Сербские и другие югославянские добровольцы в Сибири в годы Гражданской войны 1918-1922 гг.

 

Тамо далеко, далеко од мора,
Тамо је село моје, тамо је Србија!
Тамо далеко, где цвета лимун жут,
Тамо је српској војсци, једини био пут.

Данная статья носит информационный характер, не претендует на полноту исследования, и является попыткой в доступной широкому читателю форме реконструировать боевой путь сербских воинских частей в России в период Первой мировой и Гражданской войн, с акцентом на события в Сибири в годы Гражданской войны.

Материал является продолжением серии статей об участии иностранных частей в Гражданской войне в Сибири (см. статью И.В. Ладыгина «Британские войска в Сибири в годы Гражданской войны: мифы и реалии»).

Авторы благодарят М.Зичевича (Сербия), Д. Бабаца (Сербия), Б. Пануша (Чехия), С.В. Дуюна (Россия) за помощь в подготовке материала.

При составлении статьи использовались предметы из личной коллекции И.В. Ладыгина.

 В последние годы возрастает интерес к вопросу участия иностранцев (в частности, славянских добровольцев), в Первой мировой войне в составе Российской армии и, впоследствии, в Гражданской войне на различных фронтах. Во многом это связано с тем, что в отечественной историографии в советский период этот вопрос по идеологическим соображением трактовался односторонне, либо вовсе замалчивался. В постсоветский период данная тема изучалась мало. Кроме того, в отношении белого Восточного фронта (Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток) наибольшее освещение получила деятельность Чехословацкого корпуса как наиболее многочисленного и сыгравшего особо «контрреволюционную» роль в событиях Гражданской войны на Востоке России.

В постсоветский период в изучении вопроса участия в противобольшевистской борьбе бывших военнопленных на Востоке пальму первенства также получили чехословацкие соединения.

Гораздо менее изучен вопрос создания, участия в боевых действиях и последующей судьбы формирований из южных (балканских) славян.

Необходимо отметить, что в начале ХХ века особых различий между многочисленными этническими группами Балканского полуострова в обиходной речи не делали, зачастую называя всех югославян просто «сербами». Эта традиция распространилась впоследствии и на югославянские части, сформированные во время Великой (Первой мировой) войны, и на соединения из славянских добровольцев, участвовавшие в Гражданской войне на Востоке России.

Вопрос интересен в контексте изучения событий Гражданской войны в Поволжье, Сибири (г. Омск, г. Новосибирск, г. Красноярск, г. Томск, г. Барнаул), и Дальнего Востока.

                                                   Предыстория. 1914-1917 гг.

Как в Сибири появились сербы и другие южные славяне?

С началом Великой (Первой мировой) войны в 1914 году в Российскую Императорскую армию вступили добровольцами сербы, которые либо постоянно жили в России до войны, либо оказались застигнутыми в стране началом боевых действий. Это стало возможно благодаря выходу специального указа на этот счёт.

С началом войны все иностранные граждане, имевшие подданства стран-противников России, подлежали аресту. 17 августа 1914 года Генштаб и МВД России сообщили в особом циркуляре губернаторам и градоначальникам о том, что не подлежат аресту подданные Германии и Австро-Венгрии — чехи и галичане, французы Эльзаса и Лотарингии, итальянцы, но "если только все они не подозреваются в шпионстве". Кроме того, русинам и сербам из числа военнообязанных австрийских подданных дозволялось жить в любом месте России, при условии, что они "обяжутся честным словом и подпиской" не покидать Россию и не предпринимать ничего ей во вред.

В дальнейшем, количество югославян на российской территории стало увеличиваться - уже во время кампании 1914 года в Галиции на сторону русских войск начали массово переходить чины австро-венгерской армии славянских национальностей. Среди них в том числе было много сербов, хорватов, словенцев, македонцев, черногорцев.

Вот что вспоминал о настроении многих славян в армии Австро-Венгрии А. Трушнович: «Русско-турецкая война 1877-1878 годов (война за освобождение Болгарии от турецкого ига – авт.) оставила у словенцев и у других славян… неизгладимую память о жертвенном подвиге России.. О России вечерами рассказывал мне дедушка. Его любовь была искренней и вера непоколебимой. Его рассказы, его вера на всю жизнь стали основой моих чувств к России… Мы считали себя воинами славянской армии, которую – мы в этом не сомневались – создаст русское командование, принесли ей присягу и объявили недействительной присягу, которую нам придется произнести в австрийской армии».

Он же приводит разговор командира и его солдат из сербской роты австрийской армии: «Сегодня или завтра все перейдем к русским!».

К сентябрю 1917 года в русском плену находилось более 300 тысяч австро-венгерских военнослужащих югославянских национальностей[1].

Тем не менее, российские власти, относясь с известным предубеждением к делу создания частей по национальному признаку, к тому же из бывших военнопленных, не спешили задействовать этот огромный людской ресурс. Упомянутый нами бывший австрийский офицер А. Трушнович вспоминал: «…я попросил…помочь мне…как можно быстрее попасть в славянскую армию…Начальник штаба немного смущенно объяснил мне, что вопрос о Славянской армии ещё не решён». Таким образом, добровольно перешедший на сторону русской армии словенец Трушнович оказался не в Славянской армии, а в лагере военнопленных. (Впоследствии он поступил на службу в Сербскую добровольческую дивизию Российской армии).

Совсем иным был подход сербского правительства и сербской военной миссии в России. Сербская армия на Балканском фронте истекала кровью и жизненно нуждалась в подкреплениях, а потому уже летом 1915 года в Россию прибыла делегация сербского правительства для вербовки добровольцев в сербскую армию из числа военнопленных. Под руководством сербского консула Марко Цемовича и главы сербской военной миссии полковника Лонткиевича к октябрю 1915 года удалось навербовать около 5 тысяч добровольцев, которых по Дунаю отправляли в Сербию. Однако, вступление в войну Болгарии на стороне Германии и Австро-Венгрии и очередное наступление Центральных держав на Балканах вынудили Сербскую армию покинуть Сербию и эвакуироваться на о. Корфу.

       Сербские солдаты эвакуируются на о. Корфу, 1915 г.

В силу невозможности отправки добровольцев прежним способом и, вместе с тем наличия в российских лагерях военнопленных огромного людского ресурса для вербовки, сербское правительство обратилось с просьбой сформировать Сербский добровольческий отряд на русские средства, который бы воевал в составе русской армии на Восточном фронте против общего врага. Формирование такого отряда началось в Одессе в январе-феврале 1916 года. К концу апреля 1916 года добровольцев набралось уже более 10 тысяч[2]. Общая численность дивизии, участвовавших в летних боях в Добрудже против болгаро-германских войск, составила 18 459 человек[3].

К началу летней кампании 1916 года удалось развернуть отряд в 1-ю Сербскую добровольческую пехотную дивизию в составе трёх полков (в каждом полку – 3 батальона). Составили её не только добровольцы из бывших пленных, но и кадровые офицеры Сербской армии, присланные с о. Корфу.

Так, дивизию возглавили кадровые сербские офицеры: командир полковник Стефан Хаджич и начальник штаба майор Воин Максимович[4].

Параллельно с участием в боях по-настоящему добровольческой 1-й Сербской пехотной дивизии в конце июля 1916 года началось создание 2-й Сербской пехотной дивизии, куда помимо добровольцев насильно мобилизовали пленных югославян. Обе дивизии были сведены в 1-й корпус. Вместе со 2-й дивизией формировались корпусные структуры и предполагалось создать еще два таких корпуса в начале 1917 года.

1-й Сербский добровольческий корпус был создан осенью 1916 года и включал в себя 8 Сербских пехотных полков, 3 Сербских артиллерийских дивизиона, Сербский горный артиллерийский дивизион, вспомогательные, запасные части. Позднее, в августе 1917 года, по аналогии с Российской армией были созданы 1-й (в Киеве) и 2-й (в Одессе) сербские ударные батальоны. В Кишинёве расположилась команда слабосильных. К осени 1917 года общая численность югославянских формирований в России составила около 30 тысяч человек[5].

                                                    

Сербские добровольцы. Одесса, 1916 г. (фото из книги Р. Трушнович. «Воспоминания корниловца.»)

Униформа солдата сербской армии. Королевский музей армии, г. Брюссель (фото Ладыгина И.В.)

Несмотря на столь значительную численность, реальная боевая ценность соединения была гораздо ниже по сравнению с чехословацкими и польскими формированиями. Причин тому было несколько. 1-я Сербская пехотная дивизия, созданная исключительно из добровольцев-военнопленных (по большей части сербов) понесла огромные потери летом 1916 года в боях в Добрудже, потеряв из 18 459 человек 8 539[6]. 2-я Сербская пехотная дивизия, по большей части, состояла из насильно мобилизованных югославян - с целью скорейшего формирования подразделения и использования ее на фронте, а потому обладала низкой боевой ценностью и по численности представляла собой скорее бригаду, а не дивизию.  Части корпусного подчинения созданы так и не были из-за стремительного развала Российской армии и России после Февральской революции 1917 года. Другой причиной была неоднородность национального личного состава, который по-разному смотрел на планы Сербии объединить всех югославян вокруг себя.

    В августе 1917 года в силу катастрофического состояния революционной Российской армии и Восточного фронта (следствие Февральской революции) было принято решение о переброске частей корпуса на Салоникский фронт на Балканах, а управление корпуса было расформировано.

   В конце сентября 1917 года 2-я Сербская пехотная дивизия была из Одессы через Архангельск отправлена на Салоникский фронт. В начале октября была снята с фронта 1-я Сербская пехотная дивизия. Её 1-я бригада в середине ноября 1917 года  успела благополучно добраться до Архангельска, а 2-я бригада была задержана большевиками в конце ноября в Вологде и направлена во Владивосток. Чины этой бригады впоследствии станут одними из первых сербских добровольцев в антибольшевистских частях на Востоке России. Кроме того, в течение 1917 года из корпуса многие дезертировали и рассеялись по России, некоторые вступили в Чехословацкий корпус, часть из них оказалась к началу Гражданской войны на Востоке.

Сербы вступают в российскую Гражданскую войну на Востоке:1918 год

Контингент сербов и других югославян, воевавших в антибольшевистских частях на Востоке России, составился из нескольких групп. Это и бывшие чины австро-венгерской армии, находившиеся в лагерях для  военнопленных на территории Сибири на момент выступления Чехословацкого корпуса; отдельные отряды, отколовшиеся еще в 1917 году от Сербского Добровольческого корпуса и помогавшие большевикам устанавливать советскую власть в первые месяцы после Октябрьского переворота и перешедшие затем на сторону чехов; отставшие чины 2-й бригады 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии, двигавшейся на Салоникский фронт; и наконец, бывшие чины сербских формирований – дезертиры, рассеявшиеся по России и жившие частными лицами, перебиваясь чем придётся.

Стремительное развитие событий на русско-германском фронте в конце 1917 - начале 1918 гг.: оккупация австрийским и германскими войсками Белоруссии, Украины, Прибалтики, заключение Советской Россией перемирия, а вскоре и Брестского мира, вынудили сербские формирования, не вывезенные на Салоникский фронт, перебраться вглубь России, на восток, ещё не затронутый войной.

Так, 3 марта 1918 г. из Одессы в Самару приехал консул Сербии Йован Миланкович, открыв здесь консульство[7].

В итоге, с самого начала антибольшевистской борьбы в Поволжье, сербы приняли в ней самое активное участие.

 К началу полномасштабных военных действий на Волге в июне-августе 1918 года там находились несколько сербских частей.

г. Самара.

1) 1-й Социалистический Революционный Югославянский отряд Жарко Магарашевича, сформированный большевиками в начале 1918 года;

2) Самарская караульная команда – ведшая свою историю от Югославянского отряда Красной гвардии Эмиля Чопа (осколок 1-го Сербского (Киевского) ударного батальона).

В мае 1918 года эти два формирования были сведены в красный 1-й Самарский интернациональный батальон, к началу Чехословацкого выступления развернувшийся в полк 4-х батальонного состава, 2 батальона из которых были чисто сербскими.

 г. Саратов.

Саратовский сербский батальон (около 500-600 штыков), официально сохранявший нейтралитет, но подвергавшийся усиленной агитации красными. Саратовский батальон был осколком сербского отряда Барабаша, в свою очередь отколовшегося от т.н. «команды слабосильных» в Кишинёве, не эвакуировавшийся в свое время с остальными сербскими формированиями, и перебравшийся из Кишинева в Одессу, а затем в Киев и здесь распавшийся на множество мелких разрозненных отрядов.

 г. Казань.

Сербский революционный батальон (бывший 2-й (Одесский) Югославянский ударный батальон) майора Матии Благотича (прибыл в июле 1918 г. из г. Ярославля).

По большей части, все эти отряды официально или формально подчинялись местным большевистским властям.

Уже при подходе чехословацких частей к Самаре на их сторону перешли кавалерийский отряд Магарашевича и более сотни сербов (как офицеров, так и нижних чинов) под командованием полковника Воислава Гойковича. Эти сербы были из состава одного из сербских батальонов 1-го Самарского интернационального полка[8].

Вступали в ряды чехословацких частей и югославяне в частном порядке. Кроме того, в Чехословацком корпусе еще с 1917 года воевали сербские добровольцы, видевшие в австро-венграх (которые составляли основу красных войск в 1918 году) кровного врага.

Так, с июня 1918 года в рядах корпуса воевал Сербско-Чешский эскадрон в 200 сабель[9].

Более того, чехословаки сами мобилизовывали югославян, бывших чинов австро-венгерской армии, во вновь создаваемые части Чехословацкого корпуса.

В июле 1918 года в Новониколаевске началось формирование 11-го Франтишека Палацкого стрелкового полка 3-й Чехословацкой дивизии из военнопленных чехов, словаков, русинов и других югославян. Для этого начальник гарнизона Новониколаевска издал приказ о том, чтобы все военнопленные югославяне, работавшие у частных лиц, были немедленно возвращены в лагерь. Там их судьбой должен был заняться мобилизационный отдел 2-й Чехословацкой дивизии[10].

При подходе частей недавно созданной армии КОМУЧа к Казани, охранявший Казанский кремль батальон Благотича перешел на сторону отряда В.О.Каппеля. По словам полковника Степанова «это было как раз в тот момент, когда командовавший чехословацким отрядом поручик Швец докладывал мне по телефону, что энергично поведенное им первоначально наступление запнулось, напоровшись на во много раз превосходившего численно противника... Вследствие больших потерь цепи чехословаков безнадежно залегли и их дальнейшее продвижение поручик Швец считает невозможным…. В этих условиях я дал майору Благотичу приказание поступить в распоряжение поручика Швеца, усилив его центр и правый фланг и войдя таким образом в разрез между чехословаками и русскими добровольцами… Ободренные прибытием братьев югославян и удачным действием нашей артиллерии, под могучий боевой клич сербов «На нож» цепи поднимаются и одним неудержимым, все сметающим со своего пути порывом сбивают красных и на их плечах врываются в предместье города, где встречаются огнем броневых автомобилей красных, на миг их задерживающих. Под влиянием того же еще неослабевшего порыва соединенные войска с помощью ручных гранат ликвидируют броневики и врываются в город. Казань взята»[11].

Батальон Благотича отличился и в следующей операции, – овладением Романовским мостом через р. Волгу, имевшим стратегическое значение для движения на Нижний Новгород и далее на Москву. Мост был хорошо укреплен. Кроме того, сюда красные стянули все свои подкрепления. Во время штыковой атаки сербов 12 августа 1918 г. майор Благотич был убит.

Городская дума, созванная в освобожденной Казани, постановила: «1. Взять на свой счет воспитание и образование двоих детей покойного; 2. Учредить по одной стипендии его имени в мужских и женских гимназиях; 3. Присвоить одному из городских училищ имя майора Благотича»[12].

В Сибири летом 1918 года также велось формирование сербских подразделений.

14 июня в Омске была сформирована Сербская полурота под командованием прапорщика Б.Дюрдюллова (50 человек). С 17 июня она находилась в непосредственном подчинении у начальника штаба Степного Сибирского корпуса и позднее была преобразована в конвой при штабе корпуса. К 19 июля 1918 года в Сербской полуроте насчитывалось 107 бойцов.

Необходимо отметить, что в отличие от Чехословацкого легионерского движения на Востоке, более или менее однородного и сплоченного, среди югославян почти сразу наметился раскол. Далеко не всем будущее Балканского полуострова виделось под водительством Королевства Сербия. 

Уже летом 1918 года хорват Амвроз Премужич и словенец Гаспар Пекле начали формировать Югославянский полк (около 700-800 штыков), подчиненный командованию и вошедший в состав Чехословацкого корпуса. Группа, создававшая формирование ставила целью создать свою Югославянскую армию. Политическое руководство осуществляла созданная при Отделении Чехословацкого Национального Совета в России (ОЧНС) Югославянская комиссия, находившаяся в Екатеринбурге. Такое ее расположение было далеко не случайным.

Чехословаки были кровно заинтересованы в ее создании, оказывая комиссии финансовую, организационную и политическую помощь, поскольку, контролируя с июня 1918 года все лагеря для военнопленных, рассчитывали создать путем мобилизации югославян армию для совместной борьбы с Австро-Венгрией, война с которой еще продолжалась.

При помощи чехов и французской военной миссии Югославянская комиссия начал вербовку бывших чинов австро-венгерской армии – югославян в Самаре, Екатеринбурге, Тюмени, Омске и Томске.

Политическая платформа движения виделась в следующем: «Мы не должны дело нашего освобождения уступать другим. Иначе нашу судьбу будут решать, не спрашивая нас... Мы хотим не «Великую Сербию», а свободную Югославию, в которой серб, хорват и словенец будут иметь одинаковые права и обязанности, в которой не будет ни религиозных, ни политических, ни национальных отличий»[13].

Концентрация всех навербованных югославян происходила в Томске, где к концу 1918 года началось развертывание более крупного соединения – 1-го Югославянского полка «Матия Губец». Основу нового формирования составил Томский сербский батальон капитана Рукавина, созданный на основе пришедшей из Новониколаевска роты Сертича (рота представляла собой осколок 1-го Сербского ударного батальона и до прибытия в Томск прошла через Самару и Челябинск). В новый полк вошло около 1700 человек, в основном хорватов и словенцев (сербов было не более 300 человек)[14]. Характерным штрихом было и название полка – «Матия Губец» - по имени хорватского (а не сербского национального героя). В военном отношении полк был подчинен командованию 2-й Чехословацкой дивизии.

По данным Оперативного штаба Чехо-Словацкой Армии в России, по состоянию на 5 октября 1919 года полк состоял из Сербского, Хорватского и Словенского батальонов трехротного состава; офицерской роты (30-40 человек), являвшейся кадровым резервом[15].

Кроме того, имелись ударные роты боснийцев (остатки 4-го Босно-Герцеговинского полка австро-венгерской армии) и личан (сербов Краины)[16]. Полк имел две пулеметные роты (полного и неполного состава), и инженерную (техническую) роты (впоследствии Технический батальон), а также 2 блиндированных поезда «HAIDUK» и «RIJEKA»; комендантский взвод охраны и лазарет. Общая численность полка «Матия Губец» - 1650 человек[17].

Кроме Сибири, сербские части в годы Гражданской войны дислоцировались и на русском Севере, занимаясь охраной железной дороги и другими подобными задачами (из состава 1-й бригады бывшей 1-й Сербской дивизии). Исследование сербских частей на Севере выходит за рамки данной статьи.

Параллельно с этим обще-югославянским движением действовал сербский консул Йован Миланкович, проводя политику Сербского королевства. В июне он переехал в освобожденный от большевиков Омск. Со своей стороны он попытался взять под контроль или хотя бы установить связь с целью последующего вовлечения в орбиту официальной сербской политики, наибольшее количество югославянских отрядов, разбросанных на огромной территории от Волги до Тихого океана.

По первоначальному плану Миланкович предполагал собрать всех югославян на востоке России в один корпус по примеру чехословаков, для чего просил сербского военного атташе полковника Лонткиевича прислать в Самару майора Благотича. Но вместо него в Самару прибыл капитан Вайзец, а Благотич погиб и план остался только планом.

Фактически Миланкович контролировал всего несколько отрядов: уже упоминавшийся батальон Благотича (после его смерти возглавленный поручиком Чедомиром Протичем, и передислоцированный из Казани сначала в Самару, а в сентябре 1918 года в Челябинск), отряд капитана Ивана Божича из Самары, позднее развернутый в конный дивизион, и отряд подпоручика Янко Ковачевича, сформированный в конце июня 1918 года в Челябинске из отставших чинов 2-й бригады 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии, позднее, в середине августа, развернутый в Челябинский сербский батальон.

 Ситуация значительно усугублялась тем, что из-за творившейся неразберихи, и отсутствия единого сербо-югославянского движения в России для консолидации всех балканских славян или хотя бы сербов в один кулак, в Сибири появилось сразу несколько не только военных, но и политических «официальных» представителей Королевского Правительства по формированию частей из бывших военнопленных и обозначению «союзнического присутствия» при иностранных представительствах других союзных России держав. Это обстоятельство наложилось на непростые отношения Югославянской комиссии при ОЧНС и консулом Миланковичем.

Так, капитан Павле Вайзец, бывший офицер батальона Благотича, был назначен полковником Лонткиевечем (начальник Сербской Военной миссии в России еще при императорском правительстве), официальным военным помощником консула Миланковича в Самару.

Позднее, при состоявшихся в Екатеринбурге переговорах миссии Миланковича, куда кроме Вайзеца, входили профессор М.Москолевич и лейтенант Терсеглав, оба офицера остались в Екатеринбурге и перешли в Югославянскую комиссию при ОЧНС. Позднее, после поражения белого движения, Вайзец объявился в Сербской Военной миссии во Владивостоке, где, тем не менее, получил место и служил затем в Сербской армии[18].

Другим подобным представителем, с ещё более широкими полномочиями, был подпоручик Блаж Рукавина. По документам, выданным на о.Корфу, он являлся эмиссаром для собирания добровольцев в Сибири и официальным «Делегатом и уполномоченным» Сербского Королевского Правительства. Несмотря на полное отсутствие успехов в деле формирования частей, он вместе с группой офицеров - бывших чинов СДК в России, несколько недель вёл переговоры с консулом Миланковичем, желая быть единственным «официальным» представителем Сербии. Всю его деятельность поддерживала Югославянская комиссия при ОЧНС, а через неё чешское военное командование и Французская Военная Миссия. Несмотря на несостоявшуюся договоренность с Миланковичем, фактически узурпировал его власть, выдавая паспорта и прочие документы сербским гражданам, отзываясь, по словам Миланковича про него «…что я никто и ничто, никакой не представитель, а самозванец, атаман, все то, что обо мне говорил французский генерал Жанен, в чьей службе находился наш «представитель» Рукавина»[19].

Позднее Французская Военная Миссия назначила его своим официальным военным представителем при всех сформированных в Сибири Сербских частях[20].

Несмотря на всю эту деятельность Б.Рукавины и многочисленные депеши Миланковича на этот счет в Сербию, документальное подтверждение его вредной для консолидации сербов и югославян работы, Сербская Военная Миссия во Владивостоке признала это назначение, принимая у себя и Б.Рукавину, и других лидеров противоположного Миланковичу лагеря (А.Премужича, Г.Пекле, П.Грагорича, Р.Валгони), что вполне определенно говорит о влиянии Французской Военной Миссии. Всё-таки, генерал Жанен являлся главнокомандующим войсками союзников в Сибири.

Самоуправство Французской Военной миссии и лично генерала Жанена в отношении сербских военнослужащих проявлялось и в самовольном присвоении чинов.

Так, сразу же после того, как капитан Павкович стал де-факто командиром полка имени Благотича, генерал М.Жанен поздравил его с чином майора и в официальной переписке всегда именовал его «майор», а после гибели Павковича отдал приказ по войскам, где назвал погибшего «генерал-майор».

Сам капитан Павкович звания «майор» не принял и до конца жизни считал себя капитаном[21].

Кроме того, вербовку добровольцев вели и люди Миланковича.

В Самаре для сбора бывших военнопленных югославянских национальностей полковником Младеном Лукичевичем был назначен капитан Иво Божич[22].

Несмотря на внешнюю консолидацию сербо-югославянского движения в Сибири весной 1919 года, сепаратистские тенденции южно-славянских народов в формировании неподконтрольных Миланковичу частей, тем не менее, остались.

Центром политической жизни официального сербского курса в противовес Екатеринбургу стал Челябинск. Сюда стянулись подчиненные Миланковичу военные формирования, здесь же 8-12 сентября 1918 года состоялась «Скупщина Югославянских групп и организаций», которая приняла резолюцию о консолидации всех югославян под флагом Сербского Королевства для помощи России, безусловно отрицая при этом все прочие течения, группы и формирования, поскольку «…никакие другие обособленные действия не допустимы, так как они были бы на руку Австрии, создавшей, для того чтобы помешать естественному решению югославянского вопроса…»[23]. Кроме того, в резолюции были озвучены и другие центростремительные положения: «2.Для консолидации организационной, агитационной, политической и военной деятельности необходимо избрать один верховный орган всех югославян в России. 3. Созывается Временный югославянский народный комитет в России (ВЮНК), который будет действовать до тех пор, пока все югославянские военные и политические организации в России, стоящие на позиции полного освобождения и объединения всех сербов, хорватов и словенцев, не изберут вышеуказанный верховный орган. 4. ВЮНК руководствуется совместным курсом и предписаниями Королевского сербского правительства и Югославянского комитета в Лондоне»[24].

Военной силой ВЮНК стал созданный по его постановлению 25 сентября 1918 года Добровольческий полк Сербов, Хорватов и Словенцев имени майора Благотича, куда вошли все подчинявшиеся Миланковичу отряды и несколько мелких подразделений. Общая численность полка составила около 5000 человек[25] [25]. Командиром полка был назначен капитан Маринкович, а с 15 октября 1918 года полк вошел в состав русского белогвардейского 3-го Уральского корпуса, подчиняясь формально его командованию.

Сербы располагали также и небольшой, но хорошо экипированной и обученной кавалерией (в Сибири).

Еще весной 1918 года, получив от большевистских властей конский состав и снаряжение, Жарко Магарашевич, бывший унтер-офицер Сербского добровольческого корпуса (СДК) в России, сформировал 1-й Социалистический Революционный Югославянский кавалерийский отряд. В мае 1918 года, когда чехи вошли в Самару, он присоединился к ним и до осени воевал со своим кавалерийским отрядом при штабе Поволжской группы Чечека.

Осенью 1918 года по сформировании полка имени Благотича, отряд Магарашевича, разросшийся к тому времени до дивизиона, перешёл в состав полка в Челябинск, а вскоре был переведен приказом генерала М.В.Ханжина в состав гарнизона Красноярска, куда прибыл 20 ноября 1918 года.

Пробыв в гарнизоне города почти год, дивизион раскололся – часть его ушла на запад в состав полка в Челябинске, пополнив там двухэскадронный дивизион капитана Шимунича, а остальные кавалеристы во главе с Магарашевичем ушли в Хабаровск, где вошли в состав войск атамана И.Калмыкова.

Судьба Кавалерийского дивизиона полка имени Благотича сложилась более трагически. Сформированная в Челябинске летом 1918 года капитаном И.Божичем кавалерийская часть, пополненная в 1919 году пришедшими из Красноярска кавалеристами Магарашевича, была развернута в кавалерийский дивизион полка имени Благотича из двух эскадронов (по 4 взвода).

1-й эскадрон подпоручика Йована Шайновича имел 11 унтер-офицеров и 69 всадников; 2-й эскадрон поручика Стевана Шавича насчитывал в своем составе 4 офицеров, 19 унтер-офицеров и 59 кавалеристов[26].

Нижние чины сербской кавалерийской части, 1910-е г.г.  (из коллекции LTC).

Кавалеристы несли гарнизонную службу в Челябинске, вместе с русскими белыми частями участвовали в конных разведках и патрулях. Подразделения дивизиона приняли участие в боях с красными под Челябинском, после чего эвакуировались с остатками полка в Красноярск.

  «Будем поддерживать русских всегда и в любом случае, насколько нам позволяют наши скромные силы. Это наша святая обязанность…»

Окончание Первой мировой войны, капитуляция Центральных держав и появление новых национальных государств на обломках прежних империй затронули и Балканы, отразившись на судьбе югославянского движения на  Востоке России.

1 декабря 1918 года было провозглашено создание Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, что послужило решающим шагом к консолидации всех югославян в Сибири и созданию одного общего политического органа. В марте 1919 года Югославянская комиссия при ОЧНС и ВЮНК были ликвидированы, а 4 апреля было создано Югославянское Национальное Вече, призванное осуществлять общее политическое и организационное руководство всеми югославянами на Востоке.

Тем не менее, официальная позиция политического руководства сербов на Востоке в лице консула Миланковича не изменилась, он говорил: «Будем поддерживать русских всегда и в любом случае, насколько нам позволяют наши скромные силы. Это наша святая обязанность. Поэтому я никогда не принимал чешского покровительства. Постараюсь, чтобы и наш полк в Томске перешёл с французского на русское кредитование»[27].

В военном отношении формально все сербские и югославянские формирования с ведома Королевского сербского правительства перешли под командование французского генерала Мориса Жанена, командующего союзными войсками в Сибири, о чём 21 января 1919 года французская военная миссия из Владивостока официально уведомила консула Миланковича. Фактически большинство мелких отрядов на местах подчинялись местным русским военным властям, за исключением 1-го Югославянского полка «Матия Губец», который вышел из-под чешского командования и предполагался к упразднению, но ликвидирован не был и вплоть до эвакуации на Родину действовал вместе с чехами.

Несмотря на значительные усилия, прикладываемые политическим и военным руководством сербов к привлечению возможно большего числа бывших военнопленных в свои ряды и взятию под контроль всех мелких югославянских формирований, задача эта не удалась как по объективным, так и по субъективным причинам.

В условиях гигантской территории от Урала до Дальнего Востока, на которой были разбросаны войска, хаоса и неразберихи, зачастую царивших в белом тылу, который полностью под контроль колчаковским войскам взять так и не удалось, отсутствию средств связи, а также нежеланию хорватов, боснийцев, словенцев иметь дела с сербами, что проявилось ещё в Сербском добровольческом корпусе, поставить под контроль всех югославян не удалось.

Тем не менее, работа по консолидации югославян велась постоянно как путем укрепления уже существующих единиц, так и попыток создания новых со строгим подчинением официальному сербскому представительству в Челябинске.

Так, командование полка имени Благотича поручило подпоручику Я.Ковачевичу собирать сербов в Никольске-Уссурийском, а капитан Иво Божич вместе с доктором Николом Петровичем были отправлены из Челябинска во Владивосток в конце 1918 года для сбора сербов-инвалидов, которых предполагалось эвакуировать на родину[28].

Напрямую еще ВЮНК подчинялись лишь Добровольческий полк Сербов, Хорватов и Словенцев имени Благотича в Челябинске и Сербский отряд во Владивостоке силою в 2 роты (200 человек) подпоручика Ристы Ристича. Кроме того, во Владивостоке находилось около 100 сербов в городской полиции.

Остальные формирования, по сути, жили своей жизнью.

Так, на территории Сибири в Тюмени находился Сербский комендантский отряд (около 300 человек) прапорщика Перко.

В гарнизоне Омска был Сербский отряд (250 человек) капитана первого класса Богдана Джурджилова и около 100 нижних чинов в городской полиции.

В Екатеринбурге находились 2 роты сербов воеводы Влады Воскара (весной - летом 1919 года) и 1-й Русско-Сербский егерский отдельный партизанский батальон (в начале 1919 года).

Сербский отряд прапорщика Мандича (100 человек) был задействован на охране железной дороги Оренбург-Троицк.

В Семиреченской области в Партизанской дивизии атамана Б.В.Анненкова действовал сербский эскадрон (150 человек) поручика Душана Милошевича. Позднее, в 1920 году в дивизии был сформирован Сербский батальон. В Семипалатинске находилась рота сербов капитана Стояна Джорджевича.

Необычную судьбу имела т.н. «Дружина воеводы Киселева». Созданная в конце 1918-начале 1919 гг. и первоначально состоявшая в гарнизоне Омска, приказом №34 от 21 января 1919 по Омскому военному округу была передислоцирована, но фактически до марта остававшаяся в городе.

Вместе с тем существует приказ генерала Биснека, начальника гарнизона Барнаула и Барнаульского военного района (не позднее февраля 1919 г.) о расквартировании этого подразделения в городе. Возможно, именно эта сербская часть даже приняла участие в июне 1919 г.  в параде частей гарнизона, посвященном годовщине освобождения города от большевиков.

22 мая 1919 г. «Дружина» была передана в состав 1-го Волжского корпуса генерала Каппеля (Западной армии). Затем, в конце лета 1919 г. она появляется на Уральском фронте, где в нее входят и русские добровольцы и вместе с частями Уральской Отдельной Армии воюет с большевиками.

Сам «воевода дружины» Киселев в 1918 г. был председателем Славянской организации, служил в русской армии во время ПМВ, участвовал в февральских событиях 1917 г., будучи председателем Царскосельской делегации (служил в автороте) встречался в Севастополе с Колчаком. В июне 1917 г. вошел во Всероссийский комитет по формированию революционных батальонов из волонтеров тыла.

Добровольческий Славянский отряд (несколько сотен человек), был отправлен на фронт из Иркутска 24 сентября 1919 г.

Немного сербов служили у генерала А.С.Бакича.

В Забайкалье в Особом Манчжурском Отряде (ОМО) атамана Г.М.Семенова действовал укомплектованный добровольцами 2-й бригады 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии (около 300 человек) 3-й батальон 1-го Семеновского пешего полка в составе двух рот под командованием сербских же офицеров. Позднее он был преобразован в Сербский Конный дивизион Конвоя атамана Семенова под командованием черногорца подполковника Драговича.

Это подразделение активно участвовало в боевых действиях ОМО с начала 1918 года, несло потери. Так, «серба Радославовича, взятого в плен в феврале месяце [1918 г.] при Даурии, раздели донага, поставили в таком виде в снег и приставили к нему часовых, на глазах которых он должен был замерзнуть…но когда Радославович потерял сознание и упал, изверги ушли; между тем несчастный очнулся и пустился бежать по направлению отряда. На 12-й версте его встретил разъезд отряда, одел и согрел, но руки и ноги оказались отмороженными, и теперь он калека…»[29].

О степени доверия к сербским добровольцам в ОМО говорит хотя бы факт ключевого участия сербского офицера в бегстве генерала Г.М. Семенова из Владивостока в расположение верных атаману частей в 1921 году: «Аренда подходящего катера и подготовка тайного моего выезда на нем были возложены на доблестного и верного офицера – серба капитана М.Авдаловича»[30].

Осенью 1919 года при штабе атамана Г.М.Семенова начал работу капитан Вайзец, формируя Сербо-Хорвато-Словенский отряд в частях Семенова. Широко печатались и распространялись прокламации с призывом югославян вступать в отряд, по городам Сибири началась вербовка эмиссарами Вайзеца добровольцев[31].

В полосе отчуждения КВЖД на охране железной дороги был задействован Сербский отряд в 300 человек.

Около 50 человек находилось в Особом Уссурийском Отряде атамана Калмыкова в Хабаровске.

Во Владивостоке в составе Международной военной полиции также находились сербские военнослужащие.

Кроме того, по-прежнему продолжал свою деятельность 1-й Югославянский полк «Матия Губец».

Общая численность сербских частей по данным донесения капитана 1-го класса Драгутина Костича составила 7655 человек. Прочих пленных югославян в Сибири чехи исчисляли в количестве «около 7 тысяч»[32].

Необходимо отметить, что вместе с тем огромное количество югославян вообще, и сербов в частности,не горело желанием участвовать в российской гражданской войне ни на одной из сторон и предпочитали скрыться.

      

                       Адмирал Колчак принимает парад 1-го Югославянского полка. 1919 г. (РГВА).

Небезынтересным эпизодом является инцидент с участием сербов, произошедший во время первой поездки А.Колчака на фронт в Екатеринбурге 16-18 февраля 1919 года, куда адмирал прибыл для окончательного урегулирования отношений с чехами.

Накануне встречи один из чешских офицеров зачем-то решил пройти против правил охраны к эшелону Верховного Правителя, охранявшемуся взводом сербских солдат из Русско-сербского отряда воеводы Киселёва. После словесных перепалок, сербский солдат проткнул чешского офицера штыком. На следующий день офицер умер от полученного ранения. Это вылилось в крупный международный инцидент, и вызвало в среде чехов рост антирусских настроений. Чешское руководство потребовало наказать сербских часовых и начальника охраны[33].

Несмотря на то, что сербские формирования были задействованы в основном на охране тыловых объектов, железных дорог и коммуникаций, комендантской и полицейской службе, некоторые подразделения все же вынуждены были принять участие в боевых действиях.

Наиболее крупным таким эпизодом был бой 24 июля 1919 года под Челябинском Сводного отряда из Добровольческого полка Сербов, Хорватов и Словенцев имени майора Благотича. До Челябинской операции полк располагался небольшими гарнизонами от Уфы (после ее занятия) до Челябинска, неся службу по охране железной дороги, станций и городов. После оставления Уфы частями колчаковской армии в июне 1919 года полк вновь был дислоцирован в Челябинске, в Красных казармах.

При приближении к Челябинску красных, сербы обратились за содействием в вопросе эвакуации к генералу Жанену, но эшелонов от него не получили под предлогом того, что полк находится под русским командованием.

По просьбе командующего 3-й армией генерала К.В.Сахарова Сводный отряд выступил на защиту Челябинска. Накануне командир полка им. Благотича капитан Павкович получил из Белграда указание сербских властей, чтобы полк дрался, как на своих границах, ибо этого «требуют жизненные интересы нашего Отечества».[34]

На передовую линию были выведены три сербских отряда по сто штыков, взвод пулемётчиков с двумя пулемётами системы «максим», взвод с двумя пулемётами системы «льюис» и эскадрон в 60 сабель. Командиром соединения был назначен капитан 2-го класса Шимунич, всего – более 1200 человек[35].Остальные подразделения полка остались для внутренней охраны Челябинска, поскольку все тыловые части и учреждения оттуда были уже выведены.

Бойцы полка заняли позиции на северной окраине Челябинска, в районе от кожевенных и кирпичных заводов до Красных казарм; вступили в бой с частями наступавшего по Екатеринбургскому тракту 235-го Невельского полка 27-й стрелковой дивизии красных[36].

Сербский отряд, сражавшийся на направлении главного удара красных, показал себя с точки зрения боевой ценности отлично, учитывая то, что полк по сути был тыловой частью. Столкнувшись с превосходящими силами красных, сводный отряд сербов трижды переходил в контратаки, отгоняя наступавших на расстояние до 2 верст[37]. Кроме того, сербы имели катастрофически мало патронов и были большей частью пешими, тогда как были атакованы кавалерией красных.

В этом бою сербы потеряли убитыми почти всех офицеров и, по разным данным, от 150 до 200 нижних чинов убитыми, ранеными и пропавшими без вести (убитыми нижних чинов полк потерял до 70 унтер-офицеров и солдат). Сводный отряд отошел в направлении деревни Чурилово[38].

Кроме того, те подразделения полка им. Благотича, что оставались в Челябинске, вынуждены были вступить в бой в тот же день с восставшими рабочими и в уличных боях потеряли убитыми 2 офицеров и до 50 солдат[39].

К 26 июля 1919 подразделения полка расположился на станциях Чумляк и Шумиха[40].

После отхода от Челябинска командир полка Павкович 2 августа 1919 года послал адмиралу Колчаку донесение, в котором просил «в связи с большими потерями в ходе боя под Челябинском» сосредоточить полк в Красноярске; разрешение на что и было получено.  

Катастрофическая ситуация в тылу колчаковской армии, который, по сути, представлял собой сплошной фронт от Павлодара через Барнаул – Минусинск - Забайкалье до Тихого океана, и нехватки людей даже на внешнем фронте, вынуждала использовать иностранные формирования не только для стационарной охраны коммуникаций и различных объектов инфраструктуры тыла армии, наведения порядка в тылу (рота сербов  вместе с другими русскими подразделениями была введена на ж/д станцию Омска для ликвидации забастовки железнодорожников в октябре 1918 г.), но и во время проведения антипартизанских операций.

Так, Сербский кавалерийский дивизион Магарашевича участвовал в боях на р.Мане в декабре 1918 вместе с русскими милицейскими подразделениями и понес значительные потери.

Помимо прочих иностранных контингентов, сербские формирования имелись в распоряжении уполномоченного по сохранению государственного порядка и общественного спокойствия в Енисейской губернии генерал-лейтенанта С.Н.Розанова. Они участвовали в крупной антипартизанской операции в конце мая - середине июня 1919 года на фронте в 500 км от устья Ангары до Нижнеудинска (охраняли участок железной дороги под Красноярском, участвовали в операции по разгрому повстанцев в районе станции Кемчуг, ликвидации более мелких партизанских отрядов).

В Томской губернии в сентябре-ноябре 1919 года действовал против партизан Королевский сербский добровольческий отряд, в декабре они были на Минусинском фронте.

С начала ноября 1919 г. 1-й Югославянский полк «Матия Губец» был переброшен из Томска и охранял Транссибирскую магистраль в районе Нижнеудинска, где находился штаб полка.

Участок Транссиба от Облепихи до Шерагула охраняли подразделения полка численностью: 65 офицеров и 832 нижних чина[41] .

К январю 1920 года Словенский батальон полка был передислоцирован в Тулун, где также охранял железную дорогу от нападений партизан. Прочие же два батальона со штабом полка оставались в Нижнеудинске до 30 января 1920 года, когда они с 12-м Чехословацким полком начали отступать к Иркутску.

На охране линии железной дороги были задействованы также и 2 блиндированных поезда «Haiduk» и «Rijeka».

Что касается боевой пригодности и политической надежности сербов, об этом говорят следующие факты: генерал-майор Афанасьев в своем донесении командующему войсками Иркутского военного округа Волкову отмечал, что сербы в Красноярске продают патроны партизанам. Вообще он считал эти части ненадежными. Разоружив сербский отряд, Афанасьев просил привлечь итальянцев к «окарауливанию» сербов[42] .

На территории современной Новосибирской области сербы были замечены в продаже партизанам коней.

Также, согласно некоторым источникам, некоторые сербские солдаты занимались распространением кокаина по Транссибу.

Вот что писал о сербах Морис Жанен: "...в этом вопросе Уорд не беспристрастен, так как он, отчасти благодаря своей собственной оплошности, имел в Красноярске неприятное столкновение с сербами, которые, по правде сказать, действительно ни на что не годны. Я предоставил русским властям полное право распоряжаться сербами, как им будет угодно, но русские этим правом не воспользовались»[43].
Исход: судьба сербских и югославянских частей на Востоке.1920-1922 гг.

Общая катастрофа на фронте и стремительный развал тыла вынуждал колчаковскую армию отступать на восток в надежде, что Красную армию ещё удастся остановить на каком-то другом рубеже обороны. Вместе с армией на восток двигались и иностранные дипломатические и военные миссии и войска. Сербское консульство во главе с Миланковичем переехало в Иркутск.

Хотя отдельные подразделения 1-го Добровольческого полка Сербов, Хорватов и Словенцев   в ноябре 1919 года участвовали в боях под Омском, основная масса уцелевших чинов с августа 1919 года находилась в Красноярске, потеряв желание воевать. Несмотря на наличие эшелонов для эвакуации на восток, они не смогли выехать из-за забитых различными составами железнодорожных путей и общего хаоса и неразберихи, сопровождавших эвакуацию.

Рота капитана Джорджевича в Семипалатинске закончила свою историю, согласно воспоминаниям участника событий, следующим образом: «Во время большевистского восстания 28-29 ноября 1919 г. в Семипалатинске восставшим противостояла местная сербская рота. Когда сербские офицеры услышали стрельбу, они послали караульных для выяснения случившегося. Заметив приближение сербов, Сыркин и Щетинин предприняли энергичные меры. Смелым и решительным ударом они полностью уничтожили дежурную часть карателей. одновременно с этим они окружили казарму сербской роты. Находившиеся там 200 полупьяных сербов-добровольцев были разоружены. Эти головорёзы готовились ночью расстрелять всех политических заключенных, находившихся в семипалатинской тюрьме. У сербов наши бойцы взяли большие трофеи: более 300 винтовок, 4 французских пулемета, много английского обмундирования и боевого снаряжения".

4-6 января 1920 года в Красноярске сдались красным около 2 тысяч военнослужащих 1-го Добровольческого полка имени майора Благотича; остатки полка были взяты в плен 10 января 1920 на ст. Клюквенная (прорвался в Читу к атаману Семёнову только Сербский конный дивизион)[44].

Пленные сербы, хорваты и словенцы были зачислены в 1-ю Енисейскую военно-инженерную рабочую бригаду в Красноярске, где находились до 1921 года.

Около 700-800 человек из состава Сербского и Хорватского батальонов 1-го Югославянского  полка  «Матия Губец», находившиеся  к февралю 1920 года в Иркутске, 16 февраля 1920 года перешли на сторону красных во главе с майором Сертичем, а вскоре из них был сформирован 1-й Югославянский советский батальон дивизии «имени 3-го Интернационала», находившийся в Ачинске, в июне 1920 года переименованный в 3-й батальон обороны железных дорог и переброшенный в Петроград, а позднее переформированный в Югославянскую роту 2-х Московских пехотных курсов, где югославяне находились до возвращения на родину в 1921 году[45].

В Забайкалье, в Чите, остатки югославянских частей соединились. Сюда прибыли Словенский и Технический батальоны полка «Матия Губец» и Сербский конный дивизион полка имени майора Благотича, прорвавшийся со станции Клюквенная. В Забайкалье все эти формирования в боевых действиях уже участия не принимали, а проследовали во Владивосток, куда прибыли в середине апреля 1920 года и разместились в лагерях на станции Вторая Речка.

                                Сербские офицеры во Владивостоке, 1919 г. (Из коллекции С. В. Дуюна)

Все эти части были сведены в Югославянский полк, который после пополнения другими югославянами насчитывал к лету 1920 года около двух с половиной тысяч человек и поступил под начальство Военной миссии Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев подполковника Жарко Мичича, прибывшей во Владивосток в начале 1920 года. Общее политическое руководство перешло от Йована Миланковича к прибывшему вместе с военной миссией поверенному в делах Божедару Пуричу.

Первая партия эвакуировавшихся на родину сербов и югославян (около 1400 человек) отплыла из Владивостока 21 июля 1920 года на пароходе «Kildanon Castle», а уже 3 августа  на пароходе «Himalayas» было отправлено по докладу главы военной миссии Ж. Мичича «648 офицеров и солдат и 393 наших подданных…»[46].

Вместе с тем, даже после прекращения работы Военной миссии Мичича в августе 1920 года и эвакуации основной массы сербов и югославян, некоторые сербы продолжали воевать против Красной армии. Так, осенью 1922 года в составе Земской Рати генерала М.К.Дитерихса находился Русско-Сербский добровольческий отряд Морской милиции полковника Вишневского (25 человек).

Необходимо отметить, что несмотря на то, что большинство сербских и югославянских формирований были тыловыми частями, тем не менее, те части, которые принимали участие в боевых действиях в 1918-1920 гг. показали немалый боевой дух, стойкость, жертвенность.

На первое место по боевым качествам необходимо поставить Добровольческий полк Сербов, Хорватов и Словенцев имени майора Благотича, отлично показавший себя под Челябинском.

Интересны мотивы участия сербов в борьбе с большевиками: «Каждый наш солдат охотно дрался с большевиками, так как в большевистской армии было 70 процентов венгров, 20 процентов немцев и 10 процентов русских. Борьбу с большевиками наши рассматривали как войну против Австрии... Немцев и венгров убивали, а русских (красноармейцев-авт.)  жалели, прятали...»[47].

Вместе с тем, югославяне вообще и сербы в частности били такими же заложниками событий в Сибири, как и прочие иностранные контингенты, и по словам Миланковича: «…Вследствие разложения в России, наши люди были разнузданны и дисциплина сошла на нет…»[48].

Вместе с тем, сербы и югославяне, между которыми национальный вопрос и позиция о политической будущности общего государства стояли более остро, чем у чехословаков, оказались сильнее подвержены политической пропаганде большевиков, которые при помощи специально созданной Югославянской группы при РКП (б), а позднее – Центрального Югославянского бюро агитации и пропаганды при РКП (б), смогли добиться перехода на свою сторону значительных контингентов из числа южных славян.

Так, 17 декабря 1919 года красный переворот в Томске произошел при активной поддержке роты сербских солдат, которых распропагандировали большевики[49].

Важными факторами, сыгравшими роль в ослаблении желания продолжать борьбу с большевиками для югославян стали известия об окончании Первой мировой войны, разгроме Австро-Венгерской армии и распаде Австро-Венгрии, а также создании Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев. Все, ради чего воевали чины Сербского добровольческого корпуса в России и Сербская армия на Балканах, было достигнуто.

Приложение.  Сербские награды.
В сербских и югославянских частях сражалось немало кадровых военных, удостоенных сербских королевских орденов и медалей. Также этими орденами и медалями награждались сербские военнослужащие и в годы Гражданской войны в России, как за предыдущие заслуги в годы Первой Мировой войны, так и за участие в русской гражданской войне. Награды изготавливались во Франции на фабрике Артюса Бертрана и направлялись на о. Корфу. В России, скорее всего, выдавались просто документы о награждении, а сами награды были получены уже позже, в КСХС.

Орден Белого Орла (Орден белог орла).

Орден Белого орла был учрежден королем Сербии Миланом I Обреновичем 23 января 1883 г. в годовщину провозглашения Сербии королевством.  После смены династии в результате переворота 30 мая 1903 г., король Петр I Карагеоргевич сохранил орден в системе наград Сербии, но в его внешний вид были внесены изменения. На реверсе Вензель Милана Обреновича был заменен годом основания «1882», а с ленточки исчезла дата основания Королевства «22 февраля 1882 г.». В разгар Первой Мировой войны, 28 мая 1915 года, специально для награждения за особые военные заслуги был учрежден орден Белого Орла с мечами. Данный орден был установлен в 5 степенях: Большой Крест, гранд-офицер, командор, офицер и рыцарь – и вручался за заслуги перед короной, государством и народом. 28 мая 1915 г. Петр I ввел для ордена мечи за воинские заслуги.

Знаки ордена производились многими венскими фирмами, а после начала 1-й Мировой войны – парижской фирмой Артюса Бертрана (Париж, Франция) и Huguenin Frères Ле Локле (Швейцария).

                                                                

Орден белого Орла 5 ст. (из частной коллекции)

Медаль «За ревностную службу» («За ревносну службу»). Медаль учреждена 19 апреля (1 мая) 1913 г. после завершения Балканской войны. До 1922 г. вручалась офицерам, нижним чинам и гражданским лицам за ревностную службу в военное время. Медаль имела 2 класса: I класс золотая (бронза позолоченная), II класс серебряная (более поздний вариант посеребренная бронза).
Дизайн медали разработал один из ведущих сербских скульпторов того времени Джордж Йованович (1861-1953). На лицевой стороне чеканилось изображение герба Сербского королевства – двуглавого орла, на обратной стороне надпись «За ревносну службу» в обрамлении венка из лавровых и дубовых ветвей, с гербом сербского королевского дома. Носилась на светло-синей ленте на австрийский манер. Диаметр 31 мм. Медаль чеканилась на предприятиях Артюса Бертрана (Париж, Франция) и Huguenin Frères Ле Локле (Швейцария).

                                                                        Медаль «За ревностную службу» (из коллекции И.В. Ладыгина)

Медаль Милоша Обилича "За храбрость" («За храброст»). Медаль учреждена 12 июля 1913 года для награждения офицеров за отвагу на поле боя в войне с Болгарией. Однако медалью продолжали награждать и в годы Первой мировой войны. Изготавливалась из бронзы, в двух вариантах – позолоченном и посеребреном. Награждение позолоченной или посеребренной зависело от конкретного подвига на поле боя.  Позднее, в случае повторного (и последующих) награждений медалью "За храбрость" на планку крепилась дубовая, или лавровая ветвь, вторая медаль на колодку не крепилась. Третье награждение - две ветви и т.д.
На аверсе изображался портрет Милоша Обилича в доспехах и шлем с крылатым драконом, с надписью «МНЛОШ   ОБИЛИЋ» (Милоша Обилича). 

На реверсе - крест со скрещенными мечами между лучами, круговой центральный  медальон с надписью «ЗА ХРАБРОСТ» в лавровом венке . Установленный размер медали 36 мм, но в Швейцарии штамповали и 30 мм. Известен еще размер 32 мм.
Число награжденных более 100.000 чел.
Широко награждались союзники.  Медаль выпускалась фирмой Бертрана и Huguenin Frères Ле Локле, а после 1918 года чеканилась, в Белграде, Загребе и Вараждине.

                                                  

Медаль Милоша Обилича (из коллекции LTC)

Французская Военная Медаль («Medaille militaire»). Медаль учреждена 22 января 1852 г. президентом Луи-Наполеоном Бонапартом, будущим императором. Первое награждение награды состоялось 21 марта 1852.

Медаль вручалась военнослужащим всех званий и гражданским лицам за военные заслуги. Статут также позволял награждать Военной Медалью и военнослужащих иностранных армий.

Также Военной медали могли удостаиваться и целые войсковые части за ратные подвиги.

Представляет собой серебряную круглую медаль диаметром 28 мм, увенчанную позолоченным трофеем. На аверсе: позолоченный центральный медальон с изображением Республики, увенчанной лаврами и окруженной надписью REPUBLIQUE FRANCAISE (Республика Франция) на основе синей эмали. Медальон окружен посеребренным лавровым венком, перевязанным позолоченными лентами.
На оборотной стороне: позолоченный центральный медальон с надписью VALEUR ET DISCIPLINE (Доблесть и Дисциплина), окруженный тонким ободком синей эмали.

Носилась на ленте 36 мм, желтой, окаймленной с обеих сторон зеленой каемкой 6 мм. Медаль для маршалов и генералов была с золотым центральным медальоном и двусторонним трофеем.

Военной Медалью был награжден и король Сербии Александр.

                                                                                     Военная медаль, Франция (из коллекции И.В. Ладыгина)

Чехо-Словацкий Военный крест (Valecny Kriz). Также сербы из частей на Востоке России в 1919-м г. награждались чехословацким Военным крестом. Крест был учрежден 7 ноября 1918 г за воинские заслуги в период с 27 июля 1914 г. по 28 октября 1918 г. Крест изготавливался из бронзы. Первоначально не предполагалось крепление каких-либо знаков к ленте креста, но 22 июня 1919 г. было принято решение о том, что на ленту могут крепиться: а) за индивидуальные заслуги серебряная звездочка - за благодарность в армейском или корпусном приказе, бронзовая звездочка - в корпусном; б) военнослужащие частей, получивших благодарность, носили на ленте бронзовые липовые веточки.

Позднее, в 20-х годах, в связи с изменившимися правилами награждения Военным крестом, по решению Чехословацкого правительства этой наградой были отмечены также бывшие чины 1-й Сербской добровольческой пехотной дивизии.

Военный крест, Чехоcловакия. (Из коллекции И.В. Ладыгина)

Сведениями о награждении сербских военнослужащих за боевые действия на Востоке России другими наградами авторы не располагают. Не исключено, что производились награждения орденом Св. Саввы, а также орденами и медалями бывшей Российской Империи.