Литвинов Николай Павлович

Романтический прагматик

Литвинов Николай Павлович (1865-1937)

журналист, издатель, общественный деятель, сыгравший значительную роль в истории города Новосибирска.
 

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. I. С. 267-275.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

В летопись Новосибирска вписано немало биографий замечательных людей. Особое место занимают первостроители: они, зачинатели многих дел, и определили характер нашего города. Один из выдающихся деятелей ново-николаевской эпохи – Николай Павлович Литвинов, удивительно энергичный, деятельный, предприимчивый человек. Судите сами:

– приехав с первым обозом строителей железнодорожного моста из Колывани 30 апреля 1893 года, Литвинов-фельдшер организовал первую больницу для строителей-железнодорожников! Уже один этот факт достоин быть в летописи Новосибирска;

– организовал первый читальный зал на станции Обь (теперь станция Новосибирск-Главный);

– организовал информационное агентство для местных купцов и проезжающих, где всякий любопытствующий за умеренную плату мог узнать цены на тот или иной товар;

– активно участвовал в градообразующих мероприятиях. В частности, будучи в депутации их трех представителей жителей Ново-Николаевска, был в Санкт-Петербурге и добился выделения земель из Кабинета его Величества на нужды города;

– открыл первый книжный магазин, который торговал и канцтоварами, и детскими игрушками – и все это впервые!

Затем были:

– первая типография;

– первая газета «Народная летопись»;

– выпуск первого фотоальбома с видами Ново-Николаевска, посвященного 10 годовщине города;

– еще два альбома к 20-ти и 30-летию города! Именно благодаря Литвинову мы можем сегодня в и д е т ь, как рос и развивался наш город.

– Литвинов был избран в 1907 году городским старостою, но губернатор не утвердил его кандидатуру из-за того, что Литвинов первым установил по собственной воле, а не по требованию рабочих, 7,5-часовой рабочий день и ввел договорные отношения, где оговаривались как обязательства рабочего, так и работодателя.

Он построил первый курорт «Лебяжий» около Рубцовска на озере «Горькое», который в самом начале назывался «Сибирские Ессентуки», потому что лечебные свойства сибирского курорта ничем не уступали всемирно известным «Ессентукам».

Я приостановлюсь перечислять добрые дела, которые совершил этот человек для нашего города, для Родины, для нас с вами. Знаю, что убедил, – и не только в том, что он десять раз достоин быть в это книге, но достоин и мемориальной доски (которой до сих пор мы, «благодарные» горожане, не установили) на фасаде Областной научной библиотеке, которую, кстати, он, Литвинов, построил на свои средства. Николай Павлович активно участвует в общественной жизни города:

– он помогает в организации общества содействия развитию образования;

– ему доверяют возглавить ново-николаевский отдел Петербургского общества по изучению истории Сибири и улучшения ее быта;

– его избирают председателем комиссии по оценке недвижимости для определения первых участников в выборах руководства города.

Как общественный деятель Литвинов был непременным участником всех важнейших событий жизни города. Он входит в состав различных делегаций и комиссий, являясь членом многих обществ и советов. Вот как характеризует Литвинова исправник Попов в рапорте Томскому губернатору:

Желательно назначение председателем комиссии Литвинова как лица хорошо осведомленного с нуждами вновь образуемого города и постоянно ходатайствующего за жителей Ново-Николаевска в качестве их поверенного…

Он начинает первым и добивается значительных успехов в различных сферах деловой и общественной жизни молодого города; его популярность и авторитет среди простых людей и в деловых кругах поразителен; его без преувеличения можно назвать любимцем города! Он и внешне был привлекателен: высок, статен, с пышной шевелюрой, благородное мужественное лицо, умные, чуть грустные глаза. Ему просто невозможно было остаться незамеченным.

Где бы Литвинов не появлялся, он сразу оказывался в центре внимания собравшихся – таковы были свойства не только его незаурядной внешности, но и деятельной натуры. Но вот странность: ко всем своим выше перечисленным начинаниям и предприятиям, едва они претворялись в жизнь, он скоро остывал, оставляя их без сожаления или передавая другим. Складывалось впечатление, что ему достаточно просто удовлетворить собственное любопытство. Другие продолжают начатое им и преуспевают, живут безбедно. Для Литвинова деньги не являются целью жизни или стимулом к действию, но они всегда у него были. Как-то уж очень легко все у него получалось, чуть ли не по принципу: пришел, увидел, победил. Но это только первое впечатление.

Недавно наш известный историк Иван Федорович Цыплаков, выяснил где Литвинов мог заработать средства, которые позволили ему построить здание и купить очень дорогое во все времена типографское оборудование. Это случилось, когда Литвинов заведовал речным пароходством.

Но Литвинов только на первый взгляд романтик, удовлетворяющий свое любопытство к деловой жизни. Он покупает оборудование и строит типографию, деньги тратит все подчистую, берет кредит и при всем безденежье страхует свою типографию на большую сумму. То есть на занятые деньги покупает страховой полис! Деловые друзья Литвинова удивлялись ему, но когда через три года, в 1909-м, деревянный Ново-Николаевск сгорел… Пожар начался на улице Каинской, а она расположена не так далеко от типографии Литвинова, которая размещалась в самом начале улицы Кабинетской (теперь эта улица Советская). Литвинов получил огромную страховку и тут же построил новую типографию, но не деревянную, а двухэтажную каменную! Вот так в нем удивительным образом сочетались казалось бы несочетаемые качества – эмоциональная увлеченность и холодный расчет.

Город рос и обустраивался быстро, буквально на глазах, потому что этому способствовали в основном приезжие – люди предприимчивые и честолюбивые, та поросль, которой трудно было пробиться к солнцу среди крепко сидевших на своих исконных местах томских, колыванских и барнаульских купцов, которые и поделили меж собой, выражаясь современным языком, все экономические ниши на тех промышленных площадях.

Эти люди – молодые, дерзкие, полные сил и энергии предприниматели – не боялись оставить обжитые, но истощенные и полуголодные земли российского нечерноземья и по призыву Столыпина приехали осваивать неведомую, но сказочно богатую Сибирь, прибыли в несуществующий пока город, чтобы построить его. И строительство велось удивительными темпами, на одной улице в соседях оказывались землянка, деревянный дом и кирпичная новостройка. В городе еще не было дорог, но уже тревожили тишину клаксоны автомобилей, и в первом десятилетии существования города в нем уже проводились международные состязания по борьбе.

Николай Павлович горел работой, но не сгорал, а всегда помнил о прибыли. Романтик Литвинов не печатает в своей типографии ни одной «романтической» книжки, его деловой полиграфический интерес – это бланки бухотчетности, он тиражирует годовые отчеты и прочую мелочевку, которая не требует особых затрат. Но сколь выгодна эта «мелочевка»! И сегодня любой полиграфист мечтает о крупном и стабильном заказе бланков, например для Западно-Сибирской железной дороги. В таком заказе и стабильный объем работы, и плановые взаиморасчеты, и предсказуемая и регулируемая прибыль! Но главное – объем! При котором себестоимость неустанно падает, а доходы все растут и растут! Ай да Литвинов! Он первый осуществил мечту новосибирских коммерсантов – быть монополистом!

Но вот что интересно: при столь ярко выраженных способностях видеть рынок, обладая незаурядными качествами делового человека, он вдруг позволяет себе такую прихоть, как укороченный рабочий день, как трудовой договор с рабочими. Он что, не догадывался, что этот «дурной пример» не понравится его друзьям, ново-николаевским буржуа? Он что, не думал, что эти новации будут раздражать власти?

Литвинов ступил на этот путь сознательно. Он не был революционером, но остро чувствовал социальную несправедливость. Вот строки из его письма Г. И. Жерновкову, датированного 12 октября 1918 года, которые напрочь отметают какие-либо попытки сделать из Литвинова революционера:

Издательство для меня не было пустым делом, это было дело огромной важности, как известно, я охотно шел об руку с Новицким, Бахметьевым и другими, пока они шли, «не стрелял в портрет». Революция выбила нас из колеи, народ шел к гибели, сдержать его не в наших было силах, надо было посторониться, чтобы обрушившаяся лава миновала нас, – мы посторонились…

Литвинов даже в критических ситуациях совершал точно просчитанные поступки. Но вот удивительная строка в приведенном абзаце: «сдержать его не в наших было силах». Откуда вдруг такой поэтический слог? Думаю, потому что он говорит от души, а душа у него добрая, вчитайтесь в следующие строки того же письма:

Но без дела нельзя было сидеть, жизнь коротка, любовь к Родине сильна, если это не фраза, а потому надо было применить где-то свое знание, свой опыт.

В этих словах и гражданская позиция Литвинова, и патриотизм, и человеколюбие, и смысл его жизни! В этих словах – основа, стержень, суть нашего героя, и не только его, но и многих и многих наших земляков-созидателей.

В подтверждение своих слов приведу случай, который не связан с Литвиновым. Но чем объяснить такой «романтический» жест А. О. Когана (товарищ Николая Павловича, многие городские дела они начали и совершали вместе), бежавшего из Ново-Николаевска после революции в Манжурию. Когда начался в тридцатых годах голод в Сибири, Коган купил паровоз, вагоны, засыпал их отборной пшеницей и отправил в Ново-Николаевск, написав на бортах вагонов: «Ново-Николаевцам от Когана»!

Вот тебе и «хлебный магнат» – так определяла его в свое время Ново-Николаевская пресса. Романтик? Да, с любовью к землякам и родному городу. Никакого прагматизма. Прагматизм был у большевиков, потому что они закрасили надписи на бортах вагонов и отправили этот состав с пшеницей в Москву, отчитались перед вышестоящими товарищами. Тоже творческий подход, ничего не скажешь. И таких патриотов было много, людей не с показушной любовью (из конъюнктурных соображений) к родному краю, а действительно радетелей и строителей будущего.

Литвинов – продукт удивительной романтической эпохи. Он щедро хлебнул от своей заботы о ближнем. Из его жалобы от 13 мая 1913 года председателю Совета Министров по поводу обыска типографии:

Я способствовал средствами, временем и личным трудом развитию нашего города имени Его Величества, при моем ближайшем участии город Ново-Николаевск встал на верный путь, развивается и блестит, как лучший алмаз в короне Государя императора, мною выполнен долг пребывании в армии во время Японской войны, наконец, косвенно работая у книжного дела, я работал для просвещения Родины. Что же еще надо в доказательство, что я гражданин своего отечества, что надо, чтобы отношение чиновников ко мне было справедливо вежливым?

Помните, я говорил о честолюбии первостроителей Ново-Николаевска? Вышеприведенные слова только подтверждают мою гипотезу: «… как лучший алмаз в короне Государя императора…».

Ничего нет в архивах об отношении Литвинова и Церкви, но вот то, что он всю свою жизнь, невзирая на количество заработанных денег, действительно по-братски относился к окружающим людям, об этом говорит вся его энергичная и долгая жизнь. Откуда в нем это обостренное чувство социальной несправедливости? Вот что мне видится из тех разрозненных документов и свидетельств о нем.

Николай Павлович родился в Пензе 16 апреля 1865 года в семье мещанина, видимо, весьма скромного достатка. Воспользуемся им же написанной автобиографией.

До 11 лет, отец, что называется, души во мне не чаял, одевал, холил и уговаривал: «учись, сынку». Отец – малоросс из Воронежской губернии. Одиннадцати лет он меня оставил на попечение матери, сойдя в могилу. Мать тоже говорила: «учись, Коля, без ученья плохо жить.

Он жадно учился и после фельдшерской школы поступил на работу под руководство опытного врача в инфекционное, а после в психиатрическое отделение. Как он сам пишет, «мы превратили «сумасшедший дом» в лечебницу, но я сам «изнервничался», устал, переутомился».

Детство, юность, молодость – время становления личности. Он видит много людского горя, сам ведет «жизнь трудную». Теперь, поработав и применив свои таланты, Литвинов становится «благородием», но он слишком совестлив, чтобы подняться над простыми людьми, и вместе с тем обладает достаточным благородством, чтобы не скатиться до уровня «грубого люда». Думается мне, что трудно жилось Николаю Павловичу, он был одинок: он никогда не чувствовал себя своим среди рабочих, но и скучал в избранном обществе состоятельных людей.

После фельдшерской школы он и еще три его товарища организовали коммуну помощи обездоленным и больным, для этого они купили 10 соток в селе Болотникове. Первое соприкосновение со свободомыслием познакомили Литвинова с жандармами, и может быть поэтому он более никогда не примыкал ни к одной из партий. Только в 1923 году из соображений самосохранения он подал заявление в партию большевиков – это факт неоспоримый, но мы не смогли найти подтверждения его партийной принадлежности ни в одном партийном архиве, а они-то у нас всегда содержались в порядке. Значит хитрил.

Литвинов много хитрил. Он чувствовал время. В мае 1917 года он продает типографию «Закупсбыту», издание газеты «Свободная Сибирь» передает своим сотрудникам. Новому издательству Николай Павлович также передает договор с пенсионным капиталом в 2000 рублей, учрежденный для инвалидов-рабочих типографского дела. Вот как оценивают его поступок коллектив рабочих типографии:

Гражданская доблесть этого дара особенно драгоценна, как завещание старого демократа, упорно горевавшего душой еще в те ветхозаветные дни, когда удушливые газы самодержавия возбуждали против него незаслуженные нападки близоруких недорослей от демократии.

Сравните эти страстные строки «революционеров» со словами из обращения Литвинова к губернской власти. В одном случае слова благодарности смешаны с желчью и ненавистью, а в литвиновском обращении – искреннее негодование – с благородством. Одни употребляют слова: «удушливые газы», «близорукие недоросли» – другой: «лучший алмаз в короне», «гражданин своего отечества»…

Пришло новое время, пришли новые люди, и потому Литвинов занялся строительством лечебницы в Алтайском округе. С новыми людьми ему явно было не по пути. В смутное время Николай Павлович начинает новостройку. Гражданская война уже лютовала по всей России, и Литвинов составляет, как потом сам с издевкой писал, «кооперативный устав в стиле большевизма?» Он делает все, только бы стройка не сорвалась. В 1919 году Литвинов продает дом по улице Воронцовой 1 (ныне ул. Свердлова) и уезжает на Алтай, где все свои средства вкладывает в строительство курорта.

За всю свою многотрудную, энергичную жизнь в смутном и очень непростом времени, Литвинов ухитрился-таки никого не предать и его не предали, когда арестовали в Рубцовске за «разбазаривание» средств! В те годы Николай Павлович увлечено, невзирая на революцию, разруху и тиф, продолжал строить курорт. По навету был арестован и заключен в Змеиногорскую тюрьму. Все уездные врачи вдруг подняли такую тревогу, забили в такие колокола, что и Москва услышала и специальным решением трибунала обвинение было снято, а Литвинова освободили.

Приведу только одну выдержку из письма заведующего здравоохранением Уисполкома Яковлева:

Работа Литвинова крайне необходима для народного здравоохранения. Принимая во внимание работоспособность, добросовестность и честное отношение к выполнению работы, выражаю полную уверенность в его полной политической благонадежности и что вся работа, не говоря о постройке санатория, ведется им в напряженных условиях успешно и умело.

Этот феномен смелости уездных врачей 1922 года удивляет, как и тот факт, что в Рубцовской районной больнице есть музей Литвинова, где до сих пор хранят о Николае Павловиче добрую память.

Последующие годы Литвинов занимается организацией здравоохранения в Рубцовском уезде, осуществляет руководство всей противоэпидемической работой по ликвидации холеры и тифа. Затем возглавляет подотдел охраны материнства и младенчества в уездном Рубцовском отделе здравоохранения. Заведует курортной секцией, является заместителем заведующего уздравом и по совместительству продолжал руководить строительством.

С 1922 года ведет активную работу с последствиями голода и детской беспризорностью, организовывает детские приюты. При его непосредственном участии организовано 9 приютов, в которых находилось 580 детей.

В 1924 году Литвинов назначен заведующим отделом здравоохранения.

И все-таки о главном. О фотоальбомах с видами Ново-Николаевска. Много ли денег заработал Литвинов на этом альбоме? Думается мне, что мало, если вообще заработал. Фотоальбом – и сегодня дело дорогостоящее, что уж говорить про технологию подготовки фотографий в начале прошлого столетия.

Литвинову, как и другим ново-николаевцам, город был дорог, потому что он был построен ими, он был родным, и они не только любили его, но и гордились им. Выпущенная фотолетопись Ново-Николаевска, наверное, во многом подтверждает мою догадку: люди дела первых десятилетий нашего города были уверены, что строят город будущего! Город, который станет лидером среди российских городов. И он стал – третьим после Москвы и Санкт-Петербурга. Как они умели видеть так далеко вперед! И еще одно подтверждение этой версии – Красный проспект – главная артерия города. Он запроектирован таким широким, будто знали ново-николаевцы, что наступит время, и помчатся по нему автомобили безудержным широким потоком. Они спасли нас от автомобильных пробок, в которых задыхается сегодня большинство городов.

В 1925 году Литвинов возвращается в Ново-Николаевск и поступает на работу в городскую клиническую больницу № 4. Ему 60 лет, а молодой жене Ирине – 25. И Литвинов вновь включается в общественную жизнь города. По его инициативе издается адресно-справочная книга «Весь Ново-Николаевск 1924-1925г. г.» В ней содержатся очень ценные статистические и исторические сведения о развитии города за три десятилетия. Воистину Николай Павловича Литвинова можно без каких-либо натяжек назвать неутомимым летописцем Ново-Николаевска.

Николай Павлович становится живой историей города. В краеведческом музее сохранилась запись его выступления на заседании отдела Общества изучения Сибири в секции «История Новосибирска». В ней впервые указана дата приезда Литвинова в село Кривощеково вместе с первыми строителями моста, которые и положили начало рождению города – 30 апреля 1893 года.

Удивительные люди жили в нашем городе с первого дня его существования: молодые, энергичные, дерзкие, умные, расчетливые, смелые и немного романтичные. А разве другие смогли бы построить такой огромный город, каким мы видим Новосибирск сейчас?..

Литвинов прожил трудную жизнь ломки: становление его прошло при одном социальном строе, а жить и доживать пришлось в другом. Нам тоже пришлось. Как мы, оказывается, похожи! Но что удивительно – прожив бурную, интересную непростую жизнь, невзирая ни на что Литвинов остался верен «любви к ближнему». Вот бы и нам с вами сегодня смочь, как когда-то Литвинов, невзирая на всю мерзость разрушения духовных традиций, невзирая на навязываемые нам инородные жестокие законы бизнеса, решая прагматические задачи, оставаться романтиками с неизменной любовью друг к другу.

Умер Николай Павлович Литвинов в 1937 году собственной смертью на 72-ом году жизни. Похоронен на Гусинобродском кладбище. Удастся ли найти его могилу? Не знаю. Будем пробовать, как только растает снег.