Литературная столица Сибири

Печатается по: История города: Новониколаевск-Новосибирск (исторические очерки). T. I. Новосибирск, 2005. Издательский дом «Историческое наследие Сибири». С. 505-564.

Когда заходит речь о Новосибирске, всегда вспоминают, что это третий по населению город России, крупнейший транспортный узел, промышленный и научный центр Сибири. Реже вспоминают, что он – ее культурная столица, где работают около десятка прекрасных театров во главе с театром-символом города Оперным, есть филармония, консерватория, замечательные музыкальные коллективы, где множество, в том числе уникальнейших, библиотек, где целых семь творческих союзов… И как-то совсем мало сегодня, к сожалению, помнят о том, что Новосибирск на протяжении многих десятилетий оставался литературной столицей Сибири, средоточием ее лучших писательских сил, что с городом на Оби связаны имена многих известных мастеров слова России, что здесь в свое время был разожжен первый за Каменным Поясом литературный костер, огонь которого высветил, согрел и объединил не одно поколение талантливых людей. И не случайно многие городские улицы названы именами писателей-новосибирцев.

Новосибирск сравнительно молод, у него нет уходящего в глубь веков прошлого, как у некоторых старинных сибирских городов. Зато оно очень насыщено и во многих отношениях показательно. Что достаточно красноречиво подтверждает история литературной жизни города, о которой и пойдет сейчас речь. Это первая такого рода попытка проследить ее течение от истоков до дней нынешних. И, будем надеяться, не последняя…

Первые побеги

Заманчиво было бы начать литературную историю Новосибирска с момента его рождения и связать ее с именем одного из отцов-основателей города – Н.Г. Гарина-Михайловского: мол, известный русский писатель и инженер-путеец, указавший на географической карте место будущей столицы Сибири, стоял также у истоков местной изящной словесности. Заманчиво, но тогда бы мы погрешили против истины. Дело в том, что поселок, которому суждено будет стать одним из крупнейших городов России, Н.Г. Гарин-Михайловский видел лишь однажды из окна вагона, когда ехал в 1898 году на Дальний Восток, да и впоследствии никакого отношения к нему тоже не имел. С другой стороны, новорожденный город просто не успел обзавестись литературными традициями своих старших соседей, поэтому целых четверть века, вплоть до начала 1920-х годов, оставался как бы вне литературы. Уже открыты были предпринимателем Литвиновым в самом начале XX века книжные магазины и типография, появились библиотеки, первые газеты, открывались кинотеатры, наезжали знаменитые гастролеры (удостаивали своими визитами Новониколаевск и дрессировщик Дуров, и даже Миланская опера), но литературная жизнь все эти годы упорно обходила молодой город стороной.

Едва ли не единственным писателем (выступал с рассказами в сибирской периодике), жившим и работавшим здесь в этот период, был Владимир Матвеевич Бахметьев. Он родился 2(14) августа 1885 года в городе Землянске Воронежской губернии, в семье служащих. С юношеских лет участвовал в революционном движении. В 1908 году был выслан в Сибирь, где продолжал активную революционную деятельность среди типографских рабочих, железнодорожников, торговых служащих Новониколаевска. В 1909 году вступил в Обскую группу РСДРП (б), стал редактором газеты социал-демократического направления «Обская жизнь». За публикацию антиправительственных материалов 18 ноября 1912 года ее закрыли, а В. Бахметьева отправили в Нарымскую ссылку. После Октябрьской революции В. Бахметьев некоторое время заведовал отделом народного образования в Новониколаевске, а потом редактировал газеты в Томске, Казани, Воронеже. С 1921 года он жил в Москве, где выпустил несколько книг, посвященных судьбам ссыльных революционеров и трудового народа, и вошел в историю литературы как пролетарский писатель, все творчество которого было связано с Сибирью.

А вот в старых сибирских городах – Омске, Томске, Иркутске, Барнауле, Красноярске – литературная жизнь протекала весьма активно. Здесь выходили альманахи и журналы («Молодая Сибирь», «Сибирский студент», «Сибирский рассвет», «Сибирские записки», «Искусство» и др.), создавались литературные секции и объединения, появлялись целые группы талантливых авторов, как, например, «Молодая литература Сибири», обретавшие российскую известность. И это естественно, если оглянуться на пласты сложившихся культурно-исторических традиций старых сибирских городов, которыми пока еще не располагал юный Новониколаевск.

Возможно, продолжай российское общество двигаться прежним неторопливым эволюционным путем, долго еще пришлось бы городу на Оби оставаться культурной и литературной провинцией, тем более что далеко опережающими темпами шло именно его экономическое развитие. Но история распорядилась иначе…

Революционные потрясения 1917 года, а потом и Гражданская война круто изменили судьбу Новониколаевска. В июне 1921 года, после перевода в город Сиббюро ЦК РКП (б), Сибревкома и других общесибирских учреждений, он из уездного города становится официальной столицей Сибири со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая и начавшую усиливаться здесь концентрацию культурных и интеллектуальных сил.

В июле 1921 года, едва закончилась Гражданская война, в новоявленной столице Сибири возникла «Новониколаевская артель поэтов и писателей» со своим уставом и бюро. В нее входило более двух десятков литераторов. Новая организация активно проявила себя в проведении Дня книги, состоявшегося в августе того же года. Она даже объявила конкурс на лучшую пьесу. Первая премия составляла один пуд муки, вторая – полпуда. О дальнейшей ее деятельности сегодня почти ничего не известно, но именно с появления этой «Артели» фактически и началась литературная жизнь Новониколаевска-Новосибирска.

Правда, разгораться по-настоящему она стала, когда на «столичный» огонь из разных уголков Сибири потянулись одаренные люди, в том числе и ищущие себя в слове. Одни (Г. Вяткин) еще до революции были признанными поэтами Сибири, другие (И. Ерошин, К. Урманов) появились в Новониколаевске, едва успев сменить армейскую винтовку и партизанский дробовик на перо, третьи (В. Зазубрин) становились писателями прямо в горниле Гражданской войны.

Появление в юном городе на Оби целой плеяды молодых (большинству из них не было и тридцати), но уже имеющих за плечами серьезный жизненный опыт, талантливых и по-хорошему амбициозных писателей, готовых свое перо и слово поставить на службу новому обществу, способствовало формированию здесь литературной жизни и среды, которые очень скоро стали своеобразным камертоном литературного процесса на всем пространстве от Урала до Тихого океана. Способствовал этому и связанный с нэпом широкий демократизм как общественной жизни 1920-х годов вообще, так и книжного дела в Сибири, в частности, породивший бурную книгоиздательскую и книготорговую деятельность, которую осуществляли не только государственные учреждения, творческие союзы и общественные организации, но даже кооперации.

Особая роль принадлежала крупнейшему сибирскому издательству Сибгосиздат, преобразованному в 1925 году в Сибкрайиздат. Только за пять лет его существования было издано две сотни названий, из которых – несколько десятков поэтических и прозаических книг сибирских писателей, том числе и проживающих в Новониколаевске: в частности, стихотворные сборники И. Ерошина «Переклик» (1922), Г. Вяткина «Чаша любви» (1923), В. Итина «Солнце сердца» (1923), рассказы К. Урманова «Половодье» (1924), сборник повестей и рассказов Л. Сейфуллиной «Перегной» (1923), книга статей о современной литературе В. Правдухина «Творец-Общество-Искусство» (1923). Здесь же осуществлялись крупные издательские проекты, среди которых и поныне уникальная Сибирская Советская энциклопедия, а также журнал «Сибирские огни».

А возможным все это стало благодаря разворачивавшейся в стране новой экономической политике, позволившей Сибгосиздату, как и многим российским предприятиям, перейти на самоокупаемость и хозрасчет, обрести экономическую и организационную самостоятельность.

Однако столь успешную деятельность крупнейшего в то время книгоиздательского и книготоргового предприятия Сибири трудно было бы представить без Михаила Михайловича Басова (1898 -1937), возглавлявшего издательство с 1922 по 1928 год. Коренной сибиряк (родился в Ялуторовском уезде Тобольской губернии), он был и журналистом, и, подобно В. Зазубрину, белым офицером, перешедшим вскоре на сторону красных; служил армейским политработником, потом – сотрудником газеты политуправления 5-й армии «Красный стрелок». Переехав в 1921 году в Новониколаевск, М. Басов с июня 1922 года становится председателем правления Сибгосиздата. На этом посту он сразу зарекомендовал себя человеком, прекрасно подходящим для руководства крупным издательским предприятием в новых экономических условиях. Он был отличным организатором, дотошным экономистом, идеологом и вдохновителем ряда смелых начинаний, и в первую очередь – Сибирской Советской энциклопедии. Он же стоял у истоков «Сибирских огней», и не без его активной поддержки, был налажен регулярный и стабильный выход журнала. Но время от времени проявлялся М. Басов и как творческая личность. Его перу принадлежит опубликованный в самом первом номере журнала рассказ «Эвакуация»; писал он острые публицистические статьи, выступал как рецензент и автор литературоведческих и краеведческих материалов. Но, прежде всего, он, конечно, – издатель, активно способствовавший развитию сибирской литературы и культуры.

В самом начале 1920-х годов в Новониколаевске стали возникать первые альманахи и журналы –  «Арпоэпис», «Таежные зори», «Пролетарские побеги». Правда, были они слабы, маловыразительны, и век имели недолгий – едва хватало их на два-три номера. Поэтому центрами притяжения разрозненных творческих сил стать не могли. А роль подлинного литературного лидера была уготована историей другому периодическому изданию Новониколаевска-Новосибирска…

Известная советская писательница Лидия Сейфуллина вспоминала: «С ноября 1921 года в библиотеке Сибнаробраза обосновался угловой жилец – отдел Сибирского государственного издательства… И с первого же заседания редколлегии Сибгосиздат, в своем людском составе, стал жить мечтой об издании «толстого» художественно-литературного и научно-публицистического сибирского журнала». Заведующий Сибгосиздатом и известный литературный критик Валериан Правдухин, обосновывая эту мечту, писал, что такого рода издание «будет притягивающим со всей Сибири центром литературно-научных сил. Он должен стать школой для начинающих писателей». И, как покажет время, он оказался прозорлив.

Сама мысль разжечь жаркий костер сибирской литературы в небольшом городе с населением в 60 тысяч жителей, разоренном еще не завершившейся Гражданской войной, была вызывающе смелой. И, на первый взгляд, просто невыполнимой. Но романтическая окрыленность большой мечтой и энтузиазм тогдашних членов редколлегии Сибгосиздата, в числе которых были Валериан Правдухин, Михаил Басов, Феоктист Березовский и ответственный секретарь Лидия Сейфуллина, сделали свое дело: 22 марта 1922 года первый номер журнала под названием «Сибирские огни» вышел из печати.

Исключительная быстрота осуществления трудного замысла объяснялась тем, что во времена экономической и организационной свободы нэпа творческие начинания не требовалось согласовывать с центральными органами и утверждать в высоких инстанциях. Достаточным оказалось участие в редколлегии журнала членов Сиббюро ЦК ВКП (б) Е.М. Ярославского (секретаря по вопросам идеологии и культуры) и Д.Г. Тумаркина, к счастью, хорошо понимавших значение этого большого общекультурного и политического дела.

«Сибирские огни» стали по времени возникновения вторым после московской «Красной нови» литературно-художественным журналом Советской России и сразу же были замечены как в Сибири, так и в столице. Нарком просвещения А.В. Луначарский в кратком отзыве, опубликованном 22 апреля 1922 года в «Советской Сибири», в частности, писал: «Этот журнал приходится признать лучшим из провинциальных».

Прежде всего, потому, наверное, что журнал, с самого начала четко определив свои цели и задачи, поставил себе очень высокую планку. В первом номере «Сибирских огней», в извещении «от редакции», в частности, говорилось, что на журнальных страницах «найдет себе место все, что художественно воспроизводит эпоху социальной революции и ее своеобразное отражение в Сибири, что созвучно этой эпохе…». И действительно, лучшие произведения, публиковавшиеся на страницах журнала в первые годы его существования, тем и волновали читателей, что пытались ответить на жгучие вопросы современности. Революция, Гражданская война, крутая ломка общественной жизни и сознания людей, строительство нового социального уклада — вот, прежде всего, что было в поле творческого зрения авторов «Сибирских огней» тех лет. Тон задавали создатели журнала. Так, в первых его номерах были опубликованы повести Л. Сейфуллиной «Четыре главы», «Перегной», а также рассказ «Правонарушители», вошедшие впоследствии в золотой фонд русской советской литературы, и серия литературно-критических материалов В. Правдухина, посвященных состоянию российской словесности в первые послереволюционные годы.

Эта супружеская пара талантливых писателей прожила в Новониколаевске недолго (с 1921 по 1923 годы), но оставила и яркий след, и долгую память.

Лидия Николаевна Сейфуллина (1889-1954) в литературу пришла уже достаточно зрелым человеком. Родилась она в Оренбургской губернии, в семье сельского священника. Образование получала в епархиальном училище и гимназии. Работала учительницей, сотрудничала в газетах. В качестве профессиональной актрисы несколько сезонов ездила с гастролями по России. После Октябрьской революции Л. Сейфуллина много занималась культурно-просветительной деятельностью в советских учреждениях, ликвидацией детской беспризорности. Отправным пунктом в ее литературной биографии явился 1922 год. С опубликованными в «Сибирских огнях» произведениями, отличавшимися глубоким психологизмом, яркой афористичностью и отточенной стилистикой, она буквально ворвалась в литературу, стремительно и триумфально. Вспоминая об этом, много позже И. Андроников скажет: «Трудно представить себе сейчас, как она была знаменита!» В 1923 году Л. Сейфуллина вместе с мужем переехала в Москву, но «сибирский период» остался самым лучшим и светлым в ее жизни.

Валериан Павлович Правдухин (1892-1939) тоже родился в Оренбургской губернии и также в семье священника. За причастность к революционным идеям был исключен из духовной семинарии. Позже получил диплом народного учителя в оренбургской гимназии. Потом учился в Московском народном университете им. Шанявского, окончив который, надолго связал свою жизнь с педагогической и культурно-просветительной деятельностью. Работая в Челябинском губотделе народного образования, активно боролся с беспризорностью, участвовал в создании детских домов и трудовых колоний, читал лекции по литературе и вместе с Л. Сейфуллиной создал один из первых в России детских театров, для которого сам писал пьесы. Литературное становление В. Правдухина (а был он не только критиком, драматургом, но и очеркистом, прозаиком) тоже прошло на страницах «Сибирских огней». Но и сам он, горячо веривший в расцвет литературы, рожденной революцией, и в то, что новые писатели «нарисуют… истинное лицо Сибири», оказал немалое влияние на формирование литературной жизни в этого края.

Разгорающийся костер «Сибирских огней» притягивал к себе талантливых литераторов разных поколений со всей Сибири, и с каждым годом число их росло.

Георгий Андреевич Вяткин (1885-1937), родившийся в Омске, до того, как обосноваться в Новониколаевске, успел окончить учительский институт в Казани, поработать корректором, репортером, фельетонистом и стать сложившимся литератором, автором многочисленных стихов и поэм, повестей и рассказов, очерков и статей, литературоведческих исследований и эссе, щедро рассыпанных по страницам сибирской периодики первой трети XX века. Еще до революционных событий 1917 года Г. Вяткин был одним из самых признанных поэтов Сибири, которого охотно печатали столичные журналы «Русское богатство», «Вестник Европы», «Современник» и др. Нашлось ему место и в новом сибирском журнале.

Кондратий Никифорович Урманов (1894-1976) на литературном небосклоне Новониколаевска появился также не новичком в литературе. Он родился в Акмолинской губернии, в крестьянской семье, работал до революции учителем, печатал прозу в сибирских журналах и альманахах, был активным участником борьбы за освобождение Сибири от белогвардейцев. С 1922 года стал постоянным автором «Сибирских огней».

Вивиан Азарьевич Итин (1893-1938) в Сибири оказался волею революционных обстоятельств. Он родился в Уфе, в семье интеллигентов. Учился сначала в Психоневрологическом институте, а потом на юридическом факультете Петербургского университета. После Октябрьской революции работал в Наркомюсте. Потом заведовал губернским отделом юстиции в Красноярске. Там же вступил в партию большевиков. А в 1922 году поступил на службу в Сибкрайиздат. Здесь, в послереволюционной Сибири, началась и его литературная деятельность. Публиковался в местных газетах, в журнале «Сибирские огни», где прошел путь от рядового сотрудника до главного редактора.

Иван Евдокимович Ерошин (1894-1965), как и В. Итин, своим поэтическим рождением обязан Сибири, куда попал с политотделом Пятой армии в 1921 году. Сначала жил в Омске и сотрудничал в «Советской Сибири», затем вместе с редакцией газеты переехал в Новониколаевск. А родился этот талантливый поэт-самоучка, прозванный современниками сибирским Есениным, далеко от обских просторов, в Рязанской губернии. Пробыл он в Новониколаевске недолго и вскоре «по страстной привычке к путешествиям» отправился на Алтай, который стал главным источником его поэзии. Но в столицу Сибири возвращался еще не раз. Жизнь свою И. Ерошин, в итоге, закончил в Москве, но все лучшее опубликовал в журнале «Сибирские огни», с которым была связана вся его творческая судьба.

Максимилиан Алексеевич Кравков (1887-1942) был земляком И. Ерошина, только родился в самой Рязани, в семье врача. Учился в Петербургском университете по геолого-минералогической специальности. Но в год первой русской революции вступил в партию эсеров-«максималистов» с их требованием «решительных действий» а три года спустя был обвинен в покушении на рязанского генерал-губернатора. Обвинение не было доказано, тем не менее два года М. Кравков провел в одиночной камере Таганской тюрьмы. В 1913 году его выслали на поселение в Сибирь. С тех пор он уже никогда не покидал ставший его второй родиной край, живя то в Тайшете, то в Омске, то в Иркутске. А в 1922 году М. Кравков поселился в Новониколаевске, где занимался организацией местного краеведческого музея (позже возглавил его). Здесь он познакомился с Л. Сейфуллиной и В. Правдухиным, вместе с которыми принимал деятельное участие в подготовке первых номеров журнала «Сибирские огни». С этим изданием у него будет связана большая часть его творческой жизни.

В 1923 году в Новониколаевске обосновался один из самых ярких и самобытных сибирских прозаиков первой половины XX столетия Владимир Яковлевич Зазубрин (1895-1937). Судьба этого многогранно талантливого человека настолько же захватывающа по своим коллизиям, насколько и драматична. Настоящая его фамилия Зубцов. Родился в Тамбовской губернии, в семье железнодорожника. Еще юношей связался с большевистским подпольем и был исключен из седьмого класса Сызранского реального училища. Печатался в большевистской прессе Поволжья. Гражданскую войну В. Зазубрин начал насильно мобилизованным белым офицером, а закончил ее, перейдя вместе с находившимся под его командованием взводом на сторону Красной Армии, политработником и журналистом политуправления Пятой армии, освобождавшей Сибирь от колчаковцев. Как писатель В. Зазубрин во весь голос заявил о себе в 1921 году, когда в Иркутске, в армейской типографии, была напечатана книга, сразу сделавшая его знаменитым: роман «Два мира», посвященный смертельной схватке непримиримых социальных сил. Написанный «со страстью, гневом и болью» (Н. Яновский), роман стал одной из самых впечатляющих в нашей литературе страниц Гражданской войны и еще при жизни автора выдержал 12 изданий.

В. Зазубрин тоже оказался у костра «Сибирских огней». Но не как один из многочисленных авторов, слетавшихся на их далеко заметный свет, а скорей как его новый костровой. По решению Сиббюро РКП(б) с октября 1923 года он – работник Сибкрайиздата, а точнее (как записано в его учетной карточке) – «председатель и секретарь «Сибирских огней». Впрочем, очень скоро проявится он и как автор, опубликовав в журнале ряд рассказов и очерков.

Л. Сейфуллина, В. Правдухин, Г. Вяткин, К. Урманов, В. Итин, М. Кравков, В. Зазубрин – вот костяк первой профессиональной литературной дружины Новониколаевска, прочным стержнем которой (впрочем, как и всей сибирской литературы) стал журнал «Сибирские огни». Этот костяк обрастал со временем новыми талантливыми литераторами (так, почти одновременно с вышеназванными писателями на литературном горизонте Новониколаевска появились поэтесса Н. Изонги, прозаик и поэт Г. Павлов, прозаики Е. Пермитин, Г. Пушкарев, А. Каргаполов, А. Коптелов), но первые камни в фундамент самой мощной уже в недалеком будущем писательской организации заложили именно они.

Надо отметить, что в 1920-х годах писатели Новосибирска имели возможность публиковаться не только в «Сибирских огнях». Литературные разделы были также в отраслевых журналах «Просвещение Сибири», «Красная сибирячка», «Охотник и пушник Сибири». Выходили журналы «Книжная полка», «Сибирский детский журнал», переименованный вскоре в журнал «Товарищ» (1928-1931). Некоторое время (с июня по сентябрь 1928 года) выходило литературное приложение к газете «Советская Сибирь» «Неделя», где публиковались очерки, стихи, рецензии на новые книги. С сентября 1925 года начал выходить двухнедельный литературно-художественный «тонкий» иллюстрированный (по типу «Огонька») журнал «Сибирь», рассчитанный на массового читателя. Он стал первым изданием такого рода в Сибири. В журнале печатались Вяч. Шишков, К. Ураманов, Ис. Гольдберг, В. Итин, Г. Вяткин, П. Драверт, другие уже известные сибирские авторы. «Отметились» в нем с рассказами М. Горький и К. Паустовский. Широко представлен был, как тогда говорили, и «литературный молодняк» – Л. Мартынов, И. Уткин, М. Скуратов и др. Систематически помещались краеведческие репортажи и очерки. Журнал украшали многочисленные фотографии, а также гравюры талантливых алтайских художников Г. Гуркина и М. Чевалкова. Читатели быстро полюбили новое издание, ждали выхода каждого его номера. Однако через год журнал был передан из Сибкрайиздата, в ведении которого он до сих пор находился, в партийное издательство «Советская Сибирь». Эта передача пагубно сказалась на издании. Оно стало испытывать значительные затруднения в выпуске и в марте 1926 года было закрыто.

Через некоторое время, в начале 1928 года в Новосибирске появился еще один «тонкий» иллюстрированный журнал под претенциозным названием «Настоящее». В его редколлегию поначалу были включены М. Басов и В. Зазубрин. Появилась надежда, что новоявленное издание также станет способствовать объединению литературных и культурных сил Сибири. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Журнал попал в руки людей, совершенно далеких от мыслей о консолидации...

С чем же шли к читателю новониколаевские писатели той поры?

На этот вопрос в статье «Литературная пушнина», опубликованной по поводу пятилетия «Сибирских огней», отвечал в свое время В. Зазубрин: «Тематически до последнего времени на первом месте у сибирского писателя стояла гражданская война, на втором – годы голода и военного коммунизма. К темам послевоенным писатель повернул только в 1926 году». Здесь же он отмечал, что «и новые люди проходят перед читателем на фоне боев, пожаров и голода», что «наш писатель – боец и строитель» и что, за небольшим исключением, «сибирская литература и поэзия пока еще по основным своим настроениям – крестьянские». Частичным подтверждением сказанному могут служить и некоторые произведения писателей Новониколаевска-Новосибирска, увидевших свет в первой половине 1920-х годов, начиная с зазубринских «Двух миров». Хотя на самом деле их творчество и тематически, и художественно более многообразно.

Л. Сейфуллина дебютировала с повестью «Четыре главы», опубликованной в самом первом номере «Сибирских огней», которая стала живым откликом на горячие предреволюционные события в сибирской деревне. В повести «Перегной» писательница уже пытается постичь суть процессов, происходящих в российской деревне в период революционной ломки. Опубликованный в том же 1922 году рассказ «Правонарушители» рассказывает о детях-беспризорниках, жертвах Гражданской войны. Любопытно, что эта вещь вызвала огромный интерес не только как литературное произведение. Сразу же после публикации в журнале рассказ был издан отдельной книжкой и рассылался по школам Сибири в качестве методического пособия.

Гражданская война, колчаковщина, сибирская деревня на «великом переломе» – вот главные темы самобытных рассказов К. Урманова «Аркан», «Заноза», «Красные бусы», «Марь», «Пестрядь», с которыми пришел этот писатель в «Сибирские огни» и которые были изданы затем отдельной книгой.

К числу писателей, которых сделала революция, можно отнести Георгия Павловича Павлова (1895-1943). Рядовой царской армии в годы Первой мировой войны, он после Октябрьской революции становится красногвардейцем, участвует в разгроме колчаковцев, работает в редакции газеты «Красноармейская звезда». В 1924 году приходит со стихами в «Сибирские огни», с которыми связывает дальнейшую свою жизнь и как автор, выступая в качестве поэта, прозаика, критика, а в 1930-х годах как сотрудник журнала. Стихи и рассказы Г. Павлова посвящены главным образом Гражданской войне и красноармейскому быту.

В 1926 году «Сибирские огни» напечатали два произведения Александра Дмитриевича Каргополова – рассказ «Земной тряс» и «Повесть полей», где молодой писатель, сам выходец из деревни, заострил внимание на анархическо-разбойничьих настроениях крестьян, их враждебном отношении к горожанам. По мнению критики того времени, автор чересчур преувеличил темноту и дикость сибирской деревни 1920-х годов.

В. Итин в начале 1920-х годов заявил о себе как поэт-романтик. («Я был искателем чудес, невероятных и прекрасных»). Но основной темой сборника его стихов «Солнце сердца» стала революция и судьба человека в ней. Под явным влиянием революционного романтизма написана и его ранняя повесть «Страна Гонгури», где противопоставлены два мира: реальный (застенки, расстрелы, кровь) и идеальный (светлое общество будущего, романтическим символом которого предстает прекрасная девушка Гонгури). В опубликованной в 1923 году в «Сибирских огнях» повести «Урамбо» В. Итин делает упор на разоблачение сил, заинтересованных в разжигании империалистических войн. Но здесь в условно-романтические тона уже вплетаются сатирические оттенки.

Как и В. Итин, Г. Вяткин работал в разных жанрах, но до 1930-х годов он оставался преимущественно поэтом. Правда, если дореволюционная лирика его была в основном проникнута любовью «ко всему, что живет и цветет на земле», то в дальнейшем ее диапазон заметно расширяется. В 1927 году Г. Вяткин создает историческую поэму «Сказ о Ермаковом походе», посвященную одному из важнейших моментов сибирской истории. Эту эпическую поэму пронизывает мысль о том, что завоевание и присоединение Сибири к России – дело народное, что именно народ стал не только активным его исполнителем, но и душой.

М. Кравкова В. Зазубрин называл сибирским Джеком Лондоном. Как и у знаменитого американца, любимыми героями оригинальных романтических поэм в прозе М. Кравкова, увидевших свет в 1920-х годах (рассказы «Таежными тропами», «Два конца», «Большая вода», повесть «Ассирийская рукопись» и др.), были люди сильные и цельные, с авантюристической жилкой: охотники и золотоискатели, бродяги-каторжники и горняки-рудознатцы, ссыльные политзаключенные и сибирские аборигены. Герои М. Кравкова не являлись активными деятелями революции, но не были и пассивными созерцателями, поскольку стремились жить «удесятеренной жизнью». Проза М. Кравкова привлекала читателей не только сюжетной увлекательностью, динамичностью, но и необыкновенной живописностью, поэтичностью, насыщенностью неповторимым сибирским колоритом.

В 1920-е годы бурно расцветает талант «крестьянского» поэта И. Ерошина. Пробовать свои силы он начал еще в 1913 году, когда публиковал в «Правде» незамысловатые «стихопесни» и агитки. Одним из первых поэтов России приветствовал Октябрьскую революцию. Однако по природе своей он был лириком. В стихах 1920-х годов поэт воспевает буйство бесшабашной молодости, радость бытия. Его герои – люди сильного чувства, чистые и цельные, верные в дружбе и любви. Правда, не имевшая яркой социальной окраски лирика И. Ерошина рядом критиков воспринималась как любование сельской экзотикой. Поэта обвиняли в противопоставлении сельского быта городскому.

Свежую струю в литературную жизнь Новониколаевска 1920-х годов вносила поэтесса Нина Александровна Изонги (настоящая фамилия Василевская). Родилась она в 1895 году в Пермской губернии, детство и юность провела в Петербурге, там же окончила гимназию и Высшие женские (Бестужевские) курсы. Попав в Сибирь в 1918 году, она до конца жизни прожила в Новосибирске, работая сначала в Сибкрайиздате, а потом в редакциях газет и библиотеках. С восторгом интеллигента-неофита она воспевала Сибирь с ее экзотикой.

Ефим Николаевич Пермитин (1896-1971), в отличие от всех вышеназванных «пришлых» писателей, был коренным сибиряком. Родился он в Усть-Каменогорске (Западный Алтай). Участвовал в разгроме колчаковщины, учительствовал, был профессиональным охотником (все это впоследствии нашло отражение в его книгах). Любопытно, что и рождение Пермитина-писателя связано с охотничьим промыслом. В 1923 году он затевает издание журнала «Охотник Алтая», переименованного при переезде писателя в середине 1920-х годов в Новосибирск в «Охотник и пушник Сибири». Именно здесь печатались первые художественные вещи Е. Пермитина. Долгая творческая дружба связывала его и с журналом «Сибирские огни», где он публиковал первые свои романы «Капкан» и «Когти».

О творчестве В. Зазубрина в его пятилетний период пребывания в Новониколаевске-Новосибирске следует сказать особо, поскольку оно стало не только одной из самых ярких, но и скандальных страниц литературной жизни сибирской столицы.

В 1922-1923 годах В. Зазубрин создает одно за другим три произведения, с которых начнется новый период его творческой биографии: повесть «Щепка» и большие рассказы «Бледная правда» и «Общежитие», составившие в идейно-художественном отношении единый блок. В. Зазубрин был художником, наделенным острым социальным зрением. Раньше многих других своих современников он сумел разглядеть и показать в этих произведениях «свет и тени великой революции», трагическое подчас несоответствие идеализированного ее образа реальному облику и содержанию, высоких целей – средствам и способам их достижения, нередко основанным на крови, моральной и нравственной грязи.

В. Зазубрин всегда стремился писать честно, правдиво, а не «в угоду тенденции». Это укрепляло его писательский авторитет, но и создавало ему большие проблемы. В результате написанная еще в 1923 году повесть о кровавом терроре ЧК «Щепка» смогла увидеть свет только в конце 1980 годов, а рассказ «Общежитие», опубликованный «Сибирских огнях» в том же 1923 году, стал причиной бурного скандала. В рассказе В. Зазубрин показал всего-навсего будни общежития ответственных совработников. Но какую бурную и противоречивую реакцию это вызвало! Одни осуждали рассказ, усматривая в нем «карикатуру на советский быт», «клевету на коммунистическую верхушку губернского города», другие видели в «Общежитии» своего рода предупреждение: «вот что может произойти, если мы не перестроим нашу жизнь разумно». Повлияла на отношение к рассказу и отрицательная оценка рассказа А.М. Горьким, посчитавшим его неудачей. Сам же В. Зазубрин на конференции, посвященной обсуждению этой вещи, доказывал, что его «главная задача – ударить по опошленному быту». И он действительно, зримо, осязаемо, несколько даже натуралистически передавая «опошленный» быт, наносил по нему жесткий удар, заставляя читателей серьезно задуматься над тем, как в новом обществе строить бытовые, семейные, интимные отношения. Да и не сами по себе бытовые отношения волновали В. Зазубрина, а их влияние на личность партработника, совслужащего – всех тех, кто идет в авангарде общества. Не случайно один из персонажей рассказа искренне удивляется тому обстоятельству, что «партия так ревниво оберегает своих членов от всяких идеологических влияний и совершенно игнорирует опасность влияний физических, половых», являющихся следствием моральной и нравственной нечистоплотности.

Рассказ «Общежитие» явно напугал многих тогдашних партийно-государственных чиновников, увидевших в его откровенной остроте и злободневности, прежде всего очернительство, а в явной несостыкованности с идеологической тенденцией изображать партработников только рыцарями без страха и упрека – вызов и подрыв собственного авторитета. Широкому же читателю рассказ показал, что борьба за нового человека идет по всем направлениям, во всех социальных слоях, что и в области быта она не менее важна и принципиальна, чем в любой другой сфере.

Трудный путь к объединению

С появлением журнала «Сибирские огни» начался процесс объединения разрозненных литературных сил Сибири.

К середине 1920-х годов маломощные литературные кружки существовали лишь в Иркутске, Омске, Томске и Усть-Каменогорске. Подчас даже литераторы, живущие в одном городе, не знали друг о друге. Главной ареной объединения стал Новосибирск. Процесс проходил болезненно и драматично, о чем свидетельствуют, например, создание и взаимоотношения крупнейших во второй половине 1920-х годов писательских организаций региона: Сибирского союза писателей (ССП) и Сибирской ассоциации пролетарских писателей (СибАПП).

Мысль о создании единой сибирской литературной организации зародилась среди писателей, группировавшихся вокруг «Сибирских огней». В октябре 1925 года была создана инициативная группа, а уже 22 ноября общее собрание писателей Новосибирска единогласно постановило «признать необходимым созыв писательского съезда» и избрало оргбюро под председательством В. Зазубрина для проведения подготовительной работы. Одним из результатов этой работы стало появление двенадцати новых литературных кружков во всех крупнейших центрах Сибири, объединивших более двухсот прозаиков, поэтов и критиков. Наиболее продуктивно и успешно работала литературная группа в Новосибирске, устраивавшая публичные выступления и открытые «субботы», которые охотно посещала самая разная публика.

Подготовительная работа завершилась успешно, и 21 марта 1926 года Первый съезд сибирских писателей открылся. На съезде присутствовало 44 делегата от Омска, Новосибирска, Барнаула, Бийска, Кемерова, Кузнецка, Томска, Ачинска, Красноярска, Иркутска.

Съезд работал в обстановке обостренной литературной борьбы, происходившей в стране. Некоторые из существовавших тогда школ и направлений – РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей), ЛЕФ (Левый фронт искусства), ЛКЦ (Литературный центр конструктивистов), группы «Перевал», «На посту» – агрессивно претендовали на роль безоговорочных лидеров, а несогласных всячески поносили. Борьба шла не только в столицах, но и в провинции, переходила она нередко в откровенную грызню и свару. Но в ходе её выкристаллизовывалась идея объединения писателей на общей идейно-эстетической платформе.

С основными докладами «Писатель, литература и революция» и «Сибирская литература послереволюционного периода» на съезде выступил В. Зазубрин. Его содокладчиками были иркутский писатель Ис. Гольдберг, сделавший сообщение о сибирской литературе дореволюционного периода, и заведующий Сибкрайиздатом М. Басов, рассказавший об издательской деятельности в Сибири.

В основу всей своей деятельности Первый съезд сибирских писателей положил резолюцию ЦК ВКП (б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы». Съезд принял Платформу и Устав Союза сибирских писателей, в которых одним из главных стало требование «классовой искренности и верности революции». В то же время в решениях съезда было записано: поскольку в Сибири еще мало культурных сил, новый союз станет содействовать «всякому советскому писателю – рабочему, крестьянину, интеллигенту». Обращалось внимание и на первоочередную необходимость разработки сибирских тем, изображения жизни «нерусских народностей». Но ССП не ограничивал своих членов сибирской тематикой. Одной из основных задач он провозгласил создание литературы «для широких низовых читательских масс». Съезд разрешил вступать в союз членам других писательских организаций, если они «формально и фактически руководствуются в своей работе указанным постановлением ЦК ВКП (б)».

В состав правления ССП вошли В. Зазубрин, В. Итин, Г. Кронгауз, Г. Пушкарев, К. Урманов, Н. Изонги (Новосибирск), Ис. Гольдберг (Иркутск), М. Никитин (Омск), А. Сенч (Барнаул). Председателем правления ССП был единогласно избран В. Зазубрин. «Преимущество» писателей Новосибирска, как видим, было на съезде подавляющим.

После съезда к ССП потянулись новые литературные силы. В правление ССП приходили просьбы о принятии в члены ССП от отдельных писателей и целых литературных групп из Челябинска, Кургана, Петропавловска, Владивостока. Такие же заявления поступали от некоторых литераторов, когда-то начинавших в «Сибирских огнях», но по разным причинам покинувших Сибирь (А. Караваева, Р. Фраерман и др.). Через два года в десяти отделениях ССП на учете состояло 126 человек, вставал вопрос об объединении всех литераторов от Урала до Тихого океана. В конце 1927 года ССП вступил в Федерацию советских писателей (ФСП). С появлением ССП Новосибирск становится не только административной, но и литературной столицей сибирского края. Сам же Союз сибирских писателей в определенной степени явился предтечей будущего Союза писателей СССР, также созданного на общей идейно-художественной платформе.

Союз сибирских писателей быстро завоевывал литературный авторитет и влияние. Но это как раз и не давало покоя некоторым его «оппонентам» вроде Ассоциации пролетарских писателей (АПП). И причины для серьезного беспокойства у ее членов, претендовавших на роль лидеров, безусловно, были. Первые кружки пролетарских писателей в различных городах Сибири возникли в начале 1920-х годов. В 1923-м небольшая группа Всероссийской ассоциации пролетарских писателей (ВАПП) появилась в Новониколаевске. Все они, как правило, были творчески беспомощными, не имевшими квалифицированного руководства и неудивительно, что с образованием ССП большинство из них прекратило самостоятельное существование.

Особую роль в развитии пролетарского литературного движения сыграл кружок молодых писателей, возникший в 1926 году при редакции новосибирской газеты «Молодая деревня». На его основе в мае 1927 года образовалась группа ВАПП в Новосибирске. В сентябре ее утвердили официально, и вопрос о создании АПП в Сибири был фактически решен. Ее возглавил некто С. Родов, прибывший в Сибирь из Москвы, где был исключен из правления ВАПП за групповщину и попытку превратить ассоциацию в «своеобразную литературную партию».

Не оставил он своих попыток и в Новосибирске. С. Родов оказался наиболее крайним и яростным противником Сибирского союза писателей (хотя, по прибытии в Новосибирск, он сразу же вступил в ССП). Под его руководством местное отделение АПП повело себя враждебно по отношению к ССП и «Сибирским огням». Без всяких на то оснований посыпались обвинения в замкнутости и академичности, невнимании к молодым литераторам и т. д. И если ССП призывал АПП к сотрудничеству, то С. Родову и его сторонникам необходим был раскол. Для этого они избрали путь систематической компрометации деятельности ССП и «Сибирских огней»: их успехи замалчивались, зато малейшие промахи раздувались до невероятных размеров. Вражда дошла до такой степени, что на состоявшемся в ноябре 1927 года собрании новосибирской группы АПП началась прямая политическая дискредитация ССП и журнала «Сибирские огни». С. Родов и А. Курс призвали собравшихся к «борьбе против литературной реакции» во главе с В. Зазубриным и выдвинули нелепый лозунг «взорвать академию сибирской словесности». Раскольническая деятельность С. Родова становилась все опаснее, поскольку начинала существенно тормозить развитие литературы в Сибири, и в конце 1927 года Сибкрайком отстранил его от литературного руководства.

Новое руководство новосибирской группы АПП, обсуждая план работы, постановило: «Изжить всякие литературные склоки и наладить совместную работу с Сибирским союзом писателей». В феврале-марте новосибирская группа АПП и отделение ССП совместно провели в массовых аудиториях восемь литературных вечеров, на которых с докладами и чтением своих произведений выступали В. Зазубрин, В. Итин, И. Ерошин, К. Урманов, Г. Павлов и другие писатели Новосибирска. В конце апреля 1928 года в Новосибирске состоялось краевое совещание представителей АПП, главным итогом которого стало провозглашение Сибирской ассоциации пролетарских писателей как единой организации с центром в Новосибирске. С образованием СибАПП стало возможным создание в мае 1928 года Сибирского отделения Федерации объединений советских писателей (ФОСП), куда также вошел и ССП.

На некоторое время страсти улеглись, но затишье длилось недолго. Возмутителем спокойствия оказалась группа «Настоящее». Она возникла в Новосибирске в конце 1927 года под явным влиянием С. Родова и очень быстро стяжала себе скандальную славу. С января 1928 года эта группа стала издавать одноименный журнал. В группу «Настоящее» входило десятка полтора человек, которые называли себя «представителями пролетарской общественности, активно участвующими в борьбе на литературном фронте». Лидер этой группы А. Курс являлся одновременно редактором журнала «Настоящее» (с июня 1929 года и газеты «Советская Сибирь»), а также членом Сибкрайкома. Будучи сподвижником и преемником С. Родова, он продолжал его линию.

Основу взглядов «Настоящего» составляла теория «литературы факта», которую проповедовал ЛЕФ. «Настоященцы» считали, что художественной литературе необходимо непосредственное участие в решении «текущих боевых задач пролетариата», т. е. служить конкретным делам дня, а для этого она должна «пойти в жизнь и стать литературой факта». «Литература факта, – утверждали «лефовцы», а вслед за ними и «настоященцы», – не «создает» героев нашего времени, а берет их прямо из жизни вместе с их именем, отчеством, фамилией, точным адресом, местом работы». Такая литература «волевая, действенная», «отказывается от выдумки», «оставляет психологистику дворянам и буржуазии» и «познает жизнь методом точного наблюдения». Всю литературу «настоященцы» сводили к газетным жанрам (репортажу, фельетону, очерку, памфлету) и стремились доказать, что «противопоставление литературы журналистике реакционно». Великую русскую литературу они называли литературой «вранья» и считали вредной для пролетариата.

Критическая практика «настоященцев» вполне соответствовала их теоретическим воззрениям. Она отличалась грубым произволом, крайним субъективизмом оценок, стремлением к политической дискредитации писателей. На страницах своего журнала «настоященцы» учиняли настоящие разносы как писателям-сибирякам, так и все советской литературе. Показательным в этом отношении был состоявшийся в декабре 1928 года в Новосибирске литературный диспут под красноречивым названием «Нужна ли нам художественная литература?» Выступая на нем от имени группы «Настоящее», А. Курс призывал развивать литературу факта и утверждал, что современная художественная литература оторвалась от жизни и «переживает болезнь: любовь к классикам, любовь к мертвецам».

Продолжая линию С. Родова, группа «Настоящее» заняла откровенно враждебную позицию по отношению к ССП. В апреле-мае 1928 года под лозунгом борьбы «с литературной реакцией в Сибири» она развернула кампанию против редколлегии «Сибирских огней». А. Курс назвал роман В. Зазубрина «Два мира» в одноименном фельетоне в «Советской Сибири» от 22 апреля 1928 года «кровяной колбасой», а в фельетоне «Кирпичом по скворешне» откровенно глумился над всей русской литературой. В газетной подборке под общим заголовком «Кому светят «Сибирские огни» «настоященцы» обвинили журнал в том, что он скатился на враждебные пролетариату позиции. В результате этой клеветнической кампании в июне 1928 года Сибкрайком освободил В. Зазубрина от руководства ССП и «Сибирскими огнями» и полностью сменил редколлегию.

Жар литературных сражений между тем накалялся все больше. В бой, взяв себе в союзники «Настоящее», вступило руководство СибАПП. Оно не скрывало своей истинной цели. «Сибирские огни» должны стать органом СибАПП», – не раз заявляло оно и не прекращало попыток дискредитировать журнал любыми способами, одним из которых было навешивание политических ярлыков: «правооппортунистический», «кулацко-народнический»», реакционный» и т. д.

Да и «настоященцы» не успокоились. «Съев» В. Зазубрина, они принялись за других известных деятелей литературы и культуры. Вяч. Шишков и Вс. Иванов были объявлены кулацкими писателями. А. Луначарского они обвинили в правом уклоне. Досталось и Горькому, который сурово осудил «Настоящее», организовавшее, по его выражению, «гонение на художественную литературу». На оскорбительные выступления в адрес выдающегося пролетарского писателя ЦК ВКП (б) отреагировало 25 декабря 1929 года специальным постановлением «О выступлении части сибирских литераторов и литературных организаций против Максима Горького», которым положило конец разгулу «настоященцев». А. Курса освободили от всех должностей и исключили из партии. Журнал «Настоящее» в январе 1930 года прекратил существование, а группа распалась. Большинство ее участников и авторов журнала впоследствии были репрессированы.

Вскоре после ликвидации группы «Настоящее» Союз сибирских писателей и Сибирская ассоциация пролетарских писателей провели свои очередные съезды.

С 22 по 25 января 1930 года в Новосибирске проходил краевой съезд СибАПП, в работе которого приняли участие 33 делегата, представлявшие 15 местных писательских групп из разных городов Сибири. К этому времени прекратился количественный рост СибАПП. Одно за другим закрывались отделения на местах. Очень слаба была организация и в творческом отношении, поскольку руководство СибАПП главное внимание уделяло групповой борьбе, а не литературному мастерству. Съезд осудил левые перегибы, но, в то же время, потребовал «еще более решительно разоблачать и срывать маски с классового врага на литературном фронте» и порекомендовал содействовать «классовой дифференциации писателей». Отмечались и слабые творческие успехи. Краевой съезд СибАПП не оказал должного влияния на работу этой литературной организации, что объяснялось, прежде всего, творческой слабостью большинства входящих в ассоциацию писателей.

26-29 января 1930 года в Новосибирске прошел II съезд ССП, на котором 45 делегатов представляли 7 местных его организаций. Основными докладчиками были А. Селивановский и В. Итин. На этом съезде ССП был реорганизован в Сибирское отделение Всероссийского союза советских писателей (ВССП) на правах автономного филиала.

Поворотным моментом в судьбе ССП, СибАПП и других литературных организаций Сибири и страны стало постановление ЦК ВКП (б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций», где говорилось об объединении «в единый Союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем». Все прежние литературные организации в центре и на местах в связи с этим распускались.

Летописцы больших преобразований

Окончательное объединение советских писателей, состоявшееся в начале 1930-х годов, серьезно сказалось на дальнейшем развитии сибирской литературы. Был положен конец изматывающей групповой борьбе, тормозившей литературный процесс. Писатели могли теперь активно и плодотворно заниматься творчеством. Правда, на общей для всех идейно-художественной платформе соцреализма. Соцреализм четко задавал идеологические параметры, расписывал правила игры, чем довольно жестко ограничивал творческую свободу художников, свободу их самовыражения. Однако за полтора десятилетия советской власти большинство деятелей литературы и искусства были к этому морально уже вполне готовы.

Соцреализм, при всей своей идеологизированности, возник не на пустом месте. Он во многом отражал развернувшиеся в стране в годы первых пятилеток грандиозные экономические и социальные преобразования. Возводились заводы, электростанции, шахты, появлялись целые города, прокладывались новые железные дороги, газеты писали о чудесах производительности труда. Одновременно с индустриализацией шла не менее масштабная и впечатляющая (только куда более драматичная) коллективизация. Большие изменения происходили в культуре, национальных взаимоотношениях… Социально-экономические подвижки такой силы и размаха не могли оставить равнодушными мастеров слова, они волновали и внушали чувство необычайного оптимизма. Как вспоминал впоследствии Вс. Иванов: «В светлое завтра верили все – и писатели, и критики, и читатели». Что, разумеется, не могло не отразиться на литературных произведениях.

Характеризуя основные тенденции развития литературы Сибири конца 20-х и в 30-е годы прошлого века, В. Итин в статье «Внимание качеству культуры» констатировал: «Тема превращения отсталой страны – в страну крупной индустрии, вооруженной самой передовой современной техникой, в страну крупнейшего в мире социалистического земледелия, превращения мелкого собственника в колхозника, кочевника, – в строителя социализма, малограмотного парня – в научного работника и т. п. – является и становится главной темой советской литературы в Сибири».

Эта «главная тема» разрабатывалась сибирскими писателями в разных жанрах. Ну а производили «разведку боем» специалисты оперативного отклика – публицисты и очеркисты. Их можно было увидеть на заводах и стройках пятилетки, в колхозах, на дальних стойбищах… Благодаря такой оперативности, смелости вторжения в различные области жизни, очерк стал ведущим жанром в 1930-х годах. По своему характеру был он в основном агитационным, просветительским, а не проблемным и аналитическим, каким станет в 1950-1960-х годах, но он выполнял общественно-политические потребности и задачи своего времени: и главную из них – живыми примерами из практики социалистического строительства вдохновлять массы на новые трудовые свершения.

Тон в сибирской очеркистике и публицистике 1920-1930-х годов задавали писатели-новосибирцы. И в первую очередь – один из пионеров художественной документалистики в послереволюционной сибирской литературе В. Итин, очень интересно и плодотворно работавший в этом жанре. В. Итин в 1926 году стал участником гидрографической экспедиции в Карском море, совершил путешествие по Енисею до впадения его в океан, а летом 1929 года на борту ледокола «Красин» дошел Северным морским путем до Ленинграда. Об этом уникальном плавании писатель поведал в цикле очерков «Выход к морю». Совершил он и еще одно захватывающее путешествие – по морям, омывающим Курилы, Камчатку и Чукотку, которое стало материалом для цикла очерков «Восточный вариант». В этих документально-художественных повествованиях В. Итин страстно отстаивал идею освоения Северного морского пути. Его очерки были насыщены фактами, отличались глубоким знанием материала, аргументированностью и яркой эмоциональной окрашенностью, поэтичностью.

В. Итин много сделал для развития сибирского очерка не только как автор, но и как главный редактор «Сибирских огней», продолжавших оставаться форпостом советской литературы на востоке страны. Не было, пожалуй, в 1920-1930-е годы в СССР журнала, где уделяли бы столько внимания очерку и публицистике.

Интересно и плодотворно работал в этом жанре новосибирский писатель М. Кравков. В 1926 году он побывал в Кузнецке, где закладывался Кузнецкий металлургический комбинат, и написал очерки «Тельбес» и «Тельбесские зарисовки», а в 1931-1933 годах участвовал в геологических экспедициях по Горной Шории, впечатления от которых легли в основу целого ряда его прозаических произведений.

 С большой теплотой писал о дружбе русских и шорцев, вместе создававших первенец сибирской металлургии, в очерковой книге «В стране Темира» делавший первые шаги в литературе А. Смердов. Регулярно выступали с очерками в тридцатые годы и другие новосибирские авторы: Г. Вяткин, Е. Иванов, больше известный под псевдонимом Филиппыч, А. Коптелов, А. Куликов, П. Стрижков, А. Мисюрёв.

Передовые позиции очерка в 1930-х годах не говорили о том, что литература «главных калибров» молчала. Другое дело, что одни и те же авторы не без успеха работали в разных жанрах, и нередко в художественной документалистике проходило «обкатку» то, что потом находило отражение в прозе или даже поэзии. У того же М. Кравкова материалы его экспедиций вошли не только в очерки, но и послужили основой большого прозаического цикла под общим названием «Рассказы о золоте». Это были повести и рассказы, написанные в 1930-х годах, в которых писатель увлекательно поведал о людях, поднимавших разрушенную Гражданской войной золотодобывающую промышленность Сибири. А вот роман А. Коптелова «Светлая кровь» (1931) целиком вышел из опубликованного годом раньше очерка «Дорога в Турксиб». Оба они – об освоении казахских степей и начале строительства Турксиба.

Романтикой социальных преобразований были проникнуты и многие произведения поэтов. Талантливейший поэт 1930-х годов П. Васильев в те годы писал:

Сибирь, настанет ли такое,

Придет ли день и год, когда

Вдруг зашумят, уставши от покоя,

В бетон наряженные города?

Я уж давно и навсегда бродяга.

Но верю крепко – повернется жизнь,

И средь тайги сибирские Чикаго

До облаков поднимут этажи.

Павла Николаевича Васильева (1910-1937) по большому счету вряд ли можно отнести к нашим землякам. Его отчая земля – Прииртышье, Павлодар. Хотя родиной он вправе был называть всю Сибирь, изъезженную им вдоль и поперек. В 1927-м почти год П. Васильев прожил в Новосибирске. Он еще не был автором многих своих знаменитых стихов и поэм, но мощь таланта уже тогда чувствовалась в нем. И две опубликованные в 1927 и 1928 году в «Сибирских огнях» стихотворные подборки, ставшие, по сути, его поэтическим дебютом, заявкой в большую литературу, красноречиво об этом свидетельствовали. Так что и в литературной истории нашего города он оставил свой заметный след.

Как и его сверстник Александр Александрович Мисюрёв (1909-1973) – прозаик, фольклорист, сказитель, очеркист. Родился он в Казани. Рано лишившись родителей, беспризорничал. Воспитывался в одном из детдомов Томска. Шестнадцатилетним юношей начал самостоятельную трудовую жизнь. Был рассыльным, разнорабочим, сверловщиком, сотрудничал в новосибирских газетах и на радио. В 1934 году появился его первый сборник рассказов «Четвертый горновой». Переломным в творческой судьбе А. Мисюрёва стал 1935 год. Редакцией «Сибирских огней» писатель был командирован на Рудный Алтай для поиска и сбора рабочего фольклора и старинных преданий. А. Мисюрёв активно включился в эту работу и много лет подряд ездил на Алтай. Результатом стали его знаменитые ныне сказы, составившие книги А. Мисюрёва «Бергалы» (1937), «Легенды и были» (1938), о которых высоко отозвался крупнейший знаток сибирского фольклора М. Азадовский. В дальнейшем, помимо горно-заводского фольклора, А. Мисюрёв собирал легенды и сказы ямщиков Сибирского тракта, фольклор революции и Гражданской войны, что нашло отражение в его более поздних книгах «Предания и сказы Западной Сибири» (1954), «Сибирские сказы, предания и легенды» (1959) и др., прочно утвердивших за ним славу крупнейшего собирателя фольклора. И не только собирателя. Сказы и предания А. Мисюрёва – еще и очень самобытное художественное явление. Они превосходно передают суть и характер народа, сумевшего, несмотря ни на что, сохранить живую душу. В них раскрывается целый поэтический мир, развертывается живописная мифология старинной сибирской мастеровщины и ямщины. И совершенно справедливо произведения А. Мисюрёва встали в один ряд со сказами Бажова и Писахова.

Сибирская литература 1930-х годов имела преимущественно «производственное» лицо. Но преобразования шли не только в промышленности или на ударных стройках, но и в деревне, и в глухих национальных окраинах. Поэтому не обходили писатели и такие важные проблемы, как коллективизация и национальная тема. Причем писатели Новосибирска принимали в их разработке самое активное участие. Так, процессу установления новых социальных отношений на селе были посвящены роман А. Коптелова «Новые поля» и повесть Г. Пушкарева «Земля кричит» (обе вещи – 1929). Первым взялся за тему коллективизации в сибирской прозе Е. Пермитин со своим романом «Капкан». Написанные по горячим следам событий, названные произведения, правда, еще не касались всех сложностей большой социальной ломки на селе и были лишь первыми подступами к одной из важнейших тем советской литературы.

С особой силой зазвучала в 1930-х годах традиционная для сибирской литературы национальная тема. Редко кто из писателей-сибиряков не отдал ей дань. Тем более что она на рубеже 1930-х годов нередко тесно переплеталась с темой установления новых социальных отношений. Ну а для таких сибирских писателей, как И. Мухачёв и М. Ошаров, она стала поистине магистральной.

Илья Андреевич Мухачёв (1896-1958) родился в Бийске. В литературу он пришел довольно поздно: первый сборник стихов «Чуйский тракт» он выпустил уже в тридцатилетнем возрасте. К этому времени поэт успел пройти большую жизненную школу: работал лесорубом, землекопом, плотником, печником, кожевенником; прошел через окопы Первой мировой войны, красноармейцем-добровольцем участвовал в разгроме белогвардейцев на Алтае. В конце 1920-х годов вслед за некоторыми другими алтайскими литераторами (Е. Пермитиным, Г. Пушкаревым, А. Коптеловым, И. Ерошиным) И. Мухачёв переезжает жить в Новосибирск, где сразу же вливается в объединение «крестьянских» писателей. Как представитель беднейшего крестьянства, прошедший путь революционной борьбы, И. Мухачёв решительно поддержал линию партии на коллективизацию и даже выступил с трибуны Первого съезда сибирских колхозников (1934) с призывом вступать в колхозы. Это стихотворное обращение, в печатном варианте называвшееся «Слово к единоличникам, беднякам и середнякам», широко использовалось в партийной пропаганде тех дней. Первое свое крупное произведение поэт, начинавший с воспевания природы, тоже посвятил теме колхозного движения. В поэме с красноречивым названием «Путем коллектива» (1932) он рассказал о жизни алтайской деревни на пути к коллективному хозяйствованию. Главной же, «пожизненной» поэтической привязанностью И. Мухачёва стала алтайская тема, которая проходит через все его творчество, начиная со стихов «Чуйского тракта» и кончая самым крупным произведением поэта — стихотворной «Повестью о Демжае-алтайце» (1939), где в эпических образах и картинах запечатлен крутой революционный поворот в судьбе алтайского народа.

Михаил Иванович Ошаров (1894-1937) родился в Минусинском уезде Енисейской губернии. Служил в царской армии, принимал активное участие в освобождении Красноярска от колчаковцев, а затем до 1931 года работал инструктором потребкооперации на Севере. Постоянные разъезды по сибирской тайге и тундре, общение с местным населением сделали М. Ошарова большим знатоком эвенкской и ненецкой культуры. Отсюда глубокая достоверность его произведений, среди которых самым известным, принесшим ему славу, стал роман «Большой аргиш» (1934), рассказывающий о повседневной жизни нескольких эвенкских семей, объединившихся в одно кочевье. В романе писателю удалось передать особый внутренний ритм бытия эвенков, естественную целесообразность их существования, идущую от неразрывной связи с природой, но главное – показать характер человека национальной среды. М. Ошаров изобразил маленький народ на пороге неизбежного распада его общинно-родового строя. Поэтому и «аргиш» здесь – не просто перегон оленей, обычная кочевка, а поиск новых путей в жизни.

Афанасий Лазаревич Коптелов (1903-1990) в том же 1934 году опубликовал роман о судьбе другого народа Сибири – алтайского – с таким же, как и у романа М. Ошарова, символичным названием – «Великое кочевье». Оба заголовка четко определяют и подчеркивают главную социальную задачу произведений – показать смену векового уклада новыми формами бытия. Роман А. Коптелова как раз и рассказывает о переходе от традиционного единоличного кочевья к оседлой жизни, к колхозу. Как и ошаровский «Большой аргиш», «Великое кочевье» считается одним из лучших произведений русской словесности XX века на национальную тему, и заслуженно вошло в «золотой фонд» советской литературы. Едва ли не самой художественно сильной и значимой вещью стало оно и в творчестве самого А. Коптелова.

К «Великому кочевью» А. Коптелов пришел уже достаточно сложившимся и опытным художником. Он родился на Алтае, в семье староверов. Рано обнаружился в нем интерес к слову, к книге. Работал книгоношей, занимался после окончания курсов «красных учителей» ликвидацией неграмотности в селах, сотрудничал в различных сибирских газетах. Первые рассказы А. Коптелова появились в алтайском журнале «Сибирская деревня» в 1924 году, а с 1925-го он регулярно выступает в «Сибирских огнях» как очеркист и прозаик. К началу 1930-х годов (в это время он, как и М. Ошаров, прочно обосновывается в Новосибирске) А. Коптелов – автор уже двух романов и двух повестей. Но прежде чем сложился новый роман о коренных алтайцах, писатель опубликовал несколько десятков очерков и рассказов об их жизни, которую он упорно и кропотливо изучал многие годы.

И. Мухачёв, М. Ошаров, А. Коптелов, Г. Пушкарев, А. Никандров… Это была хорошая замена покинувшим по разным причинам к началу 1930-х годов Новосибирск В. Зазубрину, М. Басову, И. Ерошину, Е. Пермитину и некоторым другим писателям. А уже начинали пробовать свои голоса представители следующего литературного поколения: Е. Березницкий, Е. Стюарт, А. Смердов…

Однако и старая гвардия литературного Новосибирска не сидела сложа руки. Снова обращается к теме Гражданской войны в Сибири К. Урманов: сначала, существенно доработав и дополнив, переиздает рассказы о колчаковщине – сборники «Гневные годы» (1932) и «Гнев» (1934); затем, в конце 1930-х годов, выступая уже как историк и публицист, выпускает книгу документальных очерков «Отряд Петра Сухова», где рассказывает о легендарных партизанских командирах Западной Сибири.

 Г. Вяткин, полностью переключившись к этому времени на прозу, печатает рассказы и крупнейшее свое произведение — роман «Открытыми глазами» (1936), посвященный происходящим в Сибири социальным процессам.

Проводит огромную работу как автор статей на исторические и общественно-политические темы, критических обзоров и рецензий в периодике один из старейших (с 1923 года) членов редколлегии «Сибирских огней» Вениамин Давидович Вегман (1873-1936). Человек поистине энциклопедических знаний, личность яркая и колоритная, прошедший тюрьмы и ссылки, он редактировал сибирские газеты, был в числе инициаторов «Сибирской Советской энциклопедии». По его предложению был создан Западно-Сибирский краевой музей и архивохранилище при нем. С 1920 года В. Вегман заведовал Сибархивом, собирая документы со всей Сибири.

Как и в 1920-е годы, литературная жизнь Новосибирска 1930-х годов была связана главным образом с журналом «Сибирские огни», который после некоторого журнального всплеска в Новосибирске на рубеже 1930-х, к середине этого десятилетия снова пребывал в гордом одиночестве.

Правда, в сентябре 1933 года в Новосибирске начала выходить краевая газета «Литературная Сибирь». Она являлась изданием Западно-Сибирского оргкомитета Союза советских писателей (ответственный редактор А. Высоцкий), тесно сотрудничавшего с «Сибирскими огнями», и оперативно откликалась на литературные события не только края, но и страны. На ее страницах нашли отражение важнейшие литературные кампании 1930-х годов. В качестве одной из главных своих задач она ставила создание «массового литературного движения в Сибири», привлекая к этому делу лучшие литературные силы края. Ее авторами были А. Коптелов, Г. Вяткин,
И. Ерошин и др. Но просуществовала она недолго – до 9 мая 1934 года. И журнал «Сибирские огни» остался для новосибирских (да и не только) литераторов практически единственным центром притяжения.

Имея такой журнал, новосибирцы оказывались в исключительно выгодном положении по отношению к другим сибирским регионам. Но это вовсе не значило, что с точки зрения качества своей литературной продукции они имели какие-то льготы. Изначально высокая планка художественных требований в «Сибирских огнях» не снижалась ни для кого. Так что не в последнюю очередь еще и поэтому отряд писателей Новосибирска оставался на передовых позициях не только сибирской, но и российской словесности. Достаточно сказать, что на Первом съезде писателей СССР литературная дружина столицы Сибири была самой крупной и представительной после Москвы и Ленинграда.

Кстати, незадолго до всесоюзного писательского форума, в июне 1934 года, в Новосибирске прошел первый краевой съезд писателей Западной Сибири, где присутствовало свыше полусотни писателей. Он стал как бы генеральной репетицией перед отправкой лучших писателей Сибири в Москву. В фокусе пристального внимания Москвы писатели Новосибирска нередко оказывались и после всесоюзного съезда. Так, в марте 1937 года в столице состоялась «пятидневка» сибирской литературы, которой, в частности, было посвящено расширенное заседание правления Союза советских писателей. В числе приглашенных на него сибирских писателей были и новосибирцы: В. Итин, М. Кравков, Н. Алексеев, И. Мухачёв, А. Коптелов, Е. Стюарт.

В 1930-х годах советская, в том числе и сибирская, литература завоевывает все более широкое читательское признание. Связь литературы с жизнью, а читателя с писателем становится все более прямой и непосредственной. Так, в 1934-1935 годах детские писатели Новосибирска более полусотни раз выступили в школах, в результате городские библиотеки отметили небывалый приток новых читателей и резко возросший спрос на книгу. Появилась широкая сеть школьных литературных кружков. В 1935 году секция детских писателей провела в Новосибирске семинар, с целью «дать подросткам общее литературное развитие, познакомить с основами литературоведения и творчеством отдельных писателей».

В мае 1936 года в Новосибирске состоялась краевая литературная конференция, созванная по инициативе первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе. Готовилась она тщательно. До ее начала бюро крайкома дало задание ряду сибирских горкомов провести читательские конференции на местах, для чего командировало вместе с Западно-Сибирским правлением Союза советских писателей литераторов-докладчиков. Почти все выступавшие на краевой конференции отмечали «огромный интерес читателей к художественной литературе и отставание писателей Западной Сибири от высоких идейно-художественных требований, ей предъявляемых». В конференции участвовали далеко не только люди пишущие. Из трехсот присутствующих на ней делегатов профессиональных писателей набиралось не более двух десятков. Конференция была широко представлена различными социальными группами. Присутствовали на ней и рабочие, и колхозники, и политработники, и библиотекари, и журналисты, и актеры, и художники, и военные. В работе конференции в качестве гостей принимали участие писатели из Москвы, Грузии, с Украины.

Оглядываясь в прошлое, важно отметить и тот факт, что писатели 1930-х годов не были обойдены не только всенародной любовью, но и вниманием и заботой властей. В том числе – и местных. Причем как в творческом, так и в чисто бытовом плане. Во всяком случае, на примере Новосибирска середины 1930-х годов это наглядно подтверждается. Как лишний раз доказывается и роль той или иной личности в истории.

С 1930 по 1937 годы председателем Западно-Сибирского крайисполкома был Ф.П. Грядинский. Человек в крае искренне любимый и уважаемый, он много сделал для развития культуры, искусства и литературы. Это при нем была установлена ежегодная краевая литературная премия имени А.М. Горького. Премия присуждалась дважды, пока Западно-Сибирский край не разделили на области. В 1933 году ее лауреатами стали В. Итин за очерки «Восточный вариант» и «Морские пути советской Арктики», И. Мухачёв за стихи о коллективизации, горноалтаец П. Кучияк и А. Коптелов за роман «Светлая кровь». В 1934 году премию получили книги В. Итина «Выход к морю», М. Ошарова «Большой аргиш», А. Коптелова «Великое кочевье», поэма И. Мухачёва «Карло Тэтэнгоди» и рассказы для детей М. Кравкова.

В том же, 1933 году крайисполком установил еще одну премию — имени Петра Николаевича Стрижкова (1903-1933) – рано ушедшего из жизни талантливого, яркого очеркиста, много писавшего о социально-экономических преобразованиях в Сибири. Ею отмечались лучшие произведения, посвященные индустриализации или коллективизации края.

Также при Ф.П. Грядинском новосибирским писателям в 1933 году был передан безвозмездно новый добротный, просто сказочный по тем временам двенадцатиквартирный деревянный дом с водопроводом, печным отоплением и даже такими почти немыслимыми тогда благами, как канализация и телефон. Каждому писателю предоставлялась отдельная квартира. Для коммунального быта той эпохи тоже невиданная роскошь! Такого дома, где бы жили одни писатели, в Сибири ни до, ни после не было. Сейчас этого двухэтажного дома на углу Межениновской (ныне Челюскинцев) и Енисейской улиц, рядом с вокзалом, уже нет, но он, без преувеличения, стал фундаментом бытового благополучия не одного поколения новосибирских литераторов. В дальнейшем, когда вовсю заработает общесоюзный Литфонд, квартиры писателям местными властями будут строиться уже на его деньги.

Вторая половина 1930-х годов для советских писателей была не только временем сплочения и большого подъема, но и временем многих тяжелых непоправимых утрат. Страна вступала в черную полосу репрессий, которые больно ударили по всему обществу, включая, конечно, и литературу. Понесли урон и новосибирские писатели, не досчитавшись в своих рядах к концу 1930-х годов ряда талантливых собратьев.

Одним из первых в 1936 году был репрессирован В. Вегман. А через год литераторы Новосибирска «посыпались» один за другим, навсегда исчезая в чреве «черных воронов»: Г. Вяткин, В. Итин, М. Кравков, А. Ансон…

Скорбный этот список можно было бы продолжить и такими бывшими новосибирцами, как В. Зазубрин, М. Басов, В. Правдухин.

А страна тем временем стояла на пороге еще больших испытаний.

«И штыком, и пером»

Великая Отечественная война – особая страница в нашей литературе. Эти пропитанные кровью годы отложили свой отпечаток и на произведения писателей той поры, и на их судьбы, и вообще на литературную обстановку и жизнь Новосибирска – такого вроде бы очень далекого от полей сражений города.

Но вот что писал по этому поводу, выражая общее самочувствие писателей-сибиряков, в одной из статей военных лет публицист и очеркист С. Кожевников: «Сибирь далеко от фронта. Но она далеко, если расстояние измерять по географической карте. Фронт Отечественной войны мы воспринимаем сердцем. И он для нас настолько близок, что мы, кажется, слышим лязг и скрежет танковых колонн, видим взрывы артиллерийских снарядов и фугасных бомб. Ведь фронт проходит по нашей Родине».

Уже на другой день войны, 23 июня 1941 года, писатели со страниц газеты «Советская Сибирь» заявили: «Будем бить врага и штыком, и пером». Что и делали в самом буквальном смысле. И в первую очередь те, кто надел солдатскую шинель. На фронтах Великой Отечественной в составе сибирских добровольческих дивизий оказались Е. Березницкий, Н. Кудрявцев, А. Куликов, А. Смердов, успевшие заявить о себе в предвоенные годы как талантливые поэты и прозаики. Двоим из них уже было не суждено вернуться в родной город никогда.

Евгений Николаевич Березницкий (1909-1941) самым первым из новосибирских писателей ушел добровольцем на фронт. Родился он в Киеве. После окончания школы в Томске некоторое время работал литературным консультантом в газете «Советская Сибирь». Одновременно писал стихи для детей и взрослых, собирал и переводил алтайский фольклор. Незадолго до войны успел выпустить в Новосибирске две детских книжки – «Приключения барабанщика» (1937) и «Похождения храброго ерша» (1939), а также лирический сборник «На Оби» (1940). Стихов Е. Березницкого о войне сохранилось немного. В них – ненависть к врагу и жажда священной мести за поругание родной земли. В одном из писем с фронта Е. Березницкий писал: «Нельзя рассказать и малую долю виденного и пережитого мною за эти месяцы. Я видел потрясающие ненаписанные книги…». Они так и остались ненаписанными. В конце сентября 1941 года в боях на Ельнинском направлении Е. Березницкий погиб.

Николай Алексеевич Кудрявцев (1901-1944) к началу войны был уже достаточно известным прозаиком. Его «производственные» рассказы и повести «Трубоуклады», «Штукатуры» и др. имели определенный успех. В первые же недели войны старший политрук Н. Кудрявцев в составе сибирских дивизий прибыл на фронт и в районе Вязьмы попал в окружение. Вдвоем с солдатом больше двух месяцев пробивался к своим. Потом – проверки «особистов» и… рота штрафников, где он и погиб в январе 1944 года, успев, правда, рассказать о мытарствах окружения в записках «Из фашистского плена», которые в 1943 году опубликовали «Сибирские огни».

Борис Андреевич Богатков (1922-1943) с приходом войны еще только начинал поэтический взлет. Родился он в Ачинске Красноярского края, рос и учился в школе в Новосибирске. Потом – Москва, работа проходчиком-метростроевцем, а параллельно учеба на вечернем отделении Литературного института им. А.М. Горького. Осенью 1941 года добровольно ушел на фронт, а в 1942-м был подчистую комиссован и вернулся в Новосибирск. Приговоренный врачами к инвалидности, тем не менее, добился зачисления в добровольческую дивизию, где командовал взводом автоматчиков. Бой за Гнездиловские высоты на Смоленском направлении 11 августа 1943 года был для него последним. В критическую минуту Б. Богатков поднял своих солдат под шквальным огнем в атаку песней собственного сочинения, которую сложил незадолго до этого и которую солдаты дивизии уже успели полюбить.

Все, гвардеец, в боях изведай:

Холод, голод, смертельный риск,

И героем вернись с победой

В славный город Новосибирск… – пелось в ней.

За свой подвиг Б. Богатков был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени, а его имя навечно внесено в списки 22-й Гвардейской Сибирской дивизии. Именем Б. Богаткова названа одна из самых больших улиц Новосибирска, на которой воину-герою поставлен памятник.

Писать стихи Б. Богатков начал рано. Но уже в юношеских его опытах проступает предчувствие надвигающейся войны, а с ней и мотив готовности защищать Родину. С тех же пор, как Б. Богаткова призвали в армию, Родина и война стали главной и единственной темой его поэзии. Впрочем, то была не просто тема, а скорей заполнившее молодого человека без остатка чувство, в котором поэт и гражданин, горячо любивший свою страну, слились воедино.

Писатели, оставшиеся в тылу, тоже приближали победу над врагом, но их главным оружием было перо.

Правда, издательская деятельность в начале войны резко сократилась. В Новосибирске после начала войны успело выйти всего две книги: роман А. Коптелова о шахтерах «На-гора» и сборник стихов и прозы «За честь родины», в котором среди других сибирских писателей приняли участие и новосибирцы Н. Алексеев, М. Кубышкин, А. Смердов, Е. Стюарт, А. Коптелов. Перестали выходить многие периодические издания. Даже выпуск «Сибирских огней» на недолгое время прекратился. Но зато теперь прозаики, публицисты и поэты стали широко печататься в областных и армейских газетах, где они призывали соотечественников на ратные подвиги и героический труд. Возродилась и такая действенная форма агитационно-пропагандистской работы, как «Окна (только теперь не РОСТа, как в дни Октября) ТАСС». «Окна» появились во многих сибирских городах, в том числе и в Новосибирске. Они выходили с патриотическими плакатами, звучными лозунгами и призывами, песнями, частушками, злой сатирой и карикатурами на врага и были весьма популярны у населения. Этому во многом способствовало активное участие в выпуске «Окон» писателей. В Новосибирске – Е. Стюарт и А. Высоцкого.

В 1942 году издательская деятельность в Сибири вновь начинает оживать. В Новосибирске выходят новые книги А. Коптелова, А. Смердова, Е. Стюарт, К. Урманова, С. Кожевникова. А главное, возобновляется выпуск «Сибирских огней». В 1942 году на базе журнала появилось два номера альманаха «Огневые дни», а с 1943 по 1945 годы вышло еще четыре номера альманаха, но уже под прежним, традиционным названием. Главным героем публиковавшихся здесь произведений А. Коптелова, И, Кудрявцева, И. Мухачева, А. Смердова, Е. Стюарт, Вас. Федорова и др. был сражавшийся с фашизмом народ России.

Поскольку многие писатели-сибиряки воевали в составе различных частей и соединений, то редакция журнала старалась использовать малейшую возможность для появления на свет их рассказов, стихов, очерков, повестей. И уж тем более, авторов молодых, широкой публике незнакомых. Так, на страницах этих военных выпусков «Сибирских огней» читатели впервые познакомились с творчеством Б. Богаткова, узнали о «сибирском Маресьеве» Н. Мейсаке.

Существовала и своего рода «обратная связь». В годы войны редакция журнала подготовила три выпуска, специально предназначенных для читателей-фронтовиков. Представляли они собой восьмистраничные газетки-брошюрки с рассказами, стихами, очерками, хроникой культурной жизни Сибири. Спецвыпуски иллюстрировали сибирские художники, что сделало их особенно выразительными. На фронт они попадали обычно с делегациями, которые везли бойцам подарки от населения. Фронтовые выпуски «Сибирских огней» на передовой встречали очень тепло. Их хранили как драгоценные реликвии. Они пробуждали патриотические чувства, поднимали боевой дух воинов-сибиряков. Об этом свидетельствовали многочисленные письма в адрес редакции.

Ряд новосибирских писателей (Г. Павлов, Е. Стюарт, А. Коптелов) в составе творческих бригад выезжали на фронт, что дало им материал для будущих произведений. Так, Е. Стюарт создала большой поэтический цикл, а А. Коптелов впечатления от этих поездок положил в основу романа «Когда ковалась победа», который, кстати, был единственным романом о жизни тыла в сибирской прозе военных лет.

Художественная проза о Великой Отечественной стала появляться из-под пера писателей-сибиряков лишь к концу войны. Кроме коптеловского романа, это были рассказы и очерки С. Кожевникова, А. Мисюрёва, А. Ершова, Н. Кудрявцева. Художественные достоинства большинства из них оставляли желать лучшего, «звездный час» «военной прозы» еще не пробил. Ее расцвет наступит лет через десять-пятнадцать, когда во весь голос заявит о себе поколение писателей, пришедших в литературу из блиндажей и окопов. А тогда, в годы военного лихолетья, тон задавали более оперативные публицистика и поэзия. Впрочем, одно от другого тут часто было неотделимо и на первых порах представляло собой в основном агитационно-пропагандистскую публицистику, призывавшую «на смертный бой» с ненавистным врагом. Но со временем начинает складываться образ «человека на войне».

Поэтическую летопись Великой Отечественной войны создавали поэты разных поколений. Тон в первые военные годы задавали стихотворцы уже состоявшиеся, опытные. По разным причинам им не довелось взять в руки винтовку, но они прекрасно чувствовали грозовую атмосферу великих битв и активнейшим образом воевали «пером». Причем им, как правило, удавалось увидеть обе стороны военной «медали». Более того, тема единства фронта и тыла в произведениях поэтов Новосибирска, посвященных войне, у некоторых из них (И. Мухачёва, например) становится одной из ведущих. И связь эта, как подчеркивал тот же И. Мухачёв, не столько даже экономическая, материальная, сколько духовная, а потому народ, одинаково грозный на поле боя и в тылу, нельзя победить.

Сибирь, как известно, сыграла огромную роль в деле победы над фашистской Германией. Она стала промышленным и продовольственным щитом, бойцы ее дивизий остановили в самые тяжелые дни врага под Москвой и фактически повернули войну вспять. Не случайно «сибирская интонация» в советской поэзии о Великой Отечественной весьма ощутима. Местные писатели прекрасно осознавали историческое значение своего родного края, но, пожалуй, наиболее точно и метафорически емко это выразил совсем еще молодой тогда (после окончания техникума работал он некоторое время на Новосибирском авиационном заводе им. Чкалова) Василий Федоров, сказавший в одном из своих стихотворений: «В дни народных бед Сибирь стояла под Москвою».

В годы Великой Отечественной войны ярко засветился талант двух прекрасных новосибирских поэтов: А. Смердова и Е. Стюарт.

Александр Иванович Смердов (1910-1986) заявил о себе еще в годы первых пятилеток. Родился он в Пермской области, в рабочей семье. В начале 1920-х семья Смердовых после смерти отца оказывается в селе Каргат Новосибирской области. Школу А. Смердов оканчивает уже в Новосибирске. Работал землемером на селе, строил «Сибкомбайн» (нынешний «Сибсельмаш»). По комсомольской путевке был направлен на учебу в Московский плановый институт. Параллельно учился в Литературном институте им. А.М. Горького и занимался газетной работой. В 1930 году в «Сибирских огнях» были опубликованы первые его стихи. Но писал А. Смердов не только стихи, но и очерки, публицистику, переводил шорский и алтайский фольклор. Характерной чертой творчества (в том числе и поэзии) раннего Смердова была романтика поиска, дальних дорог, жажда открытий. Не случайно и первую книгу назвал он «Письма с дороги», а любимыми его героями долгие годы были геологоразведчики, изыскатели, землепроходцы. Их труд поэт воспринимал как «повесть странствий» и «поэму походов».

Во время Великой Отечественной войны А. Смердов был сотрудником дивизионных и армейских газет и продолжал писать стихи.

В военной поэзии тех лет сосуществовали как бы две стихии: художественно-публицистическая и лирическая, каждая из которых находила отражение в своеобразных поэтических циклах. Творчество А. Смердова красноречивое тому подтверждение. В армейских газетах из номера в номер он публиковал стихотворные истории про веселого, находчивого, смелого и удачливого бойца-сибиряка Тараса Клинкова, с помощью которого откликался на многие события фронтовой жизни. (Показательно, что солдаты на передовой искренне верили в существование этого персонажа, писали письма со словами благодарности, просьбами, обращались за советами). А параллельно поэт писал своеобразные лирические «письма с передовой», где глубоко личные переживания органично сочетались с гражданскими и патриотическими мотивами. С особой силой во фронтовых стихах А. Смердова звучала любовь к Сибири. Поэт гордится мужеством и стойкостью воинов-сибиряков, одно упоминание о которых «леденит врага».

Военные впечатления и опыт помогли А. Смердову создать также одно из лучших своих произведений – поэму «Пушкинские горы», посвященную подвигу поэта-воина Бориса Богаткова, а также, по словам ее автора, «Пушкину, войне, русской солдатской отваге и беззаветности во имя жизни и любви». Опубликованная в 1946 году, она много раз переиздавалась и по праву вошла в золотой фонд литературы о Великой Отечественной войне.

Елизавета Константиновна Стюарт (1906-1984) в 1930-х годах выступала преимущественно как детская поэтесса. Родилась она в Томске. После школы-семилетки окончила курсы машинописи и переехала в 1932 году в Новосибирск. Работала в радиокомитете сначала машинисткой, потом была переведена в литературную редакцию. В 1929 году дебютировала в детском журнале «Товарищ», а в середине 1930-х стали выходить ее книжки для маленьких читателей.

Война открыла новые глубины и стороны ее таланта. Е. Стюарт не была непосредственной участницей военных событий (лишь один раз в составе поэтической бригады побывала на Севере), но это не помешало ей создать ряд подлинных поэтических шедевров военной лирики, проникнутых одновременно скорбно-трагической и сдержанно-поэтической интонацией. Стихи о войне Е. Стюарт стали художественными документами эпохи, поэтическими свидетельствами трагических лет. Написанные более шестидесяти лет назад, они и сегодня не оставляют читателя равнодушным.

На мирном направлении

Великая Отечественная война закончилась. Долгое эхо ее будет слышно еще и через годы, но страна возвращалась к мирной жизни. Поворачивалась к ней и литература.

Война и репрессии конца 1930-х заметно проредили ряды сибирских литераторов – как уже хорошо известных, так и неоперившейся молодежи, не успевшей весомо заявить о себе. Но жизнь продолжалась. Возвращались в Новосибирск фронтовики. Были среди них еще до войны «крещенные словом» А. Смердов, А. Куликов, М. Кубышкин, но бок о бок с ними шло совсем новое поколение будущих прозаиков и поэтов. С боями «прошагав пол-Европы», бросили якорь в столице Сибири Н. Перевалов (Колесников), И. Ветлугин, В. Пухначев, В. Сапожников, а с Дальнего Востока спешили домой А. Никульков, Л. Чикин. Сразу после войны «перекочевал» в Новосибирск из Красноярска молодой поэт К. Лисовский.

Новосибирские «старожилы» (К. Урманов, И. Мухачёв, А. Коптелов, Г. Пушкарев, С. Кожевников, А. Высоцкий, Е. Стюарт и др.) с надеждой и волнением принимали пополнение. Складывалась, по сути, новая писательская организация, которой суждено будет очень скоро стать крупнейшей и в творческом отношении ведущей в Сибири. С 1945 по 1956 годы возглавлял Новосибирское отделение Союза писателей СССР только что демобилизовавшийся из армии А. Смердов.

Большое значение для сибирской словесности первых послевоенных лет имела проходившая с 27 ноября по 2 декабря 1947 года в Новосибирске конференция писателей Сибири, на которой подводились итоги литературной жизни Сибири 1940-х годов. На ней были заслушаны доклады Б. Чарного, С. Кожевникова, а также содоклады А. Смердова и А. Коптелова. На конференции работали секции прозы и поэзии, где обсуждались произведения молодых сибирских писателей. Конференция призвала сибирских писателей мобилизовать силы на выполнение грандиозных задач послевоенного строительства. Проведение конференции в Новосибирске свидетельствовало о том, что столица Сибири по-прежнему остается литературным центром всего Зауральского региона. О значении, которое придавалось этому мероприятию, говорит тот факт, что в работе конференции принимала участие большая писательская бригада, командированная правлением СП СССР, в составе Л. Сейфуллиной, А. Караваевой, Б. Чарного, Я. Смелякова, М. Никитина и др.

С 1946 года снова начал регулярно (пока раз в два месяца) выходить журнал «Сибирские огни», по-прежнему объединявший основные литературные силы Сибири. И сразу сотрудники журнала столкнулись с серьезной проблемой…

Впрочем, обозначилась она раньше. Еще в 1940 году только что ставший главным редактором журнала С. Кожевников обнаружил, готовя очередной номер, что редакционный портфель пуст. По разным причинам выбыли из строя многие талантливые, опытные литераторы. Тогда и возникла мысль пригласить к сотрудничеству бывалых людей, которым есть что и о чем рассказать. В редакцию журнала пришли геологи, геодезисты изыскатели, охотники… Готовых рукописей ни у кого не оказалось. Гостей попросили вести дневники, делать записи о встречах, о работе, о своих впечатлениях.

В первые послевоенные годы проблема редакционного «портфеля» продолжала стоять достаточно остро. И она была для журнала не единственной, о чем свидетельствует проходившее во второй половине сентября 1949 года в Новосибирске совещание актива писателей Сибири, созванное по решению секретариата Союза советских писателей в целях улучшения работы журнала «Сибирские огни». Совещание шло под лозунгом «Сибирские огни» должны гореть ярче!» В его работе участвовали писатели из Новосибирска, Омска, Томска, Барнаула, Кемерова, Сталинска (Новокузнецка), Иркутска и Читы, секретари Новосибирского обкома партии, а также столичный «десант»: заместитель председателя комиссии по русской литературе краев и областей А. Карцев, лауреаты Сталинской премии прозаики М. Бубеннов и Б. Горбатов. Последний руководил совещанием. Отчетный доклад сделал главный редактор «Сибирских огней» С. Кожевников.

Отмечая, что в последнее время в «Сибирских огнях» появились значительные произведения («Пушкинские горы» А. Смердова», «Земля Кузнецкая» А. Волошина), выступавшие говорили о том, что журнал еще «отстает от жизни», что даже в лучших произведениях содержатся «существенные недостатки», что «писателям нужно повысить требования к себе, редакции – улучшить редактирование печатаемых произведений», что «коренного улучшения в работе «Сибирских огней» пока нет». Указывалось и на то, что мало привлекается авторов из краев и областей, что надо расширить и укрепить раздел критики и библиографии, наиболее слабо обеспеченный авторами и материалами. Замечания весьма серьезные. Вместе с тем выступавшие подчеркивали, что резкая критика в адрес журнала вызвана не упадком его и не кризисом сибирской литературы, а повышением требовательности, естественным желанием видеть главный сибирский журнал лучше.

Вопросы подъема литературы в Сибири обсуждались также и на областных совещаниях писательского актива в Иркутске и Чите, прошедших вслед за совещанием в Новосибирске.

В конце послевоенного десятилетия (в июле 1955 года) «Сибирские огни» оказались в эпицентре еще одного обсуждения – теперь уже в Москве, в комиссии по русской литературе Союза писателей СССР. В. Смирнов, А. Дементьев, В. Инбер, А. Караваева и др., проанализировав опубликованные в журнале в 1954-1955 годах произведения, отметили роман С. Сартакова «Хребты саянские», пьесы В. Лаврентьева и подвергли серьезной критике роман А. Коптелова «Сад». На состоявшемся следом заседании секретариата Союза писателей СССР были намечены меры помощи журналу, а в их числе – проведение в конце года в Новосибирске совещания писателей по вопросам работы «Сибирских огней».

Послевоенное десятилетие литературной жизни Новосибирска вообще было довольно насыщенным. Особенно урожайным на разного рода семинары и совещания оказался 1952 год. В самом его начале, в январе, прошел в Новосибирске областной семинар молодых писателей, организованный Союзом писателей, «Сибирскими огнями» и Новосибирским книжным издательством. На нем впервые прозвучали имена впоследствии хорошо известных прозаиков М. Михеева и Н. Осинина. Еще более представительный семинар молодых прошел в конце декабря. В нем участвовали не только отдельные авторы из Новосибирска, районов области и соседних Кемерова, Тюмени, Барнаула, но и целые коллективы литературной молодежи — литобъединения при «Сибирских огнях», «Молодость», при газете «Сталинское племя». Семинар этот стал стартовой площадкой для новосибирских поэтов и прозаиков Л. Чикина, А. Кухно, Е. Коронатовой, П. Воронина, выступившего с крупным романом «Свежий ветер», который вскоре вышел отдельной книгой и получил читательское признание.

Еще одно совещание, состоявшееся в Новосибирске 19 мая 1952 года, было посвящено вопросам драматургии. Его созвал горком ВКП (б) в связи с публикацией в «Правде» редакционной статьи «Преодолеть отставание драматургии». Местные деятели литературы и искусства вслед за авторами статьи тоже ратовали за появление «полноценных высокохудожественных произведений», за тесную связь театра и драматургов, «за создание хороших спектаклей на материале пьес сибирских драматургов».

И весомые предпосылки для этого уже были. Именно в 1952 году пьесой «На просторах» талантливо заявил о себе новосибирский драматург Виктор Владимирович Лаврентьев (1914-1986), пьесы которого в 1950-1960-х годах будут идти в лучших театрах страны. Родился он в Томске. Едва успел окончить два курса юридического факультета, как началась Великая Отечественная война, на которую он ушел добровольцем. Демобилизовавшись, работал в различных газетах Сибири. Писал очерки и рассказы. Но, попробовав себя в начале 1950-х в драматургическом жанре, больше ему не изменял. Окончательное утверждение В. Лаврентьева в советской драматургии произошло в августе 1955 года, когда в новосибирском театре «Красный факел», вслед за уже достаточно хорошо известными его «Кряжевыми» и «Светлой», была поставлена пьеса «Иван Буданцев». Ведущей темой в творчестве В. Лаврентьева стало утверждение бескорыстного, самоотверженного служения обществу. Его пьесы густо населены хорошими людьми – со своими судьбами и характерами, но близкими друг другу честностью, трудовой гордостью, нетерпимостью к эгоизму и подлости. В. Лаврентьев был чужд бытописательства: действующие лица его пьес, как правило, действуют в напряженные моменты социального и нравственного самоопределения, в те минуты жизни, когда столкновение характеров достигает высокого накала. Как происходит это, например, в лучшей и наиболее известной пьесе драматурга – «Кряжевы», где прослеживается история распада и возрождения семьи сибирского мастерового Михея Кряжева с начала века и до первой советской пятилетки.

...Но вернемся к тому необычному собранию «бывалых» людей в редакции «Сибирских огней» в канун войны. На нем присутствовали и два человека, которым суждено будет навечно войти в литературную историю Новосибирска, чьими именами впоследствии назовут его улицы, а также горные перевалы в Саянах и железнодорожную станцию. Это инженер-изыскатель железных дорог А.М. Кошурников и начальник геодезической экспедиции Г.А Федосеев.

Александр Михайлович Кошурников – человек трагической судьбы. С двумя товарищами по заданию новосибирского института «Сибгипротранс» поздней осенью 1942 года вышел на изыскание железнодорожной линии Абакан – Тайшет, а в начале ноября 1943 года отряд погиб. Только через год местный охотник случайно наткнулся на труп А.М. Кошурникова. В его полевой сумке лежал дневник…

В самом начале 1946 года, когда готовился первый номер возрожденных после войны «Сибирских огней», член редколлегии А. Коптелов принес этот огромной силы человеческий документ в редакцию. «Я иду пешком. Очень тяжело. Голодный, мокрый, без огня и пищи. Вероятно, сегодня замерзну», – заканчивался он. В первом номере журнала за 1946 год дневник инженера А.М. Кошурникова был опубликован. А через два года там же, в «Сибирских огнях», появилась повесть А. Коптелова «Навстречу жизни», написанная по материалам этого дневника.

Григорий Анисимович Федосеев (1899-1968) родился на Ставрополье, окончил Кубанский политехнический институт и большую часть жизни связал с геодезией. Более пятнадцати лет отдал изучению неисследованных мест Сибири и нанесению их на карту. Вел полную опасностей и приключений жизнь, наблюдал первозданную природу. И писал изо дня в день дневники. Но в редакцию «Сибирских огней» Г. Федосеев принес не полевой дневник, а почти готовую рукопись, рассказывающую об одной из экспедиций, где был начальником. Называлась она «Мы идем по Восточному Саяну. (Как Сибирь наносится на карту)». И она, и последовавшие за ней повести («В теснинах Джугдыра» и «В тисках Джугдыра») в 1949-1959 годах в журнале «Сибирские огни» были напечатаны, вышли отдельными книгами миллионными тиражами, переведены на иностранные языки и прославили имя их автора, ставшего известным советским писателем. Сегодня имя Г. Федосеева носит одна из улиц Новосибирска.

К числу «бывалых» можно отнести и бывшего секретаря Купинского райкома комсомола Новосибирской области И. Падерина. После войны он принес в редакцию «Сибирских огней» свои записки «150 дней в Сталинграде» и «На Берлинском направлении», которые тоже были опубликованы.

Впрочем, «бывалыми» людьми можно было назвать теперь любого из тех, кто прошел фронтовыми дорогами. Просто для большинства их «звездный час» пока не пробил, но он был не за горами. Тем более что его помогали приближать традиционно уделявшие огромное внимание «литературному подросту» «Сибирские огни» во главе с главным редактором С. Кожевниковым.

Савва Елизарович Кожевников (1903-1962) в культурном пространстве Сибири фигурой был видной. Он родился в Алтайском крае, занимался комсомольской работой, работал в окружных и краевых газетах, редактором Новосибирского книжного издательства, в годы Великой Отечественной войны был корреспондентом армейских газет. С 1940 по 1941 и с 1946 по 1953 годы возглавлял «Сибирские огни». Несколько лет (1953-1955) был собкором «Литературной газеты» в Китае. Избирался он и руководителем Новосибирской писательской организации.

С. Кожевников обратил на себя внимание сначала литературоведческими работами: писал рецензии, литературные портреты, выступал со статьями по вопросам текущих литературных событий. Но в литературу он прочно вошел как талантливый очеркист, прокладывающий в этом жанре новые пути. Расцвет его писательской работы совпал с интенсивным развитием очерковой литературы, в которую он внес весомый вклад. В послевоенные годы одна за другой выходят его очерковые книги «Белая тайга» (1948), «Выше 66-й параллели» (1948), «О чем шумят сосны» (1950), «На земле Сибирской» (1953) и др. И поскольку вся жизнь С. Кожевникова была связана с Сибирью, она и стала главным предметом его многообразного творчества. Питая к родному краю неизбывную любовь, писатель согревал ею свои произведения, в которых Сибирь раскрывается самыми разными гранями. Не случайно Л. Сейфуллина по поводу очерков С. Кожевникова сказала, что они «заражают внутренним огнем писательского волнения, живым чувством современности».

Очень много делал С. Кожевников как собиратель и организатор литературных сил Сибири. Будучи редактором «Сибирских огней», он вел неустанный поиск молодых талантов. Благодаря ему, в полной мере раскрылось дарование многих, впоследствии широко известных, писателей. В том числе и ряда новосибирских литераторов. И в первую очередь – К. Лисовского, Е. Стюарт, А. Смердова.

Последний работал сразу в нескольких творческих ипостасях: как поэт, очеркист и собиратель и переводчик национального фольклора. Поэзия А. Смердова 1950-х годов, как правило, социальна, гражданственна, пафосна, связана с горячими событиями дней текущих. Пафосом социальных преобразований пронизаны и его очерки. Появившийся перед войной очерковый цикл «В стране Темира» становится основой документальной повести «Камень на ладони» (1954), рассказывающей о шахтерах и сталеварах Кузбасса, о шорских рыбаках и охотниках, о том, как отразилось огромное строительство в предгорьях Кузнецкого Алатау на судьбе шорского народа, судьба которого давно интересует поэта.

Впервые попадает А. Смердов в Горную Шорию еще в довоенные годы в качестве собирателя фольклора, собирает и поэтически обрабатывает шорские легенды и сказки. Не менее интересной оказывается и живая действительность. Полтора десятка лет раз за разом приезжает А. Смердов эти края, знакомится с бытом, традициями, обычаями шорцев, слушает народных сказителей. Все это нашло отражение в его книгах «Ай-Толай» (1948), куда вошли в переводах поэта народные героические поэмы и сказки Горной Шории. И без преувеличения можно сказать, что именно А. Смердову принадлежит литературное открытие этого края. Впрочем, интересует его не только шорский фольклор. Переводит А. Смердов и алтайский эпос, о чем свидетельствует книга «Алтын-Тууди» (1950).

Е. Стюарт в первое послевоенное десятилетие раскрылась как замечательная лирическая поэтесса. Она создавала свой особенный и неповторимый поэтический мир – негромкий, но многоцветный и многозвучный. Бок о бок, как «полынь и солнце», соседствуют в нем два неразделимых начала: горечи и боли с радостью бытия и светом надежд. Оба они в поэзии Е. Стюарт крепко сшиты прочной нитью чувства любви к Родине. Судьба родной земли, народа «стала неотвратимою судьбою» самой поэтессы, источником ее духовного и творческого самочувствия. Собственная биографическая канва Е. Стюарт была проста и не изобиловала заметными перипетиями. Куда сложнее была внутренняя жизнь поэтессы, обладавшей чудесным даром видеть поэзию в вещах, казалось бы, совершенно незначительных. Во всем она умела находить что-то неожиданное, доброе и прекрасное. Особое место в стихах Е. Стюарт занимала природа, которая была для нее «как очищение, как отпущение грехов» и питала ее, человека и художника, особой творческой силой. Ощущая себя частью природы, поэтесса не обходит стороной и проблему ответственности человека перед природой, остроту их взаимоотношений.

В первые послевоенные годы уверенно заявил о себе ставший жителем Новосибирска Казимир Леонидович Лисовский (1919-1980). Это был человек нелегкой судьбы. Родился в Винницкой области, но с 1930 года, когда семья его переехала в Сибирь, вся его жизнь тесно связана с этим краем. Тяжелая болезнь отняла у К. Лисовского годы детства и постоянно преследовала его и в дальнейшем, окончательно приковав в последние годы жизни к постели. Писать начал рано: в 14 лет опубликовал первое стихотворение, а в 22 полностью перешел на литературную работу, успев до этого поработать в редакциях детской и молодежной газет. По состоянию здоровья на фронт К. Лисовский не попал. Выступал со стихами на заводах, в госпиталях, участвовал в выпуске «Окон ТАСС». Писал прежде всего о тружениках тыла, ковавших во глубине Сибири победу. К. Лисовского вполне исчерпывающе можно охарактеризовать двумя словами – поэт Сибири. Ее он прекрасно знал, бесконечно любил, объездил ее всю, и не было, наверное, уголка, где бы не побывал поэт. Это хорошо видно из его стихов, по которым можно изучать географию Сибири. Не случайно одна из четырех десятков его книг названа «Всегда в пути» Но странствия К. Лисовского не были только данью романтике. Они стали способом поэтического существования, источником его поэзии. К. Лисовский чувствовал себя органически связанным со всем, чем жила его Сибирь.

Особой темой для К. Лисовского стал Сибирский Север, которым поэт «заболел» еще в 1943 году, впервые побывав в Эвенкии. «Болезнь» эта вылилась в стихотворные зарисовки северной природы, своеобразные поэтические репортажи о путешествиях по тундре и тайге, в рассказы о людях Севера: охотниках, оленеводах, полярных летчиках, капитанах, работниках заполярных факторий… Свое отражение нашла она и в большой стихотворной повести «Русский человек Бегичев» (1947), посвященной известному полярному путешественнику. Не раз обращался К. Лисовский к образу боцмана Бегичева и в 1950-х годах, уже после создания поэмы. Он создает очерковые книги «Следопыт Севера Николай Бегичев» (1952) и «Тайна мыса Входного» (1956).

В послевоенное десятилетие на литературном горизонте Новосибирска появляется целая плеяда талантливых поэтов и прозаиков, крещенных огнем Великой Отечественной. В столицу Сибири добирались они разными фронтовыми дорогами.

Василий Михайлович Пухначев (1910-1982) родился на Алтае. Работал учителем, заведовал школой в коммуне, был инспектором политпросвета, заврайоно. С 1939 по 1945 годы находился в армии: службу начинал на Дальнем Востоке, а во время Великой Отечественной войны был старшим инструктором политуправления 2-го Прибалтийского фронта. В армии началась журналистская и поэтическая деятельность В. Пухначева. В памяти народной В. Пухначев остался как поэт-песенник. На его слова написаны широко известные песни «Над широкой Обью», «Сибирский вальс», «Стоит березка» и др. К стихам В. Пухначева обращались композиторы В. Левашов, В. Мурадели, Т. Хренников, А. Долуханян и др. Долгие годы В. Пухначева соединяла совместная работа с Сибирским русским народным хором и его художественным руководителем композитором А. Новиковым. Однако начинал В. Пухначев свою литературную деятельность как очеркист и собиратель устного народного творчества (много лет он записывал сказки северных сибирских народностей хантов и селькупов). Свидетельством тому могут служить и первые его книги: очерки «Лесорубы» (1947), сказка «Идэ» (1948), очерк «Большая дорога» (1948), «Сказки старого Тыма» (1950). В 1950-х годах придет и пора пухначевских песен, тексты которых один за другим станут появляться на страницах «Сибирских огней», а потом и в его поэтических сборниках.

Николай Илларионович Перевалов (1918-1984) родился в Кировской области. Некоторое время преподавал в начальной школе. В Великую Отечественную войну был командиром понтонно-мостового взвода, тяжело ранен в 1943 году на одной из днепровских переправ. В 1946 году переехал в Новосибирск. Здесь окончил учительский институт, несколько позже – Литературный институт им. А.М. Горького в Москве. Работал учителем. Первые стихи публиковал в армейских газетах, но настоящий дебют Н. Перевалова состоялся в 1949 году, когда «Сибирские огни» опубликовали его поэму «В сельской школе». Поэма была далека от совершенства. Жизнь колхозной деревни представлена автором без ее реальных трудностей и противоречий, а работа учителя изображена упрощенно, даже идиллично. Н. Перевалов с первых поэтических шагов заявил о себе как поэт с ярко выраженным лирическим уклоном. В начале 1950-х годов – а вслед за поэмой у него вышли поэтические книги «Светлые дали» (1951) «Стихи» (1954), «Все на свете интересно» (1956) – была заявлена и главная тема его творчества – Сибирь, с ее неповторимой природой и людьми, преобразующими своим трудом этот богатый край. Как фронтовик, Н. Перевалов не мог обойти и тему Великой Отечественной войны, но она появится у него позже – в середине 1950-х годов. В «военных» стихах поэт стремится осмыслить великий подвиг народа с высоты современных общественных задач.

Иван Матвеевич Ветлугин (1921-1999) из того же, что и Н. Перевалов, поколения поэтов-фронтовиков. У них и начало творческих судеб в чем-то схоже. Правда, И. Ветлугин не вятич, а сибиряк, родившийся в Алтайском крае. Но он тоже был учителем русского языка и литературы, участником Великой Отечественной войны – воевал на 2-м Белорусском фронте. И творческая его деятельность также начиналась в армейских газетах, где пробовал он свое журналистское и поэтическое перо. После войны И. Ветлугин обосновался в Новосибирске и публиковал стихи в «Сибирских огнях», а в 1951 и 1953 годах в Новосибирске выходят его первые книги «В одном направлении», «На переднем крае». Правда, в отличие от Н. Перевалова, военная тема станет с первых же книг одной из важнейших в его творчестве. Но тяжелый груз военных впечатлений не мешал поэту увидеть новое, мирное лицо страны. Вообще же тематические пристрастия И. Ветлугина весьма разнообразны. Писал он о ратных и трудовых подвигах, о непростых проблемах эпохи, о любви… И. Ветлугин первым среди наших поэтов создал в свое время образ Новосибирска. Поэт старался всегда быть в гуще жизни, где ему все важно, значительно и интересно.

Нельзя не сказать еще об одном новосибирском писателе фронтового поколения, чей творческий путь начался в первой половине 1950-х годов, и чья проза оставила заметный след в сибирской и всей российской литературе – о В. Сапожникове.

Владимир Константинович Сапожников (1922-1998) родился в Алтайском крае. Учился в Тюменском пединституте. В Великую Отечественную войну воевал в составе 4-го Кубанского кавалерийского корпуса. В послевоенные годы ходил с геологическими экспедициями по Саянам, плавал матросом на Енисее, ловил с байкальскими рыбаками омуля, был комбайнером, учительствовал, исколесил с журналистским блокнотом всю Сибирь. Все это впоследствии отразится в его очерках и прозе. Но в литературу он пришел с военной темой. В 1955 году журнал «Сибирские огни» опубликовал большую новеллистическую подборку В. Сапожникова «Рассказы старшины Арбузова». Два года спустя в Новосибирске вышла книга с таким же названием. Война здесь была показана глазами рядового ее участника, солдата «теркинского» склада. Героями рассказов стали кавалеристы, бойцы весьма экзотического во времена Великой Отечественной войны рода войск. Но привлекали рассказы не только этим. Они богаты интересными житейскими историями и человеческими судьбами. Есть в них и высокий трагизм, и серьезные раздумья, и поэзия, и добрый юмор… В. Сапожников одним из первых в советской литературе попытался взглянуть на войну не с батальной, а с бытовой, житейской ее стороны. Не в последнюю очередь и поэтому «Рассказы старшины Арбузова» были очень тепло встречены и читателями, и критиками, отмечавшими несомненное новаторство молодого писателя.

О минувшей войне писал в эти годы и Николай Петрович Осинин (1917-1972). Его повести о войне, из которых самая известная «Через все преграды», появившаяся впервые в 1951 году, переиздавались много раз и были обращены к юному читателю.

Под освежающим дыханием «оттепели»

Второе послевоенное десятилетие ознаменовалось событием, которое серьезно повлияло на дальнейшую жизнь страны: в 1956 году, на XX съезде КПСС устами Первого секретаря ЦК партии Н.С. Хрущева был осужден культ личности Сталина. Общественный климат начал теплеть. Довольно непродолжительную (лет десять всего) эту пору впоследствии окрестили «хрущевской оттепелью». Оттепель была весьма относительной, тем не менее «прокрустово ложе» дозволенного несколько увеличилось, и представители искусства и литературы вздохнули свободнее.

Впрочем, писатели Сибири, и Новосибирска в том числе, каких-то принципиальных перемен в литературной жизни не заметили. Во всяком случае, проходившее в Новосибирске в середине сентября 1957 года Всесибирское совещание писателей было выдержано в достаточно традиционных идеологических канонах. Правда, только что было опубликовано выступление Н.С. Хрущева «За тесную связь искусства с жизнью народа», но документ этот знакомо декларировал повышение наступательного боевого духа в идеологической борьбе, чистоту принципов соцреализма, тесную связь с жизнью и партийность. Этим «наступательным духом» были проникнуты на совещании доклады секретаря Союза писателей СССР С. Смирнова, главного редактора журнала «Сибирские огни» А. Высоцкого (он только что сменил на этом посту С. Кожевникова) и выступления писателей на пленарных заседаниях. Кроме чисто творческих, совещание имело и идеологическую задачу: способствовать сплочению «на принципиальной партийной основе» литературных сил Сибири вокруг «Сибирских огней», в истории которых наступал новый важный этап – с января 1958 года журнал переходил на ежемесячный выпуск с увеличением тиража. Но, безусловно, наиболее живо и интересно литературный разговор проходил на творческих семинарах Всесибирского совещания. Урожайным на таланты оказался поэтический семинар. Здесь впервые прозвучали имена иркутян М. Сергеева и А. Преловского, красноярца З. Яхнина. Наибольшее же внимание привлекли поэтические работы Н. Перевалова, который на этом семинаре окончательно утвердился как поэт. Участников прозаического семинара особенно заинтересовал роман молодого новосибирского писателя А. Иванова «Повитель». Произведение это после доработки через год увидело свет в «Сибирских огнях».

Но на литературном горизонте Анатолий Степанович Иванов (1928-1999) появился несколько раньше. Родом он из Восточно-Казахстанской области. Окончил факультет журналистики Казахского государственного университета. Сотрудничал в казахстанских газетах, служил в армии, после демобилизации попал в Новосибирскую область, где несколько лет редактировал районную газету «Мошковская новь». Потом работал редактором Новосибирского книжного издательства, заместителем главного редактора журнала «Сибирские огни»… Как прозаик дебютировал в 1954 году в журнале «Крестьянка», а в 1956-м «Сибирские огни» напечатали лирический рассказ «Алкины песни», принесший ему известность. По нему на новосибирском радио была осуществлена пользовавшаяся большим успехом радиопостановка, театры юного зрителя и музыкальной комедии поставили спектакли. Первым крупным произведением А. Иванова стал роман «Повитель», где писатель на широком полотне жизни сибирской деревни в годы Гражданской войны и коллективизации ставил серьезные социальные и нравственные проблемы. В 1963 году там же, в «Сибирских огнях», был напечатан еще один роман, написанный А. Ивановым в Новосибирске, – «Тени исчезают в полдень», развенчивающий частнособственническую психологию и мораль. В этих двух произведениях были заложены творческие основы Иванова-эпика, наиболее полно впоследствии реализовавшиеся в его знаменитом «Вечном зове». В них вполне отчетливо проявилась главная особенность художнической манеры А. Иванова, заключавшаяся в том, что через скрупулезное исследование характеров, обстоятельств и деталей писатель старался передать и показать столкновение противоположных социальных миров.

В начале 1960-х годов А. Иванов переехал в Москву, стал главным редактором журнала «Молодая гвардия», лауреатом Государственных премий, одним из наиболее популярных и читаемых писателей второй половины XX столетия. Судьбы же большинства героев произведений А. Иванова географически и духовно оказались прочно связанными с Сибирью. Умер А. Иванов в Москве, но после смерти все-таки «вернулся» в Новосибирск. В 2001 году ему было присвоено звание «Гражданин XX столетия Новосибирской области», а в 2003-м на доме, где он жил, появилась в его честь мемориальная доска.

Почти одновременно с А. Ивановым читатели узнали еще одного интереснейшего, хотя и совершенно противоположного по характеру дарования прозаика, чье имя также прочно связано с городом на Оби, – И. Лаврова.

Илья Михайлович Лавров (1917-1982) родился в Новосибирске, в рабочей семье. Окончил Новосибирский театральный техникум и как драматический актер работал во многих театрах СССР. Первые его рассказы появились в самом начале 1950-х, а в 1955 году в Чите вышла первая книга «Ночные сторожа». И. Лавров сразу же заявил о себе как мастер лирической прозы, став, по сути, пионером этого жанра в литературе Сибири. «Жизнь волшебна в своих подробностях», – писал И. Лавров в одной из лирических миниатюр, и он умел это волшебство передать. Писатель рисовал прекрасные картины, полные свежих красок, звуков, запахов. Он был поэтом и живописцем, тонким лириком и жизнелюбивым романтиком, ненавидел ложный пафос и плакатный героизм. Ему близки и дороги простые и вечные человеческие чувства, природа и самое большое из ее чудес – добрые, красивые люди. Стяжательству, корыстолюбию, эгоизму он противопоставлял мир душевно красивых людей. Рассказы, миниатюры, повести И. Лаврова полны теплого света, прозрачной грусти, любви и нежности и неизбывной доброты. Он был убежден, что «искусство рождается из любви и ненависти, из горя и счастья, но только никогда не рождается из равнодушия». И утверждал это каждым своим произведением.

Самой заметной вещью раннего И. Лаврова стала написанная в 1961 году повесть «Встреча с чудом». И хотя критики той поры не раз упрекали писателя в уходе от социалистической действительности, жизнеутверждающий лиризм повести, отличавшейся, в то же время, антимещанской направленностью, оказался очень созвучным своему времени, где все сильнее ощущались ветры «оттепели». Не случайно, насыщенная бурным жизнелюбием, богатством настроений, чувств, красочными образами, романтикой повесть «Встреча с чудом» вызвала огромный читательский интерес. Она неоднократно переиздавалась, переводилась на иностранные языки, по ней был поставлен радиоспектакль, создан фильм «Дорога к морю», а композитор Д. Кабалевский по ее мотивам написал оперу. С этой повестью И. Лавров прочно утвердился в нашей литературе.

Вторая половина 1950 – начало 1960-х годов стали периодом творческого становления еще ряда ныне хорошо известных деятелей литературы Новосибирска.

Один из них – Анатолий Васильевич Никульков (1922-2001) – родился в Воронеже, в семье партработников. Участвовал в 1945 году в боях против Японии. После войны работал в Новосибирском горкоме ВЛКСМ, областной комсомольской газете. Начиная с 1950-х годов, постоянно совмещал литературную и общественную деятельность. Избирался членом Новосибирского горкома КПСС, депутатом горсовета. С 1961 по 1967 годы был ответственным секретарем Новосибирского отделения Союза писателей РСФСР, избирался делегатом I и II съездов писателей РСФСР. Как прозаик дебютировал с повестью «Достойные счастья» в 1952 году. Интересно проявился он и в качестве литературного критика. Но широкую известность А. Никульков получил после появления в 1963 году романа «В буче», посвященного, как тогда обтекаемо выражались, «последствиям, вызванным отступлением от ленинских норм в государственной и общественной жизни». «Последствия» эти и становятся сутью главного конфликта романа, его идейно-художественным стержнем, а сам роман – одним из первых в советской литературе «антикультовских» произведений, прямым и непосредственным следствием хрущевской «оттепели».

В первой половине 1960-х ярко заявила о себе Елена Ивановна Коронатова (1911-1994). Родилась она в Уссурийске Приморского края, в семье офицера, погибшего в Первой мировой войне. Детство и юность прошли в Томске. После окончания школы с педагогическим уклоном работала ликвидатором неграмотности в деревнях Томской области, учительствовала в Хакасии, сотрудничала в местных газетах. В 1953 году вышла ее первая книга рассказов «На берегу Черемушки». А еще через десятилетие появился роман, принесший ей большую известность, особенно среди читательниц (и это неудивительно, ибо в центре почти всех произведений Е. Коронатовой – женщины), – «По ту сторону рва» (1964).

Произведения Е. Коронатовой пронизаны автобиографическим началом. Не составляет исключения и этот роман. «Я не могла не написать его, – говорила Е. Коронатова. – Обстоятельства моей жизни сложились так, что многие годы я кочевала из больницы в санаторий, из санатория в больницу. Мне не часто удавалось вырваться из тягостного, замкнутого круга больных; их сложные, а порою трагические судьбы не могли не волновать меня». Все это и стало содержанием романа, рассказывавшего, с одной стороны, о тех, кто страдает тяжелым недугом, а с другой – о тех, кто их лечит. Насколько неоднородны оба эти круга, в которых рядом с мужеством, стойкостью и подвижничеством одних соседствуют безразличие, безответственность и равнодушие других, писательница и дает нам в полной мере почувствовать в своем романе.

После довольно значительного перерыва возрождается в Новосибирске во второе послевоенное десятилетие приключенческая литература, заметным представителем которой, начиная с 1950-х и вплоть до 1980-х годов, был Михаил Петрович Михеев (1911-1993). Он родился в Бийске Алтайского края. После окончания Бийской профтехшколы (получил диплом инструктора-механика) заинтересовался электротехникой и работал электриком на авторемонтном заводе. Здесь же, совсем юношей, еще в 1930-х годах сочинил ставшую впоследствии знаменитой и народной песню о лихом шофере с Чуйского тракта Кольке Снегиреве. Ну а по-настоящему М. Михеев начал свою литературную деятельность с веселой и поучительной сказки в стихах «Лесная мастерская»,  изданной в Новосибирске в 1951 году. За ней последовали повести для детей: «Клуб ЮЭТ» (1953), «Московский состав» (1954), «Капитаны 8-а» (1957)… Одним из первых в сибирской литературе второй половины XX в. М. Михеев стал работать в жанрах детектива и фантастики. Большой популярностью пользовались его фантастические повести «Вирус В-13» (1956), «Тайна белого пятна» (1959), цикл «Милые роботы» (1972), а позже – детективная трилогия «Хищники» («Запах «Шипра», «Сочинский вариант», «Поиск в темноте») и др. Много работал М. Михеев в документальной и очерковой прозе.

М. Михеев был не единственный, кто писал в эти годы для юной аудитории. В 1958 году Новосибирское книжное издательство выпустило сказочную повесть Юрия Михайловича Магалифа (1918-2001) «Приключения Жакони», которая сделалась настольной книгой для нескольких поколений маленьких читателей и своеобразной «визитной карточкой» этого писателя.

 Родился он в Петрограде, в семье врача. Учился в Ленинграде, в театральном институте. Был репрессирован и выслан в Новосибирск, где и жил с 1941 года и до последних своих дней. Перепробовал много профессий – от маляра и бетонщика до тренера по плаванию. Почти сорок лет проработал артистом-чтецом в Новосибирской филармонии. Литературную деятельность начинал с очерков, рассказов и фельетонов, печатавшихся в новосибирских газетах, сборниках и альманахах, в журнале «Сибирские огни». Сказка о тряпичной обезьянке Жаконе создавалась для чтения на радио, с успехом исполнялась автором у микрофона и только после этого вышла отдельной книгой и впоследствии многократно переиздавалась. Через два года после «Жакони» появилась еще одна сказка Ю. Магалифа – «Бибишка – Славный Дружок» (1960), рассказывавшая историю о маленьком трудолюбивом грузовичке. В сказках Ю. Магалифа соединились озорство и грусть, азарт и рассудительная назидательность, доброта и доверительная интонация. Все это делало их притягательными для маленького читателя. Ю. Магалиф стал пионером жанра литературной сказки в прозе Сибири. К ней потом будут обращаться и другие новосибирские писатели (Г. Карпунин, Л. Треер, А. Романов, А. Горшенин), но он был первым.

Продолжал плодотворно работать живший в Новосибирске до середины 1960-х годов В. Лаврентьев, развивая избранную им линию публицистической драматургии. Его пьесы «Чти отца своего» и «Ради своих ближних» шли во многих театрах страны. Достаточно бурно развивалась во второе послевоенное десятилетие поэзия Новосибирска. Пробуют себя в разных жанрах К. Лисовский и Е. Стюарт, набирают обороты их более молодые, но уже обратившие на себя серьезное читательское внимание Н. Перевалов и И. Ветлугин, в чьи поэтические орбиты втягиваются все новые темы и явления современной жизни. Загорались на литературном небосклоне Новосибирска и новые поэтические имена.

В начале 1960-х в Новосибирске обосновались два поэта фронтового поколения – Л. Решетников и И. Краснов. Оба – не сибиряки по происхождению, но связавшие с Сибирью и ее столицей всю свою последующую жизнь.

Леонид Васильевич Решетников (1920-1990) родился в Вятской губернии. После окончания Уржумского пединститута работал литсотрудником газеты «Кировская искра». А в 1939 году был призван в армию. Службу начинал на Дальнем Востоке. В Великую Отечественную войну был разведчиком, связистом, военным газетчиком. Дважды ранен. Первый поэтический цикл Л. Решетникова «Дневник войны» увидел свет в журнале «Знамя» в 1942 году и сразу привлек к себе внимание самых известных мастеров поэтического слова: А. Суркова, К. Симонова, А. Твардовского... А первая книга – «Походные костры» – появилась лишь в 1958 году в Новосибирске. За это время, окончив редакторский факультет Военно-политической академии имени В.И. Ленина, Л.Решетников успел поработать корреспондентом газеты «Красная звезда» в различных военных округах. К середине 1960-х годов Л. Решетников автор уже почти десятка поэтических сборников (всего им издано около сорока книг). Военная тема стала магистральной в его творчестве. «Армия для меня, для писателя и человека – не материал, не тема. Она – моя вторая школа, мой второй дом…» – признавался поэт. В целом же суть творчества Л. Решетникова можно охарактеризовать двумя очень емкими словами – Родина и долг. «А долг поэта перед Родиной, – считал Л. Решетников, – в постоянном напоминании своим согражданам-читателям о том, как прекрасна наша Родина, наша родная земля, которая вырастила и воспитала нас».

Иван Георгиевич Краснов (1923-1997) родом из Чувашии. Окончил военное училище. Великую Отечественную войну прошел солдатом и военным журналистом. После войны работал в сибирских газетах, публиковал стихи в журналах «Сибирские огни» и «Молодая гвардия». Первая его книга – «Сиявский бор» (1962) – вышла в Новосибирске. Рожденный далеко от Сибири, И. Краснов по духу своего творчества навсегда стал сибиряком. Он много писал о жизни сибирского села и замечательной природе Сибири, которую умел передавать с подлинно песенным лиризмом. Большое место в поэзии И. Краснова занимает война. В описании ратных будней, как и Л. Решетников, он сочетал героику и пафос с живыми «подробностями войны», солдатского быта, который он знал не понаслышке. Творческий почерк И. Краснова отличали ясность, открытость, конкретность и человечность.

К поэтам военного поколения можно отнести и Леонида Андреевича Чикина (1927-1994). На фронтах Великой Отечественной он не был, но участвовал в боях против Японии в 1945 году. Родился Л. Чикин в Бийске Алтайского края. Был журналистом, партработником. В 1955 году выпустил в Новосибирске первую поэтическую книжку. Л. Чикин много писал об армии, но еще больше – о коммунистах и партработе. Это была главная тема его творчества. И не просто тема. Родина, КПСС, армия, народ… – все это воспринималось поэтом как нечто глубоко личное, сокровенное и дорогое, без чего его собственная жизнь теряла смысл. В образах коммунистов Л. Чикин стремился показать живых, узнаваемых людей из самой гущи народной, из горнила большого настоящего дела. И в этом плане поэт Л. Чикин был по-своему уникальным явлением.

На рубеже пятидесятых-шестидесятых годов взошла звезда еще одного замечательного новосибирского поэта – Александра Антоновича Кухно (1932-1978). Он родился в Алтайском крае. Окончил Новосибирский пединститут и Литературный институт им. А.М. Горького. Стихи публиковали новосибирские и центральные газеты, журнал «Сибирские огни». Первая его книга «Незабудок брызги синие» появилась в Новосибирске в 1958 году, а всего при недолгой жизни поэта вышло три поэтических сборника.

А. Кухно был очень самобытным художником. Образно-красочная, эмоциональная кисть его удивительно зорко умела подмечать и запечатлевать самые незначительные движения жизни и природы, делая их фактами высокой поэзии. Из тончайшей лирической ткани, подчеркивающей глубинную поэтическую мысль и придававшей ей особые нежность и очарование, особенный чувственный настрой, соткано большинство стихотворений А. Кухно. Поэта отличало умение найти точный и емкий образ, нужную интонацию. А. Кухно поэт преимущественно светлого мироощущения. Но присутствовал в его поэзии и напряженный, доходящий подчас до трагедийного накала драматизм. Им, в частности, отмечена самая крупная и значительная вещь А. Кухно – поэма «Море» (1965). Антикультовская и антитоталитарная по своему социальному пафосу, написанная на излете хрущевской «оттепели», она стала, как и роман А. Никулькова «В буче», одним из первых крупных произведений (но в поэтическом жанре) на эту больную тему.

Говоря о поэтах второго послевоенного десятилетия, нельзя не упомянуть еще об одном, впоследствии очень известном литераторе, чье поэтическое становление, несмотря на довольно непродолжительный срок пребывания в этом городе, связано с Новосибирском.

Илья Олегович Фоняков родился в 1935 году в Иркутской области. Вырос в Ленинграде. А после окончания отделения журналистики филологического факультета Ленинградского государственного университета в 1957 году приехал по распределению в Новосибирск, где прожил немногим более десяти лет. Работал корреспондентом местных и центральных газет, объездил с командировками Сибирь. Эти впечатления стали прочным фундаментом его творчества. Первую небольшую книжечку «Именем любви» он издал в 1957 году еще в Ленинграде, но как поэт по-настоящему утвердился в Новосибирске. «Нужно жить, нужно участвовать в жизни, нужно иметь обязанности, иметь судьбу». Эти слова И. Фонякова стали его поэтической программой. Не случайно его стихотворные произведения этого периода, материалом которых становились события и факты современной поэту быстротекущей жизни, отличались высокой гражданственностью, социальной остротой и напряженностью.

Но в литературной жизни Новосибирска И. Фоняков оставил свой след не только как поэт и журналист. Почти десятилетие руководил он городским литературным объединением при газете «Молодость Сибири», через которое прошли многие ныне известные сибирские поэты и прозаики. Литобъединение это стало поистине легендарным.

Большое поле деятельности открылось на рубеже 1950-1960-х годов для новосибирских очеркистов и публицистов. Продолжалась целинная эпопея. Заканчивалось сооружение Новосибирской ГЭС. В 1957 году началось возведение Академгородка. Большое строительство разворачивалось в различных уголках Сибири. Все это находило отражение в первую очередь в произведениях самого горячего – очеркового жанра. Большое место занимал он в творчестве таких опытных писателей, как А. Коптелов и С. Кожевников, К. Лисовский. Но и молодое поколение литераторов охотно обращалось к нему. Наряду с новыми рассказами и повестями пишут очерки П. Воронин, В. Сапожников и М. Михеев. Крепнет очерково-публицистическое мастерство еще недавних газетчиков Е. Лучинецкого, Г. Падерина, А. Китайника.

В начале 1960-х годов начинает складываться и лучшая за Уралом школа литературной критики Новосибирска. Успешно пробует себя в этом жанре А. Никульков. Делают первые серьезные шаги на профессиональном критическом поприще Л. Баландин, Ю. Мостков, В. Коржев, большую работу по изучению сибирской литературы ведут Н. Яновский и Ю. Постнов (ему, в частности, принадлежит идея фундаментального литературоведческого труда «Очерки русской литературы Сибири»).

«Сибирские огни», безусловно, оставались главным центром притяжения литературных сил. Но стимулировала работу новосибирских писателей и во многом способствовала реализации их творческих замыслов еще и заметно оживившаяся книгоиздательская деятельность.

В 1959 году Новосибирское книжное издательство взялось выпускать многотомную книжную серию «Библиотека сибирского романа», которая вбирала в себя все лучшее, создаваемое писателями-сибиряками в этом жанре. Начиналась она с романа Е. Пермитина «Горные орлы», а завершилась в 1989-м книгой В. Шалагинова «Кафа». Публиковались здесь романы таких известных авторов, как Вяч. Шишков, А. Иванов, С. Залыгин, А. Коптелов, Г. Марков, С. Сартаков, Г. Федосеев и др. В 1960- 1970-е годы это была единственная серия из всей литературной продукции Сибири, которую охотно закупали столичные книготорговые организации и которая хорошо продавалась на всей территории СССР.

Несколько позже, в 1963 году, то же издательство предприняло выпуск еще одной книжной серии – «Библиотека сибирской поэзии», которую составляли тома «избранной» поэзии сложившихся, зрелых, определивших своеобразие своего творческого облика авторов. Открывал «Библиотеку» И. Мухачёв.

Не забыты были и юные читатели. С 1951 по 1959 годы Новосибирское книжное издательство издавало популярный у детей литературно-художественный альманах «Золотые искорки». Всего было выпущено восемь его книг.

Начало 1960-х годов отмечено организационными переменами в писательской среде. В 1958 году в Москве прошел I учредительный съезд писателей РСФСР. Следом начали создаваться местные писательские организации. С 1961 года в Новосибирске отделение уже не Союза писателей СССР, а РСФСР. Органом Союза писателей РСФСР стал журнал «Сибирские огни». На литературную жизнь Новосибирска в определенной степени это тоже повлияло.

Золотые годы новосибирской литературы

Едва ли не самым бурным в литературной жизни страны, и в первую очередь Сибири, был период с 1965 по 1980-е годы. За это время прошло три (XXIII, XXIV и XXV) съезда КПСС, на которых серьезное внимание уделялось вопросам литературы и искусства, III съезд Союза писателей РСФСР и V съезд писателей СССР. Сибирь все чаще становится центром важнейших литературных мероприятий. Так, Союзом писателей РСФСР совместно с ЦК ВЛКСМ в 1965 в Чите и в 1966 году в Кемерове проведены зональные совещания-семинары молодых литераторов Сибири, открывшие целую плеяду талантливых писателей. Здесь впервые прозвучали имена иркутян В. Распутина, А. Вампилова, Г. Машкина, новосибирца В. Крещика. Традиционными стали областные семинары молодых в местных писательских организациях, где тоже выявлялись способные интересные авторы. Проводился такой семинар раз в два года и в Новосибирске. Он стал местом литературного «крещения» Н. Греховой, Н. Закусиной, А. Черноусова, П. Дедова, М. Щукина и многих других ныне хорошо известных новосибирских прозаиков и поэтов.

Столь мощный натиск свежих литературных сил, продолжавшийся полтора десятилетия, объясняется, с одной стороны, естественной сменой писательских поколений, а с другой – наблюдавшимся в стране социально-экономическим подъемом, передним краем которого была Сибирь, являвшаяся в эти годы местом больших новостроек. Здесь возводились гигантские ГЭС, промышленные предприятия, прокладывались через тайгу и горы дороги, велись геологические изыскания, бурились нефтяные скважины. Везде работала молодежь, и все это было объектом пристального внимания молодых писателей. Появляется целый пласт литературы, художественным материалом и источником которого стали социально-экономические преобразования Сибири. Пласт этот оказался настолько значительным, что заставил издателей задуматься о глубокой его «разработке». В Западно-Сибирском книжном издательстве, объединившем во второй половине 1960-х Омское, Томское, Кемеровское и Алтайское издательства, родилась идея выпуска библиотеки «Молодая проза Сибири», которая собрала бы под одной «крышей» литературную молодежь, чей приход в литературу был обусловлен бурным развитием Сибири и почти кровным родством авторов со своими молодыми героями-преобразователями.

В 1966 году ЦК ВЛКСМ и Комитет по печати при Совмине РСФСР приняли совместное постановление об издании библиотеки «Молодая проза Сибири». Основой ее послужили книги и рукописи, одобренные на зональных семинарах молодых писателей в Чите и Кемерове. Библиотека началась с книги А. Кузнецова «Продолжение легенды» (1967). Всего было выпущено более 50 томов. Библиотека завершилась в октябре 1976 года. Первым ее главным редактором (и автором идеи) был известный новосибирский очеркист и переводчик, а в то время и главный редактор Западно-Сибирского книжного издательства, Абрам Ушерович Китайник. Впоследствии его сменил Альберт Лиханов.

Библиотека «Молодая проза Сибири» познакомила читателей со многими интересными прозаиками. Г. Немченко и А. Приставкин, В. Чивилихин и Вяч. Шугаев, В. Лихоносов и В. Распутин, О. Куваев и Е. Гущин, А. Лиханов и В. Потанин, Г. Машкин и А. Черноусов, А. Якубовский и Вяч. Сукачёв… – имена этих и других авторов, дебютировавших в библиотеке, сегодня широко известны.

Одна из главных целей библиотеки – привлечение молодежи к Сибири, нуждающейся в свежих силах для освоения и ускоренного развития края. Поэтому вполне закономерно, что сибирские новостройки, гиганты металлургии и энергетики, нефтепромышленные комплексы, научные центры становятся местом действия многих произведений молодых литераторов. Они привлекали внимание начинающих авторов, прежде всего тем, что именно здесь складывались новые отношения, возникали сложные нравственные проблемы. Человек и его дело, образ молодого современника – рабочего, инженера, ученого – занимали центральное место в прозе молодых писателей Сибири. Библиотека отличалась не только тематическим разнообразием, но и острой и смелой постановкой многих актуальных проблем, связанных с экономической и хозяйственной жизнью сибирского края. Библиотека «Молодая проза Сибири» стала своего рода коллективным собранием сочинений молодых писателей и беспрецедентным фактом в мировой книгоиздательской практике. Она была отмечена премией Ленинского комсомола.

Значительно пополнились молодыми авторами и ряды новосибирских писателей. Именно в этот период (1966-1980) во весь голос заявили о себе прозаики В. Коньяков, Н. Самохин, А. Черноусов, А. Якубовский, Е. Городецкий, поэты А. Плитченко, Г. Карпунин, В. Крещик, Н. Созинова, Н. Грехова, В. Балачан, очеркист В. Зеленский, критики В. Коржев, В. Шапошников. Пришло фактически новое литературное поколение со своим жизненным опытом, мировосприятием, своим характерным творческим почерком.

Василий Михайлович Коньяков (1927-1999) родился в Кемеровской области, в крестьянской семье. Работал в колхозе, токарем на заводе, служил в армии артиллеристом, участвовал в 1945 году в боях против Японии. После окончания Ростовского художественного училища в конце 1950-х приехал в Новосибирск. В какой-то момент выразить свои впечатления от жизни на печатной странице ему оказалось легче, чем на холсте, и тогда появились две его первые лирико-исповедальные, во многом автобиографичные повести: «Цвет солнечных бликов» (1962) – о студентах художественного училища, ищущих себя в искусстве, и «Не прячьте скрипки в футлярах» (1964) – о заводской молодежи времен Великой Отечественной войны. Уже в этих дебютных произведениях В. Коньяков проявил себя тонким художником, способным видеть мир во всем его красочном многообразии, ощущать дыхание и пульс жизни. В 1968 году В. Коньяков публикует свою самую, пожалуй, прозвучавшую вещь – повесть «Снегири горят на снегу», в центре которой вернувшийся в родное село в момент творческого кризиса художник, который пытается найти здесь точку опоры. Всматриваясь вместе с ним в новую деревню, писатель видит, что с ростом материального благосостояния ослабевает потребность людей в красоте и духовности. Этой же тревожной мыслью проникнута и появившаяся несколько позже повесть «Далекие ветры» (1971).

В своих книгах В. Коньяков проявился как художник очень совестливый, чутко реагирующий на малейшие изменения в общественной атмосфере и душе человеческой. Его творческий расцвет совпал с наступлением эры научно-технической революции и развитием в стране социально-экономических преобразований. В. Коньяков рассматривает их, прежде всего, с точки зрения нравственной отдачи. Поэтому так настойчиво звучит в его лучших произведениях тревога по поводу дисгармонии между материальным и духовным, прагматизмом и красотой. Почти все любимые герои В. Коньякова – художники. Не обязательно по профессии. Главное, что они художники в душе. Как очень точно заметил один из них: «Художник тот, у кого сердце смотрит». Зрячее сердце художника имел и В. Коньяков, умевший не только запечатлевать жизнь в точных, емких деталях, цвете и объеме, но и проникать в глубинную суть явлений и характеров.

Ровесник и друг В. Коньякова Аскольд Павлович Якубовский (1927-1983) в литературу пришел, сменив теодолит на перо. Родился он в Новосибирске, в семье художника и архитектора. После средней школы окончил курсы картографии и геодезии и более десяти лет работал топографом. С экспедициями объездил Сибирь и Дальний Восток. В 1965 году в журнале «Сибирские огни» появилась повесть А. Якубовского «Мшава», рассказывавшая о заброшенном старообрядческом селении, где безраздельно властвовал фанатик-сектант, а в Новосибирском издательстве вышла первая книга его рассказов «Чудаки», посвященных охоте и природе. С ними он и вошел в литературу. А. Якубовский – художник яркого самобытного таланта и широкого творческого диапазона. С успехом выступал и как писатель-реалист, и как фантаст («Аргус-12», «Прозрачник»). В творчестве своем осваивал разные темы, поднимал многие проблемы бытия, в частности – стяжательства, которой посвящена одна из лучших его повестей «Дом». Но ближе всего ему взаимоотношения человека и природы. О природе он писал красочно, увлекательно, даря читателям прекрасные рассказы и повести о рыбалке, охоте, «братьях наших меньших» («Красный таймень», «Возвращение Цезаря», «Браконьеры», «Багряный лес» и др.), где выступал не только как блестящий анималист и писатель-натуралист, но и как наблюдательный художник-психолог. Удавались А. Якубовскому и характеры людей. Прежде всего, тех из них, которые оказывались перед лицом природы. Их писатель высвечивал подчас до самых потаенных глубин.

Одним из самых заметных и талантливых прозаиков Сибири второй половины XX столетия был Николай Яковлевич Самохин (1934-1989). Родился он в Алтайском крае, детство и юность прошли на окраине Новокузнецка. Окончил Новосибирский институт инженеров водного транспорта. Работал прорабом на строительстве новосибирского Академгородка. Был корреспондентом газет «Вечерний Новосибирск» и «Советский воин», ответственным секретарем журнала «Сибирские огни», собственным корреспондентом «Литературной газеты». Как прозаик начал выступать с 1959 года, публикуя короткие рассказы и фельетоны в журналах «Крокодил», «Смена», «Сибирские огни». Первые его небольшие книжечки – «Прекрасная несправедливость» и «2 000 Колумбов» – увидели свет в Новосибирске в 1962 году, но творческий расцвет Н. Самохина пришелся на 1970-е годы. В очерках, рассказах, повестях, составивших его книги «Странные люди» (1966), «Блондинка на букву Л» (1967), «Три прекрасных витязя» (1972), «Толя, Коля, Оля и Володя здесь были» (1975), «Бескорыстный Гена» (1976), «Так близко, так далеко» (1980) и др., Н. Самохин показал себя и блестящим юмористом-сатириком, и тонким лириком, и мастером психологической прозы, и острозлободневным публицистом. Но о чем бы и в какой форме ни вел Н. Самохин с читателем разговор, он всегда стремился быть предельно искренним и писать только правду. В произведениях Н. Самохина переплелись доброе и злое, веселое и печальное, радостное и горькое. Сцементированное словесным искусством автора, все это стало прочной кладкой сотворенного писателем литературного здания. В нем нет усложненных сюжетных конструкций, стилистической затейливости. И хотя в произведениях немало неожиданного, Н. Самохин никогда не изобретал особых коллизий и ситуаций, полагая, что лучший выдумщик – сама жизнь. Благодаря острому социальному зрению и отменному художническому чутью ему удавалось за незначительными штрихами текущей обыденности разглядеть подчас нечто очень важное и выразительно это показать. В своем творчестве Н. Самохин использовал самые различные формы и приемы: от простеньких юморесок до объемных повествований, от вещей совершенно реалистических до произведений с фантастическими мотивами. Все это в его художественном мироздании было цельно и органично. Н. Самохину чрезвычайно близка мысль В. Шукшина о том, что «рассказчик всю жизнь пишет один большой роман». По сути, Н. Самохин тоже создавал один большой, разножанровый, объединенный его авторской личностью роман.

Таким же, в принципе, автором одного, только жанрово более цельного романа, состоящего из нескольких повестей, рассказов, объединенных общей темой, является новосибирский прозаик – Евгений Александрович Городецкий. В Сибирь и литературу его привели геологические маршруты. Родившись в 1934 году в Днепропетровске, он там же окончил горный институт и почти десять лет работал инженером-геологом на севере Красноярского края. У него сформировался свой взгляд и на страну Сибирь, и на геологическую профессию, которую обычно было принято изображать в розово-романтических тонах. В посвященных геологам повестях «Лето и часть сентября»(1969), «На зимних квартирах» (1974), «В черте города» (1979), объединенных впоследствии в роман «Академия Князева», Е. Городецкий главное внимание сосредоточивает на будничной, «чернорабочей» жизни геологов, убеждая читателей, что поиск полезных ископаемых – сложное и трудное производство, где проблемы только специфичнее да контрасты порезче. Заметно выделялся из толпы литературных героев того времени, ехавших «за туманом и за запахом тайги», и главный герой «геологических» повестей Е. Городецкого начальник партии Князев – личность сильная, цельная, мыслящая широко, творчески, современно, близкая по духу лучшим героям другого замечательного российского писателя-геолога – О. Куваева. Достаточно органично примыкает к произведениям «геологической» темы у Е. Городецкого большой новеллистический цикл о первопроходцах сибирской нефтяной целины. Писатель и здесь остается верным себе, показывая реальные, а не мифические трудности и раскрывая характеры своих героев главным образом через их будничную жизнь.

Достаточно заметным явлением в литературной жизни Новосибирска 1970-х годов стало творчество Анатолия Трофимовича Черноусова (1937-2000). Родился он в Омской области, в крестьянской семье. Окончил Омский политехнический институт. Работал инженером-конструктором, пионервожатым, слесарем-сборщиком, преподавал в техникуме, институте. Первый же его рассказ «Хобби инженера Забродина», опубликованный в «Сибирских огнях» в 1968 году, был замечен читателями и всесоюзной критикой. Не оставались без внимания и другие вещи писателя. Его повести «Экипажи готовить надо» (1970), «Практикант» (1973), «Непривычное дело» (1974), «Чужие» (1976) и др. сразу же оказывались в центре литературной полемики. И это неудивительно. А. Черноусова всегда отличал остросоциальный, критический и, в тоже время, оптимистический взгляд на окружающую действительность. В центре его произведений люди, как правило, неравнодушные, беспокойные, энергичные, не на словах, а на деле выступающие против безразличия, рутины, косности, безответственности в различных их проявлениях.

Период с середины шестидесятых по восьмидесятые годы без преувеличения можно назвать временем поэтического «взрыва» в литературной истории Новосибирска. Целая генерация разных по особенностям своего таланта, но близких по духу стихотворцев появляется в это время в Новосибирске, окончательно утверждая его поэтическим центром Сибири.

Раньше других из этой плеяды читающая публика узнала Александра Александровича Романова. Родился он в 1930 году в Ленинграде, в семье научных работников. Еще в детстве потеряв родителей, рано начал трудовую жизнь: в составе полевых топографических партий, где был рабочим, техником-геодезистом, инспектором геодезической службы, исходил весь Сибирский Север, что в дальнейшем и нашло отражение во многих его поэтических произведениях, прежде всего в поэме «Северная трилогия». Но поэта привлекала не только романтика трудных дорог. Тем более что в его судьбе были не одни лишь таежные тропы, но и «изувеченное войной» детство в блокадном Ленинграде. Война тоже стала одной из больших тем творчества А. Романова. Как и тема мирного созидательного труда нашего народа. Нагляднее всего это проявилось в поэмах «Сердце весны», «Завод», «Окно» и ряде стихотворений, в которых высокая гражданственность сочетается с тонким лиризмом.

В 1964 году с добрым напутствием известного советского поэта Е. Исаева появилась в «Литературной России» подборка двадцатилетнего дебютанта А. Плитченко. Через год в Новосибирске увидела свет первая его книга «Про Сашу». А затем поэтические сборники стали появляться один за другим, открывая читателям очень интересного и плодотворно работающего поэта…

Александр Иванович Плитченко (1943-1997) родился в Новосибирской области. На станции Каргат прошло его детство, школьные годы. Учился в Новосибирском пединституте (позже окончил Литературный институт им. А.М. Горького), служил на Тихоокеанском флоте, был редактором издательств. Долгое время работал в журнале «Сибирские огни»… Его творческая плодовитость и разнообразие интересов – кроме стихов и поэм он написал несколько повестей и пьес, множество статей, рецензий, эссе – поражала многих. Полушутя называя себя «многостаночником», А. Плитченко, однако, постоянно стремился доказать, что пишет не только много, но и хорошо. И, как правило, ему это удавалось. Стих его образен, красочен, но в то же время прозрачно чист и предельно ясен по мысли. Главным предметом лирики А. Плитченко едва ли не с первых поэтических шагов становится «родительский дом». А под ним в стихах А. Плитченко подразумевается и место рождения, и пейзажи золотой «матерь-Барабы», и дорогие люди «родительской земли», и вообще все то, что есть живительные источники малой родины, без которых пересыхает жизненное русло и к которым поэт в своем творчестве возвращается вновь и вновь, рисуя все новые поэтические картины. Но со временем образ «родительского дома» в творчестве А. Плитченко приобретает уже обобщенно-философское и символическое звучание: он «растет, вырастает до неба, и миром становится дом». Этот «дом-мир» заставляет поэта «все пространство милой Родины домом чувствовать своим». А прочным фундаментом, на котором держался его «дом-мир», была для А. Плитченко природа, которой он посвятил множество стихотворений, где сумел передать не только нескончаемое многообразие ее красок, но и живую душу. Сопряжение малого и большого, личного и общечеловеческого становится характерной чертой поэтического почерка А. Плитченко, который к концу 1970-х годов выходит на лидирующие позиции в современной сибирской поэзии.

Близок А. Плитченко по творческому духу и мироощущению был Геннадий Федорович Карпунин (1939-1998). Оба этих поэта долгое время оставались литературными единомышленниками, коллегами и друзьями (вместе работали в редакции «Сибирских огней», выпускали совместные книжки). У них вообще было немало общего, начиная с истоков.

Г. Карпунин тоже родился в Новосибирской области, в семье сельского механизатора. Детские годы провел на станции Ояш, откуда после школы уехал в Томск. После окончания политехнического института Г. Карпунин оказался в Новосибирске, где работал радиоинженером, инженером патентной службы. Еще студентом писал стихи. В 1966 году выпустил в Новосибирске первую книжку «Благодарю за эту встречу». В отличие от плодовитого А. Плитченко, всего их у него вышло четыре, а временные границы активного поэтического творчества Г. Карпунина очерчиваются в основном второй половиной 1960-х – первой половиной 1970-х годов. Тем не менее в поэзии Сибири Г. Карпунин фигура не менее заметная. Ст. Куняев утверждал, что его поэтические произведения – это «страстное созерцание жизни», вследствие которого «стихи Карпунина есть как бы естественное, безо всяких усилий преодоление прозы жизни, ее перетекание в поэзию». Г. Карпунин действительно поэтизировал самую обыденную жизнь, преимущественно провинциальную, поселково-деревенскую, с ее простыми заботами, в центре которой был «хороший человек». Русский провинциал и крестьянин по существу и корням своим, работящий и умелый, красивый в насущных делах, и стал сквозным лирическим героем стихов Г. Карпунина.

Из сибирской глубинки вышли и такие хорошо зарекомендовавшие себя в семидесятых годах прошлого столетия поэты, как Виктор Крещик, Владимир Балачан, Михаил Шляев, чью поэзию питала почва и истоки родной земли.

Долгое время единственной представительницей женской поэзии в Новосибирске была Е. Стюарт. Но во второй половине 1960-х на «подмогу» ей пришли поэтессы Н. Созинова, Н. Грехова, Н. Закусина.

Нинель Ильинична Созинова родилась в 1931 году в Кемеровской области. Училась в Новосибирском институте инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Преподавала в школе литературу, заведовала школьной библиотекой. Работала корректором в издательстве «Наука», редактором в Западно-Сибирском книжном издательстве и журнале «Сибирские огни». Читатель узнал о ней из публикаций в журналах «Смена», «Сибирские огни», книг «Родничок» (1963), «Берега» (1966), «Еще не горели осины» (1974) и др. Творчество Н. Созиновой вращается в кругу привычных тем: любовь, природа, малая родина с ее жизненными истоками, служение идеалам добра, милосердия и справедливости. Достаточно традиционен и ее поэтический почерк, хотя свою нишу в поэзии Сибири она, безусловно, заняла.

Одной из самых ярких и оригинальных поэтесс Сибири второй половины двадцатого века заявила о себе в 1960-1970-х годах Нина Митрофановна Грехова. Родилась она в 1941 году в Новосибирске. Окончила местный пединститут. Поэт проявился в ней очень рано. Стихи начала публиковать, едва минуло пятнадцать. А в семнадцать лет у нее появилась крупная подборка в журнале «Смена», которая сразу же принесла ей российскую известность. Как и у Г. Карпунина, книг у Н. Греховой немного, но каждая становилась литературным событием. В посвященном Н. Греховой стихотворении Е. Стюарт признавалась: «Я разгадать секрета не могу: // Внимательно стихи ее читаю // И в них не все порою понимаю, // Но я себя ее волненьем жгу!» В одном из интервью та же Стюарт говорила: «Очень талантлива Нина Грехова, голос ее завораживает, как флейта, гипнотизирует, как Белла Ахмадулина, хотя природа таланта другая». Стихи Н. Греховой действительно полны зыбко-тревожных предощущений и нередко напоминают причудливые бессонные бдения. Логика чувств лирической героини Н. Греховой парадоксальна («вопреки всему, а не вместе с тем…»), а «любовный недуг», ее снедающий, чаще всего предстает в образе всепожирающего огня, доводящего драматическое напряжение в ее стихах прямо-таки до взрывоопасного накала, хотя проявления его могут быть самыми неожиданными. На первый взгляд, поэзия Н. Греховой камерна. Тем не менее, ее поэтический мир не замыкается в пространстве собственного «я», а обретает в лучших стихах поистине философские емкость, масштабность и глубину осмысления.

Нелли Михайловна Закусина родилась в 1942 году на станции Могоча Читинской области, в семье изыскателя-геодезиста. После окончания архитектурного факультета Новосибирского инженерно-строительного института несколько лет работала по специальности в Бурятии и Новосибирске. С 1966 года стихи Н. Закусиной стали регулярно появляться в журнале «Сибирские огни», а в 1970-е годы она выпустила в Новосибирске три поэтических сборника, где предстала интересной самобытной поэтессой с собственным, хорошо поставленным голосом, своей характерной лирической интонацией, обостренным поэтическим слухом, который улавливает даже «тень звука». Все это помогает ей лучше, глубже, полнее раскрывать главный предмет ее творчества – женщину. Женское начало безраздельно властвует в поэзии Н. Закусиной. Более того — она открыто подчеркивает женскую сущность своей лирической героини. Нервом, источником духовной энергии поэзии Н. Закусиной является любовь, без животворящей силы которой все сущее на свете просто немыслимо. Избитость любовной темы не смущает поэтессу. Она уверена, что «сколько б ни писали о любви, все будет каждый раз неповторимо». И действительно находит новые слова, краски, чувственные оттенки и повороты.

Натиск свежих литературных сил отнюдь не мешал творческому развитию писателей старшего поколения. Тем более что у каждого поколения был свой жизненный и душевный опыт, свои предметы для разговора и творческие подходы. Продолжают разрабатывать пласт военной темы Л. Решетников, уверенно доказывающий, что еще далеко «не все сказано, не все спето о войне», И. Краснов, с горечью констатирующий, что и тридцать лет спустя фронтовиков «догоняют осколки – острозубые волки войны». Возвышенно-патетические, патриотические стихи и поэмы пишет Л. Чикин. Предвоенные годы, военное и послевоенное лихолетие находят отражение в большом романе Е. Коронатовой «Жизнь Нины Камышиной», в котором через призму судьбы главной героини преломляется целая эпоха, отмеченная крупными социальными потрясениями.

Эхо войны продолжает звучать и в некоторых произведениях В. Сапожникова («Тень капитана Беллинга», «Вперед, ветераны!»), хотя последний все решительнее переходит на «мирные рельсы», стремясь писать «о жизни, как она есть» и «в меру сил написать правдивый портрет Времени». Что весьма успешно и делал в повестях и рассказах 1960-1970-х годов («Счастливчик Лазарев», «Кассиопея», «Вольная жизнь», «Сивка-Бурка», «Плачут глухари», «Дорога на Коён» и др.), представлявших собой сплав лирической прозы и размышлений о сущности бытия. Важнейшей составляющей в «портрете Времени» была для В. Сапожникова проблема взаимоотношений человека и природы. Несколько особняком стоит появившаяся в 1976 году повесть «Без лицензии», где причудливо смешались история и современность, суетливая городская жизнь и радующие душу охотничьи зори… Очередной раз доказав свой лирический талант, В. Сапожников обнаружил в себе еще и острое социальное зрение, и глубокий исторический взгляд, которым он поверял современное бытие.

Продолжает «засевать» свою лирическую «полоску» И. Лавров. Из-под его пера по-прежнему выходят «нежные дымчатые» рассказы и миниатюры, полные лирического томления повести – «Не покидай меня, любовь!» (1966), «Печаль последней навигации» (1973). Но появляется в его прозе и нечто уже новое. Например, неожиданно зоркий взгляд, нацеленный на больные общественные проблемы, которым отмечена его повесть «Обитатели медвежьей ложбины» (1976), или, что совсем неожиданно, эпическое дыхание, ощущающееся в большом цикле автобиографических повестей «Путешествие в страну детства» (1967), «Зарубки на сердце» (1968), «Мои бессонные ночи» (1971), «Благодарю судьбу» (1972), где писатель, ровесник советского государства, рассказывает о «времени и о себе». Немало страниц и даже целые главы посвящены в этих повестях Новосибирску, который И. Лавров очень любил. Автобиографический цикл «Мои бессонные ночи» (под таким названием и жанровым определением «роман-воспоминание» вышел в 1977 году в «Библиотеке сибирского романа») стал новым этапом в творческом развитии И. Лаврова. Здесь он сумел соединить в себе лирика и летописца-эпика, доказывая тем самым, что ему, в принципе, по плечу любые художественные задачи.

1970-е годы стали самым плодотворным периодом для Ю. Магалифа. Он продолжает писать сказочные повести, но выступает и как «взрослый» писатель. Он и начинал-то свой творческий путь сразу по двум этим направлениям: в 1958 году одновременно с «Приключениями Жакони» увидела свет его книга «Рассказы», адресованная «взрослому» читателю, которая, правда, на фоне сказки осталась незамеченной. В семидесятые годы Ю. Магалиф публикует большой цикл «Караярские рассказы» – о жизни сибирских татар, повести «Документальное кино» (1968), «Для всех и для тебя» (1974), «Продается изба» (1974), «На периферии» (1975), главная тема которых — горожанин в деревне.

Старейшина новосибирских писателей А. Коптелов все свое внимание в эти годы сосредоточивает на ленинской теме, которую взялся разрабатывать еще в начале 1960-х годов в романе «Большой зачин» (1963). В последующие полтора десятка лет он пишет еще два больших двухтомных романа «Ленинианы» – «Возгорится пламя» и «Точка опоры». За трилогию о В.И. Ленине А. Коптелов удостоен Государственной премии СССР.

Привлекает внимание вот еще какая сторона литературной жизни Новосибирска. Здесь всегда были сильны национальные и интернациональные связи, большое внимание уделялось проблемам малых народностей Сибири. Активное содействие развитию национальной культуры и литературы — важная составляющая журнальной политики «Сибирских огней», которые регулярно печатали переводы национального фольклора и поэзии национальных авторов. Поэтому вокруг журнала сложилась хорошая переводческая школа. Литературными переводами занимались В. Зазубрин, И. Мухачёв, А. Смердов, А. Коптелов… Но на рубеже 1970-1980-х годов эта сфера творческой деятельности переживала в Новосибирске особый подъем. Переводили не только национальных поэтов и прозаиков, но и зарубежных авторов. Переводами с разным успехом занимались практически все действующие поэты города и ряд прозаиков. Фактически именно благодаря этим переводам национальные авторы получали возможность выходить на большую дорогу российской литературы. Особенно впечатляющей была деятельность переводчиков в области национального фольклора. В частности, алтайский героический эпос («Маадай-Кара») успешно перевел А. Плитченко, а якутский («Могучий Дьагарьма») – А. Романов.

Творческое цветение молодой сибирской литературы шестидесятых — семидесятых годов едва ли смогло бы стать таким плодоносным без журнала «Сибирские огни». Именно здесь молодые сибирские авторы получали первое боевое крещение, начинались их «смотрины» и читательский суд. Огромная заслуга в этом главных редакторов журнала – А. Смердова (с 1965 по 1975) и А. Никулькова (с 1976 по 1987), которые очень много сделали для воспитания литературной смены.

Большое внимание уделялось в Новосибирске в 1960-1970-х годах истории сибирской литературы. Ею занимались как ученые-литературоведы (Ю. Постнов, В. Одиноков, Л. Якимова и др.), так и писатели-критики – в первую очередь Н. Яновский.

Николай Николаевич Яновский (1914-1990) в 1970-е годы становится крупнейшим в Сибири критиком, литературоведом, историком литературы. Родился он в городе Камень-на-Оби Алтайского края, в крестьянской семье. Работал библиотекарем, плотником, каменщиком, лесорубом, бухгалтером, шахтером. Был репрессирован и строил Туломскую ГЭС в Карелии. После реабилитации окончил факультет языка и литературы Ленинградского пединститута им. Покровского и учительствовал в сельских школах Ленинградской области и Нарымского края. В Великую Отечественную войну при форсировании Днепра под Киевом был ранен. В конце войны работал в армейских газетах. Демобилизовавшись в 1945 году, преподавал в школах и техникумах Новосибирска. Более 20 лет проработал в журнале «Сибирские огни» заведующим отделом критики и заместителем главного редактора. В 1960-1970-е годы статьи, рецензии, обзоры, исследования Н. Яновского появляются не только в сибирской периодике, но и в столичных журналах «Октябрь», «Звезда», «Нева»», «Москва», «Вопросы литературы».

 В литературу Н. Яновский входил еще в 1950-х годах, но расцвет его многогранного таланта пришелся именно на семидесятые годы минувшего столетия. Сделанное Н. Яновским, которого за глаза полушутя называли «человеком-институтом», впечатляет. В многочисленных статьях, рецензиях, монографиях, обзорах, книгах он рассказал о нескольких поколениях сибирских литераторов. Героями его литературоведческих и критических произведений были Н. Ядринцев и Вс. Иванов, Вяч. Шишков и В. Шукшин, Г. Гребенщиков и В. Астафьев, Л. Сейфуллина и С. Залыгин, Ис. Гольдберг и И. Кудинов, А. Коптелов и В. Распутин, А. Новоселов и И. Лавров, М. Кравков и Н. Самохин… С одинаковой увлеченностью и заинтересованностью Н. Яновский вел разговор как о писателях, уже завершивших свой творческий путь, так и продолжающих его. Все написанное им является, по сути, главами истории русской и советской литературы в Сибири. Н. Яновский неизменно прослеживал взаимосвязь, преемственность поколений писателей-сибиряков, их вклад в общероссийский литературно-исторический процесс. История и современность в понимании Н. Яновского – крылья единого литературного процесса, поэтому, о чем бы ни писал критик, он везде поверял современность историей, а историю современностью. Как истинный патриот и подвижник сибирской литературы, каким он всегда был, огромную работу Н. Яновский проводил по изучению и популяризации творчества забытых и полузабытых писателей Сибири. Немало «белых пятен» удалось ему закрыть на литературной карте Сибири, немало незаслуженно забытых писательских имен восстановить. Результаты этой целенаправленной и систематической исследовательской работы отразились не только в собственных сочинениях, но и в таких, например, изданиях, как «Краткая литературная энциклопедия» (М. 1962-1969), где он явился автором десятков статей о писателях-земляках, или «Литературное наследство Сибири» (ЛНС), которое своим рождением и существованием на протяжении двух десятков лет (первый том ЛНС вышел в Западно-Сибирском издательстве в 1969 году) обязано, прежде всего, его бессменному главному редактору и составителю всех восьми томов Н.Н. Яновскому.

«Литературное наследство Сибири» вобрало в себя богатый и разнообразный материал по истории русской и советской литературы Сибири. На страницах ЛНС можно найти публикации ранее неизвестных или затерявшихся на страницах периодики прошлых лет художественных произведений, воспоминаний, эпистолярного наследия, исследования отдельных изданий, разысканий, сообщений о литературном прошлом Сибири. В частности, в ЛНС впервые была опубликована переписка А.М. Горького с рядом сибирских писателей, напечатаны не изданные или забытые произведения Ф. Бальдауфа, Н.М. Ядринцева, Г.Н. Потанина, Ис. Гольдберга, В. Зазубрина, Ан. Сорокина, Вс. Иванова, А. Жилякова и др. Материалы поданы в разнообразных формах, с подробными комментариями. Во вступительных статьях и комментариях к публикациям привлекаются и систематизируются фактические данные о литературной жизни Сибири. Все это позволяет лучше видеть как творчество отдельных писателей, так и литературный процесс Сибири в целом. ЛНС значительно обогащает представления о сибирской литературе. Само же это поистине уникальное издание стало одним из значительных достижений советского литературоведения.

К началу 1980-х годов в Новосибирске сложился крупнейший и мощнейший по творческому потенциалу писательский отряд в Сибири, да и, пожалуй, во всей провинциальной России. Новосибирская писательская организация теперь не только наиболее многочисленная и сильная за Уралом, но и самая универсальная по жанровому разнообразию своего состава. Ни в одной другой писательской организации (кроме Москвы и Ленинграда) невозможно встретить одновременно поэтов и прозаиков, мастеров приключенческого жанра и драматургов, детских писателей и литературных критиков, специалистов литературного перевода и очеркистов-публицистов, юмористов-сатириков и сказителей…

Поэтому совершенно логичным и естественным видится проведение в конце 1970-х в Новосибирске двух крупных литературных общероссийских мероприятий. В июле 1977 года в Новосибирске прошли Дни советской литературы. В гости к сибирякам приехала группа столичных писателей (А. Иванов, Л. Татьяничева, В. Боков и др.), которую возглавлял главный редактор журнала «Знамя» В. Кожевников. В марте 1978 года в Новосибирске состоялось выездное заседание секретариата правления Союза писателей РСФСР на тему «Личность, НТР, литература». Вел заседание председатель правления Союза писателей РСФСР С.В. Михалков.

Как покажет будущее, период со середины шестидесятых по восьмидесятые годы был в литературной жизни Новосибирска едва ли ни самым ярким и светлым, своеобразным ее пиком и расцветом, несмотря на известные негативные идеологические тенденции.

На «перестроечной» волне

По насыщенности литературной жизни 1980-е годы мало в чем уступали предыдущему десятилетию. Во многом они, особенно первая их половина, продолжали и завершали 1970-е, хотя уже и на менее высоком качественном уровне.

В первой половине 1980-х окончательно сформировалась творческая «физиономия» ряда писателей, начавших свой литературный путь в минувшем десятилетии.

Еще в 1970 году с книгой лирических рассказов «К солнцу незакатному» дебютировал Петр Павлович Дедов. Родился он в 1933 году, в Купинском районе Новосибирской области, в крестьянской семье. Детство выпало на военные годы. Работал в колхозе помощником бригадира, плотником, грузчиком. Окончил Новосибирский пединститут и Центральную комсомольскую школу в Москве. Был учителем, журналистом областных и центральных газет, комсомольским работником. Но настоящую известность принесла П. Дедову книга о военном детстве «Березовая елка» (1977), составившая впоследствии вместе с повестями «Страда» и «На заре туманной юности» трилогию под общим названием «Светозары», за которую писатель был удостоен звания лауреата Всесоюзного конкурса Союза писателей СССР и ВЦСПС «За лучшее произведение художественной прозы о людях труда». Большое место в творчестве П. Дедова занимает сибирская природа. Проза П. Дедова подкупает читателя живописностью, поэтичностью и проникновенным лиризмом. Его произведения переводились в Германии, Болгарии, Венгрии, Китае.

Во второй половине 1970-х годов заявил о себе Геннадий Мартович Прашкевич (родился в 1941 году в Енисейском районе Красноярского края, окончил Томский университет, работал вулканологом, редактором издательства). Книги «Люди огненного кольца» (1977), «Разворованное чудо» (1978), «Курильские повести» (1980) овеяны дальневосточной романтикой и экзотикой. В 1980-е годы Г. Прашкевич предстает перед читателями уже во всем своем творческом многообразии: создает детективно-приключенческие и фантастические произведения (удостоен престижной премии фантастов «Аэлита»), пишет стихотворения, переводит с польского, болгарского, корейского языков.

В 1975 году, после выхода книги М. Черненка «Следствием установлено», читатели Новосибирска впервые познакомились с писателем, чье творчество в последующие четверть века будет, что называется, «обречено на успех».

Михаил Яковлевич Черненок родился в 1931 году в Тогучинском районе Новосибирской области, в семье рабочего-железнодорожника. Окончил Новосибирский речной техникум по специальности штурман речного флота. Работал в Томском управлении Западно-Сибирского речного пароходства и в судовой инспекции Обского бассейна. Был народным заседателем в суде, сотрудником тогучинской районной газеты, редактором отдела прозы журнала «Сибирские огни». Автор нескольких много раз переиздававшихся книг «В помощь судоводителю». А в художественном творчестве сразу и бесповоротно отдал сердце детективу. 1980-е годы стали для М. Черненка как мастера детективного жанра поистине звездными. У него выходят книги, завоевавшие популярность не только в Сибири, но и в СССР. Произведения М. Черненка переводят в США, Англии, Германии, Польше, Югославии, Болгарии, Венгрии и других странах мира. Он становится лауреатом премии МВД СССР. В своем творчестве М. Черненок строго следует традициям классического детектива. Есть в его повестях и хитроумные сюжетные головоломки, и разгадывающий их талантливый и обаятельный герой-сыщик, благодаря которому каждое последующее произведение писателя становится как бы продолжением предыдущего. Отличительной чертой детективов М. Черненка является то, что действие их происходит в сибирской глубинке с ее особым жизненным фоном и колоритом. К особенностям авторской манеры М. Черненка можно отнести и то, что в каждой своей вещи он старается заставить читателя думать не столько о том, кто и как совершил преступление, сколько о том, что побудило человека оступиться.

В 1970-х годах делал первые шаги на литературном поприще и новосибирский поэт и прозаик Борис Иванович Новосельцев (1939-1997). Родился он в 1939 году в Новосибирске, в семье военнослужащего. Окончил авиационный техникум. Учился в Белорусском госуниверситете, служил в армии. Работал на Новосибирском кожевенно-обувном комбинате (КОРС) начальником цеха. В 1977 году выпустил первую книгу стихов «Непокой». Одновременно писал колоритную, оригинальную прозу. Его первая повесть «Второй срок» по цензурным соображениям (она рассказывала о буднях лагеря строгого режима) более десятка лет не могла увидеть свет. Б. Новосельцев стал одним из первопроходцев криминальной темы в советской литературе второй половины XХ века. Широко используя в своем творчестве криминальные коллизии, Б. Новосельцев, однако, никогда не романтизировал уголовный мир, а стремился выйти через них на больные проблемы человеческого общества.

В первой половине 1980-х окончательно утверждается в своей творческой ипостаси сказительницы Таисия Ефимовна Пьянкова. Она родилась в Новосибирске, в 1935 году, в семье военнослужащего. Рано потеряла родителей, воспитывалась в детских домах. Долгое время работала художником-оформителем на заводе. Писала стихи и прозу, но известность пришла к ней как к автору оригинальных сибирских сказов, в основу которых положены сказания Верхнего и Среднего Приобья. Тяготея к волшебно-фантастическо-мифологическим сюжетам, Т. Пьянкова в то же время стремится через далекие по времени события выходить на актуальные проблемы наших дней – в первую очередь, проблему бережного отношения к природе. В своих сказах Т. Пьянкова старается также донести прелесть и обаяние старинной поэтической выдумки, сочность и колоритность народной речи.

В 1982 году в Новосибирске прошел Всесибирский семинар молодых литераторов. Это было первое такого рода и масштаба после Читинского и Кемеровского совещаний мероприятие. Организован он был Союзом писателей РСФСР и ЦК ВЛКСМ. На него съехались молодые прозаики и поэты со всей Сибири. Возможно, так громко, как его знаменитые предшественники, он  не прозвучал и такого урожая ярко самобытных дарований не дал, но лицо нового литературного поколения, в общих чертах, показал. Ряд талантливых молодых писателей получили на этом семинаре путевку в большую литературу. Высоко, например, была оценена проза новосибирцев Н. Шипилова и Т. Набатниковой (оба сейчас москвичи), хорошие отзывы получило творчество И. Картушина, еще одного новосибирского сказителя В. Галкина, вместе с Т. Пьянковой ставшего продолжателем традиций А. Мисюрёва.

Надежным источником пополнения писательских рядов по-прежнему оставались традиционные областные семинары. Прошли через них поэтесса О. Мухина, прозаики П. Муравьев, Н. Синиченко, Н. Александров, В. Курносенко, критик А. Горшенин и др.

Пожалуй, самым успешным среди молодых литераторов-новосибирцев нового призыва оказался прозаик М. Щукин, сумевший чутко уловить и поймать в свои паруса ветер быстро надвигающихся «перестроечных» перемен.

Михаил Николаевич Щукин родился в 1953 году в Сузунском районе Новосибирской области. Учился в Новосибирском книготорговом техникуме, окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького, служил в армии, работал в районке, был собкором газет «Советская Сибирь», «Литературная Россия», журнала «Огонек». В первой своей книжечке «Посидели, поговорили» (1980) ее автор еще далек от того острозлободневного, во многом публицистичного, поднимающего горячие проблемы современности М. Щукина, каким он предстанет в романах «Имя для сына» (1985), «Оборони и сохрани» (1987), «Грань» (1990), «Морок» (1991). Герои этих и других его произведений — преобразователи и борцы за оздоровление общества. С романом «Имя для сына» М. Щукин стал лауреатом литературного конкурса им. Н. Островского и премии Ленинского комсомола.

Год 1985 для советского общества оказался рубежным. Ушла в прошлое эпоха «застоя» и «развитого социализма», пришла на смену «перестройка», выразившаяся поначалу главным образом в «борьбе» с пьянством, декларировании гласности да «возвращении» когда-то запрещенных произведений. Все литературные журналы набросились на «возвращенку». «Сибирские огни» не остались в стороне, но «возвращать»-то особо было нечего. Напечатали только ряд не опубликованных ранее произведений В. Зазубрина (повесть «Щепка» и кое-что из публицистики) да стихи поэтов-эмигрантов из «русского Харбина» А. Несмелова и А. Ачаира (последний закончил свою жизнь в Новосибирске).

Большинство, особенно уже сложившихся, писателей, продолжало заниматься тем, что им всегда было близко и дорого. Так, Л. Решетников писал все новые стихотворения о войне и, в общем-то, немало в этом преуспел (за книгу «Благодарение» он был удостоен Государственной премии РСФСР), занимался он и публицистикой, о чем свидетельствовали его книги «Встречи» и «Дороги». К середине восьмидесятых завершила свою эпопею «Жизнь Нины Камышиной» и следом написала повесть «Изба под рябиной», также с женщиной-героиней в центре, Е. Коронатова. Не дожила до «перестройки» Е. Стюарт, но другие поэтессы Новосибирска продолжали ее гражданственные и лирические традиции. Продолжал углублять и расширять тему «родительского дома» А. Плитченко, не забывая и о «любовной свирели». По кругам своих старых, тем, проблем и характеров, не предлагая, впрочем, ничего принципиально нового в их идейно-художественном развитии, продолжал ходить А. Черноусов, о чем свидетельствовал его роман «Круги». А в произведениях Н. Самохина гласность задолго до «высочайшего» соизволения стала нормой. Как-то не очень спешили «держать нос по перестроечному ветру» и новосибирские очеркисты-публицисты. Г. Падерин – «с головой» в сибирской науке, а В. Зеленский продолжает в своих очерковых повествованиях «распахивать» излюбленную «кулундинскую» тему.

А вот творческая, жанровая перестройка, не имеющая, правда, к мало кому понятной пока социальной почти никакого отношения, среди новосибирских писателей действительно наблюдалась. Активно пробует себя в прозе и эссеистике А. Плитченко (повести-эссе «ЗАГС», «Письмовник, или Страсть к каллиграфии», «След мамонта»). В эти годы он еще и страстный публицист, непонятной, однако, ориентации – требует в пламенных газетно-журнальных статьях то «вернуть идею» Дому Ленина в Новосибирске, то отдать верующим храм Александра Невского (вот оно, влияние переменных ветров «перестройки»!). Все реже пишет сказки, но чаще слагает стихи Ю. Магалиф. Практически совсем отходит от традиционных литературных жанров Г. Карпунин и переключается на… исследование «Слова о полку Игореве». (И становится одним из крупнейших специалистов в этой области, о чем свидетельствуют статьи о его работе в солидных энциклопедиях, посвященных «Слову»).

Пожалуй, заметней всего изменился в 1980-х годах творческий облик В. Сапожникова. Он теперь больше историк, социолог и публицист, нежели художник. И к формам тяготеет более крупным. В 1986 году выходит его роман «Сергей Никонов (Предтечи)». В центре произведения — ученый-историк, дерзнувший в сталинские времена мыслить не по утвержденному идеологическому шаблону — отважившийся показать и доказать, что царь Петр Первый во многих своих деяниях скорее преступник, нежели хваленый реформатор. Позднее В. Сапожников одно за другим представит на читательский суд художественно-публицистические повествования, основанные на личных впечатлениях и размышлениях, – «Хождение по Енисею Великому в поисках того, сам не знаю чего, а также экзотики и опасных приключений в лето второе от перестройки» (1989) и «Распятие с бриллиантами» (1990). В них В. Сапожников пытается найти ответы на жизненно важные вопросы сегодняшнего бытия. Оба этих произведения вызвали бурный читательский резонанс. «Литературная газета» предоставила писателю целую полосу для обзора читательской почты. А сам он на материале читательских откликов напечатал в «Сибирских огнях» (1990) еще одну документальную повесть «И все-таки кто виноват? И все-таки что делать?», где, как и в предыдущих, пытался разобраться, «куда, зачем и ради чего оторвались от оседлых берегов и пустились искать неведомо чего».

Начало «перестройки» ознаменовалось для новосибирских писателей двумя литературными событиями.

В 1985 году для увековечения памяти известного русского писателя, имя которого связано с историей Новосибирска, развития литературного творчества и поддержки новосибирских писателей мэрия города учредила премию имени Н.Г. Гарина-Михайловского. Сначала она присуждалась раз в два года, а с 1996-го года стала ежегодной. Лауреатами премии были Г. Падерин (1985), Н. Самохин (1987), А. Никульков (1989), Е. Коронатова (1991), В. Сапожников (1993), Ю. Магалиф (1995), В. Коньяков (1996), С. Белоусов (1997), Р. Нотман (1998), Г. Прашкевич (1999), Н. Закусина (2000), Н. Созинова (2001), В. Крещик (2002), З. Ибрагимова (2003),
Ю. Мостков (2004).

В конце марта 1986 года в Новосибирске состоялись Дни российской литературы. Посвященные 60-летию Первого съезда писателей Сибири, они проводились в старых добрых советских традициях. В гости к новосибирцам съехались писатели из Москвы и Ленинграда, Горно-Алтайска и Томска, Барнаула и Кемерова, Саратова и Кургана, Красноярска и Улан-Удэ… Писатели побывали с выступлениями у ученых Академгородка, в заводских цехах, селах области, у воинов Сибирского военного округа. В рамках Дней литературы был проведен также круглый стол на тему «Организационно-творческая работа в писательских организациях Сибири», в котором приняли участие руководители писательских организаций региона. Дни российской литературы 1986 года стали едва ли не последней демонстрацией сплоченности писательских рядов на прежней идеологической платформе. Через каких-нибудь пять-шесть лет платформы под ногами не окажется никакой, и демонстрировать будет фактически нечего.

В 1989 году в Новосибирск пожаловала бригада «Литературной газеты» для обсуждения работы «Сибирских огней». За предыдущую историю журнала такого рода мероприятия и в Новосибирске, и в Москве проводились не раз. На региональном же уровне «разборы полетов» с привлечением писателей из сибирских областей давно стали ежегодными и традиционными. Проходили они всегда заинтересованно, конструктивно и доброжелательно. Особенностью же круглого стола, устроенного литгазетной бригадой, была ярко выраженная и малопонятная агрессивность и враждебность по отношению к «Сибирским огням». Журнал достиг к этому времени максимального в своей истории тиража – 123 000 экземпляров при 90 000 подписчиков, более трети которых проживали в союзных республиках, главным образом в Казахстане и на Украине, и был крупнейшим провинциальным изданием литературной периодики в Советском Союзе. Имел он и свое литературное приложение – «Библиотеку «Сибирских огней», тома которой составляли произведения лучших писателей-сибиряков, увидевших свет на журнальных страницах. Характер же самого журнала принципиально не изменился. Он по-прежнему отражал в меру сил и возможностей происходящие в социальной, литературной и культурной жизни Сибири процессы. И не слишком спешил подставлять свои паруса под сырые перестроечные ветры. Возможно, потому и вызывал раздражение московских коллег…

Как бы там ни было, но перестроечные процессы, пусть с некоторым запозданием, в Новосибирске все-таки шли, захватывая и сферу культуры и литературы. Более заметными были они в издательской деятельности. Западно-Сибирское книжное издательство в январе 1986 года преобразовано в Новосибирское областное. Оно, с одной стороны, пытаясь сохранить то, что было уже хорошо наработано и обкатано, продолжало издавать серии «Библиотека сибирского романа», «Библиотека сибирской поэзии», «Литературное наследие Сибири», «Сибирью связанные судьбы», «Сибирский рассказ», но с другой – чувствуя дыхание приближающейся коммерциализации книжного рынка, искало новые способы привлечения читателей. В результате появились книжные серии: «Библиотека фантастики и приключений», «Великие сказочники мира», ежегодный сборник «Дебют» и, в кооперации с другими областными издательствами, – межиздательская серия «Современная сибирская повесть».

В 1989 году в Новосибирске появилось Сибирское отделение издательства «Детская литература» (гл. редактор А. Плитченко). Оно работало в Новосибирске с 1989 по 2001 годы и выпускало стихи, приключенческую литературу для детей и юношества. С 1997 года перешло на выпуск книжных серий совместно с издательством «Мангазея» и Новосибирским книжным издательством. В 1997 году, в частности, была возрождена популярная всероссийская серия «Библиотека приключений и фантастики» («золотая рамка»), выходившая в Москве с 1936 по 1989 годы. Новосибирские писатели в деятельности этого издательства, за исключением Ю. Магалифа, практически не участвовали.

Совсем свежим веянием времени явились попытки создания новых, параллельных государственному, издательств и изданий. Пионером здесь стало экспериментальное кооперативное книгоиздательское товарищество «Жарк’и» (председатель правления В.Д. Скальницкий), официально оформленное в июне 1987 года, куда вошли новосибирские писатели Н. Самохин, Ю. Магалиф, М. Михеев, А. Черноусов, В. Галкин и ряд молодых литераторов. Товарищество планировало выпускать детективы, фантастику, историческую и приключенческую прозу, произведения современной тематики. В числе главных целей декларировалось сокращение пути книги от рукописи до прилавка. В январе 1988 года появилось хозрасчетное литературно-издательское агентство «ЭХО», а в декабре того же года – книжно-издательское производственное объединение «Сибирь – XXI век». Однако все три издательские фирмы по разным причинам оказались однодневками.

Более удачливым и успешным стало Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ), созданное в мае 1988 года в Новосибирске. Основой его послужил семинар молодых фантастов Сибири и Дальнего Востока, организованный издательством «Молодая гвардия», Новосибирской писательской организацией, Новосибирским обкомом комсомола и редакцией журнала «Сибирские огни», который состоялся в июне 1987 года в Новосибирске. Семинар стал постоянно действующим и через год преобразовался в творческо-производственное объединение, возглавляемое бывшим ответственным секретарем журнала «Сибирские огни» Виталием Пищенко. На встречах ВТО МПФ, проходивших по несколько раз в год в различных городах страны, обсуждались новые рукописи молодых фантастов и лучшие из них отбирались для публикации. ВТО МПФ совместно с издательством «Молодая гвардия» выпускало коллективные сборники и отдельные книги начинающих фантастов и приключенцев. Название первого сборника «Румбы фантастики», выпущенного Новосибирским книжным издательством в 1988 году, в дальнейшем превратилось в издательскую марку большой серии фантастическо-приключенческой литературы, принадлежащей перу молодых авторов. ВТО МПФ просуществовало до 1992 года, успев стать мощным творческо-издательским предприятием, по объемам выпуска книг сравнимым с крупнейшими издательствами СССР. Только развал Советского Союза подкосил этого удивительного творческо-издательского кентавра. Но именно ВТО МПФ явилось стартовой площадкой для многих и многих ныне хорошо известных мастеров приключенческого жанра: М. Успенского, А. Бушкова, В. Головачева, В. Лукьянова, Е. Лазарчука, А. Шалина и др. Любопытно, что изначально ядро ВТО МПФ составили члены новосибирского клуба фантастов «Амальтея», создателем которого в 1977 году и бессменным руководителем до последних дней жизни являлся М. Михеев. Кстати, это был первый в стране клуб любителей фантастики. Позже движение КЛФ станет массовым.

Одним из наиболее заметных «воспитанников» ВТО МПФ стал новосибирский писатель-фантаст Владимир Ильич Клименко. Родился он в 1950 году в Уфе. Окончил Новосибирский пединститут. Работал в новосибирских газетах, в Сибирской писательской ассоциации, литературным консультантом в Новосибирской писательской организации, ответственным секретарем журнала «Сибирские огни». Первые литературные шаги В. Клименко делал как поэт и прозаик-реалист, но в начале 1990-х уверенно заявил о себе как интересный и оригинальный писатель-фантаст. Его повести и романы «Калинов мост», «Петля Анубиса» «Тень вечности», «Ловцы ветра» и др. публиковались в журналах «Уральский следопыт», «Сибирские огни», «Роман-газета», «Дон», выходили отдельными изданиями в Новосибирске и Москве. Произведения В. Клименко трудно отнести к какому-то определенному фантастическому жанру. Иной раз и не понять, где кончается фантастическое и начинается реальное. Писатель работает обычно на стыке разных жанров, что, при завидном умении выстроить напряженный интригующий сюжет, делает его повести и романы особенно увлекательными. В то же время далеки его вещи и от чисто развлекательной беллетристики. Несмотря на фантастическо-приключенческий антураж, они постоянно обращены к вечным темам и проблемам, к вечным человеческим ценностям, заставляют, в итоге, задумываться о всегда ускользающем смысле нашего бытия. И этим своим свойством В. Клименко заметно отличается от многих и многих нынешних фантастов.

«Взрослые» писатели к концу восьмидесятых тоже «дозрели» до структурных преобразований в своих рядах. В октябре 1989 года на учредительной конференции в Новосибирске представители писательских организаций Бурятии, Хакасии, Красноярского края, Кемеровской, Новосибирской, Томской, Тюменской, Читинской областей приняли решение о создании Сибирской писательской ассоциации (СПАСС). Председателем координационного совета СПАСС был избран главный инициатор этой затеи В.И. Зеленский. СПАСС декларировала объединение писателей Сибири на основе общности их литературных интересов. Она намеревалась выпускать свои литературные газеты и журналы, сотрудничать с местными издательствами, осуществлять собственную издательскую деятельность, пропагандировать литературу, организовывать семинары молодых писателей и т. д. Из заявленного реально осуществилось очень немногое. В частности, вышло восемь номеров газеты «Литературная Сибирь», три номера альманаха «Мангазея», издано несколько книг и проведен в Кемерове очередной Всесибирский семинар молодых литераторов. Процессы начавшегося общественного распада негативно отразились и на СПАСС, которая, официально оставаясь «юридическим лицом», фактически к середине 1990-х годов перестала существовать. Впрочем, это была мертворожденная по сути организация, появление которой стало скорее данью моде сколачивать «по интересам» «параллельные» писательские сообщества и удовлетворять амбиции ее организаторов, нежели жизненной необходимостью, поэтому обречена она была уже изначально.

В полосе рыночных штормов

Социальные шторма последнего десятилетия двадцатого века больно ударили и по литературе. Перестал существовать в прежнем виде Союз писателей. Рухнула книгоиздательская система. Рыночная стихия поставила писателей перед выбором: либо вставать за конвейер по изготовлению беллетристического ширпотреба, либо оказаться за бортом. Все это в полной мере отразилось и на литературной жизни Новосибирска.

Все хуже шли дела у Новосибирского книжного издательства. Оно еще пыталось время от времени выпускать книги местных авторов, но делать это становилось все труднее, поскольку чем дальше, тем решительнее отворачивалось от книгоиздателей государство, а каких-то собственных радикальных решений выхода из положения само издательство найти не могло. В конце концов, оно стало выживать только за счет «заказной» литературы.

Судорожно пытался выплыть, выжить старейший «толстый» литературный журнал «Сибирские огни», который до 1990 года был производственным подразделением областного издательства. Он поменял формат, объем, логотип, внешнее оформление. Для читателей со стажем стал почти неузнаваем. Целые номера с продолжением редакция отдавала публикациям известных зарубежных авторов (А. Флеминг, Ш. Холмс), перепечатке модных учений (Порфирий Иванов, Блаватская и др.), да и просто любого автора, имеющего на это деньги. Журнал перестал быть органом Новосибирской писательской организации, взяв в 1992 году в соучредители акционерную компанию «Полис компани», для которой очень скоро стал обузой. Тираж стремительно падал и к середине 1990-х составлял уже менее десятой части от тиража десятилетней давности. Сокращалась и периодичность. В 1995 году вышел всего один номер «Сибирских огней». Журнал фактически переставал существовать…

Тем не менее литературная периодика в Новосибирске была скорее жива, чем мертва, о чем свидетельствовало появление в городе целого ряда журналов и альманахов: «Мангазея», «Мечта», «Проза «Сибири», «Горница», «Дарование».

Первым по времени появления был литературно-художественный альманах «Мангазея», издаваемый Сибирской писательской ассоциацией (редактор В. Берязев). Всего вышло три номера (№ 1 – в 1990, № 2 – в 1993, № 3 – в 1995 гг.). Альманах публиковал стихи, прозу, статьи молодых сибирских авторов и был адресован таким же молодым читателям. Редколлегия альманаха видела в нем прообраз молодежного сибирского журнала. Ожиданиям этим сбыться было не суждено. Тогда же, в 1990 году, было создано одноименное малое предприятие (директор В. Берязев), выпускавшее и вышеназванный альманах, и сборники стихов молодых авторов. В 1992 году «Мангазея» стала частным коммерческим издательством. Оно было одним из первых, кто перешел на выпуск книжных серий, ориентирующихся на гарантийный читательский спрос. Известны ее серии «Русский криминал» и «Незнакомка» (женские романы).

Следом появился литературно-художественный журнал фантастики и приключений «Мечта», учрежденный В. Карповым (гл. редактор) и Новосибирским бюро пропаганды художественной литературы СП РСФСР. Журнал выходил в 1991 году (выпущено четыре номера) и печатал как зарубежную, так и русскую фантастику, в том числе произведения молодых сибирских авторов. Публиковались также литературно-критические материалы, посвященные проблемам жанра, информация, касавшаяся мира фантастики, сатира и юмор.

В октябре 1994 года в Новосибирске появилось еще одно литературно-художественное издание – «толстый» журнал «Проза Сибири» (издатели А. Пасман и Л. Шувалов). Он публиковал прозу, очерки, переводы, предоставляя журнальную площадь как сибирским авторам, так и писателям Европейской России и российским литераторам, живущим за рубежом. Но без разделов критики и публицистики этот журнал больше походил на составляемый по жесткому жанровому принципу альманах. Закончил существование в 1998 году на десятом номере.

Три этих издания оказались недолговечными, с одной стороны, по причинам финансовым, а с другой – потому, что делались попросту дилетантски.

Более счастливым в этом плане стал журнал для семейного чтения «Горница», учрежденный Новосибирской писательской организацией (автор идеи А.И. Плитченко, гл. редактор М. Щукин). Он выходит с мая 1995 года (с 1998 года под названием «Сибирская горница») и по сей день. Это периодическое издание универсального содержания с краеведческим уклоном и православной окрашенностью. Материалы о родном крае соседствуют здесь с церковными текстами, «детские страницы» с рассказами о замечательных людях Отечества и материалами, посвященными устройству семейного очага. Значительное место отведено художественной прозе и поэзии. Кроме текстов современных авторов, публикуются произведения из литературного наследства Сибири. «Сибирская горница» имеет свой «издательский дом», выпускающий преимущественно «заказную» литературу и книги за счет авторов.

Таким же универсальным изданием был и появившийся в 1997 году альманах культуры «Дарование» (гл. редактор И. Гомеров). Его учредил комитет по культуре администрации Новосибирской области, а издавала Новосибирская государственная областная научная библиотека. Освещались в нем все стороны культурной жизни города и области. Отводилась определенное место и литературе. Просуществовал этот альманах чуть больше года.

Казалось бы, писателям Новосибирска есть где реализовывать свои творческие возможности. Да вот только сами возможности были призрачные. Старые издательские структуры лежали «на боку» и ничем помочь безденежным авторам не могли, новые – были маломощны и слабы в профессиональном отношении. И все авторские усилия теперь направлялись на поиск средств для издания своих произведений. К сожалению, успешнее это удавалось делать графоманам, в результате чего (а также в силу безудержной коммерциализации издательского дела) истинная картина литературного процесса оказалась сильно искажена. Да и сам процесс нарушился. Его многоводное когда-то русло распалось на рукава, протоки и заболоченные старицы. Единое литературное пространство было разорвано в клочья, и писатели одной области часто не знали, как живут, что делают их коллеги в другой. Да и само их бытие резко нарушилось. «В укрепившиеся корни вломилось время с топором» (А. Плитченко). Многие в такой обстановке растерялись, для некоторых это стало причиной преждевременного ухода из жизни…

Скорбный счет потерям открыл в начале 1989 года Н. Самохин. А. Коптелов, Л. Решетников, Л. Чикин, Е. Коронатова, И. Краснов, Н. Яновский, В. Сапожников, И. Ветлугин, Ю. Магалиф, А. Черноусов, В. Коньяков, А. Плитченко, В. Коржев, Г. Карпунин… – вот далеко не полный перечень тех, кого недосчиталась в 1990-е годы Новосибирская писательская организация. Уходили один за другим лучшие писатели Новосибирска.

Литературное же воспроизводство в условиях всеобщего хаоса шло трудно, часто без качественных результатов. Молодая смена оставляла желать лучшего. Достаточно сказать, что за все последнее десятилетие двадцатого века не появилось в Новосибирске ни одного сколько-нибудь интересного прозаика. (Лишь в 2000 году после публикации в «Сибирских огнях» своеобразнейшего романа Виорэля Ломова «Мурлов, или Преодоление отсутствия» появилась определенная надежда на исправление положения). В поэзии имен на слуху вроде бы больше – А. Денисенко, В. Малышев, А. Соколов, Ю. Пивоварова, С. Михайлов, Ю. Булатов, В. Быченок и др., но и они – не открытие 1990-х. Некоторые дебютировали еще в 1960-е!

Среди них – один из самых интересных и самобытных поэтов современной Сибири А. Денисенко.

Александр Иванович Денисенко родился в 1947 году в Мошковском районе Новосибирской области. Учился в Новосибирском пединституте. Работал редактором на телевидении, журналистом в новосибирских газетах и редактором в Сибирском отделении издательства «Детская литература». Поэтический путь А. Денисенко начинался в 1960-х годах в литобъединении И. Фонякова. К тому же времени относится и публикация первых его стихов. Однако первая книжка «Аминь» увидела свет в Новосибирске только в 1990 году. А еще через год А. Денисенко стал победителем Всесоюзного конкурса одного стихотворения. Его стихи вошли в антологии русской поэзии конца XX века. В 2000 году появилась еще одна его книга «Пепел», куда вошло большинство из написанного им до сих пор. Поэзия А. Денисенко настолько же противоречива, на первый взгляд, насколько и гармонически цельна в отображении окружающего мира. Она рождается как бы в точке пересечения языковых пластов современного городского и патриархально-деревенского миров. Поэт категорически не приемлет сложившуюся картину мира, потому даже в таких традиционных темах, как темы войны, родительского дома, он удивительно свеж во взгляде и ощущениях. Художественная яркость, оригинальность и колоритность делают стихи А. Денисенко особенно впечатляющими. Возможно, из-за некоторой склонности к сюрреалистическим образам и метафорам А. Денисенко называют иногда поэтом современного русского авангарда, хотя, безусловно, его творчество гораздо шире этого достаточно узкого направления. Не случайно поэзия А. Денисенко стала заметным явлением в литературной жизни Сибири последнего времени.

Не стали открытием 1990-х годов и такие ведущие новосибирские драматурги последнего времени, как А. Косенков и Ю. Мирошниченко, чье творческое, в том числе и литературное рождение состоялось задолго до этого.

Александр Федорович Косенков родился в 1940 году в городе Дмитриеве-Льговском Курской области, в семье военнослужащего. Детство провел в Ленинграде, Прибалтике. В 1953 году семья навсегда переехала в Сибирь, где жила в Иркутске, Зиме, Братске. После школы работал на строительстве Братской ГЭС электрослесарем, слесарем и монтажником. Окончил факультет журналистики Иркутского университета. Работал в иркутских газетах, в литературной редакции Иркутского телевидения, в киноредакции, в Братской студии телевидения. После окончания сценарного факультета ВГИКА работал старшим и главным редактором «Новосибирсктелефильма», главным редактором ГТРК «Новосибирск». В творческом багаже А. Косенкова десятки документальных и несколько телевизионных художественных фильмов. А. Косенков-кинодокументалист отмечен многими премиями, призами и дипломами всесоюзных, всероссийских и региональных фестивалей телефильмов, а за фильм «Дни будущих Будд» он был удостоен Гран-при на Международном фестивале этнографических фильмов. Так что свою первую пьесу «Степанов мост» А. Косенков написал в 1980 году, будучи уже сложившимся сценаристом и режиссером. Пьесы А. Косенкова «Тепло для путника», «Берег розовых чаек», «Обсуждению подлежит», «День шестой», «Последний парад» и др. с успехом шли во многих театрах России, в том числе и Малом театре в Москве, в театрах ближнего и дальнего зарубежья. А по пьесе «Ночь на размышление» «Союзтелефильм» поставил в 1989 году двухсерийный художественный фильм. Отличаясь острозлободневной социальностью, пьесы А. Косенкова поднимают в то же время и острейшие нравственно-этические проблемы. А такие его пьесы, как, например, «День шестой», «Вестники», вообще являют собой своеобразные социально-психологические метафоры нашей нынешней больной российской действительности. А. Косенков одинаково уверенно чувствует себя как в драме, так и в комедии, а нередко в его пьесах происходит взаимопроникновение того и другого. Безусловно, сегодня это один из самых ярких и оригинальных российских драматургов, начавших свой путь в последние десятилетия двадцатого века.

За все девяностые годы лишенная средств к существованию и занятая собственным выживанием Новосибирская писательская организация только единожды провела семинар. Перестали здесь заниматься и литературным консультированием начинающих. Городские литературные объединения, которых насчитывалось в добрые времена до пяти, бездействовали.

Голосов писателей старших поколений тоже было почти не слышно. Если же они и прорывались, то звучали в них отнюдь не оптимистические и лирические интонации. Даже далекая вроде бы от всякой социальности Н. Грехова с болью теперь взирает на позор «нищей супер-державы», где нынче даже «столб фонарный обворован» и «чьей груди так беззащитна твердь». Что уж говорить о такой всегда склонной к гражданственности поэтессе, как Н. Созинова! В новых ее книгах, изданных в 1997 и 1998 годах, любовь ко всему родному и близкому тоже тесно переплелась с острой сердечной болью за униженную, поруганную и разоренную новыми «хозяевами жизни» Родину. Топор времени (так называемых реформ и демократических перемен), безжалостно подрубивший многие устои нашего бытия, задел и поэзию А. Плитченко. Она закровоточила, в ней появились глубоко пессимистичные, безрадостные тона. Ими насквозь пронизана последняя книга поэта «Матушка-рожь», вышедшая уже после его смерти. На них отсвет кровавого заката «распада». Обнадеживает поэта только свет родных берез впереди. И Слово. Только оно, божественное поэтическое Слово способно противостоять делу «распада».

И если в Новосибирске словесность все-таки окончательно не погибла под натиском «дела распада» на исходе XX века, то, наверное, исключительно благодаря этой вере лучших ее носителей в Слово…

Если к 80-м годам прошлого века новосибирские писатели пришли сильным сплоченным отрядом, то третье тысячелетие они встретили бледной его тенью, скорее хаотичной, разношерстной толпой, где не было ни крупных талантов, ни ярких выдающихся личностей, способных организовать вокруг себя этот литературный хаос. Хотя такие попытки (правда, во всесибирском масштабе) предпринимались. Причем по хорошо знакомым, испытанным и проверенным временем образцам.

В самом конце 1990-х годов с финансовой помощью администрации Новосибирской области были реанимированы «Сибирские огни», налажен в полном объеме их выпуск. Несколько позже руководители журнала (гл. редактор В. Зеленский) решили возродить и традицию общесибирских писательских съездов. В ноябре 1999 года состоялся III съезд писателей Сибири, на котором обсуждались насущные проблемы литературного процесса, жизнь писательских организаций Сибири, место сибирских писателей в духовном возрождении края и страны. Был избран Координационный совет (председатель В. Берязев) и принято «Обращение» к руководителям исполнительных и законодательных органов краев и областей с призывом способствовать объединению и развитию литературных сил Сибири. В конце ноября 2002 года в Новосибирске прошел IV съезд писателей Сибири, обсуждавший примерно тот же круг проблем, что и предыдущий. Однако, в отличие от первого, «зазубринского», съезда, эти нынешние писательские форумы фактически никакого влияния не оказали и изменений в литературную жизнь Сибири не привнесли. Много чего было заявлено и декларировано, но мало выполнено. А главное – по-настоящему объединительными, цементирующими писательские ряды, делающие их серьезной, влиятельной социальной и культурной силой, способной решать большие задачи, эти съезды с их выборными органами так и не стали.

Как не стали родными для большинства писателей Новосибирска «Сибирские огни». И без того сравнительно невысокий художественный уровень возрожденных «Сибирских огней» (если сопоставлять его, скажем, с уровнем журнала образца 1970-1980-х годов) оказался непосильным для многих новосибирских литераторов. Тогда Новосибирская писательская организация создала свою литературную трибуну – журнал «Новосибирск». Действует при организации и редакционно-издательский центр.

Так что литературная жизнь Новосибирска помаленьку налаживается (тем более, что и обстановка в стране в целом, кажется, прошла штормовые широты), но идет она пока как бы двумя параллельными курсами (с одной стороны, борьба за выживание Новосибирской писательской организации, а с другой – «Сибирских огней» и их окружения). Говорить о перспективах трудно, но отрадно уже и то, что не наблюдается сегодня у мастеров и подмастерьев слова прежнего панического ужаса перед рыночной стихией. Потому что и навыки приобретаются, и привычка, и новое зрение появляется…

Алексей Горшенин