Посреди Новосибирска археологи начали раскопки легендарного Никольского торга

«Ты помнишь, как все начиналось?»

Думаю, никто не помнит, потому что никто не знает. Историк Ю.С.Булыгин в 1970 году писал: «В отечественной и зарубежной историографии существует вполне оправданная, на наш взгляд, традиция - начинать историю города со времени возникновения на его месте первого населенного пункта, который не исчезал в последующие годы. Применительно к Новосибирску наиболее полно исторически реальное положение вещей отражает такая формулировка: город возник на месте нескольких русских селений, образовавшихся в конце XVII - начале XVIII вв». Говоря про самое первое из них – Большое Кривощеково, ученый обращает внимание на достоверно установленный факт: население Большого Кривощеково в начале XVIII века составляли одни разночинцы - так в те времена называлось сословие, состоявшее из потомков «служилых людей» - солдат. Таким образом, есть возможность уточнить формулировку про «нескольких русских селений», потому что мы знаем, что все они в свою очередь произошли от некого государственного объекта военного или, как минимум, режимного назначения. Согласитесь, это несколько изменяет картину основания Новосибирска!

Так что же приказал построить и заселить томский воевода на берегу Оби в XVII веке – деревню, острог, заставу, тюрьму? Ответ на этот вопрос дает Герхард Миллер, первый официальный российский историограф, который путешествуя в этих местах в 1734 году, оставил в путевом дневнике загадочное сообщение о том, что местное обское село Большое Кривощеково имеет второе название: «Никольский погост».

Никольский погост

Погостами в означенные времена называли не кладбища, а торговые фактории (от «гостьба» – торговля), которые строились на дальних подступах к Руси для социализации коренных жителей. Погосты притягивали к себе и русских колонистов, которые старались селиться поближе, так как у всякого погоста имелась часовня или церковь, где можно было общаться с Богом. Когда погосты переставали быть нужными, их, обычно, разбирали на доски, но храм не трогали. Как, впрочем, и кладбище при нем. Местные православные поселенцы продолжали здесь молиться и отпевать своих покойников, по привычке называя это место «погостом». Со временем других «погостов» на Руси не осталось и сложилось представление, что погост – это обозначение кладбища с церковкой.

Впрочем, судьба погоста далеко не всегда сводилась к кладбищу с покосившимися крестами. На Руси погосты нередко становились ядром новых поселений. Так, например, было с родиной Михаила Ломоносова - городом Холомогоры. Второе дыхание погосты получили в эпоху освоения Сибири. Их строили там, где Москва хотела не воевать, а договариваться. Например, в XVI веке при слиянии рек Сысолы и Вычегды был срублен Усть-Сысольский погост для торговли с зырянами. Со временем этот «торг» оброс жилищами переселенцев, превратившись в Усть-Усольское село, которое в 1780 году по указу Екатерины II было возведено в степень города. В 1930 году пришедшие к власти большевики переименовали город Усть-Сысольск в Сыктывкар, но они не могли изменить его великолепную историю. Ведь до сих пор столица республики Коми считается два ли не единственным старым сибирским городом, который был основан не как боевой острог, а как мирный погост.

Впрочем, это точка зрения сегодня не выглядит окончательной. В 2015 году археолог С. Колонцов осуществил посреди Новосибирска раскоп, и нашел древние христианские захоронения, предположительно, докривощековской эпохи. Так было найдено материальное доказательство существования легендарного погоста. Ведь шурф был заложен на том самом месте, где до революции стояла старейшая во всем Верхнем Приобье церковь. И называлась она Никольской! Таким образом, клуб городов, выросших из средневекового погоста, расширился. И хотя Новосибирск официально считается порождением XIX века, но его истоки как русского поселения в Сибири уходят в допетровскую эпоху, во многом неизвестную, потому что ее конец ознаменовался бумом фальсификации исторических документов, который перекинулся в Россию из Европы вместе с кофе, париками и табаком. Сегодня мы вынуждены пользоваться сомнительными копиями или свидетельствами авторов, живших в более поздний период, а также этимологией – наукой о словах, которые отражали вещей и явлений, наполнявших интересующую эпоху. Именно так мы узнали, что в этот таинственный период русской истории обское Левобережье впервые перешло под юрисдикцию Московского царства. Нет, племена и народы Левобережья еще не перешли под высокую руку Государя, но конкуренция за кочевья, ранее принадлежавших Киргизам, вроде бы уже утратила свою остроту. В этой ситуации Москве было важно оборудовать новую границу, чтобы закрепить успех. Тем более что новым соседом Московского государства стал последний каганат Великой Тартарии, известный как Телеутская землица.

Каганат

Еще во времена Василия Шуйского, в 1609 году, Москва заключила с союзный договор с государством, владения которого охватывали всю Южную Сибирь. Это было грозное образование, перед которым пасовал даже султан Кучум, пользовавшийся покровительством самого бухарского хана (Бухарское ханство в те времена было доминирующей державой на всем континенте). Русские землепроходцы в своем движении «встреч солнцу» тоже предпочитали обходить это государство стороной, поэтому у всех, кто изучает историю освоения Сибири, возникает ложное впечатление, что низовья Оби, через которые они попадали в Восточную Сибирь, были самой удобной дорогой. На самом деле, глухомань и комариные болота, через которые брели казачьи ватаги, выбирались не от хорошей жизни. Иначе можно было напороться на «белых калмыков» - так звали хозяев загадочного государства в Верхнем Приобье, который отличались белокожестью и вообще смахивали на готов, переодетых в татар. Тем более, что сами они называли себя теленгетами (как тут не вспомнить массагетов, мирогетов, тиссагетов, тирагетов, самогетов, фракогетов и прочих «скифов, называемых готами»)? Теленгеты или телеуты, составляли военно-административную верхушку государства, которое в скрижали истории вошло как Телеутская землица. Во главе стоял каган («каан»), а значит, это был каганат. Почему важно это уточнение? Потому что каганат – древнейшая форма государственности, какая была известна еще у древних хазар, русов или булгар.

Можно только догадываться, какими судьбами сохранился этот реликт, но и к началу XVIII века он все еще демонстрировал свою эффективность. Иначе чем объяснить тот факт, что Сибирь до Сахалина и Амура была уже утыкана царевыми острогами, а ближайшая и самая лакомая ее часть все еще оставалась для русских «терра инкогнито»? Очевидно, «протогосударство» (термин, придуманный советскими историками для обозначения русских государственных образований, если они появились раньше европейских) надежно закрывало свою территорию, не смотря на целый век (!) дипломатических отношений с таким соседом как Московское царство.

Сто лет (1604-1705 гг.) отношений с Каганатом, с которым только переговоры о союзе заняли четыре года – это белое пятно в отечественной истории. А ведь вначале телеуты и царевы казаки даже ходили в совместные походы, но, когда подаренный Томску пункт сбора ясака на земле телеутского племени Кузнецы был вероломно перестроен в боевое укрепление, отношения испортились. Начались пограничные конфликты, которые хоть и заканчивались миром, но Каганат уже никогда не забывал о коварстве северного соседа – об этом белым калмыкам напоминал русский острог в самом сердце Телеутской землицы.

От той эпохи нам осталась развалины древней телеутской крепости, которую в Ново-Николаевске (прежнее название Новосибирска) находили «в конце Самарской улицы» - там, где сегодня находится станция метро «Октябрьская». Как писал Н.Литвинов, автор самого первого путеводителя по Ново-Николаевску, отсюда «как с орлиной скалы, видна расстилающаяся окрестность». Очевидно, со стен этой крепости было видно и русское Левобережье.

Мало кто знает, что во второй половине XVII века территория будущего Новосибирска, как и территория будущей Новосибирской области представляла собой Пограничье. Межа между Каганатом и Царством как демаркационная линия пролегала по рекам Иня и Бердь, левому берегу южных Чанов, по рекам Карасук, Чулым, Тула и далее вниз по течению Оби. По южную сторону Межи (Черепановский, Тогучинский, Искитимский, Маслянинский, Мошковский районы) находились земли Каганата, по северную - просторы, которые контролировало Московское государство. В районе Новосибирска оба государства разделяла Обь. На правом берегу начинался Каганат, на левом – заканчивалась Томская волость.

Достопримечательность Ново-Николаевска была гордостью его жителей и охранялась законом. На дворе стоял конец XIX века, поэтому ни для кого не было секретом, зачем здесь была построена древняя твердыня. Ведь все знали, что первый железнодорожный мост через Обь встал прямо по линии скотопрогонной переправы, которая в этом месте существовала всегда. И это был не просто брод, по которому можно было перегнать несколько коров. Краевед К.Голодяев приводит документ, в котором зафиксировано, что, например, в день 27 мая 1889 года здесь было переплавлено «2152 быка и 1400 баранов». Иными словами, это была огромная промышленная переправа, которая в древние времена использовалась не только для перегона скота.

Переправа

Обширное мелководье, намываемое устьем бурной реки Каменки (ныне – Каменская магистраль) использовалось еще в эпоху Великого Переселения. Согласно данным омских ученых сюда сходились пути-дорожки всех племен, двигавшихся из Сибири в Европу. Новосибирский писатель-краевед А.Садыров упоминает Дмитрия Сапарина, потомственного «плавщика», который в 1799 году, то есть на следующий год после того как Большое Кривощеково становится волостным центром, упорядочивает работу переправы, вводя расписание движения. Чтобы путникам было легче ждать своего рейса, по обе стороны переправы он строит станции - «гостевые избы», которые оборудованы солнечными часами.

Очевидно, развитие сервиса на Кривощековской переправе на этом не остановилось, потому в десятом томе «Всеобщей истории Архитектуры» (М., 1972 г.) мы находим информацию о том, что в 1860 году, то есть за два года до отмены крепостного права, здесь планировалось строительство города. Выходит, Александр II рассматривал Кривощековскую переправу как составную часть Сибирского тракта, раз правительство присылало на правый берег топографов, чтобы пристреляться к местности на предмет разработки генплана.

В XVII веке на существование переправы между двумя изгибами Оби указывает тот факт, что продвижение казаков на этом участке Оби носило исключительно сухопутный характер. После провального похода томского десятника Федьки Пущина, который на трех парусниках («дощаниках») пять суток стоял посреди Оби, отбиваясь от великанов («людей великих»), воеводы пришли к выводу, что Обь несудоходна. Более того, стало ясно, что подобно Гибралтару или Панамскому перешейку брод служил коридором «Восток-Запад», потому что великая река здесь позволяла пересечь себя хоть войску. Тот, кто контролировал этот стратегический объект, то держал в кармане ключи от Сибири.

Вот куда отправил своих людей воевода Михаил Ржевский! Он стремился закрепить факт перехода левобережных кочевий под контроль Томска на «русской» стороне переправы. А чтобы не провоцировать ревнивых хозяев, был придуман повод: перенос сюда, «на Межу», старого русско-телеутского торга, который действовал неподалеку от Томска еще со времен начала дипломатических отношений. (Это сообщение мы находим в "портфелях Миллера"). Маневр удался - телеутской стороной предложение было принято благосклонно, и скоро на левой стороне Оби рядом со сходнями, кряжами и прочими приспособлениями и постройками подъездного городка (к переправе сходилось много дорог) выросло обширное торговое подворье.

Погост – не ярмарка. Хотя здесь все было приспособлено для торговли пушниной, скотом, рабами (работорговля в Сибири являлась разрешенным промыслом), хмелем, дичью, рыбой и прочими ходовыми товарами, главным строением была церковь. Вокруг нее уже возводились постройки хозяйственного и административного назначения (казарма, контора, склады, загоны и т.д.). Еще одной особенностью всякого погоста являлись инородцы. В данном случае – телеуты, которым было разрешено торговать здесь безданно и беспошлтинно, из-за чего их товар (крупный рогатый скот, лошади, изделия из металла) стоил копейки. С другой стороны - «царевы люди» (других русских в этой глуши не было), каждый из которых, прежде чем выставить свой товар, обязан был его задекларировать – «заявить», как говорили тогда, по месту приписки. То же самое делалось в отношении покупок. Например, в таможенной книге Кузнецка есть запись о «явке» пешего казака Леонтия Шабалина, который 30 марта 1698 года задекларировал факт того, что он приобрёл «у чёрного калмака Мунтаги мунгалскую девку Ишагу». И обошлась эта «девка» Леонтию не дешево, потому что тот отдал за нее «коня да деньги за 5 рублёв да белые ферези за 8 гривен». Историк А.Чурсина, которая приводит эти данные, не сообщает, какую пошлину уплатил казак, но сам факт того, что дорогостоящее приобретение (для сравнения: средний оклад служилого человека в сибирской крепости составлял 10 рублей) не прошло мимо всевидящего ока таможни, говорит о многом. Никольский погост, по существу, был таможенной структурой, приводным механизмом, обеспечивающим эффективность действовавшей тогда фискальной системы. Сегодняшним аналогом Никольского погоста является Хилокский рынок в Новосибирске, который многие называют «воротами в Среднюю Азию». Этот объект во многом выглядит так, как в XVII веке выглядел Никольский погост. Только вместо складов и автомобилей – лабазы, да верблюды, а вместо фур – запряженные лошадьми повозки. В остальном - ничего не изменилось.

Исток

Астрономы определяют факт существования невидимой планеты по параметрам ее влияния на траекторию движения соседних тел. Примерно так же историк отвечает на вопрос: когда был построен Никольский погост? Дело в том, что Петр Первый вернулся из Европы с европейскими представлениями о том, как надо устраивать дела с аборигенами. Политика в отношении "белых калмыков" стала носить выраженный жесткий бескомпромиссный характер. Исходя из влияния, которое оказывает личность государя на способ достижения поставленных им целей, мы не можем утверждать, что Никольский погост был построен в петровское правление, то есть позднее осени 1698 года. Будучи инструментом примирения, а не давления, он был актуален в предшествующее правление, когда на московском троне сидела царевна Софья. На допетровскую эпоху указывает и старое, еще дореволюционное название будущего новосибирского Правобережья - Гусинская Дача. Дело в том, что «дача» в Московском государстве – это поместье, «даваемое» царем отличившемуся слуге. Не в собственность, а на кормление. Так, как предоставляется служебное жилье. А лесные, да луговые дачи – явление вообще древнее, которое в последний раз в истории России встречается как раз в период Регенства. Таким образом, благодаря «дачной» политике царевны Софье мы знаем, что правобережная Елань с крепостью (ныне правобережный Новосибирск) до прихода русских, была родовым поместьем телеутского мурзы по фамилии Гусин (не надо удивляться - исторические «белые калмыки» носили фамилии на «ов», «ев» и «ин»: Конаев, Поросенков, Дайчин, Бакшин и т.д.). Ведь софьины «дачи» инородцам осуществлялась не иначе как методом закрепления за ними тех вотчин, которыми они владели до прихода русских. Так Регентша добивалась лояльности от исконных элит на присоединяемых территориях. Очевидно, в случае со стратегической переправой, когда один берег находится в Телеутском каганате, а другой – в Московском царстве, желание «дать» сопредельную территорию ее владельцу было особенно сильным. Ведь тогда вся переправа, пусть даже формально, попадала в московскую юрисдикцию. А может быть Гусин сам инициировал переход на сторону Москвы. Ведь в Каганате тоже не все было ладно. В те времена более сотни мурз и тайши выразили свое недовольство каганом, переходя на службу русскому царю. Они покидали Телеутскую землицу целыми кланами, строя себе дома под стенами Крепостей, за что их так и называли - Выезжими. Гусин, возможно, был первым, кто перешел на русскую службу вместе с вотчиной, что и было зафиксировало в историческом названии местности: Гусинская Дача.

 «Что в имени тебе моем?»

Как могло случиться, что имя небесного покровителя всех сибирских землепроходцев Святителя Николая уступило прижизненной кличке обычного человека? Ответ прост: соревнования не было. Был Никольский погост, к которому прилепилась «кривощекина деревня» - так тогда называли все казенные поселки по Оби, потому что строительством руководил один и тот же человек - штатный устроитель переселенцев «с Руси» Федор Креницин по кличке Кривощек, служилый человек Кузнецкого острога. Какое-то время Никольский погост и безымянная, то есть «кривощекина» деревня существовали параллельно, пока не произошли события, предопределившие закрытие Никольского погоста.

Все началось с 1701 года, когда скандальное посольство Прокофьева в резиденцию телеутского кагана завершилось тем, что телеуты запросились в подданство зюнгарского контайши. В 1705 году каган сложил с себя знаки королевской власти и стал простым зайсаном во главе отока - национальной провинции Зюнгарского ханства. Торговля стала замирать, так как телеуты и подчинявшиеся им «черные калмаки» стали реже пригонять дешевый скот, который томские и кузнецкие казаки привыкли перекупать для перегона в северные и восточные области Томской волости. К 1707 году от погоста осталась только церковь, да кладбище, потому что гренадер Федор Ильин, по данным историка Т.Мамсик, в тот год привел сюда переселенцев просто «на Межу». Иными словами, казенный поселок все еще оставался безымянным, так как был в процессе заселения. Ведь два десятка крестьянских семей с переселенческих лагерей на Ишиме (по некоторым данным, это были жители Спасский приход Кукарской слободы Казанского уезда, ныне г. Советск – Т.Мамсик) были приведены Ф.Ильиным не в чистое поле, а в дома, которые специально строили под переселенцев. Их и называли «кривощекиной деревней», то есть казенным жильем, построенным, как водится, с нарушениями и недоделками. Если уж это название прилипло в качестве официального, значит, повод был.

Эпилог

Буквально в эти дни в центре Новосибирске, неподалеку от улицы с «говорящим» названием Стартовая, начинается масштабное исследование древнего христианского кладбища. Шурф под остатками фундамента Никольской церкви, сделанный в 2015 году археологом Сергеем Колонцовым, подтвердил факт существования Никольского погоста, но небольшой объем раскопок не позволил провести полноценную историко-культурную экспертизу. Сейчас археологам такой шанс предоставляется, и если не помешают осенние дожди, то мы получим ответы на многие вопросы. Это особенно важно в свете информации о том, что одна из опор планируемого четвертого моста через Обь грозит встать прямо на уникальный некрополь. Если это произойдет, то мы никогда не найдет материального подтверждения, в том числе и тому, о чем написано в этой статье. На кону даже не докривощековское прошлое Новосибирска – одна из глав российской истории. Ведь речь идет о том, как происходило самое последнее территориальное приобретение за Уралом, которым Россия завершила формирование привычных нам контуров. А новосибирцам результат этих раскопок особенно интересен, так как они могут получить подтверждение тому, что великий город на Оби был зачат в горниле этих великих событий.

Федор Григорьев