Книги известного новосибирского ученого, доктора биологических наук Владимира Николаевича Седых рассказывают о мужественных людях, трудностях таежной жизни, крепкой мужской дружбе, любви и бережном отношении к природе.
Впервые к литературному творчеству Владимир Седых обратился в 25 лет, написав рассказ «Лосёнок». Но потом оставил это дело, полностью посвятив себя науке. Лишь через 50 лет, по совету сценариста и кинорежиссера Александра Косенкова, Владимир Николаевич вновь стал писать. В результате, появились две художественные книги об исследователях сибирской тайги. В 2012 году у него вышла книга «Таксаторы и бичи: первооткрыватели сибирской тайги», которая вызвала настоящий фурор, а в 2017 году – «Таежные будни». В сентябре 2023 года будет издано новое автобиографическое произведение под названием «Записки таксатора с хутора Оторвановка».
В своей первой книге «Таксаторы и бичи: первооткрыватели сибирской тайги» Владимир Николаевич впервые поведал читателям о таежной жизни таксаторов и их экспедиционных рабочих – бичах.
Предан лесу – всю жизнь!
О профессии таксатора многие впервые узнали именно из книг Владимира Николаевича Седых, который более 60 лет посвятил исследованию таежных территорий. После окончания лесного факультета Харьковского сельскохозяйственного института в 1957 году и получив классическое лесное образование, Владимир Николаевич не изменял ему всю жизнь. При распределении он мог бы остаться в европейской части России, однако отправился в Туркестан в Первую Среднеазиатскую агролесомелиоративную экспедицию, которая базировалась в Ташкенте. Менялись экспедиции: лесоизыскательная, лесоустроительная, геофизическая, так же, как и менялась география исследований: Средняя Азия, Сибирь, Дальний Восток. Позже Владимир Николаевич участвовал в работе научных экспедиций в США на Аляске, вблизи Великих озер, в горах Аппалачи и в Канаде.
После перевода в 1975 году лаборатории лесоведения из Биологического института в Институт леса им. В.Н. Сукачева Владимир Седых прошел в нем все научные должности от младшего до главного научного сотрудника, был заведующим лабораторией динамики лесного покрова и заведующим Западно-Сибирским отделением Института леса в Новосибирске. В 1994 году ему предлагали занять должность директора этого института, но он отказался, боясь потерять возможность свободно заниматься научной работой. В итоге, им лично и в соавторстве опубликовано более 160 научных работ, в том числе 14 монографий. А с киностудией «Пирамида» подготовлено пять научно-популярных фильмов. Но больше всего Владимир Николаевич гордится тем, что его научные идеи, изложенные в статьях и монографиях, были использованы на практике. Они широко применяются в решении различных лесоводственных, экологических и природоохранных задач в Сибири и за рубежом. Организованные В. Н. Седых экспериментальные и полевые исследования впервые доказали, что отходы при бурении нефтегазовых скважин, складируемые в шламовые амбары, не опасны для окружающей среды.
Без бичей – никуда
В своих книгах автор знакомит читателей с повседневной работой и жизнью таксаторов, бичей и ученых, исследовавших таежные территории Сибири и Дальнего Востока в 60-80-х годах прошлого века. Немало страниц он посвятил бичам – экспедиционным рабочим, без которых не обходилась ни одна экспедиция. Бывшие заключенные, шахтеры, металлурги ответственно выполняли самую тяжелую таежную работу. Для бичей тайга была родным домом, они переходили из летних лесоустроительных экспедиций в зимние геофизические и обратно. Название бичи произошло от слова бичевщики – рабочие, бурлаки, те, кто тянул суда по Волге. Прочная веревка бичева крепилась за мачту или за установленный для этого шест, а бурлаки закидывали за нее лямки и шли в ногу. Бичевать, значит тянуть судно бичевою.
Автор пишет, что все трудности бичи принимали спокойно и были примером поведения для инженерно-технического персонала. В опасных для жизни и работы ситуациях они оказывались сподвижниками. И только благодаря этому взаимодействию, каждым таксатором (с бичами) за полевой сезон было прорублено и промерено с конца мая по октябрь-ноябрь 300-400 км просек и визиров, выполнено описание 1500-2000 участков леса на общей площади 30-40 тысяч гектаров, поставлено 200-250 квартальных и визирных столбов.
В книге «Таежные будни» известный таксатор и ученый рассказывает о своей жизни, учителях, друзьях, приобретенном опыте выживания в тайге, о любви и верности.
«Матушка Женя»
Еще совсем молодым специалистом Владимиру Седых посчастливилось работать в экспедиции под руководством Евгении Васильевны Синюковой, опытнейшего таксатора, на счету которой насчитывалось к тому времени 30 полевых сезонов. Этой легендарной женщине, с твердым волевым характером и талантом руководителя, автор посвятил первый очерк книги «Таежные будни» – «Матушка Женя». Именно так называли её таксаторы со стажем, рассказывая о подвигах начальника партии молодым и неопытным выпускникам вузов и лесных техникумов. Это матушка Женя в первые послевоенные годы впервые высадила десант таксаторов и бичей из движущегося по снегу самолета АН-2 на озеро с подснеженной водой. И было ей в то время всего 30 лет. Принимая такое сложное решение, она ничуть не сомневалась в успехе рискованного дела. Рабочие-бичи её очень любили, ведь не каждый руководитель будет покупать им билеты, лично сопровождать до самого самолета, разнимать в драках. И делала она это не из любви к бичам, а чтобы исключить ЧП, что могло бы помешать в ее работе.
В экспедиции Владимир Николаевич смог лично убедиться, насколько Евгения Васильевна мужественная, отважная и решительная женщина. Так случилось, что таксаторам дали распоряжение остановить пожар, вспыхнувший в тайге. Матушка Женя возглавила эту работу, одновременно обучая молодых рабочих как действовать в непростой обстановке. И вдруг случилось то, чего никто не ожидал. Один из рабочих сильно обжег себе ноги. Понимая, что санитарный вертолет сможет прилететь только на следующий день, Евгения Васильевна приняла решение самостоятельно везти больного на моторной лодке до Ханты-Мансийска.
«Более ни о чем не рассуждая, начальница экспедиции, оттолкнувшись веслом от берега, развернулась, рывком завела мотор и быстро покатила вниз по реке. Мы стояли, глядя вслед удаляющейся лодке, ошарашенные и восхищенные поступком матушки Жени», – вспоминает Владимир Седых. – До Ханты-Мансийска от табора было километров сто, и Евгения Васильевна надеялась за три-четыре часа добраться до города – до наступления темноты». Что пришлось пережить участникам путешествия, вы узнаете, прочитав книгу. Но после этого события, как пишет автор, «авторитет матушки Жени еще более возрос. Всех восхищал рассказ о том, с каким мастерством она, сидя за мотором силой тридцать лошадей, провела деревянную лодку в шторм на огромном Обско-Иртышском сору и благополучно доставила обожженного бича в город». В словаре в конце книги автор поясняет, что сор – это пойменные луга сибирских рек, затопляемые в половодье, которые образуют гигантский лабиринт проток. Только чудо и упорство помогают вырваться из «щупалец этого речного спрута».
После окончания удачного полевого сезона, (когда никто не потерян или похоронен), Евгения Васильевна устроила производственное «совещание» в ресторане города Ханты-Мансийска. Все мужчины засматривались на начальницу в парадной голубой форме лесника, «ловко сидевшей на её статной фигуре». Осмелев к концу вечера, молодой таксатор Владимир Седых спросил у Евгении Васильевны, «как ей удается получать вертолет по заявкам без всяких проволочек». «Я появляюсь в вертолетном отряде только в этом костюме, в каком я сейчас, в звании полковника!» – ответила она. Затем посмотрелась в зеркало, встала перед нами подбоченившись и, играя черными глазами, произнесла: «Ну как? Глядя на меня, вертолетчики ни разу не отклонили мою заявку! Евгения Васильевна улыбнулась, подошла с высоко поднятой головой к одному из старых таксаторов, и они легко закружились в вальсе…»
«Вот так я открыл для себя удивительную женщину, в конечном итоге проработавшую без перерыва 33 полевых сезона в отчаянно-романтическое время освоения сибирской тайги», – заканчивает свой рассказ Владимир Николаевич.
В книге автор знакомит нас со многими удивительными людьми, которые оказали на него большое влияние, многому научили, заставили по-новому взглянуть на некоторые вещи. Это Дмитрий Федорович Ефремов – исследователь лесов Камчатки и Приморья, директор Дальневосточного института лесного хозяйства (очерк «Самый обаятельный таежник»), академик Андрей Алексеевич Трофимук (очерк «Гость – раб хозяина»), Иван Васильевич Семечкин, доктор биологических наук, выдающийся исследователь кедровых лесов Сибири (очерк «Живой классик»).
Жить по правилам тайги
Полноправным героем повествования выступает в книге тайга – коварная и беспощадная. «Все еще неизведанная на громадных территориях, очаровательно-привлекательная на полотнах живописцев и цветных фотографиях, в натуре же таинственно-беспощадная зеленая стихия, как хамелеон меняющая цвет своей шкуры в течение суток и года, – только не во избежание какой-либо опасности, а, наоборот, чтобы завлечь и испытать тех, кто рвется открывать её кладовые», – так описывает её автор книги.
Владимир Николаевич вспоминает инженеров-романтиков, которые столкнувшись с действительностью – гнусом, дождем, жарой, длительными заходами по болотам, переправами через речки, разочаровывались в профессии и покидали тайгу. Не спасали даже современная техника и средства защиты.
В очерке «Давай выйдем, поговорим!» автор рассказывает, как его, неопытного выпускника вуза, учил жизни прожженный таежник Нариман Гаспаров.
– …Это, Николаич, тайга! И она никому ничего не прощает, она не прощает бесшабашным недоучкам и особенно романтикам. Тайга шуток не любит…Что ты здесь для себя найдешь? Сбежишь после первого же сезона. Вы, с высшим образованием, не годитесь для этой тайги: вы не только не справитесь с работой – вы не сумеете ни перед кем защитить ни себя, ни своих рабочих.
Молодой специалист не согласился с этими доводами. Разгоряченные после выпитого спиртного, таксаторы кинулись в драку, в руке Наримана сверкнул нож. К счастью, подоспевшие рабочие сумели остановить поединок. Однако, Гаспаров напоследок предупредил, что встречу откладывает до Новосибирска. Через несколько месяцев таксаторы случайно встретились в новосибирском ресторане «Центральный».
«– Николаич, давай выйдем, поговорим!
…Он вытащил финку и, держа её двумя пальцами на весу, сказал:
– Вот, Николаич, этот нож я носил всё лето, и он приготовлен был для встречи с тобой.
Я еле нашел в себе силы не броситься на Наримана, а выслушать его.
– Так прошло лето. Ты первый справился со своим объектом. Ты после Севера с какими-то колхозными бичами сделал работу на Иксе, в настоящих сибирских джунглях, которые оказались не по зубам москвичам. Ты остановил пожар, который, если бы был упущен, ушел бы в большую тайгу, и нам всей экспедицией пришлось бы долго его тушить. Госкомиссия твою работу приняла на отлично, и ты, как я вижу, уже месяц не вылазишь из «Центрального». И я понял из этого, что ты не увольняешься и что ты, паря, настоящий мужик. Николаич, давай забудем стычку в Печерахе и будем друзьями!
Сказав это, Нариман разжал пальцы, и финка, которую я выбил из его рук в Печерахе, нырнула в отверстие» – так завершилась ссора двух таежников, которые, действительно, стали ближайшими друзьями.
Главный вывод, который делает автор книги – надо научиться жить в ладу с природой, а именно – жить по правилам тайги, учитывая опыт предков, который актуален до сих пор. Иначе природа расправляется с самонадеянными, пренебрегающими таежными законами «комнатными мечтателями» и «навечно оставляет в своих холодных мягких объятьях, укрыв одеялом из мха». Так случилось и с другом Владимира Седых – опытнейшим таежником, промышлявшим соболя не один год, Владимиром Гриценко. Он уже собирался выходить из тайги и решил заготовить дров на следующий сезон. «Пренебрегая правилами валки, не осмотрев внимательно наклон кроны, не отоптав снег вокруг березы, не сняв лыж, он сделал подпил, а не подруб в направлении валки, стал пилить с другой стороны – береза пошла не туда, куда он ожидал, а сыграла и пошла на него. Через два месяца его нашли метрах в двухстах от избушки».
Чуть не закончилась трагически история с геоморфологом Игорем Александровичем Волковым, доктором наук, ученым с мировым именем (очерк «Урок прокурора тайги»). Во время полевого сезона он все время рвался идти вперед, пренебрегая правилом, что впереди группы, так же, как и замыкающим, должен идти человек опытный, физически сильный и с оружием. Однажды «перед ним метрах в десяти поднялась громадная туша медведя и грозно рыкнула». К счастью, это была медведица, которая отогнав опасность от медвежат, не стала преследовать его. Однако этот случай научил ученого «вести себя прилично в тайге». Недаром все таежники знают поговорку: «Тайга – хозяин, а прокурор в ней – медведь».
Однако и сам Владимир Николаевич Седых однажды попал в ситуацию, которая многому его научила. Об этом рассказывается в очерке «Наедине с тайгой». Ему предстояло в конце полевого сезона протаксировать последние 120 километров в дальнем углу участка. Работы на 10-12 дней. Однако, ввиду возникших чрезвычайных обстоятельств, он остался без сопровождающего рабочего. По технике безопасности таксатор не имел права идти в тайгу один. Несмотря на запрет начальника экспедиции, Владимир Седых отправляется в заход один, со своим верным псом, не дождавшись рабочего для сопровождения.
Очерк написан в форме дневника, где автор описывает каждый из 11 дней, которые он провел в тайге в одиночку. Здесь и раскаяние, и жалость к себе, и раздумья о выборе профессии таксатора и смысле всей этой работы. «Труд геологов не сходит со страниц печати, а таксатора кто знает? Никто. А те, кто знаком с нашей работой, до сих пор не понимают, ради чего мы торчим по полгода в тайге с бывшими зэками, что-то рубим, промеряем, описываем, каждый день подвергаясь большей опасности, чем геологи». Немало трудностей пришлось преодолеть таксатору в эти дни: и ночевки в лесу, когда выпал снег, и встреча с волками и медведем, и досада и злость на себя, когда провалился в ручей и очутился по грудь в ледяной воде, вместо того, чтобы срубить пару жердей и сделать переход.
Но больше всего Владимира Седых впечатлила встреча с мальчиками хантами, которые спокойно шли по тайге вдали от жилища. «…один из них лет пятнадцати, с ружьем, а второй лет двенадцати, с глухарем за поясом». Оказалось, что старший брат вел младшего учиться в школу на Казымскую культбазу. Они уже прошли 100 км от озера Наумто и им предстояло преодолеть еще примерно столько же. А потом столько же должен был пройти старший брат обратно. Путь до школы у них занимал примерно неделю.
«– Так ведь 200 километров в одиночку по тайге – это очень опасно – удивлялся таксатор.
– Я пойду же не один, а с собакой, однако! Вон видишь, какой у меня пес! Есть вяленая рыба, лосятина, мука – с глухарями нам хватит еды, чтобы дойти до стойбища, – втолковывал он мне.
– А ночевать где и как будешь?
– Как ночевать? – Он задумался, как бы мне объяснить попонятней. – так у меня топор, вот спички, кругом сухие дрова, сучья и хвоя для постели – вот и ночуй, все для твоей ночевки уже давно приготовлено в тайге!
Этот ответ своей простотой обезоружил меня. Я еще был далек от такого понимания тайги, что в ней жить-то очень просто, все уже для тебя кругом приготовлено – бери и пользуйся!»
К счастью, для Владимира Николаевича этот полевой сезон закончился без ЧП. Впереди – звук идущего вертолета, баня, стол, уставленный закусками и «треп с коллегами о прошедшем поле». Никто уже не помнил эпизодов, которые для каждого могли обернуться очень плохо, все только хвастались своими удачами, были живыми и здоровыми.
«Ловец фарта»
Этот очерк повествует о невероятной и трагической истории любви охотника от Бога, как называли его коллеги, Владимира Ивановича Гриценко и казахской немки – оперной певицы Ольги Артуровны. Автор книги был дружен с Владимиром Гриценко и постоянно удивлялся, «как в беспредельном сибирском холодном пространстве соединились под одной крышей прима-солистка Красноярского театра оперы и балета и обыкновенный охотник-промысловик, по жизни очень удаленные друг от друга. Как ему удалось охмурить эту богемную женщину, будучи до нее дважды женатым». Может быть потому, что Владимир внешне напоминал славянского князя – открытые серые лукавые глаза, окладистая белая борода, белые густые волосы. Или Ольгу пленило то, что он был человек с куражом, остроумный рассказчик всяких приключений из таежной жизни.
Их первая встреча произошла на концерте в институте леса, где он работал лаборантом. Оля пела «Кармен». «Парализованный» ее голосом и манерой исполнения, Владимир Гриценко не задумываясь заявил: «Теперь она станет моей женой!» «Главный режиссер таежного театра», которому всегда фартило на промысле, стал умело «совершенствовать снасти в такой необычной, сложной и радостной охоте, чтобы в конце концов она завершилась третьим фартом», – пишет Владимир Седых. Каждый раз после исполнения партии Кармен, влюбленный охотник ждал оперную певицу в машине возле театра, неизменно в голубой рубашке и с розою в руках, а после подвозил её до дома. И Оля сдалась. С тех пор прошло уже много лет, но он все так же в голубой рубашке и с розой встречал любимую после спектакля. Он ни разу не был в театре. В то время, когда Оля пела Кармен, Владимир «участвовал в своем спектакле» – ловил в Енисее сигов, которые жена отменно готовила ему на ужин.
Продолжения этой любовной истории, которая закончилась очень грустно, в очерке нет. Владимир Гриценко погиб в тайге, погиб очень глупо, проигнорировав технику безопасности.
Бывая в Красноярске, Владимир Николаевич Седых по старой дружбе навещает Ольгу, которая до сих пор живет в этом городе, хотя могла бы уехать к родственникам в Германию.
– Куда же я поеду? Мой Вовка лежит здесь, и я буду всегда при нем, – возражает прима оперного театра.
«Коммунизм в дебрях сибирской тайги»
С особым восторгом Владимир Николаевич Седых рассказывает о народе немецко-хантейского происхождения, с которым ему довелось познакомиться во время одной из экспедиций.
Дело было в середине 60-х годов, когда автор книги работал топографом в одной из партий, задействованной в проведении гравиметрической съемки на севере Томской области. Отряду предстояло в течение зимнего месяца работать вблизи одной таежной деревни на берегу большой обской старицы. Чтобы не мерзнуть в палатках, было решено попроситься на постой в деревенскую избу. Местные жители оказались очень гостеприимными и старались изо всех сил показать, как им хорошо живется в тайге. Только потом Владимир Седых понял, почему их экспедицию так хорошо принимали: они очень боялись, что если найдут нефть в этих местах, то их таежному коммунизму придет конец.
Осенью 1942 года на эту благодатную землю высадили с баржи около 120 немцев с Волги – женщин, стариков, детей, мужчин с увечьями, не взятых в трудлагеря. Кроме лопат, топоров, пил у них ничего не было. Не было охотничьих ружей, сетей, крючков, лески, лекарств. Можно сказать, что их оставили умирать под контролем участкового милиционера, который появлялся раз в месяц. К счастью, на помощь пришли ханты, которые привезли голодным и испуганным людям вяленую рыбу, на первое время поставили три чума. Понимая, что выживание будет зависеть только от них самих, от того, насколько крепко они будут держаться друг за друга, немцы стали понемногу обустраивать свой быт: рыть землянки, строить бани, организовали общую кухню, поровну делили на всех добытую рыбу и ягоду. Так в тайге начался коммунизм. «Но, самое главное, – рассказывали немцы, – хантейские девочки стали выходить замуж за наших парней и рожать детей. Так появилась новая общность людей: уже не немцы, не ханты, и не русские, а обычные сибиряки, профессора таежного дела». Поэтому многочисленные тосты во время застолий сводились к одному: «У нас есть все. Природа здесь очень богата, умей только ей пользоваться. Мы её всем миром охраняем и очень не хотелось бы, чтобы кто-то нарушил её и нашу жизнь при коммунизме. Так давайте выпьем за то, чтобы вы не нашли здесь нефть и оставили этот богом любимый уголок тайги в покое». Они считали Сибирь своей родиной и никуда отсюда не хотели уезжать, даже в Германию.
Через две недели топографы расстались с сибиряками немецко-хантейского происхождения. Но их мир сохранить не удалось. «Сейчас их тайга частью сожжена, частью вырублена, повсюду замазучена, и вспыхнувший костер новой цивилизации погас, залитый нефтью. Сибиряки из немцев разбрелись по свету. И только как в сказках, деды немецко-хантейского происхождения рассказывают своим внукам о коммунизме в дебрях сибирской тайги, созданной ими когда-то «по Марксу», – заканчивает очерк Владимир Николаевич Седых.
В книге «Таежные будни» очень много фотографий и сделаны они, в большинстве своем, автором издания. Всю свою жизнь Владимир Николаевич не расставался с фотоаппаратом. В экспедициях, наряду с исследованием тайги, он много фотографировал. Его снимки, на которых запечатлены картины природы и примечательные эпизоды из жизни таежных людей, опубликованы в ряде научных и научно-популярных изданий, а также в книге «Таксаторы и бичи – первооткрыватели сибирской тайги» и фотоальбоме «Сибирь глазами русских фотографов», выпущенном в Америке.
Владимир Седых продолжает писать, он член Союза писателей. Владимир Николаевич только что закончил книгу «Записки таксатора с хутора Оторвановка», которая выйдет в ближайшее время. Автор хочет рассказать читателям о своей малой родине – о заволжских диких степях, об истории этих мест, о своём детстве. Родился он на глухом хуторе Оторвановка, вблизи деревни Максимовка Оренбургской области, в 80 км от ближайшей железнодорожной станции Абдулино. В предисловии к книге он напишет: «Теперь, когда я подвожу итоги своей жизни, я определенно осознаю, что в моих исследованиях неизведанных лесов Сибири проявились гены моих предков, «тамбовских волков», отчаянных авантюристов, которые отправились куда-то на восток осваивать земли дикой заволжской степи и, возможно, пошли бы далее в Сибирь, если бы их не остановили башкиры из деревни Аитово и не предложили бы осваивать целинные земли, прилегающие к реке Дёме».
Ученым почти закончена еще одна книга, которая называется «Мое открытие Сибири». В неё вошел 21 очерк, 5 из которых взяты из прежних книг автора. Как рассказывает Владимир Николаевич Седых, его открытие Сибири началось со щей на новосибирском железнодорожном вокзале.
На материале книг ученого и исследователя нужно снимать художественные фильмы, настолько его произведения реалистичны, написаны живым языком, что невольно появляется эффект присутствия. Читателям кажется, что это они пробираются по непроходимой тайге, мчатся на моторной лодке по сибирским рекам, греются у костра и пьют «индийский чай второго сорта иркутского развеса».
Подготовила Людмила Кузменкина
Использованы материалы и фото книги «Таёжные будни»
Добавить комментарий