Мы как-то уже привыкли к тому, что журналисты могут писать и говорить все, что думают. А ведь еще совсем недавно все было по-другому. Статьи, тексты радиопередач, художественных произведений проверялись и перепроверялись «соответствующими органами», прежде чем выйти в эфир или печать. Вспомним, как это было… Историки размышляют о свободе слова.
Зачем государству понадобилось радио
Радио мощно, стремительно ворвалось в жизнь советских людей. По мнению кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника ГПНТБ СО РАН Лизуновой Ирины, этому благоприятствовала особая русская привязанность к устной речи и низкий образовательный уровень большинства населения. Развитие радио резко совпало с историей формирования советского режима. Оно очень хорошо вписалось в исторический процесс и быстро стало государственным пропагандистским каналом.
Однако на первом этапе существования радио не было государственной собственностью. Осенью 1924 года образовалось акционерное общество «Радиопередача». Учредителями АО стали: Наркомпечать, Российское телеграфное агентство (РОСТА), Электротехнический трест заводов слабого тока. В короткие сроки в стране была организована регулярная трансляция радиопередач, построено шесть радиостанций.
В Новониколаевске первый радиоприемник был установлен в апреле 1918 года. Этим занимались моряки-радиотелеграфисты, служившие на Балтийском флоте. Первая радиостанция располагалась в здании городской гостиницы на углу Красного проспекта и улицы М. Горького. В 1921 году в Закаменском районе было смонтировано приемное оборудование и дуговой передатчик. Руководил всеми работами старший телеграфист с крейсера «Аврора» А. Зоткевич, ставший впоследствии начальником первой передающей радиостанции в Новониколаевске.
В 1924 году Сибревком рассмотрел проект создания сети радиовещательных станций в Новониколаевске и окружных городах. После многочисленных переговоров к осени 1926 года первая сибирская широковещательная станция была построена. Передатчик для нее изготавливался в Ленинграде и оценивался с монтажом в 65 тысяч рублей. Теперь вещанием была охвачена почти вся территория Сибирского края. В 1932 году завершились работы по строительству мощнейшей для того времени 100-киловаттной вещательной станции РВ-76. Новосибирск стал центром радиовещания Сибири. Оживилась культурная и политическая жизнь края. В эфир шли новости, велась трансляция заседаний, лекций и концертов. С каждым годом радио становилось мощнейшим пропагандистским каналом, не только дополняя прессу, но и замещая ее в организации и просвещении масс.
Государство стало оказывать на средства радиовещания все большее давление. Постепенно появилась политическая цензура. Если печать подвергалась цензуре с 1922 года, то радио вначале имело только общее координирующее руководство Агитпропа ЦК РКП(б)-ВКП(б). Окончательно система контроля и цензуры сформировалась к 1928 году. Радио все еще находилось в собственности акционеров, но государство хотело взять его в свои руки. И 7 июля 1928 года ААО «Радиопередача» было ликвидировано. Радио поступило в ведение народного комиссариата почт и телеграфов. В 1933 году был образован Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию, деятельность которого полностью контролировалась и финансировалась государством. Теперь государство могло беспрепятственно проводить свою идеологию и «как надо» влиять на народ.
В этом же году в Западно-Сибирском крае был учрежден краевой комитет по делам радиовещания при Запсибкрайисполкоме. В октябре 1937 года в связи с разделением Западно-Сибирского края на Новосибирскую область и Алтайский край краевой комитет по делам радиовещания был переименован в Новосибирский областной комитет радиовещания. Это было время жесточайшей цензуры, контроля со стороны работников крайкома, обкома ВКП(б). Прямо в здании Новосибирского радиокомитета находился контрольный пункт органов НКВД. Все материалы проверяли и перепроверяли. За ошибки в эфире сотрудники радио нередко расплачивались тюрьмой или жизнью. Старейший диктор Новосибирского радио В. Литвинов писал в книге воспоминаний: «После передачи могли прийти неизвестные личности в черных кожаных плащах и увезти тебя в неизвестном направлении…» Так, диктор Е. Гончарова «исчезла прямо из студии, а вернулась… лишь через 10 лет». Неожиданный перевод в Москву спас от тюремного заключения двух других дикторов — Глунову и Викторову. После сфабрикованного в 1935 году «дела Радиокомитета в Москве, «чистки» начались и в провинции. В 1937 году на посту председателя Новосибирского радиокомитета сменилось три человека. С октября 1933 года эту должность выполнял Я. Пельдема, с мая 1937 года — Т. Клебанов, с ноября 1937 г. — А. Черкас, с мая 1938 г. — Кузеванов, в декабре 1938 г. бал назначен Бекшанский. Все были уволены по одной и той же статье, как и их заместители. Так, зам. председателя Н. Клюкина уволили с формулировкой: «За исключительную халатность и невыход на работу 11 августа 1937 года», через месяц — 17 октября он был арестован, а в декабре — расстрелян.
К началу 40-го года в стране завершилось формирование мощного пропагандистского канала, как завершилось и создание мощного механизма контроля над всей творческой жизнью на радио.
Кто командовал книжной культурой
В нэповский период все региональные издательства, книготорговые учреждения, библиотеки в ведомственном отношении ни экономически, ни юридически государству не принадлежали. Их контролировали лишь партийные органы — агитационно-пропагандистские, а затем агитационные и политико-пропагандистские отделы крайкомов и обкомов партии.
Все изменилось с августа 1930 года. Все крупные издательства РСФСР, ориентированные на массовую печатную продукцию, объявлялись частями единого государственного издательского аппарата — Объединения государственных издательств (ОГИЗа). Государство попросту присвоило себе в собственность все негосударственные региональные структуры (кооперативы, товарищества, акционерные общества). Изменения произошли и в книготорговле. Был создан книгоцентр ОГИЗа, и все книготорговые учреждения, отторгнутые от издательств, перешли в его ведомство тоже как собственность. Государство стало осуществлять над книжной культурой полный контроль. В ОГИЗ не вошли только мелкие ведомственные издательства. Не отменялись временно частные и кооперативные издательства. Но закон о запрещении частной торговли автоматически их уничтожил.
Все региональные издательства теряли полностью самостоятельность и исполняли указания центра. Было создано объединение краевых издательств, которые в 1934 году переименовали в Управление краевых издательств (УКИ ОГИЗа). Его возглавил латышский коммунист Т. Даудин. Надо сказать, что УКИ помогало регионам, отстаивая их интересы. Однако с 1936 года руководство часто менялось (кого расстреляли, кого арестовали, кто убил себя сам), и УКИ было ликвидировано. Вместо него создается сектор краевых издательств, где работали всего лишь два человека. Пользы от этого было немного. Зато появился отдел культуры и пропаганды ленининзма — Культпроп ЦК ВКП(б), который вмешивался во все вопросы культуры. Соответственно культпропы появились во всех партийных организациях от кревых до районных. В них были выделены отделы печати и издательств. Именно в культпропах решались основные вопросы развития книжной культуры России.
Они принимали план работы на несколько месяцев, годовой план книгораспространения, решали вопросы работы библиотек, изб-читален, завоза учебников. Даже «собирали авторские силы» вокруг местных издательств и издавали свои журналы, выходившие два раза в месяц. Нужно сказать, что в культпропах работали умные, знающие люди, большинство их начальников закончили Институт красной профессуры.
Следующим уровнем управления книжной культурой были краевые и областные комитеты ВАКП(б). В большинстве секретари крайкомов и обкомов до 1937–38 годов были люди с широким культурным кругозором, понимавшие значение книги в жизни общества. Исключение, пожалуй, составлял Роберт Эйхе в Западной Сибири, о некомпетентности которого даже в вопросах марксистской теории ходили легенды.
Такая система управления книжной культурой, сложившаяся в начале 30-х годов, просуществовала до начала 90-х годов XX века. Итоги ее господства общеизвестны. Но даже и сегодня некоторые политики предлагают подчинить СМИ государству. Насколько это губительно для провинции, можно судить по истории управления книжной культурой и печатью в 30-е годы, — делает вывод доктор исторических наук Александр Посадсков.
«Самиздат» против государства
Своеобразоным ответом на жесткую цензуру, присвоение государством всех информационных каналов явился «самиздат» — появление неподцензурной печатной продукции. Термин возник еще в середине 40-х годов. Это своеобразное противостояние неподконтрольной печатной продукции государственному издательскому процессу. Причин его появления две — считает кандидат исторических наук Елена Савенко. Во-первых, «необходимость заполнения лакун, имеющихся в официальных средствах массовой информации». Во-вторых, «потребность в самовыражении, стремление реализовать творческий потенциал. Этим делом в основном занималась молодежь. Именно этой социальной группе свойственно стремление к самоутверждению, поиски идеала, обостренное чувство справедливости, пренебрежение к опасности. Хотя «самиздатовская» литература угрозы основам государства не представляла, властные структуры реагировали на ее появление жестко.
До середины 50-х годов такие издания появлялись очень редко. Весной 1940 года были приговорены к различным срокам отбывания в исправительно-трудовых лагерях учащиеся Рубцовского педагогического техникума — члены тайной организации «Союз январичей». Они выпускали литературно-политический журнал «Рассвет». Студенты не были антисоветчиками, верили в социализм и выступали за улучшение советской системы.
Жестоко расправились и с молодыми «департированными литовцами, выпускавшими на Алтае рукописный журнал «Тоска по Родине» на родном языке. Сам факт появления журнала, стремление сохранить национальную культуру рассматривался как «антисоветская пропаганда». Главного редактора посадили на десять лет…
Во второй половине 50-х годов, в период «оттепели», по всей стране появилось много самиздатовских литературных журналов, альманахов, чаще рукописных: «Свободное слово», «Подснежник», «Иртышские волны». В Новосибирск в 1960–1962 гг. выпускался машинописный журнал «Начало». Журналы, конечно, закрыли, но вот меры борьбы с организаторами изменились. Арестов и судов не было. Людей просто исключали из комсомола, университетов, объявляли строгие выговоры.
С конца 60-х годов ситуация меняется. Меры наказания ужесточаются. Вновь появляются судебные разбирательства с вынесением приговора: ссылка, несколько лет строгого режима. Пять лет тюрьмы и три года ссылки «заработал» Б. Черных, создатель журнала «Литературные тетради», выходившего в Иркутске в 1982 году. В Новосибирске за самиздатовскую деятельность был помещен в психиатрическую больницу А. Рыбаков в 1972 году.
Но остановить этот процесс было невозможно. Когда мы пришли к гласности, распространение неподцензурной литературы формально запрещалось и считалось уголовно наказуемым, но в стране постепенно произошло превращение самиздатовской прессы в независимую печать. Численность издаваемых журналов, газет увеличилась в несколько раз. Наступила долгожданная и свобода слова, и выбора как для издателей, так и для читателей. Но бывает, что история повторяется…
Опубликовано: газета «Вечерний Новосибирск» 15.09.2004
Добавить комментарий