Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук
Новосибирск, 1975 год
Работа выполнена на кафедре истории СССР Новосибирского государственного педагогического института.
Официальные оппоненты:
Доктор исторических наук, профессор А. П. Бородавкин.
Доктор исторических наук, профессор 3. Г. Карпенко.
Доктор исторических наук, профессор В. Г. Тюкавкин.
Ведущее научное учреждение – Томский ордена Трудового Красного Знамени государственный университет имени В. В. Куйбышева.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории, филологии и философии СО АН СССР.
Ученый секретарь совета
доктор исторических наук, профессор И. И. Комогорцев
ЗНАЧЕНИЕ ТЕМЫ
Основные вопросы и задачи исследования.
Советские историки-аграрники проделали значительную работу по исследованию пореформенного хозяйства сибирских крестьян, переселения, форм феодального землевладения и их эволюции, классового разложения и классовой борьбы. Однако до сих нор не подвергались монографическому исследованию крестьянская промышленность как часть деревенской экономики и социально-экономические процессы, происходящие в промысловом крестьянстве. Слабая изученность этого вопроса сказалась на содержании «Истории Сибири» эпохи капитализма, а в настоящее время ощущается при подготовке «Истории крестьянства Сибири».
Правомерность выделения промышленной деятельности крестьянства вытекает из ленинского понимания термина «кустарная промышленность», которым охватывалась трудовая деятельность целого класса крестьянства. «Кустарные» промыслы — это обыкновенно всяческие крестьянские и только крестьянские промыслы»[1], — писал В. И. Ленин. В. И. Ленин указал на необходимость в научных целях выделения в этом понятии различных экономических форм промышленности, и на значимость их изучения в определении уровня развития капитализма. Предметом диссертации является мелкая обрабатывающая промышленность на домануфактурной стадии и только что зарождающихся мануфактур, распространенная среди крестьянства. На современном этапе очевидная значимость этой темы усиливается в свете решений XXIV съезда КПСС, определивших необходимость изучения закономерностей, обуславливающих неизбежную гибель капитализма и торжество социализма, и вниманием ЦК КПСС и Советского правительства к развитию и совершенствованию художественных народных промыслов. Познание закономерностей углубляется изучением крестьянской экономики в эпоху капитализма, составной частью которой была крестьянская промышленность. Выяснение ее экономической характеристики в старых, освоенных, и во вновь заселяемых районах Сибири даст дополнительный материал о путях, уровне и особенностях развития капитализма, социальной структуре сибирского крестьянства, активной роли народных масс в освоении богатейшего края в переломную эпоху, расстановке классовых сил накануне буржуазно-демократической революции. Крестьянская промышленность влияла на все стороны экономического быта, социальные отношения, жизненный уклад сибирского дореволюционного крестьянства. Разумеется, что изучение этой проблемы имеет самое непосредственное значение для уточнения наших представлений о художественной стороне крестьянских промыслов, материальной культуре сибирского крестьянства.
Основные задачи исследования автор видит в следующем: а) выяснить условия для развития крестьянской промышленности, для чего показать динамику и состав сельского народонаселения пореформенной Сибири, влияние переселений на развитие крестьянских промыслов, содержание классового разложения крестьянства и значение тех сторон извозного промысла, с которыми были тесно связаны судьбы деревенской промышленности; б) проследить последовательность смены экономических форм и роль торгового капитала в мелкой крестьянской промышленности; в) в конкретной части исследования изучить три большие группы крестьянской промышленности по природе перерабатываемого сырья: обработку животного, растительного и минерального сырья с выделением в каждой из них наиболее распространенных среди крестьянства отраслей производства; г) внутреннюю экономическую характеристику крестьянских промыслов рассмотреть в тесной связи с их технической стороной, проявлениями элементов народного творчества.
За пределами исследования остаются, в силу неразработанности в науке и состояния источников, существенные, но требующие специального изучения вопросы: крестьянская община и кустарные промыслы, мелкая промышленность коренных народов, капитальные вложения и рабочие кадры.
Хронологические рамки работы (1861—1893 гг.) и территориальные (Тобольская, Томская, Енисейская и Иркутская губернии) определяются утверждением в Сибири промышленного капитализма, в ходе которого определенное влияние на истоки процесса классообразования имела промышленная деятельность крестьянства.
Обзор литературы и источников.
Досоветская литература о крестьянской («кустарной») промышленности Сибири представлена официально-консервативным, буржуазно-либеральным, революционно-демократическим, мелкобуржуазным и марксистским направлениями. Учитывая исследования В. Г. Мирзоева, М. Б. Шейнфельда, Н. В. Блинова, И. А. Полторанина, Р. Г. Круссера, М. Г. Сесюниной, Л. А. Ушаковой, В. Г. Коржавина, в которых анализируется в целом сибирская досоветская историография или общественно-политические взгляды представителей различных идейно-политических течений, мы уделяем основное внимание только наиболее значимым вопросам, поставленным в ней по нашей теме.
Представители буржуазно-либерального направления попытались определить географию кустарных промыслов, классификацию по видам обработки сырья, описать отдельные производства и их место в торговом балансе Сибири (А. А. Кауфман, М. П. Соболев, П. М. Головачев, Н. Н. Козьмин, И. И. Серебренников). В связи с ростом переселений в Сибирь обратил на себя внимание вопрос о влиянии переселенцев на развитие мелкой промышленности. Их влияние либо отрицалось, либо преувеличивалось, но в том и другом случае сводилось только к попыткам определения факторов культурного воздействия на появление новых промыслов. Первое утверждение исходило из буржуазно-либеральной концепции, согласно которой на переселение идут «культурно бессильные элементы», которые в Сибири становятся пахарями (А. А. Кауфман). Второе — было пронизано народническим оптимизмом в будущее кустарных промыслов, верой в благотворное влияние вольно-народной колонизации (Н. М. Ядринцев, С. Л. Чудновский, П. Голубев). Значительную ценность представляют немногочисленные, но яркие описания с демократических позиций жизни, быта и труда сибирских кустарей, застойного состояния техники, зависимости рядовых производителей от торгово-ростовщического капитала, их имущественного неравенства (Н. М. Ядринцев, Н. Шелгунов, Н. Е. Петропавловский). Прослеживается сложный вопрос о степени и значении проникновения капитализма в крестьянское производство и тесно связанный с ним вопрос о перспективах последнего и судьбах кустарей (С. П. Швецов, М. Рылов). Не осталось незамеченным сокращение некоторых видов обработки сырья под влиянием конкуренции фабрично-заводской промышленности (Н. М. Ядринцев, П. Голубев, И. Н. Носов, Т. Павлович). Но вопреки фактам отрицалась прогрессивная роль капитализма, проповедовалась теория о возможности его предотвращения в Сибири, идеализировались мелкие кустарные промыслы, делалась ставка на артельные начала в их организации и правительственную опеку. Для защиты мелкой промышленности широко использовался идеологический арсенал народничества. Среди народнически настроенной интеллигенции находила отклик точка зрения Н. М. Ядринцева, согласно которой большое будущее промышленного развития Сибири должна была определить «кустарная промышленность». Поздние областники вопрос о судьбе кустарных промыслов решали не в пользу последних, но считали нежелательным их исчезновение (Н. Н. Козьмин).
На основе домарксистской литературы был накоплен значительный фактический материал, но ненаучное определение содержания предмета, положенное в основу его сбора, ограничивает рамки использования разработанных фактов. Поставленные по проблеме вопросы рассматривались в плане общей идеалистической схемы исторического процесса.
Научная разработка проблемы стала возможной на основе марксистско-ленинской методологии. В работах В. И. Ленина «По поводу так называемого вопроса о рынках», «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов», «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», «Кустарная перепись 1894/95 года в Пермской губернии и общие вопросы «кустарной» промышленности», «Развитие капитализма в России» на основе глубокого изучения исторического процесса в прошлом и анализа современной действительности были выведены законы развития капитализма.
В историческом пути развития капитализма Ленин проследил превращение натурального хозяйства непосредственных производителей в товарное, а последнего в капиталистическое. Этот процесс породил в экономике изучаемой Лениным эпохи переплетение элементов развитого, зрелого и деревенского, средневекового капитализма. С помощью марксистского метода обработки статистических материалов, в основу которого был положен решающий, коренной признак класса — отношение людей к средствам производства, В. И. Ленин получил массовые данные для решения главных вопросов о судьбах кустарных промыслов: доказательства ненаучности народнического понятия «кустарная промышленность», выделения докапиталистических и капиталистических форм кустарного производства, определения в нем роли мелких товаропроизводителей, классового разложения промыслового крестьянства и места мелкотоварного производства в подготовке почвы для капитализма.
Неразрывной составной частью всего хозяйственного организма России В. И. Ленин считал экономику ее окраин, в том числе и Сибири. Единство объективных закономерностей историческом развитии России и Сибири Лениным подчеркивалось тем, что последняя обилием свободных, доступных для колонизации земель обеспечивала русскому капитализму возможность развиваться вширь, т. е. распространять сферу своего господства на новые территории[2].
Научное теоретическое осмысление накопленного материала утверждалось в Сибири в обстановке острой идеологической борьбы с либерально-народническим направлением, в ходе которой был поставлен вопрос о единстве путей мелкой промышленности Сибири с мелкими промыслами России, о закономерной смене докапиталистических форм капиталистическими (Л. Б. Красин).
Советским исследователям на основе марксистско-ленинской методологии предстояло решить ряд кардинальных проблем: о путях аграрной эволюции; о характере колониальной зависимости Сибири в эпоху капитализма; о переселении крестьян в Сибирь и роли переселенцев в хозяйственном освоении края; о классовом разложении сибирского крестьянства и социальной структуре деревни. Их разработка, начатая еще в 20–30-х гг. В. Каврайским, И. Нусиновым, Ф. Сластухиным, Г. Чешихиным и А. А. Ансоном, а в послевоенное десятилетие продолженная А. К. Захаровой, М. К. Ветошкиным, В. И. Дуловым, особенно активизировалась с выдвижением ряда опорных идей на сессии Научного совета по проблеме «Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции» в мае 1960 г. в Москве, а также в ходе дискуссии о мелкотоварном производстве и регулярно проводимых симпозиумов по аграрной истории Восточной Европы. Повышению творческой активности, сосредоточению внимания больших коллективов исследователей на изучении существенных сторон этих капитальных проблем способствовала работа по созданию пятитомной «Истории Сибири», а в настоящее время – многотомной «Истории крестьянства Сибири». Появились обобщающие исследования по истории сельского хозяйства и крестьянства Сибири. В трудах Л. Ф. Склярова, П. И. Малахинова, И. М. Разгона, А. П. Бородавкина, Л. Г. Сухотиной содержится обоснование прусского пути аграрной эволюции, В. Г. Тю-кавкина – фермерско-американского, Л. М. Горюшкина – фермерского в своей основе, но осложненного «элементами прусского образца». Мы исходим из того, что фермерский путь как направление аграрной эволюции определился в Сибири после реформы, но к 1917 г. не сумел победить, а элементы прусского типа рельефнее проявлялись в эпоху промышленного капитализма.
Глубоко принципиальным для нашей темы является вопрос о характере колониальной зависимости Сибири в эпоху капитализма, с которым тесно связан вопрос о развитии капитализма вширь, формировании внутреннего рынка, специализации крестьянской экономики, месте в ней крестьянской промышленности. Диссертант учел в своем исследовании позитивный фактический материал П. И. Лященко, В. В. Покшишевского, И. М. Разгона, А. В. Фадеева, П. И. Малахинова, Л. М. Горюшкина для обоснования точки зрения о месте Сибири в системе российского капитализма как колонии в экономическом смысле. Принципиально важную роль для теоретического осмысления роли Сибири в системе единого аграрно-капиталистического рынка имеет фундаментальное исследование И. Д. Ковальченко и Л. В. Милова.
Целый комплекс вопросов поставлен и в значительной степени решен в связи с изучением классового разложения сибирского крестьянства: о двух стадиях в развитии аграрного капитализма и разложения крестьянства (Л. М. Горюшкин), о социальной структуре сибирского крестьянства (И. А. Асалханов, В. Г. Тюкавкин, Л. М. Горюшкин, В. А. Степынин), о факторах, задерживающих развитие капитализма (И. М. Разгон, Л. Г. Сухотина, А. А. Храмков), классовой борьбе в сибирской деревне (Г. У. Бузурбаев, П. А. Бородкин, М. К. Ветошкин, В. И. Дулов, А. А. Храмков, В. М. Самосудов). В теоретическом плане для темы имеют большое значение материалы дискуссий о генезисе капитализма, обсуждение в Институте истории АН СССР доклада А. В. Фадеева о развитии капитализма вширь в пореформенной России, работы В. К. Яцунского. Специального монографического исследования крестьянской промышленности Сибири историческая наука не имеет. В обобщающем труде П. Г. Рындзюнского на глубокой научной основе обстоятельно исследовано место сельской промышленности в народном хозяйстве России 60–80-х гг. XIX в, показано разложение промыслового крестьянства в различных регионах Европейской России, развитие капитализма в крестьянских промыслах[3].
П. Г. Рындзюнский вводит в научный оборот материалы торговой, транспортной и податной статистики, разрабатывает методику их обработки. Полученные им теоретические выводы имеют важное значение для нашей темы, так как развитие капитализма вглубь в Европейской России определяло развитие капитализма вширь и влияло на состояние мелкой крестьянской промышленности на окраинах.
Так как судьбы деревенской крестьянской промышленности были тесно связаны с явлениями социально-экономической жизни Сибири, то это обстоятельство побуждало историков-сибиреведов в рамках своих исследований поднимать и в какой-то степени освещать отдельные вопросы крестьянской промышленности. А. П. Бородавкин, Г. X. Рабинович, Л. Г. Сухотина проделали большую работу по изучению низших форм развития капитализма в сибирской промышленности, тормозящего воздействия на этот процесс феодальных пережитков. Ими остро поставлены мало изученные вопросы об экономических формах мелких крестьянских промыслов, о развитии в них капитализма, сделана попытка показать разложение промышленников, определить критерии выделения мануфактуры из массы мелких предприятий. А. П. Бородавкин и А. А. Говорков исследовали вопрос о торгово-ростовщическом капитале пореформенной Сибири, описали зачаточные формы капитализма в крестьянских промыслах. И. А. Асалханов вводит в научный оборот новые документы о роли извоза притрактовой полосы, промышленного предпринимательства в развитии капитализма Восточной Сибири.
В глубоком многоплановом исследовании В. Г. Тюкавкина впервые использованы показатели по промыслам для определения характера разложения земледельческого крестьянства и развития капитализма в начале XX в. Расчеты В. Г. Тюкавкина помогают косвенным путем подойти к определению значения кустарных промыслов в бюджете крестьянского двора. В оригинальном исследовании Г. П. Жидкова, статьях Т. П. Прудниковой, Г. X. Рабиновича, В. А. Скубневского показано распространение крестьянских промышленных заведений на арендованных землях, губительное влияние вотчинного права Кабинета на мелкие крестьянские промыслы Алтая. В. Н. Худяков дал общую характеристику особенностей развития крестьянских промыслов в Тобольской губернии.
Отдельные аспекты проблемы крестьянской промышленности пореформенной Сибири подняты и исследованы историками промышленности и революционного движения: о запоздавшем промышленном перевороте в Сибири, его растянутости, незавершенности (3. Г. Карпенко, А. А. Мухин, В. И. Тужиков), о живучести примитивных форм капитализма в мелких промыслах (Т. М. Макеев), об участии верхов сибирского промыслового крестьянства в формировании буржуазии (Г. X. Рабинович, В. А. Скубневский), удельном весе кустарей в истоках формирования пролетариата Сибири (М. К. Ветошкин, Д. М. Зольников, В. А. Кадейкин, 3. Г. Карпенко, В. П. Сафронов, М. М. Шорников, С. Ф. Хроленок), о влиянии городской промышленности на судьбы мелкого крестьянского производства (Ф. А. Кудрявцев, Г. А. Вендрих, Б. В. Кондриков, Б. В. Григорьев, И. Н. Новиков). В исследованиях этнографов и историков культуры русского населения Сибири присутствуют сведения о технике некоторых крестьянских промыслов и об отдельных сторонах народного творчества (Е. А. Ащепков, Л. М. Сабурова, А. А. Лебедева, А. В. Сафьянова, И. В. Маковецкий, Н. И. Каплан, А. Н. Копылов). За хронологическими рамками нашей темы исследователи XVII – первой половины XIX в. устанавливают генетическую связь мануфактур с крестьянским ремеслом и промыслами, прослеживают истоки первоначального накопления капитала (О. Н. Вилков, Д. И. Копылов). Н. М. Дружинин, В. И. Шунков, В. А. Александров, М. М. Громыко, А. Н. Копылов вводят в научный оборот материал о крестьянских обрабатывающих промыслах.
В диссертации использованы письменные источники (опубликованные и неопубликованные), вещественные и фотодокументы. Типология письменных опубликованных источников дана в зависимости от характера и формы отражения действительности: произведения классиков марксизма-ленинизма, законодательные акты, материалы государственного и ведомственного производства, статистические и справочно-статистические издания, воспоминания и записки лиц, хорошо знакомых с мелким крестьянским производством, периодическая печать.
Классическими образцами методологических источников по пашей теме являются произведения К. Маркса «Капитал» и В. И. Ленина «Развитие капитализма в России», в которых поставлены и решены кардинальные методологические проблемы развития капитализма, показаны взаимосвязь экономических и общественных явлений, диалектика исследования экономического строя общества. При изучении проблемы крестьянской промышленности пореформенной Сибири мы руководствовались следующими теоретическими положениями марксизма-ленинизма: а) о стадиях развития капитализма в промышленности, закономерности превращения мелкотоварного производства в капиталистическую мануфактуру, а последней в фабрику, тесных связях первых стадий развития капитализма в промышленности с сельским хозяйством[4]; б) о наличии в экономике пореформенной России переходных форм производства, внутренней неоднородности экономических категорий мелких производителей, диалектическом взаимопроникновении элементов соседних стадий в экономические формы друг друга[5]; в) о глубоком различии между капитализмом в первоначальных, полностью еще не сложившихся формах, и «новейшем» развитом капитализме[6]; г) о параллельном разложении земледельческого и промыслового крестьянства и тождестве происходящих среди них процессов[7]; д) о глубокой экономической основе классовой борьбы и расстановке классовых сил накануне буржуазно-демократической революции, в соответствии с чем определялась тактика революционной социал-демократии к земледельческому и промысловому крестьянству[8].
Методологическая направленность марксистского метода исследования (диалектический принцип историзма, конкретность, партийность, классовый анализ и сравнительно-исторический подход) определили основные принципы конкретного изучения проблемы мелкой крестьянской промышленности и существующих по ней источников.
Законодательные акты отражают буржуазный принцип промыслового обложения, сохранение элементов сословности, мелочной регламентации, крайнюю запутанность системы обложения промыслового крестьянства, двойственность и ограниченность буржуазных реформ[9]. Классовая направленность делопроизводственных материалов проявляется в отражении правительственной точки зрения на кустарные промыслы как противодействие развивающемуся капитализму[10]. Эти источники несут информацию о распределении местностей Сибири по классам для патентного сбора, прожектерские проекты сохранения кустарных промыслов. Критика негативных сторон дана с точки зрения благонамеренных чиновников.
Основным массовым источником исследования являются статистические материалы официальной промышленной, податной и транспортной статистики, ведомственные и местные статистические обследования. Огромная источниковедческая работа, проделанная В. И. Лениным по определению полноты и достоверности показателей фабрично-заводской статистики вооружила исследователей методикой обработки несовершенных статистических источников. По статистическим источникам в реферируемой диссертации сделана попытка выделить из общей массы промышленных предприятий заведения, принадлежащие крестьянам, проследить географию их распределения и определить районы наиболее интенсивного формирования буржуазных отношений[11]. Особый интерес представляют данные о держателях свидетельств по мелочному торгу с половинной пошлиной, которые проливают свет на процесс перерастания мелкотоварного производства в капиталистическое[12].
По демографической переписи 1897 г. представляется возможность приблизительно определить количество промышленников, их удельный вес среди всего населения и среди населения, занимающегося сельским хозяйством, рыболовством и охотой, а также в отдельных отраслях обрабатывающей промышленности и регионах. Но источник не позволяет выделить мелкое крестьянское производство из общего числа промыслового населения. Кроме того, точность и достоверность сведений снижена неопределенностью вопроса о главных и побочных занятиях в переписной карточке.
Материалы статистико-экономических обследований крестьянства, проведенных в конце 80–90-х гг. XIX в.[13], дают общее описание кустарных промыслов и показатели по отдельным видам обработки сырья, извозу и дворничеству. В них есть сведения по экономической характеристике крестьянских промыслов. Отдельные фрагментарные данные о разложении промыслового крестьянства Западной Сибири разбросаны по 22 выпускам, но по Ялуторовскому округу есть комбинационная таблица группировки крестьянских хозяйств по величине посева и числу рабочих лошадей, в которую включены сведения о кустарных промыслах и извозе. Это помогает определить роль промыслов в различных социальных группах населения и влияние разложения земледельческого крестьянства на их развитие. Ценность материалов по Восточной Сибири снижается методикой их обработки. Авторы обследования не дают групповых таблиц мелких промышленников ни по числу рабочих, ни по размерам их производства. Они выделяют в каждой отрасли крестьянской промышленности 3 группы промышленников: 1) предприниматели, ведущие производство собственным капиталом при исключительном или преимущественном участии наемного труда. Хозяин здесь выступает как наблюдатель и руководитель производства, по не работает сам непосредственно; 2) «Сами хозяева». Производство основано на личном труде хозяина и его семьи. Наемный труд не превышает труда семейной кооперации; 3) продающие свой труд наемные рабочие, живущие сдельной или срочной оплатой в той или иной отрасли промышленности. Такая группировка позволяет дать процентное соотношение различных по своему социальному положению групп промыслового крестьянства, но исключает возможность показать размер их производства.
В конце XIX – начале XX в. в Сибири были проведены анкетные обследования кустарных промыслов[14]. Так как программа обора страдала существенными недостатками в определении предмета обследования, его экономических показателей, то материалы были получены несопоставимые, пригодные для получения сведений по узкому кругу вопросов географии кустарных промыслов. Особое место среди них занимает работа, выполненная историком-марксистом А. Г. Шлихтером, в которой собраны массовые показатели о времени возникновения промыслов и влиянии переселений на их судьбы[15].
В воспоминаниях и записках современников, представителей нарождающейся буржуазии с позиций своего класса запечатлены докапиталистические и раннекапиталистические формы мелкой промышленности, расслоение крестьянства, технология кожевенного и других производств[16]. Отдельные аспекты состояния крестьянских промыслов поднимались влиятельными газетами буржуазного направления («Сибирь», «Восточное обозрение», «Сибирская газета», «Сибирская жизнь»), а также в изданиях журнального типа («Сибирский сборник», «Русское слово», «Русское богатство», «Вестник Европы», «Северный вестник»). До 90-х гг. названные сибирские газеты были преимущественно либерально-народнического направления, что сказалось в оценке кустарных промыслов Сибири, жизни и быта мелких производителей.
Неразработанность темы в трудах предшественников определила необходимость изучения архивных источников по всем поставленным в диссертации вопросам. Использованы материалы Центрального государственного исторического архива СССР (ЦГИА СССР), Центрального государственного военно-исторического архива (ЦГВИА), Тобольского филиала Государственного архива Тюменской области (ТФ ГАТО), Государственного архива Томской области (ГАТО), Государственного архива Алтайского края (ГААК), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного архива Красноярского края (ГАКК).
По содержанию все документы можно разбить на следующие категории: материалы, содержащие сведения об условиях развития крестьянской промышленности и о ее месте в крестьянском хозяйстве, о классовом разложении мелких промышленников, торговом капитале в мелких кустарных промыслах, истории отдельных отраслей мелкой крестьянской промышленности.
Большинство источников, характеризующих условия развития крестьянской промышленности и ее место в крестьянской экономике, носят официальный характер и относятся к делопроизводственной документации государственных учреждений (губернаторские отчеты, статистические обзоры губерний и округов, отчеты агрономов, ветеринаров, податных инспекторов) и требуют к себе критического подхода. Но в материалах этих фондов встречаются и документы неофициального характера: прошения крестьян об открытии торгово-промышленных заведений, приговоры по этому вопросу сельских сходов, жалобы на действия местной администрации, Кабинета, Казенной палаты. Они позволяют в значительной степени корректировать официальные данные и документы бюрократического характера. В совокупности материалы фондов дают показатели о состоянии производительных сил в крестьянском хозяйстве, об условиях развития мелкой крестьянской промышленности. В них имеются сведения о росте численности сельского народонаселения, о посевных площадях и поголовье скота, системе земледелия и животноводства, крестьянских кустарных промыслах, появлении новых населенных пунктов с кустарными промыслами. Документы запечатлели процесс классообразования среди земледельческого крестьянства по отношению к средствам производства и по связям с рынком. Сохранились сведения о формах эксплуатации крестьян и кустарей, о появлении предпринимательства сельской буржуазии и разорении основной массы крестьянства.
Самым сложным вопросом нашей темы является вопрос о классовом разложении мелких промышленников. Для его изучения была проведена работа по выявлению статистических источников, содержащих массовые, преимущественно количественные данные, анализ которых мог бы помочь обнаружить присущие классовому разложению закономерности. В этих целях мы обратилась к первичным ведомостям промышленных заведений. Они отложились в фондах Департамента торговля и мануфактур ЦГИА СССР, в фондах губернских управлений и губернских статистических комитетов ТФ ГАТО и ГАТО и Главного интендантского управления ЦГВИА. Их ценность снижается тем, что они сохранились в ограниченном количестве, а сбор сведений осуществлялся по программе, нечетко определяющей понятия «фабрика», «завод», «кустарное заведение». Путано освещался вопрос о рабочей силе. Возможно и умышленное искажение действительности. Но при всех недостатках источника есть основания полагать, что первичные ведомости дают правдивые показания о закономерностях социальных процессов, охвативших мелких промышленников в ведущих отраслях производства. Во-первых, на их основании представляется возможным выделить крестьянские заведения из общей массы мелких заведений. Во-вторых, ведомости составлены по одной программе. В-третьих, местные органы власти, особенно в Сибири с ее слабым развитием крупного производства, включали в ведомости массу мелких и мельчайших промышленных заведений, в силу чего эти документы могут показать минимум развития крестьянских промыслов. В-четвертых, достоверность ведомостей по некоторым показателям проверяется их сопоставимостью с «Указателем...» П. Орлова и другими источниками, что предоставляет возможность проследить выделение из среды мелких промышленников крестьянских предпринимателей, историю предпринимательских династий.
Из архивных фондов извлечены документы о торгово-ростовщическом капитале в крестьянской промышленности. По материалам фонда Главного интендантского управления ЦГВИА возможно проследить проникновение торгового капитала в отрасли крестьянской промышленности, имевшие значение для снабжения армии. В задачу окружных интендантских управлений входило выяснение мест возможной закупки готового товара и заказа его промышленникам, поэтому в ведомостях по Сибирским военным округам даны характеристики главных центров производства, сведения о ценах, о характере торговых операций, о месте и времени сбыта, перечислены пофамильно оптовые торговцы и даже мелкие промышленники, производящие самостоятельно сбыт своей продукции. По документам интендантства прослеживается процесс вытеснения самостоятельного сбыта скупщиками. Значительная часть сведений, сообщаемых интендантами, подтверждается и дополняется материалами Тобольской казенной палаты (ф. 154). Тобольская казенная палата на каждый год составляла алфавит плательщиков раскладочного и процентного сбора с прибылей торгово-промышленных предприятий по отдельным округам губернии. В этих целях проводилась оценка вновь возникших и переоценка существующих торгово-промышленных заведений. В оценочных ведомостях и алфавитах плательщиков были обнаружены данные об имущественном положении торговцев крестьянскими изделиями, зарегистрированных интендантами. В материалах фонда собраны многочисленные жалобы купцов, торгующих крестьян, мелких промышленников на неправильное определение для них раскладочного сбора. Документы Казенной палаты сохранились не полностью, но в силу их массовости и сопоставимости с другими материалами они являются уникальными источниками о торговом капитале, перерастании его в промышленный.
По истории отдельных отраслей крестьянской промышленности особую значимость представляют источники, отражающее процесс углубления общественного разделения труда, выделение промышленников из массы земледельческого крестьянства, возникновение новых промышленных заведений. Это прошения крестьян в губернские управления о выдаче им свидетельств на право открытия кустарных заведений. К ним прилагались акты осмотра, составленные окружными исправниками, со сведениями о просителе и его заведении, сортах выпускаемой продукции, мастерах, оборудовании, количестве употребляемого топлива. Некоторые акты осмотра сопровождались планами кожевенных заведений. В ГАТО в ф. 3 сохранилось 83 таких документа. В ГАИО (ф. ВСОРГО) отложились заполненные представителями сельской интеллигенции анкеты по исследованию кустарных промыслов Иркутской и Енисейской губерний и описание мелкой сельской промышленности с. Усолье Иркутской губернии. Уникальным по своему значению является описание кустарных промыслов с. Шушенского с приложением чертежей и схем многих производств. Диссертантом подняты и изучены материалы более 60 фондов, из которых отобраны документы, имеющие наибольшую достоверность и полноту. Статистические материалы обработаны и представлены в 26 таблицах.
Свидетельства письменных источников дополняют вещественные источники и фотодокументы Научно-исследовательского института художественных промыслов, Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника, Новосибирского, Омского, Томского, Иркутского областных и Красноярского краевого краеведческих музеев. В них находятся на хранении изготовленные крестьянами второй половины XIX в. предметы быта, орудия труда, транспортные средства. Фотодокументы запечатлели техническую организацию некоторых промыслов. Фотокопии с вещественных источников и фотодокументов музеев, архивов и редких изданий составили приложение III к диссертации.
СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения.
Введение содержит обоснование актуальности темы, ее хронологических и территориальных рамок; здесь сформулированы задачи исследования и даны обзоры литературы и источников.
В первой главе характеризуются условия развития мелкой крестьянской промышленности в Сибири во второй половине XIX в. Особое внимание уделяется динамике и составу сельского народонаселения, переселениям, классовому разложению крестьянства и извозному промыслу.
Во второй половине XIX в. в Сибири сложились определенные условия для развития мелкой сельской промышленности. Определяющим фактором в их вызревании выступало развитие капитализма. В этом отношении направление и содержание социально-экономических процессов, происходящих в сибирской деревне, было идентичным с таковыми в Европейской России. Специфические черты обуславливались положением Сибири как колонии в экономическом смысле, слабым развитием крупного фабрично-заводского производства, путей сообщения, отсутствием помещичьего землевладения. Данные о динамике сельского и городского народонаселения Сибири по губерниям и областям на 1858, 1885, 1897 гг., удельном весе механического прироста, естественного движения и ссылки, особенностях сословного, половозрастного состава, распределения населения по месту рождения, его плотности в целом по Сибири и отдельным ее регионам показывают проявление действия капиталистического закона народонаселения в процессе колонизации и преимущественного развития капитализма вширь.
Численность народонаселения Сибири с 1858 по 1897 г. увеличилась более чем на 3 млн человек. Основной прирост шел за счет сельских местностей. Сельское народонаселение выросло в 2,1 раза. Особенно энергично растет сельское народонаселение с середины 80-х гг. XIX в. За 27 лет (с 1858 по 1885) оно увеличилось на 1069,3 тыс., а за 12 лет (с 1885 по 1897) на 1754,8 тыс. Увеличение темпов роста сельского народонаселения было вызвано расширением переселенческого движения с середины 80-х гг. Наибольший прирост дают те районы, в которые направлялся основной поток переселенцев. В Западной Сибири население более чем удвоилось, причем в Тобольской губернии его прирост определятся в 42 %, в Томской – около 175 %. В Восточной Сибири при общем приросте на 73 % население Енисейской губернии увеличилось в 1,8 раза. В городах рост населения шел такими же темпами, как и в сельских местностях. Рост городов обязан был развитию капитализма вширь, а также вглубь в районах, давно заселенных и экономически освоенных. Переписью 1897 г. обнаружено в составе городского населения 54,6 % лиц сельских сословий, а среди последних – более 48 % несибирских уроженцев. Главной причиной роста народонаселения Сибири был массовый приток переселенцев, на втором месте стоял естественный прирост. В Восточной Сибири значительное влияние на рост мужского народонаселения оказывала ссылка. В Сибири был самый высокий процент неместных уроженцев – 23,4 (в Европейской России последние составляли 7,6, на Кавказе – 14 %). Самый высокий процент неместных уроженцев имели энергично заселяющиеся губернии – Тобольская и Томская. Земледельческая колонизация шла параллельно с внутренней миграцией населения, в которой по удельному весу первое место занимала Тобольская губерния. Особенность половозрастного состава сельского народонаселения Сибири как колонизуемой окраины проявлялась в численном перевесе мужского населения, который возрастает с продвижением от Урала на восток, в повышении процента трудоспособных, занимающихся сельским хозяйством. Наиболее многочисленной сословной группой было крестьянство (70,8 % всего народонаселения). Удельный вес крестьянского сословия в Сибири был ниже, чем в Европейской России. К сословию крестьян по складу занятий, быта примыкали казаки, оседлые аборигены, около половины мещан. Среди сельского населения крестьяне составляли 74 %, казаки – 4,6 %, аборигены – 15,8 %, некрестьянские сословия – 5,6 %. В составе последних преобладали мещане, купцы, чиновники, многие из которых владели торгово-промышленными заведениями, что не оставалось бесследным по своим социальным последствиям.
К 1897 г. плотность населения Сибири увеличилась в 1,8 раза (в Европейской России – в 1,5 раза). Но Сибирь осталась самым малонаселенным регионом страны, превышая плотностью населения только Архангельскую губернию. По сдвигам в народонаселении опережала все сибирские губернии Томская губерния, увеличившая показатели плотности в 2,5 раза. Характер и особенности демографических процессов определялись общественными отношениями. Вместе с тем трудящиеся, непосредственные производители материальных благ, увеличивали главную производительную силу общества, что благоприятно сказывалось на промышленном освоении природных ресурсов Сибири.
При характеристике влияния переселений на развитие крестьянской промышленности учитывается наличие промысловой культуры, созданной трудом русского населения к середине XIX в., а сама эта проблема рассматривается как проявление развития капитализма вширь в свете методологических положений В. И. Ленина. Наиболее интенсивный рост мелкой крестьянской промышленности прослеживается в Западной Сибири, а по массовости возникновения новых промыслов, увеличения числа промышленников выделяются 80-е годы. В миграции как бы проявлялось не только прерванное воспроизводство сельскохозяйственного процесса, но и воспроизводство второй стороны крестьянской экономики – мелкой промышленности. Пока шел процесс адаптации к новым условиям, переселенцы стремились максимально использовать старый опыт, сложившиеся производственные навыки. Почти все, кто обладал навыками ремесленного труда, обратились к ремеслу как источнику средств к жизни и обзаведения хозяйством. Удельный вес дворов с ремеслами после создания своего хозяйства стал выше, чем был на родине. В этом проявлялось одно из последствий процесса колонизации окраин. Углубление общественного разделения труда не только сохраняло прежний контингент мелких промышленников, но и увеличивало его на новой почве. Связь районов выхода и вселения прослеживалась в применении принесенных переселенцами трудовых традиций, производственного опыта, трудовых приемов. На этой основе сложилось тесное единение материальной культуры сибирского русского крестьянства и трудящихся Европейской России. Переселения вызывали развитие уже существующих и образование новых промыслов среди старожильческого населения, эволюцию строя их общественно-экономических отношений. Мелкие кустарные промыслы под влиянием изменившихся условий из старых, сложившихся центров распространялись вширь. Одновременно с этим однопромысловые села превращались в многопромысловые, происходило усложнение экономических форм мелкого производства, разложение промыслового крестьянства. Но переселенческая политика царизма, пронизанная духом крепостничества, крепостнические пережитки ограничивали влияние переселений на промышленное освоение края. Переселялись в основном крестьяне-земледельцы, среди которых незначительный удельный вес составляли ремесленники, полностью порвавшие связь с землей. Слабым было движение из промышленных губерний. Сибирь получала непосредственных производителей, сила воздействия которых на хозяйственное освоение края была подорвана.
Центральным звеном в социально-экономическом развитии сибирской деревни являлось классовое разложение крестьянства, на основе которого на обоих социальных полюсах шел процесс отделения промышленности от земледелия. Существовала прямая связь между широтой и степенью разложения крестьянства и ростом мелких промыслов. Широта разложения оказывала влияние на рост начальных форм капитализма в крестьянской промышленности, глубина – на вызревание промышленного предпринимательства. В основу исследования разложения крестьянства были положены следующие методологические положения: 1) для определения типов хозяйств взяты признаки «сообразно с местными условиями и формами земледелия»[17]; 2) при соединении в крестьянском хозяйстве земледелия и промысловых занятий, там, где позволяли источники, группировка по размерам и типам земледелия дополнялась показателями по промыслам; 3) ввиду чрезвычайного разнообразия хозяйственных условий Сибири выделены отдельные регионы по их хозяйственному облику. В первый регион включены Тобольский, Туринский, Тарский, Тюменский округа Тобольской губернии, пригородный Томский район, юго-западная часть Томского и северо-западная часть Мариинского округов Томской губернии. Характерной чертой этого региона являлось слабое развитие товарного земледелия и животноводства. Определяющим моментом складывания товарно-денежных отношений выступали промыслы. Ко второму региону отнесены Курганский, Ишимский, Ялуторовский, Тюкалинский округа Тобольской и Бийский округ Томской губернии. Хозяйственный облик этого региона определялся товарным земледелием и скотоводством, на основе которых развивалась крестьянская промышленность, главным образом по переработке растительного и животного сырья. В третий регион включены Енисейская и Иркутская губерния, в которых процесс разложения крестьянства определялся сельскохозяйственным производством и усиливался в притрактовой полосе деревообрабатывающими промыслами и извозом.
Для первого региона в качестве основного критерия группировки хозяйств взято число рабочих лошадей. К низшей группе в Туринском, Тобольском, Тарском округах отнесены хозяйства безлошадные и с одной рабочей лошадью, а в остальных – безлошадные и с одной-двумя рабочими лошадьми. К средней соответственно – с 2-3 и 3-5, а к высшей – с 4 и больше 5 рабочих лошадей. Эти критерии определялась особенностями обработки земли и уровнем развития промыслов. Во втором регионе наиболее типичным для выяснения хозяйственной обеспеченности крестьянства было сочетание посевных площадей, количества рабочих лошадей, торговых и промышленных заведений. Определение группировки по величине посева затрудняется тем, что по Курганскому округу источники дают показатели по величине запашки, а по Ялуторовскому – завышают средний социальный слой за счет соседних групп. Насколько позволяли источники, диссертант провел уточняющие расчеты с тем, чтобы к низшей труппе отнести хозяйства без посева и с посевом до 4 десятин, к высшей – с посевом свыше 10 десятин. По Восточной Сибири взята группировка В. И. Ленина. По Иркутской губернии учитывались расчеты И. А. Асалханова. Во всех случаях принималась во внимание обеспеченность хозяйств рабочими лошадьми, коровами, наличие торговых и промышленных заведений.
В итоге соотношение групп в первом регионе таково: низшая – 34-51 %, средняя – 38-46 %, высшая – 17-25 %, во втором регионе соответственно – 39-51, 34-47, 14-22 %, в третьем – 42-46, 24-34, 23-28 %. Различные регионы Сибири, а в них отдельные местности отличались широтой вовлечения крестьянских хозяйств в процесс разложения. Наибольшая широта разложения характерна для второго региона Западной Сибири. Округа первого региона, кроме Томского пригородного района, по широте разложения уступали Восточной Сибири, но на показателях последней сказалось отсутствие данных по северным округам. Внутри регионов различия определялись направлением колонизации, степенью общественного разделения труда, развитием промышленности, путей сообщения. Более высокий процент кулачества фиксируется, с одной стороны, в округах давно заселенных (Курганский) и с наибольшим притоком переселенцев (Бийский, Енисейская губерния), а с другой – с промысловым направлением крестьянского хозяйства (Тобольский, Тюменский). По соотношению крайних групп в первом регионе шли впереди Томский пригородный и Туринский районы, а в южных и средних земледельческих округах — Ишимский, Ялуторовский и Тюкалинский округа.
Глубина развития капитализма в земледелии и крестьянской промышленности определялась, прежде всего, степенью зрелости новых социальных групп в крестьянстве, ролью среди зажиточных крестьян сельских предпринимателей, а среди бедноты — неимущих, беспосевных и безлошадных. В первом регионе процент безлошадных дворов в низшей группе колебался от 7 до 13. Во втором регионе в Курганском округе беспосевные составляли 8,3 %. В Ялуторовском округе в составе низшей группы 21,5 % хозяйств не имели рабочих лошадей. Из них 59 % занимались различными видами обработки сырья, а остальные нанимались батраками к сельской буржуазии, уходили на прииски. Ялуторовский округ во втором регионе не был исключением. К пролетариям и в других округах могло принадлежать около половины безлошадных и беспосевных дворов. Большинство среди бедноты составляли полупролетарии и мелкие крестьяне. Они подвергались эксплуатации как кабально-зависимые владельцы мелких земледельческих хозяйств и крошечных ремесленных мастерских.
В составе сельскохозяйственной буржуазии «деревенский», «зачаточный», «средневековый» капитализм представляли различного рода торговцы, скупщики, ростовщики, субарендаторы, зрелый капитализм – сельские предприниматели. Эти группы являлись порождением двух типов капиталистического разложения и отражали различную степень зрелости буржуазии как нового типа сельского населения. Между ними находилась группа зажиточных крестьян, соединявших торгово-ростовщические операции с капиталистическим предпринимательством в сельском хозяйстве или обрабатывающей промышленности. Незавершенность этого процесса проявлялась в переплетении различных форм эксплуатации трудящегося крестьянства, в преобладании торгово-ростовщической кабалы, консервации первоначальных форм капитализма с нечеткими, завуалированными классовыми отношениями.
Решающая роль в степени разложения принадлежала наемному труду, вытеснению кабалы вольным наймом. Материалы обследования 80–90-х гг. показывают значительное применение наемного труда не только в земледелии, но и в промыслах. В Томском пригородном районе к различным видам найма прибегало более трети обследованных хозяйств, причем 75 % капитала шла на оплату наемного труда в промыслах. В Тарском и Туринском округах годовых и сроковых рабочих нанимали от 8 до 11 % хозяйств, поденных — от 12 до 22,8 %. В южных земледельческих округах Западной Сибири наемный труд применялся шире, и роль его возрастала вместе с повышением состоятельности крестьянского хозяйства. В Ялуторовском округе свыше половины хозяйств высшей группы имели наемных работников, концентрируя 62 % здоровых сильных мужчин рабочего возраста. Беднота отпускала работников на месте (19,6 %) и в отхожие промыслы (28,6 %).
Зажиточные многопосевные хозяйства в южных округах Западной Сибири являлись основными арендаторами и прибирали к рукам почти все арендованные земли. В Падеринской волости Курганского округа к ним перешло 68–70 % всех сдаваемых в аренду земель. В Ялуторовском округе к аренде пашни и сенокосных угодий прибегали почти все зажиточные хозяйства (от 81 до 99 %). Арендованная пашня составляла у них 40 % к общей площади пашни. Размерами арендованной пашни и сенокосных угодий особое внимание обращает на себя в Курганском округе группа хозяйств с запашкой свыше 30 дес., а в Ялуторовском округе с посевом свыше 20 дес. Эти хозяйства имеют от 30 до 67 дес. пашни на двор, к которой добавляют путем аренды еще по 15–30 дес. Размеры хозяйства показывают на то, что эта группа использует капиталы в сфере производства, основанного на применении наемного труда сельских пролетариев и полупролетариев. В этой группе сельской буржуазии 72,9 % хозяйств имеют наемных работников. Некоторые из них (3,3 %) имели усовершенствованные машины.
Круг источников для суждения о темпах разложения крестьянства ограничен. Данные по Уртамской волости Томской губернии, обследовавшейся в 1889 и 1894 гг., показывают углубление классового разложения, рост новых социальных сил. За пять лет процент бедняцких хозяйств среди старожилов и переселенцев сократился с 62,8 до 59,5, доля середняков увеличилась с 24,7 до 24,9 %, а зажиточных крестьян – с 12,5 до 15,6 %. Некоторое сокращение бедняцких хозяйств означает, что у какой-то части переселенцев завершился процесс первоначального устройства, и она поднялась до уровня середняков. За этот же короткий период другие группы бедноты разорились и увеличили процент пролетаризованных хозяйств. Количество беспосевных хозяйств возросло с 31,9 до 33 %, безлошадных – с 8,4 до 11,8 %, без крупного рогатого скота – с 6,6 до 9,0 %.
По Ишимскому округу Тобольской губернии есть возможность сопоставить группировку крестьянских хозяйств по рабочему скоту за 1889 и 1893 гг. В 1889 г. бедняки составляли 51,5 %, середняки – 34 %, кулаки – 14,5 % крестьянских хозяйств; в 1893 г. соответственно – 60,8; 22,8; 16,4 %.
Следствием процесса разложения крестьянства было образование в сибирской деревне к середине 90-х гг. новых социальных слоев, а в них – социальных групп, отличающихся друг от друга различным отношением к основным средствам производства. В ходе разложения прослеживается пролетаризация и пауперизация крестьянства, но преобладающее значение имела пауперизация. Общими характерными явлениями разложения выступали незавершенность формирования сельскохозяйственного пролетариата и сельскохозяйственной буржуазии, преобладание «деревенских» форм капитализма, незрелость, рыхлость социальной структуры крестьянства. Классовое разложение создавало условия для развития мелкой сельской промышленности, но ограничительная печать крепостнических пережитков центра страны и самой Сибири, сдерживающая разложение, отрицательно сказывалась на росте крестьянских промыслов, глубине отделения промышленности от земледелия.
Из-за большой территории и отдаленности Сибири от Европейской России извоз выступал связующим звеном между ее сельскохозяйственным производством и промышленным производством центра. Транспортировка грузов по основной товаропроводящей линии, Московскому тракту, носила предпринимательский характер, опутанный торгово-ростовщической кабалой. Извоз оказывал значительное влияние на все стороны социально-экономического развития Сибири: накопление капитала, классовое разложение крестьянства, промышленное предпринимательство, развитие крестьянских промыслов, увеличение емкости местных рынков. Под его влиянием в притрактовых районах быстрее шел процесс разложения натуральное хозяйства, превращение его в товарное, а последнего в капиталистическое. Тракт был той артерией, которая давала жизнь кустарным промыслам, обслуживающим извоз. Чем ближе к тракту, тем выше был процент населения, занимающегося различными видами обработки сырья. Сибирские кустари обеспечивали извозный промысел транспортными средствами, сбруей, тарой для перевозки грузов, рогожами для укрытия кладей. Извозный промысел поглощал много дегтя, смолы для смазки экипажей, сбруи. В сфере мелкой промышленности, обслуживающей извоз, утверждаются капиталистические отношения: идет разложение мелких промышленников, подчинение производства торговым и транспортным фирмам.
Во второй главе исследуется влияние разложения крестьянства на мелкую крестьянскую промышленность, основные стадии развития последней и роль торгово-ростовщического капитала в крестьянских промыслах.
Во второй половине XIX в. в Сибири шел процесс становления социальной структуры крестьянства, присущей капиталистическому строю. Капитализм возвел унаследованные от предшествующей эпохи имущественную дифференциацию и социальное расслоение до уровня классового разложения, в результате чего из крестьянства выделился низший социальный слой (беднота), средний (середняки) и высший (сельская буржуазия). Направление развития шло по пути полного разрушения крестьянства как класса и образования сельскохозяйственного пролетариата и буржуазии. Капитализм приводил к дальнейшей градации класса крестьянства, следствием чего была неоднородность социальных слоев, выделение в каждом из них различных групп. Разложение земледельческого крестьянства вызывало рост мелкой крестьянской промышленности, обработка сырья превращалась в ее особые отрасли. Углублялся процесс отделения промышленного производства от сельского хозяйства. Различные вилы обработки сырья превращались в особые отрасли крестьянской промышленности. Внутренний рынок для товаров крестьянской промышленности так же, как и для продуктов земледелия и животноводства, создавался разложением крестьянства. Оно увеличивало спрос на продукты крестьянского хозяйства, в то же время от глубины разложения зависели рынок рабочей силы и перерастание торгово-ростовщического капитала в буржуазное предпринимательство.
Имеющиеся по Ялуторовскому и Курганскому округам Тобольской губернии материалы свидетельствуют о различном отношении к промыслам разных социальных слоев крестьянства. Кустарные и другие неземледельческие промыслы гнездятся главным образом среди бедноты. Хозяйства без посева и с посевом до 3 десятин дают самый высокий процент ремесленников и кустарей. От 40 до 45 % из них прибегают к кустарным промыслам. Больше половины дворов, занимающихся обработкой растительного и животного сырья, минералов, камня, глины, находятся в низшем социальном слое крестьянства. Часть полупролетариев и мелких крестьян также считала обрабатывающие промыслы своим основным занятием, другая — «подсобным», но те и другие через промысел втягивались в товарно-денежные отношения, так как изделия ремесла чаще всего шли на рынок.
Среди зажиточных хозяйств только шестая часть имела мелкую промышленность. На долю зажиточных хозяйств приходится только 5,5 % общего числа дворов, занятых кустарными промыслами. Зато промыслы, выражающие превращение крестьянства в буржуазию, сосредоточены преимущественно в руках зажиточных крестьян. В Падеринской волости Курганского округа 84,5, а в Елошанской – 90,7 % мельниц находились в руках хозяев с запашкой свыше 15 десятин на двор. Все скотопромышленники Елошанской волости были в многопосевных хозяйствах. Зажиточные крестьяне забирали большую часть дохода от извозного промысла. На них приходилось около четверти всех хозяйств, занимающихся извозом. Зажиточные крестьяне владели постоялыми дворами, мельницами, кожевенными, шубными, маслобойными, салотопенными, мыловаренными, клееварными заведениями, а также пивными, мануфактурными и мелочными лавками. Многие из них не порывали связь с землей, но основной доход получали от промышленного предпринимательства, торгово-ростовщических операций и кабальной эксплуатации крестьянской бедноты. Основное направление развития капитализма проявлялось в постепенном уменьшении торгово-ростовщических операций и увеличении предпринимательства в земледелии, промысловой деятельности.
В мелкую обрабатывающую промышленность втягивались различные категории сельского населения. Самыми экономически слабыми из них были ссыльные, значительная часть которых обладала трудовыми навыками промышленного производства. Не имея возможности заняться земледелием, ссыльные брались за промысловую деятельность. Среди них были кузнецы, гончары, шерстобиты, пимокаты, но работали они главным образом в ремесленных мастерских зажиточных промышленников в качестве наемных рабочих. Очень немногим из ссыльных удавалось создать собственное кустарное заведение. Высокий процент занимающихся неземледельческими промыслами среди «посторонних» был проявлением развивающегося капитализма, естественным результатом отделения ремесла от земледелия. В категории «посторонних» значительный удельный вес занимали лица некрестьянских сословий – мещане, купцы. Они заводили на арендованных у сельских обществ землях промышленные заведения: мельницы, маслобойни, кожевенные, шубные и другие предприятия. Отсюда выходили «промышленники» другого социального облика. В их руках часто средства производства находились в таком количестве, что наемный труд становился непременным условием ведения производства.
Среди старожилов и переселенцев процент хозяйств с внеземледельческими промыслами выше процента хозяйств, не имеющих посева. Промыслами занимались не только беспосевные дворы, которые в промысловую деятельность были втянуты естественным отделением ремесла от сельского хозяйства, но и крестьяне, имевшие посев, в хозяйствах которых «промысел соединялся с земледелием» в зависимости от степени отношения к средствам производства.
Углубление общественного разделения труда, специализация в производстве крестьянских изделий привели к отрыву значительной части населения от земледелия. В 80-х – начале 90-х гг. из крестьянских хозяйств, занимающихся обработкой сырья, совсем не имели посевных площадей в Ялуторовском и Тюкалинском округах Тобольской губернии 13 %, в Томском округе Томской губернии – 23,4 %. Остальные занимались промыслами одновременно с земледелием. К середине 90-х гг. XIX в. промышленник еще не отделился полностью от крестьянина. Связь его с землей представляла характерное явление первой начальной стадии капиталистического разложения крестьянства. На основе классового разложения крестьянства на обоих полюсах деревни шел процесс отделения промышленности от земледелия, но проявлялся он различными путями. Зажиточные крестьяне имели большие посевы, много рабочих лошадей и коров. Система складывающихся социально-экономических отношений втягивала их в промышленное предпринимательство: открывались заведения по переработке различных видов сырья, нанимались батраки, часть торгового капитала вкладывалась в промысел. Зажиточный крестьянин «на известной ступени развития промысла — находит более удобным выделить промышленное предприятие от земледельческого, т. е. передать земледелие другим членам семьи или продать постройки, скот и пр., и перевестись в мещане, в купцы»[18]. На противоположном полюсе деревни также идет отделение промышленности от земледелия, но оно проявляется здесь в разорении и превращении деревенской бедноты в наемных рабочих, как земледельческих, так и промысловых: «Процесс отделения промышленности от земледелия состоит здесь в процессе экспроприации мелкого производителя»[19]. Количество крестьянских хозяйств, вовлеченных в процесс разложения, степень качественной оформленности новых социальных групп определяли характер отделения промышленности от земледелия, основные стадии ее развития.
Домашняя промышленность как неизбежная спутница натурального хозяйства и патриархальщины сохранилась в пореформенный период не только в отдаленных захолустных местах Сибири, но являлась непременным спутником крестьянской жизни повсеместно в чистых и переходных формах. Даже вдоль Московского тракта в земледельческих южных округах с торговым земледелием и скотоводством, товарным характером обработки сырья, имела место домашняя промышленность. Но здесь она не являлась выражением натурального крестьянского хозяйства, а существовала как его пережиток, обломок. В условиях товарного хозяйства и развивающегося капитализма домашняя промышленность имела различный удельный вес в экономике различных социальные слоев крестьянства. У бедноты существовали самые примитивные способы домашнего производства без специальных заведений, в зажиточных хозяйствах для собственных надобностей сооружались мельницы, маслобойки, крупорушки, кожевни. Они нужны были для того, чтобы не платить за переработку сырья на чужих промышленных заведениях, ускорить последнюю. Но под влиянием изменившихся условий переработка сырых материалов в крестьянском хозяйстве, их же производящем, перерастает в ремесло, т. е. производство изделий по заказу потребителя. В Сибири существовало многообразие переходных форм от домашней промышленности к ремеслу, тесное сожительство между ними до тех пор, пока производство на заказ не оторвется от патриархального земледелия и не превратится в первую форму промышленности. Часть обработки сырых материалов находилась в руках домашнего производства, другая же его часть передавалась в руки лиц, специально занимающихся данным промыслом.
В пореформенной Сибири ремесло как производство изделий по заказу потребителей было широко распространенной формой промышленности в городах и сельских местностях. Среди сельских местностей развитыми ремеслами выделялся в Тобольской губернии Тюменский округ, за которым шли Ялуторовский, Курганский, Ишимский округа; в Томской губернии — Барнаульский, Бийский, Томский; в Восточной Сибири — Енисейский, Минусинский, Красноярский, Иркутский округа. Большинство сельских ремесленников были заняты приготовлением предметов хозяйства, одежды, пищи. В течение всего дореформенного периода существовало тесное переплетение работы на заказ с мелким товарным производством, многообразие переходных форм от домашнего производства к ремеслу, а от него к мелкому товарному производству, тесное сожительство между ними до тех пор, пока производство на рынок нe победит. Один и тот же ремесленник часто работал на заказ, а в свободное от заказов время — на продажу, на рынок. Производство одних и тех же изделий в одно и то же время в различных регионах Сибири носило различный характер. В районах со слабым развитием товарно-денежных отношений оно осуществлялось по преимуществу на заказ. В районах наибольшего развития товарно-денежных отношений и капитализма рост товарного производства оттеснял на задний план ремесло, вел к переходу промыслов в руки неземледельческого крестьянства.
Разделение труда к середине 90-х гг. XIX в. достигало такого уровня, на основе которого наметились районы мелкотоварного производства, снабжавшие Сибирь товарами местных промыслов. В южных земледельческих округах Западной Сибири торговое земледелие соединялось с мелким товарным производством в крестьянской промышленности. На обширных территориях Западной Сибири (Тобольский, Туринский, Тарский, Тюменский округа) с мелким производством промышленных продуктов на рынок соединялось патриархальное земледелие. В Восточной Сибири вдоль Московского тракта и близ городов выделились локальные районы мелкотоварного производства. Самым важным проявлением капиталистической тенденции было прослеживающееся районирование, т.е. образование местностей, специализирующихся преимущественно па обработке какого-нибудь вида сырья.
Проведенное па основе ленинской методики выделение мелких заведений с суммой производства до тысячи рублей по первичным ведомостям фабрик и заводов дало следующие показатели: в 1866 г. в Тобольской губернии мелкие заведения составляли 65,5 %, в них было занято 15,1 % рабочих, а сумма производства составляла 2,7 %; в 1887 г. соответственно 87,3; 46,7; 12,1 %; в Томской губернии в 1866 г. – 46,5; 2,5; 0,8 %; в 1887 г. – 35; 2,5; 0,8 %. К 90-м гг. XIX в. к мелким промышленным заведениям принадлежало 59,5 % промышленных предприятий Сибири. О числе занятого в крестьянской промышленности населения свидетельствуют обследования 80–90-х гг. В Ялуторовском округе обработкой сырья занималось 45,1 % крестьянских хозяйств, Енисейской губернии – 20,3 %, Иркутской губернии – 17,3 %. По различным отраслям крестьянской промышленности промысловые хозяйства Ялуторовского округа распределялись следующим образом: обрабатывали растительное сырье 66 %, животное – 18,5 %, металлы и минералы – 6,5 %, прочими мелкими промыслами занимались 9 %. В группе промыслов, связанных с обработкой растительного сырья, 31,8 % хозяйств обрабатывали дерево, а 34,2 % — волокна растительного происхождения. В Восточной Сибири еще больше возрастало значение обработки дерева. В Енисейской губернии последней занималось 62,9, в Иркутской – 67,5 % от всех хозяйств с промыслами.
Объем выпускаемой крестьянской промышленностью продукции должен был быть значительным, во всяком случае таким, который мог обеспечить большинство потребностей крестьянского хозяйства и быта. Многих производств в крупной промышленности Сибири вообще не существовало, а слабо развитые пути сообщения препятствовали проникновению громоздких изделий из России. Транспортная статистика среди ввозимых товаров совсем не зафиксировала изделий из дерева: колес, дуг, саней, телег, деревянной посуды, мебели. Все потребности крестьянства в этих товарах удовлетворяла мелкая промышленность. Она же обеспечивала крестьян орудиями труда, рабочей одеждой и обувью. Однако удельный вес крестьянской продукции в товарообороте сибирских ярмарок был незначительным – 3–7 %. Значительная часть крестьянских изделий не поступала на крупные ярмарки, а шла потребителям близлежащих округов на мелких ярмарках и торжках и, следовательно, совсем не регистрировалась. Кроме того, часть товарной продукции развозилась непосредственными производителями по ближайшей округе и продавалась прямо в руки потребителя, в силу этого совсем не поступала па рынок. Данные податной статистики за 1867–1878 гг. показывают неуклонный рост держателей свидетельств по мелочному торгу с половинной пошлиной в местностях IV и V класса Сибири. Держатели этих свидетельств обрабатывали чужое сырье и с помощью наемного труда создавали товары на рынок. Их появление и неуклонный рост в местностях IV и V класса свидетельствуют об определяющем процессе развития крестьянской промышленности — капиталистической направленности.
Среди мелких товаропроизводителей в крестьянской промышленности складывались общественно-экономические отношения, аналогичные общественно-экономическим отношениям среди мелких земледельцев. Социальная неоднородность кустарей проявлялась в размерах производства, численности рабочей силы, состоянии техники и размерах прибыли у различных категорий товаропроизводителей.
В. И. Ленин разработал методику группировки кустарей па низший, средний и высший разряды по основным показателям на одно заведение — числу рабочих, размеру производства, его технической постановке. Для изучения разложения мелких товаропроизводителей в глухих, отсталых в экономическом социальном отношении районах страны, важное методологическое значение имеет вывод В. И. Ленина о наличии даже в самых мелких крестьянских промыслах самых явственных зачатков капитализма[20]. В диссертации обработаны первичные ведомости о фабриках и заводах Тобольской губернии за 1866 и 1887 г. Выделены крестьянские заведения в кожевенном, овчинно-шубном, салотопенном, маслобойном, гончарном и кирпичном производствах.
Заведения разбиты на группы по числу наемных рабочих на одном предприятии. К первой группе отнесены предприятия без рабочих и с одним рабочим, ко второй – с 2-5 рабочими, третьей – 6-10 рабочими, четвертой – больше 11 рабочих. Четвертая группа относится к складывающимся мануфактурам. В 1866 г. преобладали заведения мельчайших промышленников. Они составляли 76,2 %. Большинство из них (более 60 %) не имели наемных рабочих, в заведениях работали сами хозяева, а в остальных было занято 19,2 % рабочих. На долю этих предприятий приходилось 17,4 % производимой продукции. Высшая группа мелких предприятий (III—IV) относительно невелика – 1,4 %, но концентрация производства на них уже значительна: 15,3 % рабочих и 35,9 % продукции всех учтенных предприятий. Средней группе принадлежало 22,4 % заведений, 65,5 % рабочих и 46,7 % суммы производства. Заведения высшей группы численно тонут в массе мелких и мельчайших предприятий, но по концентрации производства и рабочей силы определяют направление будущего развития крестьянской промышленности. В 1887 г. разложение мелких товаропроизводителей выступает ярче. Низшая группа промышленных заведений составляет 62,8 %. Большинство их хозяев используют наемный труд, но в незначительных размерах — по одному работнику на заведение, что составляет на группу более четверти общего числа рабочих. Высшая группа (III и IV) выросла численно и увеличила свой относительный вес (3,5 %) в общем количестве крестьянских заведений. На ее долю приходится 27,0 % рабочих и свыше 40 % суммы производства. Значительно выросла группа средних промышленников. Такие заведения составляют 33,7 %, на их долю приходится 47,2 % рабочих и 26,5 % суммы производства. В Енисейской губернии в 80-х гг. XIX в. среди крестьянских хозяйств, занятых в обрабатывающей промышленности, 0,5 % были предпринимательскими, ведущими производство исключительно или преимущественно наемным трудом, без непосредственного участия в производстве хозяина, 1,4 % промысловых хозяйств продавали рабочие руки, а 98,1 % вели производство личным трудом, частично прибегая к наемному труду. В Иркутской губернии соответственно – 0,2; 3,2 и 96,4 %.
При сравнении показателей разложения мелких товаропроизводителей Сибири и Европейской России обращает па себя внимание отставание этого процесса в Сибири, что находится в прямом соответствии с уровнем развития капитализма на этой окраине. Показатели разложения мелких товаропроизводителей Сибири по числу заведений значительно отличаются от данных по Московской, Нижегородской и Вятской губерний и приближаются к показателям по Курской губернии. Отставание в процессе капиталистического развития крестьянской промышленности Сибири проявляется еще нагляднее, если учесть, что данные по Сибири взяты на 9 лет позже. За это время разложение в крестьянской промышленности Европейской России стало, естественно, глубже.
В крестьянской промышленности Сибири идет тот же процесс капиталистического разложения производителей, но предпринимательство высшей группы здесь меньше выражено. Высшая группа буржуазных предпринимателей составляет в экономически развитых районах Западной Сибири от 3,5 до 3,8 %. Она еще не сосредоточила на своих предприятиях большую часть наемной рабочей силы, но степень концентрации производства очень значительна, особенно в Тобольской губернии – удельный вес продукции этой группы выше ее удельного веса по числу заведений в 4–10 раз. Очень большое распространение в Сибири получили самые мелкие заведения (65,5–62,8 %), причем это показатели по районам наиболее экономически развитым. С учетом этих обстоятельств позволительно сделать вывод о преобладании в крестьянской промышленности Сибири мелкотоварного производства, о победе капитализма не в зрелых, развитых формах, а в «зачаточных», «деревенских». Среди промыслового крестьянства преобладала кабально-зависимые кустари, еще не порвавшие связи со своими мелкими заведениями. Зажиточные кустари соединяли с производством торгово-ростовщическое предпринимательство. Мелкая крестьянская промышленность была опутана торгово-ростовщическим капиталом.
Пути проникновения скупщика в мелкие крестьянские промыслы пореформенной Сибири различны. В обстановке товарного хозяйства мелкие производители выделяют из своей среды не только более зажиточных промышленников, но и представителей торгового капитала – скупщиков, которые первоначально не порывают с собственным производством и занимаются торговыми операциями наряду с ним. Это начальная стадия вторжения торгового капитала в среду промышленников, при которой связь его с последними существует лишь в сфере рыночных отношений и не носит регулярного характера. Постепенно из преуспевающего рядового промышленника вырастает торговец, порвавший со своим прежним промыслом, не принимающий уже никакого участия в процессе производства. Он уже более прочно внедряется в среду мелких промышленников, отделяет их постепенно от рынков сбыта и сырья, экономически подчиняет себе мелкое производство. В отрасли крестьянской промышленности, обслуживающие тракт, развивающиеся пароходство, салотопенную и рыбную промышленность, внедрялись оптовые торговцы и их агенты. Деревенские кустари, приспосабливаясь к их нуждам, из самостоятельных производителей превращались в придаток торгового капитала. Наиболее широкое распространение в Сибири при неразвитости капиталистического производства имели первые три формы торгового капитала: покупка изделий торговцем у мелких товаропроизводителей, соединение торговых операций с ростовщичеством и расплата за изделия товарами. Эти формы торгового капитала проникли во все отрасли мелких крестьянских промыслов. Они внедрялись даже в те, которые переживали процесс перерождения ремесла в мелкотоварное производство, были цепкими и живучими, сохраняя свое первенствующее значение до постройки Сибирской железной дороги. В 80–90-х гг. в крестьянской промышленности прослеживается и такая форма торгового капитала, как расплата с кустарем сырыми материалами, необходимыми ему для продолжения процесса производства. Она в конечном итоге и привела к возникновению рассеянной мануфактуры. Такую степень подчинения торговому капиталу имели сельские промыслы в пригородных районах, а также в центрах «оптового ремесла», в отраслях обрабатывающей промышленности, зависящих от торгового капитала в сфере приобретения сырья, и по характеру производства позволяющих выполнять работу на дому.
Торговый капитал, начавший превращаться в капитал промышленный, не сразу расставался в Сибири со своей посреднической ролью. В одном лице здесь долго соединялся торговец и промышленник. Переходя к производительной деятельности, представители торгового капитала не внедряли специализацию по изготовлению одного вида товаров, что вызывало распыленность капиталов, порождало низкое техническое оснащение предприятий, свойственное слабо развитым формам капитализма.
В третьей главе рассматриваются основные отрасли крестьянской промышленности: обработка животного, растительного и минерального сырья, а также проблема получения сырья и феодальные пережитки. На исторических судьбах мелкой крестьянской промышленности Сибири с большой ясностью обнаруживается связь между фабрично-заводской промышленностью Европейской России и положением Сибири как колонии в экономическом смысле. Русский промышленный капитализм, оплетенный густой сетью крепостнических пережитков, использовал в ограблении своей отсталой аграрной окраины методы капиталистической эксплуатации с элементами первоначального накопления. Сибирь являлась сырьевой базой для обрабатывающей промышленности Европейской России и рынком сбыта готовой продукции. Капитализм нивелировал местные особенности Сибири. Общая слабость и технико-экономическая отсталость русского капитализма, его развитие на окраинах вширь определили направление трудовых усилий народных масс в обрабатывающих промыслах. Объективно положительные результаты промысловой деятельности крестьянства проявились в создании крупных отраслевых групп по обработке сырья, дальнейшей специализации в каждой из них, выделении промысловых районов.
В крестьянской промышленности, обрабатывающей животное сырье, сложились разнообразные промыслы, но главной отраслью было кожевенное производство. Последнее в числе первых вступило на путь капиталистического развития, но и во второй половине XIX в. в нем наблюдалось обилие мелких промышленных предприятий. Кожевенное производство было доступно в основном зажиточным крестьянам, так как требовало значительных затрат на устройство заведения и приобретение сырья. В нем очень рано утвердился купеческий капитал. К началу пореформенной эпохи ведущая роль в развитии кожевенной промышленности принадлежала Тобольской губернии, в городах которой 50 % кожевенных заводов, выпускающих более 90 % продукции, находились в руках крупных заводчиков-купцов. В сельских местностях абсолютное большинство кожевенных заведений принадлежало крестьянам. Экономический анализ кожевенного производства, выявление стадий его капиталистического развития очень сложны. В диссертации проведена статистическая обработка ведомостей и вопросных листов за 1866 и 1887 г. по Тобольской, Томской и Енисейской губерниям. Промышленные заведения в городах разбиты на группы по числу лиц, работавших на одном предприятии: первая группа – 1-3 человека, вторая – 4-7 человек, третья – 8-10 и четвертая – 11 и более. В основу группировки крестьянских заведений был положен другой принцип. К первой группе были отнесены заведения с выделкой менее 300 кож в год и с суммой производства менее тысячи рублей, ко второй — с выделкой от 300 до 500 кож и суммой производства до 2 тысяч рублей, к третьей, соответственно — с выделкой свыше 500 кож и суммой производства свыше двух тысяч рублей.
Мы руководствовались при этом ленинскими критериями подхода к группировке мелких крестьянских заведений, примененными к крестьянским кожевенным заведениям Московской губернии 70-х годов[21]. Для отсталой в экономическом отношении Сибири критерии были понижены. Полученные итоговые таблицы отразили рост крестьянской промышленности и социальные сдвиги среди мелких производителей за двадцатилетний период. В 60-х гг. XIX в. в городских и сельских местностях Тобольской губернии было примерно одинаковое количество промышленный кожевенных предприятий, но на долю крестьянской промышленности приходилось всего 5,9 % рабочих и 17,9 % суммы производства. Слабо была представлена крестьянская кожевенная промышленность в Томской губернии. В 80-х гг. численно возрастает количество крестьянских заведений. Складываются новые районы крестьянской кожевенной промышленности. Крестьянские кожевенные заведения составляют уже в Тобольской губернии 76,2 %, в Томской 48,9 % от всех предприятий. Но город продолжал играть доминирующую роль в развитии кожевенного производства. Крупная капиталистическая промышленность концентрировала большую часть рабочих рук и суммы производства. Доля крестьянских кожевенных заведений по-прежнему была незначительной. В Тобольской губернии в крестьянских предприятиях было занято 29,4 % рабочих, сумма производства составляла 8,8 %, в Томской губернии, соответственно – 10,7 и 5,3 % в Енисейской – 17 и 6,2 %.
Глубина развития капитализма в кожевенном производстве городов проявлялась в разложении производителей, в росте значения простой капиталистической кооперации и мануфактуры. Предприятия IV группы в городах Тобольской губернии в 1866 г. составляли 8,7 %, концентрировали 46,6 % всего числа рабочих и 58,8 годовой суммы производства. В 1887 г. соответственно – 16,3; 74,3; 75,7 %. Мануфактура 80-х гг. стала крупнее по числу занятых рабочих, объему выпускаемой продукции на одно заведение и одного рабочего. Доля предприятий первой группы в городах Тобольской губернии сократилась с 70,7 до 41,9 %, число рабочих – с 24,8 до 7 %, объем выпускаемой продукции – с 20,5 до 5 %. Тот же процесс идет в кожевенном производстве городов Томской и Енисейской губерний. Все это показывает, что в кожевенном производстве городов утвердилась мануфактура. Значение последней к 1894 г. еще больше возросло, но ни одна из мануфактур не сделала перехода к фабрике.
В крестьянском кожевенном производстве социальные процессы в 80-х гг. также усилились. Но развитие капитализма здесь шло, главным образом, вширь и проявилось отчетливо в росте мелких крестьянских заведений, число которых в Тобольской губернии за 20-летний период почти утроилось. Выросли новые крестьянские заведения в Томской и Енисейской губерниях. Углубилось разложение мелких промышленников. В Тобольской губернии число предприятий с объемом производства свыше 500 кож и двух тысяч рублей в год поднялось с 11,1 до 12,8 %, в Томской – до 19 %. Концентрировали же они почти половину выпускаемой продукции, более четверти наемных рабочих. Первая группа крестьянских заведений (67,8–61,8 %) выпускала только несколько более четверти продукции. Концентрация наемных рабочих в руках зажиточных промышленников все еще выражена слабо. Процесс разложения мелких промышленников проявляется в образовании капиталистических мастерских. Численно преобладают мелкие заведения с семейными рабочими, но отчетливо прослеживается тенденция роста употребления наемного труда от низшей группы промышленников к высшей. Из высшей группы крестьянских заведений вырастает капиталистическая мануфактура, хотя это явление лишь отражает тенденцию развития капитализма в крестьянском кожевенном производстве. Социальные процессы в крестьянской промышленности протекали с меньшей степенью интенсивности, чем в кожевенном производстве, «опекаемом» купечеством.
Между кожевенным производством мануфактурного типа и мелким крестьянским производством сложилось своеобразное разделение труда. Первые специализировались на производстве юфти, подошвенной, мостовой кожи, крупных конских кож для нужд интендантства. Крестьянские заводы проводили упрощенную обработку мелких и крупных кож для крестьянского потребления. Значительная часть мелких сельских кожевников близ Тюмени и других центров кожевенного производства по существу являлась домашними рабочими городских мануфактур.
Кожевенная промышленность давала исходное сырье для производства так называемого строченого товара, среди которого первое место принадлежало обуви. С конца XVIII в. и в течение всего XIX в. первенство в производстве обуви принадлежало Тюмени. В пореформенный период развитие капитализма вширь проявляется в распространении промыслов на новые районы. Сапожный промысел в Тобольской губернии утвердился в Ялуторовском, Ишимском, Курганском округах; в Томской губернии — в Барнаульском, Бийском округах. В Восточной Сибири центром его стали города Иркутск и Красноярск, крупные села вдоль тракта. Спрос на грубую рабочую обувь усилил подчинение сапожного промысла торговому капиталу. Большинство кожевенных заводчиков из обработанных кож производили готовую продукцию: различную обувь, рукавицы, перчатки. Так возникала централизованная мануфактура.
Гораздо шире была распространена рассеянная мануфактура, которая охватывала своим влиянием значительную округу пригородных деревень. Кожевники Тюмени, Томска, Барнаула, Тары и других городов с развитым кожевенным мануфактурным производством раздавали материал, одновременно внедряя разделение труда, городским ремесленникам и мелким товаропроизводителям ближайших сел и деревень. Последние теряли свою самостоятельность и превращались в наемных рабочих, выполняющих заказы либо кожевенных заводчиков, либо скупщиков. Тюмень и ее пригороды представляли наглядный пример такой рассеянной мануфактуры во главе с несколькими крупными купцами — кожевенными заводчиками. В систему аналогичных отношений были втянуты ремесленники окрестностей Тобольска, Туринска, Тары, Томска, Барнаула, Иркутска. В удаленных от городских центров и торговых путей районах сохранились самые разнообразные экономические формы сапожного промысла: мелкотоварное производство в нетронутом чистом виде, производство на заказ из сырья заказчика, производство на заказ из своего сырья или сырья заказчика, производства на заказ и на рынок.
Овчинно-шубное производство пореформенной Сибири было представлено двумя локальными центрами — Шатровской волостью Ялуторовского округа и городом Барнаулом с его округой. Статистические материалы за 1866, 1887 и 1894 гг. по овчинно-шубным заведениям Ялуторовского округа зафиксировали в этом производстве простую капиталистическую кооперацию, перерастающую в мануфактуру. Но централизованная капиталистическая мануфактура в овчинно-шубной крестьянской промышленности вплоть до 90-х гг. XIX в. оставалась редким явлением. Значительно шире была распространена рассеянная мануфактура, подчинявшая себе мелкотоварное производство кустарных мастерских. По найму от владельцев овчинно-шубных заводов и торговцев-подрядчиков, захвативших в свои руки выгодные казенные заказы интендантства, мелкие промышленники вырабатывали овчины, шили теплую одежду различного назначения, сохраняя при этом только видимость самостоятельности. В 1895 г. в Шатровской волости Ялуторовского округа таким путем выделывалось 480 тыс. овчин на 21 600 руб. Мастера-шубники из материала тех же заводчиков шили теплую одежду. На остальной территории Сибири овчинно-шубные заведения насчитывались единицами и по характеру своему были мелкими ремесленными мастерскими, базирующимися на семейной кооперации.
В примитивном шерстобитно-пимокатном промысле преобладало мелкотоварное производство в сочетании с производством на заказ. Кустари получали сырье с небольшой округи и снабжали ее жителей готовыми изделиями, входя часто в непосредственное соприкосновение с потребителем.
К началу пореформенного периода в Тюменском округе Тобольской губернии существовало зависимое от скупщиков мелкотоварное производство ковров. Во второй половине XIX в. оно распространилось на другие округа, проникало даже в другие губернии, но основным производителем товарной продукции оставался Тюменский округ, а в нем — Каменская волость. В 1864 г. в Тюменском округе было выткано 20 тыс. ковров, в 1871 г. – 30 тыс., в 1884 г. – 50 тыс., в 1896 г. – 80 тыс. В начале XX в. наметился упадок этого промысла.
На основе общественного разделения труда в крестьянской промышленности, обрабатывающей растительное сырье, сложились специализированные типично-крестьянские производства: деревообработка, обработка волокон растительного происхождения, промышленная переработка зерна, каждое из которых делилось на многие промыслы. В деревообрабатывающих промыслах одно из первых мест принадлежало рогожно-мочальному производству Туринского, Тобольского и Тюменского округов. Потребность в таре, упаковочных материалах определялась объемом перевозок по Московскому тракту, нуждами сельского хозяйства и промышленности. Рогожно-мочальное производство откликалось на запросы рынка специализацией по изготовлению самой разнообразной товарной продукции. На основе экипажного, бондарного, мебельно-столярного производств складывалась специализация Курганского, Тюменского, Томского, Барнаульского округов, а в них — отдельных сел и деревень. В наиболее развитом экипажном промысле между городом и деревней прослеживается разделение труда. Тюмень, Томск, Барнаул оставляют за собой окончательную отделку экипажей, а их изготовление и сборка становятся делом пригородных кустарей. Деревенские промышленники, по существу, превратились в детальных рабочих, а сама организация производства напоминала рассеянную мануфактуру. Но такие факторы в экономическом строе деревообрабатывающих промыслов были спорадическим явлением. Большинство из них были типично мелкотоварными. Довольно часто встречалось и ремесло по заказу потребителей.
Примитивное по своей экономической организации производство льняных и пеньковых изделий находилось под сильным влиянием конкуренции со стороны текстильной промышленности России. Но хлопчатобумажные ткани, не обладающие прочностью холста, не могли полностью его вытеснить. Мелкое производство холста и сукон получило в Сибири широкое распространение, но лишь незначительная часть продукции шла на рынок. Основная масса потреблялась в собственном крестьянском хозяйстве.
В южных земледельческих округах Западной Сибири развитие товарного хозяйства и капитализма углублялось специализацией на переработке зерновых и технических культур. В мукомольном производстве господствовал купеческий капитал. В появлении крестьянских мукомольных заведений в форме простой капиталистической кооперации и мануфактуры проступала одна из сторон промышленного предпринимательства сельской буржуазии.
В группе промыслов, обрабатывающих минеральное сырье, типично крестьянскими были гончарный, кирпичный, кузнечный, распространенные повсеместно. Реже крестьяне прибегали к добыче и обработке камня. Только в местностях, ближайших к городам, бывшим горнозаводским селам и железоделательным заводам, гончарный и кузнечный промыслы имели капиталистическую организацию — мелкие производители работали на постоянного скупщика или на хозяина капиталистического заведения из его сырья за сдельную оплату. В локальных центрах кустарного сельскохозяйственного машиностроения прослеживается простая капиталистическая кооперация и рассеянная мануфактура. Но эти явления не меняли общей картины архаичности, консервации этой группы промыслов на примитивных докапиталистических стадиях развития.
Среди общих условий хозяйственного развития, оказывавших отрицательное воздействие на мелкую крестьянскую промышленность Сибири и проблему получения сырья, выделяются по степени значимости реакционная роль царизма, проявившаяся в сохранении помещичьего землевладения в центре страны, в укреплении казенной и кабинетской собственности на земли в Сибири, и пережитки старых форм торгового обращения. В пореформенный период в условиях развития капитализма юридическая форма государственной и кабинетской собственности, по существу оставаясь прежней, изменяла свою экономическую природу в буржуазном направлении. Видоизменение феодальной собственности проявилось в интенсивном использовании монопольного права на землю в целях повышения роли промышленной аренды, стоимости леса, залежей известняков, камня, глины, т. е. тех природных ресурсов края, которые являлись сырьевой базой для многих отраслей крестьянской промышленности. Казна и Кабинет использовали при этом в своих целях сложившееся в феодальную эпоху и усиливавшееся капитализмом нерациональное размещение производительных сил, распределение земель и леса между различными регионами и категориями населения. Уже со второй половины 80-х гг. государство и Кабинет приступают к созданию земельно-лесного хозяйства, усиливая давление ренты, которую уплачивали мелкие производители, арендующие земли в промышленных целях и пользующиеся материалом лесовла-дельцев. На промыслы, обрабатывающие животное сырье, отрицательное влияние, кроме сказанного, имели пережитки старых форм торгового обращения: использование торговцами сословных привилегий, неравенство цен на разбросанных по огромному пространству Сибири рынках, средневековые пережитки в системе ярмарочной торговли. Но крестьяне Сибири относительно свободнее, чем в Европейской России, пользовались землей и лесом. При отсутствии крестьянской собственности на земли и леса община владела и в некоторых случаях даже распоряжалась ими. Сибирские крестьяне в условиях казенно-кабинетской земельной собственности проявляли свое право в качестве держателей земли в массовых договорах об ее аренде под промышленные заведения.
В четвертой главе изучаются основные черты техники и проявление элементов народного творчества в крестьянской промышленности. В пореформенной Сибири не произошло существенных изменений в технике крестьянской промышленности. При неизменности, почти полной неподвижности техники прослеживаются лишь отдельные элементы прогресса. Мелкие производители по мере сил и возможностей стремились к улучшению обработки сырья, усовершенствованию орудий труда. Изменения в технике стимулировались, прежде всего, развитием капитализма вширь. Развитие капитализма вглубь в наиболее развитых районах Сибири, укрепление межобластных связей углубляло этот процесс: происходили обмен производственным опытом, смещение навыков и приемов обработки материалов, характерных для мелких производителей различных промысловых районов. Нехватка и удорожание сырья, изменения рыночной конъюнктуры, новые веяния в хозяйстве и быту также нарушали традиционные приемы обработки, вызывали некоторые изменения техники крестьянского производства. Но возможности технических усовершенствований ограничивались существующим способом производства. Некоторые элементы новой техники оставались в рамках традиционных способов и приемов. Силы и средства мелких производителей ослаблялись феодально-крепостническими пережитками.
Развитие капитализма вызывало в крестьянской промышленности Сибири те же процессы, что и в Европейской России. Капитализм разрушал старые бытовые условия сибирского крестьянства, открыл сибирскую деревню для предметов городской промышленности, изменил внешний вид крестьянских изделий, упростил их декоративную отделку. Однако нивелировка местных особенностей отдельных районов страны, разрушение мелкого производства, стандартизация и упрощение отделки произошли не сразу. Даже в начале XX в. продолжали проявляться индивидуальные вкусы и художественное творчество мастеров при отделке различных вещей. Практические навыки художественного мастерства в обработке дерева проявились в сибирском народном зодчестве: в планировке и застройке сел, типах изб, крыш, украшениях оконных наличников, крылец, ворот. Во второй половине XIX в. резьба в интерьерах жилища и на предметах быта постепенно вытесняется росписью. Расписывались «красный угол», пол, потолок, двери, мебель, посуда, прялки.
Постоянное соприкосновение с сырьем животного происхождения способствовало выработке технических приемов и навыков обработки различных сортов кож, оригинальному проявлению народной смекалки в техническом освоении продукции кожевенной промышленности (универсальная рабочая мужская и женская обувь, одежда). В шубных мастерских изготовлялась из овчин разнообразная удобная и теплая одежда. Высокое качество и красота черных овчин придавали одежде не только практичность, прочность, но и изящество. Многоцветие красок тюменских ковров, высокое качество сибирских холстов, многообразие цветового рисунка пестрядей, узорных браней, изящных вожжей для свадебных выездов, опоясок и поясов, тканых и вышитых рушников, узоров вышивок на головных уборах, рубашках, подзорах простынь свидетельствуют о художественной одаренности народа, элементах народного творчества при изготовлении предметов практического назначения. Но в товарной продукции мелкой крестьянской промышленности проявления индивидуального творчества тонули в массе прочных, добротных, но стандартно-упрощенно отделанных вещей.
В заключение дана оценка состояния крестьянской промышленности Сибири к середине 90-х гг. XIX в. Существенная сторона состояния мелкой крестьянской промышленности пореформенной Сибири проявилась в том, что здесь действовали факторы, как ускоряющие, так и тормозящие процесс капиталистической эволюции, причем действие первых (отсутствие помещичьего землевладения, наличие колонизационного фонда, переселение, крестьянское, в основном, производство и др.) ощутительно сказывалось уже до строительства Сибирской железной дороги и проявилось в фермерском по своей основе направлении аграрной эволюции. В крестьянской экономике это сказалось на росте не только сельскохозяйственного производства, но и обрабатывающей промышленности. К середине 90-х гг. XIX в. в Сибири тенденция роста мелких крестьянских промыслов преобладала над тенденцией разрушения их капитализмом, так как только капиталистическая фабрика могла завершить полное поглощение мелкого производства. Преобладание развития капитализма вширь, слабо развитая фабрично-заводская промышленность определяли длительное существование базы роста примитивных крестьянских промыслов, совмещения в мелком производстве двух процессов. В развитых промысловых районах и отдельных отраслях крестьянской промышленности мелкое производство подчинялось капитализму, а в глухих районах те же промыслы утверждались вновь, разрушая патриархальное хозяйство.
По огромному пространству Сибири предприятия крестьянской обрабатывающей промышленности размещались далеко не равномерно. Большая часть мелких крестьянских заведений находилась в Западной Сибири, особенно в Тобольской губернии. С удалением от Урала на Восток наглядно просматривается не только сокращение размеров крестьянского производства, но и превалирование деревообрабатывающих промыслов, а в них — примитивных экономических форм, а также меньшая степень разложения промыслового крестьянства. Отмеченная закономерность объясняется более ранним заселением и возникновением крестьянской промышленности в Тобольской губернии, близостью и воздействием экономически более развитых соседних губерний Европейской России, притоком переселенцев и кустарей из-за Урала, слабым развитием золотопромышленности, не отвлекающей трудовые ресурсы.
По числу заведений, занятых в них рабочих, выпускаемой продукции в крестьянской промышленности преобладало мелкотоварное производство. На его основе ко времени строительства Сибирской железной дороги усиливается рост простой капиталистической кооперации и мануфактуры. В отдельных более развитых экономически локальных районах и отраслях обрабатывающей промышленности (овчинно-шубной, кожевенной) они начинают теснить мелкотоварное производство по объему выпускаемой продукции.
Пережитки феодализма и полуфеодальные формы эксплуатации земледельческого и промыслового крестьянства являлись экономической предпосылкой союза рабочего класса со всем крестьянством в назревающей буржуазно-демократической революции. Классовые противоречия, развивающиеся среди земледельческого крестьянства, дополняясь и углубляясь разложением промыслового крестьянства, обуславливали вторую социальную войну в деревне. Однако масса мелких крестьянских промышленников принадлежала к мелким собственникам и предпринимателям. В обстановке развивающегося капитализма мелкий буржуа стремился защитить свои классовые интересы, выдержать конкуренцию крупной промышленности, упорно цеплялся за прошлое. Кустарь был консервативнее среднего крестьянина-земледельца. Но в Сибири капитализм утвердился в неразвитых, средневековых формах. При слабом развитии крупной промышленности каждый шаг в утверждении новых крестьянских промыслов, расширении и капиталистической эволюции уже существующих, выступает как прогрессивное явление.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
- Переселения крестьян в Сибирь в конце XIX — начале XX вв. – В сб.: Из истории Западной Сибири. Вып. I. Кемерово, 1966 (1,5 п. л.).
- Арендное хозяйство на кабинетских землях Алтайского округа. – В сб.: Бахрушинские чтения 1966 г. Вып. II. Новосибирск, 1968 (1 п. л.).
- Экономическое положение переселенцев Западной Сибири конца XIX – начала XX вв. – В сб.: Исторические науки. Вып. I. Новосибирск, 1967 (0,75 п. л.).
- Рост переселения в Сибирь и его характер. – В кн.: История Сибири, т. III. Л., 1968 (0,5 п. л.).
- Крестьянская промышленность Сибири в 60–90-х гг. XIX в. – В сб.: Из истории Западной Сибири. Вып. 31. Новосибирск, 1969 (1 п. л.).
- Торговый капитал в крестьянской промышленности Сибири 60–90-х гг. XIX в. – В сб.: Из истории Западной Сибири. Вып. 45. Новосибирск, 1970 (2,4 п. л.).
- Сибирский рынок и крестьянская промышленность (1861–1893 гг.). – В сб.: Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. II. Новосибирск, 1970 (1 п. л.).
- Из истории крестьянской промышленности пореформенной Сибири и задачи ее изучения. – В сб.: Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1971 (0,75 п. л.).
- Кожевенное производство в крестьянской промышленности пореформенной Сибири (1861–1891 гг.). – В сб.: Из истории Западной Сибири. Вып. 64, Новосибирск, 1971 (3 п. л.).
- К истории развития мелкой промышленности в Алтайском округе (1861–1897 гг.). – В сб.: Из истории Сибири. Вып. 64, Новосибирск, 1972 (1,25 п. л.).
- Извозный промысел в Сибири во второй половине XIX в. (1861–1893 гг.). – В сб.: Из истории Сибири. Вып. 64. Новосибирск, 1972 (0,7 п. л.).
- Крестьянская деревообрабатывающая промышленность пореформенной Сибири (60–90-х гг. XIX в). – В сб.: Из истории социально-экономического положения крестьянства Сибири XIX – начала XX вв. Вып. 99. Новосибирск, 1974 (2 п. л.).
- Переселение и изменение социально-экономического облика крестьянства в пореформенный период. – В сб.: Изменения в составе и культурно-техническом уровне рабочего класса и крестьянства Сибири. Тезисы докладов и сообщений Всесоюзного симпозиума. Новосибирск, 1974 (0,25 п. л.).
- Крестьянская промышленность Сибири во второй половине XIX в. Новосибирск, 1975 (10 п. л.).
[1] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, с. 451 и примечание 2.
[2] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, с. 595.
[3] П. Г. Рындзюнский. Крестьянская промышленность в пореформенной России. М., 1966.
[4] К. Маркс. Капитал, т. 1. М., 1955, с. 328-508; В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, с. 328-383.
[5] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 3, с. 448-452.
[6] Там же, т. 1, с. 333-335; 393-395; 505-511; 517-518; т. 3, с. 165-168, 509.
[7] Там же, т. 3, с. 341-353.
[8] Там же, т. 1, с. 300-302, 388; т. 4, с. 227-229, 231.
[9] Положение о пошлинах за право торговли и промыслов изд. 1865 г., со всеми последовавшими к нему дополнениями и разъяснениями Правительствующего Сената, по 1 января 1872 г. СПб., 1872.
[10] Труды Комиссии для пересмотра системы податей и сборов, т. V, СПб., 1893; Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности, т. 53, Тобольская губерния; т. 56, Томская губерния, СПб., 1904.
[11] Свод данных о фабрично-заводской промышленности в России за... 1885–1887, 1888, 1889, 1893 гг. СПб., 1889–1896; Указатель фабрик и заводов окраин России: Царства Польского, Кавказа, Сибири и Среднеазиатских владений. СПб., 1895.
[12] Ежегодник министерства финансов. Вып. I-XI. СПб., 1869–1881.
[13] Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири, вып. I–XXII. СПб., 1888-1898; Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Ялуторовского округа Тобольской губернии, т. I. M., 1897; Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний, т. I, Иркутск, 1889; т. II, вып. 2-5. М., 1890; т. III. Иркутск, 1893; т. IV, вып. 1-6. Иркутск, 1893-1894; Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе, т. I, вып. 1-2. Барнаул, 1899; т. II, вып. 1-4, Барнаул, 1898-1900; Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Бийском уезде (округе), вып. 1-4. Барнаул, 1898-1901.
[14] Н. Л. Скалозубов. Опыт обзора крестьянских промыслов Тобольской губернии. Тобольск, 1895; Кустарные промыслы Томской губернии. СПб., 1909; Материалы анкетного обследования кустарно-ремесленной промышленности в Томской губернии. Томск, 1915.
[15] А. Г. Шлихтер. Кустарные промыслы в Енисейской губернии. Красноярск, 1915.
[16] Н. Чукмалдин. Мои воспоминания, ч. I. СПб., 1899; ч. II. М., 1902; С. Я. Капустин. Хозяйственный быт сибирского крестьянина. – «Литературный сборник». СПб., 1885; А. Павлов. 3000 верст по рекам Западной Сибири. Очерки и заметки из скитаний по берегам Туры, Тобола, Иртыша и Оби. Тюмень, 1878; М. Рылов. Кожевенное дело в г. Тюмени. – «Записки императ. Казанского экономического общества», ч. I, 1858, № 4.
[17] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, с. 96.
[18] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, с. 377.
[19] Там же.
[20] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, с. 353.
[21] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3. Приложение 1.
Добавить комментарий