Дон Кихот от архитектуры

Архитектор и предприниматель Анна НАВОЛОЦКАЯ — о том, что грозит оперному театру и военному городку и что не так с конторой Будагова.

Она борется за сохранение архитектурных памятников Новосибирска сама и готовит в стенах Сибстрина новые поколения борцов, пишет научные труды и превращает народные промыслы в бизнес-проекты. Наш гость — руководитель некоммерческого фонда «Сибирский вернисаж», кандидат архитектуры, доцент кафедры архитектуры и реконструкции городской среды Сибстрина Анна НАВОЛОЦКАЯ.

Под куполом театра

— Анна Валерьевна, сколько, на ваш взгляд, памятников архитектуры Новосибирска могут оказаться в опасности?

— На самом деле сейчас опасность грозит даже многим известным памятникам. Взять хотя бы театр оперы и балета. Недавно общественный совет по охране культурного наследия собирался, чтобы обсудить проект реконструкции купола, — на это в 2021 году выделены деньги. Когда речь идёт о памятниках, тем более федерального значения, говорить можно только о реставрации, но нам сейчас предлагается другой подход — убрать этот купол, поставить новый металлический каркас, удалив деревянный конструктив. В итоге измениться может всё — вплоть до формы купола. А если изменится форма, то и сам памятник уже не будет таковым. Но памятник — это ведь не только внешняя форма, но и содержание, в том числе оригинальные конструктивные схемы и материалы. Почему бы не облегчить купол Брунеллески во Флоренции и не подменить его металлическим каркасом? Там тоже есть проблемы. Да, купол оперного возводили в годы войны, когда не хватало качественных материалов, когда могли быть нарушены какие-то пропорции при установке балок, но это и есть наша история, наша идентичность, которые надо сохранять, лелеять и передавать из поколения в поколение.

Или дом по Коммунистической, 45. Это купеческий дом, памятник архитектуры, который сегодня выкупили рестораторы и начали делать ремонт, выкопав у дома котлован на два этажа вглубь при фундаменте мелкого заложения. Сейчас видно, как по стенам здания побежали трещины, и они постепенно расширяются. Почти десять лет дом окружён забором. И это ещё не самый плохой случай.

Большая надежда у нас была на улицу Инскую, на превращение её в репрезентацию улицы старого Ново-Николаевска с несколькими признанными объектами культурного наследия. В списке объектов культурного наследия до начала 2000-х годов были дома 7 и 19, но их вывели из списка, и они находятся в деградированном состоянии. Любой деревянный дом может жить максимум 100 лет, затем нужна реставрация. Мы подавали заявки на признание этих домов объектами культурного наследия более десяти раз, но воз и ныне там. Видимо, повторится ситуация, как с домом Янки Дягилевой, когда строительная компания уговаривала общественность и администрацию очистить угол перекрёстка Каменской и Ядринцевской.

 — Есть ли в других сибирских городах положительный опыт сохранения культурного наследия, который мы могли бы перенять?

— Хороший пример — 130-й квартал в Иркутске, где сохраняется историческая деревянная застройка, теперь там начинают думать о сохранении других подобных кварталов. В Томске накапливается полезный опыт — предприниматели выкупают здания за символическую цену с обязательством их восстановить. Некоторые делают это достаточно профессионально, восстанавливая историю дома, оригинальный внешний вид. Но в Томске, который когда-то был полностью деревянным, таких объектов много. Деревянный Новосибирск, который ещё 30 лет назад можно было хорошо рассмотреть с самолёта, теперь сильно «скукожился». Современная деревянная застройка в будущем памятником не станет — поскольку то, что сегодня остаётся, построено в советское время и ценности не представляет. А вот те немногие драгоценности, оставшиеся от купеческого дореволюционного Ново-Николаевска, которые ещё можно встретить на Инской, пока ещё реставрации поддаются. Они подлинны. Деревянные здания при правильной реставрации можно сохранять столетиями, такой опыт наработан в Японии, Корее и Китае, где раз в сто лет заменяют деревянные элементы пагод, да и у нас в России есть Кижи. Но на всё это нужны не только деньги, но и осознание ценности подлинности, чувство историчности, понимание важности работы по охране и сохранению наследия, и не только общественниками, но и управленцами.

— Если говорить о современной градостроительной политике Новосибирска — чего не хватает ей сейчас?

— Со времён советской власти у нас не строится новых общественных зданий. За тридцать лет появилась только филармония, но для крупнейшего города этого очень мало. Ещё один успешный проект — комплекс «Мельница» на Фабричной, который успешно развивается благодаря предпринимателям, правильно считающим, что история может сделать бизнес инвестиционно привлекательным. А городская власть пятый год вкладывается исключительно в Михайловскую набережную. Хотя все эти работы перечеркнёт строительство четвёртого моста, развязка которого пройдёт прямо над набережной и последующая реставрация Октябрьского (создание развязки). Памятнику Александру III нужно подыскивать новое место. Вот что бывает, когда никто не смотрит на перспективу. Вспомним, в советское время исторический центр от улицы Кирова до Оби практически не застраивали, берегли её для будущего развития центра города. Планируя это будущее развитие, станцию метро «Октябрьская» построили в «чистом поле». Здесь должна была быть эспланада крупных общественных сооружений с выходом к набережной. Теперь вся эта земля распродана по кусочкам и застроена без комплексного проекта, в корне уничтожена идея выхода центра города к реке, которая закладывалась в генпланы развития города и проекты детальной планировки центра 1950–1980-х годов.

Академгородок тоже под угрозой: предлагается уменьшить границы его охраняемой зоны, которая имеет статус достопримечательного места, а некоторые управленцы открыто заявляют в СМИ о необходимости снятия охранного статуса. Этот статус мешает вести застройку Академгородка, который для строительного комплекса сейчас лакомый кусок по причине высоких цен на жильё. Но жильё там стоит дорого как раз потому, что стройки почти не ведутся и сохраняется аура места. Если разрушится экосистема, привлекательность места упадёт, а за ней и цены. Но всем же главное продать здесь и сейчас! Так новосибирское отделение ВООПИК подаёт заявку на признание зданий на улице Ильича — ресторана, торгового центра, дома связи и гостиницы «Золотая долина» — единым ансамблем, а представитель Научно-производственного центра, который выполняет исследования и обосновывает для госинспекции признание того или иного объекта культурным памятником, говорит, что это никакой не ансамбль, каждое здание само по себе. Хотя изначально эти здания строились как единый комплекс, в этом качестве проект получал премии на всемирных выставках в Осаке и Монреале. Вот и всё отношение к памятникам. Последнее время заключения НПЦ идут вразрез со здравым смыслом, что отражается альтернативным мнением, которое все чаще высказывают члены общественного и экспертного совета по охране объектов наследия. В лучшем случае — это некомпетентность.

Ветряные мельницы

— Успешные примеры реставрации в Новосибирске были? Например, контора Будагова?

— Выглядит этот дом теперь симпатично, но такую реставрацию хорошей не назовёшь. Профессионалу заметно, что, например, винтовые столбики вдоль окон выглядят совсем по-другому, чем изначальные, — это видно по историческим фотографиям. Ещё один момент — уже через год после сдачи из дома пришлось вытаскивать оконные блоки и утеплять здание — в нём нельзя было находиться из-за холода. Достойный пример реставрации — женская гимназия Смирновой, дом на территории бывшего молокозавода на улице Чаплыгина. Там и новая квартальная застройка стала удачным примером застройки старого центра.

То же и со школой №54 по улице Мичурина. Я собирала материалы по её истории, выступала с ними на Баландинской конференции, мы уточнили время создания барельефов на её фасаде, выполнили архитектурное описание, установили автора образцового проекта, выявили даже, что именно в связи со строительством этой школы участок улицы Серебренниковской был переименован в улицу Мичурина. Всё это делалось, чтобы признать школу объектом культурного наследия. Там было достаточно снести неудачную пристройку, у которой было больше дефектов, чем на основном здании, а его само встроить в другое, современное здание, чтобы сохранить функционал школы. В этом и состоит работа архитекторов, но, похоже, руководству города они не нужны, так же как не важны история, идентичность, память. Зато город замусоривается странными памятными досками, становясь похожим на мемориальное кладбище. В новых районах то и дело устанавливают какие-то танки вместо того, чтобы дать возможность творить скульпторам. К патриотизму всё это отношения не имеет: он появляется там, где есть красота, вызывающая любовь к своему городу, а не похоронные доски. Понятно, конечно, стремление родных увековечить память о людях, тем более заслуженных. Но, например, в Италии их делают на уровне не ниже второго этажа. Даже если в этом доме жил Рафаэль, памятный знак в его честь будет находиться высоко над землёй.

— Одна из самых резонансных градостроительных тем последнего времени — судьба военного городка №17, который может пойти под застройку. Вы — один из главных борцов за создание на его территории исторического парка. Есть новости о том, в чью пользу склонится чаша весов?

— В этом году нам всем, кто писал запросы президенту о создании исторического парка, стали приходить ответы. Судя по содержанию, их писали разные люди, то есть это не стандартные отписки. Выяснилось, что агентство ДОМ.РФ многократно просило мэрию Новосибирска предоставить концепцию использования территории военного городка. Из официальных ответов, несмотря на заявления городских управленцев, стало ясно, что этого до сих пор не сделано. А если предложений не поступает, агентству ДОМ.РФ ничто не мешает продать территорию застройщикам. Члены новосибирского отделения ВООПИК, общественная организация «Семья и дети» написали новое заявление, чтобы признать часть городка площадью в 60 га из 150 единым ансамблем и оградить от застройки хотя бы её. Я определила границы этого участка, исходя из истории места, чтобы туда вошли фрагменты исторической застройки, включая церковь, которую можно восстановить, отметила участки, которые можно отдать под застройку. Это единственное, что сейчас может спасти историческое место. А вообще порой возникает ощущение, что мы просто донкихотствуем, сражаясь с ветряными мельницами.

Второй фронт

— Руки у вас от всего этого не опускаются?

— Знаете, когда я заканчивала аспирантуру, на дворе была перестройка, цены росли во много раз, жить становилось невозможно — и я научилась расписывать матрёшки. В общежитии научила этому делу всех, и сама занималась сбытом. Так я осваивала бизнес. Потом была некоммерческая деятельность, семь выставок в краеведческом музее по народно-художественным промыслам, потом «Новосибирский музей игрушки», фестиваль художественных ремёсел «Артания». Самый большой комплимент, который я слышала по поводу «Артании» — «Только в Мюнхене на Heim und Handwerk у нас были такие же чувства». А в этой художественной ярмарке в Мюнхене мы участвовали десять раз.

Через несколько лет, уже после того, как «Артанию» запретили, мне предложили преподавать, сначала на 0,2 ставки. Тогда я вновь занялась архитектурой, про меня стали писать как про известного архитектора Наволоцкую. Как-никак у меня 10 лет советского научного стажа в НИИ, научить могу многому. Хотя приходится много заниматься разной отчётностью, а это сильно отнимает время. Параллельно пишу две книги — «Историю архитектуры городов Сибири» и «Историю современной зарубежной архитектуры», по этой дисциплине в России до сих пор нет учебника. Занимать административные должности в вузе не хочу — это в основном бумажная деятельность, а мне хочется работы на результат. Когда я вижу, как вырастают мои дипломники, то понимаю, что делаю что-то не зря. Если устану от всего этого — вновь открою музей игрушки. Но сделаю это, скорее всего, в Москве.

Виталий СОЛОВОВ | Фото Александра ГРИБАКИНА.