ЗЕМЛЕДЕЛИЯ СИСТЕМЫ, комплекс взаимосвязанных агротехн. мероприятий для восстановления и повышения плодородия почв. Русские, придя в Сибирь, в качестве универсальной З.с. избрали перелог. Гл. особенностями здесь являлись отсутствие помещика и «надела», зем. простор и свобода перемещений. Суть переложной З.с. в том, что после использования ресурсов пашни предоставлялась возможность самой природе восстановить «корневой залог» (фитоциноз). Пустошь (залежь) на время отдыха превращалась в пастбище, сенокосы, ягодники. В результате применения переложной З.с. все аграр. население находилось в состоянии неполной земледельческой оседлости – циклического перемещения в пределах освоенного тер. пространства. Срок использования «отдохнувшей» земли составлял 3–5 лет. Время восстановления залежи в идеал. варианте – до 25 лет. Затем земледелец, забросив заимку под пустошь, возвращался на исходное местожительство. Его семья, разрастаясь, выделяла новых колонистов, удалявшихся на оптимал. расстояния, позволявшие сохранять хоз. связи и возобновлять переложную З.с. «Ползучая колонизация» осуществлялась без конфликтов, т.к. налоги выплачивались по старым местам, а селения регистрировались в ревизию. Поскольку на раннем этапе освоения Зап. Сибири сеяли не только яровые, но и озимые по пару, переложная З.с. здесь выглядела как трехполье, а в Вост. Сибири, где доминировали яровые, как одно- или двухполье. Однако деление на поля было только тех. приемом в рамках переложной З.с., а пар применялся в «чистом» безнавозном виде, для влагонакопления, уменьшения сорняков. Между тем в «классическом» трехполье парование сочетается с применением удобрений. Их функция – частичное (далеко не полное) восстановление плодородия, в то время как при переложной З.с. эту роль выполняет сама природа. Не вникая в суть переложной З.с., наблюдатели обвиняли сибиряков в хищническом использовании почвы, неправомерно отождествляя перелог и методы действительно хищнического использования черноземов в районах частновладельческого хоз-ва, неоднократно приводившие к голоду в XIX в. В Сибири переход к «классическому» трехполью (с унавоженным паром) начался как вынужденная мера – в связи с наступлением относит. малоземелья в кон. XVIII в. в р-нах старого заселения (Тюмень–Тобольск). К сер. XIX в. трехполье стало повсеместным на пашнях, расположенных вблизи поселений, но на отдаленных полях старожилы по-прежнему избегали применять под пар удобрение. Переложная З.с. представляла оптимал. вариант природопользования и хозяйствования, позволяя восстановить плодородие без мат. затрат и получать гарантированные урожаи.
Во 2-й пол. XIX – нач. XX в. наиболее распространенная в осн. земледельческих регионах Сибири З.с. определялась учеными-агрономами как паро-залежная. В ней для восстановления плодородия использовали не только залежь, но и чередование посева с паром. Парозалежная З.с. имела много разновидностей в зависимости от качества почв, климата, состоятельности крестьян. А.А. Кауфман в Зап. Сибири насчитал более 15 таких разновидностей. В малоосвоенных степ. р-нах Сибири во 2-й пол. XIX в. использовалась переложная система без применения пара. В заселяемых лес. р-нах крестьяне знали методы, свойственные подсечно-огневой системе. Расчистку участка из-под леса проводили 3 способами. Самый примитив. из них – «палье», когда весной лес сжигали на корню. При корчевке круп. леса чаще пользовались «чертежом», снятием коры с деревьев, чтобы они засохли. «Сырцовым» способом, наиболее распространенным, корчевали мелкий лес: деревья вырубали, а пни выкорчевывали.
В Курганском окр. и прилегающих к нему волостях Ишимского и Ялуторовского окр. утвердилась трехпольная З.с. без применения удобрений. В Тобольском, Туринском, Тюменском окр. и части Тарского в Тобольской губ., в Кетской, Парабельской вол. Томской губ., в Вознесенской, части Заледеевской вол. Енисейской губ., в Киренском окр. и Тутурской, Илгинской вол. Верхоленского окр. Иркутской губ., Кабанской вол. Забайкальской обл. придерживались паровой З.с. с двух-, трехпольным севооборотом и применяли удобрения.
Следствием массового крест. переселения в нач. ХХ в. стало многократное увеличение посев. площ. на юго-западе региона. Площ. свободных целин. земель сокращались, что приводило к вовлечению в полевой оборот не восстановившей плодородия залежи. В перспективе это могло обернуться кризисом паро-залежной системы и повсеместным переходом к безнадежно к тому времени устаревшему трехполью. Но для осн. с.-х. р-нов Сибири такая угроза была потенциальной. Паро-залежная З.с. все еще имела значит. временной и пространственный запас прочности.
К сер. 1920-х гг. ведущие специалисты краевого зем. упр-ния, а вслед за ними парт. и сов. руководители региона утвердились в мнении, что преодолеть кризис. явления в сиб. раст-ве можно лишь путем постепенного перехода к травопольной системе земледелия, восстановление плодородия почвы в к-рой достигается за счет введения в севообороты большого (до 50% пашни) клина сеяных трав. Внедрение новой З.с. во 2-й пол. 1920-х гг. ограничилось незначит. кол-вом крест. «культурных» хоз-в.
В нач. 1930-х гг. от травополья отказались. О необходимости ведения правильных севооборотов в период форсированной коллективизации никто не помышлял. Более того, находились «специалисты», пропагандировавшие насаждение бессменной зерновой монокультуры. Забвение агротех. основ зем-лия привело к падению плодородия почв. В связи с этим в 1932 зем. органы получили задание ввести во всех колхозах и совхозах парозерновые севообороты.
В 1937 было принято решение о необходимости перехода в большинстве регионов страны к ранее отвергнутой травопольной З.с. Прерванное Великой Отечественной войной внедрение травополья возобновилось в кон. 1940-х гг. Завершить введение полевых и кормовых травопольных севооборотов в большинстве областей и краев Сибири планировалось в 1950. Однако поставленную задачу удалось реализовать только в совхозах. В большинстве колхозов в нач. 1950-х гг., как и в 1930–40-е гг., преобладало паровое зерновое трехполье, в юго-зап. р-нах Сибири – с элементами залежной системы. При этом сохранение массивов залежных земель было связано не столько с сознательным выбором агротехники, сколько с отсутствием труд. и тех. ресурсов для их освоения.
После начала кампании по целинных и залежных земель освоению произошел отказ от травополья, к-рое объявлялось низкоэффективным и ведущим к сокращению посевов зерновых. К минимуму свели использование паров. Мн. хоз-ва перешли к бессменной пшеничной монокультуре. В кон. 1950-х гг. связанное с подобными агротех. «новациями» снижение урожайности попытались компенсировать массированным введением в севообороты кукурузы (см. Кукурузная кампания 2-й пол. 1950-х – нач. 1960-х гг.).
Во 2-й пол. 1960-х гг. в регионе начался переход к улучшенной парозерновой системе. Ее составными частями являлись применение минер. удобрений в повышенных дозах, хим. и агротех. меры борьбы с сорняками, почвозащит. технологии, использование в севооборотах широкого спектра пропашных культур, снегозадержание, полезащитное лесоразведение и пр. Тем не менее вплоть до кон. 1980-х гг. так и не удалось добиться повсемест. внедрения рац. севооборотов и агротехники. Данный процесс был прерван в нач. 1990-х гг. Следствием радикал. экон. реформ стал почти повсемест. вынужденный отказ от применения мн. эффектив. агротехнол. приемов. На рубеже ХХ–ХХI вв. лишь немногие хоз-ва в Сибири использовали весь комплекс мероприятий, составляющих улучшенную парозерновую З.с. Большинство с.-х. производителей применяли ее существенно урезанные формы.
Лит.: Милов Л.В. О роли переложных земель в русском земледелии второй половине XVIII в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1961 г. Рига, 1963; Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец XIX – начало XX). Новосибирск, 1967; Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири XVIII – первой половины XIX в. Новосибирск, 1975; Горюшкин Л.М., Бочанова Г.А., Ноздрин Г.А. Опыт народной агрономии в Сибири (вторая половина XIX – начало XX в.). Новосибирск, 1993; Мамсик Т.С. Агрикультура сибирских земледельцев: традиции и современные тенденции развития // Сиб. вестник сельскохозяйственной науки. Новосибирск, 1993. № 3.
Т.С. Мамсик, Г.А. Ноздрин, В.А. Ильиных