СЛОВА, ПОШЕДШИЕ В НАРОД (Дмитрий Павлович Давыдов)
Литература первой половины XIX века в Сибири проходила под знаком романтизма. Но к середине столетия в поэзии он себя окончательно изжил, уступая место наступающему реализму. Одним из последних сибирских поэтов-романтиков к этому времени оставался Дмитрий Давыдов, имевший, кстати, родственные связи по отцовской линии со знаменитым поэтом-гусаром, героем Отечественной войны и другом Пушкина Денисом Давыдовым.
Дмитрий Павлович Давыдов родился в 1811 году (точная дата неизвестна) в городе Каинске Томской губернии (ныне Новосибирская область). Потомок старинного дворянского рода, сын ученого-гидрографа, он получил прекрасное домашнее образование. Служил канцеляристом в Ачинском окружном суде, но мечтал о педагогической деятельности, к которой чувствовал призвание. И через некоторое время, выдержав в Иркутской губернской гимназии экзамен на звание учителя, Д.П. Давыдов становится преподавателем. Сначала (с 1830 по 1833 год) работает в Троицкославском, затем (с 1833 по 1845 год) в Якутском училищах, занимая в последнем по совместительству и должность штатного смотрителя. А с 1846 по 1859 год он — старший смотритель училищ Верхнеудинского округа.
Талантливый педагог, Д.П. Давыдов радел, по его словам, «о распространении грамотности, смягчении нравов и развитии умов своих воспитанников, заботился об улучшении преподавания, добивался открытия новых школ. Кроме того, живо интересовался развитием литературы и науки, вел активную работу в области естествознания, археологии, этнографии, вел метеорологические наблюдения, участвовал в Северо-Восточной Сибирской экспедиции Российской академии наук, после которой стал в 1860 году членом Российского географического общества. Много занимался Д.П. Давыдов и языками народов Сибири. Он изучил бурятский, монгольский, якутский языки и даже издал в 1852 году в Берлине составленный им «Русско-якутский словарь», собирал и очень любил сибирский национальный фольклор. В общем, личностью Дмитрий Павлович был удивительно разносторонней и незаурядной. Но обессмертил он себя другим. Дело в том. что помимо прочего, был он еще и поэтом…
Заниматься стихотворчеством Давыдов начал еще в ранней юности. Даже два романа в стихах («Наташа» и «Заветный бокал») написал. Но долго свои поэтические опыты не решался обнародовать.
Большая часть прижизненных публикаций Давыдова связана с петербургской газетой «Золотое руно», где в 1856 — 1858 годы печатал он стихи и очерки из сибирской жизни. В их числе и поэму «Ширэ гуйлгуху, или Волшебная скамеечка» по мотивам сибирского фольклора. А в 1871 году в Иркутске вышла своеобразная стихотворная автобиография Д.П. Давыдова под названием «Поэтические картины».
Вот, собственно, и всё. Следует, правда, учесть, что значительная часть его произведений погибла в рукописях: сначала во время пожара в Якутске, потом в результате наводнения в Иркутске.
Поэтические вещи Д.П. Давыдова, написанные простым, ясным, легким слогом, посвящены в основном Сибири. Насыщенные местным колоритом, они впитали в себя фольклорные мотивы и этнографические подробности быта и обычаев народностей Сибири. Наиболее же известным в поэтическом наследии Д.П. Давыдова стало стихотворение «Дума беглеца на Байкале», превратившееся позднее в горячо любимую народом песню «Славное море — священный Байкал», названную так по первой его строке.
На широкое распространение этой песни еще в 1860-х годах обратил внимание известный этнограф С. Максимов, путешествовавшей по местам сибирской каторги. Приведя в свой книге «Сибирь и каторга» ее текст, он отмечал, что она, хорошо знакомая в нерчинских тюрьмах, отличается «некоторыми достоинствами и даже искусством, обличающим опытного стихотворца». И далее Максимов писал, что «песню для пущего колорита подцветили даже местными словами». Д.П. Давыдов в то время был еще жив, но заезжий исследователь народного быта так и не установил автора. Он ограничился только беглыми замечанием: «Вот, стало быть, барин какой-то снизошел подарком и написал арестантам стихи».
Большой знаток сибирской культуры Н.М. Ядринцев тоже считал «Славное море — священный Байкал» произведением народной поэзии. В своей работе «Ссылка и ссыльные» он писал, что уже сама переправа через громадное и бурное, как море, озеро Байкал «дала пищу многочисленным, дышащим правдой и неподдельной поэзией песням бродяг» И отмечал при этом, что «даже в старинное время некоторые бродяжеские песни отличались безукоризненной отделкой внешней формы и верностью стиха». А в качестве примера приводил текст «Славного моря».
Превращение стихотворения Д.П. Давыдова «Дума беглеца на Байкале» в народную песню, в своего рода «сибирский гимн», отнюдь не случайно: от него действительно веет байкальским простором, горячей жаждой воли и отважным стремлением преодолеть на пути к ней все преграды.
Любопытно, что, публикуя в 1858 году в газете «Золотое руно» стихотворение «Думы беглеца на Байкале», Д.П. Давыдов в примечаниях к тексту пояснил и самый сюжет, и встречающиеся местные слова. Оказывается, беглецов с каторжных заводов (а герой стиха — один из них) называли «прохожими». Во время побегов они питались подаяниями сельских жителей и больше всего боялись горной стражи и зверопромышленников, стрелявших в них без колебаний. В комментарии поэт пишет: «Беглецы с необыкновенной смелостью преодолевают естественные препятствия в дороге. Они идут через хребты гор, через болота, переплывают огромные реки на каком-нибудь обломке дерева, и были примеры, что они рисковали переплывать Байкал в бочках, которые иногда находят на берегу моря и в которых рыболовы солят омулей».
А теперь заглянем в текст песни:
Славное море — священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко!
Долго я тяжкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и ночь и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море — священный Байкал,
Славный мой парус — кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.
Как видим, комментарии полностью соответствуют содержанию песни. Д.П. Давыдов очень правдиво и точно отобразил конкретные реалии сибирской действительности.
Правда, в процессе устной передачи стихотворение «Думы беглеца на Байкале» претерпело изменения. В дошедшем до нас варианте сохранилось лишь пять строф (выше они приведены) из первоначальных одиннадцати. Изменились отдельные слова и фразы. Но основа осталась та же и сохранилось главное — внутреннее состояние героя этой поэтической баллады.
В автобиографическом стихотворении «Сибирский поэт» Д.П. Давыдов называл себя «сибирским баяном», певцом природы и людей. Несколько высокопарно, однако по существу верно. И сибирскую природу, и людей, населяющих родной край, поэт безмерно любил, что и нашло отражение в его поэзии, венцом которой стало стихотворение «Дума беглеца на Байкале», где автору с большой эмоциональной силой удалось выразить страстный позыв человека к свободе. Вечный позыв.
В конце 1859 года Д.П. Давыдов вышел в отставку и поселился в Иркутске. Сраженный тяжелым недугом, он восемь лет был прикован к постели и ослеп. А в 1879 году семейство Давыдовых перебралось в Тобольск. Здесь прошли последние годы жизни Дмитрия Павловича Давыдова, проведенные в литературных и научных трудах.
1(13) июня 1888 года Давыдова не стало. Осталась сделавшаяся народной песня на его слова, став нетленным памятником своему создателю.
А. Горшенин
Дополнительно рекомендуем прочесть
Азадовский М. Заметки фольклориста: еще о песне «Славное море». //Сиб. огни», 1947, №3.
Мельников В. Поэт-сибиряк Д.П. Давыдов. // «Сиб. огни», 1963, №2.
Трушкин В. Д.П. Давыдов. // Литературная Сибирь. Критико-биобиблиографический словарь писателей Вост. Сибири. — Иркутск, 1986, Т. 1.