зрения светских властей, члены духов. сословия (как правило, часть низших клириков и детей духовенства) регулярно изгонялись путем спец. «разборов» с участием военных и направлялись в непривилегир. сословия: крепостное, приписное и гос. крест-во, армию и т. п. Только по результатам I ревизии кол-во «лишних» причетников в Сибирской губ. составляло 791 чел. Принимать же на церк. места отныне можно было только членов духов. сословия из числа подраставших детей духовенства; прием из «податного состояния» строго запрещался (исключение сделали лишь для Иркутской епархии). Т. о., в нач. XVIII в. за Уралом, как и во всей России, духов. сословие попытались сформировать на основе жесткой замкнутости. Обособлению служителей церкви способствовало и обучение в сословно-проф. учеб. заведениях, к-рое в XVIII в. становилось для духовенства нормой (см. Церковное образование в Сибири).
Несмотря на то что Сибирь к нач. XVIII в. еще не сформировала достаточное для замещения церк. вакансий наследств. духов. сословие, в ходе ревизий и воен. «разборов» из него изымалось для гос. нужд немало людских ресурсов. Тяжелейший для Церкви разбор духов. сословия кон. 1730-х гг., связанный с нуждами рекрут. наборов и с полит. преследованием духовенства по поводу недоразумений с присягой имп. Анне Иоанновне, вылился в ряде случаев в подлинное опустошение клира. В 1738 митр. Антоний (Стаховский) сообщал, что в солдаты из духов. сословия взято 234 чел., в т. ч. 81 чел. – «за небытие у присяг». Через 10 лет др. тобол. митрополит, Антоний (Нарожницкий), писал в Синод, что в штате 398 церквей его епархии находятся 1 235 чел., а незаполненных штатных мест – 1 171. Жесткое сопротивление митрополита сокращению духов. сословия, а также общее благоволение имп. Елизаветы Петровны к Церкви минимизировало потери духовенства от разбора, связанного с проведением II ревизии. До кон. 1760-х гг. светские власти Сибири были вынуждены мириться с тем, что архиереи определяли к церквам людей, состоявших в подушном окладе. Окончательно запретило эту практику лишь пр-во Екатерины II. Спорадически разборы продолжались и далее. Так, в Тобольской епархии в 1780-е гг. 147 чел. из положенных в оклад церковников и их родственников лишились принадлежности к духов. сословию. Разборы духовенства как механизм регулирования его числ. прекратились уже в XIX в. Последний состоялся в 1831, незадолго до крушения всей системы замкнутых сословий.
Не только числ., но и мат. снабжение клира вызывали постоян. озабоченность гос-ва. Доходы П. д. складывались из неск. источников. Основу составляли добровольные пожертвования прихожан и плата за требоисправления (крещение, брак, отпевание и проч.). В XVIII в. сел. прихожане Тобольской епархии письменно указывали величину ежегодного, как правило натурального, взноса (руги) в пользу своего духовенства. В зависимости от р-на взнос сильно колебался. Одна из самых распространенных выплат – пуд зерна с семьи священнику, пол. этой величины или менее – дьячку или пономарю. Однако этот доход чаще всего дополнялся землепашеством, скотоводством (а иногда и канонически запрещенной торговлей), что, безусловно, противоречило представлениям власти о дистанции, долженствовавшей отделять просвещенное духовенство от его прихожан. Многочисл. конфликты по поводу приход. выплат, сопровождавшиеся всевозможными «неблагочиниями», причиняли постоян. голов. боль не только сиб. архиереям. Со 2-й пол. XVIII в. гос-во упорно стремится к регламентации мат. содержания П. д. Однако фиксир. нормы платы за требоисправления, узаконенные при Екатерине II, оказались мизерными и не привились. С 1755 во время Генерального межевания началось наделение приход. церквей землей (по 33 дес.), с тем чтобы доход от ее обработки служил жалованьем клиру. Этот проект, осуществлявшийся к тому же чрезвычайно медленно, тоже не решил проблему. С нач. XIX в. предпринимались неоднократ. попытки перевести духовенство на денежное жалованье. В 1849 установлено жалованье сел. причтам в нек-рых частях Иркутской епархии: в Якутии, Забайкалье, на севере Иркутской губ. С кон. 1840-х гг. началось введение жалованья и для духовенства Тобольской епархии.
Попытки высш. светской власти осуществлять контроль над П. д. не ограничивались указанными направлениями. Жестко заявленное еще Петром I стремление заставить Церковь и духовенство служить «государственному интересу» значит. интенсивнее, чем в предыдущий период, привело не только к «чисткам» духов. сословия от «лишних» его членов, но и к попытке сделать клир проводником прямого идеол. влияния гос-ва на население в невиданных ранее масштабах. Среди многочисл. полит. «нагрузок», к-рые несло духовенство с нач. XVIII в., – и пропаганда гос. политики, и доносы на «государевых злодеев», и наблюдение за правильностью переписи во время ревизий, и мн. др. В первую очередь духовенство должно было заявить о себе как о верном слуге трона. На своевременной присяге государю и его наследникам стал настаивать Петр I: упущения в этой области десятки лет карались по закону гос. измены. Немало представителей сиб. клира, пропустивших присягу по различ. бытовым причинам, подверглись телесному наказанию, пока в нач. 1740-х гг. центр. законодательство не отменило этот порядок. С нач. того же столетия П. д. приходилось служить обязательные торжеств. службы по случаю многократно увеличившихся гос. праздников в т. н. табельные дни (список праздников вносили в спец. табель и рассылали по храмам). Умышленный пропуск «табельной» службы также расценивался как гос. измена, бытовая оплошность в этой сфере очень долго каралась телесным наказанием в присутствии мест. духовенства. В Тобольской епархии лишь митр. Павел (Конюскевич) негласно отменил такое наказание на свой страх и риск, и только указ 1766, вводивший легкие наказания в случае неумышлен. пропусков «табельных дней», легализовал до того незаконную и опасную для самого митрополита практику.
Укрепление полит. и идеол. преданности духовенства монархии имело особо важное для гос-ва значение во время волнений и восстаний населения империи. Наиболее показательным для Сибири примером стала Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева. Тобольский еп. Варлаам (Петров) сделал все возможное, чтобы мобилизовать духовенство, в т. ч. и приходское, для разоблачения самозванца «Петра III». Были разработаны спец. меры противодействия вплоть до передачи по духов. ведомству всей необходимой информации о передвижениях и успехах пугачевцев. После поражения восстания огромное число лиц духов. звания подпало под закон о гос. измене за содействие восставшим. Правда, часть духовенства пыталась сопротивляться пугачевцам и пострадала от них, большинство же выбрало путь пассив. подчинения силе: во время пребывания пугачевских отрядов в селе клир прославлял «Петра III», после их ухода – Екатерину II. Виновные понесли наказание, но в конце концов императрица амнистировала всех, за исключением буквально 20 представителей духовенства на тер. Урала и Сибири, входившей в Тобольскую епархию, сознательно поддерживавших восставших. В дальнейшем гос. власти еще более усилили внимание к полит. воспитанию духовенства и предотвращению его солидаризации с низами общества. Так, Павел I запретил П. д. подписывать прошения за своих неграмот. духов. детей.
В течение прошедших столетий менялся облик сиб. духовенства, менялось и его самосознание. Указами сер. 1760-х гг. были упразднены телесные наказания по архиерейскому суду, в кон. XVIII – нач. XIX в. священнослужители с семьями получили освобождение от подобных наказаний и за уголов. преступления; в 1861 это право распространилось на низший слой клира. К тому же в течение 1-й пол. XIX в. духовенство получило ряд прав, сближавших его статус с дворянским (право на получение орденов, дававших личное или потомств. дворянство, освобождение от налога на землю, право ее покупки без крестьян и др.).
В XVIII в. среди рядового сиб. духовенства редко встречался человек, способный произносить проповеди в церкви, разве только по печ. образцам, присылаемым из епархиального центра. В XIX в. в Сибири появилась украсившая мест. об-во генерация священников-интеллигентов, к-рую подготовили неск. поколений образованного духовенства предыдущего столетия. Среди выдающихся личностей можно назвать друга изв. реформатора М.М. Сперанского – священника П.А. Словцова, историка Сибири, выпускника Тобольской и С.-Петербургской духовных семинарий (служил сначала по духов., затем по гражд. ведомству). Общей любовью и уважением пользовался уроженец Томской губ. св. прав. С.Я. Знаменский (1806–77), протоирей, блестящий проповедник, законоучитель и педагог, друг ссыльных декабристов и собеседник Ф.М. Достоевского. В среде П. д. Сибири появились люди подлинно ученые, исследовавшие этнографию, историю, языки корен. народов. В их числе свт. архиеп. Иннокентий (Вениаминов) (1797–1879), начинавший приход. священником в Иркутске. Представители сиб. духовенства создавали незаурядную мест. лит.; они состояли корреспондентами периодич. прессы – неофиц. отделов открывшихся повсеместно епархиальных ведомостей, Русского географического об-ва, писали дневники и мемуары (часть их распространялась в рукописях, часть была опубликована). К нач. ХХ в. в Сибири, как и в др. местах империи, где проживало нерус. правосл. население, сложились кадры нац. П. д., отличавшиеся особым усердием в пастырской и переводческой работе. В XIX в. П. д. участвует в просвет. работе (см. Церковное образование в Сибири), организует пастырские б-ки, в селе – избы-читальни.
Попытки усовершенствования Церкви, предпринятые в рамках реформ 1860–70-х гг., по признанию современников и историков, не удались. Свидетельством активизации самоуправления можно назвать возрождение выборов прихожанами кандидатов в духовенство, напр. в Томской епархии в 1870–80-е гг., но им, однако, успешно противодействовала мест. духов. власть. В нач. 1860-х гг. по распоряжению из Центра в мест. епархиях проводился анкет. опрос П. д.; в числе прочего выяснялось его мат. положение. Причты сиб. церквей, штатные места к-рых до кон. XIX в. продолжали оставаться «недозаполненными», единодушно жаловались на хроническую неуплату прихожанами положенного духовенству содержания и просили заменить его на гос. жалованье. Однако обсуждение вопроса об улучшении быта правосл. духовенства даже на регион. уровне, как правило, кончалось ничем. В частности, в 1867 на заседании Совета Главного управления Западной Сибири гос. жалованье причтам хотя и было признано желательным, но выход из неблагополучного положения все же предлагался за счет изыскания средств на местах. Попытки Совета ввести в Зап. Сибири фиксированное натур. содержание и собирать ругу не по отд. дворам, а через запасные сел. магазины вызвали недовольство тех, у кого руга оказалась выше объявленной нормы. В Томской губ. в те же годы не удавалось фиксировать размер платы за требоисправление. Начавшийся во 2-й пол. XIX в. перевод причтов на гос. жалованье происходил медленно. К 1910 на гос. жалованье было переведено ок. трех четвертей причтов империи, но, как показывают данные по Томской епархии, размер его постепенно снижался, и это при том, что духовенство все более ориентировалось на образ жизни дворянства и чиновничества. Без доходов от церк. земель и без платы за требоисправления, особенно на селе, П. д. обходиться не могло. Состарившиеся отставные представители духовенства, вдовы и сироты духовного сословия поддерживались небольшими пенсиями (их размер значительно уступал по величине пенсиям гос. служащих) – начало церк. пенсион. фонду, обеспечивавшемуся из гос. казны, было положено еще во времена Екатерины II.
Сословную замкнутость духовенства формально отменил указ 1869 (разрешался допуск туда представителей др. сословий, уничтожались наследств. передача мест и принадлежность к духов. сословию, детям духовенства разрешался свободный выбор профессии и давалось право поступления в светские учеб. заведения, церковные также стали всесословными). Но прежняя практика изживалась медленно. В Томской епархии, напр., «внешний» приток в духов. сословие (в осн. из крест-ва) стал заметным только с 1880-х гг., и то подобные случаи были нечастыми. Во мн. местах сохранялась наследств. передача церк. мест. Жестким оставался контроль над церк. стр-вом и открытием новых приходов. К 1915 лишь в 4 из 10 епархий за Уралом (в Тобольской, Иркутской, Забайкальской и Якутской) динамика роста кол-ва церквей опережала динамику роста населения.
Новая попытка реформы Церкви оказалась связана с подготовкой созыва представительного собора РПЦ и относится уже к нач. ХХ в. В 1905–07 по всей империи усилилась активность приход. клира, возросло участие в обсуждении назревших церк. реформ. Духовенство вступало в различ. партии, избиралось в Гос. думу. Сибирь не осталась в стороне от этого процесса. Так, выходца из крест. семьи проф. богословия Томского ун-та и Томского технологического ин-та прот. Д.Н. Беликова в 1905 на учредительном собрании Томского отдела «Союза 17 октября» избрали в его бюро, а в 1906 духовенство епархии избрало Беликова членом Гос. совета. Безусловно, приход. священники, эта самая многочисл. ветвь сиб. духовенства, задумывались над критич. состоянием как России, так и Православной Церкви. Однако Предсоборное Присутствие, созванное в 1906, хотя и поставило вопрос о приход. реформе, отвергло ряд либерал. предложений, напр. идею возрождения выбора клира общиной. Назревшие реформы так и не были проведены до открытия в авг. 1917 Поместного Собора РПЦ. В апр. следующего года Собор принял Приходской устав; при этом Церковь так и не согласилась на требования сторонников ее демократизации и не ввела приход. выборы для клира. Гражданская война и установление сов. власти помешали реализации Приходского устава.
В тяжелых послерев. условиях П. д. понесло большие потери. Элементы демократии, вошедшие в его жизнь в нач. 1920-х гг. (напр., работа епархиальных съездов духовенства и мирян в Томской, Владивостокской и др. епархиях), выродились в смуту, вызванную расколом РПЦ, деят-тью «обновленцев», попавших под рук-во репрес. органов сов. власти, и др. церк. группировок, не подчинившихся избранному на Поместном Соборе Патриарху. Часть духовенства, поддержавшая А.В. Колчака, эмигрировала или была репрессирована, другая подверглась преследованиям в ходе кампании по изъятию церк. ценностей и последующих антицерк. кампаний. Ликвидация епархий, массовое закрытие храмов (в 1939–40 в Томской, Омской, Кемеровской обл., Алтайском кр. (в совр. границах) не осталось действующих церквей), расстрелы, заключение в тюрьмы и лагеря, ссылка привели к кон. 1930-х гг. П. д. Сибири на грань полного уничтожения, найти же легал. работу вне своей профессии с нач. 1920-х гг. духовенству стало почти невозможно из-за запретов сов. законодательства. Священнослужители превращались в настоящих маргиналов: их лишали гражд. прав, шельмовали в глазах об-ва. Те из приход. пастырей, к-рые еще оставались на свободе, либо скрывали свое прошлое, либо уходили на нелегал. положение, в «катакомбную церковь».
Вследствие смягчения антицерк. гос. политики во время Великой Отечественной войны собравшийся в 1945 Поместный Собор РПЦ принял «Положение об управлении РПЦ», по к-рому приходом управляли распорядительный орган – приход. собрание (до регистрации общины – двадцатка), исполнительный (приход. совет) и контрольный (ревизион. комиссия). Настоятель храма, назначавшийся архиереем и подчинявшийся ему, являлся пред. церк. совета, распоряжавшегося приход. средствами. Началось возрождение приход. общин, открытие церквей, куда приходили освобождавшиеся из заключения священнослужители. Однако гос. власть удерживала существование РПЦ в жестких пределах. В Сибири, как и в стране в целом, верующие сотнями подавали заявления об открытии храмов, но удовлетворялись лишь немногие. Так, в Зап. Сибири на 1 янв. 1958 действовало только 67 приходов со 184 священнослужителями. П. д., как и все население страны, продолжало периодически подвергаться репрессиям. В 1948 осужден на 10 лет исправ.-труд. лагерей священник Томской Троицкой церкви Питирим, в 1949 арестован настоятель Тюменского Знаменского собора Фоменко, в 1952 осужден на 25 лет исправительно-трудовых лагерей настоятель Ленинск-Кузнецкой церкви А. Поспелов и т. д. В состав П. д. Сибири в этот период входили не только освободившиеся из сиб. лагерей, но и мн. из тех, кто попал в Сибирь в наказание за священнослужение на оккупир. территории или же был привезен из зап. областей страны новоназначенным архиереем. Напр., епископ Омский Вениамин во 2-й пол. 1950-х гг. специально приглашал священников с запада страны как более подготовленных.) Имелись среди сиб. духовенства и репатрианты из Китая.
С кон. 1950-х гг. начался новый этап преследований РПЦ: повысилось налогообложение доходов церкви, в т. ч. духовенства (в 1961 обложение доходило до 81 % дохода), священников в массовом порядке снимали с регистрации (лишали права служить в данной церкви, невзирая на волю архиерея), вновь закрывали недавно открытые храмы. Так, к сер. 1960-х гг. в Новосибирской обл. осталось всего 4 церкви (закрыли 3), в Кемеровской обл. закрыли 6 из 14, в Тюменской – 7 из 15.
Сиб. сел. приходы обычно из всего клира имели лишь по 1 священнику. Более многочисленным из-за огромной проф. нагрузки было гор. духовенство (иногда 2–3 священника и 1–2 псаломщика). Как и ранее, гор. приходы включали и окрест. селян, однако выезд за пределы города для совершения треб намеренно затруднялся уполномоченными по делам религии: такие поездки могли совершаться только с их ведома. Реально же П. д. обслуживало огромную сел. округу, формально не относившуюся к его приходам. Так, церкви Бийска посещали православные из 15 р-нов.
В нач. 1960-х гг. гос-во в очередной раз ухудшило условия существования П. д.: перевело его на оклад, величина к-рого зависела от решения конкрет. церк. совета. Главой совета теперь стал не настоятель, а церк. староста, часто назначавшийся мест. гражд. властью или бывший под ее контролем. П. д. отныне не могло влиять на управление приходом. Церк. советы становились орудием гос. администрации, а не выразителями воли прихожан. Тем легче им было вмешиваться в деят-ть, в т. ч. литургическую и проповедническую, своего клира, что влекло за собой многочисл. конфликты, обращения сиб. архиереев к рук-ву РПЦ. Примером может служить протестное заявление по этому поводу, поданное архиепископом Иркутским Вениамином (Новицким) для обсуждения на Поместном Соборе 1971. Проповедническая деят-ть П. д., как и его «доходы», находилась под особым контролем гос. администрации. Давление гос-ва было таким сильным, что сами иерархи рекомендовали священникам в своих проповедях избегать полит. и др. недопустимых тем. Дискриминац. политика в отношении РПЦ сохранялась до 1988.
В кон. 1980-х гг. кардинально изменилась гос. политика в отношении РПЦ. В 1988 ее Поместный Собор принял «Устав об управлении РПЦ», отменивший «Положение об управлении РПЦ» 1945. По новому Уставу главой приход. общины является ее настоятель (пред. приход. собрания); права настоятелей существенно расширились по сравнению с законодат-вом 1961. С кон. 1980-х гг. в Сибири, как и в стране в целом, постоянно возникают новые приходы. Так, в Новосибирской епархии с 1990 по 2004 открыто 67 новых приходов (см. Новосибирская и Бердская епархия); в Иркутской епархии в 1980-х гг. существовало 10 действующих церквей, а в кон. 2005 насчитывалось уже 160 приходов (см. Иркутская и Ангарская епархия); в Приморском кр. в нач. 1990-х гг. существовало 8 приходов, к 2004 их во Владивостокской и Приморской епархии насчитывалось уже 66 (см. Владивостокская и Приморская епархия РПЦ). П. д. готовят в духов. учеб. заведениях разного уровня. Клир активно занимается проповеднической деят-тью и просвещением людей, мало о Церкви знающих, получивших атеистическое воспитание. Священнослужители преподают и в высших учеб. заведениях, и в ср. школах; этой работой руководят епархиальные отделы религ. образования и катехизации (обучения основам веры). Несмотря на традиционно большие сиб. приходы, настоятели храмов мн. времени уделяют не только отправлению служб и требоисправлению, но и духовно-нравств. рук-ву прихожанами.
См. Русская Православная церковь в Сибири.
Лит.: Буцинский П.Н. Сибирские архиепископы Макарий, Нектарий, Герасим (1625–1650 гг.). Харьков, 1891; Зольникова Н.Д. Сибирская приходская община в XVIII в. Новосибирск, 1990; Православная энциклопедия. Русская православная церковь. М., 2000; Сосковец Л.И. Религиозные конфессии Западной Сибири в 40–60-е годы ХХ века. Томск, 2003; Покровский Н.Н. Томск. 1648–1649 гг. Воеводская власть и земские миры // Покровский Н.Н. Российская власть и общество XVII–XVIII вв. Новосибирск, 2005.
Н.Д. Зольникова