Печатается по: История города: Новониколаевск-Новосибирск (исторические очерки). T. I. Новосибирск, 2005. Издательский дом «Историческое наследие Сибири». С. 295-348.
Вот уже более 100 лет пассажиры поездов, следующих из Европейской России в Сибирь, видят одну и ту же картину. Как только поезд проедет по мосту над Обью, с правой стороны открывается вид на Александро-Невский собор. Все эти годы храм, встречающий людей, следующих путем «встречь солнцу», как бы свидетельствовал своим существованием, что град, в который они въезжают, есть град православный. Мимо стен храма проезжали солдаты, отправлявшиеся на войну с Японией на заре XX века и в 1945-м, переселенцы, ищущие лучшей доли, отступающие войска белых и наступающие – красных, те, кто отправлялся на сибирские стройки добровольно, и те, кого везли в вагонзаках. И в сердцах многих из них при взгляде на собор вспыхивала искра надежды на то, что и здесь, в далекой Сибири, Господь не оставит их. Лампада православия в Новониколаевске была возжена основателями города и первыми городскими священниками, ее пламя поддерживалось православными верующими в годы гонений и преследований, и ныне она горит ярко. Жизнь города многообразна, поэтому все больше и больше он нуждается в благотворном влиянии духовного начала, в сотрудничестве с Церковью, которая на протяжении всей отечественной истории сохраняла высшие духовные и нравственные ценности.
До революции и в первые послереволюционные годы Новониколаевск входил в состав Томско-Алтайской епархии. До 1917 г. в Новониколаевске находилось 6 православных храмов: собор святого Александра Невского, Пророко-Данииловская церковь, Покровская церковь, Вознесенская церковь, Воскресенская (кладбищенская) церковь и Богородице-Казанская (Закаменская) церковь.
Старейшим храмом являлась церковь во имя Пророка Божия Даниила.
29 ноября 1898 года, близ железнодорожной станции Обь, состоялось освящение этого храма. Деревянная церковь с крытой железом крышей стояла на каменном фундаменте. В связке с ней была такая же колокольня. Внутренняя планировка помещения имела форму креста. Церковь была двухпрестольной: первый престол – во имя святого пророка Даниила, второй – во имя Преображения Господня, освященный 13 сентября 1913 г. Строительство храма велось на средства фонда имени Императора Александра III, специально созданного для строительства церквей в заселяемых районах Сибири, и с помощью добровольных благотворителей, пожертвовавших 10 тысяч рублей.
По состоянию на 1911 год при церкви числились: женская двухклассная церковно-приходская школа, двухклассное мужское училище Министерства народного просвещения, 6 одноклассных школ. В 1911 году число прихожан церкви составляло 6402 человека. В 1900 году в здании железнодорожной школы при станции Обь, священнослужители Пророко-Данииловской церкви провели в течение года 10 чтений с демонстрацией «туманных картинок». Чтения, на которых выступал священник Григорий Диатроптов, сопровождались исполнением духовных песнопений и кантат хором церкви под управлением псаломщика Иннокентия Завадовского. На каждом чтении присутствовало от 150 до 200 человек, а на всех чтениях – 1680 человек. Привокзальная церковь не входила в состав благочиния новониколаевских церквей, а принадлежала к особому благочинию – железнодорожных церквей. Благочинным был настоятель Пророко-Данииловской церкви священник Григорий Диатроптов.
Диатроптов Григорий Андреевич родился в 1868 году. Окончил Пензенскую духовную семинарию по второму разряду. В возрасте 22 лет был рукоположен в священника. В 1907 году получил назначение к Пророко-Данииловской церкви. В 1914 году награжден орденом Св. Анны III степени. После революции в Новониколаевске уже не служил. Переехал в Томск, где и скончался.
Одновременно со строительством станции Обь велось сооружение железнодорожного моста через реку Обь. 10 октября 1895 года общее собрание – сход жителей, обсуждая вопросы местной жизни, решило обратиться с ходатайством к томскому епископу Макарию о разрешении на строительство каменной церкви во имя святого Александра Невского. Для строительства был образован комитет во главе с Н.П. Межениновым. В него вошли инженеры М.В. Березин, В.С. Королев, А.А. Литвинцев, В.А. Линк, крестьянин А.Н. Вагин, купец Е.А. Жернаков, лесничий Б.В. Имшенецкий, мещанин М.В. Можаров и строители, в том числе итальянские рабочие-каменщики. Понимая, что строительство каменного храма вместимостью 500 человек займет достаточно большое время, сход жителей решил построить на первых порах временный молитвенный дом.
Спустя чуть больше месяца, 24 ноября 1895 года молитвенный дом, первый на правом берегу Оби, был открыт. Это было деревянное здание с небольшой колокольней, отдельно стоящей на столбах. Престол был освящен в честь св. Александра Невского. Богослужение в молитвенном доме совершали священник Василий Посельский и псаломщик Иннокентий Завадовский. Молитвенный дом оставался единственным православным храмом в поселке Новониколаевском до ноября 1898 года, когда произошло освящение церкви святого пророка Даниила. С открытием храма Александра Невского молитвенный дом был упразднен. Местонахождение молитвенного дома неизвестно. Предположительно, на его месте был выстроен храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы.
Решение о строительстве каменного храма святого Александра Невского было принято на уже упоминавшемся собрании жителей поселка Новониколаевского, проходившем 10 октября 1895 года. Тогда первые поселенцы приняли решение именовать новый поселок строителей железнодорожного моста через Обь поселком Александровским. Это наименование нигде в документах, за исключением газеты «Томский справочный листок», не упоминается, и просуществовало оно недолго.
Сооружение храма задумывалось как возведение памятника императору Александру III – царю-миротворцу, а потому Царствующий Дом счел своим долгом внести существенный вклад в его строительство. Начался сбор пожертвований на храм. Уже 2 марта 1896 года Указом Его Императорского Величества под храм было выделено 2400 кв. сажен земли. 4 апреля 1896 года император Николай Александрович пожертвовал на строительство церкви Александра Невского 5000 рублей.
Архитектор Николай Соловьев выполнил проект, воссоздающий в своих пропорциях храм Ликующей Божьей Матери в Галерной гавани Санкт-Петербурга. Начальником строительства по специальному приказу Министерства путей сообщения был назначен инженер-путеец Николай Михайлович Тихомиров.
В архитектурном решении будущего собора использовались мотивы византийского храмового зодчества. Ленточный фундамент храма был сделан из естественного бутового камня. Первоначально предполагалось выложить стены поочередно рядами светлого и темного кирпича, но эта затея оказалась чрезвычайно затратной. Потому был приобретен красный кирпич, сложную кладку которого осуществили итальянские рабочие-каменщики. Полы по грунту мостились на металлических плитах. Пол собора вымостили привезенной из Голландии керамической плиткой. Внешние стены были побелены, роспись внутри храма выполнили иконописцы первой в Сибири Томской мастерской Иосифа Панкрышева.
Строительство каменного храма требовало значительных денежных затрат. Определенную часть суммы составили добровольные пожертвования, а также вклады, сделанные Николаем II (11 тысяч рублей), купцами первой гильдии супругами Баевыми, и поступления из фонда им. Императора Александра III, финансировавшего строительство церквей по линии Транссибирской железной дороги.
29 декабря 1899 года Преосвященнейший Макарий, епископ Томский и Барнаульский, совершил освящение главного престола собора Александра Невского. Храм, первое каменное и красивейшее здание Новониколаевска, на продолжительное время стал средоточием духовной жизни города.
Несколько слов о самом епископе Макарии.
Родился Михаил Андреевич Парвицкий-Невский (так звали владыку Макария в миру) 1 октября 1835 г. во Владимирской губернии. Окончил Тобольскую духовную семинарию. В течение 36 лет был миссионером Алтайской духовной миссии (с 1855 по 1891 гг.): совершал поездки по горам Алтая, неустанно проповедовал, был наместником Чулышманского Благовещенского монастыря, совершил длительную поездку в Петербург, где занимался печатанием составленного им первого «Алтайского букваря» и богослужебных книг на алтайском языке; заведовал Центральным миссионерским училищем в Улале; в 1883 году стал начальником Алтайской духовной миссии. С 1891 по 1912 гг. был епископом Томским и Алтайским. С 20 декабря 1912 года по март 1917 гг. – митрополит Московский и Коломенский. Скончался митрополит Макарий 16 февраля 1926 г., находясь на покое в Николо-Угрешском монастыре в Подмосковье. На Юбилейном Архиерейском соборе в 2000 г. митрополит Макарий прославлен в лике святых. Его мощи находятся в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры.
Но вернемся к истории храма Александра Невского. Он имел три престола: главный во имя святого благоверного князя Александра Невского и два боковых: во имя Святителя и Чудотворца Николая и святого великомученика Георгия Победоносца. Новый храм выделялся из общего числа близлежащих церквей богатой утварью. Украшением храма были иконы Божьей Матери «Иверская» и великомученика Пантелеймона Целителя, написанные на Афоне и подаренные императором Николаем II, а также облачения, шитые из «покрова весьма ценной золотой парчи, оставшейся после погребения почившего наследника цесаревича Великого князя Георгия Александровича» и образ Георгия Победоносца, пожалованные вдовствующей императрицей Марией Федоровной в память об умершем наследнике великом князе Георгии.
Первым настоятелем храма стал переведенный к строящейся церкви из причта Богоявленской церкви с. Боготол 35-летний священник Николай Завадовский.
Завадовский Николай Антонович родился в 1848 году в семье священника, окончил Томскую духовную семинарию и 2 мая 1871 года был рукоположен в иерея. Поочередно служил в храмах г. Нарыма, Убинска, с. Усть-Сергиевского, села Ишимского, с. Боготола. 29 января 1889 года указом Томской консистории переведен к Александро-Невской церкви г. Новониколаевска. В 1902 году получил назначение на должность благочинного 8-го округа. 30 августа 1904 года был возведен в сан протоиерея. 6 мая 1909 года награжден орденом Святой Анны III степени, 12 февраля 1910 года назначен благочинным церквей г. Новониколаевска. В Новосибирске служил до 1915 года. После революции жил в Томске у своего сына – профессора университета Константина Николаевича Завадовского.
1900 году в возрасте 43 лет от кровоизлияния в мозг неожиданно скончался строитель храма инженер Николай Михайлович Тихомиров. Его похоронили в ограде Александро-Невской церкви, установив на могиле мраморную плиту с надписью, сделанной золотом: «Здесь покоится прах строителя храма сего, Тихомирова Николая Михайловича».
Священнослужители Александро-Невской церкви занимались просветительской деятельностью. В 1900 году в соборе Александра Невского по воскресениям, в вечернее, а иногда и в утреннее время проведено 12 чтений, на которых присутствовало около 800 человек. С лекциями выступали: священник Николай Завадовский, диакон Михаил Чистосердов и псаломщик Павел Смолин.
В приходе Александро-Невской церкви размещались следующие учебные заведения: Реальное училище имени Дома Романовых, женская гимназия, Учительская семинария, городское четырехклассное училище, 10 школ (одна из них церковно-приходская).
В феврале 1910 года храм св. Александра Невского стал центром благочиния Новониколаевских церквей. В 1911 году церковь насчитывала 4442 прихожанина. В 1912 году протоиерей Николай Завадовский направил Преосвященнейшему Макарию, архиепископу Томскому, рапорт о состоянии приходской жизни. В нем в частности говорилось: «В праздничные и воскресные дни богослужения посещаются до 12-15 % от общего числа прихожан. Особенной устойчивостью в нравственном отношении прихожане, как вышедшие из разных мест Европейской и Азиатской России с целью наживы, не отличаются. Особенно господствуют пороки: обман, грабительство, разврат и пьянство».
В приходе Александро-Невской церкви существовало два приписных храма: Воскресенский кладбищенский и в честь Покрова Божией Матери. В 1913 году эти храмы были выделены в самостоятельные приходы. В1915 году Александро-Невский храм получает статус собора.
16 декабря 1901 года по благословению Преосвященного Макария, епископа Томского, протоиерей Федор Сосунов освятил новый храм Новониколаевска. Покровская церковь получила статус приписной к храму Александра Невского с отдельным приходом. Длительное время при Покровской церкви не было штатного священника, а все необходимые службы совершались священнослужителями Александро-Невской церкви. Часто службы проводились в двух церквях: известно, что всенощное бдение на Рождество Христово совершалось в Покровской церкви, а литургия — в церкви Александра Невского.
В 1906 году на средства местного купца Федора Дмитриевича Маштакова и его братьев Гавриила Дмитриевича и Георгия Дмитриевича Покровская церковь была значительно расширена. В 1909 году храм чудом устоял в огне пожара, уничтожившего почти весь Новониколаевск.
14 марта 1912 года вслед за резолюцией архиепископа Томского Макария: «священник Тимофей Лазурин временно назначается заведовать Покровской церковью г. Новониколаевска, в звании сверхштатного священника при Александро-Невской церкви» в храме появился первый штатный священник.
11 августа 1912 года из Консистории поступил новый указ, о назначении заштатного протоиерея Александро-Невской церкви Диомида Чернявского для временного служения в Покровской церкви.
Чернявский Диомид Васильевич родился в 1842 году в семье священника. В 1864 году, 15 июля окончил Томскую духовную семинарию по 1 разряду, а 5 августа был рукоположен во священника. Служил во многих храмах Томской епархии.
Будучи за штатом, отец Диомид не прекращает активную церковную жизнь. С 1906 г. по 1909 г. он являлся председателем Новониколаевского церковно-приходского попечительства, с 1907 г. по 1911 г. – законоучитель женской гимназии, с 1909 г. – председатель правления общества «Ясли», с 1911 г. – законоучитель двухклассного городского училища. За свои труды отец Диомид неоднократно награждался церковным и гражданским руководством. Так, в 1899 году был награжден Синодальным золотым наперсным крестом, в 1895 г. – возведен в сан протоиерея, в 1902 г. – Высочайше пожалован орденом Св. Анны III степени, в 1911 г. – орденом Св. Анны II степени и в 1914 г. – орденом св. Владимира IV степени.
«Благодаря его знанию дела, энергии и самоотверженным трудам воздвигнуты в городе храмы, на кладбище – Воскресения Христова, в Закаменской части – Богородице-Казанский, кроме того, он принимал живейшее участие в создании местного приюта «Ясли», являясь основателем общества « Ясли», собирателем материальных средств на содержание приюта и главным деятелем в религиозном воспитании детей – сирот», – так характеризовал деятельность отца Диомида благочинный Новониколаевских церквей протоиерей Николай Завадовский.
С 31 мая 1913 г. настоятелем Покровской церкви стал иерей Александр Васильев.
Васильев Александр Николаевич родился в 1873 году в семье чиновника. 10 мая 1894 года поступил псаломщиком и послушником при Томском Архиерейском Доме, а 21 сентября 1896 года определен псаломщиком при Архиерейской Крестовой церкви. 11 ноября 1898 года рукоположен в диакона к церкви с. Каменского на псаломщическую вакансию, с возложением на него обязанностей учителя пения при церковно-приходской школе. 5 июня 1903 года был рукоположен в священника к Барнаульскому женскому монастырю. 20 мая 1913 года по предложению епископа Томского Макария отец Александр был перемещен к Покровской церкви г. Новониколаевска. В Новониколаевске нес послушание законоучителя при церковно-приходской школе. В 1920-е годы был обновленцем. Принеся покаяние, оставался настоятелем вплоть до ареста весной 1933 года. Скончался в заключение 30 мая 1933 года.
Община Покровского храма из-за близкого соседства трех церквей была небольшой. В 1915 году Покровскую церковь посещали 815 человек. Кроме священника, при Покровской церкви служил диакон Иоанн Златомрежев и псаломщик Николай Григорьев.
К Покровской церкви было приписано два храма: Рождества Христова, построенного в 1913 г. при приюте «Ясли», и Успения Пресвятой Богородицы, построенного в 1914 г. и находившегося при загородной сельскохозяйственной ферме приюта. Особенностью Успенской церкви было то, что богослужения в ней совершались только в летний период (в воскресные и праздничные дни). Вскоре после революции оба приписных храма были закрыты и ликвидированы.
В дореволюционное время в приходе Покровской церкви помещались: одноклассная церковно-приходская школа, две школы Министерства народного просвещения, учительская семинария и женская гимназия.
Новониколаевское духовенство принимало активное участие в благотворительной деятельности. Известно, что в городе существовал «Кружок дам духовного звания», а 28 мая 1906 г. был открыт приют «Ясли» при непосредственном участии священника Диомида Чернявского «для постоянного призрения бесприютных детей обоего пола и для дневного ухода за малолетними детьми матерей, выходящих из дому на поденную работу». А в 1907 г. приют разместился в новом здании по ул. Болдыревской
(ул. Октябрьская, здание не сохранилось) рядом с церковью Покрова Пресвятой Богородицы. В 1912 г. приют получил участок земли за городом – заимку. Там имелись земля под пашню, сенокос и огороды, а также были выстроены двухэтажный деревянный дом, животноводческая ферма и оранжерея. Заимка предназначалась для обеспечения приюта продуктами, играла важную роль в организации трудового воспитания и летнего отдыха детей. (Сейчас на месте заимки находится детприемник МВД). Со дня основания приюта бессменной его руководительницей была Мария Васильевна Востокова, жена известного новониколаевского врача Михаила Павловича Востокова (скончалась Мария Васильевна в 1932 г. в Новосибирске).
В 1913 г. члены общества «Ясли» решили построить церковь при приюте в честь Рождества Христова. Затем по инициативе этого же общества 20 июля 1914 г. на Николаевском (ныне Красном) проспекте состоялся торжественный молебен и закладка часовни в честь Святителя и Чудотворца Николая. Место под строительство было выделено городским управлением.
Часовня сооружалась на пожертвования верующих. Наиболее крупными жертвователями были: М.Л. Вишняков, В.Н. Цевловский, З.М. Джурич, Д.Е. Барабанов, И.М. Некрасов. Известный архитектор А.Д. Крячков составил план и смету на постройку часовни. Другой архитектор – Ф.Ф. Рамман, осуществлял наблюдение за строительством. Строительство часовни велось под наблюдением председателя правления общества «Ясли» протоиерея Диомида Чернявского, городского головы А.Г. Беседина, купца Г.Д. Маштакова и начальницы приюта «Ясли» М.В. Востоковой.
Ко дню открытия и освящения епископ Томский Анатолий прислал в дар часовне икону святителя Николая с частицей мощей. Икона была привезена в Новониколаевск 4 декабря 1914 г. специальным поездом, отправленным из Томска. На вокзале икону встречали отец Диомид Чернявский, духовенство вокзальной церкви и приютский хор. После краткого молебна святителю Николаю, икону перенесли в вокзальную церковь. На другой день по окончании литургии и молебна, состоялось торжественное перенесение иконы крестным ходом в храм Святого Александра Невского. А 6 декабря икону перенесли в часовню, после чего состоялось её освящение.
В одном из документов той эпохи было написано: «при часовне организована продажа икон, и книг духовно-нравственного содержания. Доходы от продаж поступают на детский приют «Ясли». Для служения при часовне предположено иметь особого священника. В настоящее время часовню обслуживает иеромонах Алексий».
30 декабря 1915 года епископ Томский Анатолий разрешил иеромонаху Алексию совершать молебны на дому у жителей города с часовенной иконой святителя Николая. Но приют «Ясли» содержался не только на доходы от продажи икон и духовной литературы, как сказано выше, но и на средства многочисленных благотворителей, наиболее известными из которых были купцы братья Маштаковы. Архивные документы свидетельствуют, что в апреле 1917 г. в приюте воспитывалось 63 ребенка.
В том же 1917 г. в Новониколаевске было открыто еще три приюта. «Сиропитательный дом» на 40 детей, «Польский детский дом», созданный католической общиной Новониколаевска, и частный приют. (Все они были закрыты в 1920-е годы). В феврале 1920 г. на месте приюта «Ясли» была организована деткомунна № 1. В 1970-е годы в связи со строительством здания медучилища № 3 (сейчас – Новосибирский медицинский колледж) здание приюта было снесено.
1907 год в истории Новониколаевска ознаменовался строительством двух храмов: Воскресенского и Богородице-Казанского. Средства на постройку последнего собрали прихожане будущего храма и сторонние благотворители. Как и все новониколаевские храмы, он был деревянным, на каменном фундаменте. Колокольня находилась в одной связке с храмом. Снаружи храм был выкрашен в сиреневый цвет. 21 января 1908 г. новониколаевский благочинный протоиерей Николай Завадовский с благословения архиепископа Томского Макария совершил чин освящения церкви. По штату при храме полагалось два священника, диакон и два псаломщика.
По расположению за рекой Каменкой Богородице-Казанскую церковь также называли Закаменской. Церковь размещалась на улице Сузунской (ныне улица Восход). Ее приход считался одним из беднейших в городе. Район церкви был заселен мастерами, работающими по найму и кочующими в поисках сезонной работы. На заседании Совета духовенства новониколаевских церквей, состоявшегося 17 марта 1916 года, отмечалось: «Закаменский приход как окраина города населен беднотой, ввиду дешевизны квартир в той части города. Естественно, причт не обеспечен даже сносным существованием. Прихожане-домовладельцы в поисках работы часто бросают свои дома и переселяются в другие места». Кроме того, к Казанскому храму приписана была деревня Усть-Иня. Однако ее жители, имевшие намерение построить свой храм, жалования причту не платили. По состоянию на 1911 год количество прихожан составляло 2619 человек. В приходе церкви было пять одноклассных и одна двухклассная школы Министерства народного просвещения и одноклассная церковно-приходская школа в деревне Усть-Иня, открытая в 1904 году.
Первым настоятелем храма с 1909 года был протоиерей Виктор Васильевич Россов.
Россов Виктор Васильевич родился в 1849 г. в семье священника, окончил Томскую духовную семинарию. Рукоположен в священника в 1875 году. Был миссионером на Алтае. В 1905 г. – возведен в сан протоиерея. За период его миссионерской деятельности присоединено к Православию и крещено язычников обоего пола 523 человека. Казанская церковь стала последним местом служения отца Виктора. Скончался о. Виктор 6 ноября 1914 г. и был похоронен в церковной ограде.
29 августа 1911 года в Богородице-Казанской церкви состоялся сход духовенства и прихожан храма. На нем решались проблемы внутрицерковной жизни, а именно: отсутствие домов для священнослужителей и капитального иконостаса. «Оградки вокруг церкви нет, места для усадьбы и постройки причтовых домов также не имеется. Временный холщовый иконостас немало сокрушает сердца членов попечительства и всех прихожан, и вызывает желание скорейшей замены другим, на что потребуется до 3500 рублей», – так было записано в приговоре схода.
Сход постановил просить Новониколаевское городское общественное управление о выдаче приходу ссуды в размере 1000 рублей и о закреплении в собственности Богородице-Казанской церкви земельных участков 28-го и 33-го кварталов Закаменской части города.
В 1907 году в Новониколаевске при городском кладбище тщанием членов попечительства, существовавшего при храме Александра Невского, на добровольные пожертвования горожан была построена церковь Воскресения Христова. Необходимость такого кладбищенского храма, одновременно осуществлявшего функции приходского, была велика. Жители района, образовавшегося близ ипподрома, оказались удалены на значительное расстояние от других церквей города.
Новая церковь имела один престол – во имя Воскресения Христова. 7 октября 1907 года благочинный новониколаевских церквей протоиерей Николай Завадовский освятил ее с благословения епископа Бийского Иннокентия.
Первоначально все службы в Воскресенском храме совершались священниками собора Александра Невского. Лишь спустя почти 5 лет, 11 июня 1913 года, по Указу Святейшего синода при Воскресенской кладбищенской церкви был открыт самостоятельный приход с причтом, состоящим из двух священников и двух псаломщиков. Настоятелем храма стал священник Михаил Бессонов, который служил в нем до 1916 года. Его сменил священник Александр Поспелов.
Внутреннее убранство храма, как следует из рапорта настоятеля храма о. Михаила, было весьма убогим: голые, неоштукатуренные стены, самые дешевые иконы суздальской работы. В рапорте о церкви за 1915 год отец Михаил отмечал замеченные в обществе явления, «противные правилам веры и благочестия», такие как хулиганство и сквернословие. Своевременно причтом были приняты меры против них, а «чтобы сильнее запечатлеть указанные разъяснения», вывешивались на видных местах в городе соответствующие плакаты, выписанные на попечительские суммы от общества Иоанна Кронштадтского. Причт не заметил «особого неверия и свободомыслия» в своем приходе, «а если и были единичные случаи, то таковые разъяснялись прихожанам на чтениях в храме или устно при помощи брошюр».
Как и другие православные храмы, причт Воскресенской церкви занимался общественной деятельностью. Сохранились отрывочные документы, свидетельствующие, что при церкви существовало общество трезвости, устав которого был утвержден 18 июня 1914 года. С началом Первой мировой войны в приходе Воскресенского храма появились существенные изменения. Теперь кладбищенская церковь обслуживала нужды военного городка. В отчете благочинному отец Михаил Бессонов указывал, что вверенный его заботам храм посещают «военнопленные славяне».
В 1910 г. образовалось благочиние градо-новониколаевских церквей. В его состав вошел и старейший храм, находившийся на территории современного левобережья Новосибирска – Никольская церковь села Бугры.
В середине XVIII века на территории нынешнего левобережья Новосибирска размещалось несколько деревень, крупнейшей из которых была деревня Кривощеково. В 1746 году ее жители оборудовали небольшой молитвенный дом, а в 1824 году Кривощековское сельское общество построило новую деревянную церковь. Ее возвели с помощью жителей окрестных деревень Мало-Кривощеково, Вертково, Ерестная. Спустя 60 лет население Кривощековской волости приняло решение обновить обветшавшее здание храма. Новую церковь строили всем миром. Средства на постройку собирались пожертвованиями, крупнейшие из которых внесли колыванские купцы Кирилл Кривцов, известный постройкой Троицкого собора в Колывани, и Гавриил Пастухов, пожертвовавшие 1200 рублей. Еще столько же в фонд строительства поступило из казны. В качестве проекта использовался типовой план № 10 из альбома чертежей, Высочайше утвержденных в 1846 году.
Сооружали храм кривощековские мастера-плотники, чьи имена, к сожалению, не сохранились в истории. Новая церковь, возведенная на каменном фундаменте, с деревянной колокольнею, по свидетельству очевидца, была «крепка и благоустроена». 18 декабря 1881 года, по благословению епископа Томского Петра, состоялось освящение новосооруженного храма.
Приход Никольской Кривощековской церкви был большим. В него входило до одиннадцати деревень: Ерестная, Толмачевская, Инская, Каменская, Луговая, Чемская, М. Чемская, Издревинская, Вертково, Верх-Тулинская, позднее в него добавились Бугринская, Шатрово, Кривошапкино, Плотниково, Кобылий Лог.
В 1894 году целый массив строений села Кривощеково, попавший в зону строительства железнодорожной линии и насыпи моста через Обь, был перенесен на новые места. На средства, отпущенные железнодорожным ведомством, Никольскую церковь перевезли в деревню Бугринскую и установили в прежнем виде. 7 декабря 1895 года церковь была вновь освящена по благословению епископа Томского Макария настоятелем церкви протоиереем Диомидом Чернявским. По штату при церкви состояло два священника и два псаломщика, но поскольку приход храма был большим, в 1905 году указом Томской духовной консистории, при нем открылась дополнительная диаконская вакансия.
К Никольской церкви была приписана небольшая церковь во имя Святой Троицы в селе Верх-Тулинском, построенная в 1898 году тщанием прихожан. В 1907 году к Троицкой церкви был назначен священник Иоанн Соколов (1866-1917 гг.). С 1911 года Свято-Троицкая церковь получила статус самостоятельного прихода. Сведения о ней в документальных источниках скудны и отрывочны, но известно, что в апреле 1915 года в храме появилась чтимая икона Божией Матери «Казанская» с частицей мощей священномученика Кукши. Икона изготавливалась по заказу Томской духовной консистории мастерами Киево-Печерской лавры. Ежегодно икону носили с крестным ходом из села Верх-Тулинского в Новониколаевск. В 1929 году Троицкая церковь была закрыта и разрушена, судьба чудотворной иконы неизвестна.
Но вернемся к Никольской церкви. Это был наиболее посещаемый приход: по состоянию на 1911 год, число прихожан составляло 7355 человек. Служители храма преподавали в двух церковно-приходских школах и шести школах гражданского ведомства, находившихся в окрестных деревнях. С 1911 года приход церкви несколько уменьшился в связи со строительством Крестовоздвиженской церкви в селе Верх-Коенском. В 1915 году открылся Никольский храм в деревне Толмачево, к нему отошли жители деревень Нижние Чемы и Огурцово. Зимой 1916 года жители деревни Мало-Кривощеково за три месяца выстроили храм при школе, собрав пожертвования в размере 3000 рублей. Колокола для устройства колокольни приобрели братья Шеины. Приход Бугринской церкви в 1916 году составлял 1916 человек.
В 1913 г. на пересечении улиц Туруханской и Кабинетной (ныне ул. Советской) состоялась закладка церкви Вознесения Господня, которой позднее суждено было стать главным храмом Новосибирской епархии – кафедральным собором. Первоначально Вознесенская церковь была однопрестольной, деревянной, с колокольней в одной связке, крытая железом. Строилась церковь с разрешения епархиального начальства, тщанием строительного комитета. 6 апреля 1913 года Новониколаевский благочинный протоиерей Николай Завадовский освятил новосооруженный храм. Располагаясь на окраине города, храм являлся самым бедным из всех новониколаевских храмов. Согласно указу Святейшего синода, штат Вознесенской церкви состоял из одного священника и одного псаломщика.
Первым настоятелем храма с 1913 по 1915 гг. был священник Гавриил Лебедев.
Лебедев Гавриил Никанорович родился в 1886 году. В 1909 году окончил Томскую духовную семинарию по II разряду и был рукоположен во иерея. 30 апреля 1910 года – согласно прошению перемещен к церкви св. муч. Флора и Лавра ст. Зеледеевской. Спустя три года, 1 апреля 1913 года переведен к Вознесенской церкви г. Новониколаевска, а в 1915 году последовал новый указ о назначении к церкви с. Нижне-Чемское.
Его преемником стал священник Василий Курков.
Курков Василий Андреевич родился в 1882 году; окончил Бийское миссионерское катехизаторское училище и регентские классы Санкт-Петербургской придворной капеллы. В течение четырех лет, с 1902 по 1906 гг., Василий Курков преподает в церковных школах. 27 июля 1906 г. его рукополагают в диакона к Богородице-Казанской церкви села Деминского, а через три года, в 1909 г. – во священника. В 1910 году согласно прошению переведен на второе священническое место к Свято-Троицкому собору г. Колывани, а в 1912 году назначается уездным противосектантским миссионером Томской епархии. В 1915 году указом Преосвященнейшего Анатолия, епископа Томского о. Василий Курков переводится к Вознесенской церкви г. Новониколаевска, где прослужил до своего ареста в 1937 г.
В докладе о. Василия Куркова от 16 марта 1915 г. указывается на отдаленное местоположение храма («на окраине города»), на крайне бедственное положение прихожан. По словам о. Василия, дома прихожан в большей своей части состоят из «наскоро сколоченных маленьких лачужек, довольно ярко говорящих о материальном положении его обитателей». Население прихода самое разнообразное, что называется, «с Камы, с Волги»: здесь и татары, зыряне, плохо говорящие по-русски, «много иноверцев и инословных, а главное, что печальнее всего, широко развито сектантство. Прихожане, по своим занятиям в большинстве чернорабочие, мелкие ремесленники, перебивающиеся кое-как, живущие исключительно своим дневным заработком. Люди материально совершенно не обеспеченные. Ежедневная погоня за куском насущного хлеба, низкий уровень умственного развития, отсутствие необходимой сплоченности и солидарности в общей приходской жизни и духовных запросах высшего порядка, а также религиозное шатание вследствие пропаганды сектантства – все это, вместе взятое, направляет религиозную жизнь прихода на ложный путь, делая весьма затруднительной попытку причта что-либо создать в этом новом и совершенно неустроенном приходе».
При приходе Вознесенской церкви числилось три начальных приходских училища Министерства народного просвещения. В народе бытует второе название церкви – Туруханская, по названию улицы (ныне полностью ликвидирована). Некоторые упоминают купца Туруханова, якобы построившего на свои средства церковь, но на самом деле такого купца никогда не было.
В 1915 году новым благочинным новониколаевских церквей стал протоиерей Николай Никольский.
Николай Николаевич Никольский родился 6 января 1868 года в семье священника. Окончил Томскую духовную семинарию в 1890 году. 3 февраля 1891 года рукоположен во священника к Петро-Павловской церкви села Чигизы. С 1894 по 1915 год был настоятелем Кресто-Воздвиженского собора города Нарыма. С 12 апреля 1915 года стал настоятелем Александро-Невского храма Новониколаевска и благочинным городских церквей. С конца 1922 года и до смерти, свершившейся после 1937 года, пребывал в обновленческом расколе.
В 1916 году благочинный новониколаевских церквей протоиерей Николай Никольский выступил с инициативой строительства в городе соборного храма. Ситуация на самом деле оказалась достаточно сложной: в городе, население которого перевалило к этому времени за 80 тысяч, а подавляющее большинство составляли христиане православного вероисповедания, соборного храма не было. Его функции выполняла церковь Александра Невского, но к 1916 году, когда город определился в новых очертаниях, этот храм оказался расположенным в периферийной части. На праздничных богослужениях стены собора Александра Невского оказывались явно тесны для прихожан.
Протоиерей Николай Никольский предлагал построить соборный храм в честь Святителя и Чудотворца Николая «в память Второй отечественной войны» (в традиционной советской историографии – Первой мировой, или империалистической). Николай Мирликийский, часто называемый в народе Никола-угодник, традиционно считался святым, покровительствовавшим городу, и выбор его для соборного храма казался закономерным. Но 1916 год для России, находившейся на протяжении двух лет в войне, был отмечен подъемом национальной идеи, и потому новой церкви предназначалось одновременно стать и памятником героям – долгом чести перед «положившими душу свою за други своя» и платой «любовью за их неоценимую жертву», уроком «благодарности и высокой поучительности» для грядущего поколения. По одной из версий, храм предполагалось построить неподалеку от Базарной площади, где ныне располагается Театр оперы и балета.
Эта идея, представленная 14 мая 1916 года на собрании городского духовенства, церковных старост и представителей городского управления, проходившем в доме Т.И. Белякова, получила одобрение и благословение Преосвященнейшего Анатолия, епископа Томского и Алтайского. 3 октября 1916 года в 6 часов вечера в зале городской думы состоялось Учредительное собрание для избрания комитета по постройке в Новониколаевске собора-памятника. На собрании присутствовали 37 именитых граждан города. Сохранившийся в архиве протокол собрания, свидетельствует, что открывалось оно пением стихиры «днесь благодать Святого Духа нас собра», исполненный хором церкви Александра Невского. К собравшимся обратился протоиерей Николай Никольский, обосновавший необходимость постройки в городе соборного храма-памятника, после чего собрание было объявлено открытым. Для обеспечения работ по сбору средств и разработки проекта строительства был создан специальный комитет. В его состав вошли самые известные и уважаемые граждане: председателем стал протоиерей Николай Никольский, «товарищами председателя» – городской голова А. Г. Беседин и полицмейстер Бухартовский, в состав вошли генерал-майор М. С. Лятернер, генерал-лейтенант Вл. Ив. Кацурик, генерал-майор Н.А. Марсов-Тишевский, протоиерей Диомид Чернявский, врач И.И. Абдрин, директор реального училища Г.А. Бутович, воинский начальник В.М. Некрасов, инспектор народных училищ Гуринович, директор мужской гимназии Макин, директор учительской семинарии П. Н. Крылов, нотариус И.И. Изосимов, члены городской управы Н. Л. Ипполитов и П. Е. Майлов, мировой судья Г. Я. Печеркин, полковник В.П. Мельников, гласный думы врач М.П. Востоков, начальник участка тяги Омской железной дороги А.П. Васильев, старосты новониколаевских церквей П.А. Котельников, Гусев, Л.А. Истомин, Кобзев, Тельканов, Федоров, а также частные предприниматели Н.П. Литвинов, В.И. Жернаков, Р.М. Копылов, Ф.Д. и Г.Д. Маштаковы, Л.И. Лапшин, а так же все городские приходские священники и законоучители учебных заведений и командиры всех частей и войсковых управлений г. Новониколаевска.
Учредители внесли и первую лепту на постройку храма в честь святителя и Чудотворца Николая. Во время сбора пожертвований хор исполнил два концерта «Тебе Бога хвалим» и «Обновляйся, новый Иерусалим». Сбор принес 4668 рублей. Вклады делались самые разные по сумме от 1 до 1000 рублей.
В конце собрания председательствовавший высказал пожелание, чтобы «Господь Бог благословил начатое дело по постройке Собора-памятника и помог благополучно довести его до конца», всем посетившим собрание пожелал «мира, благополучия и долгоденствия», а «Верховному Вождю нашей доблестной армии Государю-императору Николаю Александровичу» Романову, «героям – воинам – защитникам нашей Родины и воинам наших Союзников – здоровья, успехов, мужества и полной победы над врагом». Хор исполнил «народный гимн» «Боже царя храни» и «Многая лета», а в честь героев-воинов, павших на поле брани – «как награда за неоценимую жертву» – «Вечную память».
Этому благородному стремлению не суждено было воплотиться в жизнь. Политическая ситуация в стране внесла свои коррективы; сначала сооружение храма-памятника оказалось несвоевременным, затем полностью изменились подходы к оценке войны, и ее участников больше не именовали «героями Отечества». Идея строительства собора оказалась забытой, и только старые страницы архивных документов сохранили духовный порыв наших предков построить храм, чтобы отдать долг памяти воинам, отдавшим жизнь за Россию.
К 1917 г. в состав благочиния градо-Новониколаевских церквей была включена Никольская церковь в с. Толмачевском. Этот храм был сооружен в 1910 г. тщанием прихожан жителей деревни Толмачево. С 1910 г. церковь числилась приписной к Никольской церкви с. Бугринского, а в 1916 г. была выделена в самостоятельный приход. Количество прихожан в 1917 г. составляло 1367 человек. В с. Толмачевском существовала церковно-приходская школа, открытая в 1913 г. Со дня открытия заведующим школы и преподавателем Закона Божия был священник Николай Володин. О других учителях сведений не сохранилось, известно лишь, что в 1917 г. в школе учительствовали Нина Володина и Зинаида Зуева.
Кроме приходских храмов (т. е. тех храмов, которые могли посещать все прихожане), существовало еще несколько домовых храмов. Это церковь в честь Святителя Николая при военно-сухарном заводе, Никольская церковь при реальном училище имени Дома Романовых, Христорождественская церковь при приюте «Ясли» и войсковая церковь на территории современного 17-го военного городка. Все они были небольшими и вскоре после революции были закрыты.
«Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути», – такими словами начиналось Обращение Святейшего синода Русской Церкви по поводу отречения Николая II от престола. В Обращении Синод призывал членов Русской Церкви «ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани, ради многих жертв, принесенных для завоевания гражданской свободы, ради счастья Родины» оставить всякие распри и несогласия, объединиться в братской любви на благо России, довериться Временному правительству, приложить усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить правительству «великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы».
Это Обращение было опубликовано в новониколаевской газете «Свободная Сибирь» 12 марта 1917 года. Но еще раньше, 5 марта, после публикации Акта об отречении Императора, духовенством Новониколаевска во главе с благочинным протоиереем Николаем Никольским были отправлены телеграммы Председателю Государственной думы Родзянко и Обер-Прокурору Синода Львову, в которых приветствовались свершившиеся события и выражалась надежда на немедленный созыв Всероссийского церковного собора.
А 10 марта на городской Базарной площади при многочисленном стечении граждан была отслужена панихида о положивших жизнь свою за свободу. 14 марта состоялось собрание духовенства благочиний 8-го округа и новониколаевских церквей. Собрание приветствовало установление нового государственного строя, возгласило вечную память умершим и убиенным борцам за народную свободу, заявило, что единственной необходимой формой правления в России может быть только демократическая республика на федеральных началах, высказалась за отстранение от управления епархией правящего архиерея – епископа Томского и Алтайского Анатолия (Каменского), созыв Поместного собора, который, по мнению собравшихся, должен будет произвести ряд реформ в Русской Церкви, в том числе и таких изменений в церковном устройстве, за которые позднее ратовали обновленцы (введение женатого епископата, реформа богослужебного языка, возможность вступления во второй брак для духовенства и т. д.).
Всеобщая эйфория, охватившая всю Россию, была настолько заразительной, что некоторые представители духовенства стремились, не только митинговать и мечтать о будущем государственно-церковном устроении жизни, но и непосредственно принимать участие в революционных событиях. Весьма поучителен в этом смысле пример священника Филиппа Михайлова – настоятеля Успенской церкви села Красный Яр, Мариинского уезда, Томской епархии. 8 марта 1917 года он не просто явился устроителем митинга, но и способствовал изгнанию представителей прежней власти: волостного писаря и полицейского пристава. Сам отец Филипп писал, что он «счастлив сообщить об этом и желает, чтобы духовенство, для водворения мира и спокойствия, и в других селах взяло дело объявления о новом правлении в свои руки». Но отец Филипп жестоко ошибся в своем радостном принятии революции. Через два года, в мае 1919, он, вместе со служившим с ним псаломщиком – Василием Венедиктовичем Скворцовым, был расстрелян красными партизанами.
Время между февральской и октябрьскими революциями — это время искания Церковью своего пути и места в новой России. Вот почему по всей стране стали созываться епархиальные съезды духовенства и мирян. Прошли такие собрания и в Сибири. На съездах и предстоящем Поместном соборе предполагалось реорганизовать высшее церковное управление, внести изменения в устройство приходов и епархиальных учреждений. 30 апреля 1917 года протоиерей Николай Никольский получил циркулярное распоряжение Томской духовной консистории о необходимости предоставления с мест всех постановлений, предложений и проектов по церковно-приходской реформе, выдвинутых в благочинии градо-Новониколаевских церквей. 14 мая во всех приходах Новониколаевска состоялись общие собрания для избрания представителей в приходские комитеты и делегатов на окружной и епархиальный съезды.
20 июня 1917 года Временное правительство очевидно демонстрирует свой антицерковный курс. Оно принимает постановление об объединении всех учебных заведений, включая церковные школы (их было около 37 000 по всей России), в ведомстве Министерства народного просвещения. Этим постановлением, которое ни в коей мере не затрагивало положения конфессиональных школ других вероисповеданий, Временное правительство проявило особое недоверие к православию, отчуждение от веры большинства граждан России. Правительство нарушило волю тысяч благотворителей, жертвовавших на нужды церковной школы. Протесты Синода не смогли предотвратить принятие этого законодательного акта.
14 июля Временным правительством был опубликован Закон о свободе совести, провозглашавший свободу религиозного самоопределения для каждого гражданина по достижении 14-летнего возраста, т. е. со времени обучения в старших классах школы. Министерство просвещения торопилось использовать это положение для низведения Закона Божия на уровень факультативного предмета или полного устранения его из школьных программ.
Перевод церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения для Новониколаевского благочиния, может быть, и не имел существенного значения, так как в 12 приходах благочиния в 1916 году (в это время в состав градо-Новониколаевского благочиния, кроме городских, входило и несколько близлежащих сельских приходов) было всего 37 школ, из них церковно-приходских только 5. Но большая часть школ в Томской епархии были именно школами церковными (на конец 1916 года их насчитывалось 1129), поэтому решение Временного правительства было встречено в сельских приходах епархии неодобрительно.
Преподавание Закона Божия в школах Новониколаевска в 1917 году продолжалось, и 21 сентября 1917 года состоялось общее собрание законоучителей города, которое приняло решение об организации в Новониколаевске городского законоучительского союза. Собрание распределило законоучителей по учебным заведениям города для преподавания в наступившем 1917/18 учебном году. Преподавателями являлись: 8 священников, 4 диакона и 7 преподавателей-мирян (из них только 1 мужчина, остальные 6 – женщины). Собрание признало, что существовавшие в то время дореволюционные программы и учебники «не удовлетворительны и не приспособлены к жизни». Собрание выразило надежду, что их исправлением займутся Всероссийский законоучительный съезд и Всероссийский Поместный собор.
26 сентября 1917 был организован Новониколаевский союз приходских советов, преследующий своей целью объединение церковных общин и учреждений в деле релегиозно-нравственного просвещения, благотворительности, подготовки церковного народа к участию в выборах в местные общественные городские, сибирские и общероссийские организации и учреждения.
События, произошедшие в конце октября 1917 в Петрограде и названные впоследствии Великой Октябрьской социалистической революцией, были встречены в церковных кругах Новониколаевска равнодушно. В сохранившихся отчетах настоятелей за 1917 год нет даже упоминания о событии, впоследствии названном важнейшим в истории человечества. Но настоятель Казанской церкви Новониколаевска священник Тимофей Касаткин писал в своем отчете: «На Закаменском городском кладбище были разрыты несколько могил и тела раздеты с целью ограбления, некоторые надгробные кресты срублены на дрова. Приходской совет обращался ввиду этого за содействием к гражданским властям и со своей стороны принял меры: …построил сторожку на кладбище, нанял сторожа». Далее отец Тимофей сообщал, что на приходском собрании было решено построить на кладбище часовню во имя преподобного Серафима Саровского, чтобы не только сторож, но и заступничество преподобного охраняло кладбище от злоумышленников. Но это решение прихожанам не удалось осуществить ввиду дороговизны строительства.
Эти акты вандализма, описанные новониколаевским священником, свидетельствуют о том разлагающем души людей влиянии, которое оказывала на них революция с культом ничем не ограниченной свободы и насилия, насилия над теми, кто что-либо имеет, или над теми, у кого ничего нет, насилия над живыми и даже мертвыми. Многие тогда решили, что отныне все дозволено.
Советская власть, установленная в Новониколаевске 14 декабря 1917 года и просуществовавшая менее полугода, не успела существенно повлиять на положение православных общин города: ни один храм за это время не был закрыт, не были распущены церковно-общественные организации, продолжалось преподавание Закона Божия в школах.
Единственное деяние советской власти, вызвавшее активные протесты в церковной среде Новониколаевска, – принятие 20 января 1918 года Совнаркомом Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. На общем собрании двух тысяч прихожан Александро-Невского собора было принято единогласное постановление, в котором говорилось, что отделение Церкви от государства следует считать «равносильным отделению души от тела», потому что «русский человек как православный христианин и как гражданин не может разделиться». В постановлении подчеркивалось, что, хотя «декретом объявляется свобода совести», но на деле «предполагается обобрать церкви и закабалить верующих, как во времена татарского ига», религия не частное, а общественное и государственное дело. Прихожане заявили, что «изгнание из школы преподавания Закона Божия есть посягательство на права родителей устраивать судьбу своих детей в религиозном отношении». В заключение постановления было сказано, что по всем пунктам декрета нужно «ждать решений и указаний Всероссийского Церковного собора, а до тех пор декрет Комиссаров считать неприемлемым и принять моральные и активные меры для правильного течения церковной жизни и защиты церковных интересов и достояния».
Падение советской власти в Сибири весной и летом 1918 года и начавшаяся Гражданская война внесли существенные изменения в положение сибирских православных епархий. Архиереи, ими управляющие, лишились связи с Патриархом и Синодом. У многих представителей сибирского духовенства появилась иллюзорная надежда на то, что представители белого движения смогут вернуть Россию к нормальной жизни, поэтому с первых дней своего существования все антибольшевистские сибирские правительства пользовались поддержкой сибирского епископата, духовенства и большей части мирян.
16 сентября 1918 года общее собрание Союза приходских советов Новониколаевска постановило отчислить по усмотрению приходских советов из церковных сумм средства в пользу Союза защиты Родины и на организацию эскадрона. Кроме того, предполагалось устроить сбор пожертвований на данные цели в один из воскресных и праздничных дней.
25 июня 1918 года на общем собрании прихожан Александро-Невского собора было принято решение о создании при соборе «Сестричного общества». В листовке, изданной по этому поводу, было написано: «По всему пространству нашей Родины идет кровавая резня, везде царствует развал, раздоры и безбожие. Люди, кажется, совсем забыли Бога и Его святой закон. В целях поддержания в людях веры в Бога, любви и милосердия и открыто «Сестричное общество». Предполагалось, что сестры – члены общества будут навещать больных в домах и немощных в богадельнях; оказывать возможную помощь роженицам; «помогать в исправлении жизни ближним, идущим по пути порока: нетрезвости и разврата; оказывать всякую духовно-нравственную и возможно материальную поддержку нуждающимся; стараться отвлекать членов прихода от влияния разного рода суеверий и вредных для Церкви учений». Старшей сестрой общества была избрана Мария Васильевна Востокова, а ее помощницей Евдокия Николаевна Копылова. Епископ Томский и Алтайский Анатолий благословил создание общества и прислал сестрам икону Богородицы именуемую «Державная».
1 августа 1918 года из Томска для обозрения церквей и приходов Томской епархии, расположенных по Томской, Омской и Кулундинской железным дорогам, а равно и сел, прилежащих к железной дороге, – отправился специальным поездом с вагоном-церковью епископ Анатолий. Владыка посетил станции Тайга, Чулымская, Барабинск, Каинск, Карачи, Чаны, Славгород, Кожурла, Убинская, Каргат, Коченево, Чик, Кривощеково, Сокур, Ояш, Болотная, Юрга, Литвиново. 3 августа Владыка совершил литургию в Казанской церкви Новониколаевска и всенощное бдение в Пророко-Данииловской церкви, а 4 августа – литургию в Александро-Невском соборе и совершил объезд новониколаевских церквей.
Подобная поездка с посещением Новониколаевска епископом Анатолием была совершена и в июле 1919 года. В томской газете «Сибирская жизнь» была помещена заметка о посещении владыкой Анатолием села Криводановка близ Новониколаевска, куда епископ Анатолий заехал по пути из Колывани на станцию Чик. Собравшимся на звон церковного колокола крестьянам были розданы миссионерские листовки, раскрывающие христианский взгляд на революционный переворот, социализм, загробную участь людей, атеизм. Но автор заметки сетует на то, что большинство этих листовок и брошюр написаны языком, непонятным простому крестьянину. Он призывает епархиальных миссионеров писать на эти же животрепещущие темы, но «только в понятном для народа, для деревни изложении». Потому что деревня «нуждается в этом, она ждет ответов на многие вопросы». В храме епископ Анатолий «обратился к народу с речью на злобу времени и объяснил смысл христианского братства, равенства и свободы в сравнении с обещаниями большевизма, советовал женщинам организовать сестричество». Владыка говорил «понятным, народным языком. Народ слушал внимательно, пришли даже те, кто бывает в церкви только на Пасху».
Эта поездка по епархии епископа Анатолия на поезде с вагоном-церковью была последней миссионерской поездкой. По-видимому, вагон-церковь во имя святой равноапостольной княгини Ольги был отправлен на восток при эвакуации владыки Анатолия в Иркутск в декабре 1919 года. В изданной в 2000 году книге-альбоме И.В. Калининой «Православные храмы Иркутской епархии» рассказывается о судьбе икон и богослужебной утвари из этого вагона-церкви. В 1927 году они были переданы в Свято-Никольскую церковь села Листвянки, стоящую на берегу Байкала.
С 17 по 20 сентября 1918 года в церковно-приходской школе Покровской церкви Новониколаевска прошел Западно-Сибирский законоучительный съезд. Он был созван по инициативе Томского братства законоучителей. Место проведения съезда не случайно: Новониколаевск к началу 20-х годов стал не только одним из крупных городов Западной Сибири, но и городом, где практически был осуществлен переход ко всеобщему начальному образованию. В 35 учебных заведениях градо-Новониколаевского благочиния преподавали 36 законоучителей. Из них: священников – 22, диаконов – 4, псаломщиков – 1, мирян – 9 (все последние – женщины-учительницы, чего практически не наблюдалось до революции). Среди делегатов съезда были представители законоучителей Томска, Барнаула Бийска, Новониколаевска, Тобольска, Камня. На съезд были приглашены педагоги и члены родительского комитета Новониколаевского реального училища, директора Новониколаевских учительского института и учительской семинарии, представители городских гимназий. Среди вопросов, обсуждавшихся на съезде, были: реформа программ средней и начальной школы, о возвращении Церкви имущества церковно-приходских школ, о жаловании законоучителям начальных школ, о славянском языке и церковном пении, о создании нового учебника по Закону Божию, об открытии в Сибири духовной академии. Съезд вынес резолюцию, в которой заявил, что делегаты съезда не мыслят русской школы без обязательного преподавания Закона Божия. Были посланы приветственные телеграммы Председателю Совета Министров Сибирского правительства П.В. Вологодскому, министрам военному и народного просвещения, в которых выражалась надежда, что теперь окончились времена грубого насилия и восстанавливаются порядок и законность.
15 ноября 1918 года в Томске произошло событие, имеющее важное значение для православных верующих Сибири и Новониколаевска в частности: после торжественного богослужения в Свято-Троицком кафедральном соборе открылось Сибирское Соборное Церковное совещание. В заседаниях Совещания, продолжавшихся две недели, приняли участие 13 сибирских архиереев и архиереев «из епархий, освобожденных от советской власти», а также 29 членов Всероссийского Поместного Церковного собора из духовенства и мирян, оказавшихся в это время на территории Сибири. Участниками совещания обсуждались следующие вопросы: организация временной центральной церковной власти с административно-судебными функциями для епархий, освобожденных от власти большевиков; установление взаимных отношений Церкви и Временного Сибирского правительства; упорядочение материального обеспечения духовенства приходами; организация общесибирского церковного издательства; открытие духовной академии в Сибири, духовных учебных заведений и миссионерских школ.
29 ноября 1918 года, т. е. спустя несколько дней после объявления адмирала Колчака Верховным Правителем России, Соборное совещание обнародовало Обращение ко всем чадам Православной Церкви епархий, освобожденных от советской власти. В Обращении в частности говорилось:
«Царская власть пала. Установлено было Временное Правительство. Его заменила немецко-советская власть. В течение года мы испытали от этой последней власти полноту разрушения по всем сторонам жизни материальной и духовной. Произошел распад государства и появились местные правительства. Советская власть явила себя врагом Православной Церкви и воздвигла на нее открытое гонение. Начиная с Московского Кремля многие храмы … были осквернены и разрушены. … Целый сонм архипастырей, пастырей и пасомых явились мучениками за веру. Неизбежною явилась внутренняя гражданская война. С Божией помощью Сибирь и Приуралье освобождены ныне от кровожадных правителей…
Сибирь и весь восток православной России оказались отрезанными от Москвы и … Всероссийского Святейшего Патриарха. Прекращение общения с Патриархом для нас началось с мая настоящего года, и ныне неизвестно, когда оно может быть восстановлено. Все восточные епархии оказались, таким образом, лишенными объединяющего и распорядительного центра. Три епархии: Якутская, Приморская и Семиреченская по разным причинам ныне остаются без архипастырей и просят себе возглавления. Во многих из восточных епархий назрели дела, превышающие полномочность Епархиального Управления [т.е. власти правящих архиереев]. В то же время новое Всероссийское Временное правительство затрудняется, к кому обратиться по делам церковным. Все сие дало понять, что настоятельно необходимо для нас нарочитое всецерковное совещание.
Положив в основу своих трудов определения Всероссийского Священного Собора, Совещание … направило епископов для временного управления епархий, лишенных архипастырского окормления; обсудило и сделало постановления по приведению в жизнь соборных определений по благоустроению церковного прихода. Для сношений с Всероссийским Временным правительством, для рассмотрения и направления неотложных дел и недоуменных вопросов Соборное Совещание установило Высшее Временное Церковное Управление из трех епископов, двух пресвитеров, и двух мирян, под председательством архиепископа Омского Сильвестра, как архипастыря того города, где находится ныне Высшая Государственная Власть. Высшему Церковному Управлению усвоены полномочия только в делах совершенно неотложных и притом только на время, пока не откроется возможность сношения с Патриархом. По прекращению своих действий Высшее Временное Церковное Управление имеет дать отчет обо всем им исполненном Святейшему Патриарху».
Гражданская война наложила свой отпечаток на церковную жизнь Новониколаевска. В метрических книгах городских церквей, где фиксировались все отпевания, совершенные в приходах, все чаще с конца 1918 в графе причина смерти указывается: тиф. Очень часто дата смерти и дата отпевания совпадают: торопились хоронить, чтобы избежать распространения эпидемии. Особенно страшной была зима 1919/20 годов. 14 марта 1920 года умер от тифа новониколаевский священник Константин Рябцев.
Рябцев Константин Михайлович родился около 1876 года в семье псаломщика Рязанской губернии. Учился в Рязанской духовной семинарии. 19 сентября 1898 года рукоположен во диакона, а 11 апреля 1904 – во священника. До 1917 года служил на разных приходах Томской епархии. С 1917 года – второй священник Казанской церкви Новониколаевска. Блестящий проповедник и миссионер, отец Константин совмещал свое служение в Новониколаевске с преподаванием Закона Божия в городском начальном училище на Будаговской улице (ныне здание театра «Старый дом»). После его кончины на руках его жены осталось шестеро детей.
Страшная братоубийственная война продолжала полыхать на сибирских просторах. Гражданская война – война особенная. Беспощадность и жестокость в ней не случайны, а, скорее, закономерны. Соотечественники в борьбе между собой особенно непримиримы. В Новониколаевск доходили тревожные слухи о бесчинствах, убийствах и грабежах, творимых и белыми и красными.
Среди бумаг, подписанных адмиралом Колчаком, сохранились его приказы с такими страшными словами: «Не останавливаться перед самыми строгими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их…». На практике это осуществлялось расстрелом каждого десятого в селе, захваченном ранее партизанами, где отказались выдать партизанских командиров; сжиганием всех домов и расстрелом всего мужского населения в тех селах, которые встречали колчаковские войска с оружием; взятием заложников среди населения и их расстрелами.
Сохранились свидетельства того, как священники сельских храмов старались отвести эту страшную беду от своих прихожан. Так, настоятель Никольской церкви села Нижне-Каменского, расположенного на правом берегу Оби, напротив села Ордынского, прославленный как священномученик в 2002 году, отец Иннокентий Кикин сумел убедить командира карательного отряда покинуть село и спас многих своих односельчан от верной смерти.
Но не менее страшным был и красный террор. Особой жестокостью отличались некоторые партизанские формирования. «Партизанское движение в таком крестьянском крае, как Сибирь, представляло собой довольно сложное явление. Даже в тех отрядах, где была значительной прослойка рабочих, иногда случались серьезные нарушения дисциплины. Сибирские большевики вели настойчивую борьбу с такими отрицательными явлениями, как анархистские тенденции, пьянство и мародерство», – писалось в многотомной «Истории Сибири», изданной в 1968 году. Что скрывается за этими словами солидной академической монографии, стало понятно одному из авторов этого очерка после того, как он познакомился с воспоминаниями сибирских партизан, хранящимися в бывшем архиве Новосибирского обкома КПСС. «Вид у ребят был бравый, на двух из них были штаны, сшитые из поповской ризы, на груди третьего висела серебренная церковная дароносица, в которой он хранил табак», – это только маленький эпизод из партизанских воспоминаний. Но сохранились и другие, более страшные: описания убийств, в том числе путем сжигания живых людей, грабежей, насилий.
В июле 1919 года в новониколаевских храмах был получен очередной 12 номер «Томских епархиальных ведомостей», где был помещена заметка «Гонения на Церковь и духовенство». В ней приведен список 18 священников, псаломщиков и учителей (точнее, учительниц) церковно-приходских школ Томского, Мариинского, Барнаульского, Бийского и Кузнецкого уездов, убитых партизанами. «По-видимому, социалистический рай, а с ним свобода, равенство, братство и неприкосновенность личности приближаются к нам быстрыми шагами», – закончил свой рассказ автор заметки. И он был прав. Уже осенью 1919 года стало ясно, что колчаковский режим под ударами Красной Армии и партизан скоро падет. Новониколаевск был полон беженцами и отступающими войсками. Ранеными и войсковыми частями было заняты почти все подходящие для этого здания, в том числе и школьные, поэтому не было возможности начать новый учебный год. По просьбе отдела народного образования Новониколаевской городской управы учебные занятия стали проводиться в городских храмах во внебогослужебное время.
На территории, контролируемой большевиками, уже были убиты несколько архиереев, сотни священников, закрыты некоторые церкви и монастыри, отобраны церковные земли и другая недвижимость. Об этом было известно в новониколаевских приходах, но, несмотря на это, никто из священников города не покинул свой храм и не отправился на восток вместе с отступающими белыми войсками.
В декабре 1919 года в Новониколаевске была восстановлена советская власть. Первоначально смена власти мало сказалась на положении новониколаевских верующих. Первым и единственным храмом, закрытым в начале 20-х годов в городе, стал храм в военном городке. Но, видимо, существовали какие-то планы по закрытию, переоборудованию и сносу культовых сооружений по всей стране. По крайней мере, 3 апреля 1920 года Новониколаевский губисполком получил телеграмму от начальника V отдела Народного комиссариата юстиции П.А. Красикова, в которой предписывалось представить сведения о количестве и площади всех городских храмов, числе граждан, заключивших договор пользования храмами, и фактическом количестве людей, посещающих данный храм, и отметить, «имеется ли необходимость использовать часть храмов в общеполезных целях». Кроме того, товарищ Красиков просил указать, каково «отношение местного населения к возможности утилизации церквей на общеполезные нужды». К сожалению, пока не обнаружен ответ Новониколаевского губисполкома в Москву, но сохранились его подготовительные наброски, сделанные на обороте одного из документов. Неизвестный указал следующее:
«Собор – 800
Закаменская – 800
Вокзальная – 500
Кладбищенская – 700
Покровская – 800
Вознесенская – 700
Докладов о пользовании храмами нет. Помещений громадных и храмов не хватает».
Что означают числа? Конечно, это не площадь, т. к. у Александро-Невского собора и Покровской церкви эти цифры одинаковы. Видимо, указано количество прихожан. В 20-м, 21-м годах и в начале 1922 года советским государством предпринимаются различные попытки изучить церковный вопрос, как можно больше разузнать об имеющихся в Церкви силах. Так, например, в начале 1922 года новониколаевское духовенство должно было заполнить специальную анкету из 22 пунктов, в которой, кроме обычных анкетных данных и сведений о прежней дореволюционной и послереволюционной службе, требовалось указать данные о материальном положении с подробной расшифровкой доходов священно- и церковнослужителя до и после революции, об отношении к советской власти и декрету об отделении Церкви от государства и школы от Церкви.
До февраля 1922 года благочиние новониколаевских церквей, находясь в составе Томской епархии, управлялось томскими архиереями. Во время Гражданской войны это был епископ Анатолий (Каменский), покинувший свою кафедру и эвакуировавшийся в Иркутск, затем митрополит Иаков (Пятницкий) и с августа 1921 года епископ Барнаульский, викарий Томской епархии Виктор (Богоявленский). Кроме того, в губернских (Томске, Новониколаевске и Барнауле) городах и в некоторых уездных центрах (Кузнецке, Бийске, Каинске, Мариинске), входящих в Томско-Алтайскую епархию, были созданы окружные церковные управления – коллегиальные органы, возглавлявшиеся председателем, выбираемым духовенством и мирянами на окружном съезде. В начале 1922 года в Новониколаевске находился епископ Якутский и Вилюйский Софроний, который по неизвестным нам причинам не мог отбыть к месту своего постоянного служения. Новониколаевское окружное церковное управление обратилось к Патриарху Тихону в Священный синод с ходатайством о назначении владыки Софрония епископом Новониколаевским, викарием Томской епархии. 19 марта 1922 года епископ Софроний получил указ Синода о назначении его с 20 февраля 1922 года на новообразованную Новониколаевскую кафедру. Таким образом, в Новониколаевске начал свое служение архиерей имеющий наш град местом своего постоянного пребывания.
Владыка Софроний (Арефьев Иоанн Алексеевич) родился 19 марта 1879 года. Окончил Пермскую духовную семинарию и в 1903 году Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. С 1903 по 1918 годы трудился в Иркутской духовной семинарии: был преподавателем, помощником инспектора, инспектором и ректором. 28 февраля 1912 года рукоположен во священника. В 1915 году пострижен в монашество и возведен в сан архимандрита. 10 июня 1919 года хиротонисан во епископа Семиречинского и Вернинского. С 1920 года – епископ Якутский и Вилюйский, а с 1922 – временно управляющий Петропавловским викариатством Омской епархии. С 20 февраля 1922 года – епископ Новониколаевский, викарий Томской епархии. В конце 1922 года арестован в Новониколаевске. С 1923 по 1926 в Соловецком лагере. С 1927 года управлял епархиями Великоустюжской, Свердловской, Уфимской. 24 апреля 1929 года возведен в сан архиепископа. С февраля 1936 – архиепископ Краснодарский. Арестован 22 июня 1937 года. Постановлением тройки при УНКВД по Краснодарскому краю приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян 23 декабря 1937 в Краснодаре.
Между тем Церкви предстояло вынести еще одно испытание: в 1922 году началось изъятие церковных ценностей. Формальным поводом к нему послужил голод, начавшийся после страшной засухи в Поволжье, Предуралье, на юге Украины и на Кавказе летом 1921 года. В конце года голодало около 20 миллионов человек. В августе 1921 года Патриарх Тихон обратился к российской пастве, к Папе Римскому и архиепископу Кентерберийскому с посланиями, в которых призывал провести сборы продовольствия и денег для вымирающего Поволжья. В результате переговоров А.М. Горького и Патриарха Тихона был образован Всероссийский комитет помощи голодающим, в обязанность которого входило распределение помощи голодающим, в том числе той, что поступала из-за рубежа. Но вскоре данный общественный комитет был распущен и вместо него стала действовать Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИКе – как один из органов партийно-советского аппарата. В декабре эта комиссия обратилась к Патриарху с призывом о пожертвовании ценностей, принадлежащих Церкви, на нужды голодающих. Патриарх и вся Русская Церковь были готовы начать сбор средств и ценностей, но оказалось, что следует ожидать появления инструкций и положений о порядке осуществления этих сборов. 19 февраля 1922 года Патриарх издал новое воззвание, в котором призывал церковно-приходские советы и общины жертвовать для голодающих любые драгоценные церковные украшения, если они не имеют богослужебного употребления.
В газетах, однако, появились статьи, обвинявшие церковных иерархов в безразличии к бедствиям народа, хотя российское духовенство и православные миряне ни на один день не прекращали сбор денег, ценностей и продуктов питания. Видимо, партийно-государственным кругам в деле борьбы с голодом не хотелось видеть в качестве своего союзника Церковь. Кремль гораздо больше привлекала идея не церковного участия и добровольной передачи ценностей, а насильственное изъятие из храмов и монастырей всего, что пожелает новая власть.
Началась активная пропаганда, направленная на подготовку к опубликованию Декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей. Прежде всего, нужно было убедить народ в том, что Церковь обладает несметными сокровищами. В воскресенье 12 февраля 1922 г. «Советская Сибирь» извещала читателей о том, что «по счету самих монахов, в стенах одной лишь только Троице-Сергиевой лавры имеется золота и серебра несколько сотен пудов». Далее в газете сообщалось, что в России таких лавр четыре, множество монастырей, 60 000 соборных и приходских храмов. Следовательно, в Церкви имеется несметное количество золота, серебра, драгоценных камней. И если забрать все эти ценности и погрузить в железнодорожные вагоны, то поезд протянулся бы на 7 верст. Этих ценностей, по сообщению «Советской Сибири», хватило бы для того, чтобы кормить хлебом всех голодающих Поволжья и других округов в течение двух лет, кроме того, еще останутся средства на открытие 1500 агрономических школ и покупки за границей 3 000 тракторов и других сельхозмашин.
В последующие дни в газете публикуется еще ряд статей ярко рисующих ужасы голода и рассказывающих о случаях добровольной сдачи ценностей церковными общинами в разных городах страны. 28 февраля «Советская Сибирь» публикует текст Декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 года «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих».
20 марта 1922 года в Сиббюро ЦК РКП (б) была получена шифротелеграмма из Москвы за подписью секретаря ЦК Молотова, в которой, ссылаясь на имевшие место осложнения в ходе изъятия церковных ценностей, предлагалось впредь до особых распоряжений прекратить изъятие и сосредоточить все силы на подготовительно-разъяснительной и агитационной работе. Днем раньше Ленин пишет широко известное теперь письмо к членам Политбюро, в котором намечает стратегические планы партии в деле изъятия церковных ценностей, указывая, что чем «большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Академик Н.Н. Покровский, комментируя данный документ, пишет: «Ужасы голода в этом тексте обрисованы кратко и впечатляюще – но лишь как обстоятельство, способствующее осуществлению боевого плана партии. Четко и открыто называются две главные цели – а) разгром противника с широким применением расстрелов для его устрашения («с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий») и б) получение средств, необходимых для осуществления внешне- и внутриполитических планов партии и ранее всего – для укрепления позиций [на международной конференции] в Генуе (т. е. речь идет об уплате долгов царской России ради международного признания). То есть главной задачей была отнюдь не помощь голодающим, как официально было объявлено».
Через несколько дней В.М. Молотов прислал еще одну шифротелеграмму в Новониколаевск, в которой дал указание о создании в каждой губернии, кроме официальных органов ЦК Помгола, специальных секретных комиссий. Такая секретная комиссия была создана и в Новониколаевской губернии только в мае. В нее вошли: секретарь губкома, начальник политуправления, командир 61-й бригады и начальник губернского отдела ГПУ.
Таким образом, сибирские товарищи не очень торопились с выполнением циркуляров Кремля, они хорошо знали, что вся эта кампания по изъятию ценностей в Сибири успеха не будет иметь по причине того, что огромного количества драгоценностей в сибирских православных храмах, малочисленных костелах, синагогах и буддийских монастырях просто нет. «Кремлевским мечтателям» хотелось вынести из храмов и монастырей и продать поскорее за границей (спешить, по мысли Троцкого, нужно потому, что грядущая в ближайшее время мировая революция, на которую уже пошло столько русских ценностей, может сбить цены на все драгоценные металлы) как можно больше серебряных, а лучше золотых богослужебных сосудов, иконных окладов, украшенных изумрудами, и золотых напрестольных крестов. Да, в некоторые из древнейших храмов и монастырей Европейской России были пожертвованы подобные драгоценности, но в Сибири практически не было старых храмов. Например, в Томской епархии на начало 1914 года было около 1 350 соборов, приходских церквей, молитвенных домов и часовен. Из них 231 храм был построен до 1850 года (из этого количества в XVIII веке было построено только 7). Построенных с 1850 до 1914 года – 1 118, а построенных в XX веке – 723 (то есть 54% от общего числа всех храмов). Самые же старые храмы Новониколаевска к 1922 году были моложе 25 лет. За столь короткий период времени купцы, золотопромышленники, торговцы сибирским хлебом и маслом, владельцы пароходов просто не успели сделать своих богатых вкладов в храмы.
Необходимо помнить и о том, что изъятие церковных ценностей происходило сразу же после Гражданской войны. Многие храмы уже были разграблены. Например, в селе Сузунском в 1921 году местный священник Василий Коронатов наладил производство керамических, то есть глиняных (!), евхаристических сосудов. Если было налажено производство, значит был спрос. Следовательно, в 1921 году во многих сельских приходах, расположенных в окрестностях Новониколаевска, в это время никаких не только золотых, серебряных, но и медных евхаристических сосудов не было. Сам процесс изъятия ценностей из новониколаевских храмов проходил мирно, практически не было серьезных столкновений между членами комиссии Помгола и прихожанами. Большая часть того, что было изъято из городских храмов, была передана добровольно. 26 марта 1922 епископ Новониколаевский Софроний за литургией в Александро-Невском соборе обратился к прихожанам с призывом помочь голодающим Поволжья. В тот же день, по благословению Владыки, прихожане собора собрались для решения вопроса о мерах помощи голодающим. Собравшиеся произвели сбор денежных средств в пользу жителей Поволжья.
27 марта состоялось совместное заседание губернской комиссии Помгола и представителей приходских советов Новониколаевска: Александро-Невского собора, Пророко-Данииловской, Покровской, Вознесенской, Казанской церквей и часовни во имя Святителя Николая. Представители каждого из приходов зачитали список предметов из серебра, которые они добровольно готовы передать в пользу голодающим. 9 мая Новониколаевский губком докладывал в Сиббюро о том, что реальные результаты изъятия ценностей в губернии незначительны. Всего в губкомпомгол к 9 мая поступило: серебра 1 пуд 28 фунтов 26 золотников и 16 долей; золота – 7 золотников; банковскими рублями серебренными – 11 руб. 40 копеек и золотыми – 70 рублей. Итоговая ведомость изъятого в Новониколаевске или губернии пока не обнаружена. «Советская Сибирь» в августе и сентябре приводит различные сведения об общем количестве изъятого в губернии. 19 августа в газете было написано, что в губернии изъято 24 пуда 24 фунта серебра, но 26 сентября эта же газета указала меньшее количество серебра – 18 пудов 14 фунтов и 18 серебряных риз. Но и 18 пудов и 24 пуда – очень незначительное количество на почти 300 храмов Новониколаевской губернии.
О довольно мирном процессе изъятия церковных ценностей в Сибири говорит и небольшое количество возбужденных уголовных дел губревтрибуналами против лиц, оказавших сопротивление изъятию. Так, в Новониколаевской губернии было возбуждено всего одно такое дело.
Не миновал Сибирь и обновленческий раскол, охвативший всю Россию. Как и везде, все действия обновленцев были инспирированы органами ВКП(б) и ГПУ. Первоначально центром сибирского обновленчества стал Томск. Местный губком РКП(б) поручил организационную деятельность по разложению духовенства и подбору будущих лидеров обновленческого движения председателю губревтрибунала Макаренко, который справился с секретным партийным поручением. Он привлек на свою сторону оппозиционно настроенных по отношению к епископу Виктору (Богоявленскому), управляющему тогда Томской епархией, священников, самым заметным из которых был Петр Блинов, опубликовал в газетах, как писал он в своем рапорте, «интересные документы, разоблачающие» епископа Виктора и других православных священнослужителей; возбудил уголовное дело против епископа Виктора, обвинив его в нарушении Декрета СНК 1918 года об отделении Церкви от государства и Постановления ВЦИК 1922 года об изъятии церковных ценностей.
16 мая, воспользовавшись арестом Патриарха Тихона, церковную власть в Москве захватило обновленческое Высшее церковное управление. Это позволило Макаренко «повести работу в направлении создания временного Томского церковного управления из числа священников-оппозиционеров», послушных ему. «Так как епископ Виктор определенно мешал и стеснял действия Блинова», Макаренко арестовал владыку Виктора и членов епархиального совета. (Всего по данному делу было привлечено к уголовной ответственности 30 человек. Томский губревтрибунал под председательством того же Макаренко приговорил 8 священнослужителей во главе с епископом Виктором к расстрелу, а остальных клириков и мирян к различным срокам лишения свободы. Кассационная коллегия Сибирского отделения Верховного трибунала ВЦИК отменила этот приговор и направила дело на новое рассмотрение. После всех пересмотров никто по данному делу расстрелян не был.)
31 мая 1922 года произошло событие неслыханное – состоялось закрытое заседание президиума Томского губкома РКП(б), на котором с докладом о положении среди местного духовенства выступил… священник Петр Блинов. Выслушав своего бывшего классового врага, а теперь, видимо, союзника, президиум постановил разрешить созыв собрания томского духовенства для избрания Временного церковного управления (ВЦУ).
Такое собрание состоялось 1-2 июня в Никольской церкви Томска. Собрание, учитывая, что после ареста епископа Виктора в Томской епархии «наступило время безвластия», избрало ВЦУ в составе трех священиков и двух мирян. Председателем ВЦУ стал Петр Блинов. Вскоре Томское ВЦУ было преобразовано в Сибирское церковное управление (СибЦУ), чья власть должна была распространяться на всю Сибирь. Емельян Ярославский, бывший в те годы членом Сиббюро ЦК РКП(б) и курировавший церковные вопросы, в передовой статье «Советской Сибири» изложил программу обновленческого СибЦУ: полная аполитичность в делах веры, признание советской власти – властью Божией волею, полная «реконструкция Церкви», созыв Сибирского и Всероссийского соборов, отмена положений, принятых во время подчинения Церкви государству, начиная со времени Константина Великого.
Таким образом, в Томске церковная власть перешла в руки обновленцев. Но в других губерниях обновленческое движение было мало заметно. В Новониколаевске в начале июля состоялось общее собрание приходских советов города, на нем обсуждался вопрос о созыве совещания епископов, духовенства и мирян Сибири для организации Высшего церковного управления с центром в Новониколаевске, но явной поддержки обновленчеству выражено не было. Более того, в конце августа 1922 года новониколаевское духовенство продолжало поминать за богослужением Патриарха Тихона.
Для форсирования событий Сиббюро ЦК РКП (б) дало указание губкомам об организации ими обновленческих структур на местах. В некоторых губерниях дело пошло более удачно. Так, Алтайский губком шифротелеграммой от 12 июля 1922 г. сообщал в Сиббюро Е. Ярославскому о том, что «среди попов губернии замечается тяга к организации Алтайской епархии. Есть основания предполагать, что в случае, если новое Томское СибЦУ даст Алтайской губернии самостоятельную епархию, то здесь найдется достаточная группа попов-карьеристов для проведения церковного раскола и присоединения к новой церковной организации» (Такую точную характеристику дали обновленцам алтайские коммунисты!).
Одновременно были даны объяснения, как следует использовать ситуацию, возникшую в Церкви. Например, в войска ГПУ Сибири был разослан совершенно секретный циркуляр, в котором говорилось, что необходимо разъяснять личному составу сущность церковного раскола. По мнению политуправления войск ГПУ, нужно не только вести агитацию против Тихона, но и «использовать церковную смуту в целях широкой антирелигиозной пропаганды, чтобы начавшийся раскол среди духовенства явился разложением самой церкви».
В начале октября 1922 года в Новониколаевске состоялся съезд губернского духовенства и мирян. На съезде обсуждались вопросы взаимодействия Новониколаевской епархии и СибЦУ. После того, как участникам съезда стало известно, что 8 октября в Томске состоялась хиротония женатого священника Петра Блинова в епископа Томского, чем нарушалось 12-е правило Трульского собора, узаконившее многовековую практику безбрачного епископата, – они прямо решили прекратить каноническое общение с СибЦУ и отказались признать его высшим церковным органом Сибири. При этом съезд признал необходимым объединить церковные сибирские приходы и епархии, для чего учредить митрополию с центром в Новониколаевске. В деле создания нового высшего сибирского церковного органа съезд заручился поддержкой председателя Сибревкома Лашевича и избрал Временное церковное управление Сибирской митрополии под председательством епископа Софрония.
Заявление владыки Софрония в Сибревком от 4 ноября 1922 года также свидетельствует о полном разрыве возглавляемой им епархии с томскими обновленцами. И хотя устав Сибирской митрополии, который епископ Софроний пытался зарегистрировать в Сибревкоме, содержал ряд положений, близких к обновленческим лозунгам (например, среди целей митрополии указывалось проведение реформ в церковном устройстве и богослужении, разъяснение народным массам «нравственных обоснований социальной революции и ее справедливости с точки зрения христианского учения»), Новониколаевскую епархию, возглавляемую Владыкой вряд ли имеет основание относить к обновленческим.
Более того, в информационно-политическом письме Новониколаевского губкома от 30 ноября 1922 года группа епископа Софрония, сменившая к тому времени название и именовавшаяся «Церковное возрождение», характеризуется как
«контрреволюционная организация, в которую вошла «самая реакционная часть духовенства с принципами тихоновщины».
В декабре 1922 г. «за мошенничество и помощь контрреволюционерам» епископ Новониколаевский Софроний был арестован. Таким образом, атеистическая власть, стремившаяся к насаждению в Сибири единой церковной обновленческой структуры, подчиняющейся обновленцам в Москве, устранила одно из важных препятствий на своем пути. Тотчас же СибЦУ было переведено в Новониколаевск, поближе к своему истинному руководящему органу – Сиббюро ЦК РКП (б). Решением СибЦУ епископ Петр Блинов был назначен митрополитом Сибирским.
Петр Федорович Блинов родился в 1889 году в Самарской губернии в крестьянской семье. Незадолго до революции выдержал экзамен по священнической программе в комиссии при Томской духовной консистории. В 1922 году был настоятелем церкви преподобного Иоанна Лествичника в Томске. Активный участник обновленческого движения. Будучи женатым священником, в октябре 1922 года стал обновленческим епископом Томским. Как писали исследователи обновленческого раскола А.Э. Левитин и В.М. Шавров, после избрания епископом «вновь избранный архиерей вышел к народу в лаптях и сермяге и дал клятву, что он будет народным, мужицким, рабоче-крестьянским архиереем». С декабря возглавлял Сибирскую обновленческую митрополию. Участник обновленческих соборов, в том числе 1923 года в Москве. Именно Петр Блинов вручил Патриарху Тихону постановление этого собора о лишении Патриарха сана и монашества. Возглавлял сибирских обновленцев до 1935 года. С 1935 года – обновленческий митрополит в Минске, где был арестован и 25 мая 1938 года приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян в Минске.
В это время в Сибири среди архиереев, продолжавших управлять своими епархиями, практически не было иерархов, сохранивших верность Патриарху Тихону. Все, остававшиеся верными православию, были либо смещены со своих кафедр, либо арестованы. Началось «триумфальное шествие» обновленчества по сибирским городам и весям. «Ко времени Собора 1923 г. не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой… Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков», – писал один из лидеров московского обновленчества епископ Антонин (Грановский).
Особенно легко подчинились обновленцам сельские приходы. На протяжении пяти лет после революции Церковь в Сибири лишь эпизодически управлялась Патриархом Тихоном и Священным синодом: Гражданская война и последующая разруха мешали контактам с Москвой. Поэтому в глубинке привыкли, что самая высокая духовная власть, с которой тоже иногда было трудно поддерживать связь, находится в епархиальном центре. И вот теперь сельский священник слышит, что в епархию назначен новый архиерей (а то, что архиерея может назначить вовсе не Патриарх для сельского священника привычно: так уже было при Колчаке, когда Сибирское Соборное Совещание учредило Высшее временное церковное управление, назначившее архиереев на пустовавшие кафедры). Помня о том, что «послушание превыше поста и молитвы», сельский батюшка писал в губернский город о признании обновленчества и обновленческого архиерея, но служба в сельском храме проходила по-прежнему, без всяких обновленческих новшеств, только за богослужением поминалось имя нового епископа.
В городах дела обновленцев шли не так удачно. Так, верующие Покровской церкви Новониколаевска в феврале 1923 года отказались принять священника-обновленца, назначенного Петром Блиновым. Однако к середине 1923 года храмов, оставшихся у тихоновцев, было очень мало, а в Новониколаевске все храмы подчинились обновленческим архиереям. Дело в том, что местным партийным и советским органам было дано указание, согласно которому в случае конфликтной ситуации или спора между обновленческими и тихоновскими общинами предпочтение должно было отдаваться обновленцам.
Обновленцы и стоящие за ними атеистические силы могли торжествовать. 6 апреля 1923 года на закрытом заседании президиума Новониколаевского губкома РКП(б) начальник губернского отдела ОГПУ Б.А. Бак докладывал о том, что «в это время связь между обновленцами, партийными комитетами и органами ОГПУ еще более окрепла». Показателен в этом смысле аналитический обзор о состоянии сибирского духовенства, составленный Полномочным представительством ОГПУ по Сибири для Сиббюро ЦК РКП(б). Речь в нем идет о перемещениях обновленческого епископата. Оценка деловых качеств, даваемая чекистами епископам-обновленцам, поразительно напоминает характеристики, которые могли бы быть даны старым большевикам: «…предполагается переброска (здесь и далее выделено авторами) трех епископов и одного архиепископа по губерниям Сибири. Архиепископ Александр Введенский переводится из Новониколаевска в Барнаул, так как … туда необходима посылка сильного работника. Епископа Антония Семигановского на Новониколаевскую кафедру, как хорошего пропагандиста, для более успешного ведения агитационной борьбы с тихоновщиной…».
К концу 1923 года первоначальная популярность обновленцев стала резко падать. Это было связано прежде всего с тем, что они пытались провести в Сибири часть тех реформ (введение при богослужении григорианского календаря и изменение богослужебного устава), которые уже были осуществлены в европейской части страны. Кроме того, для большинства верующих стало ясно, что обновленцы находятся под непосредственным влиянием атеистической власти. В обзоре ОГПУ за октябрь 1923 года указывалось, что новый календарный стиль не принимается не только тихоновцами, но и обновленцами. «В Томском уезде с введением нового стиля верующие перестали посещать церковь… В Нарымском крае говорят, что по новому стилю служат для коммунистов, по старому – для остальных. В Щегловском уезде попы ведут агитацию за старый стиль, стоящих за новый считают коммунистами, а введение такового – выдумкой евреев». Вообще, «введение нового стиля крестьянством не приемлется, ибо таковой ломает бытовой уклад последнего».
Массовый отход от обновленчества начался в 1924 году. Связан он с тем, что в Москве было прекращено уголовное дело против Патриарха Тихона, а на сибирские кафедры были вновь назначены православные архиереи. Большое количество храмов образованного в 1925 году Новониколаевского округа вернулась в юрисдикцию Московской Патриархии после назначения на Новониколаевскую кафедру в сентябре 1924 года епископа Никифора (Асташевского).
Владыка Никифор (Асташевский Николай Петрович) родился 15 мая 1848 года. Окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Преподавал в Томской духовной семинарии. Был рукоположен во священника. С 1897 года – ректор Красноярской, а с 1914 – Тобольской духовной семинарии. В 1917 году пострижен в монашество и возведен в сан архимандрита. 28 сентября 1924 года Патриархом Тихоном хиротонисан во епископа Новониколаевского. В 1927 году возведен в сан архиепископа, а 18 апреля 1932 году – митрополита.
Кафедральным храмом новоназначенного архиерея стала Вознесенская церковь. Через год в городе и в примыкающих к городскому благочинию селах уже было 9 приходских общин, вернувшихся из обновленчества в юрисдикцию Московского Патриархата. У обновленцев в середине 20-х годов оставалось четыре храма: Александро-Невский собор, Казанская и Пророко-Данииловская церкви и часовня Святителя Николая. Тихоновскими среди городских храмов были в 1925 году Вознесенская, Воскресенская (на старом кладбище), Покровская церкви, Старо-Покровская община и Успенская (Новокладбищенская) церковь. О последней церкви, ставшей позднее кафедральным храмом возрождавшейся в годы Великой Отечественной войны Новосибирской епархии, стоит упомянуть особо.
Еще осенью 1918 года на заседании общего собрания Союза приходских советов Новониколаевска обсуждался вопрос о построении храма на новом кладбище. В частности, было даже предложено на месте существовавшей к тому времени Воскресенской церкви на старом кладбище (в настоящее время территория Центрального парка Новосибирска) построить новый каменный храм, а старую деревянную церковь перенести на новое кладбище (в настоящее время — парк «Березовая роща»). Епископ Томский Анатолий наложил следующую резолюцию на протоколе собрания: «Приветствую начинание… старую деревянную церковь не следует трогать; пусть строится каменная на новом кладбище». Тогда же начался сбор средств на постройку нового храма. Но продолжавшаяся Гражданская война не позволила приступить к постройке храма. В 1922 году священник Воскресенской церкви Илия Копылов и группа прихожан обратились к епископу Новониколаевскому Софронию с просьбой о благословении постройки храма на новом кладбище на добровольные пожертвования. Владыка Софроний предложил рассмотреть это прошение на заседании Окружного церковного управления и Объединенного совета городских приходов. Решение данного собрания пока в архивах не обнаружено, но в 1922 году на новом кладбище была построена Диомидовская часовня, настоятелем которой стал отец Илия Копылов. К 1925 году на месте часовни уже был построен храм в честь Успения Пресвятой Богородицы, в котором настоятельствовал отец Илия.
Илия Кондратьевич Копылов родился 19 июля 1886 года в селе Итат Мариинского уезда в семье священника. Окончил Томское духовное училище и прослушал богословские классы при Томской духовной семинарии. Был учителем в церковных школах, псаломщиком. В 1907 году был рукоположен во диакона, в 1912 – во священника. До 1919 года был священником Покровской церкви села Пановского, Барнаульского уезда. С 1919 года священник Воскресенской церкви Новониколаевска. С 1922 года настоятель Диомидовской часовни, затем Диомидовского молитвенного дома на новом кладбище. С 1925 года – настоятель Успенской церкви Новониколаевска. В этом храме служил до ареста 3 ноября 1937 года. Расстрелян 2 декабря 1937 года.
Необходимо заметить, что Успенский храм не единственный построенный в послереволюционную эпоху в Новосибирске. В это же время был построен Никольский храм в селе Ново-Луговое, ныне являющемся частью города. А около 1926 года к Новосибирской Вознесенской церкви был пристроен Никольский придел.
Как уже отмечалось, владыка Никифор активно боролся с обновленческим расколом. К 1928 году Новосибирская епархия, возглавляемая им, включала 205 приходов, находящихся в Новосибирском, Барабинском, Барнаульском и Каменском округах Западно-Сибирского края и объединенных в 17 благочиннических округов.
В конце 20-х – начале 30-х годов в епархии началось массовое закрытие храмов, сопровождавшееся арестами, а часто и расстрелами священнослужителей и активных мирян. Эта волна закрытия была связана с коллективизацией. Большая часть закрытых в те годы церквей сельские, но есть и городские. Например, была закрыта Воскресенская церковь в Новосибирске, находившаяся на старом кладбище (ныне это Центральный парк). Община этого храма была довольно большой. Сохранившиеся списки членов общины, поданные для регистрации, насчитывают свыше 500 человек. Община принадлежала к тихоновскому течению. Закрытие этого храма вызвало протесты и возмущение верующих. Вот как описано это закрытие в документах Полномочного представительства ОГПУ по Сибкраю:
«28 апреля 1930 года (т.е. в понедельник, после Светлой, Пасхальной седмицы) во время закрытия Старокладбищенской церкви собралась толпа до 1000 человек. Около 11 часов дня комиссия по принятию инвентаря и закрытию церкви встретила в церкви молившихся, после окончания молебна часть из них разошлась по домам, а часть во главе с гражданкой Игнатьевой, пенсионеркой, окончившей епархиальное училище, организовала новый молебен, закрывшись в церкви. Собравшаяся возле ограды толпа женщин пожилого возраста подняла крик и вой, не допуская представителей власти и сов. общественности к исполнению возложенных поручений. «Фанатизм верующих доходил до того, что часть из них била милиционеров кулаками, плевала в лица, закидывала грязью. Вызванным усиленным нарядом милиции удалось оттеснить толпу, а с помощью вызвавшихся добровольцев из числа грузчиков и рабочих – закрыть церковь и сбить кресты. Около 8 часов вечера под крики «ура» присутствующих, вой и плач части верующих был сброшен главный купол и крест. К 10 часам вечера площадь была свободна».
Но в начале 30-х годов не только храмы «тихоновцев», но и обновленцев стали постепенно закрываться, а иногда и уничтожаться. В 1930 году была закрыта, а затем снесена Никольская часовня на Красном проспекте, принадлежавшая обновленческой общине. Часто закрытиям храмов предшествовали массовые собрания в трудовых коллективах, на которых принималась заранее заготовленная резолюция о закрытии или сносе храма.
10 сентября 1929 г. на заседании Сибирского краевого бюро Новосибирского окружного совета Общества друзей советской кинематографии было принято постановление о необходимости «просить Новосибирский горсовет закрыть религиозное служение в часовне… и передать помещение под электрическую фотографию». А сотрудники Сибирского Управления связи устроили дискуссию о том, что же следует построить на месте снесенной часовни (в том, что часовню нужно снести, почти никто и не сомневался). Предложения эти распределились так:
1. Памятник борцам революции – 19 человек.
2. На этом месте совершенно ничего не строить – 17 человек.
3. Фонтан – 2 человека.
4. Общедоступную обсерваторию для наблюдения планет – 1 человек.
5. Справочное бюро – 1 человек.
6. Сносить часовню не нужно, а отдать ее под коротковолновую радиостанцию, убрав все кресты, – 2 человека.
7. «Построить более что-либо полезное для всех трудящихся масс» – 1 человек.
Видимо, первое предложение прошло, т. к. после сноса часовни на ее месте был поставлен памятник. Сначала просто рабочему, а потом товарищу Сталину.
В это же время был закрыт еще один храм, принадлежавший обновленцам, – Пророко-Данииловская церковь, которая была после закрытия снесена.
В селах закрытию церквей часто предшествовал арест священника. Чаще всего представители духовенства обвинялись в связи с кулаками и антисоветской пропаганде. В большинстве сел аресты проходили без эксцессов, но были и исключения: так, в селе Бураново Черепановского района крестьяне путем сопротивления долго не позволяли арестовать священника.
В конце 20-х – начале 30-х годов в Новосибирске находилось много ссыльных, среди которых было немало верующих людей. Большинство из них стало прихожанами городских храмов. С 1932 г. по 1934 г. ссылку в Новосибирске отбывал известный кантонист и апологет, самый молодой участник Всероссийского Поместного собора 1917/18 годов, профессор Казанской духовной академии Николай Николаевич Фиолетов. Новосибирское духовенство и прихожане из интеллигенции воспользовались этим случаем и сумели организовать несколько лекций профессора Фиолетова на частных квартирах. ОГПУ тщательно следило и за ссыльным профессором и за его слушателями, но именно благодаря этому интересу со стороны чекистов мы можем узнать, о чем говорил Николай Николаевич и кто являлся слушателем этих лекций. Профессор рассказывал о Поместном соборе, об отношении к советской власти Патриарха Тихона, о котором отзывался как о «героической личности, смело вставшей на путь защиты интересов Церкви». Кроме того, профессор критиковал дарвинизм. Во время этих бесед-лекций присутствовали архиепископ Никифор, его келейник Тит Арсеньевич Дмитраков, священник Вознесенской церкви архимандрит Сергий (Скрипальщиков), священник Константин Виноградов (из ссыльных), регент Вознесенской церкви Павел Федорович Лыткин.
Когда через много лет родственники репрессированного священнослужителя обращаются за документами о его реабилитации, они получают письмо из прокуратуры или Управления ФСБ, в котором говорится, что уголовное дело против репрессированного священнослужителя сфальсифицировано и обвинен он и осужден на основании необоснованных материалов. Но в начале 30-х годов в Новосибирске Особой Тройкой ПП ОГПУ по ЗСК были осуждены священнослужители и миряне, которые действительно совершили деяния, им инкриминируемые. Более того, некоторые из них, например, игумен Иосиф (Ливанов) и протоиерей Василий Курков, на следствии не только заявили, что совершили деяния, в которых их обвиняли, но и подчеркнули, что действовали согласно велению совести и христианского долга. Группа священнослужителей и мирян, проходивших по этому делу, обвинялась в том, что они создали контрреволюционную организацию по сбору средств и продуктов для арестованного духовенства. Специальные тарелочные сборы проходили в церквах, на эти деньги закупались продукты, которые мирянами и монахинями передавались в пересыльную тюрьму и в другие места, где находились осужденные или арестованные епископы, священники и простые верующие. Это участие в благотворительной акции обошлось новосибирским священникам, монахам и мирянам, привлеченным по данному делу, пребыванием в БАМлаге сроком от 3 до 5 лет.
В мае 1935 года митрополит Никифор был уволен на покой, а на Новосибирскую кафедру был назначен архиепископ Томский Сергий.
Архиепископ Сергий (Васильков Николай Нилович) родился 22 ноября 1861 года в селе Подклинье, Порховского уезда, Псковской губернии в семье протоиерея. В 1886 году окончил Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. С 1887 учитель церковно-приходской школы в Псковской епархии. 6 ноября 1888 года рукоположен во священника и назначен помощником смотрителя Рижского духовного училища. С 1891 года – преподаватель, затем помощник смотрителя и смотритель Уфимского духовного училища. С 1908 года – смотритель Пинского, а с 1913 – Арзамасского училищ. С 20 ноября 1918 по 14 мая 1926 священствовал на приходах Арзамасского уезда. В 1922 году овдовел и 24 мая 1926 пострижен в монашество.
25 мая 1926 года хиротонисан во епископа Челябинского и Миасского. Через год, 6 июня 1927 года, арестован и постановлением Особого совещания ОГПУ выслан из Челябинска в Ирбит на 3 года. С 6 июня 1930 года по 1933 год проживал на поселении в городе Шадринске. С 10 октября 1933 года – епископ, а с 9 июля 1934 – архиепископ Томский. 8 мая 1935 назначен на Новосибирскую кафедру.
30 апреля 1937 года в Великую пятницу умер митрополит Никифор. В ночь с 1 на 2 мая архиепископ Сергий совершил Пасхальную заутреню и литургию. Люди, пришедшие той ночью в Вознесенскую церковь, еще не знали, что следующая архиерейская служба в Пасхальную ночь в этом храме и в этом городе будет совершена только через 7 лет. На следующий день в Светлый понедельник состоялись похороны митрополита Никифора. Все, кто участвовал в этом событии, хорошо запомнили его. Два старца архиерея: один, телом лежащий во гробе, а душой уже представший Господу, другой, еще живой, которому через два дня предстояло предстать перед судом гонителей Церкви, множество духовенства, огромное количество молящихся, собравшихся в Вознесенском храме и вокруг него (позднее на допросах в НКВД участники и свидетели этого события покажут, что собралось от трех до четырех тысяч человек), сменяющие друг друга пасхальные и заупокойные песнопения, – во всем этом чувствовалось приближение грозных испытаний. Все это множество людей прошло за гробом митрополита Никифора от Вознесенской до Успенской церкви, где и был похоронен Владыка.
Человеческая память несовершенна. Через много лет немногие из оставшихся в живых свидетелей этого события (а большая часть духовенства и часть мирян, участвовавшие в похоронах, были расстреляны, некоторые умерли в лагерях и тюрьмах, некоторые не хотели делиться своими воспоминаниями) стали говорить о том, что в тот же день, буквально после поминального обеда, архиепископ Сергий и несколько священников были арестованы, и арест их объяснялся именно участием в погребальной процессии, когда многотысячная толпа растянулась по улице Гоголя и даже трамваи остановились. Похоронную процессию за ее многочисленность даже сравнивали с первомайской демонстрацией.
Но сейчас, после изучения архивно-следственных дел, стало известно, что арест владыки Сергия последовал через день, в ночь с 4 на 5 мая. Справка о контрреволюционной деятельности архиепископа Сергия и новосибирских священников и постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения им были составлены чекистами еще 27 апреля. В этом документе говорилось, что Васильков Сергей Нилович, архиепископ, «достаточно изобличается в том, что, будучи правящим архиепископом, в ЗСК, окружал себя духовенством, прибывшим из ИТЛ и ссылки по отбытии срока наказания, которых устраивал на приходы в ЗСК, давая прямые указания на выявление а/с настроенных лиц из числа церковников, обработку их в к-р духе и вербовку в повстанческие и вредительские группы. Сам Васильков окружал себя бродягами монахами и монашками, через которых распространял провокационные слухи и листовки религиозного содержания с к-р выражениями. Выступал с проповедями, призывая население оказывать организованное сопротивление развертывающемуся безбожию, проводимому сов. властью». Таким образом, вопрос об аресте новосибирского архиерея с частью духовенства был решен задолго не только до похорон, но и смерти митрополита Никифора.
Архиепископ Сергий был допрошен первый раз 5 мая. В этот день были заполнены лишь анкетные данные, обвиняемый на вопрос о своих знакомых в Новосибирске назвал собственных сослуживцев и сказал, что не вел с ними никаких контрреволюционных бесед. Следующий протокол допроса датирован 12 июля. Этот протокол, при пересмотре дела в 1957 году назван не подлинным, так как он представляет из себя 2-й экземпляр машинописного текста (обычно в дело подшиваются прежде протоколы, заполненные в процессе допроса от руки следователем или, что бывало реже, собственноручно обвиняемым). Этот протокол подписан, но подпись на нем отличается от подписи архиепископа Сергия на первом протоколе. В протоколе излагаются показания, якобы данные архиепископом Сергием, в которых он признается в руководстве церковно-монархической контрреволюционной организацией, имеющей связь с японской разведкой. Вполне возможно, что следователи, имевшие четкую задачу иметь признательные показания главного обвиняемого по данному делу, зная, что сроки следствия, определенные их руководством, истекают, сами подписали этот протокол. Во всяком случае, если бы владыка Сергий сам бы давал эти показания, то в протокол не могли бы попасть многочисленные фактические неточности, которые есть в тексте.
Вообще говоря, то, что в процессе следствия многие арестованные, в том числе и некоторые представители духовенства, давали признательные показания в заведомо ложных обвинениях, не должно нас удивлять. Вот как описывает следствие 1937-38 годов один из бывших сотрудников НКВД, «работавший и по церковным делам»:
«В 1937 перед проведением той или иной операции начальником отделения, а иногда начальником отдела или его заместителем с оперативным составом проводились оперативные совещания, на которых ориентировали, что мы ликвидируем такую-то группу к-р организации. После совещания оперативный состав распределялся для производства арестов. При этом в наше распоряжение давались лишь ордера на арест того или иного лица. Были ли какие-либо материалы о преступной деятельности лиц, подвергавшихся аресту, для меня не было известно, и моя обязанность была только произвести арест. Всех арестованных доставляли в Пересыльную, внутреннюю тюрьму УНКВД или тюрьму № 1. После проведения массовых операций, начинали разбираться с материалами на арест и вести следствие, причем по документам на арест приходилось разыскивать арестованных по тюрьмам, т.к. неизвестно, где находился арестованный, тюрьмы были забиты арестованными, в камерах, где должно было помещаться по 8-10 человек, находилось до 50 человек, содержались арестованные в ужасных условиях. Примерно в конце 1937 меня, как молодого работника, начали приобщать к ведению следствия, которое я вел под непосредственным руководством более опытного следователя. Перед тем как допрашивать того или иного арестованного я получал инструктаж, как проводить допрос арестованных. Инструктаж проводили обычно начальник отделения и опытный следователь. Никаких материалов, изобличающих обвиняемого в преступной деятельности, не давалось, а лишь в устной форме говорили, что этот человек завербован в организацию таким-то и указывали, в каком направлении вести его допрос и как изобличать в преступной деятельности. При этом давались вопросы, которые я должен был ставить перед арестованными, а иногда следователь давал мне образец протокола, по которому я составлял новые, а были случаи, когда следователь диктовал, что писать в протокол, и я писал, хотя сам обвиняемый не говорил этого. Были случаи и часто, когда мне арестованный показаний не давал, а после моего ухода следователь быстро оформлял протокол допроса и добивался подписи обвиняемого. Я спрашивал следователя, как он мог так делать. Он мне отвечал, что надо уметь получать показания. И он действительно умел. Он и убеждал арестованного, и угрожал, и применял выстойки, но добивался “признания”. В то время была практика допросов арестованных, когда протоколы допросов составляли в отсутствие обвиняемых, а затем давались на подпись обвиняемым и добивались от них подписи этих показаний, хотя он и не признавал то, что записано в протокол. Помню я еще такую практику, когда сотрудник нашего отдела, проводивший следствие в тюрьме № 1, составлял схему связей обвиняемых, как членов к-р организации, и по этой схеме составлялись протоколы допросов обвиняемых, которые предъявлялись на подпись обвиняемым, а тех обвиняемых, которые не соглашались подписывать протоколы допросов, ставили на выстойку, причем на выстойке арестованных по несколько человек держали в отдельной комнате с открытой форточкой на холоде, на выстойке они были до тех пор, пока не соглашались подписывать».
Среди духовенства, привлеченного вместе с архиепископом Сергием по делу в качестве обвиняемых, были: благочинный протоиерей Александр Аристов, бывший настоятель Вознесенской церкви, посланный для службы архиепископом Сергием в декабре 1936 года на Алтай и поэтому арестованный в Бийске, но доставленный в Новосибирск, протоиерей Василий Вавилов, настоятель Никольской церкви села Новлугового архимандрит Сергий (Скрипальщиков).
Архимандрит Сергий (Скрипальщиков Степан Захарович) родился 28 декабря 1896 года в с. Балахта, Ачинского уезда, Енисейской губернии в крестьянской семье. В 1912 году поступил в Красноярскую духовную семинарию, где ректором в это время был протоиерей Николай Асташевский (будущий митрополит Никифор). Окончив семинарию в 1918 году, Степан Скрипальщиков избрал путь монашества и был пострижен с именем Сергий. С 1922 года служил в Новониколаевске в Покровской, а затем в Вознесенской церкви. Велика была радость отца Сергия, когда осенью 1924 года в Новониколаевск в качестве правящего архиерея приехал владыка Никифор – его наставник в семинарии. Отец Сергий становится келейником владыки Никифора и его помощником во всех церковных делах. Во всех списках священнослужителей города за двадцатые и начало тридцатых годов митрополит Никифор и архимандрит Сергий значатся проживающими по одному адресу. В 1932 году отца архимандрита арестовали и приговорили к трем годам заключения. Вернувшись в 1935 году в Новосибирск, отец Сергий был назначен настоятелем Никольского храма села Новолугового. Он по-прежнему старается как можно чаще бывать в Новосибирске у престарелого митрополита Никифора. Участвует в его погребении.
В ходе следствия архимандрит Сергий был допрошен трижды (что для 1937 года немало, многих из арестованных тогда допрашивали только один раз и расстреливали). На всех допросах отец Сергий категорически отрицал свою причастность к какой-либо контрреволюционной организации и подчеркивал, что ни он, ни его собратья священнослужители никогда не вели каких-либо разговоров на политические темы.
Архиепископ Сергий и все привлеченные по его делу священнослужители и миряне постановлением тройки УНКВД по Западно-Сибирскому краю от 25 июля 1937 года были приговорены к высшей мере наказания и 29 июля расстреляны в Новосибирске.
Но уже днем раньше, 28 июля, в городе начались новые аресты священников и активных прихожан разных храмов. Массовые аресты православных верующих закончились в Новосибирске только к концу 1938 года. По данным, имеющимся в Комиссии по канонизации святых при Новосибирской епархии, за это время в Новосибирске было арестовано и осуждено по так называемым «церковным делам» более 200 человек. Это архиепископ Сергий (Васильков), епископ Евфимий (Лапин), архимандрит Сергий (Скрипальщиков); протоиереи: Владимир Тихомиров, Василий Курков, Василий Екшибаров, Александр Аристов, Василий Вавилов, Илия Копылов, Иоанн Боголюбов; священники: Николай Чемерзов, Петр Матузков, Константин Попов, Вячеслав Беляев, Иоанн Россов, Евгений Смирнов, Владимир Пешехонов, Илия Седаков, Василий Выхованец, Андрей Бирюков; протодиаконы: Александр Казанский, Григорий Солодилов, Евфимий Белошапкин; миряне: Тит Арсентьевич Дмитраков, Тихон Акимович Щукин, Вера Михайловна Астафьева и многие другие.
В это число не входят те, кто был арестован в области. Кроме того, мученическую смерть за веру приняли в Новосибирске и те православные христиане, для которых наш город не был родным или местом, где они жили. Многие из арестованных в европейской части страны направлялись к месту своего заключения через Новосибирск и встречали свою смерть в пересыльной тюрьме.
После того как большая часть священнослужителей и активных мирян Новосибирска была арестована, началась новая кампания по закрытию храмов.
Первым закрытым храмом в это время стал Александро-Невский собор, принадлежавший обновленцам и бывший кафедральным храмом Западно-Сибирских обновленческих митрополитов. 30 сентября 1937 года был арестован, 4 ноября тройкой УНКВД по Новосибирской области приговорен к высшей мере наказания и 5 ноября расстрелян обновленческий митрополит Западно-Сибирский Александр Введенский, возглавивший обновленческую кафедру в Новосибирске после перевода в Минск Петра Блинова. Таким образом, новосибирские обновленцы остались без архиерея. Через несколько месяцев, 29 мая 1938 года, комиссия горкомхоза составила акт освидетельствования здания Александро-Невского собора.
Найдя большое количество недостатков, комиссия вынесла решение, согласно которому обновленческой общине в срок до 15 июля (то есть за полтора месяца) предлагалось не только заделать трещины, покрасить масляной краской стены внутри собора, обновить всю церковную мебель, отремонтировать кровлю и восстановить все водосточные трубы, но и перестроить заново здание котельной, заасфальтировать тротуары по Красному проспекту, распланировать и озеленить всю территорию вокруг собора.
2 июля состоялось общее собрание обновленческой общины собора, которое решило «отклонить предложение комиссии о ремонте, за неимением средств». Кроме того, в постановлении указывалось, что «община осознает, что собор для посещения верующих не на месте, и желательно иметь в будущем для молитвенных собраний более соответствующее место», например здание Покровской церкви. Поэтому собрание просило горсовет дать «официальное распоряжение Покровской общине о беспрепятственном допущении» обновленцев «к очередному недельному служению». 4 июля президиум Новосибирского горсовета постановил расторгнуть договор с обновленческой соборной общиной и не возражать против использования для совершения религиозных обрядов Покровской или Турухановской церкви обновленцами и тихоновцами на паритетных началах. С этого времени собор закрыли, а здание Покровской церкви было разделено перегородкой на две части. В одной из них молились обновленцы, в другой – тихоновцы.
20 марта 1939 года была закрыта Казанская (Закаменская) церковь. Вскоре с церкви сняли кресты, сломали купол и колокольню. Позднее вокруг храма были выстроены жилые дома, а в самом помещении церкви разместился кинотеатр «Октябрь». В 1983 году это здание было снесено, и уже редко кто из горожан помнит о существовании Казанской церкви. 4 августа 1939 года была закрыта Покровская церковь. С ее закрытием прекратила свое существование не только тихоновская община церкви, но и последняя в Новосибирске группа обновленцев. По-видимому, Вознесенская церковь формально не закрывалась, но с осени 1940 года в ней уже не совершались богослужения, так как в сентябре 1939 года церковь значится как действующая, а 9 июля 1940 года Новосибирский горисполком обращался к общине верующих Вознесенской церкви, предлагая им временно передать церковное здание под хранение зерна.
К 1941 году все церкви, находящиеся на территории Новосибирской области, кроме Успенской кладбищенской в Новосибирске, были закрыты. По всей Сибири в распоряжении верующих оставалось три храма: кроме уже названной Успенской церкви в Новосибирске, Никольская церковь (а точнее, бывшая часовня) в Красноярске и один из храмов в Омске. Причем именно в Новосибирске, в отличие от Омска и Красноярска, где иногда священников не было, богослужения в Успенской церкви не прекращались. Именно этот маленький храм на кладбище стал кафедральным для прибывшего 24 августа 1943 года в Новосибирск архиепископа Варфоломея.
Владыка Варфоломей (Городцев Сергей Дмитриевич) родился 5 июля 1866 года в селе Поздное Михайловского уезда Рязанской губернии в семье священника. Окончил Скопинское духовное училище, Рязанскую духовную семинарию и в 1890 году Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В академии Сергий Городцев учился на одном курсе вместе с будущим Патриархом Московским и всея Руси Сергием (Страгородским), с которым сохранил дружбу на всю жизнь. С августа 1890 года Сергий Городцев назначен помощником инспектора Могилевской духовной семинарии, после назначения в Тифлис 13 декабря 1892 года рукоположен в сан иерея священномучеником Владимиром (Богоявленским), экзархом Грузии. В Тифлисе отец Сергий прослужил 26 лет. Труд на ниве просвещения, миссионерская деятельность, служение в разных храмах города, храмостроительство, литературная деятельность – вот далеко не полный список деяний иерея, а с 1904 года протоиерея Сергия Городцева. Революционные потрясения заставили отца Сергия покинуть Тифлис, с 1918 года он служит в Азербайджане, преподает Закон Божий в мужской гимназии Елизаветполя, с 1920 года является настоятелем Александро-Невского собора в Баку, затем служит во Флотской церкви города. В конце августа – начале сентября 1923 года он был арестован и по постановлению Бакинского ОГПУ выслан в Уфу на 5 лет. После пересмотра его дела в Москве 5 октября 1924 года направлен в Соловецкий лагерь особого назначения на два года. К 1926 году отец Сергий овдовел. 7 октября 1926 выслан в Барабинский округ Сибирского края. Он отбывал ссылку в деревнях Ургуль и Орловка Остяцкого сельсовета. 1 января 1930 года новая ссылка в город Богучар Воронежской области, где пробыл до конца 1933 года. С начала февраля 1935 года получил место священника в селе Воловниково Клинского района Московской области. В 1941 году храм, где служил протоиерей Сергий, был разрушен фашистами. «Моя воловниковская церковь разбита и сгорела почти до основания. Немцы предварительно ее ограбили, а потом устроили в ней склад боевых припасов и около нее расстреливали пленных красноармейцев. Дом, в котором я жил, сгорел. Сгорели все мои книги, заметки и записки, мое маленькое имущество немцы украли», – писал он Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию.
В 1942 году Господь призвал протоиерея Сергия Городцева к служению в сане епископа. К тому времени отцу Сергию исполнилось 75 лет.
29 мая 1942 года в Казанском соборе в Ульяновске митрополит Сергий, находившийся вместе со всей Московской Патриархией в эвакуации, совершил пострижение протоиерея Сергия Городцева в монашество с именем в честь святого апостола Варфоломея. По пострижении Блаженнейший Сергий произнес поучение на слова Господа Иисуса Христа, сказанные апостолу Петру: «Аминь, аминь глаголю тебе, егда бе юн, поясашеся сам и хождаше, аможе хотяше: егда же состареешися и воздежеши руце твои, и ин тя пояшет и ведет, аможе не хощеши» (Ин. 21, 18).
На следующий день было совершено наречение иеромонаха Варфоломея во епископа Можайского. При наречении он произнес трогательную речь, в которой с глубоким смирением выразил свою покорность Промыслу Божию, призывающему его в столь преклонном возрасте, в 74 года, к новому служению Церкви.
31 мая, в Неделю Всех святых, была совершена хиротония архимандрита Варфоломея во епископа Можайского. В слове при вручении архиерейского жезла митрополит Сергий сказал, что епископское служение призывает «не к кабинетной работе с книгами и выписками из книг, а к широкой всесторонней работе во спасение тех, среди коих Господь судит работать». В тот же день в награду за почти полувековую пастырскую деятельность епископ Варфоломей был возведен в сан архиепископа. Послужив короткое время в Ульяновске, архиепископ Варфоломей выехал в Москву, где служил в различных храмах, неустанно проповедовал слово Божие и призывал всех молиться о победе советских воинов над фашистами. В августе 1942 года, несмотря на трудное военное время, он совершил поездку в свой кафедральный город Можайск. В ноябре 1942 года по распоряжению Блаженнейшего митрополита Сергия архиепископ Варфоломей был переведен на Ульяновскую кафедру. 26 июля 1943 года архиепископ Варфоломей был назначен на Новосибирскую кафедру с одновременным управлением Иркутской епархией.
Первое богослужение владыки Варфоломея в Новосибирске состоялось на праздник Успения Пресвятой Богородицы. Позднее он писал в своем дневнике: «Здесь кладбищенская церковь – церковь Успенская, значит, пришлось мне служить первую службу как раз в престольный праздник. Народу и около церкви, и в самой церкви было страшно много; картина встречи меня была также крайне умилительна: ведь 6 лет Новосибирск не видел ни архиерея, ни архиерейских служб – поэтому и настроение у всех и у меня, грешного, было повышенное. Слава Господу! Чувства я пережил такие, что мне захотелось и до смерти прожить в этом городе, где так трогательно встретили меня и так горячо молились».
Через несколько дней после первой службы владыки Варфоломея в Новосибирске в Москве состоялась историческая встреча И.В. Сталина с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием и другими иерархами, на которой был решен вопрос о созыве Архиерейского собора для избрания Патриарха, создании Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, учреждении церковного печатного органа, восстановлении духовных учебных заведений. Об этой встрече и о заседаниях Архиерейского собора, участником которого был и архиепископ Варфоломей, были помещены небольшие официальные сообщения в главных советских газетах. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви при Новосибирском облисполкоме Созоненок в своем отчете указывал, что многие верующие с восторгом читали эти сообщения, рассказывали об этих событиях своим знакомым, видя в свершившемся надежду на перемены в отношениях между государством и Церковью. Более того, во многих сельских библиотеках газеты с этими сообщениями вскоре исчезли из подшивки – верующие старались не только рассказать о том, что Церковь обретает возможность легальной деятельности, но и показать саму заметку из «Известий» своему соседу или родственнику.
Назначение архиепископа Варфоломея в Новосибирск, его проникновенные слова за каждым богослужением, возможность молиться за архиерейскими службами обрадовали новосибирцев. Количество людей приходящих на богослужение в Успенский храм, с каждым днем все увеличивалось. В дневнике владыки Варфоломея все чаще появляются такие записи: «…после акафиста начал беседы о заповедях Блаженства. Народу собралось очень много»; «Народу и за всенощным, и за обеднею было так много (на Покров), что церковь не вместила всех, – а за Литургией около церкви было втрое, если не вчетверо больше, чем в самой церкви. Поэтому молебен Богоматери мы служили на открытом воздухе, и тем дана была возможность всем богомольцам услышать хотя немного молений Богоматери».
Еще до приезда владыки Варфоломея в Новосибирск верующие возбуждали ходатайства о возобновлении богослужений в Вознесенской церкви. В 1944 году архиепископ Варфоломей посылает в Москву своего помощника архимандрита Никандра (Вольянникова), где последний «изложил нужды Новосибирска, имеющего при почти миллионном населении одну только маленькую Успенскую церковь». Постановлением Совета по делам Русской Православной Церкви от 23 февраля 1944 года Вознесенская церковь была разрешена к открытию. Архиепископ Варфоломей писал в дневнике, что это решение было получено в конце шестой седмицы Великого поста, то есть в начале апреля 1944 года. Далее Владыка продолжает: «Храм этот сравнительно большой, ремонта настоятельного не требовавший, иконостас, престолы, подсвечники и прочее, – все оказалось в порядке; поэтому я, после того, как церковь вымыли, вычистили, в Великую Среду вечером совершил малое освящение храма, и с Великого Четверга началась в нем служба – к великой радости всего народа. А в Пасхальную ночь стоял в церкви такой гул от множества народа, что и служить было трудно; а когда мы вышли с крестным ходом из церкви, то увидели, что вся обширная ограда была переполнена народом, ночь была теплая, тихая, свечи у всех горели, – картина умилительная. Все радовались и Светлому Христову Воскресению, и новооткрытому храму».
Архиепископу Варфоломею было поручено временное управление всеми сибирскими епархиями, не имевшими архиереев. Поэтому еще во время войны Владыка совершил поездки в Бийск, Барнаул, Омск, Иркутск. Всюду совершал богослужения, проповедовал, рукополагал священников, старался организовать церковную жизнь. В годы войны новосибирские верующие по призыву владыки Варфоломея собирали пожертвования на укрепление Красной Армии и подарки воинам. За патриотическую деятельность в годы Великой Отечественной войны архиепископ Варфоломей, секретарь епархии и благочинный Новосибирского округа архимандрит Никандр (Вольянников) и настоятель Успенской церкви протоиерей Николай Сырнев были награждены медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
После войны архиепископ Варфоломей обращался с ходатайствами об открытии в Новосибирске еще одного храма – Александро-Невского собора. Но ходатайства эти были отклонены. Однако в 1946 году, по благословению Владыки, было начато строительство нового придела Вознесенской церкви. 28 декабря 1947 года архиепископ Варфоломей торжественно освятил новый придел в честь преподобного Серафима Саровского.
Огромной популярностью среди православных новосибирцев пользовались беседы, устраиваемые Владыкой Варфоломеем в Вознесенском кафедральном соборе после чтения акафиста в четверг и в воскресенье вечером. Беседы эти привлекли не только большое количество верующих, но и молодежь, почти ничего не знавшую о вере и Церкви. Обратил на них внимание и уполномоченный, который обратился в Совет по делам Русской Православной Церкви при СМ СССР и получил указание: запретить данные беседы. Однако Владыка до конца своей жизни, если позволяло состояние здоровья, старался проводить их.
В 1949 году архиепископ Варфоломей был удостоен Святейшим Патриархом Алексием сана митрополита, а 22 декабря 1952 года, во внимание к 60-летнему ревностному пастырскому служению, награжден правом ношения двух панагий.
Несмотря на свой преклонный возраст (Владыке было уже более восьмидесяти лет), он почти ежегодно посещал Московскую духовную академию, участвовал в заседаниях Совета академии и принимал экзамены у студентов семинарии и академии. 8 декабря 1949 года Совет Московской духовной академии избрал владыку Варфоломея своим почетным членом, а 24 июня 1951 года, в день памяти святого апостола Варфоломея, митрополиту Варфоломею Советом Московской духовной академии было присуждено ученое звание доктора богословия honoris causa за совокупность его научных трудов. Владыка очень хотел, чтобы духовная школа существовала и в Сибири. Он возбудил ходайство об открытии Духовной семинарии в Новосибирске перед Патриархом. Но Совет по делам Русской Православной Церкви не позволил осуществиться его желанию.
Но не только в благодарной памяти православных сибиряков, помнящих Владыку, запечатлен его светлый образ. Апостол Павел среди качеств, необходимых епископу, называл и «доброе свидетельство от внешних» (1 Тим. 3, 7). Примером такого доброго свидетельства и является секретная характеристика, составленная на владыку Варфоломея уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви при СМ СССР при Новосибирском облисполкоме в 1949 году. В ней даже отрицательные, с точки зрения ее автора, стороны деятельности владыки Варфоломея являются подтверждением непреклонной веры святителя.
Из характеристики следует, что за время своего служения в Новосибирске митрополит Варфоломей ни разу не брал отпуска, считая невозможным оставить паству даже на короткий срок. По свидетельству уполномоченного, факты арестов и высылок священнослужителей Владыка «расценивает не как привлечение отдельных священнослужителей за антисоветскую деятельность, а как общую политику, проводимую тогда Советской властью и направленную на ущемление и преследование всего духовенства с целью полной ликвидации церкви». Уполномоченный отмечал, что митрополита не любят бывшие обновленцы за консерватизм. Владыка стремился «всеми силами и средствами расширить влияние Церкви, упрочить ее положение, уберечь духовенство и верующих от всякого прогрессивного влияния извне… Всякое ходатайство об открытии церкви или молитвенного дома митрополит поддерживает без всякого разбора… Варфоломей по характеру человек прямой, свои мысли и желания высказывает прямо, не дипломатничает. Таким его характеризует духовенство, и это подтверждается моими наблюдениями в процессе бесед с ним».
Количество молящихся в новосибирских храмах, особенно в большие праздники, в первые послевоенные годы существенно возросло. В отчетах уполномоченного Совета по делам Русской церкви сохранились сведения о Пасхе 1949 года. Он писал: «В праздник Пасхи в этом году церкви города посетило значительное количество молящихся, больше, чем в прошлом году. Так, в Пасхальную всенощную в Вознесенском соборе было свыше 4500 человек, в Успенской церкви свыше 1500 человек… Из числа посетивших пасхальную службу более одной трети – жители ближайших сельских населенных пунктов. Обе церкви не смогли вместить всех желающих, много верующих и просто любопытных были в церковных оградах».
Пасха 1950 года была омрачена следующим инцидентом. Уполномоченный Созоненок, согласно инструкциям, полученным из Москвы, запретил проведение Пасхальных крестных ходов (кроме, разумеется, Пасхальной ночи, когда крестный ход проводился) на Светлой седмице и в другие дни (престольные праздники). В архиве сохранилась телеграмма-молния, посланная настоятелем собора отцом Василием Озеровым и членами церковного совета Патриарху Алексию и председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Карпову с жалобой на эти действия Созоненка. Но из Совета пришло секретное разъяснение для уполномоченного, в котором говорилось, что Созоненок «поступил правильно, не допустив крестных ходов кроме пасхальной заутрени, так как это соответствует указаниям, изложенным в письме Совета № 38». Созоненку предписывалось сообщить авторам телеграммы, что Совет согласен с его действиями.
Чем закончился этот конфликт и как долго крестные ходы в Вознесенском соборе не проводились, пока не известно.
В 1956 году митрополиту Варфоломею должно было исполниться 90 лет. Физические силы постепенно стали его покидать. В феврале 1956 года владыка Варфоломей совершил свою последнюю поездку в Троице-Сергиеву лавру к Преподобному Сергию – своему Небесному покровителю от купели святого Крещения.
«В марте 1956 года митрополит Варфоломей нашел в себе силы поехать в Алтайский край, чтобы совершить отпевание скончавшегося священника. А 13 апреля он упал и сломал себе правую ногу. Это обстоятельство повлекло за собой, несмотря на усилия врачей, расслабление деятельности сердца. Но свою болезнь митрополит Варфоломей переносил настолько мужественно, что находил в себе силы принимать посетителей и не переставал интересоваться епархиальными делами. Однако 28 мая Владыка впал в забытье. Молитва не сходила с его уст, и 1 июня, в пятницу вечером, он, по совершении над ним последования на исход души, тихо отдал свой дух Богу», – писалось в некрологе, опубликованном в «Журнале Московской Патриархии».
Колокольный звон возвестил о кончине святителя, и уже через два-три часа трудно было подойти к архиерейскому дому. Трое суток гроб с телом почившего Владыки стоял в храме, верующие Новосибирска и приезжие из других городов нескончаемым потоком шли прощаться со своим любимым отцом и молитвенником. Отпевание почившего архипастыря, по благословению Святейшего Патриарха Алексия, совершали архиепископ Иркутский Палладий и управлявший Омской епархией епископ Венедикт.
Местом погребения митрополита Варфоломея стал устроенный им придел преподобного Серафима Саровского в Вознесенском кафедральном соборе в Новосибирске. У его гробницы каждую пятницу, после вечернего богослужения, совершается заупокойная лития. В день кончины митрополита Варфоломея 1 июня нового стиля и в день ангела Владыки многие сибиряки приходят на заупокойное богослужение к его гробнице в соборе, поклониться памяти сибирского святителя стараются и гости Новосибирска.
Последующее десятилетие в истории православия в Новосибирске стало очень трудным временем, уже в середине 1958 года по всей стране началась новая антирелигиозная кампания, стали закрываться храмы и монастыри, жизнь приходов подвергалась мельчайшей регламентации со стороны властей.
После кончины митрополита Варфоломея на Новосибирскую кафедру был назначен митрополит Нестор.
Митрополит Нестор (Анисимов Николай Александрович) родился в Вятке в семье военного чиновника 9 ноября 1885 года. Окончил Казанское реальное училище и поступил на миссионерское отделение Казанской духовной академии. В 1907 г., не успев окончить курса, по благословению святого праведного Иоанна Кронштадтского решил отправиться миссионером на Камчатку. 17 апреля 1907 г. пострижен в монашество, вскоре рукоположен во иеродиакона и иеромонаха. За несколько лет неустанного служения на Камчатке молодому пастырю удалось сделать немало. Перед его даром любви и терпения открывались души и сердца многих камчадалов. Тысячи людей, пребывавших в языческой тьме, были им крещены, построены храмы, переведены на местные языки отрывки из Евангелия, основные молитвы, Божественная литургия. В 1913 г. возведен в сан игумена.
Во время Первой мировой войны отец Нестор организовал санитарный отряд, сам выносил раненых с поля боя, перевязывал, напутствовал, за что был награжден наперсным крестом на Георгиевской ленте и орденами Святой Анны 2-й и 3-й степени. 16 октября 1916 г. хиротонисан во епископа Камчатского и Петропавловского. В 1917-1918 гг. участвовал в работе Всероссийского Поместного Церковного собора. Революционные потрясения и Гражданская война заставили владыку Нестора покинуть Родину. С 1920 г. он живет в Японии, затем в Китае, где духовно окормлял многочисленных русских эмигрантов в Маньчжурии. В 1933 г. возведен в сан архиепископа. В 1945 году от лица православных жителей Харбина владыка Нестор приветствовал вступившую в город Советскую Армию. В 1946 г. возведен в сан Митрополита Харбинского и Маньчжурского, экзарха Восточной Азии. В 1948 г. был арестован и находился в заключении до 1956 г. 18 июля 1956 г. назначен Митрополитом Новосибирским и Барнаульским, а уже 8 сентября 1958 года, по настоянию атеистических властей был уволен на покой. По воспоминаниям людей, знавших владыку Нестора, он отличался нищелюбием, был святителем, неустанно заботившимся о вверенных ему пастырях и пастве, твердо стоящим в вере и Христовой истине.
С 9 декабря 1959 г. до кончины, последовавшей 4 ноября 1962 г., владыка Нестор был Митрополитом Кировоградским и Николаевским. Скончался в Москве. Погребен за алтарем храма Преображения Господня в Переделкине под Москвой.
Сменивший его на кафедре епископ Донат и его последователи по святительству в Новосибирске: епископ Леонтий и архиепископ Кассиан столкнулись с еще большими трудностями: «хрущевская оттепель» обернулась для Русской Церкви лютой зимой.
Епископ Донат (Щеголев Дмитрий Федорович). Родился в 1899 году в Риге, где окончил гимназию. В 1922 году поступил послушником в Новоспасский монастырь в Москве и 1926 г. пострижен в монашество. В 1928 г. рукоположен во иеромонаха. Служил в различных храмах. В годы Великой Отечественной войны он был участником народного ополчения. С 1951 г. по 1956 г. был ключарем Богоявленского патриаршего собора в Москве. 14 июня 1956 г. хиротонисан во епископа Бийского, викария Новосибирской епархии. С 14 марта 1957 г. был епископом Свердловским. С 8 августа 1957 г. назначен епископом Великолукским и Торопецким. С 26 декабря 1957 г. – епископ Балтский, викарий Одесской епархии. С 8 сентября 1958 г. назначен епископом Новосибирским и Барнаульским. Служение владыки Доната на Новосибирской кафедре пришлось на очень трудные годы. Усиление атеистической пропаганды, начавшаяся кампания по закрытию храмов, постоянные провокации сопровождали недолгие годы его святительства в Новосибирске. С 5 мая 1961 года – епископ Костромской и Галичский. С 5 июля 1961 г. уволен на покой. С 25 ноября 1965 г. по май 1975 – епископ Калужский и Боровский. В 1971 г. возведен в сан архиепископа. Скончался 27 октября 1979 г. в Москве и похоронен на Ваганьковском кладбище.
Епископ Леонтий (Бондарь Леонид Фадеевич) родился в 1913 г. в Виленской губернии в семье псаломщика. В 1935 г. окончил Виленскую духовную семинарию, а в 1939 – православный богословский факультет Варшавского университета и получил степень магистра богословия.
С 1940 по 1942 был послушником в Виленском Святодуховском монастыре. В 1943 г. пострижен в монашество, рукоположен во иеромонаха. 2 января 1946 г. назначен ректором Богословско-пастырских курсов при Жировицком монастыре, а затем и. о. ректора Минской духовной семинарии. С июля 1947 по ноябрь 1949 священствовал в сельских храмах в Белоруссии. С ноября 1949 был преподавателем и инспектором Минской духовной семинарии. С июля 1953 – наместник Жировицкого монастыря в сане архимандрита.
10 августа 1956 г. хиротонисан во епископа Бобруйского, викария Минской епархии. С 5 мая 1961 г. по 14 мая 1963 г. был епископом Новосибирским и Барнаульским. Святительство владыки Леонтия на Новосибирской кафедре было трудным и нерадостным. В это время усилилась антирелигиозная пропаганда, были закрыты многие храмы епархии. В частности, был закрыт и сразу же разрушен Успенский храм в Новосибирске. Но верующие сибиряки помнят владыку Леонтия, как доброго архипастыря, любившего народ Божий и богослужение, блестящего знатока церковного пения и музыки. Скончался владыка Леонтий, будучи Митрополитом Оренбургским и Бузулукским, 25 января 1999 года.
Епископ Кассиан (Ярославский Сергей Николаевич). Родился 10 августа 1899 г. в селе Золоторучье Ярославской губернии в семье священника. В 1915 г. по окончании Углического духовного училища поступил в Кашинскую духовную семинарию. После закрытия семинарии в 1918 г. поступил на юридический факультет Ярославского университета. В 1919 г. был призван на военную службу, но в 1920 по состоянию здоровья демобилизован. В 1920 стал псаломщиком в родном селе. С 1920 по 1922 был слушателем Углических пастырско-богословских курсов. 14 августа рукоположен во священника, служил в разных храмах Углича и Углического района.
Как и многие священнослужители, отец Сергий Ярославский в 20 и 30-е годы подвергался арестам, находился в лагерях и ссылках. В мае 1941 г. назначен настоятелем Димитровской углической церкви. В 1948 г. был пострижен в монашество с именем Кассиан. В 1949 г. возведен в сан игумена. В 1958 г. окончил заочный сектор Ленинградской духовной академии со степенью кандидата богословия. 26 марта 1961 г. хиротонисан во епископа Углического, викария Ярославской епархии. С 14 мая 1963 г. архиепископ Новосибирский и Барнаульский. С 20 мая 1964 года архиепископ Костромской и Галичский. Служение владыки Кассиана на Новосибирской кафедре было очень кратким, но верующие, помнящие архиепископа Кассиана, тепло отзываются о нем как глубоко верующем, благодатном старце, способном дать подлинно духовный совет. Скончался владыка Кассиан 20 марта 1990 г. в Костроме.
23 июня 1964 года архиепископом Новосибирским и Барнаульским был назначен владыка Павел – один из образованнейших иерархов Русской Церкви послевоенного времени.
Архиепископ Павел (Голышев Евгений Павлович) родился 6 сентября 1914 г. в Екатеринославе. В 1919 г. вместе с родителями эмигрировал в Бельгию. В 1935 г. окончил среднюю школу в Брюсселе. 7 ноября 1936 г. пострижен в рясофор, 16 марта 1937 – в мантию. 2 июня 1938 г. рукоположен во иеромонаха и определен настоятелем православной церкви г. Антверпена. В 1939 г. окончил Православный Богословский институт в Париже со степенью кандидата богословия. Был настоятелем нескольких православных храмов во Франции, во время Второй мировой войны принимал участие в движении Сопротивления, духовно окормлял советских военнопленных в концлагерях, за что подвергался аресту со стороны немецких оккупационных властей.
В 1947 году возвратился на Родину и был принят в число братии Свято-Троицкой Сергиевой лавры, где был проповедником, казначеем, переводчиком с французского языка при иностранном отделе Московской Патриархии. С сентября 1950 преподаватель Одесской духовной семинарии и казначей Успенского мужского монастыря в Одессе. С сентября 1952 г приходской священник в Пскове. С октября 1953 – преподаватель Ленинградских Духовных академии и семинарии. С ноября 1954 – настоятель в разных церквах Ставрополья. 7 июля 1957 г. хиротонисан во епископа Молотовского и Соликамского. С 15 сентября 1960 г. – епископ Астраханский и Енотаевский.
Получив назначение в Новосибирск, будучи ревностным проповедником, владыка Павел старался посещать все приходы тогдашней обширной епархии, включавшей в то время Новосибирскую, Кемеровскую, Томскую область, Красноярский и Алтайский края, и Туву. В годы его архипастырского управления в церковной жизни Новосибирска стали проявляться ростки духовного возрождения. Несмотря на продолжавшиеся запреты и ограничения, к Церкви и ее жизни потянулись молодые люди. Конечно, их было еще очень мало, но приход их в храмы епархии и, прежде всего в кафедральный собор, был заметным явлением. Имея много друзей и знакомых за границей, архиепископ Павел вел с ними обширную переписку, извещая православных людей на Западе о положении Церкви в Сибири. Именно при владыке Павле в Новосибирском Вознесенском кафедральном соборе появилась заметная группа монашествующих. Здесь же, в соборе, архиепископ Павел продолжил восходящую к митрополиту Варфоломею традицию совершения вечерних акафистов в четверг и воскресенье с произнесением обширных проповедей. Владыка Павел заботился о введении всенародного акафистного пения. На клиросе находились целые стопки тетрадей с переписанными от руки текстами, которые раздавались молящимся, и народ пел херетизмы (припевы: «радуйся…»). Большинство постоянных прихожан приходило с собственными рукописными, реже с машинописными текстами. Но не только это всенародное пение привлекало людей и особенно молодежь вечерами на акафисты. Учившийся и сам после окончания Богословского института преподавший в приходских школах Владыка проводил катехизические беседы, продолжавшиеся по полтора – два часа. В сущности, это были лекции, произнесенные не с профессорской, а с епископской кафедры. В этих беседах объяснялся смысл богослужебных действий и песнопений, давалось толкование Священного Писания, рассказывалось об истории Церкви. В 60-е годы XX века узнать об этом любому верующему, а тем более молодежи или людям среднего возраста, было трудно. Поэтому интерес к этим беседам и акафистам был огромен.
Принципиальный защитник православия, владыка Павел управлял Новосибирской епархией до января 1972. Недолго был архиепископом Вологодским и Великоустюжским. В конце 1972 г. архиепископ Павел был отправлен на покой. Осенью 1975 г. владыка Павел переехал во Францию к своему брату Кириллу Павловичу Голышеву и вскоре перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриархата и управлял русскими приходами во Франции, Голландии и Бельгии, читал лекции в ряде университетов. Скончался владыка Павел 21 января 1979 г. и похоронен на русском кладбище в Париже.
Следующим новосибирским архиереем стал владыка Гедеон.
Митрополит Гедеон (Докукин Александр Николаевич) родился 18 декабря 1929 г. В 1952 г. окончил Ставропольскую духовную семинарию. Служил священником в Ставропольской епархии и Петрозаводске. Окончил Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия. 22 октября 1967 г. хиротонисан во епископа Смоленского и Вяземского. 2 февраля 1972 г. назначен епископом Новосибирским и Барнаульским. 9 сентября 1977 г. возведен в сан архиепископа, а 9 сентября 1987 г. – митрополита. 26 января 1990 г. владыка Гедеон был назначен митрополитом Ставропольским и Бакинским и управлял этой епархией до своей кончины, последовавшей 21марта 2003 года.
Владыка Гедеон находился на Новосибирской кафедре дольше всех новосибирских архиереев. До назначения в Сибирь епископ Гедеон служил в одном из самых больших и красивых храмов Русской Церкви – Смоленском Успенском кафедральном соборе, поэтому с первых дней пребывания в Новосибирске Владыка непрестанно заботился о перестройке и благоукрашении Вознесенского кафедрального собора. Молитвами, трудами и заботами митрополита Гедеона деревянный храм был полностью перестроен и освящен во время юбилейных торжеств 1000-летия Крещения Руси в августе 1988 года. Но не только в Новосибирске, но и в Новокузнецке, Прокопьевске, Белово, Славгороде, Абакане, Асино, Купино, в это сложное для Церкви «застойное» время строились храмы и открывались новые приходы. Владыка Гедеон запомнился сибирякам как одновременно строгий и любвеобильный пастырь, заботившийся о пополнении рядов духовенства. Многие молодые люди, по благословению Владыки, учились в московских и ленинградских духовных школах и возвращались в родную епархию. Не имевшие духовного образования священнослужители направлялись Владыкой для заочной учебы в семинарию и академию. Трогательные, проникновенные проповеди митрополита Гедеона отличались глубокой назидательностью. 25 августа 1989 года, за несколько месяцев до перевода митрополита Гедеона на Ставропольскую кафедру, Новосибирский городской Совет принял решение о передаче собора Святого Александра Невского Новосибирской епархии. Тем самым увенчались успехом просьбы верующих и представителей общественности, стремившихся к восстановлению исторической справедливости. Меньше чем через два года в храме возобновилось богослужение.
Новосибирская епархия Русской Православной Церкви в настоящее время территориально совпадает с Новосибирской областью. В 105 приходах епархии совершают богослужение 160 священников и 41 диакон.
С 19 августа 1990 года и до июля 1995 года и с декабря 2000 года епархией управляет Высокопреосвященнейший архиепископ Новосибирский и Бердский Тихон.
Владыка Тихон (Емельянов Леонид Григорьевич) родился 2 июня 1948 года в Воронеже. Окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия в 1981 году, а в 1984 году – аспирантуру при МДА. 4 декабря 1978 года рукоположен во диакона, а 19 марта 1981 года пострижен в монашество, а 1 мая – рукоположен во иеромонаха. В 1983 году возведен в сан игумена, в 1984 – архимандрита. В период с 1976 по 1986 год отец Тихон трудился в Издательском отделе Московской Патриархии. С 1987 по 1990 год архимандрит Тихон был наместником Московского Свято-Данилова монастыря. За восстановление монастыря награжден Патриаршим крестом. 19 августа 1990 года хиротонисан в епископа Новосибирского и Барнаульского.
Святительство владыки Тихона в Новосибирске началось и продолжается тогда, когда перед Церковью встали новые сложнейшие задачи восстановления и строительства храмов, налаживания жизни монастырей епархии, возрождения традиций образовательного, просветительного, благотворительного, миссионерского и церковно-общественного служения. Многое было сделано за эти годы. Буквально с первых дней своего служения на Новосибирской кафедре владыка Тихон заботился о пополнении числа священнослужителей, миссионеров, преподавателей приходских школ подготовленными кандидатами. По его благословению начали свою деятельность Духовная семинария в Томске и Православный Богословский институт в Новосибирске. В настоящее время в Новосибирской епархии проходят занятия в 60 приходских школах, где дети и взрослые изучают основы веры, богослужения и православной культуры. Уже состоялось несколько выпусков в двух православных гимназиях – средних негосударственных общеобразовательных учебных заведениях под церковным попечительством, существующих при Знаменском храме в Новосибирске и храме в честь Всех Святых в земле Российской просиявших в Академгородке.
В июле 1995 года епископ Тихон был назначен председателем Издательского совета Московской Патриархии и переведен в Москву. На Новосибирскую кафедру был назначен епископ Сергий.
Епископ Сергий (Соколов Серафим Владимирович) родился 14 июля 1951 года в семье священника. На формирование мировоззрения и личных качеств будущего архипастыря, кроме родителей, оказал влияние его дед Николай Евграфович Пестов – профессор-химик и одновременно духовный писатель. Окончил музыкальное училище имени Иполитова-Иванова. После службы в армии поступил в Московскую духовную семинарию, а затем в академию. В 1977 году принял монашеский постриг с именем Сергий и в этом же году рукоположен в иеродиакона. С 1977 по 1990 годы был старшим иподиаконом и келейником Патриарха Пимена. После окончания МДА в 1980 году преподавал в семинарии. В 1989 году рукоположен в сан иеромонаха и возведен в игумены. В 1990 году возведен в сан архимандрита. С мая 1990 по 1995 год был инспектором и доцентом Московской духовной академии. 10 декабря 1995 года Патриархом Алексием II хиротонисан во епископа Новосибирского и Бердского. В Новосибирске Владыка Сергий продолжил развитие тех направлений в церковно-общественной жизни города и всей епархии, которое сложилось в начале 90-х годов. Будучи опытным преподавателем, он много сделал для организации учебного процесса в Новосибирском православном Богословском институте, его лекции по Священному Писанию Ветхого Завета помнят многие выпускники. В 1996 году совершил свое первое плавание по Оби миссионерский теплоход «Андрей Первозванный». С тех пор почти каждое лето миссионеры совместно с медиками, работниками социальной сферы, творческими коллективами посещали удаленные прибрежные пункты Новосибирской области. В ходе этих плаваний было крещено несколько тысяч человек, сотни людей смогли исповедоваться и причаститься Христовых Тайн, врачи вели прием больных, походная аптека снабжала население лекарствами. Проповеди епископа Сергия отличались глубиной и назидательностью, многие из горожан помнят участие Владыки в телепрограмме «Зеркало». 20 октября 2000 года епископ Новосибирский и Бердский Сергий скоропостижно скончался и был погребен, согласно завещанию, у алтаря храма Преображения Господня в Бердске.
В конце 2000 года Патриарх Алексий и Синод вновь назначили на вдовствующую Новосибирскую кафедру владыку Тихона (Емельянова), ставшего к тому времени архиепископом.
Владыка Тихон, прежде всего, направил усилия священников епархии на активное сотрудничество с Управлением образования области. По благословению архиепископа Тихона в Новосибирске ежегодно проходят Рождественские образовательные чтения, позволяющие священнослужителям, новосибирским ученым и педагогам вести активный диалог и обмениваться опытом. В Новосибирске издано хорошо иллюстрированное специальное учебное пособие-хрестоматия по Основам православной культуры. Преподавание этого курса уже началось в некоторых учебных заведениях области.
В епархии проводится активная миссионерская работа. Несколько раз совершались поездки миссионерского поезда. Священнослужители Новосибирской епархии, деятели культуры, творческие коллективы, врачи и работники социальных служб совместно посещают отдаленные районы области. Эти миссионерские поездки организовываются при непосредственном участии и помощи Администрации Новосибирской области и Управления Западно-Сибирской железной дороги.
Каждое лето по Оби продолжает курсировать миссионерский теплоход «Святой апостол Андрей Первозванный». До революции на территории Новосибирской области не было монастырей. В 1992 году трудами и заботами владыки Тихона был создан Покровский Александро-Невский женский монастырь в поселке Колывань. В настоящее время в епархии 6 монастырей: 4 мужских и 2 женских.
В 1991 и 2002 году Новосибирскую епархию посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Сибиряки тепло встречали Предстоятеля Русской Православной Церкви, визит которого способствовал возрождению духовной жизни епархии. Милостью Божией Церковь Христова в Сибири растет и укрепляется с каждым днем. Добрые деловые отношения сложились у Новосибирской епархии с областной администрацией, поддерживающей многие епархиальные начинания.
Комментарии
«Местонахождение молитвенного
Я хочу быть монашкой!Мне 23
"Я хочу быть монашкой!Мне 23"
Добавить комментарий