Когда на площади Ленина в 12.00 начинает играть мелодия гимна Новосибирска, многие испытывают приятное удивление. Кто слышит впервые звук «курантов», тот невольно ищет городские часы. Но их здесь нет. Они расположены в совсем другом месте — на углу улицы Коммунистической и Красного проспекта. В 1934 году здесь был построен на месте одноэтажных домиков 67-квартирный жилой дом Крайснабсбыта. На угловой башне, обращенной к центру, разместились часы, поэтому среди горожан он известен как «дом с часами».
По тем временам проект был ультрасовременным, выполнен в авангардном стиле конструктивизма, с прекрасными пропорциями и членениями. Сегодня такие здания являются архитектурной гордостью Новосибирска. Башенный акцент с часами новосибирцам приглянулся сразу. «Дом с часами» отмечен во многих "фотоальбомах и книгах о Новосибирске, и в 60-х годах, в эпоху расцвета модернизма, он заслуженно стал одним из символов города.
По официальным источникам, авторами «дома с часами» являются архитекторы Б. А. Гордеев и С. П. Тургенев. Конструктивно здание выполнено в железобетонном каркасе, в проектировании которого косвенно принял участие знаменитый инженер России Николай Васильевич Никитин, автор конструкторских решений фундаментов и каркаса МГУ в Москве, монумента Родина-мать на Мамаевом кургане. Архитектор по образованию, работая в начале 30-х годов инженером в новосибирском Крайкомхозе, он проектировал совершенно невероятные по тем временам конструкции. В 4-этажном здании общежития для техникума на Красном проспекте (!) он запроектировал сборный железобетонный каркас, элементы которого изготавливались на полигоне и поступали на стройку в порядке очередности строительства. Через 25 лет это было признано первым решением в стране. Над спортзалом в клубе «Динамо» на Октябрьской магистрали он изобрел уникальные деревогвоздевые арочные конструкции пролетом 22,5 метра, которые, к сожалению, были уничтожены в 80-е годы пожаром. Каждый посетитель вокзала Новосибирск-Главный испытывает восторг от еще одной авторской работы Никитина – сводчатой конструкции центрального зала (бывшего кассового). Николай Васильевич был трудоголиком, спал по четыре часа в сутки, имел уникальную способность быстро и правильно принять необходимое конструктивное решение. Даже сидя в ГУЛАГе, в середине 30-х годов он вместе с другим гением Новосибирска, Ю. В. Кондратюком, проектирует ветровую электростанцию на южном берегу Крыма, конструкторское решение которой намного опережает время. По легенде, узнав об этом, Орджоникидзе освобождает авторов для продолжения работы в Москве. Именем Н. В. Никитина в Новосибирске названа площадь, расположенная между клубом «Динамо» и театром «Глобус».
Однако «дом с часами» знаменит не столько конструкциями, а, скорее всего, необычным для того времени планировочным решением. Квартиры здесь были выполнены односторонними, обращенными соответственно окнами на юг и на восток. А с севера и запада были запроектированы на консолях остекленные протяженные коридоры – галереи, из которых можно было попасть в квартиры. Во-первых, это позволило сэкономить – на весь дом всего один лифт, а во- вторых, удачно решить так называемую инсоляцию жилья. Именно поэтому северный фасад, обращенный в сторону ул. Коммунистической, имел сплошное ленточное остекление. В прихожих были окна, выходившие в галереи, поэтому проходящий мимо мог заглянуть внутрь квартиры. Предполагалась честная советская жизнь, открытая и обобществленная, поэтому в архитектуре такие эксперименты приветствовались. Левые идеи изменения жизни с помощью архитектурных и планировочных идей были популярны не только у нас, но и за рубежом вплоть до середины 70-х годов. Однако этой социальной утопии суждено было с треском провалиться. 15 июня 1972 года в американском городе Сент-Луис был взорван пользующийся дурной славой квартал Прютт-Айгоу из домов галерейного типа. Сооруженные в соответствии с наиболее прогрессивными идеалами Международного конгресса современной архитектуры (СИАМ) в 1951 году японским архитектором Минору Ямасаки жилые дома с «висячими улицами», как оказалось, наоборот, способствовали развитию преступности из-за анонимности и отсутствия контроля полуобщественного пространства. Проблема стала настолько неразрешимой, что пришлось уничтожить дома как причину неразрешимого социального конфликта. Знаменитый критик архитектуры Чарльз Дженкс символизировал этот факт как дату «смерти» утопичных идей модернизма. Что касается галерей «дома с часами», то они тоже пришли в запустенье, так как огромные стеклянные поверхности эксплуатировать было слишком сложно даже для такой монополии, как советское ЖКХ. Стекла не мылись, периодически разбивались, заменяясь фанерками. В галереях было неуютно и холодно. Преступность, правда, от этого не возросла, но окна в коридор либо были ликвидированы, либо плотно занавешены. Люди за 70 лет коллективной жизни все равно стремились к уединению и интиму домашнего быта. Перефразируя Маяковского, можно сказать, что лодка коммунистического эксперимента в жилье разбилась о быт. Вот и знаменитый мировой публицист Петр Вайль, разглядывая развалины прежних идей, с горькой иронией назвал этот жилой дом не галерейного, а, скорее, «галерного» типа.
Но в 60-х годах, в эпоху технического прогресса, «дом с часами» был символом прорыва, поэтому башенные часы символично отмеряли то недолгое время, которое осталось до светлого будущего. Ведь дом-то на ул. Коммунистической! Примечательно, что архитекторы, которые столь прониклись этим будущим, были фактически ссыльными ленинградцами. На первом этаже «дома с часами» разместился знаменитый гастроном № 1. Многие горожане так и говорили: «сходить за продуктами «под часы», «встретимся «под часами». Здание стало известным, являлось ориентиром для многих горожан и даже местом встреч и свиданий. Дом вообще выглядел очень приветливым, так как был окрашен в разные времена то в желтый, то в персиковый цвет с белыми ограждениями балконов и поясками вокруг окон. Но во времена застоя вдруг возникла странная идея о том, что здания конструктивизма вроде должны быть серого цвета, по виду фактуры – бетона, как у лидера французского модернизма Ле Корбюзье. Это уже чисто нашенское странное художественное воплощение идей функционализма. Вот взять так и «нарисовать» технический прогресс. Плоские крыши мы выполняли скатными, ну с очень маленьким уклоном, и закрывали, чтобы не было видно ущербности, высокими парапетами. Ну, а бетон и ленточные окна мы имитировали с помощью цвета и рисунка на фасаде здания. Не отставать же от прогрессивных идей!
Но серый цвет появился не только по этой причине. Дескать, на Новосибирск дуют пыльные ветра с кулундинских степей, поэтому лучше сразу сдаться под натиском природного фактора и весь Новосибирск окрасить в соответствующий серый цвет. Причем эту экзекуцию над домами решили выполнить, оштукатуривая стены шероховатой поверхностью «под шубу». Видимо, чтобы пыль больше собиралась и участвовала в банальном колере. На самом же деле кризис 70-х уже не позволял красить фасады раз в пять лет. Поэтому для строителей был создан миф эдакой эстетической и функциональной прелести серого цвета, и скоро Новосибирск из цветного города превратился в унылый и скучный. К великой радости, сегодня цвет в архитектуре начинает возвращаться, но, к сожалению, «дом с часами» так и остается пока с «неумытым лицом». Мне кажется, что именно с перекраски начался период незаслуженного забвения этого интереснейшего здания для Новосибирска.
В 30-х годах дом был светлым, как обещанное счастливое будущее, поэтому авангардный советский стиль требовал экспансии. Для этого были запроектированы, соответственно, два глухих торца, провокационно сообщающих о скором продолжении нового строительства. На ул. Коммунистической это стало воплощаться только сейчас, а вот судьба глухого торца, обращенного к площади Свердлова, – другая. К нему примыкал двухэтажный кирпичный особняк Федора Даниловича Маштакова, члена знаменитой барнаульской и новониколаевской купеческой семьи. Дом был построен в 1904 году по проекту А. Д. Крячкова. На первом этаже дома до революции размещался универсальный магазин, торгующий бельем, обувью, игрушками, канцелярскими принадлежностями и даже огнестрельным оружием, а на втором – жилье семьи предпринимателя. В 50-е годы со стороны ул. Свердлова (бывшей Воронцовской) к особняку пристроили жилой дом с выставочными пространствами в стиле сталинского классицизма и тоже с угрожающим глухим торцом. Казалось, эклектичная с архаичной башенкой на углу постройка была обречена. Тем более что, на площади находились Обком КПСС и Облисполком, причем в зданиях, по стилистике полностью соответствующих идеологии советской страны. Я лично видел проект 1953 года реконструкции особняка под пятиэтажное классическое здание со звездой на угловом фронтоне. Но судьба распорядилась по- иному. Сначала в особняке разместился краеведческий музей. Стиль дома Маштакова соответствовал историческому контексту, и это в какой-то степени спасло от разрушительной реконструкции. Ну, а сегодня здесь обитает художественное училище. Так и сохранились в трех плотно прижатых друг к другу домах три эпохи: купеческая, романтическая революционная и сталинская. Что касается глухого торца «дома с часами», то он раздражал некой незавершенностью, поэтому на долгое время здесь был помещен гигантский плакат «Правда» – газета миллионов», изображающий вождя пролетариата. Все это было выполнено в красно-бело-черной графике. Забавно, но первая реклама, сменившая этот плакат, точно копировала цветовое решение. Но это уже была реклама Coca-Cola. Прямо как в знаменитом немецком фильме «Гуд бай, Ленин», рассказывающем о глобальных преобразованиях Восточной Германии конца прошлого века.
Однако эти преобразования для «дома с часами», наверное, еще не наступили. Здание продолжает ветшать и пока остается символом не русского авангарда, а, скорее, отражением брежневского застоя. Сначала дом перекрасили, а потом постепенно исчезла световая неоновая реклама с угловой башни. Сегодня вряд ли можно удивить рекламными новшествами, но эта в 60-х годах была самой приметной. Она, вспыхивая по слогам, разными цветами извещала новосибирцев о том, что «при пожаре звонить 01». Мой брат так и сделал, когда был свидетелем пожара обкомовского спецгаража в соседнем квартале на ул.Свердлова. Но в 80-е годы слоган был изменен на более актуальный: «СССР – оплот мира». После перестройки на башне появилось некое невнятное бурчание, просто сообщающее «АВС». Такое же, как и то время. Не до пожаров было, да и СССР развалился. Сегодня из-за обветшалости конструкций рекламы на башне просто нет. Был период, когда и часы начали барахлить. Дело в том, что платить за уход и завод часов перестали. По инерции некоторое время это делал один из жителей дома бесплатно, но житейские проблемы трудного кризисного времени взяли верх. Символично советские часы стали периодически останавливаться. Зато в Первомайском сквере появились новые постсоветские часы, волчком крутящиеся вокруг своей оси. Они отмеряли уже новое время страны, странное и неоднозначное.
И все-таки справедливость восторжествовала. Частично забытый символ Новосибирска был совсем недавно поддержан, что вселяет надежду на его скорое возрождение. Нашлись спонсоры, которые теперь оплачивают эксплуатацию знаменитых новосибирских часов. Время вновь течет без остановки. Но часы у городского фонтана почему-то вдруг перестали крутиться. Вот такое удивительное равновесие. В XX веке российское время было переменчивое и разорванное. Как написал в эмиграции в книге «Смысл истории» замечательный русский философ Николай Бердяев: «Исторический процесс во времени есть постоянная трагическая и мучительная борьба этих растерзанных частей времени — будущего и прошлого».
Игорь Поповский, архитектор
Опубликовано по газете «Недвижимость и деньги» от 5 октября 2007 года
Добавить комментарий