К вопросу о датах основания старожильческих населённых пунктов Новосибирской области

Когда была основана деревня – моя малая родина – вопрос не менее актуален для каждого из нас, как и знание дат рождения своих родных. Об этом свидетельствует неугасающий интерес к краеведческим изысканиям, в том числе школьников, праздники юбилейных дат в районах области. Этой теме посвящены статьи на страницах данного электронного издания на сайте «Библиотека сибирского краеведения».[1]Поддерживаю обеспокоенность В.А.Зверева, обратившего внимание на факт, к сожалению, ставший нормой, когда ошибочные даты основания старожильческих селений без критического анализа переходят в СМИ из одной публикации в другую, подталкивая фальшивые юбилеи. Статья В.И. Косовца интересна своим вниманием к анализу документов. Например, ему удалось доказать, что первой деревней нашего края была не деревня Кругликова (1695), а Зудова (1687), которая на карте С.У. Ремезова названа «заимка Пашковых», не по фамилии, а по имени одного из владельцев  Пашки Зудова.

Определение точных дат основания первых русских поселений дело непростое. Если остроги и слободы, как административные центры, возводились по указанию свыше, и сохранились указы или отчёты ответственных лиц о выполнении задания, то деревни начинались по почину самих поселенцев без разрешения, либо с заимки. Первоначальный факт их основания никем не фиксировался. Установить время возникновения большинства старожильческих поселений возможно лишь с достоверностью в несколько десятков лет. Последующие дозоры властей, описание земель и ревизии, начиная с Петровских времён, фиксировали их, но далеко не все факты сохранились в архивах. В редких случаях удаётся установить дату основания старожильческих деревень по данным о судьбах их первых жителей.

В решении вопроса важную роль играет внимание исследователя к внешнеполитической обстановке на юге Западной Сибири, к историко-географическим факторам: пространственным структурам региона, его центрам и сферам их влияния; природно-климатическим условиям.

Внешнеполитическая обстановка была решающим фактором, определившим невозможность колонизации нашего края в XVII в. После победы над Сибирским ханством сыновья Кучума до 30-40-х гг. XVII века отстаивали право на владения отца, совершали грабительские набеги на первые русские селения по Тоболу и Туре.[2]

В 1635 г. возникло кочевое государство Джунгария с центром в верховьях Чёрного Иртыша и, как осколок Великой Монгольской империи, объявило свои права на владение Алтаем и югом Западной Сибири.[3] В степи изменился баланс сил, под напором джунгар (ойратов) пришли в движение племена казахов, телеутов. На карте С.У. Ремезова река Бердь указана как граница телеутских владений. Территория нашего края оказалась в зоне действий кочевников.

Ближайший острог у западного края Барабинской степи – Тара (1594). В состав Тарского уезда вошли племенные объединения татар – Бараба, Тереня, Тураж, Тунуж, Лебей, Чой с условием уплаты ясака. Гарнизон Тары не имел достаточных сил, чтобы защитить своих подданных от грабежей, и Джунгария объявила их своими данниками. Оказавшись в положении двоеданцев, барабинцы обнищали, хозяйство пришло в состояние крайнего упадка. Лоренц Ланге, посланник Петра ко двору китайского императора, проезжая с военной охраной зимой 1716 г. через степь, записал в дневнике: «…и живут они так убого, что их можно сравнить более со скотом, чем с людьми».[4]

К востоку от Приобья образовались небольшие ареалы русского земледелия вокруг Томского (1604) и Кузнецкого острогов (1618). Деревни этих уездов располагались под защитой острогов, не удаляясь в Приобье.

Весь XVII в. движение первопроходцев Сибири на восток  шло по «великому сибирскому речному пути»: из Тобольска – вниз по Иртышу до слияния с Обью, далее Обь – Кеть – волок на Енисей – Ангара – Илим – волок на Усть-Кут – Лена; другой отрезок – Ангара – Байкал – Селенга и её притоки.

Территория нашего края, поскольку она находилась в сфере влияния Джунгарии, оставалась в стороне от потока колонистов, основным контингентом которых были служилые люди. Для малочисленных гарнизонов сибирских острогов войска Джунгарии представляли серьёзную угрозу.

На основе рисунка-реконструкции, сделанного Л.А. Бобровым, можем составить представление о вооружении воинов монгольских государств. См. Рис. 1.[5]

Рис.1. Реконструкция воинов Монгольских государств – Джунгарии, Халхи и Алтын-ханов

Стоят джунгарский (ойратский) мушкетёр XVII – перв. пол XVIII.в.; кашгарский воин джунгарской армии. Всадники: джунгарский военачальник XVII в. халхасский военачальник в маньчжурских доспехах. (Слева направо)

Только в начале XVIII в. внешнеполитическая обстановка на юге Западной Сибири изменилась. Угроза надвигающейся войны Китая против Джунгарии сделала её более сдержанной в своих претензиях к России. Хан Цэван-Рабдан обратился к Петру I с предложением решить территориальные вопросы путём переговоров.

Внешняя политика России в Сибири активизировалась. В 1716 г. основание Омской крепости стало началом строительства линии оборонительных сооружений вдоль Иртыша. В 1709 г. построен Бикатунский острог, через год он был сожжён джунгарами, а в 1718 г. восстановлен на новом месте как Бийская крепость. Крепость защитила междуречье Томи и Оби от набегов кочевников, создавались благоприятные условия для переселения земледельцев.

На рубеже XVII-XVIII веков в районе рек Иня, Бердь, Чумыш и Чаус стали возникать первые деревни. В списках первых поселенцев подавляющая часть жителей названы разночинцы, то есть потомки служилых, которые не получили чинов в связи с недостатком должностей, поэтому занимались другими видами деятельности. Расширение освоенной территории происходило  постепенно – первые заимки и деревни возникали под защитой острогов.

В 1703 г. в районе рек Ояша и Умревы у правого берега Оби построен Умревинский острог – первый на территории Новосибирской области. На основе проведенных археологических изысканий запланирована и проводится работа по реконструкции сооружения. Дело чести краеведов воссоздать исторический комплекс поселения – свидетельство жизнедеятельности первопоселенцев в нашем крае.

В 1710 г. основан Бердский острог, он стал административным центром правобережья Оби  к югу от реки Бердь. К 1717 г. относится первый известный список населённых пунктов Бердского ведомства, опубликованный Ю.С. Булыгиным. В перечне 15 деревень, среди них ныне известные Речкунова, Морозова, Койнова, и без названия «чумышские деревни».[6]

После основания Белоярской крепости в 1717 г. в ведение её приказчика отошли  все деревни в бассейне р. Чумыш. В 1722 г из Бердского ведомства  выделяются деревни по Оби и её притокам: Чингису, Аллаку, Верхнему и Нижнему Сузуну, Ине. Центром управления ими стала Малышевская слобода.[7]

На рубеже веков появилась деревня Кривощёкова на левом берегу Оби. Примерная дата основания установлена по косвенным данным – документам допроса крестьян.[8]

В 1713 г. на левом берегу Оби у реки Чаус построен Чаусский острог – первый форпост, выдвинутый в сторону Барабинской степи. Казаки острога несли караульную службу, предотвращали набеги кочевников. Вскоре прибавилась обязанность – сопровождать проезжающих курьеров и важных персон через Барабинскую степь в Тару, поскольку опасная обстановка ещё сохранялась. Н.А. Миненко указала за 1720 г. 12 деревень, прилегающих к Чаусскому острогу и 28 деревень,  появившихся в следующие 20 лет.[9]

Остроги, как опорные административные пункты, становились центрами, вокруг которых появлялись первые деревни. Во главе острога находились приказчик и комиссар – с полнотой не только военной, но хозяйственной и гражданской власти на территории своего ведомства. Они имели дело с «миром» крестьян в лице его выборных старост и десятских. Местная власть, как только обнаруживала пришлых, сразу включала их в число тяглецов, обязывая выполнять повинности и платежи.

По этой причине в ходе заселения территории столкнулись интересы воевод  Томска и Кузнецка  по  вопросу в чьём подчинении окажутся новые тяглецы. По указу сибирского губернатора И.П. Гагарина в 1717 г. проведено  разграничение ведомств. Все правобережье Оби от Бердска и реки Бердь на юг объявлялось в ведении властей Кузнецкого уезда. Территория на север от реки Бердь и левобережье Оби – в ведомстве Томского уезда. Жителям Томского и Кузнецкого уездов предписывалось переселяться на территории своих уездов.

В опубликованных работах о заселения  Верхнего Приобья, началом которого стал рубеж XVII- XVIII веков приводятся списки деревень, примерные даты их основания. В списках обычно соседствуют названия деревень весьма удалённые друг от друга, отсутствуют указания на местоположение деревень.  Примером является список из Томской воеводской канцелярии по запросу Г.Ф. Миллера за 1734 г. Отсутствие связи с географическими координатами  затрудняет краеведческие исследования.

В таблице представлены данные о местоположении 29 деревень, подведомственных Чаусскому острогу. Таблица составлена на основе  ведомости, сохранившейся в делах  Чаусском острога, власти которого по требованию Томской воеводской канцелярии от 29 мая 1749 г проводили учёт излишков земель и сенных покосов.[10]

В настоящее время дело находится в крайне ветхом состоянии и нуждается в реставрации.  Документ интересен тем, что на основе его можно составить карту первых поселений, сравнить прежние поселения с местоположением современных деревень, выявить насколько изменилось их местоположение и окружающая природа.

Табл.1.

Ведомость зафиксировала излишки земель, пригодные для занятий сельским хозяйством, не используемые в данное время крестьянами: 1150 десятин для пашни и около 1055 десятин для сенокосов. При описании земель у деревень на левом берегу Оби часто повторяется красноречивая фраза «а за оными пахотными землями залегли согры и болота мокрые» Барабинской степи. Заболоченные земли не привлекали колонистов.

Отдельно перечислены деревни разночинцев, подведомственные Умревинскому острогу:

Умревинский острог расположен от Чаусского вниз по течению реки Оби на её правой стороне, в устье реки Умревы, расстоянием 65 вёрст. По реке Умреве берёзовые и сосновые леса.

Деревня Ташеринская расстоянием от острога 7 вёрст.

Деревня Поросская от Ташеринской в обход по речке Порос 10 вёрст.

Деревня Ояшенская от Поросской в объезд по речке Ояшу 20 вёрст.

В урочищах по речкам Ташера и Порос, леса берёзовые и сосновые.[11]

Документ сохранился в делах Чаусского острога как черновик. В его списке отсутствует запись о деревнеМельниковой, известной к этому времени не только по опубликованным спискам. Запись на следующих листах этого дела за 1749 г.: «…беломестный казак Дмитрий Яковлев сын Казанцев из деревни Мельниковой Чаусского острога обязался поставить в казну в Чаусский и Уртамский остроги из степного Бурлинскогго озера соль…», – явно указывает на её существование.[12] Пропущены также деревни Паутова и Енская, но упомянуты на других листах дела по другому вопросу.[13]

Как выглядел чистовой вариант, представленный в воеводскую канцелярию, исправлены ли в нём пропуски, нам неизвестно, возможно, он и не сохранился. Ошибки писарей двухсотлетней давности и безвозвратная утрата многих документов – ещё одна причина трудности наших поисков сегодня о датах возникновения старожильческих селений.

Итак, начало основании старожильческих селений в Новосибирском Приобье относится к рубежу XVII – XVIII веков. Их основателями и первыми жителями были выходцы из Томского и Кузнецкого уездов, в основной своей массе потомки служилого сословия, среди которых много пленных, сосланных в Сибирь во время войн с Польшей во времена Алексея Михайловича. Многие из них отказывались от размена после окончания войн и оставались в Сибири. Примером служит семья Алексея Круглика, строителя Умревинского острога. Другой характер носил первоначальный процесс заселения русскими Барабинской степи, иным был там и контингент первых колонистов.