22 июня, ровно в четыре часа…

Да, ровно в четыре часа, но не утра, как поется в известной песне, а вечера в нашем сибирском городе узнали о начале войны.

В Новосибирск война пришла ближе к вечеру, через восемь часов после своего начала. Воскресенье, выходной день уже клонился к концу. Кто-то собирался в кино — в кинозале «Октябрь» (ныне «Победа») шла американская «Песнь о любви», кто-то в театр — в «Красном факеле» давали «Машеньку» в постановке Веры Редлих, а в летнем театре сада им. Сталина «Баядерку» Имре Кальмана; кто-то наряжался на открытие нового городского сада у Театра юных зрителей, которое начиналось в девять часов вечера. Солнце склонялось, люди спешили успеть закончить свои личные дела и уже задумывались о новой трудовой неделе.

Около трех часов дня из черных тарелок репродукторов раздались не страшные еще слова: внимание, говорит Москва! В 12 часов будет передано важное правительственное сообщение. Их повторяли снова и снова.

Через час горожане услышали историческое обращение народного комиссара иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова: «…Сегодня в четыре часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города…»

История — это не только политика, события, здания, в большой степени это еще и люди, их простые, зачастую подзабытые, но все же трогательные воспоминания.

Торф Сальма Андреевна: Народ шел отдыхать, там же Обь, красота, Заельцовский парк. Родители пионеров разберут, и мы отдыхать будем. Вдруг около восьми часов народ из парка пошел, вот валом пошел-пошел-пошел. Мы ничего понять не можем. И включили репродукторы. Молотов говорит: началась война.

Александрова Валентина Андреевна: Вышли мы на улицу, был очень хороший день такой. Громкоговорители: война. Как это сказали «война», как, я даже не могу это передать. Как война?! Как война?!!!

Беневоленская Надежда Павловна: Папа повел нас гулять в рощу, в колки около строящегося оловозавода. Я у папы на шее и Ёлка, средний брат. И мы идем назад мимо согры, по мосточку, а навстречу мама бежит: война, война. Потом мама и папа долго сидели на крыльце. Я сидела рядышком. Тревога.

Захарова Инна Евдокимовна: Я была в парке культуры и отдыха, фабрика выезжала на прогулку, было воскресенье, по-моему. Когда мы приехали, уже раздавали повестки: началась война. Уже по домам ходили и раздавали мужчинам повестки: явиться в райвоенкомат.

Вместо праздничных гуляний в парках прошли первые многолюдные митинги. Только за этот вечер 22 июня по городу их было проведено более 3000. Порыв един: «нанести сокрушительный удар зарвавшемуся агрессору».

Это был шок. Многие просто не могли поверить. У нас с Германией был пакт о ненападении, было годами внушаемое сознание мощи нашей Красной армии, напасть на которую равно самоубийству. «Если завтра война, всколыхнется страна, от Кронштадта до Владивостока всколыхнется страна, велика и сильна, и врага разобьем мы жестоко». Некоторые думали, что, скорее всего, это провокация на границе и завтра все благополучно разрешится. Кто-то помоложе считал военный поход игрой, увлекательной прогулкой с пикниками в поле. Но люди, прошедшие Первую мировую, гражданскую, знавшие правду о «незнаменитой» Финской войне, понимали, что дело митингами и протестами не ограничится, что это глубочайшая трагедия. И наряду с заявлениями в райвоенкомат, они пошли… в загсы. Число пар, зарегистрировавших официальный брак в первые дни войны, выросло в десяток раз по сравнению с предыдущей неделей. В первую очередь это касалось военнослужащих и семей, уже живших гражданским браком и имевших детей. Обеспечение социальной защиты.

Через 20 минут после этого сообщения в городской военкомат пришел первый доброволец с заявлением о направлении его в действующую армию. История сохранила его фамилию — слушатель партийных курсов Совин. В 16.57 областным руководством была получена телеграмма из Москвы об объявлении с 23 июня всеобщей мобилизации в связи с началом войны. Только до конца июня в Новосибирске было подано почти 7000 заявлений с просьбой об отправке на фронт. Среди этих добровольцев было почти 2500 женщин. Около 4000 заявлений пришлось только на первые же дни. И стар и млад: 84-летняя Августа Павловна Лысковец вместе с дочерью, вся семья Легаловых, четыре брата Жарковых. Врали про возраст мальчишки.

У многих взрослых была бронь. Город уже тогда был промышленным центром Сибири. Здесь работало много высококвалифицированных инженеров, рабочих, узких специалистов, сотрудников органов и функционеров. Но и эти освобожденные от призыва люди писали заявления, старались уйти на фронт.

Шатохин Владимир Гаврилович: На заводе мы приняли обращение, что мы считаем себя мобилизованными в распоряжение нашего правительства. Все коммунисты на комбинате писали заявления в добровольческую армию. Но отпустили только тех, кто прошел по производству. Особенно сохраняли высококвалифицированных рабочих. Важно понимать, что надо снаряды, надо специалистов.

Папакин Николай Степанович: Добровольческие дивизии начали создаваться, брали только на фронт, кто заявление напишет. А писали все. А производство уже определяло, кого можно.

В 1941 году из Новосибирской области было призвано более 212 000 человек. Нужно уточнить, что в 1941-м территория нашей области сильно отличалась от нынешней. В нее также входили ныне отдельные Томская область с Нарымским краем и Кемеровская. Ее площадь составляла 595 тыс. кв. км (против 177,7 нынешних, то есть в три раза больше), а численность населения 4,1 млн человек (против 2,7 млн).

Экономика Новосибирской области была сопоставима с экономикой целой союзной республики, Белоруссии. «По посевам зерновых Новосибирская область была седьмой в стране, а по количеству скота занимала третье место после Украины и Белоруссии». Этот регион, насыщенный углем и металлом, являющийся хлебной житницей и скотоводческой базой, богатый хорошим лесом занимал значимую нишу в оборонном потенциале страны.

Лишь немногие знали о начале войны еще до радиообращения Молотова. Конечно, это руководители советской и партийной власти. В обкоме партии под руководством Михаила Васильевича Кулагина уже шло экстренное заседание. Кулагин менее месяца как был переведен к нам из Белоруссии, и только накануне, 21 июня (а вернее уже ночью 22-го), был утвержден на должность 1-го секретаря Новосибирского областного комитета ВКП(б). И на плечи нового руководителя сразу же легла вся работа по мобилизации сил громадной области, принятию и запуску эвакуированных предприятий, размещению полумиллиона человек. Думается, что этот волевой человек вовсе не случайно попал в далекий сибирский город накануне войны.

Всю ночь в обкоме продолжалось совещание секретарей городских парторганизаций, решались вопросы по мобилизации и переводу экономики области на военные рельсы (в то время большинство заседаний бюро начинались около девяти часов вечера и длились часов до пяти утра). Протоколы бюро сквозят предельной конкретностью. Стенограмма этого совещания хранит слова Кулагина: «Мы сейчас должны с вами проявить величайшую организованность, самоотверженность на всех участках в работе …так построить работу, так организовать работу каждого коммуниста, каждого комсомольца, чтобы они были примером этой организованности, дисциплинированности, самоотверженности на любом участке, на малом, на большом, на любом участке работы. Перед нами сейчас, товарищи, стоит задача политически поднять весь народ».

Вернемся к утру 22 июня. Читаем заголовки газеты «Советская Сибирь». Войны еще нет. «Звенья борются за урожай», «Строго проверяем комбайны», «О дне выборов депутатов», «Прием в вузы». На следующий день газету как подменили. «Слово гнева и решимости», «Ответ железнодорожников Кузбасса», «Заменим мужей и братьев», «Трудиться, не жалея сил».

В городе и стране началась новая жизнь.

Константин Голодяев, сотрудник музея Новосибирска

https://ndn.info/rubric/yubilej-pobedy/33076-22-iyunya-rovno-v-chetyre-c...