РУССКИЙ ФОЛЬКЛОР Сибири, один из значимых компонентов рус. культуры, формировавшейся в отрыве от корневой культур. традиции Европ. России в условиях тесного соприкосновения с иноэтнич. культур. средой. Он содержит базовые черты вост.-славян. культур. наследия; отражает регион. особенности культуры рус. сиб. населения., к-рые формировались на протяжении XVI–ХIХ вв.; имеет локал. специфику, сложившуюся в соц., этносоц. группах (казаков, пашенных крестьян, горнозавод. рабочих, старообрядцев, потомков обрусевших «инородцев»), обусловленную ист. судьбой и своеобразием быт. и труд. жизни переселенцев. При сопоставлении фольклор. ситуаций Вост., Зап. Сибири и Д. Востока выявляются значит. различия, связанные прежде всего с первоистоками Р. ф. , условиями бытования, во мн. определяемыми природ. средой и хоз. деят-тью мест. населения. В таежно-промысл. зоне Вост. Сибири условия благоприятствовали бытованию прозаич. фольклора. В Зап. Сибири, где преобладало пашенное земледелие, труд, быт, досуг земледельцев способствовали сохранению обряд. фольклора, старин. песни. В Вост. Сибири, особенно на сев.-востоке, Р. ф. бытовал в условиях иноэтнич. культур. среды, взаимовлияние 2 поэтич. систем здесь локально ограничено. В Зап. Сибири и на Д. Востоке была преим. родственная этнич. украин.-белорус. среда, взаимосвязи с к-рой привели к формированию общей фольклор. традиции на основе фольклора 3 братских народов.
В фольклор. репертуарах Сибири представлены осн. виды и жанры, присущие Р. ф.: предания, былин. и сказоч. эпос, календарно- и семейно-обряд. поэзия, необряд. песни, мифол. и легенд. рассказы, заговоры, пословицы, поговорки, загадки. Среди сиб. текстов немало классич. и уник. образцов Р. ф. Особое место в духов. культуре рус. населения занимали народ. предания – неписанная история заселения и освоения огромного сиб. пространства. В преданиях, более чем в др. фольклор. жанрах, отразились взгляды на явления природы и обществ. жизни, в них выражено народ. осмысление процесса заселения и освоения края, содержится информация о локал. ист. событиях. Нередко предания были единств. источником для освещения мест. истории. Пользовались народ. ист. рассказами и летописцы, и Г.Ф. Миллер при написании «Истории Сибири». Не всем преданиям уготована долгая ист. жизнь, мн. из них сохранялись в опред. локально-времен. рамках, поэтому вовремя не зафиксированные собирателями произведения исчезли безвозвратно. Такова участь преданий о Ермаке. Народ. память о нем хранят ист. песни. О содержании наиб. ранних преданий можно судить по пересказам и свидетельствам путешественников, землепроходцев, летопис. источника, произведениям, зафиксированным в совр. бытовании. Благодаря подвижническому труду Л.Е. Элиасова народ. предания Вост. Сибири, извлеченные из архивов, письм. источников, но в большей мере почерпнутые непосредственно из живой устн. традиции, представлены во всем сюжетно-тематич. многообразии. Повсеместно широко распространены топоним. предания – одна из ранних форм Р. ф. Осваивая край, переселенцы воспринимали геогр. названия вместе с историей их происхождения, легендами и преданиями аборигенов. В Р. ф. вошли иноэтнич. сюжеты, освещающие дорус. период истории края. Вплоть до кон. ХХ в. в Сибири фиксировались повествования о древ. народах – баргутах, чуди, чандалах, живших здесь, по преданиям, задолго до прихода не только русских, но и аборигенов. Предания сохранили имена и подвиги первооснователей нас. пунктов. Обычно с рассказа о предке, пришедшем в Сибирь, начинаются генеал. предания, в основе их достоверные или правдоподоб. факты из родословных фамилий. Немалое место в Р. ф. старожилов занимают рассказы об ист. лицах и событиях. Предания о декабристах и др. политссыльных родились в местах их каторги и ссылки. По числу известных в наст. время записей эпич. произв. (былин, ист. песен, баллад) и зафиксированных сюжетов Сибирь уступает только Рус. Северу, где в течение полутора веков велась интенсив. собират. работа. В Сибири записи эпоса носили спорадич. хар-р, поэтому не отражают в полном объеме местн. эпич. репертуары. Зафиксир. тексты, за небольшим исключением, восходят к эпосу Европ. России, но представляют отличные от первоистоков версии. Эпич. произв., созданных в Сибири по следам знаменат. событий, зафиксировано немного. Три текста о событиях ХVII в. известны по сб. ХVIII в. «Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым»: «Осада Комарского острога», «Ермак взял Сибирь», «Поход Селенгинских казаков». Условия добыв. промысла, притаеж. и прибреж. быт были благоприятны для развития сказительства. Рассказывание сказок в часы досуга, своеобраз. профессионализм бродячих сказочников привели к созданию круп. многосоставных повествований с высокоразвитым стилем. В этом отношении сиб. волшеб. сказки представляют уник. явление в мировом сказительстве. Имена мн. сказочников и их сказки нашли отражение в междунар. указателях. Близость сибиряков к природе, трудности в освоении новых земель обусловили актуализацию веры в мифол. покровителя или вредителя, оберегающей магии, особенно в промысловом быту. Сказывалось и влияние иноэтнич. верований. Среди рус. охотников Прибайкалья, напр., вплоть до сер. ХХ в. бытовал обычай обращаться к хангаю (хозяину тайги, гор) по-бурятски с просьбой способствовать хорошей охоте. Существовали спец. наговоры, целые кодексы запретов, связанных с представлениями о духах-покровителях местн. охотников. Генетич. память славянина воскрешала древ. обереги. Приметы, запреты знал каждый таежник, эти знания ему открыли мифол. рассказы – былички, бывальщины. Былички о лешем, водяном, домовом, баннике, змее, черте, проклятых, ведьмах и колдунах, покойниках, кладах и предсказаниях судьбы широко бытуют повсеместно и в ХХ в. Но человек в противостоянии с потусторонней силой, стихией или болезнью не был беззащитным. На помощь ему приходили обереги, в т. ч. магия слова – молитвы, заговоры (промысл., лечеб., любов.). Неотъемлемой частью сел. быта всегда была песен. культура. Жива память о праздниках, коллект. работах-«помочах», молодеж. увеселениях, сопровождавшихся песнями. Ярче всего самобыт. певческая культура проявилась у старообрядцев Забайкалья, сохранивших древнерус. исполнит. традицию, старин. многоголосье до XXI в. Жизнь на селе регламентировалась в основе теми же обычаями и обрядами, к-рые были в местах исхода рус. переселенцев. В народ. праздниках и обрядах большая роль принадлежала календарно- и семейно-обряд. фольклору, к-рый не только придавал им разнообразие, красочность, поддерживал традиц. устои семейной жизни, но и имел аграрно-магическое, продуцирующее значение. В содержании святочного фольклора явственно выражены утилитарно-хоз. направленность, а также загадывание относительно семейной судьбы. Магич. обряды масленицы сопровождались песнями, само исполнение к-рых считалось продуцирующим. Во время празднования Семика и Троицы пели хороводно-игровые песни с любовно-брач. тематикой. Дольше и полнее, чем в др. р-нах России, в регионе сохранялись рус. свадеб. обряд и сопровождавшая его поэзия: заклинательные, величальные, корильные, лирич. песни, причитания, приговоры дружки. Вплоть до кон. ХХ в. можно было записать свадеб. песни, но это был уже реликтовый фольклор. Традиция бытования похоронной причети, утраченной или находящейся на грани исчезновения в др. регионах, в отд. р-нах Сибири и Д. Востока зафиксирована на рубеже ХХ–ХХI вв. Образцы высокой причетной поэзии записаны в кон. ХХ в. в старообряд. селах Забайкалья. В сер. «Памятники народов Сибири и Дальнего Востока» опубликовано 6 т. Р. ф., но это лишь небольшая часть фольклор. фонда. Изменились формы и функции традиц. Р. ф., но в Сибири и на Д. Востоке он в ХХI в. находится в живом бытовании.
См. Музыкальная традиционная культура восточнославянских переселенцев в Сибири.
Лит.: Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1991; Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: Волшебные. О животных. Новосибирск, 1993; Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: легендарные и бытовые. Новосибирск, 1993; Русские лирические песни Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1997; Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока: Песни. Заговоры. Новосибирск, 1997; Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 2002.
Р.П. Матвеева