«Это мой город и это мой театр…»
Покидченко Анна Яковлевна (родилась в 1926 году)
народная артистка СССР, актриса Новосибирского государственного академического драматического театра» «Красный факел».
Печатается по книге:
«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. II. С. 357-366.
Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.
Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.
Теперь невозможно даже представить, что в Новосибирске могло не быть Анны Покидченко – нашей народной и народно любимой актрисы – не случись в ее жизни судьбоносной встречи с Верой Редлих и не получи она приглашения в «Сибирский МХАТ…».
– Но Бог послал мне эту встречу – говорит актриса, – и счастливая звезда привела меня в «Красный факел». Это мой город и это мой театр – со всеми его горестями и радостями, взлетами и падениями.
– Я росла театральным ребенком, – вспоминает актриса. – Отец был актером драматического театра в Ростове-на-Дону, мама – бутафором, и она с утра до ночи пропадала за кулисами. Театр продолжался и дома – на всех семейных праздниках организовывалась импровизированная сцена, стена занавешивалась простыней, придумывались костюмы…
Первую театральную роль – Майки в пьесе Корнейчука «Платон Кречет» – Аня сыграла в девять лет.
– У меня там была реплика: «Что же вы молчите, говорите что-нибудь», а актер, игравший Антона Кречета на репетиции, не умолкал ни на минуту. И я никак не могла выбрать время, чтобы вступить со своей фразой... Когда он понял, в чем дело, долго смеялся и сказал отцу: «Она будет артисткой – она выдержала паузу». Для меня выбора – быть или не быть – никогда не существовало, я всегда знала, что мое призвание – театр.
Из самых ярких впечатлений детства – приезд в Ростов Московской театральной студии Юрия Завадского. Студии отдали фойе в театральном доме, где жила семья Покидченко. И Анна уже не покидала заветного фойе. Видеть в работе легендарного Завадского! Дышать одним воздухом с Пляттом, Марецкой, Мордвиновым! Это были незабываемые, полные радости и творчества предвоенные годы, с платьями из жоржета, чудесными шляпками, духовыми оркестрами в парках и непередаваемым ароматом мелодий «В парке Чаир» и «Рио-Рита»…
А потом была война. Эвакуация в Алма-Ату, вечерняя школа, театральная студия при драматическом театре, работа артисткой вспомогательного состава, игра в массовках, выступления в госпиталях и, конечно, мечта о больших ролях. Первая такая роль – Ларисы в «Бесприданнице» Островского – пришла к ней в театре Ашхабада. (Очень жалею, что пришла она слишком рано. Что я могла тогда сказать? А больше мне так и не довелось ее сыграть. Не судьба…). После Ашхабада был Оренбург, где за 4 года переиграно полтора десятка больших ролей (в том числе шекспировская Джульетта).
А в 1955 году на гастролях оренбургского театра в Москве ее увидела Вера Редлих, тогда художественный руководитель «Красного факела». Московские гастроли принесли актрисе Анне Покидченко звание заслуженной и приглашение в труппу «Сибирского МХАТа».
– Конечно, когда пришло письмо от Веры Павловны с приглашением, это было настоящим счастьем. Слух о сибирском МХАТе, Вере Павловне и ее системе шел по всей стране. Для любого актера, тем более молодого, такое приглашение было великим счастьем… Но наша встреча с Верой Павловной состоялась далеко не сразу, она имела длинную предысторию…
В Новосибирск она ехала со своим мужем-актером, позднее известным театральным режиссером Семеном Иоаниди.
– Подала я заявление об увольнении из Оренбургского театра, написала письмо в Новосибирск, мы собрались, сидим на чемоданах. А из Новосибирска – тишина, ответа никакого… Ну, говорю, Семен, давай карту, куда пальцем ткну, туда и поедем. Попался Львов. Послали телеграмму, тут же моментально получили подъемные и поехали…
И лишь спустя два года, в августе 58-го, Новосибирск, наконец, отыскал свою актрису (оказалось, вызов не пришел вовремя из-за смены директора театра). И из Львова с его великолепной архитектурой, трехкомнатными апартаментами, куда селили актеров, и престижными ролями они подались в город на Оби:
– Первые впечатления были ужасны – поезд приходит ночью, нас никто не встречает. Поселяют во временную проходную комнату. Потом я получаю текст первой работы – «Последняя легенда» Лаврентьева. О ужас, какой-то водевиль непонятный! Я же ехала во МХАТ! Боже мой, что же теперь делать?
Проплакала всю ночь, наутро с мокрыми глазами пошла к Редлих. И Вера Павловна – мягкая и интеллигентная, бесконечно любящая своих актеров, – все сразу поняла: «Ничего, Анечка, все будет хорошо, будем работать, договоримся». И они договорились, и все действительно стало хорошо.
– Она умела создавать удивительную атмосферу в театре. Я это сразу почувствовала и ощутила. И она умела создавать атмосферу спектакля. Эта атмосфера возникала уже на репетициях, потом этот «воздух» перетекал в спектакль. И из пустякового водевильчика получился лучезарный, изящный, тонкий, ажурный спектакль. Мы его потом с удовольствием играли более ста раз. В нем было занято целое созвездие великолепных актеров – Агаронова, Лиотвейзен, Бирюков, Поляков… Я, конечно, поначалу робела, тряслась ужасно…
Дебют молодой актрисы оказался очень удачным. В ней было все – артистизм, талант, молодость, обаяние, музыкальность и романтическая влюбленность в сцену. С «Последней легенды» началась комедийная линия в театральной судьбе Анны Яковлевны – оттуда пошли ее стряпухи в пьесах Сафронова, Мирандолина в «Трактирщице» Гольдони, Диана в «Собаке на сене» Лопе де Вега… Эта линия с успехом продолжается и теперь – в лирической комедии Птушкиной «Пока она умирала» (спектакль собирает полные залы, и когда-то разругавшие его театральные критики не перестают удивляться – откуда эта замечательная аура у такой, казалось бы, «безделицы»). За сорок с лишним лет ее театральной жизни зритель уже давно научился «ходить на Покидченко», с замиранием сердца следить за ее жизнью на сцене, ждать новых ролей и не пропускать ни одного спектакля с ее участием.
Неоценимую роль в становлении Анны Покидченко как актрисы сыграла Вера Редлих.
– Загадка Веры Павловны заключалась в том, что она просто очень любила актеров, очень в них верила и внушала им веру в себя и театр. И она коллекционировала актеров – именно коллекционировала, в ее театре не было случайных людей. Как говорил Сергей Сергеевич Бирюков, «она определяла актера по глазам». Находиться рядом с ней было настоящим наслаждением… А как она работала с актерами! Она «распахивала» всю внутреннюю жизнь образа. Я знала до мельчайших подробностей каждую секунду своего существования на сцене. Каждая фраза имела свой подтекст… Я и до сих пор так работаю, это школа на всю жизнь.
Первая большая работа с Редлих-режиссером – Нила Снижко в «Барабанщице» Салынского – стала настоящим триумфом Анны на новосибирской сцене. О молодой актрисе заговорил весь театральный Новосибирск.
– Помню «танец на столе», когда Нила, отводя от себя подозрения немецкого разведчика, вдруг замечала вошедшего Федора. У меня в этом месте сердце останавливается – казалось, дальше уж не смогу играть…
Сердце у нее «останавливалось» и на первом спектакле, и на сто первом… Каждый раз заново. И в каждый спектакль актриса входила как бы заново – чтобы чувства не затерлись и не притупились… Приехавший на двухсотый спектакль автор «Барабанщицы» Салынский написал ей на программке: «Недосягаемой Ниле-Покидченко в память о днях ее высшего взлета».
«Останавливается» ее сердце на каждом спектакле и теперь – будь то романтичная Мод («Гарольд и Мод»), одаренная великим даром любви Мадлен («Мадлен и Моисей»), или аристократка Герцогиня де Вокрикурт («Последняя любовь Дон Жуана») – с ее страстью, болью, чувственностью, загнанной далеко внутрь и неким запредельным знанием, которое обретает человек, стоящий у последней черты…
Работая над Машей в «Трех сестрах», Анна познакомилась с семьей Редлих ближе. Стала часто бывать у них дома.
– Это были удивительные люди – Вера Павловна и Сергей Сергеевич Бирюков, скромные, настоящие интеллигенты, для которых главное в человеке внутреннее, а не внешнее. Мы приходили, варилась картошка, Сергей Сергеевич доставал графинчик, я говорила: «Вера Павловна, я не могу, у меня завтра «Барабанщица». – «Ничего, Анечка, сделаете зигзаг»… Атмосфера в доме была необыкновенная, о чем бы мы ни говорили, что бы ни делали, это всегда было о театре.
Когда возникали сложности на репетициях, Вера Павловна говорила ей: Анечка, если ты заканчиваешь репетиции и чего-то не понимаешь, что-то кажется тебе неверным, то когда ложишься спать, перед сном восстанови весь репетиционный период: все что ты делала сегодня на сцене прокрути, как киноленту, у себя в голове.
– Сначала у меня ничего не получалось: рвалась нить, я останавливалась, начинала все сначала, мучалась долго, потом привыкла к этой мозговой работе, и делаю это до сих пор, особенно когда работаю над новой ролью. Это удивительный метод…
Для работы над «Живым трупом» в театр пригласили Лялю Черную. Анна играла Машу – а без романса «Невечерняя» Маши просто не может быть.
– Тогда в театре еще был живой оркестр, – вспоминает актриса, – оркестровая яма, прекрасный дирижер Вальдгард, Ляля Черная учила нас петь цыганские песни, сохранять их интонации. Мы с ней много репетировали, в том числе и «Невечернюю»…
Ее партнером в спектакле был замечательный актер Алексей Глазырин, а несколько спектаклей посчастливилось играть с самим Николаем Симоновым.
– Какой это был Федя Протасов! Он ничего не делал, он просто вел со мной своим монологом внутренний диалог, рассматривая притом каждую мою морщинку, каждую родинку… И это была любовь! Я не знаю, как он это делал, но это была любовь! После того спектакля газеты писали, что я на сцене какая-то другая. Будешь тут другая, имея такого партнера..
Покидая Новосибирск, Симонов написал ей: У вас дарование, Анна Яковлевна, берегите его…
На «Трех сестрах» закончился редлиховский период театра. В 1960-м Вера Редлих с Сергеем Бирюковым покинули Новосибирск. И для «Красного факела» началась жизнь без Веры Павловны – болезненный поиск своего режиссера, своего стиля, своего репертуара. Анна тогда получила много приглашений из других театров, в том числе столичных, но свой театр не оставила – она уже подписала «внутренний договор» не покидать его «ни в горе, ни в радости».
– Было очень трудно, было трудно всем, но очень помогало присутствие в театре близкого по духу режиссера – человека «одной группы крови» с Верой Редлих – Константина Чернядева.
С ним она создала много прекрасных ролей – в том числе свои любимые: ибсеновскую Нору и Надежду Ивановну в «Поговорим о странностях любви» Веры Пановой.
Когда в 1994 году Московский театр наций организовал программу «Национальное достояние России», народная артистка СССР Анна Покидчено была одной из первых, кого пригласили туда с бенефисом. Бенефис на сцене МХАТа! Триумф! Переполненные залы, маститые критики, звезды московских театров… Два вечера на прославленной сцене царила АННА. «Литицию, или Игру воображения» английского драматурга Шеффера играли в день приезда в Москву британской королевы… А на спектакле «Таланты и поклонники», где ее героине Домне Пантелеевне меценат Великатов дарит шаль, один московский бизнесмен, решив что театральная шаль для большой актрисы недостаточно хороша, преподнес ей платок необыкновенной красоты. А вначале, признается актриса, она вообще не хотела играть эту роль, находя ее слишком бытовой. В процессе работы ее Домна Пантелеевна, освободившись от приевшегося груза характерности, усложнилась, возвысилась и просветлилась. «Полная власть над залом», «филигранная работа» – признавались в любви к сибирской актрисе придирчивые столичные критики …это актриса такого класса, что ее искусство могло бы украсить любую сцену мира, – откликнулся на ее бенефис бывший краснофакелец народный артист СССР Евгений Матвеев. Лаконично и красноречиво.
Через год Анна Покидченко первая из театральных деятелей нашего города удостоилась почетного звания «Человек года». Вручая премию, Виктор Толоконский, был лаконичен и красноречив: Я счастлив жить в одном городе с Вами и наслаждаться Вашим талантом! Эти слова могли бы повторить несколько поколений влюбленных в большую актрису зрителей.
Для нее театр никогда не был средством развлечения зрителей. Все, что делает Покидченко на сцене, – серьезно, страстно, взволнованно и напряженно. И не важно, играет она комедию или драму. Сцена для нее – способ постижения смысла жизни, место для исповеди, голгофа и вечный, но счастливый крест, который так тяжело и так сладостно нести.
Роль Мод в спектакле «Гарольд и Мод» – одна из самых любимых последних ролей Анны Яковлевны – сопровождается странной историей. Родственной душой ее 80-летней героини в спектакле оказывается столь же необычный и неординарный в проявлениях чувств 18-летний Гарольд… А 10 лет назад в жизни самой Анны Покидченко появился свой «Гарольд». Тогда ей впервые сказали, что на ее спектакли постоянно ходит красивый юный мальчик – «и все время с розой, настоящий Гарольд». Первый раз он пришел, когда ему было 15. В 20 он осмелился к ней подойти:
– Пришел с большим моим портретом. Высокий, красивый, интеллигентный. Ну, вылитый Гарольд! Ждал меня после спектакля, провожал до подъезда. Весь такой одухотворенный, с тонкими пальцами, учился он где-то в музыкальной школе по классу вокала…
За все десять лет он не был на ее спектакле лишь дважды. Первый раз его не было в городе, а второй:
– Подошел, извинился и сказал: «Не мог прийти, у меня не было денег на розу»…
Потом ее юный Гарольд уехал, и ей стало его не хватать.
– И что вы думаете? – смеется актриса, – недавно появился второй Гарольд. Еще моложе, еще трогательнее – такой юный, хрупкий. И он приходит не только на «Гарольда», но и на «Мадлен и Моисей», – приносит мне веточки в горшочке…
Работа над Мадлен в пьесе Скотто пришлась на самый тяжелый период ее жизни. Ушел Семен Иоаниди – главный ее мужчина, с которым прожили вместе 40 лет.
– Тогда театр спас, дал возможность выйти из внутренней ситуации, заставил погрузиться в работу, – говорит Анна Яковлевна. – Роль Мадлен я тоже очень люблю, хотя и роль тяжелая, сложная, и спектакль сложный, не каждый на него пойдет…
Но тот, кто идет, находит в этой истории свою мечту и свою боль, выходит потрясенным и просветленным. Недавно, – говорит актриса, – звонил мужчина, где-то достал домашний телефон, извинился и сказал, что спектакль его потряс, он долго сидел в зале, не понимая где он и что с ним, долго не мог встать… Такое признание дорогого стоит…
Она появляется в театре задолго до спектакля, к некоторым своим вечерам готовится по несколько дней – ей надо сосредоточится, собраться, прожить жизнь своей героини от и до… Это в традициях «старого» «Красного факела», с его потрясающей ответственностью перед зрителем и сценой. Этим традициям она не изменяет никогда.
Последний звонок, гаснет свет, поднимается занавес, взрывается аплодисментами зал… НА СЦЕНЕ – АННА ПОКИДЧЕНКО…
Добавить комментарий