СКИФО-СИБИРСКИЙ ЗВЕРИНЫЙ СТИЛЬ. Большую часть раннего желез. века в евраз. степях принято называть «скифской эпохой» – по имени самого изв. из племен кочевников Причерноморья – скифов. Их происхождение, несмотря на существование письм. источников и более чем столетние исслед-я археологов, до сих пор остается во мн. загадочным. Установлено лишь то, что скифы были европеоидами, индоевропейцами, носителями одного из древнеиран. яз.
С накоплением материала по конкрет. археол. памятникам стало ясно, что культуры скиф. облика возникали и развивались на разной основе не в отд. центрах, а по всей территории их распространения. Отличаясь формами керам. посуды и технологией ее изготовления, устройством жилищ, нек-рыми особенностями погреб. обряда, эти культуры, тем не менее, имеют мн. общего: всем им свойственны сходные формы вооружения, конского снаряжения, нек-рые украшения одежды и пояса и, наконец, в их искусстве господствует один и тот же «звериный стиль». Если говорить о территории его распространения, то можно выделить локал. варианты, развивавшиеся в провинциях, имеющих к тому же свои культур., геогр. и хронол. особенности: 1) Прикубанье, Приднепровье, Сев. Причерноморье и Кавказ (скиф. звериный стиль); 2) Ниж. Поволжье и Юж. Приуралье (савромат. и сармат. звериный стиль); 3) Центрально-Азиатский регион и Приаралье (скифо-сиб. звериный стиль).
Локал. культур. различия на таком огромном пространстве и на протяжении почти тысячелетия вполне понятны. Сходство же нек-рых важных компонентов мат. культуры, а иногда и полное их тождество заставило ученых говорить о существовании культ.-ист. общностей и об общей мировоззренч. основе, суть к-рой составляет анималистич. искусство.
Зооморф. символика существовала в индоиран. традиции, но до опред. момента не была отражена в мелкой пластике. К VIII в. до н. э. в среде номадов Центрально-Азиатского региона возникла потребность в создании нагляд. системы знаков, к-рая отражала бы формировавшуюся в обществ. и индивид. сознании новую «картину мира». Можно говорить о целом комплексе причин, к-рые повлияли на ход и идейную направленность скифо-сиб. анималистич. искусства:
– военизация, соц. изменения в сообществах привели к тому, что украшались только опред. предметы, значимые для воина-кочевника, – конское снаряжение, вооружение, одежда, пояс;
– набор образов, их сочетание между собой и с предметами, на к-рых они изображались, сформировался вследствие опред. ритуально-мифол. представлений, носивших первоначально тотемистич. и магич. окраску. Именно идея «родственности» с животными, имеющая сначала биол., а затем соц.-психол. обоснование, проходит красной нитью в анималистич. искусстве и отражается в погреб. обряде-ритуале. При этом «тотемистическое родство» являлось сознательно реализуемым фактором единства кочевых сообществ;
– выбор средств и приемов худ. выражения зависел от соц.-психол. особенностей кочевников и от существовавших на опред. территориях изобразит. традиций и «художественных школ», формировавших эстетич. пристрастия и понятие красоты.
Единство искусства номадов на всей тер. евраз. степей проявилось в опред. и сравнительно небольшом наборе образов: предпочтение отдавалось хищникам (на ранних этапах, особенно семейству кошачьих), копытным (оленям), птицам, реже – фантастич. существам. Стилизов. профильные изображения оленей с составленными из завитков рогами, на «цыпочках» или в галопе, свернувшиеся в кольцо хищники, грифоны с огромными клювами стали признанными символами скиф. эпохи. Локал. отличия в стиле изображения выявляются при рассмотрении систем худ. приемов. Звери, видовую принадлежность к-рых часто очень легко определить, изображались в канонич. позах сами по себе и в композициях. Все изображения либо плоскостные, либо в выпуклом рельефе, выполнялись на различ. материале (бронза, кость, рог, дерево и т. д.) и имеют одни и те же характерные особенности. Это общность композиц. приемов; обостренная выразительность, простота образов (выделение наиб. характерных свойств натуры), достигаемая чаще всего деформацией; подчеркивание форм тела резко контрастирующими плоскостями; подчинение объемной фигуры или плоскостного изображения форме предмета. При этом видимое многообразие сводится к различ. комбинациям весьма ограниченного числа сюжет. ходов – функций (перестановка, добавление элементов и т. п.).
При этом можно сказать, что все искусство, основанное часто на иррациональном и неожиданном, было направлено на изменение эмоц. состояния зрителя-номада. Это были своеобразные «пусковые механизмы», провоцирующие ту или иную поведенческую реакцию, поскольку люди больше всего реагируют именно на преувеличенные стимулы. Изображение оскаленных зубов, огромных, несоразмерных клыков, когтей и глаз очень часто сопровождалось сценами терзания и борьбы. При этом звериные тела нередко неестественно изгибались и выворачивались. Иногда на осн. фигуру помещали доп. изображения.
Повторяемость сюжетов, тиражирование опред. категорий вещей с изображениями зверей в канонич. позах приводят к мысли, что мы имеем дело со своеобраз. «эмблемами», указывающими на принадлежность конкрет. индивида к опред. соц. группе, касте. Характером изображения животных на одежде или украшениях коня подчеркивались происхождение и качества владельца данных предметов. Видя одни только эти вещи с изображениями в «зверином стиле», каждый мог сказать, кому они принадлежат: вождю, воину или женщине. Возможно, именно поэтому С.-с. з. с. стал основой анималистич. искусства практически всего кочевого мира Евразийского субконтинента в скиф. и гунно-сармат. время. При этом, в отличие от др. худ. традиций, это была очень подвижная и открытая система: распространяясь территориально, она фиксировала не только изменение эстетич. и ритуально-мифол. представлений номадов, но и хар-р культур. влияния на них древ. народов из др. регионов, поскольку не нужно забывать, что кочевники всегда находились в сфере влияния оседлых земледел. культур и таких мощных мировых цивилизаций, как китайская и ассирийская (особенно если говорить о вост. «провинции» скиф. мира). По мере продвижения из глубин Центр. Азии на восток и запад, скифо-сиб. искусство обогащалась новыми образами и стилистич. решениями и в дальнейшем развивалась уже как искусство синкретическое, все более удаляясь от своего исходного состояния.
Лит.: Руденко С.И. Искусство Алтая и Передней Азии (середина I тыс. до н. э.). М., 1961; Артамонов М.И. Сокровища саков. М., 1973; Ильинская В.А. Современное состояние проблемы скифского звериного стиля // Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М., 1976; Акишев А.К. Курган Иссык. Искусство саков Казахстана. М., 1978; Грязнов М.П. Аржан. Царский курган раннескифского времени. Л., 1980; Ростовцев М.И. Срединная Азия, Россия, Китай и звериный стиль // ПАВ. 1993. № 5; Переводчикова Е.В. Язык звериных образов. Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи. М., 1994; Шер Я.А. О возможных истоках скифо-сибирского звериного стиля // Вопр. археологии Казахстана. Алма-Ата; М., 1998. Вып. 2; Раевский Д.С. Скифский звериный стиль: поэтика и прагматика // Древние цивилизации Евразии. История и культура: Матер. конф. М., 2001; Кореняко В.А. Искусство народов Центральной Азии и звериный стиль. М., 2002.
Е.С. Богданов