СИБИРЯКИ (чалдоны). Значит. часть рус. старожильч. населения Сибири XIX – нач. ХХ в. была известна как «сибиряки». О себе представители этой этнокультур. группы обычно говорят, что они и их прадеды «коренные сибиряки», «вечные сибиряки», «настоящие русские сибиряки». Мн. из фамилий «коренных сибиряков» отмечаются в с.-х. анкетах 1916–17 как «великорусские старожильческие».
Нач. массового заселения Сибири связано с походами казачьего атамана Ермака (кон. XVI в.). В заселении Сибирского региона приняли участие выходцы практически из всех губерний Европ. России, различные по своему этнич., конфес. и соц. составу. На ранних этапах освоения в XVI–XVII и 1-й пол. XIX вв. преобладали потоки рус. выходцев из сев. и сев.-вост. губерний и Приуралья. Первонач. осн. транспорт. магистралями являлись многочисл. сиб. реки, поэтому заселение обычно осуществлялось в направлении север–юг и впоследствии в широт. направлении до Д. Востока. Как правило, 1-е нас. пункты концентрировались вдоль небольших рек и у естеств. водоемов. Наиб. плотность восточнославян. населения отмечалась в юж. земледел. р-нах Сибири. Позднее, во 2-й пол. XIX – нач. ХХ в. на сиб. просторы направились переселенцы из южнорус., украин. и белорус. губерний, однако до сих пор их потомков называют «российскими», «расейскими», «хахлами» и не считают «коренными сибиряками». Были и др. группы старожильч. населения, не относившие себя к корен. С.: старообрядцы-«кержаки», «двоеданы», «курганы» и проч.
В кач-ве предпосылок формирования регион. общности С. можно выделить след.: отдаленность Сибири от Европ. России, обшир. территория, опред. свобода в жизнедеят-ти и относительно мирное сосуществование восточнославян. народов и абориг. населения (обусловленные обилием земель и угодий), особые природ.-климат. и этнокультур. условия, активность межэтнич. и межрелиг. контактов.
В наст. время народы Сибири характеризуются пестрым этнич., конфес. и соц. составом, что обусловило наличие различ. антропол. типов, многообразие языков, диалектов и письменности, сосуществование множества локал. и регион. особенностей в культуре отд. этногр., субэтнич. и др. групп. Вопрос о культур. и регион. идентичности С. относится к дискуссионным и активно обсуждается учеными разных специальностей как в нашей стране, так и за рубежом.
Этимол. толкование слова «Сибирь» отличается неопределенностью фонетич. облика и язык. принадлежности. Народ. этимология термина «сибиряк» не столь многозначна и несет совершенно опред. смысловую нагрузку: «сибиряк – это русский старожил» со всеми вытекающими отсюда особенностями культуры и диалектов. Учитывая данные этногр., ист. источников, а также разные мнения исследователей, можно выделить 5 осн. подходов к определению дефиниции С.: 1) люди, живущие на тер. Сибири (без этнич. окраски); 2) люди, родившиеся и долго живущие в Сибири (русские); 3) корен., мест. жители Сибири (аборигены); 4) особый тип людей, преим. русских, с характер. чертами: крепкие, здоровые, добрые, коренастые, с хорошими адаптац. способностями, любящие мороз и зиму и др.; 5) особый «смешанный» этнос, сложившийся на основе русских, с вкраплениями казах., татар., украин. и мн. др. черт (нек-рые представители науч. интеллигенции). Кроме того, дефиниция «сибиряк» часто используется различ. исследователями для обозначения особенностей этнокультур. групп. Так, среди казаков выделяются сиб. казаки, среди рус. старообрядцев – сиб. кержаки, а также сиб. украинцы, сиб. белорусы и проч.
Значит. часть рус. старожильч. населения идентифицирует себя как чалдоны (челдоны), представляя этнокультур. (этногр.) группу. Ч. – самоназв., повлиявшее на формирование самосознания, ведущего корни «с Дона» (вариант – с рек Чала и Дона). В правобережном Приобье, Притомье были распространены не только назв. старожилов «ча/елдоны», но и фиксир. мифологизир. сюжет о происхождении «с Дона». В левобережном Приобье, Барабе, Васюганье, Кулунде такой экза- и эндоэтноним встречается значительно реже и без выраженной «донской окраски».
Н.М. Ядринцев первым отметил «чалдонов» Зап. Сибири как зажит. старожилов с присущей им жаждой обогащения, рослых и нередко рыжеволосых. Красной нитью в устных сообщениях проходят темы родств. связи с «покорителем Сибири Ермаком», а также «казачьего» прошлого прадедов. Более того, Ермак выступает родонач. всего «рода», а гл. актом его деят-ти является поселение на сиб. землях «чалдонов». Ч. имели ранее и имеют в наст. время рус. этнич. сознание; таковыми они выглядели в глазах рос. переселенцев на рубеже XIX–XX вв.
Старожилы-чалдоны точно не знали европ. «прошлого» своих прадедов (конкрет. губерний, уездов), чем корен. обр. отличались от рос. переселенцев 2-й пол. XIX – нач. ХХ в. Они считали, а их потомки и сегодня считают себя живущими в Сибири с незапамят. времен, почему среди них распространены такие категоричные высказывания о себе, как-то: «мы – закорененные сибиряки», «чистые сибиряки», «чалдоны – вековечные сибиряки», «нация была русские чалдоны» и т. д.
По вероисповеданию чалдоны Новосибирской, Кемеровской обл. и Алтайского кр. являлись православными или «мирскими», т. е. не старообрядцами, чем отличались от старожилов-старообрядцев. В костюме чалдонов и др. С.-старожилов в Зап. Сибири длительное время сохранялись компоненты позднефеод. элитар. костюма XVI–XVII вв. Нацеленность на элитарность и гор. формы получила дальнейшее подтверждение в более позднее время кон. XIX – нач. XX в., когда с помощью одежды этнокультур. группа показывала особое соц. положение, отвечавшее их устремлениям выделиться из крест. среды. Специфически чалдонской для изучаемого периода надо считать бытовавшую около ряда уезд. и безуезд. городов масленичную традицию конного «взятия снежных крепостей», «разрушения снежных городков» и т. п. Семицко-троицкие обычаи у чалдонов правобережья Оби выглядели обедненными: не фиксировались «завивание берез», Семик, яичное заговенье. Слабая сохранность троицких праздников у чалдонов этого региона связывает их с северорус. территориями России, где эти обряды не получили развития. Чалдоны имели сравнительно бедный календар. фольклор на фоне, напр., переселенцев из Европ. России, Украины, Белоруссии.
Термины, обозначавшие отличные в этногр. отношении группы населения в Вост. Сибири, а именно в Иркутской обл., Респ. Бурятия различны и содержат. их часть размыта. Старожилов рус. происхождения здесь называли «чалдонами», «гуранами», «чарошниками», рос. переселенцев пореформенного и столыпин. периодов – «расейскими», «хахлами», хорошо известна компакт. старообряд. группа «семейских». Несмотря на распространенность указ. терминов в народ. среде, их идентификация затруднена. Опред. путаница имеется с обозначениями «гуранов» и «чалдонов»: «русский народ, который живет за Байкалом (Бабушкин); по мнению рос. переселенцев, так звали русских, «метисированных с местными северными народами», т. е. бурятами. Потомки польск. переселенцев-иркутян также считали, что термины «чалдон», «гуран» возникли из-за того, чтобы снять недоразумения в отношении идентификации части россиян, потомков от смешанных браков. Примечательно, что характер. культур. признаки чалдонов/гуранов описывались информаторами почти теми же словами, к-рые являлись типичными для Зап. Сибири: это – высокая быт. и хоз. культура, отличавшая их от аборигенов и от рос. переселенцев, любовь к чаепитию, диалект. особенности. Нек-рые считали, что разделительная линия между гуранами и чалдонами проходила по Байкалу: «в Чите, Забайкалье, Борзе, Арше звали гуранами», в Иркутской обл. «чалдонами» (пос. Листвянка Иркутского р-на).
Лит.: Ядринцев Н.М. Поездка по Западной Сибири и в Горный Алтайский округ // Зап. ЗСО ИРГО. 1880. Кн. 2; Фурсова Е.Ф. Новогодние праздники и обряды чалдонов Чаусской волости Томского округа (с. Середино, Кандаурово) // Населенные пункты Сибири: опыт исторического развития (ХVII – начало ХХ в.). Новосибирск, 1992; Пальцев А.И. Менталитет и ценностные организации этнических общностей (на примере субэтноса сибиряков). Новосибирск, 2001; Золотова Т.Н. Русские календарные праздники в Западной Сибири (конец XIX–ХХ в.). Омск, 2002; Народы Западной и Средней Сибири: культура и этнические процессы. Новосибирск, 2002; Сверкунова Н.В. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического исследования. СПб., 2002; Проблемы сибирской идентичности. СПб., 2003; Родигина Н.Н. «Другая Россия»: образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIX – начала ХХ века. Новосибирск, 2006; Бережнова М.Л. Загадка челдонов. История формирования и особенности культуры старожильческого населения Сибири. Омск, 2007.
М.А. Жигунова, Е.Ф. Фурсова