Взята из книги А. Горшенина «Черный понедельник» (Новосибирск, 2005).
Известный сибирский писатель, проникновенный лирик и поэт в прозе, Илья Михайлович Лавров в молодости был актером. Окончив Новосибирский театральный техникум (нынешнее театральное училище, а, может быть, уже и колледж), он работал во многих театрах страны. С тех богемных времен осталось у него не только ностальгия по подмосткам и неистребимое актерство в душе, но и привычка к дешевому плодово-ягодному вину типа «Вермута» — любимому напитку провинциальных детей Мельпомены. (Хотя, не исключено, что дело было не в привычке, а в хроническом безденежье, которое испытывал Илья Михайлович).
Надо сказать, что писатель Лавров в 1960-х — 1970-х годах пользовался большой популярностью; читатели (а с ними он в разных аудиториях встречался часто) его любили, СМИ, памятуя о его актерском прошлом и нынешней литературной известности, тоже охотно с ним общались, а подчас даже и эксплуатировали в своих творческих целях.
Однажды Новосибирское телевидение пригласило Илью Михайловича участвовать в какой-то передаче. То ли «Писатель и время», то ли «Художник и жизнь»… Впрочем, не имеет значения. Важен сам факт присутствия на телеэкране. Во времена «развитого застоя» (а история эта происходила где-то в середине 1970-х годов) к появлению того или иного человека на телеэкране относились очень серьезно и ответственно. Почти как к партийному поручению.
В соответствии с режиссерским замыслом, Илья Михайлович должен был пройти под зорким оком телекамеры метров пятьдесят-шестьдесят от одного угла площади Калинина до другого, изобразив при этом на лице напряженную мысль художника слова, творца, рождающего нетленку.
— Ну, и как, изобразил? — спрашивали Лаврова коллеги, когда он им в узком кругу рассказывал эту историю.
— А как же! — гордо встряхивал Илья Михайлович початую «чебурашку» черного «Вермута», заткнутую самодельной бумажной пробкой. — Не зря же столько лет обшоркивал театральные кулисы. И знаете, о чем я думал перед камерой? — весело вопрошал Лавров и тут же, лучась лукавой улыбкой, отвечал: — А думал я о том, что начал я свое движение от продуктового магазина, где продают вино за рупь тридцать семь, а впереди меня ждет гастроном с «краснухой» за рупь сорок две. В кармане у меня целковый с полтиной и — как быть: возвращаться после съемки назад, к дряни подешевле, или взять впереди, получше, но подороже? Я шел и мучительно размышлял над этой проблемой… И когда, други мои, я потом увидел себя в телевизоре, обомлел: такая мощная мысль светилась на моем челе, такое напряжение творческих поисков от физиономии исходило!.. Сразу было видно — ба-альшой художник шагает, нетленный!
Добавить комментарий