Романтик

Взята из книги А. Горшенина «Черный понедельник» (Новосибирск, 2005).

Наверное, ни про кого больше в литературной среде Новосибирска не ходило столько баек и анекдотов, как о Лаврове и Коржеве.

Коллега-современник Ильи Михайловича и тоже большой оригинал Владимир Сапожников даже вывел Лаврова в своей повести «Без лицензии» в виде этакого вальяжного забуревшего классика местного разлива, который неизменно ходит с толстой тростью с «секретом». Секрет же ее в том, что она полая. Персонаж Сапожникова отворачивал набалдашник и заливал эту своеобразную емкость коньяком, который мог потреблять в любом удобном для себя месте.

Владимир Константинович, конечно, приврал, нафантазировал, исказил, можно сказать, правду жизни. Не было никогда у Лаврова никакой трости, обычно таскал он во внутреннем кармане необъятного пиджака заткнутую газетной пробкой початую бутылку и соленые сухарики на закуску, а коньяку он предпочитал совсем другие, более дешевые и демократичные плодово-ягодные напитки… Да и фанаберии доморощенного классика в нем тоже никогда не наблюдалось.

Тем не менее, и он, и Коржев были действительно яркие колоритные личности, достойные не только официальных скрижалей, но и фольклора. Без них литературную жизнь столицы Сибири 1960 — 1970-х годов представить себе было трудно. Тем более что оба они дружили. А уж после стакана-другого «Вермута» дружба их и вовсе разгоралась, как маков цвет.

В тот раз сошлись они в книжном издательстве. Коржев оказался там по каким-то своим делам, а Лавров пришел получать гонорар за недавно изданную книгу.

Здесь надо сказать вот о чем. Обычно за гонорарами Илья Михайлович ходил в сопровождении своей супруги Веры Антоновны. Он расписывался в ведомости. Жена складывала деньги в потрепанную балеточку. Денежная реформа еще не наступила, купюры были больших размеров, а поскольку и гонорар за книгу немалый, занимали достаточно много места. Так что чемоданчик-балеточка для такого дела вполне подходил. Вера Антоновна брала балеточку в руки и шла впереди. Илья Михайлович сопровождал ее как верный телохранитель. Делалось все это с той целью, чтобы доставить деньги домой в целости и сохранности.

Но на сей раз Лавров, на удивление, пришел к окошечку кассы с балеточкой один. То ли Вера Антоновна приболела, то ли сильно занята была, то ли Илья Михайлович просто утаил, что идет за гонораром.

Лавров набил балеточку купюрами и тут увидел проходившего мимо Коржева.

— Виталий! — обрадовался Илья Михайлович. — Ты-то мне и нужен: будешь моим охранником. Гонорар вот за книгу несу, — похлопал он по балеточке.

Дорога от издательства до лавровского дома не ахти какая дальняя — три остановки на трамвае, но осиливали этот путь два друга с полудня до глубокой ночи.

Главными преградами были для них гастрономы и забегаловки. А что — Веры Антоновны рядом нет, деньги — вот они, задушевный товарищ — тоже…

В общем, рано ли поздно ли, оказались они в глубокой траншее, на дне которой прокладывался канализационный коллектор. Как там очутились — одному богу известно. Только очнулись они от сырого могильного холода, который от бетонной трубы тянул, к коей они спинами привалились. Хорошо, лето на дворе, да и внутренний подогрев простыть не дает.

Выглянул Коржев из трубы. До большой земли высоко, а еще выше — кусочек черного неба со звездами. Лавров тоже высунулся.

— Смотри, Виталий, как красиво! — восхитился.

— До красоты ли, Илья Михайлович! Сидим в какой-то яме.

— А ты представь, что это не яма, а горная пещера. Вокруг черное безмолвье, звезды.

— Какое там безмолвье! — возразил Коржев. — Машины вон гудят. Шоссе где-то рядом.

— А это не машины, — продолжал гнуть свое Лавров. — Это гул горного обвала. Но мы с тобой в пещере, и нам никакой обвал не страшен. А вон послушай! — Лавров вдруг повернулся куда-то вглубь трубы. — Слышишь.

— Слышу, капает где-то.

— Там, наверное, подземные воды, а эти капли рождают сталактиты.

— Какие сталактиты? Дождь идет, вода с улицы сочится. Выбираться надо отсюда, Илья Михайлович, домой идти! — твердил свое Коржев.

— А что ждет тебя дома? — грустно сказал Илья Михайлович. — Жена, которой важны не столько твои романтические порывы, сколько деньги, которых все равно никогда не хватает? Дети, у которых своя жизнь, далекая от твоей?.. А здесь смотри, как хорошо. Мы с тобой одни, оторванные от всего мира, и никто не мешает нам насладиться целительным одиночеством…

Этот аргумент подействовал. Больше Коржев на волю не рыпался.

Остаток ночи друзья провели в задушевных разговорах и воспоминаниях. Особенно много их было, конечно, у Лаврова, актера до писательской жизни, объехавшего с театральными труппами весь Советский Союз.

А утром они выбрались из траншеи и пошли сдаваться Вере Антоновне.

Увидев их на пороге, невообразимо мятых, в комьях глины и грязи, отекших с похмелья и недосыпу, Вера Антоновна всплеснула руками и собралась, было, начать отчитывать по полной программе, но тут взгляд ее упал на балеточку в руках Ильи Михайловича, и все остальное отошло у нее на задний план. Она выхватила балеточку, открыла и стала пересчитывать. За исключением пропитого накануне друзьями, а это была по сравнению со всем гонораром, сумма незначительная, все остальное оказалось на месте. А ведь могли потерять, могли у них и отобрать. Но, слава богу, ничего не случилось!

У Веры Антоновны отлегло от сердца. Она сразу подобрела, велела мужчинам умыться и почиститься. А потом на радостях одарила их за то, что сохранили деньги, своего рода премией — щедро выдала им «на поправку здоровья».

Все-таки Вера Антоновна иногда очень хорошо понимала душевные порывы своего мужа…