Севастьянов Иван Павлович

Точка кипения

Севастьянов Иван Павлович (1918-1996)

председатель Новосибирского исполкома городского Совета народных депутатов (1963-1983).

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. II. С. 388-396.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

Его вспоминают настолько по-разному, что иной раз сомневаешься – об одном ли человеке речь? По словам тех, кто его знал, он был одновременно добрым и беспощадным, вдумчивым и рубящим с плеча, способным увязать все мнения в единый узел и невероятно упрямым. И горячим, горячим до кипения – в этом, пожалуй, сходятся все, кто помнит о Севастьянове. Об Иване Павловиче Севастьянове, который два десятка лет был «градоначальником» Новосибирска – председателем исполкома городского Совета народных депутатов.

Лихие юнцы времен гражданской войны в 17 лет командовали эскадронами. Родившийся в 1918 году Иван Севастьянов едва не стал к тому же возрасту “командиром” сельской школы. Уже и в райцентр отправился за назначением на директорскую должность, да не удержался от искушения продолжить учебу и поехал в Томск, поступать в железнодорожный техникум. Там и с будущей женой познакомился, Александрой Кузьминичной, а окончив учебу, повез ее к их общей судьбе – в Новосибирск.

Там, в нескладном, еще по-отрочески угловатом городе Севастьянов со свойственной ему энергией зашагал вверх по служебным ступенькам. Инженер, секретарь партийного бюро станции Инская, первый секретарь Первомайского райкома КПСС, начальник политотдела Инского и Новосибирского отделений Томской железной дороги, заместитель начальника политотдела дороги, начальник станции Новосибирск-Главный, заместитель начальника Новосибирского отделения дороги…

Станцией Севастьянов руководил весьма успешно. Хотя про себя скорее всего считал, что эта должность для него слишком мала. Все же до этого он руководил политотделом отделения дороги, где было тогда около полусотни тысяч работающих. А тут станция… Но – и это тоже характер! – все равно выкладывался полностью.

– На меня он сразу произвел хорошее впечатление: энергичный, волевой, смелый, – рассказывает бывший первый секретарь Новосибирского обкома Александр Филатов. – Меня назначили мастером, затем избрали секретарем парторганизации. Работать было сложно, и он очень мне помогал. Как-то приехал ко мне в партком, и мы с ним долго беседовали. И сразу друг другу понравились…

Судьбы их переплелись на удивление крепко. Севастьянов был и начальником Филатова, и его подчиненным. И, что нечасто случается, пронес дружеские с ним отношения через все эти служебные перепады. Это ли не свидетельство редкой внутренней силы?

– Помню, в 1958-м началось строительство жилья хозспособом, – продолжает Александр Павлович. – Строили так называемые дома горьковского типа: двухэтажные, и построили их около тысячи. Призыв был такой: «Давайте за год построим тысячу восьмиквартирных домов!». Мы сначала восприняли это все, как авантюру. А потом… начали строить. И Севастьянов тоже построил дом, и даже не восьми-, а двенадцатиквартирный. И это притом, что станция Новосибирск-Главный никакой строительной базы не имела.

Работал он на станции энергично, был активным членом бюро. К тому времени мы уже сдружились, дружили семьями, ходили друг к другу в гости на чаепития. Он был человек простой, открытый, исключительно гостеприимный. Жили мы, конечно, в то время бедновато. И, собственно говоря, было это даже лучше: не водилось у нас ни лишних тряпок, ни лишней мебели. Зато настоящие, человеческие отношения. Собирались на праздники, дни рождения. Не было тогда ни магнитофонов, ни музыкальных центров, веселились сами без «электронно-технической» поддержки. Сами себе были артисты и никогда не обходились без песен…

Пели в доме Севастьяновых много: и советских, и шуточных, и народных. Иван Павлович очень любил исконно-русскую «Среди долины ровныя», часто читал стихи. В пушкинском «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» особенно ценил четверостишие:

Гляжу ль на дуб уединенный,

Я мыслю: патриарх лесов

Переживет наш век забвенный,

Как пережил он век отцов…

Первого марта 1963 года решением сессии горсовета Иван Павлович Севастьянов стал председателем исполкома, «градоначальником» Новосибирска. Кандидатур было три, но выбрали его. И, как показали последующие двадцать лет, не ошиблись. Ведь Севастьянов любил браться за любую работу, даже черновую, не жалея для нее ни вечеров, ни выходных. А что такое работа в исполкоме?

– Помню, когда я еще сидел в горкоме, – улыбается Филатов, – позвоню ему вечером, спрошу, встретимся ли сегодня. Встретимся, говорит. А когда? Сейчас, говорит, закончу срочные дела и позвоню. Звоню в десять вечера, а он: «Да тут еще немножко осталось…» Еще через час-полтора становится понятно, что встреча на сегодня отменяется. Я сначала не верил ему, что горисполком – это такой котел. Потом поверил и понял – когда сам туда попал. Действительно, работали там буквально на износ. Приходишь утром, а с работы уходишь часов в одиннадцать вечера. Нагрузка огромная. Учитывая, что в то время в городском Совете у председателя было всего два заместителя, а не десять, как сейчас. А объем работ был несравненно больше. Сейчас не строят столько. И тогда, тогда это все начиналось, ни воды не было, ни канализации, ни теплофикации…

После 3 месяцев работы Севастьянова в председательской должности, 8 июня 1963 года, на сессии горсовета прошло серьезнейшее обсуждение благоустройства города, его архитектурных достоинств. И – что было особенно болезненно – недостатков: отсутствие законченных архитектурных ансамблей, малых форм, запущенные, неустроенные улицы. Спустя годы, когда стараниями Севастьянова были проложены Вокзальная магистраль, улицы Нарымская, Плановая, Жуковского, проспект Димитрова, когда вырос второй коммунальный мост через Обь, когда количество жилья увеличилось почти в три раза, а площадь снесенных барачных развалюх исчислялась миллионами квадратных метров – вспоминал ли кто-нибудь о том полном боли за родной город обсуждении на сессии горсовета? О задевшей многих горячности нового председателя? Наверное, нет. А жаль…

Один недостаток был у Ивана Павловича. Один, но, по мнению многих, очень серьезный. Упрям был на редкость. Но этот недостаток, по мнению тех же многих, чаще всего… играл на пользу дела. Упрямство – оно ведь близкая родня настойчивости, друг без друга они не ходят.

Как-то из одной московской командировки Севастьянов привез в Новосибирск план на триста тысяч квадратных метров кооперативного жилья. Не общей, а жилой площади! Притом что строили тогда – всего, включая львиную государственную долю, – четыреста пятьдесят тысяч «квадратов» в год. Ох и наспорились тогда Севастьянов со своим замом по строительству, будущим первым секретарем Новосибирского обкома Александром Филатовым! Ох и надискутировались! – Соберемся, помню, один на один и наговорим друг другу все, что только можно! – смеется, вспоминая, Александр Павлович.

Тогда Филатову удалось «пререупрямить» Севастьянова только через областной Совет. Который и вынес посильное для города решение: кооперативное жилье строить – но не 300, а 100 тысяч квадратных метров. Карьерист бы в такой ситуации непокорного зама «съел». Неумный упрямец отправился бы в Москву, чтобы попытаться прижать областной Совет вышестоящим распоряжением. Севастьянов же просто продолжал работать. С тем же заместителем. Не было у него в обычае ни мстить, ни настаивать на собственных промахах. А деловые споры… Куда от них денешься?

А вообще его настойчивость, особенно когда новосибирские вопросы решались в Москве, была для города воистину бесценным даром. Так было со строительством второго коммунального моста. Так было, когда задумывался, проектировался и строился новосибирский метрополитен. Сейчас часто говорят и пишут о том, что Севастьянов чуть ли не в одиночку «пробил» метро. Поговорил, мол, с Косыгиным – и готово дело.

Трудно сказать, на пользу ли авторитету Ивана Павловича такие разговоры. Сам он, как известно, приписок не терпел и других за это не жаловал. Не так-то просто все было, и строительства метро добивалось, на самом деле, не одно поколение городских и областных лидеров. Метро полагалось городу только при населении больше миллиона. Новосибирск перешагнул эту отметку в самом начале 60-х, тогда и заговорили впервые о сибирской подземке. Инициаторов было много: специалисты НИВИТа (нынешнего СГУПСа), отцы города и области, депутаты. Быть или не быть новосибирскому метрополитену решали на высшем союзном уровне. Решал даже не Косыгин, а сам генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев.

Было и такое, что помощник Брежнева Голиков в личном разговоре с первым секретарем обкома поинтересовался, есть ли у новосибирцев «свой человек» в Политбюро КПСС. Узнав, что нет, засомневался: «Не добьетесь метро». Но чуть позже Севастьянова пригласили на заседание Совета Министров: решение о строительстве метро в Новосибирске было принято. Вот тогда-то и началась его главная работа. В ту пору для строительства метро в городе ничего не было: ни проектной организации, ни производственных мощностей. И даже проектировать новосибирское метро начали в Баку. И первый метроотряд был приезжий, «выпрошенный» в Таджикском метрострое. Так что создание собственной специализированной проектной и строительной организации – это стопроцентная заслуга Севастьянова.

Организаторского таланта на эту работу положено было немерено, потому что даже для того времени новосибирское метро построено в небывало сжатые сроки. О том, какими трудными были эти пять лет, знают, пожалуй, только те, для кого они стали завершающим рывком к финишной красной ленточке, разрезанной на церемонии открытия первой очереди новосибирского метро. Финишным рывком после многих лет кропотливой, на постоянном взлете-пределе, ежедневной и далеко не всегда заметной работы. Львиную долю этой работы вывез на себе Иван Павлович Севастьянов. 5 станций, депо, метромост через Обь, инженерные сети – им была заложена мощная основа для развития первой сибирской подземки, оставалось только, отталкиваясь от созданного, работать дальше. Тем более что и остальные пять станций были на тот момент в изрядной стадии готовности…

Что же до строительства второго коммунального моста, то его действительно «пробил» сам Севастьянов. Вхож был Иван Павлович в московские кабинеты, в столице его знали и слушали. И это при том, что Москва всегда больше признавала и привечала областных руководителей! Помогало Севастьянову и то, что очень хорошо, по-землячески, относился к Новосибирску Алексей Николаевич Косыгин. Но даже самое доброжелательное отношение московского руководства ничего не дало бы без встречной энергии «городского головы». Как-то в ответ на замечание Косыгина: «Вам бы кинотеатр хороший построить», Севастьянов отреагировал мгновенно: «А давайте, Алексей Николаевич, такой же, как «Россия» в Москве!». Конечно, две с половиной тысячи мест Новосибирск бы не вытянул, не дал бы кинопрокату плановой прибыли. Но зерно идеи было посеяно, поддержкой Косыгина Севастьянов заручился. И вырос на Красном проспекте кинотеатр имени Маяковского на тысячу двести мест...

Новосибирск развивался по-молодому бурно. Рос, строился новосибирский Академгородок. А сколько сессий горсовета посвящалось улучшению благоустройства и внешнего облика города! Объявляли конкурсы на лучшее оформление города, в которых участвовали проектные и учебные институты. И все-таки самой болезненной проблемой Новосибирска 60-х было плачевное состояние коммуникаций. Общей городской канализации просто не существовало. Сброс шел в речки – Каменку и Ельцовку – через 41 «источник». Перспектива «канализационной» заразы грозила Новосибирску непрестанно. А с неба на город оседали выбросы огромного количества котельных. Это были не те экологически приемлемые локальные «котелки», на которые переходят сегодня отдельные кварталы и предприятия. Исходящие сажистым дымом, низкопроизводительные топки обогревали растущий вширь город, не поспевая за появлением все новых домов и улиц.

Со второй половины 60-х началась грандиозная реконструкция городского хозяйства. Решающий шаг к превращению Новосибирска в чистый, благоустроенный город был сделан в том самом 1963-м, первом «севастьяновском» году. А немногим позже Севастьянов и председатель совнархоза Смирнов подписали договор: общими усилиями, при совместном финансировании, построить в городе канализацию, осуществить теплофикацию и соорудить водопровод, водозабор.

С теплофикацией при помощи промышленников справились быстро. С водопроводом пришлось повозиться подольше, но за несколько лет тоже справились: сделали ковшовый водозабор и очистные сооружения на миллион кубометров. До этого в городе потребляли 92 литра воды на человека. До многих домов и квартир вода добиралась только ночью, а кое-где вообще не появлялась. С окончанием строительства каждый новосибирец получал уже 350 литров воды. Сложнее всего оказалось с канализацией. Из-за промашки предприятия-исполнителя объект не включили в план пятилетки. Но худа без добра не бывает: площадку под очистные сооружения первоначально отвели на стыке Заельцовского и Железнодорожного районов, в центре Новосибирска. За годы вынужденной отсрочки строительства Севастьянову и его команде удалось «переместить» его за город.

Севастьянов вникал во все: сам выезжал на место, чтобы разобраться в вопросах благоустройства. Разберется, нашумит… Требовательный был – и к себе, и к другим. Причем упорством и настойчивостью отличался не только по отношению к равным и нижестоящим. Председателю исполкома городского Совета частенько приходилось «выбивать», «выжимать» из неподатливых министерств и ведомств необходимые средства и лимиты. Добиваться, чтобы позарез необходимый городу объект включили в государственный план. Взять хотя бы то же метро: добиваться его строительства новосибирские власти, в том числе и председатель горисполкома, стали в начале 60-х, а строительство началось только в 1979 году. Объект, конечно, уникальный, но больше пятнадцати лет беспрестанного административного труда – тоже далеко не рядовое явление. Так же, впрочем, как и «выжимание» решения о строительстве второго коммунального, Димитровского моста.

– Жизнь и работа Севастьянова как будто никогда не выходила из точки непрерывного кипения, – так сказал об Иване Павловиче не старый друг, а один из давних его оппонентов. – Сейчас-то понятно, что источником этой кипучей энергии был сам Севастьянов, работать рядом с ним всегда было горячо…

– Букой он не был, – вспоминает Ивана Павловича Филатов, – но и легкомысленным весельчаком его тоже не назовешь. Но радоваться умел от души – это да. Как он радовался централизации коммуникаций! Когда за два года, в связи с реконструкцией ТЭЦ-4, увеличили мощность. Когда реконструкция ТЭЦ-3 позволила за три года закрыть 250 котельных. Радовался, но уже тогда говорил о том, чтобы не пропустить время, когда все построенное начнет изнашиваться. Где вы, управленцы, административные «наследники» Ивана Павловича? Почти все магистральные теплотрассы в Новосибирске – еще те, севастьяновские. Жаль только, что не пережил их былой порядок, при котором деньги, выделенные на замену и ремонт коммуникаций, нельзя было расходовать ни на какие иные цели…

Время Севастьянова — это годы больших мощностей. Под его административным «крылом» в Новосибирске построили самые мощные за Уралом тепломагистрали, реконструировали ТЭЦ-4, ТЭЦ-3, заново построили и ввели пять котлов на ТЭЦ-5… Сегодняшние критики рассуждают о локальном, децентрализованном теплоснабжении, а тогда, тридцать-сорок лет назад, их отцы и матери мечтали о централизованном тепле, о горячей воде «из крана». Теперь и представить трудно, что даже в пятиэтажках когда-то стояли громадные, в полкухни, дровяные печи. Даже при всей своей организационной мощи Иван Павлович едва успевал справляться с дефицитом тепла в стремительно развивающемся (с его же легкой руки!) городе.

Росли под рукой Севастьянова предприятия, росли дома – как деревья при многократно ускоренной съемке. Бывало, что рано утром горожане видели едва поднявшийся над фундаментом цоколь, а, возвращаясь с работы, ахали: смонтированы стены и перекрытия первого этажа, поднимается второй. Жилье, конечно, было немудреное – типовые четырех-пятиэтажки. Но построили их тогда с таким запасом прочности, что сегодняшние специалисты-конструкторы всерьез говорят о возможности перепланировки, надстройки и значительном продлении срока службы.

Тогда Москва запрещала строительство домов по индивидуальным проектам. Москва запрещала, а Севастьянов мечтал о будущей красоте и неповторимости новосибирской набережной, об оригинальной застройке центральных улиц. Не грезил по-маниловски, а видел и верил – Новосибирск должен быть самобытным, узнаваемым городом с яркими архитектурными чертами. Потому и преградил безликий поток массовой крупнопанельной застройки на подступах к историческому центру и обской набережной. И гордился этим, как одним из самых главных своих достижений гордился! Ставил убереженный от типовой безликости центр города в один ряд с такими своими победами, как расселение и снос бараков-«засыпушек», избавление Новосибирска от зловонной речки Каменки, строительством коллектора и очистных сооружений.

Трое детей Севастьянова – два сына и дочь – живут в Новосибирске. В городе, который за кипучее «севастьяновское» двадцатилетие вырос из угловатого провинциала в настоящую сибирскую столицу. С подачи Ивана Павловича появилось и в Новосибирске звание Почетного гражданина города. В июне 1993-го и сам Иван Павлович стал почетным… А в 1996-м, после тяжелой, мучительной болезни ушел из жизни. В свои последние годы и месяцы он не растерял ни мужества, ни терпения, ни редкостного умения самостоятельно справляться с собственными трудностями. В течение двух долгих лет, пока не начались еще невыносимые, изматывающие боли, он вообще скрывал болезнь от домашних – считал, что незачем их беспокоить.

Похоронен Иван Павлович на Заельцовском кладбище. А окаменевшей памятью о нем стали дома, улицы, микрорайоны, мосты… – весь наш шумный, бурлящий, согретый горячей севастьяновской душой Новосибирск.