Как согреть отмороженный город Новосибирск? (Статья по теплотехнике)

Новосибирск нуждается в любви. Слишком долго его населяли холодные, жестокие люди. Они как сумрачные исполины на площади Ленина смотрели поверх города, потому что обуревавшие их думы были далеки от повседневной жизни его обитателей. Словно бы и сегодня бездушный балагур Кулагин диктует телеграмму в Кремль о высоких показателях области, в то время как город полнят слухи о людоедстве в дальних селах.

Не только всех мужиков – весь хлеб, в том числе посевной, отправили на фронт. Так выживали люди, которым выпало в лихую годину оказаться в руководстве города и области. От них не верившая слезам Москва требовала показателей. Еще свежи были воспоминания о том, как прыгали губы у позеленевшего от страха Роберта Эйхе, именем которого еще недавно называли улицы и новорожденных, поэтому весельчак Кулагин с ужасом слушал собственные слова о необходимости изымать семенной фонд. Он не мог не выполнить утвержденный Кремлем план поставок хлеба. А следующей весной в Новосибирской области сеять было нечем. За зиму сдохли коровы, кони и овцы, так как колхозы и совхозы ушли в зиму без кормов. Некому было заготавливать! Зато были бодрые отчеты о выполнении и перевыполнении плана по поставке живой силы и продовольствия в РККА. 

Об это мало кто знает, но самая тыловая из всех тыловых областей в конце 1942 года была признана самой пострадавшей территорией воюющей страны! Только за один 1943 год от бескормицы в Новосибирской области пало 46 тысяч лошадей, 62 тысячи коров, 33 тысячи свиней и т.д. Урожайность снизилась против довоенной вдвое, но даже то немногое, что удавалось вырастить, собирать было тоже некому. Каждый год по 700 тысяч гектаров неубранного урожая уходило под снег. Статистика по смертности этого периода до сих пор закрыта. Известно только что главными причинами, из-за которых умирали люди, были истощение и отравление трупным ядом (люди пытались питаться трупами).

Когда в Москве изучили ситуацию, то возобладала такая точка зрения: регион восстановлению не подлежит. Странная, на первый взгляд, административно-территориальная реформа, затеянная Сталиным в самый разгар тяжелой войны, была вызвана именно этим обстоятельством. При этом руководитель Новосибирской области Михаил Кулагин отделался выговором. Ведь упрекнуть его было не в чем: план заготовок год от года выполнялся с превышением. Промышленный потенциал рос как на дрожжах (только один Новосибирск к концу войны производил столько же вооружений и боеприпасов, сколько в Первую Мировую войну производила вся Российская империя).

Итак, в 1943 году Сталин начал реорганизовывать Новосибирскую область. Сначала он отделил все районы, в которых теплилась жизнь. Так были образованы сначала Кемеровская, а потом Томская области. Одновременно из состава Новосибирской области был выведен локомотив ее экономики – город Новосибирск. Да, да! С 1943 по 1958 столица Сибири формально не относилась к НСО! Когда остались только 32 района, охваченных голодомором, начался второй этап «марлезонского балета»: в Совмине одно за другим стали выходить постановления, направленные на спасение той относительно небольшой территории, какой теперь стала Новосибирская область.

Специально это было сделано, или случайно, но Кулагин «и его команда» были вынуждены заниматься ликвидацией того ада, который они сотворили. По существу, начиная с 1943 года, они были мобилизованы на борьбу с последствиями своей деятельности. Работали, не покладая рук, подгоняемые грозными телеграммами из Совмина, пока не появились первые ростки восстановления сельского хозяйства. Это случилось уже после Победы, в 1948 году. В тот год Сталин смилостивился и перевел своего незадачливого сатрапа в Москву на почетную должность. Там «вице-король неоказацкой империи», как себя именовал по пьянке Михаил Кулагин, жил в тепле и довольстве, пережив Хозяина на шесть лет.

Холод и смерть, которыми веет от этой истории, не заслоняют от нас тот факт, что поворотные сражения 1941-42 годов, куда было направлено мужское население тогда еще огромной Новосибирской области, все же были выиграны. Значит, отчаянный кулагинский «призыв» все-таки сыграл свою роль?

Как известно, история не терпит сослагательного наклонения. Это сейчас московские историки тычут в нос свои диссертации, а в 1941 году, как ни крути, первое поражение германской армии нанесли сибиряки. Было это на территории Смоленской области. Вся Европа и лучшая часть СССР уже была под фашистской оккупацией, когда германская армия неожиданно испытала горечь поражения, впервые за всю Вторую Мировую войну. Сегодня все говорят только о Г.К.Жукове, придумавшем операцию близ городка Ельня и руководившем ею, но опрокидывала элитные войска фашистов 24 армия, сформированная в Новосибирске. Здесь даже сохранился дом, где располагался ее штаб!

А кого еще было ставить против немцев? Те соединения РККА, которые дислоцировались в европейской части СССР, если называть вещи своими именами, показали свою небоеспособность. В Забайкальском и Средне-Азиатском военных округах мобилизацию было решено не проводить. В Дальневосточном – тоже (там был Дальневосточный фронт). Иными словами, в 1941 году защищать Родину, кроме уральцев и сибиряков, было некому.

СибВО в те времена включал в себя Омскую область, два края - Алтайский и Красноярский, да еще огромную Новосибирскую область, в которой находился Нарымский край, Томская с Кемеровской областями. Именно из жителей перечисленных регионов и собирались дивизии, которые по обе стороны фронта получили маркировку «сибирские». За неуступчивый характер. Думаю, можно уже безапелляционно утверждать, что без этих дивизий не было бы никакой битвы за Москву. Ведь открылись новые данные, которые уточняют истинные причины, из-за которых захлебнулся «блицкриг».

Оказывается, когда исчез Западный фронт и для группы армий «Центр» открылась пустая дорога на Москву, была объявлена эвакуация столицы нашей Родины. Это произошло 15 сентября 1941 года - на следующий день после того, как командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Федор фон Бок взял Тверь (тогда Калинин) – господствующую высоту на подступах к городу. Сценарий дальнейших действий обоим сторонам был известен: фон Бок буднично готовился к вторжению, а члены руководства страны организованно покидали охваченную беспорядками Москву, которую никто не собирался защищать.

Сталин хотел покинуть тонущий корабль последним, поэтому задерживался, ожидая признаков готовящегося штурма. А их как назло не было. Оказалось, 4-я танковая группа, которую фон Бок ждал из-под Вязьмы, задерживалась. Не имея достаточно сил для штурма, фельдмаршал вынужден был ждать. Согласно личному дневнику фон Бока, ему докладывали, что задержка 4-й вызвана чисто техническими причинами, что армия вот-вот двинется…  Шли уже пятые сутки томительного безделья, когда вдруг выяснилось, что 4-я тормозит по другой причине! Там, под Вязьмой, идет бой!

Немцев подвела мелочь. Командующий 4-й «panzerarmee» генерал-полковник Эрих Гёпнер допустил небольшую неточность в докладе фельдмаршалу, надеясь устранить свою недоработку без лишнего шума. Проблема была в том, что 4-ой танковой группе было поручено зачистить котел под Вязьмой, в который попали сразу четыре «русских» армии. К 12 октября 1941 года работа была выполнена – гигантские колонны с русскими военнопленными обреченно двигались к лагерям временного содержания. Картину портили только какие-то воинские части на южном фланге «котла», проявившие строптивость. Оказалось, что это были полки той самой 24-й армии, которая накануне надрала ему, Гёпнеру, задницу в сражении под Ельней. Немцы уже знали, что они были из Сибири, но еще не придавали этому обстоятельству должного значения. Они просто решили «наказать» своих обидчиков, чтобы смыть позор. Правда, сделать это оказалось непросто – 24-я повела себя как обложенный медведь, в объятия которого и попала вся 4-я танковая группа!

Главнокомандующий группой армий «Центр» Федор фон Бок, когда узнал правду, понял, что теряет контроль над ситуацией, и уже на следующий день 20 октября 1941 года приступил к вскрытию обороны Москвы. Он решил действовать теми силами, что были в его распоряжении.

Опоздал!

К этому времени Сталин уже уловил, что у осаждающих не все ладно, и неожиданно для всех принял решение не присоединяться к правительству, которое уже давно ждало его на Урале. Город наполнила новость: «Сталин остается!» 19 октября 1941 года в Москве было введено осадное положение, которого уже никто и не чаял. А на следующий день вдохновленные защитники столицы стали атаковать позиции немцев в Твери. Фон Бок, не имея сил вторгаться в город и одновременно защищать опорную высоту, был вынужден отозвать с марша штурмовые колонны (эта запись имеется в его дневнике!), а на следующий день зарядили дожди, и вся тяжелая техника группы армий «Центр» утонула в грязи.

Мы не знаем, что думал фон Бок, обреченно глядя на ливневые потоки за окном, но знаем, что 23 октября 1941 года он продиктовал свою знаменитую директиву о приостановке наступления на Москву. Как известно, октябрьская пауза стоила немцам войны. Г.К. Жуков успел заново выстроить Западный фронт, и натиск на московском направлении был отбит. К зимней кампании Германия не была готова, поэтому проиграла ее, а потом и всю войну.      

Кто же был причиной октябрьской заминки фон Бока под Москвой? Ведь именно она дала Иосифу Сталину возможность пересмотреть свои планы относительно сдачи Москвы?

Ответ однозначен: 24-я армия, единственная из четырех армий, попавших в капкан вяземского «котла», которая не капитулировала. Это ее поведение, по-сибирски «нестандартное», выбило события из той колеи, по которой они катились, и возникла совершенно новая ситуация, которую не ждал ни Сталин, ни фон Бок.

Что заставило солдат, после того как они прорвали окружение, остановиться и обернуться к противнику? Ведь эти полки и батальоны имели полное моральное и юридическое право разбежаться по кустам, потому что полевое управление 24-й армии (как и всех остальных армий, оказавшихся в вяземском «котле») было официально расформировано еще 10 октября 1941 года. И, тем не менее, они решили устроить «гостям» прощальный пир.

Гёпнер атаковал всеми силами, так как торопился – его дивизии нужны были под Москвой, где посматривал на часы фон Бок. Но оборонявшиеся успешно отбивали атаки. Перед лицом многократно превосходящих сил противника они действовали хладнокровно, по всем правилам военной науки. Современные поисковые группы в лесах южнее Вязьмы находят большое количество погибших солдат в полной экипировке при оружии. В момент своей гибели они находились в окопах полного профиля, то есть бойцы встречали смерть на боевых позициях, подготовленных по полной программе.  

До сих пор неизвестно, кто так виртуозно руководил остатками 24-й (командарм Ракутин погиб еще в первых попытках вырваться из «котла»)? Какие подразделения противостояли стальной армаде фашистов? Мы имеем дело лишь с доказанным фактом того, что битва, в которой со стороны немцев участвовало сразу пять дивизий, не утихала, по меньшей мере, восемь суток: с 12 по 20 октября 1941 года. 

К сожалению, исторической науке удобнее причитать о самой большой военной катастрофе за всю историю государства российского, чем обратиться к реальным фактам. А они изложены в отчетах поисковых групп, в разрозненных материалах, в том числе в известных книгах, таких как «Я стоял у ворот Москвы» (Ф. Бок) или «1941. Вяземская катастрофа» (Л. Лопуховский), позволяя по-новому взглянуть на картину событий 75-летней давности.

Да, был величайший позор, величайшая трагедия, когда три командарма вместе со своими армиями сдались на милость победителя, но была и доблесть, которая предстает недосягаемой вершиной воинского духа. Ведь бой без надежды на золотые горы, без надежды даже на спасение, приняла целая армия, а это не «триста спартанцев». Во всяком случае, противостоять пяти танковым дивизиям в течение целой недели могло только крупное соединение.

Есть ли в истории войн прецедент столь масштабного проявления беззаветной преданности воинскому долгу? И пусть падет тень на чеканный барельеф маршала победы, а с «города-героя» посыплется вся позолота, но слава и честь воинов, которые остались стоять в тот момент, когда все вокруг летело к чертовой матери, - должны быть восстановлены! Мы обязаны воспеть их подвиг, потому что в нем сошелся смысл всей Великой Отечественной войны. Мы словно бы провалились в эту точку всей страной, чтобы на другой стороне, как из «черной дыры», выйти в завтрашний день. Вот он, Берлин!

Разве не это сделали для нас скелеты в истлевших шинелях, которыми нашпигована вяземская земля?   

Отправленные на войну сибиряки участвовали еще и в Сталинградской битве – самой кровопролитной за всю историю войн. Да не просто участвовали. 62-я и 64-я армии, которые были поставлены в самое пекло, состояли из сибиряков. Вот почему каждый четвертый воин РККА, сложивший голову под Сталинградом, оказался родом из Сибири. Эта статистика бьет в голову только в одном случае: когда ставишь рядом 150 миллионов населения СССР и 15 миллионов населения Сибири. Сибиряки в годы ВОВ составляли одну десятую от численности СССР (это в лучшем случае), но среди погибших под Сталинградом составили одну четвертую.

Почему?

Потому что в Сталинградской битве участвовали ВСЕ МУЖСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ СИБИРИ. К Сталинграду было стянуто 33 войсковых соединения, сформированных в Сибири (дивизии, бригады, полки и отдельные батальоны), в результате чего на территории СибВО соотношение мужчин и женщин дома стало составлять один к четырем. Любой демограф скажет, что это уже за чертой выживания популяции. Так что, непонятливым повторяю еще раз: на защиту Сталинграда (Царицына) вышла вся Сибирь, под коей надо понимать этническую генерацию, которая сложилась преимущественно в Западной Сибири за 300 лет совместного проживания местных и пришлых народов. Этот этнос и был принесен в жертву страшнейшей из войн.

Так что Сталинградскую битву было бы справедливее называть Сибирской. Ведь Сталинград отстояли не сталинградцы, а сибиряки, которым выпало быть стальной арматурой в бетоне сталинградского фронта. Так почему мы должны стесняться этого обстоятельства?  Наоборот, надо найти все доказательства того, что так оно и было, для чего надо создать полномочную комиссию. Ее отчет должен развеять советский миф о том, что Сталинград защищала вся страна, как и миф о том, что в 1941 году сдались ВСЕ армии вяземского котла. (Кстати, под Вязьмой до сих пор лежат неупокоенные останки воинов, поэтому новосибирские студенческие поисковые отряды должны оккупировать эту территорию, по крупицам восстанавливая все детали событий 75-летней давности).

Итогам этой работы должен стать отчет, который поставит с головы на ноги историю о том, с чего начиналась Московская битва, и кто заслонил своей грудью Сталинград. Необходимо объявить конкурс на монументальное увековечение подвига сибирских армий, а на месте будущего памятника уже 20 октября 2016 года заложить камень. Итогом этой работы должны стать не только монументы, названия улиц и монеты с барельефом, но, самое главное – должна появиться новая глава в федеральном учебнике российской истории.

Мы, сибиряки, должны научиться защищать своих мертвых. Сталинградская битва должна войти в историю как Сибирская, если не по названию, то, по существу. 24-я армия первого формирования должна занять место в судьбах Второй Мировой войны, как положившая начало Великой Победе. Разве не об этом вопиет прах погибших воинов? Только воздав им должное, мы сможем примириться с чудовищными потерями «тыловых» областей Сибири, в том числе Новосибирской области. А иначе получается, что «коммунисты народ погубили», а зачем – непонятно! Правда о Сибири во Второй мировой войне – это и будет проявлением любви, которого так давно ждет город Новосибирск, отмороженная столица Сибири.

Федор Григорьев