Соинов Александр Николаевич

Рыцарь смутного времени

Соинов Александр Николаевич (родился в 1948 году)

начальник Главного управления внутренних дел Новосибирской области (1993-2004), генерал-лейтенант милиции.
 

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. I. С. 391-402.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

… Дай Бог из нас однажды

хоть кому-то

сказать, взглянув на прошлое свое:

— Мы были современниками Смуты,

и мы спасли Россию от неё.

Станислав Золотцев

Некоторым название очерка может показаться претенциозным, чересчур литературным. Хочу отстоять его, доказать, что нет в нем ничего, кроме очень простого желания как можно лаконичнее выразить истинную сущность характера и высший жизненный смысл деятельности человека, о котором и пойдет наш дальнейший рассказ.

С каким бы уважением и восхищением не относились мы к этим редким представителям исчезающей касты подлинных рыцарей, в жизни – давайте будем откровенны – рядом с  ними многие из нас чувствуют себя весьма и весьма неуютно. Пример подлинного служения вольно или невольно заставляет тянуться следом или торопливо отходить в сторону, ибо бескомпромиссность правды далеко не всегда устраивает окружающих, требовательность в исполнении долга часто вступает в противоречие с массой бытовых компромиссов и маленьких удобств, которыми мы обставляем свое повседневное существование. Да, с такими людьми трудно жить и работать, но без них давно бы уже рухнула опора человеческой надежды на то, что когда-нибудь мы все-таки выберемся из тенет нашего сегодняшнего бытия, главным смыслом которого стала не полноценная жизнь, а ежедневное выживание.

А теперь вернемся почти на десятилетие назад, когда в декабре 1993 года Александр Николаевич Соинов впервые появился в нашем городе и был назначен на должность начальника областного Управления внутренних дел.

Вряд ли кто-нибудь даже сейчас, спустя годы, способен полно и объективно оценить всё что происходило тогда в стране. Завершающее десятилетие минувшего века оказалось омрачено драматическим распадом государства, разрывом устоявшихся связей, всякого рода разделениями, противостояниями и противоборствами. Нас преследовали экономические неудачи, неразрешимые политические противоречия, рост коррупции, техногенные катастрофы, массовое обнищание людей, сокращение продолжительности жизни, детская бездомность, криминализация общества, оскудение нравственного начала. Обвальное падение морально-этических, интеллектуальных и культурных ценностей в сочетании с активно пропагандируемым извне культом силы, наглости, денег и жажды власти любой ценой, сформировало новое поколение молодежи, для большей части которого понятия добра и зла оказались окончательно размытыми. Помножьте эти факторы на резкую поляризацию материальных доходов населения и значительный коэффициент миграции с нарушением культурных, семейных, профессиональных связей – и вы получите время и общество, которое политологи и философы называют «смутным», по аналогии с теми историческими периодами жизни России, когда само ее существование оказывалось на грани.

Оказаться в это смутное время ответственным за криминогенную обстановку области и полуторамиллионного города по мнению многих здравомыслящих, а уж тем более осторожных и осмотрительных людей, значило либо обречь себя на скорое профессиональное поражение, служебное несоответствие или, в лучшем случае, традиционную перемену места службы, либо оказаться вынужденным изображать более-менее активную деятельность, а отсутствие результатов списывать на независящие от тебя обстоятельства. Многие, кстати, так и поступали, благо обстоятельств было более чем достаточно – от всех вышеперечисленных до многомесячных задержек зарплаты и ее мизерности, не обеспечивающей даже полуголодное существование.

Может быть, именно на это кто-то где-то и рассчитывал, надеясь, что доведенные до отчаянья неоднократными перестройками и развалами, нищетой, откровенной травлей и дискредитацией, силовые структуры начнут стремительно распадаться, освобождая криминальным кругам и новым политикам полную свободу действий, без оглядки на законы, совесть и человеческие жизни.

Некоторые ломались, уходили, посчитав происходящее за окончательный результат начавшегося развала и не видя перспектив в борьбе с распоясавшимся криминалом. Другие пытались приспособиться и, махнув рукой на долг и совесть, стали отыскивать в общественной неразберихе возможность с выгодой использовать свое служебное положение. Из защитников закона они превращались в самых страшных его разрушителей. Но многие, сжав зубы, продолжали нести свою нелегкую службу, потому что понимали – если они оставят свой пост, общество окажется совершенно беззащитным перед ожившей нечистью, и тогда следом за бывшим Союзом рухнет и только что заявившая о своей государственной самостоятельности Россия. Именно на этих людей рассчитывал Александр Николаевич, когда со свойственными ему решительностью и методичностью стал перестраивать работу Управления. Это не была структурная перестройка: не менялась суть работы, ее основные направления – их надо было сохранить во что бы то ни стало. Кардинально стал меняться сам стиль работы. В двух словах это будет означать – «полная самоотдача». Требовать же этого от людей можно лишь тогда, когда с подобной самоотдачей работаешь сам.

Рабочий день генерал-лейтенанта А. Н. Соинова расписан по минутам. За все эти годы никто не видел его появившимся на работе хотя бы на несколько минут позже семи утра. Даже когда в три, четыре часа ночи он прилетал из командировки, в семь часов он уже был в своем кабинете. Заканчивается рабочий день Александра Николаевича, как правило, в 21 час. Часто – позже и гораздо позже. И все эти четырнадцать, шестнадцать, восемнадцать часов в сутки буквально без малейшей отдушины заполнены предельно напряженной работой. Используя устаревший, но тем не менее не потерявший своего глубинного смысла журналистский штамп, такую работу можно назвать повседневной и очень не легкой борьбой. Борьбой за людей и борьбой против людей. Надо ли расшифровывать, против каких?

Вспоминая первое представление Александра Николаевича коллективу Управления, сотрудники, присутствующие при этом, рассказывали, что ровный, спокойный, негромкий голос, которым он говорил о себе, о своих планах, сначала не был слышен дальше второго, третьего ряда. В зале стоял гул. Сотрудники Управления привыкли к другому уровню общения. Некоторые сразу же поторопились махнуть рукой на новое руководство – мол, задержится он у нас недолго, не умеет голос повышать, где ему справиться с людьми, которые привыкли к самым страшным проявлениям изнанки жизни и сами не раз срывали горло и разбивали в кровь кулаки в непосредственных с нею столкновениях. Но те, кто дал себе труд вслушаться в то, что говорил новый руководитель, насторожились. Сумели уловить в его словах непреклонную волю, жесткость и даже жестокость, с которой он был намерен добиваться от подчиненных настоящей, а не показной работы. Зал постепенно стихал. В задних рядах шепотом переспрашивали, о чем только что шла речь…

Утро нового рабочего дня началось с того, что каждый из начальников отделов должен был подробно доложить обстановку по своему направлению за прошедшие сутки. Досконально расспрашивалось о каждом происшествии, о том, что сделано, что упущено, что предстоит сделать. Знать надо было все, до самых, казалось бы, незначительных мелочей. «Мы работаем с людьми, в постоянно меняющейся обстановке, – любит повторять Александр Николаевич, – и любая мелочь может оказаться решающей». Держать оперативную ситуацию в руках можно лишь тогда, когда знаешь ее не понаслышке, не в общих словах. Не знаешь, не владеешь – отвечай за свою профнепригодность, безразличие, непонимание.

Надо ли говорить, что некоторые, не привыкшие к такому стилю работы, были недовольны. Пристальное внимание А. Н. Соинова буквально к каждому их шагу казалось недоверием, придирками, чуть ли не оскорблением. Стали подавать рапорты об увольнении. Александр Николаевич без колебаний подписывал их. Если люди не понимали, что в той обстановке, которая складывалась тогда в стране, в области, в районах, нельзя работать по-другому, значит, они не могли или не хотели так работать. Либо профессионализм и полная самоотдача, либо уходи, не мешай. Сам Александр Николаевич, вспоминая об этих первых, может быть, самых трудных для него месяцах работы, говорил:

– В те дни меня поддерживало сознание того, что я должен так жить и работать, как я себе это представляю. Если ты взялся за такое большое, трудное, ответственное дело, если тебе доверяют, если это твоя должность – отдай всего себя работе. Отдай! Не надо чадить! Или работай, или уходи. Середины быть не должно. Такая у нас работа – с людьми. Напрямую.

Говоря о сути профессионализма, Александр Николаевич пытается заострить внимание не на тех специфических качествах и особенностях оперативной милицейской работы, о которых большинство судит по бесконечному потоку детективных сериалов и развалам криминального чтива, а делает упор на, казалось бы, очень простых, чисто человеческих качествах, которыми, по его мнению, должен обязательно обладать каждый руководящий милицейский работник:

– Не буду говорить о том, что я должен делать, что должен знать, как должен впитывать происходящее, какие оценки и решения принимать при этом. Знаю только одно – руководитель имеет моральное право руководить людьми только тогда – и это я не устаю внушать своим заместителям, помощникам, всему личному составу – когда он работает больше их. Когда он знает больше, когда он готов поделиться своими знаниями, своим видением обстановки, пониманием всего того, что происходит, своими мыслями, наблюдениями. От своих сотрудников можно требовать тот спектр человеческих качеств, который заложен, прежде всего, в тебе самом. И делать это вовсе не для того, чтобы тебе как можно скорее поверили, чтобы тебя побыстрее зауважали – это был бы дешевый популизм. Пример должен быть постоянным, без отступлений в сторону и компромиссов с обстоятельствами. Тогда и доверие к тебе будет постоянным.

И еще. В моем понимании профессионализм – это не только то, что ты умеешь делать. Сюда я включаю и такие понятия, как порядочность, бескорыстие и многие-многие другие человеческие качества, которые формируют позитивный облик руководителя. Стараюсь никогда и никого ни к чему не принуждать. Если у человека своя голова на плечах, если он ответственный руководитель, он сам пойдет точно по этому же пути и будет руководствоваться теми же принципами. Другого пути для тех, кто работает в нашей системе, не дано. Система наша необычная. Она – правозащитная. Она среди людей и для людей. Она учит, она защищает жизненные ценности человека – его жизнь, его имущество, его близких. По-другому работать здесь просто нельзя, невозможно.

Стоит еще раз напомнить о том, в какое время генерал А. Н. Соинов приступил к исполнению своих обязанностей. Возникла не просто сложнейшая криминогенная обстановка. Обстановка критическая, на грани. В любую минуту можно было ожидать социального взрыва, трагические последствия которого нетрудно предугадать. Пенитенциарная система области входила тогда в систему Управления внутренних дел. Десятки колоний, тюрьмы, следственные изоляторы, ЛТП, тысячи заключенных, оставшихся без работы, нарушенное снабжение, вплотную подступающий голод, повальные болезни, массовые увольнения охраны. Неуверенность, страх, растерянность, нарастающий ропот недовольства, ненависть, слухи. Каждый из них мог оказаться страшной правдой. Изменить ситуацию можно было лишь ценой невероятных усилий. В те дни зародилось еще одно новшество в работе нового руководителя Управления, превратившееся в последующие годы в неизменную традицию. Отныне ни одного выходного дня А. Н. Соинов не проводил в черте города. Либо вечером в пятницу, либо рано утром в субботу группа работников Управления во главе с начальником выезжала, а чаще, вылетала в один из районов области.

Надо было досконально знать, что происходит на местах, – рассказывает А. Н. Соинов. – Для меня просто невозможно принимать какие-то управленческие решения, плохо или хорошо думать о людях, пока сам не увижу, что это за люди там работают – в Кыштовском РОВД, в Усть-Таркском, в Тогучинской колонии, в Чистоозерке… Как я могу о них судить, если не знаю, кто они, в каких условиях служат, живут. Для меня с первых дней стало правилом – пять дней работаю в городе, а в выходные – проверка деятельности районных РОВД, непосредственная работа в районах. Этот процесс нуждается в постоянной корректировке. Он не подлежит отладке, это не механическое устройство. В него постоянно надо вносить изменения. Через это складывается форма прямой и обратной управленческой связи. Не менее важен и еще один круг работы и общения, которая происходит во время этих поездок. Это работа с местными органами власти, с жителями районов. Здесь тоже устанавливается прямая и обратная связь. Выслушиваем замечания, пожелания, вносим совместные коррективы в их работу, в деятельность личного состава РОВД. Те или иные насущные вопросы ставятся на контроль, составляем перечень совместных мероприятий, позволяющих ликвидировать те или иные пробелы, в том числе и в нашей оперативно-служебной деятельности. Этот процесс должен быть непрерывным, останавливаться нельзя.

За прошедшие годы генерал Соинов не меньше двадцати раз побывал в каждом районе области. Своеобразный рекорд, никем из руководителей такого ранга не превзойденный. И вряд ли когда-нибудь будет превзойден. По-прежнему, каждую субботу и воскресенье Александр Николаевич в одном из районов области. И так будет продолжаться, пока на нем лежит ответственность за спокойствие и безопасность живущих там людей.

Сказать, что подобные нововведения входили в практику повседневной работы Управления без сучка и задоринки, не встречались некоторыми в штыки, не саботировались – погрешить против истины. Особенно нелегко было на первых парах. Один только пример. Буквально в первый месяц работы, когда достаточно явственно обозначились параметры перемен в привычной практике повседневной работы, все замы Александра Николаевича одновременно подали рапорта об отпуске. Это был откровенный вызов, рассчитанный на то, что тот одумается, испугается, отступится от своих жестко заявленных требований. Не испугали.

– Несмотря на эту полосу отчужденности, неприязни, непонимания, я прекрасно осознавал, что главной моей задачей было и будет сохранение и укрепление системы, обеспечение ее профессионального становления в меняющихся и очень жестких условиях окружающей действительности. В кратчайшие сроки прошли серьезные кадровые изменения среди руководящего состава. А когда были подобраны порядочные в профессиональном отношении, грамотные руководители, стало дышать намного легче. Повысилась ответственность, возросла исполнительность, культура. В конце концов, мы прочно стали на ноги и заработали более эффективно.

Упорству в достижении поставленной цели Александра Николаевича учила жизнь. Работать пошел в 15 лет. Окончил вечернюю школу, сменил несколько профессий. В 1969 году поступил на заочное отделение Саратовского юридического института. Пожалуй, это были самые трудные годы. Работал электриком на станции, родились дочки, квартира в сыром полуподвале, по ночам учеба. В 27 лет он уже начальник следственного отдела в одном из районов Воронежской области, а еще через несколько лет – начальник следственного Управления области, заместитель начальника Воронежского УВД по следствию. Затем – кажется, это был первый такой случай в России – зама по следствию назначают начальником областного Управления внутренних дел. К нам, в Новосибирск. Значит, и там, наверху, заметили, оценили именно те его качества профессионала и руководителя, без которых справиться с новой и, может быть, самой трудной задачей в жизни, просто невозможно.

Он часто называет свою работу, работу своих сотрудников, сослуживцев созидательной, очищающей, творческой, резко противопоставляя ее суете, болтовне, неконструктивному выяснению политических взаимоотношений.

– У нас слишком много развелось сейчас политиков, руководителей, чиновного люда, которые вместо созидательного труда, к которому они призваны, тратят свое время на обсуждения, рассуждения, склоки. Если бы каждый на своем рабочем месте занимался своим делом, делал бы то, что ему положено делать, создавал и созидал, несмотря на трудности, несмотря на то, что творится вокруг, мы бы уже сейчас имели совершенно другую страну. Да, идет ломка, идет нелегкий процесс реформирования, процесс становления государства иной социальной направленности, иной жизни. Формируются новые условия существования, новые общественные взаимоотношения. И чтобы это происходило как можно более безболезненно, конструктивно, с пользой для всех, нужен труд и поддержка каждого из нас. Поэтому, будь добр, иди той дорогой, которая тебе предназначена, исполняй то, к чему ты призван, на что у тебя хватает сил. Не канючь, не скули, что мало денег, что трудные условия, что чего-то не хватает. От того, что ты стонешь, жалуешься или материшь всех и вся, у тебя ни условия не улучшатся, ни денег не прибавится.

Если говорить о деятельности нашего УВД, могу сказать, что за все эти годы – годы кошмарные, тяжелые – мы ничего не развалили, ничего не утратили. Мы созидали и даже приумножали. Прежде всего, это касается заботы о наших сотрудниках, их детях и семьях, о наших пенсионерах.

Отдаю себе отчет, какая нагрузка ложится сегодня на нашу службу, как трудно приходится ее рядовым и руководящим работникам. Не могу не процитировать небольшой отрывок из статьи, напечатанной на днях в «Комсомольской правде». Вообще об отношении к нам средств массовой информации разговор особый и непростой. Но тут, видимо в преддверии Дня милиции, они решили сменить свое обычное предвзятое к нам отношение на более-менее объективное понимание происходящего. Вот что они пишут: «Сегодня милицию не ругает только ленивый. Хотя случись что, мы сразу бежим к дяденьке милиционеру. И, получив помощь, мало задумываемся о том, что люди в серо-голубой форме охраняют нас за нищенскую зарплату (в среднем 3 500 руб.), живут в общежитиях и коммуналках, считают литры «горючки» для служебных автомобилей. Ежегодно от бандитских пуль или ножей гибнут десятки милиционеров. Тысячи преступлений раскрываются, а десятки тысяч предотвращаются». Слава Богу, хоть до кого-то там дошло. Самое время сейчас задуматься над идеологией или, вернее даже, над философией самого существования нашей службы. Я иногда говорю и себе, и другим: – Я человек служивый, а служба наша – служба государева. Ни одна власть, ни одно государство не продержалось бы без нее и месяца. А в такие трудные времена, как наше, ее отсутствие или бездеятельность обернулись бы почти мгновенной катастрофой. Зайдите ночью в любое отделение милиции, понаблюдайте за работой ее сотрудников. Пьянь, бомжи, беспризорные дети, воры, наркоманы, убийцы, сотни телефонных звонков, крики о помощи… Скажут – такое сейчас общество, такие условия жизни. Падение морали, утраченные идеалы, отсутствие цели. Не без этого, конечно. Но мы-то сдерживаем всю эту клоаку, своей грудью, своими нервами, порой ценой жизни заслоняем тех, кто не виноват в происходящем, кто честно трудится, кто надеется на лучшую жизнь.

Да, я много, очень много требую от своего личного состава, от руководителей наших отделений, подразделений. В чем-то я их, конечно, ущемляю, ограничиваю в свободном времени, создаю для них тот режим, в котором работаю сам. Некоторые не выдерживают. Но большая часть выдерживает. И эти люди заслуживают и понимания, и уважения, и помощи. Я просто обязан, как бы трудно мне ни было, что-то делать для них. Целенаправленно делать. Должен заботиться об их быте, их коллективном быте, семейном. Должен думать об их детях, открывать, создавать детские учреждения. Должен думать об их семьях, а для этого решать, прежде всего, жилищные вопросы. Должен думать о досуге, отдыхе, а для этого надо создавать базы отдыха, оздоровительные лагеря, реабилитационные центры, где они могли бы отдохнуть и после сложнейшей напряженной работы, и после возвращения из «горячих точек», где они находятся по шесть месяцев. И все это есть у нас. Прекрасные базы отдыха: Юрт-Ора, загородная зона в Заельцовском бору, где расположен оздоровительный лагерь, база отдыха «Ласточка». На днях будет сдан вспомогательный лечебный корпус для круглогодичного восстановительного лечения детишек. Добиваемся, чтобы наши сотрудники получали квартиры, строим им жилье. Еще ни одного года у нас не было без сдачи квартир. В год сдаем не менее сотни квартир. В этом году на улице Ползунова сдали великолепное семейное общежитие – 125 малосемеек, одно-двух комнатных квартир. Не комнат – квартир!

Если говорить о нашем техническом оснащении, то оно вполне на уровне, пока не жалуемся. Никогда мы не были скупы на награды, на очередные и внеочередные звания. Лишь бы только человек этого заслуживал. А людей достойных у нас много, поэтому много награжденных. Я горжусь своими людьми. Никогда этого не скрывал, не скрываю и не буду скрывать. То, что мы сумели выстоять, что мы выжили, не сломались, что мы сохранили самих себя, не потеряли чести, не потеряли лица, что мы несем и способны нести службу в самых сложных условиях, заслуживает низкого поклона и глубочайшей благодарности нашим людям.

Принято считать, что о личности человека гораздо больше чем работа говорят его увлечения, то, как он проводит свое свободное время. Возможно, для многих так оно и есть. Но линия жизни Александра Николаевича Соинова почти стопроцентно определена его работой. Семья, быт, свободное время, которого почти не остается, все подчинено одной цели – как можно лучше, ответственней, результативней выполнять свою работу.

То, что у него, при его возможностях и должности, нет ни своей дачи, ни машины, многим кажется если не позой, то никому не нужным аскетизмом. Когда его спрашиваешь об этом, он пожимает плечами:

– Мне это не надо.

– А семье? Детям, внукам?

Чувствуется, что вопрос для Александра Николаевича трудный и не очень приятный. Он долго молчит, хмурится.

– Семью я, конечно, вольно или невольно ставлю в жесткие условия, тяжелейшие. Трудно им со мной, очень трудно. Дочки, правда, давно выросли, оперились – свои семьи, дети. А жена, как говорили раньше, настоящая боевая подруга. Она у меня святая женщина. Представьте, я встаю в половине шестого, и жена встала. За все годы еще ни разу не было, чтобы она не проводила, не встретила. Сколько мне на отдых, столько и ей. А у нее своя работа, и не простая. И всю нашу жизнь с ее стороны абсолютная поддержка и понимание. Понимание и трудностей, и сложностей. Без нее мне было бы во много и много раз труднее.

Понимаю, нужна какая-то разрядка, больше внимания к родным, заботы о них. Выехать с ними на природу, с удочкой посидеть, в земле покопаться. Но так уже сложилась моя жизнь, что я уже не могу распоряжаться собой. Осознание того, что «ты должен!» — вошло в кровь, в плоть, в разум. Должен своей профессии, своим жизненным установкам, своей выработавшейся с годами потребности работать так, а не иначе. Но семья – это самое светлое в моей жизни. Особенно внуки – Юлька и Никита. Увижу их, услышу, и все тяжелое, что накапливается иногда за день, как чистой водой смывает.

– А еще какие радости?

– Книги. Умные книги, в основном с историческим и философским уклоном. С возрастом приходит время оценок, размышлений. Книги не дают расслабиться, заставляют думать, сравнивать, делать выводы. Не понимаю тех людей, которые говорят: «Не успеваю читать, времени не хватает». Какая бы ни была напряженка, каждый вечер у меня в руках книга.

– А музыка?

– Только классическая. Очищает душу, успокаивает, помогает… Если выпадает свободный час-другой, люблю топить печь или разжечь костер и смотреть на огонь. Тоже успокаивает и помогает. Вот, пожалуй, и все.

В этом скупом перечне нет еще одного, самого главного и любимого увлечения Александра Николаевича – ощущения полета, желания и умения хотя бы на несколько часов оторваться от земли, почувствовать себя безраздельным хозяином движения и пространства.

Еще с юности он лелеял заветную мечту – летать. Осуществить ее было невероятно трудно – учеба, семья, работа. А выбранная специальность, казалось бы, бесконечно далека от возможности осуществить желаемое. Но мы уже говорили о том, как А. Н. Соинов умеет добиваться поставленной перед собой цели. Сначала в местном аэроклубе он самостоятельно поднимается в воздух на спортивном ЯК-52, потом осваивает транспортный АН-2. Затем – длительный перерыв. И только оказавшись в Сибири, с ее бескрайними просторами, с необходимостью в новой должности начальника областного УВД быть предельно мобильным, экономить каждую минуту, он вспоминает свое юношеское увлечение и приходит к выводу, что авиация – единственный эффективный способ справиться одновременно и со временем и с расстоянием.

– Я сразу понял, что без помощи авиации нам здесь будет очень и очень нелегко. И тогда пришла мысль создать собственное авиационное подразделение. И оно создано. А в момент его создания снова родилось непреодолимое желание летать самому.

Специализированное авиационное подразделение особого назначения – кстати, единственное в России структурное подразделение подобного рода в рамках МВД УВД субъектов федерации – создавалось на базе вертолетов МИ-8. Решение выучиться и летать на них реализовывается Александром Николаевичем в самое короткое время. Получить летные права, когда возраст уже к пятидесяти, выполнять в тренировочных полетах фигуры высшего пилотажа, налетать необходимые часы и затем самому садиться за штурвал во время еженедельных полетов по области – на это способен человек феноменального упорства и силы духа. Можно еще упомянуть отменное физическое здоровье, сохраненное при всех огромных психологических и рабочих перегрузках.

Лет двадцать-тридцать назад обязательно бы написали, что этот человек романтик и мечтатель при всем его кажущемся прагматизме и замкнутости. Сейчас поостерегусь давать такую характеристику Александру Николаевичу, ибо слово «романтик», как и слово «рыцарь», старательно изымается из повседневного обихода. Но где-то в глубине души мне очень хотелось бы согласиться с такой характеристикой. Подсказывают это и еще кое-какие факты из его жизни. Вот хотя бы его непоколебимая уверенность, что добро обязательно победит зло, а он призван служить этой победе.