От «Сибирских огней» — к Союзу писателей
Весной 1922 года в нашем городе вышел в свет первый номер журнала «Сибирские огни». По задумке редколлегии, в которую входили известные литераторы, это должно было быть «живое объединение всех научно-литературных сил Сибири». Чуть позже в «Сибирских огнях» начинает публиковать свои произведения Владимир Зазубрин, ставший вначале секретарем редакции, а потом и ответственным редактором журнала. Вокруг «Сибирских огней» группируются писатели, ученые, журналисты, мечтающие создать новую советскую литературу, «революционную» по форме, талантливую по содержанию.
Вскоре появляется идея созвать Сибирский съезд писателей с целью создания единой сибирской литературной организации. Открытие съезда состоялось 21 марта 1926 года. 44 делегата-писателя впервые за всю историю Сибири собрались вместе. Это был настоящий триумф — Сибирский союз писателей был создан!
Событие имело огромное значение в культурной жизни Сибири. Впереди, казалось, маячило блестящее будущее сибирской литературы.
«Ваш голос поможет нам здесь»
Никто и не предполагал, что через два года начнутся гонения на «Сибирские огни» и его редактора Владимира Зазубрина. Все началось с создания в начале 1928 года в Новосибирске литературной группы с названием «Настоящее» — авангарда Сибирской ассоциации пролетарских писателей. Они-то и начали травлю известного писателя. Во многих статьях появилось ругательное слово «зазубринщина». Писателям и руководству «Сибирских огней» приписывались контрреволюционные и реакционные взгляды, областничество, противодействие строительству социализма.
В этой тревожной атмосфере началась подготовка Второго съезда писателей Сибири, который наметили на апрель 1928 года. Впервые на форум должны были собраться не только русские, но и писатели-буряты, якуты, ойроты.
В отчаянии Владимир Зазубрин решает обратиться за помощью и поддержкой к Алексею Максимовичу Горькому, который жил в это время на вилле «Иль Сорито» в итальянском курортном Сорренто. Кстати, Горький знал о Зазубрине весьма приблизительно, хотя переписывался в это время с двумя сибиряками. Первым был Николай Орлов — революционер-коммерсант, советский чиновник, журналист и писатель. Он представил на суд Алексея Максимовича свой роман «Диктатор», который понравился Горькому — он хотел даже его публиковать в своем журнале «Беседа». Вторым корреспондентом пролетарского писателя был Георгий Гребенщиков, советовавшийся с Горьким о замысле своей книги о Шаляпине.
Почему же Зазубрин решил обратиться именно к Горькому? Этот писатель всегда следил за развитием сибирской литературы. «До революции он воодушевил и «окрылил», — пишет критик и литературовед Владимир Яранцев, — целую когорту сибирских классиков, которые и без того, безусловно, равнялись на горьковскую прозу. Вяч. Шишков, В. Бахметьев, Ф. Березовский, И. Гольдберг были «подмаксимовиками» если не по «букве», то по «духу»: у каждого из них были свои «босяки» — Челкаши, Фомы Гордеевы и городки Окуровы. Алексей Максимович уже тогда соблазнил жадных до литературы сибиряков проектом всесибирского «толстого» журнала — может быть, чувствуя, что в своих сборниках «Знание» всех «дикарей» опубликовать не удастся».
Вот поэтому Зазубрин искал поддержки у «соррентовского патриарха». «Ваш голос поможет нам здесь, он утвердит наше право на «песню», — писал редактор «Сибирских огней». Первое письмо он отправил 4 февраля 1928 года вместе с материалами съезда, третьим номером «Сибирских огней» за 1926 год и комплектом за 1927-й. В ответ Горький, как всегда, выразил горячую поддержку «Сибирским огням»: их «культурная работа… разожжет духовную жизнь грандиозной Сибири».
Второе письмо Зазубрин направил Горькому через месяц и опять умолял его написать «нам хотя бы несколько ободряющих строк — какое бы вы сделали большое дело».
«Корзина» мыслей Европы и Азии
Весной 1928 года Горький из Италии решил наведаться на свою родину — в Советский Союз. По дороге «заехал» в Швейцарию к своему другу — французскому писателю, музыковеду, общественному деятелю Ромену Роллану. Их связывали давние близкие отношения. Тем более что французский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1915 года, с симпатией относился к Стране Советов. Все началось еще со Льва Толстого. Ромен Роллан считал себя его учеником. Он познакомился с учением яснополянского мудреца еще в студенческие годы. «…Всякое насилие претит мне, совершается ли оно революционерами или империалистами. Если мир не может обойтись без него, то моя роль — не вступать с ним в союз, а воплощать иной и противоположный принцип, служащий ему противовесом», — писал французский писатель. Отрицательное отношение ко всякому насилию, в особенности к насилию организованному, навсегда осталось господствующим в его душе.
Ромен Роллан в своих произведениях выступал против мировой буржуазии, против империалистической войны, но не рука об руку с мировым пролетариатом. По мнению писателя, ценность представляют не те или иные классы в целом, а лишь отдельные личности во всех классах. Не с рабочим классом должна слиться высокоразвитая личность (интеллигент), а с избранным меньшинством, каковое имеется во всех классах общества. Это избранное меньшинство (внеклассовое, всеклассовое) одно только и может указать миру и человечеству путь к лучшему будущему. Этой моралью проникнут и самый известный десятитомный роман Ромена Роллана «Жан Кристоф».
Тем не менее писатель приветствовал Февральскую революцию в России. Он писал: «…Да будет ваша революция делом великого народа… Вспомните, русские братья, что вы боретесь и за себя, и за нас. Наши отцы 1792 года хотели распространить свободу во всем мире. Но это не удалось. Да и принялись они за это дело не так, как следовало. Но воля их была возвышенна. Пусть и ваша будет такой. Несите Европе мир и свободу». Да и Октябрьская революция не нашла в нем противника. Французский писатель внимательно следил за ходом преобразований в Советском Союзе. Поэтому, когда Горький рассказал ему о скором созыве Второго съезда писателей Сибири, где впервые соберутся представители коренных сибирских народностей, Ромен Роллан с радостью решил послать приветствие съезду. Максим Горький, выполняя просьбу Зазубрина, опубликовал привет писателям-сибирякам в центральных газетах. А Ромен Роллан прислал письмо в Новосибирск:
«Дорогие сибирские друзья! Максим Горький сообщил мне, что в Новосибирске впервые собирается съезд сибирских писателей всех национальностей, что побудило меня написать вам.
С радостью приветствую ваш съезд. В то время, как старая земля справляет весну, я слышу восходящий могущественный концерт новых голосов, хор народов, которые безмолвствовали в протяжении угрюмой зимы веков. Сколько сокровищ души, сколько сокровенности сердца накопилось в этом молчании, и все это теперь свободно прозвучит под ясным небом…
День наступает, день уже наступил!
Ваш съезд является живым свидетелем этого. Он начинает плести великолепную корзину мыслей Европы и Азии.
Я вплетаю в нее свои пальцы трудящегося, солому своих песен Франции и гибкие лозы нивернезских рек…
Ванд, Швейцария, 2 апреля 1928 г.».
Письмо не помогло
К сожалению, даже это письмо великого французского писателя не возымело действия. Съезд вначале перенесли на осень, а потом и вовсе о нем забыли. Не до него: травля была в самом разгаре. «Настоященцев» поддержал Сибкрайком ВКП(б), принявший 29 мая 1928 года резолюцию с резкой критикой «Сибирских огней». Зазубрин там значился главным отрицательным героем. Его обвиняли в «провинциальной ограниченности», в «неправильном, вредном по своим результатам, отражении советской действительности» и т. д.
Не помогло и знакомство с Горьким. А может, даже и помешало. Алексей Максимович хвалил первый номер «Сибирских огней» за 1928 год, в то время как именно за него упрекали Зазубрина. Не задумываясь о последствиях, Горький сообщал редактору «Сибирских огней», что отрывки из его «Двух миров» напечатаны в одном французском журнале 1927 года.
В итоге Зазубрин вынужден был покинуть пост редактора журнала и председателя Сибирского союза писателей. Редколлегия и авторский коллектив «Сибирских огней» фактически были расформированы. Зазубрин уезжает в Москву под покровительство Горького.
А Второй съезд Союза сибирских писателей все-таки состоялся в январе 1930 года, но как-то тихо, незаметно. Вскоре был создан единый Союз советских писателей, а в Сибири — его краевое отделение. В июле 1934 года, в преддверии Первого съезда советских писателей, у нас прошел съезд «советских писателей Западной Сибири», где будут избраны делегаты на «московский съезд».
«Первое, что я предприму, — это поездку в СССР»
На этом история не заканчивается. Оказывается, Ромен Роллан писал в Новосибирск еще раз. В апреле 1934 года в нашем городе состоялся литературно-музыкальный вечер, посвященный творчеству Роллана. Лекцию читал поэт и писатель Георгий Вяткин. У слушателей оказалось много вопросов, на что Вяткин предложил написать письмо самому писателю.
— Послать можно, да ответит ли? — засомневались новосибирцы.
Вяткин позже вспоминал:
«Но так как вопросы были продиктованы не праздным любопытством, а глубоким интересом к творчеству Роллана, я все же написал ему и просил ответить. Откровенно говоря, на ответ я не очень рассчитывал.
…Десятого июня я получил из Швейцарии объемистый пакет, в котором оказалось два письма: французский текст, написанный собственноручно Ролланом характерным мелким и острым почерком, и русский перевод этого письма, сделанный женой писателя».
«Дорогой Г. Вяткин, — пишет Роллан, — сердечно благодарю вас за ваше письмо от 26 апреля. Я тронут тем, что имею в Новосибирске таких теплых друзей. Как мне хотелось бы быть в состоянии приехать и пожать им руки! Но мне приходится вести борьбу против болезни, воспрещающей мне длинные путешествия. Если мне удастся победить ее — поверьте, что первое, что я предприму, — это поездку в СССР. Самые сердечные мои симпатии и надежды — там, с вами».
В своем письме Ромен Роллан давал ценные советы начинающим писателям. А заканчивалось письмо словами: «Сердечно жму вашу руку, дорогой товарищ, и прошу вас передать моим незнакомым новосибирским друзьям мой братский привет. Ромен Роллан».
К сожалению, полный текст этого письма не был опубликован. В четвертой книжке «Сибирских огней» за 1934 год Вяткин напечатал лишь часть письма Роллана: его ответ на просьбу дать советы начинающим писателям-сибирякам.
Судьба подлинников этих писем до сих пор неизвестна…
P. S. В 1935 году Ромен Роллан приезжал в СССР, встречался со Сталиным и Горьким. Но после этой поездки отношение его к коммунизму стало более сдержанным. Умер он от туберкулеза 30 декабря 1944 года во Франции.
Максим Горький скончался в 1936 году. Владимира Зазубрина расстреляли в 1938-м.
Людмила Кузменкина
Добавить комментарий