Израильские кинематографисты восстанавливают историю жизни новосибирского врача

Щемящая история. Добавлю лишь, что сначала, в июне 1979-го, Исаак Полтинников выехал (почему-то без семьи), а через два месяца произошла эта трагедия с его семьей. Но доказательства надо искать в архиве КГБ

Этот фильм можно посмотреть на ютуб

Вот что пишет об Исааке Потинникове его пациент, мой брат: "Исаак Ханаанович Полтинников жил в 51м корпусе на первом этаже. Семья Полтинниковых вела изолированный образ жизни, с соседями они почти не общались, а окна их квартиры всегда были плотно закрыты темными шторами. Это было необычно- почти все другие обитатели дома или вовсе не имели на окнах штор, или завешивали их полупрозрачным марлеподобным материалом. Жена Исаака Ханаановича работала в госпитале рентгенологом. В семье было две дочери: отличница в учебе Вика и Эля, которая была не очень здорова и которой учение давалось с трудом. Мать сама лечила девочку, организовала ей обучение на дому и в результате Эля получила образование. Исаак Ханаанович не участвовал в охотах, рыбалках и разных военных мероприятиях связанных с выпивкой. Он изобретал. Помимо того, что он был замечательным врачом, в нем был, как сейчас бы сказали, дух инноваторства. Он не только старался быть в курсе последних исследований, связанных с офтальмологией, но изобретал всяческие приборы. Один из этих приборов бы успешно опробован на мне. Дело было так. Как раз перед памятным мне происшествием, в результате которого я чуть не стал слепым, изобретатель показал мне свое новое устройство для лечения термических и химических поражений глаз. Устройство было изготовлено на базе старинного патефона, который использовался как источник механической энергии. Сейчас такие патефоны можно увидеть только в музеях- ящички-чемоданчики с металлической изогнутой ручкой, и вращающимся диском для установки «грампластинок». Патефон для вращения диска использовал пружину, которая предварительно приводилась в напряженное состояние с помощью упомянутой «заводной ручки». Распрямляясь, пружина вращала диск довольно долго и с равномерной скоростью, стальная игла, размещенная над «грампластинкой», расположенной на вращающемся диске, вибрировала соприкасаясь с нанесенными на пластинку царапинками-желобками и эта вибрация преобразовывалась в звук. Патефон привлек внимание изобретателя, задумавшего сконструировать насос для промывания глаз, который мог бы в течение долгого времени подавать жидкость с малой скоростью. Вооружившись слесарными инструментами, он снабдил патефон новой функцией- в созданном аппарате, патефонная пружина, распрямляясь, передвигала металлическую пластину, нажимавшую на штоки двух медицинских шприцев с растворами. По мере распрямления пружины, шприцы выдавливали находившуюся в них жидкость в капилляры. Эти капилляры следовало подвести к глазам пациента и закрепить их там с помощью пластиночек, помещенных под веки. Простое устройство позволяло в течение нескольких часов непрерывно подавать раствор для омывания роговицы глаз. С прибором я ознакомился очень во-время. Он мне потребовался буквально через неделю, и я стал первым пациентом на котором новая технология промывки пораженных глаз была испытана в реальных условиях- почти как на поле боя. Дело было зимой, я учился в 7 классе. Ума у семиклассников было немного, а знаний в области химии и понятий о технике безопасности- еще меньше. Химию мы очень любили, не потому что нам нравилось запоминать формулы, а потому, что с помощью разноцветных кристаллов и вонючих жидкостей можно было устраивать много замечательных фокусов и делать эффектные взрывающиеся устройства. Мы в то время увлекались пиротехникой, используя простейшие рецепты, составляемые из компонентов которые мы похищали в школьной химической лаборатории. Самым примитивными нашими изделиями были петарды, начиненные смесью фосфора и хлората калия «Бертолетовой соли» (найдите мальчишек тех лет, которые не экспериментировали с этой смесью!). Это самая распространенная пиротехническая смесь, одна из наиболее чувствительных к трению и удару. Ее используют в пистонах для игрушечных пистолетов, маленькие коричневые комочки из этой смеси, упакованные в «пистоны» громко хлопают, если по ним ударить. Но если взять смеси побольше, и поместить ее в такое место где не нее надавят или ударят- можно устроить настоящие взрывы, забавные (для наблюдающих) сюрпризы для одноклассников и учителей. Однажды утром (а учились мы тогда во вторую смену) я занялся приготовлением смеси. Программа задуманных хулиганств на этот день у меня была обширная, и я решил сразу приготовить побольше исходного материала для петард (совершенно дурацкая идея). Насыпав Бертолетову соль и фосфор в толстостенную стеклянную пробирку, удерживая ее в левой руке, я стал стеклянной палочкой перемешивать компоненты, внимательно наблюдая за процессом гомогенизации (Чего делать быль категорически нельзя- ни перемешивать таким образом, ни смотреть). Закончились мои манипуляции мощным взрывом. Пробирка в руке превратилась в мелкие осколки, которые нашпиговали мою ладонь, а кристаллы бертолетовой соли и фосфорный порошок взрывной волной выбросило мне в глаза. Дома была бабушка, когда она услышала взрыв и увидела меня с окровавленной рукой и обожженным лицом, ей стало плохо, сердце у нее было слабое, она в полубессознательном состоянии наблюдала за происходящим и тихо стонала. Я же, включив остатки разума, стал действовать. Обмыл раненую руку струей холодной воды, частично удалил хрустевшие в ладони осколки, обмыл лицо. Обмотав руку полотенцем, я набросил на плечи пальто и как мог быстро, как в тумане, теряя зрение и оставляя на снегу след из капель крови, поковылял в госпиталь, в знакомое офтальмологическое отделение. Идти было недалеко, метров триста. На мое счастье доктор был на месте. Он сразу все понял, и я мгновенно оказался на больничной кровати, под веки моих глаз были вставлены фиксаторы, и волшебный прибор начал орошать мои поврежденные глаза обезболивающим нейтрализующим раствором с антибиотиком. Пару дней промывания буферными растворами удалили опасную химию, глаза были спасены. Совершилось чудо! Окажись я в тот день в любом другом месте, не прибеги я сразу, не окажись доктора на месте- был бы я слепым. В наше время пациент с такими поражениями точно бы ослеп- ему бы сначала оформляли документы, искали страховой полис и паспорт, подержали бы в приемном отделении, и лечили бы по инструкциям Минздрава, запрещающим использование нелицензированных приборов. При выписке обследование показало, что глаза мои сохранили исходные характеристики. В течение многих лет после этого события, у меня из левой руки выходили на поверхность стеклянные осколки. Умелый доктор Исаак Ханаанович помог не только мне, множество людей сохранили зрение, благодаря лечению в его отделении. К сожалению, судьба его сложилась трагически. На семью Полтинниковых обрушились несчастья. Жену Исаака Ханаановича уволили из госпиталя. Ее обвинили в том, что она занимается лечебной работой не имея на это права. Считалось, что компетенция рентгенолога- сделать снимок и передать его лечащему врачу. А эта рентгенолог сама интерпретировала снимки, ставила диагнозы и давала советы пациентам. Руководство посчитало это недопустимым и приказ об увольнении был подписан. Покидая госпиталь, уволенная забрала с собой карточки больных, поскольку собиралась писать докторскую диссертацию, ей был нужен собранный ей материал. Руководство госпиталя в отместку отказалось оформить ей документы об увольнении должным образом и ей пришлось работать в гражданской больнице для того, чтобы оформить хоть какую-то пенсию. В это время семья Полтинниковых переехала из городка, и на нее обрушились новые напасти. Семья захотела выехать в Израиль, а разрешения им не давали- Исаак Ханаанович был полковником, зав отделением военного госпиталя, и ему объявили, что он является «невыездным» течение 5 лет по причине осведомленности о секретах. Говорили еще, что ситуация усугубилась тем, что в Израиле умер родственник Полтинниковых и оставил им большое наследство. Власти предложили семье отказаться от наследства, отдать его « советской медицине». А Исаак Ханаанович мечтал создать свою клинику. Семья боролась. Дочери устраивали демонстрации около Новосибирского главпочтамта- они требовали соединить их по телефону с зарубежными правозащитными организациями. Долго мучили несчастную семью, в течение нескольких лет они все, кроме одной из дочерей, погибли. Детали этих событий неизвестны."