Делоне Вадим Николаевич (22.12. 1947 Москва –13.6. 1983 Париж)

«Пуcкай грехи мне

не простят -

К тому предлогов слишком много,

Но если я просил

у Бога,

То - за других,

не за себя»

Вадим Делоне

Только в 2004 году с Ириной Делоне и Светланой Воропаевой мне удалось побывать на его могиле под Парижем.

Документы же, публикуемые на этой страничке, я разыскал и заполучил в архиве Новосибирского государственного университета уже много лет назад. А намерение написать о Вадиме Делоне родилось и того раньше. Но время шло, довелось прочитать в «Русской мысли» (№№ 4223-4227, 1998 г.) прекрасную документальную повесть о нём Юрия Крохина.

Прошло ещё пять лет. За это время моя бывшая сокурсница Светлана Воропаева побывала в Париже, положила цветы на могилу Вадима Делоне на Новом кладбище Фонтенэ-су-Буа, встретилась с вдовой Вадима – Ириной, передала ей снятые мною копии документов и привезла мне копию фильма о нёмь – «Дуэль Вадима Делоне». В фильме, как и в повести Ю. Крохина, новосибирскому периоду жизни Вадима было уделено всего несколько слов.

А между тем, этот период - тоже немаловажный и яркий штрих к короткой и светлой биографии Вадима Делоне.

В Новосибирск, точнее в Новосибирский Академгородок, Вадим попал в конце 1967 года. За участие в демонстрации на Пушкинской площади в Москве 22 января 1967 г. в защиту незаконно осуждённых тогда Добровольского, Гинзбурга, Лашковой и Галанскова Вадим Делоне получил год условно и его терзала мысль о том, что, в то время, как он остался на свободе, его товарищ – Владимир Буковский – посажен и отбывает срок за то же самое. Чтобы в таком состоянии Вадим не «натворил глупостей», его дед, академик Борис Николаевич Делоне отправил внука подальше от Москвы и московских друзей к своему ученику и другу, академику Александру Даниловичу Александрову. Тот поселил Вадима в своём коттедже – самом крайнем на Золотодолинской, дальше шёл заснеженный лес – и сделал всё, чтобы поэтически одарённого юношу приняли учиться в НГУ.

Ректору Новосибирского государственного университета, члену-корреспонденту АН СССР Беляеву С.Т. от В. Делоне. Заявление. Прошу зачислить меня студентом на первый курс гуманитарного факультета, отделение языкознание. В. Делоне».

В тот же день, 4.12.1967, на заявлении появились резолюции: «Кафедра общего языкознания не возражает. Зав кафедрой К. Тимофеев» и «Согласен. В. Аврорин» (декан). После чего,14 декабря ректор С.Т. Беляев наложил резолюцию: «В.А. Аврорину. Подготовить приказ о зачислении». Так Вадим Делоне посреди учебного года стал студентом НГУ.

Примечательно, что, заполняя графу о членстве в ВЛКСМ в Личной карточке студента, Вадим тщательно вымарал написанное им.

К языкознанию Вадим остался равнодушен. В той же мере, в какой неравнодушен был к тому, что «в нашей стране нет свободы слова и печати, искусство и литература задавлены партией, талантливым поэтам и прозаикам не дают хода...» (так он отвечал на допросе в мае 1967-го).

И здесь, в новосибирском Академгородке он продолжал бесстрашно бороться за свободу. В дни судилища над Галансковым и Добровольским, на выходящем на Морской проспект торце здания несмываемой краской были начертаны лозунги протеста. Запомнился рисунок – две рожицы: одна с косым чубом и усиками, другая с широкими бровями – Гитлер и Брежнев. А между ними – знак равенства. По свидетельству новосибирского философа Константина Иванова, ночную «боевую раскраску» торца здания выполнили Вадим Делоне и Олег Петрик – тогда студенты НГУ.

Приехавших на бардовский фестиваль поэтов – знаменитый бардовский фестиваль, на котором в первый и последний раз соотечественники рукоплескали Александру Галичу, встречал двусмысленный лозунг: «Поэты, вас ждёт Сибирь!» – к этому также приложил руку Вадим.

Бард В. Бережков вспоминал, что встретил Вадима и А. Галича, распивающих водку под лестницей «какого-то клуба». То был Дом учёных, где проходил знаменитый фестиваль. В моей фонотеке сохранилась запись выступления А. Галича на фестивале. Он пел много, долго.

После одной из песен Александр Аркадьевич сказал, обращаясь в зал: «Я сейчас взглянул на часы – половина третьего ночи! Нам-то ладно, нам дали сцену, и мы рады петь. Но как же вы-то высиживаете?» Ответом ему была громовая овация и крики: «Пойте!».

Тот 1968-й вписал несколько позорных страниц в историю Новосибирска. Первой была статья Н. Мейсака «Песня – это оружие», положившая начало последнему витку гонений на А. Галича и его изгнанию. Она появилась 18 апреля 1968-го в «Вечернем Новосибирске». 31 мая в той же «Вечерке» появился огромный «подвал» – обращение к коллективу театра «Красный Факел» А. Иванова «На что тратите талант?», мешающий с грязью автора «Двух товарищей» Владимира Войновича. Спектакль «Два товарища» был тут же снят с репертуара «Красного Факела», а В. Войнович попал в новую волну репрессий. А 8 июня в той же газете появился донос С. Грачёвой уже на Вадика Делоне – её статья «В кривом зеркале» не оставляла сомнений в том, что антисоветски настроенный юноша, публикующий свои стихи за границей, явно занимает чужое место на студенческой скамье, предназначенное более достойному.

Вот из этой-то, глубоко меня возмутившей статьи, я и узнал впервые это имя – Вадим Делоне. Имя запомнилось. От Тани Богдановой, студентки НГУ, пишущей тогда стихи и знакомой мне по литобъединению НЭТИ, я узнал какие-то малозначительные подробности о Вадиме (теперь они не кажутся малозначительными, например, его вечная грустная присказка «хоть застрелись» и подаренный ему в день рождения в связи с этим игрушечный пистолет – детали той самой тяжести на его душе («У меня душа тяжёлая»,- ответил как-то Вадим жене академика А.Д. Александрова на вопрос почему он так тяжело и неохотно идёт на занятия), усугубившейся нелюбовью к будущей профессии и ощущением того, что он не на своём месте, о чём он сам простодушно поведал в кафе первой встречной – автору злосчастной статьи.

Позднее, на суде Вадим так пояснил свой уход из НГУ: «Я поступил туда по настойчивому совету родных, языкознание, как профессия, меня не устраивало, кроме того, в мае 1968-го я был в Москве и узнал, что потерял московскую прописку. Потом была статья про меня в «Вечернем Новосибирске», мягко говоря, очень тенденциозная. После этого мне стало неудобно там оставаться».

В июне он был отчислен и вернулся в Москву. А в июле, будучи в Москве в командировке, я зашёл в гости к бывшей однокурснице Лене Масленниковой. Туда же вскоре пришла другая наша однокурсница, Светлана Воропаева, также находившаяся в то время в Москве, и привела с собой Вадима. Так состоялось наше знакомство, к сожалению, не имевшее продолжения. Я запомнил его высоким, в тёмной кофте и с перехваченными в «хвостик-косичку» тёмными волосами. Он сказал, что подрабатывает осветителем в Концертном зале им. Чайковского, о брошенной учёбе не сожалеет, продолжает писать стихи. Встреча проходила «на высоком уровне» – на самом верхнем этаже высотного жилого дома на Смоленском бульваре. Под самым балконом этой квартиры, как я потом уже узнал, находится Институт судебной психиатрии им. Сербского – недоброй памяти заведение, куда попадал Вадим при первом аресте.

Вот, собственно и всё. Если не считать, что в августе 1968 года я услышал сквозь треск заглушки по Би-Би-Си сообщение о том, что в числе семи моих соотечественников, открыто выступивших с протестом на Красной площади против ввода войск в Чехословакию, был Вадим Делоне. Всё произошло стремительно.

Вместе с Павлом Литвиновым Вадим держал этот лозунг, ставший легендой нашей истории

Демонстрантов жестоко избили и уволокли в подоспевшие «воронки».

«Я понимал, что за 5 минут свободы на Красной площади я могу расплатиться годами лишения свободы», – эти слова Вадима, сказанные им на суде, облетели весь мир.

А помнит ли мир спасённый имена самых мужественных борцов с системой тотальной несвободы?

Среди этих имён ярко, неугасимо светится имя тогда 20-летнего юноши – Вадима Делоне.