Где кончается закон, там начинается Затон

Гость в студии — историк, магистрант гуманитарного института НГУ, потанинский стипендиат Павел Романов.

Евгений Ларин: Сегодня мы будем говорить об очень значимой — в историческом смысле, прежде всего — части Ленинского района в левобережье Новосибирска. Это две неразрывно связанные друг с другом территории, которые мы называем Затон и Лесоперевалка.

Павел Игоревич, для начала, как это принято в научных кругах, давайте определимся с терминами. Что мы называем Затоном, а что — Лесоперевалкой? В географическом смысле.

Павел Романов: Есть Затон в географическом смысле, а есть в административном. Говоря о Затоне, конечно, нужно сказать, что и Затон, и Лесоперевалка неразрывно связаны с Яренской протокой, теперь уже — с Яренским затоном. Яренский затон, место отстоя судов, как раз делит территорию бывшего Яренского острова и противоположную от него территорию на два микрорайона. Микрорайон Лесоперевалка — это примерно там, где сегодня находится аквапарк возле Димитровского моста. А с противоположной стороны Яренской протоки на берегу Оби находится микрорайон Затон, 13-ый микрорайон Новосибирска.

Павел Романов. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: То есть, грубо говоря, то, что на «материке» — это Затон, а то, что после протоки, на полуострове — это Лесоперевалка?

Павел Романов: Сейчас да, принято считать так. Но сложно сказать, что есть Затон на «материке». Если посмотреть на его формы в ДубльГИСе, то он напоминает полуостров.

Евгений Ларин: Хорошо. Сегодня мы будем подробно об этом говорить. Но вот с чего хочется начать. На карте Новосибирска, если внимательно её изучать, вполне достаточно малопонятных и даже загадочных топонимов — названий улиц, исторически сложившихся жилых массивов и микрорайонов. В происхождении некоторых просто так сразу и не разобраться. Одно из таких названий, на мой взгляд — это улица Яринская на Лесоперевалке. А она хранит память об острове Яренском. Почему-то с другой буквой в корне и другим ударением.

Тем, кто намерен внимательно следить за ходом нашей беседы, я рекомендую открыть любую электронную карту Новосибирска —ДубльГИС, Яндекс.Карты, GoogleMaps. Будет нагляднее и понятнее.

Так вот, если посмотреть на карту, на район Затона и Лесоперевалки, то можно убедиться, что никакого острова там сейчас нет. Максимум — полуостров. Но остров был. Свидетели — старые карты Ново-Николаевска.

Прежде чем мы будем говорить о том, куда подевался остров, давайте попробуем разобраться с его названием — Яренский. В нём звучат слова «яр», «ярость», «Ярило», имя славянского бога. Все что-то солнечное, красное, неспокойное. Ещё «Яренский» похоже на фамилию. Есть какая-то правдоподобная версия происхождения этого названия?

Павел Романов: Сложно говорить, потому что нет источников, которые позволяли бы судить о точном названии Яренского острова. Но, насколько мне известно, сам по себе топоним — Яренский — происходит из Смоленской области. Там, кажется, есть город Яренский. Как и многие топонимы, связанные с различными местами на территории России, которые пришли в Сибирь, этот топоним, скорее всего, пришёл вместе с фамилией.

Евгений Ларин: Всё-таки Яренский — это фамилия.

Павел Романов: Думаю, да. Интересно, что есть две версии. Первая версия встречается ещё в ранних источниках по истории Затона 1950-х годов. Она говорит, что был купец Яренский, тот, который был послан с делегацией от Ново-Николаевска в конце 1890-х годов в Томск для того, чтобы посёлок Ново-Николаевский признали городом. И, дескать, этот купец выгонял скот на Яренском острове.

Евгений Ларин: И так появилось народное название?

Павел Романов: Да. И есть другая версия, о которой писал один публицист. Она говорит, что Яренский — это фамилия плотника, который делал лодки и жил на Яренском острове. Но интересно, что если посмотреть на первую карту Затона, которая составлена в 1920-е годы, то на месте Яренского острова, который назывался ещё Чаячий остров — от слова «чайка» — изображался густой непроходимый кустарник. Также этот остров затапливался, поэтом на его территории, по всей видимости, ничего не было, никаких стационарных построек. Почему остров стал Яренским, — это интересно, в этом стоит разбираться.

Яренский остров на карте 1915 года. Фото: region.metronews.ru

Евгений Ларин: Наш известный краевед Константин Голодяев, которого мы любим цитировать, приводит другое название острова, которое встречалось на картах 19 века, — остров Никольской.

Павел Романов: Не могу сказать ничего подробнее. Скорее всего, приводя это название, Константин Артёмович отсылает к тому, что другое название Кривощёкова, которое находилось недалеко от Яренского острова — Никольский погост, по названию Никольской церкви, что была в Кривощёкове.

Евгений Ларин: Это имя у нас особо почитаемо: Ново-Николаевск, Николаевский проспект, часовня во имя Святителя Николая.

Павел Романов: Вообще самый главный святой России — Николай-Чудотворец.

Евгений Ларин: А всё-таки, что не так с буквой в корне? Улица Яринская, остров Яренский. Это связано с ошибкой переписчика?

Павел Романов: Я думаю, что здесь такая же история, как с улицей Владимирской, которая когда-то неожиданно стала Владимировской. Обычная ситуация для названий, когда по той или иной причине одна улица меняется на другую. Так, например, люди по фамилии Пономарёв становятся Пономаревами из-за двух точек, которые забыли поставить.

Евгений Ларин: Так Чернышёский спуск стал Чернышевским. О нём мы сегодня тоже немножко поговорим. В своей статье о первоначальном проекте Затона «Сказочный Затон» вы называете этот микрорайон загадочным и окутанным тёмными легендами. Мы все любим тёмные легенды. Поясните, что вы имеете в виду? Что это за загадки такие?

Павел Романов: Тёмные легенды связаны, конечно, с изолированностью Затона от остальной части Новосибирска, особенно в 20-м веке. Сейчас 16-й автобус — единственный автобус, который ходит в Затон — ходит достаточно часто. Затон связан с городом дорожным сообщением. Там недалеко недавно построили жилой комплекс. Затон плотно входит в городскую черту.

А раньше это был совершенно изолированный посёлок. Он, конечно, славился криминалом, драками с представителями других районов. Об этом ходили разные легенды. Были в Затоне даже известные бандиты, хотя их даже хулиганами не назовёшь — борцы за справедливость.

Был такой известный человек — Виктор Никитин. Он убил человека, который не давал покоя всему Затону, и над ним в затонском клубе устроили публичный суд. И из-за того, что затонцы поддерживали Никитина на суде — как вспоминает его друг Георгий Бурков, ныне художник — ему дали жёсткий срок, больше 10 лет. Потому что затонцы, входя в клуб, скандировали «Никитин! Никитин!»

Вообще известно, что таксисты отказывались ехать в Затон, потому что зачастую, по воспоминаниям старожилов Затона, пассажир по приезду мог сказать: «Я сейчас схожу за деньгами и приду» и уйти. И ты его в Затоне, конечно же, не найдёшь.

Также известно, что 16-й автобус временами не ходил до Затона напрямую, потому что дорогу, которая идёт от ТЭЦ-3 до Затона, иногда размывало, так что автобус не мог пройти. Поэтому, конечно, Затон со всей своей изолированностью, речным бытом, стал легендарным.

Была известная поговорка: «Где кончается закон, там начинается Затон». Кстати, с этой поговорки начинался паблик «Типичный Новосибирск» в ВКонтакте. Там сначала выкладывали известные цитаты о том или ином микрорайоне, и Затон удостоился такой цитаты.

Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Вы называете Затон «сказочным». В чём сказка?

Павел Романов: В моей статье имеется в виду, что сказочный Затон всё-таки не свершился. Это тот Затон, который должен был быть построен в 1930-е годы на месте ТЭЦ-3.

Евгений Ларин: Значит, самое время углубиться в историю этого района. Я так понимаю, что начинался он как посёлок речников — капитанов судов и матросов. Чем это место так привлекло флотских людей, что там начали строить посёлок, а затем и ремонтно-эксплуатационную базу речного флота?

Павел Романов: Ново-Николаевск рос очень быстро, это известный факт. Говорить об этом уже моветон. Город находился на пересечении двух путей — судоходного сообщения по Оби и железнодорожного по Транссибирской магистрали. В городе было большое количество судов, которые стояли здесь зимой на рейде. Изначально они стояли в районе современного порта Речного вокзала.

Современный речной порт, который мы сегодня видим, был построен позже. А тогда порта не было, была небольшая пристань для разгрузки судов. А ледоходы на Оби были страшными. Затонцы говорят, что по весне шум в ушах стоял, настолько громким был треск льда. Бывало, что суда срывало с рейда, уносило в реку, это было большой проблемой.

И через некоторое время после того как наш самый известный городской голова, Владимир Ипполитович Жернаков, вступил в свою должность, в 1912-13 годах было инициировано строительство Затона. Было два варианта, где можно было обустроить место постоянного отстоя судов — устье Ини и Яренская протока, которая отделяла Яренский остров от остальной части левобережья. Туда уже в 1909 году предприимчивые судовладельцы стали ставить свои суда на отстой, и там же с 1909 года начали обустраивать временное жильё для команд пароходов. Так появился Затон.

Евгений Ларин: Итак, друзья, в этом году мы отмечаем юбилей Затона! 110 лет с того момента, как первые суда встали на зимовку в Яренской протоке. Известно, что это были за корабли, какого предназначения и куда были приписаны?

Павел Романов: Это были корабли Западно-Сибирского речного пароходства, в том числе и частные, конечно. В дореволюционной России был большой частный флот. Известно имя знаменитого капитана, который с 1909 года стоял в Затоне, его фамилия Акимов. Процесс обустройства Яренского затона инициировал Владимир Ипполитович Жернаков. Министерством путей сообщения было организовано строительство дамбы, которая бы перекрыла протоку от ледохода и сделала бы её затоном, — таким, каким мы его сейчас видим.

Евгений Ларин: И с этим связано исчезновение острова?

Павел Романов: Да. Остров начал постепенно исчезать, но не сразу. Интересно, как эту дамбу строили. За максимальный уровень взяли показания ново-николаевского водомерного поста. Ново-Николаевск на тот момент существовал 20 лет. Брать за верхний гребень то, что Ново-Николаевск пережил за 20 лет, было, мягко говоря, опрометчиво, хотя это значительно удешевило бы строительство.

Инженеры предлагали увеличить высоту хотя бы вдвое, хотя гребень дамбы можно было бы увеличить даже втрое. Они предлагали обратиться к кривощёковцам, старожилам, которые рассказали бы более многолетнюю историю наблюдений за половодьем. Но в итоге решили сэкономить, построили дамбу, которая была ниже максимального уровня подъёма Оби. В итоге в 1920 году, уже после революции, Затон полностью снесло. Все постройки в Затоне смыло паводком.

Наводнение 1969 года. Фото: музей школы №69

Евгений Ларин: Что там было? Какой ущерб нанесла стихия?

Павел Романов: Там были мастерские, жилые дома барачного типа. Снесло 22 из 24 построек, суда сорвало с рейда, их потом собирали по лугам вокруг Кривощёкова. После этого большой флот уже не вставал в Яренский затон. Лишь в 1927 году, когда навигация затянулась, суда не успели вернуться в Барнаул и Томск. Стало понятно, что здесь у нас стоит сделать что-то более масштабное.

Евгений Ларин: А в Барнауле и Томске были более подходящие условия для зимовки?

Павел Романов: Да. Вокруг Томска как минимум два затона, которые входили в Западно-Сибирское речное пароходство. Это затоны, которые существуют с 19-го века, поэтому там уже всё хорошо было подготовлено для отстоя судов. Но центр всего движения, переброски грузов, вся логистика переместились в Новосибирск.

А судам приходилось за неделю до конца навигации срочно собираться и в экстренном порядке эвакуироваться — с небесной канцелярией не договоришься. В 1927 году суда не успели вернуться и встали на стоянку в Яренский затон, где на тот момент стоял только местный флот, суда, которые осуществляли перевозки вокруг Новосибирска.

Евгений Ларин: Если район Затона был подтопляемым местом, и оно продолжало подтопляться даже и после строительства ГЭС, то что с этим делали? И почему оттуда не ушли? Почему временное пристанище стало для многих постоянным.

Павел Романов: До конца 1940-х — начала 1950-х годов вообще считалось, что это аварийный затон, временный. И когда-то сама Яренская протока будет более подготовленной к стоянке крупного флота. Там даже планировалось создание речного порта. Если с проезда Энергетиков смотреть на Яренскую протоку — в этом месте должен был быть речной порт. И проектируемая на этом месте станция метро называлась Речпорт. Через Яренскую протоку должен был быть пешеходный и автомобильный мост. Это вообще интересно, — как наш город должен был развиваться.

Поэтому, когда было принято решение о создании судоремонтного завода в Яренском затоне — он был создан в 1930 году — был спроектирован хороший жилой комплекс, который чем-то напоминает современную Расточку в районе ТЭЦ-3. Но из-за бюрократических трудностей эта территория не была предоставлена пароходству, — не смогли договориться с городом, с металлургическим комбинатом имени Кузьмина. Затон там так и не был построен.

 Конечная остановка автобуса №16. «Амфибия» доставила питьевую воду во время наводнения

Фото: музей школы №69 

Евгений Ларин: Когда Затон возник в том виде, в котором мы его знаем?

Павел Романов: В таком виде он стал формироваться уже с 1920-х годов. То есть уже 100 лет точно Затон существует в виде, похожем на тот, который мы наблюдаем сегодня. Есть очень интересное здание затонского клуба. Это самый старый клуб в левобережье. Предположительно, он был построен в 1920-м году. Когда-то это был клуб имени Энгельса, а сейчас просто ДК «Затон». Он существует в том же деревянном здании, но только перестроенном, и до сих пор успешно функционирует. В 1930-е годы, когда ждали, что наконец построят жилые дома для работников — там должно было быть только 1000 рабочих, а ещё их семьи — начали строить больницу, дома для врачей.

Евгений Ларин: Всё этот очень похоже на идею соцгорода, такого, который строили на левом берегу для завода «Сибкомбайн». В Затоне тоже предполагались создать обособленный населённый пункт для Речного флота?

Павел Романов: Да, это должен был быть типичный соцгородок?

Евгений Ларин: Что там предполагалось?

Павел Романов: Там были бы улицы с зелёными насаждениями, ориентированный проспект, по которому бы гуляли люди. На первых этажах домов предполагались гастрономы, столовые, швейные мастерские и так далее. Посёлок был бы полностью автономен. Это идея, которую сейчас предлагают для Новосибирска — каждый отдельный микрорайон должен быть автономен, чтобы людям не нужно было ехать куда-то в центр для работы или развлечений.

Другой вариант, который был сразу же отклонён — построить жильё для рабочих судоремонтного завода прямо в левобережном соцгородке. Там предполагался выделенный квартал, который находился чуть дальше площади Труда. Но не построили. И вообще в 1939 году жильё собирались переносить в Иню, потому что всё-таки место затапливалось, и ничего не получалось с этим сделать, хотели перенести.

Евгений Ларин: Сказку сделать былью не получилось и после войны? Или потом от этой идеи вообще отказались?

Павел Романов: После войны у нас уже не было таких утопических проектов соцгородков. Нужно было просто обеспечить людей жильём. И обеспечили, построив по проекту Гипролеса в начале 1950-х годов двухэтажные квадратные жилые дома, которые до сих пор можно наблюдать при въезде в Затон. Они, вроде бы, для постоянного жилья, но при этом в них нет канализации и водопровода. Всё это позже стало появляться. Но зато у людей появилось своё жилье. И это было счастье, что они уже могли не ютиться в бараках. Но в Затоне есть бараки, которые существуют с 1920-30-х годов, люди до сих пор в них так и живут. Хотя они предполагались как временное жилье.

Фото: Мария Аникина, nsknews.info

Евгений Ларин: То есть мы может прийти в Затон и увидеть, как там жили 100 лет назад?

Павел Романов: Стало лучше. Например, есть в Затоне известный дом, который называется «Пятьсот весёлый». Это обычной барак, но там одно время жило около 500 человек. Такая легенда ходит. Люди там жили везде, включая подвал. Люди в этом бараке живут до сих пор, но их, понятно, стало меньше. Интересно то, что поскольку это была затопляемая территория, дома в Затоне строили на деревянных сваях. И из-за этого было даже возбуждено дело о вредительстве на строительстве Затона.

Евгений Ларин: Это входило в противоречие с законом?

Павел Романов: Это была эпоха, когда некоторым людям было страшно, и они пытались свалить друг на друга вину за что бы то ни было. Например, в Затоне была больница, которая и до сих пор там стоит. В 1930 году здание было спроектировано как одноэтажное, а построено было как двухэтажное. Это вызвало конструктивные дефекты.

С одной стороны, им просто нужно было большее помещение, а другой стороны — эта больница так всё время и валилась. С ней что только не делали. Сейчас обшили стальным каркасом, чтобы она держалась в своих рамках. Строили на затопляемой местности. С одной стороны, казалось бы, виноваты. А с другой стороны — где строить, если в другом месте не дают? Это стандартная ситуация.

Евгений Ларин: Как так вышло, что Затон пришёл, как мы можем видеть, в упадок? Когда это началось?

Павел Романов: Это началось с концом Советского Союза. Постепенно, с 1990-х годов до 2015 года всё уходило. Конечно, грустно было наблюдать так называемое кладбище кораблей, которое было возле Затона. В Яренской протоке стоял огромный флот.

Евгений Ларин: Куча ржавого металла!

Павел Романов: Да. Но при этом сейчас что-то купила томская судоходная компания. Они что-то используют.

Евгений Ларин: С этими судами ещё можно что-то сделать?

Павел Романов: Главное, наверное, каркас. Потому что всё остальное можно передать. Особенно суда на подводных крылья.

Евгений Ларин: Да, одно время они гоняли по Оби так, что шум стоял!

Павел Романов: Это же были реальные самолёты на тот момент. Там было такое обслуживание! Ходили стюардессы, разносили чай-кофе. Спокойно можно было доехать до какого-нибудь сибирского города с большим комфортом. Это, конечно, был флагман Западно-Сибирского пароходства.

Но чтобы флот существовал, нужны большие заказы, нужна потребность в доставке грузов, куда не долетит самолёт, или не пройдёт автомобиль. Нужно за рекой следить, земснарядами углублять дно. Без больших государственных заказов флот просто не проживёт. Поэтому постепенно всё начало уменьшаться, и в итоге всё разрушилось. Сейчас вообще ничего не осталось от былого величия новосибирского судоремонтного завода.

Павел Романов. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Ещё хочется чуть более подробно поговорить о другой части Затона как микрорайона — о Лесоперевалке. Очевидно, там переваливали лес. Что это значит? Какое предназначение было у этой территории?

Павел Романов: Там был, собственно, лесоперевалочный комбинат.

Евгений Ларин: Откуда привозили лес и куда направляли?

Павел Романов: Откуда угодно привозили и куда угодно направляли! Пик работы комбината пришёлся на советские годы, когда лес привозили для строительства. Например, Промбанк, в здании которого ныне располагается мэрия Новосибирска, выделял кредиты, они направлялись на лесоперерабатывающий комбинат, а там уже давали лес. Лес по реке возили для различных строек.

Евгений Ларин: А лесопилка была напротив, на правом берегу Оби? Там же был завод Чернышёва?

Павел Романов: Да, на знаменитом Чернышевском спуске. Интересно, что эти три места были связаны пристанями. Был теплоход ПТ, который ходил до Чернышевского спуска — переправлял людей с Затона, потом оттуда до Лесоперевалки. Ходил зигзагами.

Евгений Ларин: Всё таки, мы должны говорить Чернышевский или Чернышёвский спуск? В этом названии тоже буква пропала? Точнее, точки над «е»?

Павел Романов: Язык живёт своей жизнью. Мы говорим, как привыкли говорить, хотя, конечно, исправления никогда не помешают.

Евгений Ларин: Я всё время исправляю людей, которые говорят «ЯдринцЕвская» и «СеребренникОвская» улицы. Говорю, что нужно произносить «Я’дринцевская» и «СерЕбренниковская». Так на меня косо смотрят.

Павел Романов: Константин Артёмович Голодяев всех исправляет: не МихАйловская, а МихайлОвская набережная. Это два абсолютно разных значения.

Евгений Ларин: И понтонный мост, который был построен в военные годы, ведь тоже именно в том месте соединял Лесоперевалку с правым берегом? Понтонный мост же был предтечей Димитровского моста?

Павел Романов: Абсолютно верно. Димитровский мост практически повторяет движение понтонного моста. Выход был не к Михайловскому логу [ныне проспект Димитрова — прим. автора], а к Чернышевскому спуску. А дальше, через тоннель 1913 года — в правобережную часть города. Дамба, которая было построена на Яренской протоке, как раз и послужила одним из факторов становления этого места, где возможно было осуществить проект моста. Конечно, её значительно подсыпали.

Евгений Ларин: То есть дамба стала впоследствии проездом Энергетиков?

Павел Романов: Дамба перекрывала Яренскую протоку в том месте, где сейчас остановка «Лесоперевалка». Кстати, я вспомнил две интересных истории. Одна — о том, как удачно использовали Яренский остров на картах. Там всегда помещали легенду — условные обозначения карты. Они очень удобно ложились не месте Яренского острова.

Вторая интересная история — о том, как газета «Сибирская жизнь» освещала приезд в Ново-Николаевск инженера, который должен был проверить, возможно ли строительства дамбы на месте Яренской протоки. Там описан буквально весь его день.

Вообще в газетах было много интересных историй про Затон. Например, про то, как затонцы писали письмо Горькому, чтобы Затон переименовали в посёлок имени Горького. Также они на заседании клуба торжественно приняли в почётные члены правления Дома культуры Зиновьева, Троцкого и Бухарина. А потом торжественно их всех исключили.

У затонцев были тесные дружественные связи с жителями Нахаловки и Кривощёковского выселка. Не знаю, насколько они дружественными были на самом деле, но существуют свидетельства, что нахаловцы и кривощёковцы посещали затонский клуб и ходили туда на танцы. Чем эти танцы заканчивались, мы можем только догадываться.

Евгений Ларин: Стенка на стенку — это, в общем, тоже дружба.

Павел Романов: Нечто похожее писали в 1960-е годы в одном известном издании про историю Новосибирска. Там говорилось о хоккейном клубе «Сибирь», было написано: «Счёт неизменно всегда в пользу дружбы». Наверное, также и тут.

Евгений Ларин: Да, как в анекдоте. Если после дискотеке в затонском клубе выйти и посмотреть на звёзды, то из носа перестанет течь кровь...

http://nsknews.info/materials/odnazhdy-v-novosibirske-propavshiy-ostrov-...