Проблемы обеспечения инвалидов Отечественной войны протезами в первые послевоенные годы в Западной Сибири

Наиболее тяжелой в медицинском обслуживании инвалидов Отечественной войны являлась проблема обеспечения протезами. Бывшие военнослужащие, прошедшие стационарное лечение, не могли выехать из областных центров домой в сельские районы по причине отсутствия протезов и приспособлений, очков, костылей. Систематически из разных организаций Новосибирска, занимавшихся инвалидами Отечественной войны, шли запросы в центральные учреждения об улучшении качества и увеличении выпуска приспособлений и протезов, повышения их гарантированного срока службы (до обмена на новые) до двух лет вместо 5 — 6 месяцев реальной носки[1].

В 1947 г на Всероссийском совещании работников органов социального обеспечения обсуждались различные варианты увеличения ассортимента выпускаемой продукции для инвалидов Великой Отечественной войны, прежде всего клепо-шпоновых и нитролаковых протезов рук. В этом же году для того, чтобы снизить накал проблем в медицинском обслуживании инвалидов войны, государство выделило значительные суммы на социальное обеспечение, в т. ч. на льготное приобретение протезов — 4 095 млн руб., а в 1948 г. — 6 187 млн руб.[2] Но по-прежнему в налаживании производства и обеспечения протезами, приспособлениями существовало много трудноразрешимых в то время проблем. Не каждый воин-инвалид мог воспользоваться удобными протезами, что вызывалось многими причинами, в т. ч. невозможностью приобретения из-за удаленного проживания от крупных городов. Бывшие военнослужащие часто пользовались протезами и приспособлениями кустарного производства, хотя органы социального обеспечения Западной Сибири имели широкую сеть производственных мастерских по выпуску социально значимой продукции. В Новосибирске действовал даже специализированный протезный завод. Но в воспоминаниях современников сохранился характерный образ инвалида войны послевоенной поры: человек с ампутированными ногами и передвигающийся на самодельной тележке, одетый в телогрейку армейского образца, на голове ‑ пилотка или шапка-ушанка. Это приспособление представляло собой сколоченные доски, установленные на колеса-подшипники.[3] Примечательны воспоминания американца, посетившего СССР осенью 1947 г.: “…Мы почти не видели в Советском Союзе протезов, хотя их требовалось очень много. Эта отрасль промышленности, скорее всего, не была еще создана, хотя и стала одной из самых необходимых, ведь тысячи людей остались без рук и ног”.[4]

В действительности промышленность по выпуску протезов и приспособлений существовала, но в зачаточном состоянии. По ряду объективных причин советское государство не могло выделять достаточные средства на социальную сферу, в т. ч. эту отрасль медицинской промышленности. Новосибирский протезный завод в 1945 — 1947 гг. нередко простаивал из-за отсутствия гвоздей, столярного клея, наждачных порошков, паст для глянцовки. Систематически не выполнялся план по выпуску деревянных протезов.[5] В информационном отчете за 1948 г., направленном начальнику управления трудового и бытового устройства семей военнослужащих, инвалидов Отечественной войны при министерстве социального обеспечения РСФСР М.М. Духову, указывалось на серьезные производственно-организационные недоработки руководства протезного завода.[6] Это предприятие тесно взаимодействовало с Новосибирским институтом восстановительной хирургии и ортопедии (развернутым на базе госпиталя) и поэтому считалось одним из ведущих в Западной Сибири. Сюда обычно приезжали воины-инвалиды из соседних областей, если местные протезные мастерские не могли выполнить заказ. За первое полугодие 1948 г. областным отделом здравоохранения было выдано 1 684 нарядов на изготовление протезно-ортопедических изделий: на правое бедро — 189, левое — 214, правую голень — 233, правое плечо — 36, левое плечо — 26, правое предплечье — 18, левое предплечье — 26, ортопедическую обувь — 389, протезную — 382 и 171 — на разные специзделия.[7] Приведенные цифры говорят об огромной потребности фронтовиков в помощи. Однако многие из них даже не были официально зарегистрированы. Не учитывались инвалиды в сельских районах, находившихся вдали от железнодорожных и автомобильных дорог, где зачастую отсутствовала телефонно-телеграфная связь.

Медицинский отдел протезного завода работал крайне неудовлетворительно. Техники-смерщики редко выезжали в районы области. Периодически происходили утери заказов на протезы и длительные задержки в их изготовлении. Так, инвалид Отечественной войны I группы В.А. Давыдов заказал 28.02.1947 г. протезы правой и левой руки. В течение года фронтовик не мог получить их, потому что техник потерял заказ-смерку. В документах этого предприятия можно найти массу вопиющих фактов бюрократического отношения к защитникам Родины, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. Один из типичных случаев — трехлетние мытарства воина-инвалида М.П. Черникова, проживавшего в Чулымском районе. Он получил наряд на изготовление протеза в 1945 г., а завод выполнил его заказ после неоднократной переделки только в июле 1948 г. и то благодаря вмешательству ответственных работников обкома ВКП(б). С проблемами в обеспечении медицинскими изделиями сталкивались прежде всего фронтовики из сельской местности, ведь им необходимо было не менее двух раз выехать в город, чтобы сначала заказать, а затем забрать протез. Многодневные хождения по инстанциям областного города многим были просто не по силам. Почтовые извещения, высылавшиеся протезными заводами, зачастую терялись или переадресовывались другим лицам. Например, инвалид Отечественной войны Т.М. Журило, проживавший в Веселовском районе, получил наряд на изготовление протеза в июне 1947 г., но почтовое извещение об изготовлении длительное время не поступало. Пришлось выехать на завод, где в результате длительных разбирательств оказалось, что изготовленный для него протез выдали другому лицу. Врач медицинского отдела Сазонова, чтобы избежать ответственности, составила фиктивную справку о том, что будто бы полученный им протез в 1947 г. пришел в негодность.[8]

В областных центрах Западной Сибири имелись инстанции, в которые инвалид мог пожаловаться. Такие жалобы рассматривались, как правило, оперативно, по ним принимались жесткие и конкретные решения. В небольших городах и поселках дело обстояло намного хуже. В материалах проверки деятельности протезной мастерской в Сталинске, проведенной в 1949 г. Кемеровским обкомом ВКП(б), отмечалась крайне неудовлетворительная работа техников-смерщиков, их постоянное отсутствие на рабочем месте. Приезжавшие из сельских районов инвалиды войны ожидали протезы в среднем 7 — 8 дней.[9] В целом новые виды протезов, которые могли существенно облегчить жизнь инвалида войны, так и не вошли в массовое производство, их выпускали ограниченными сериями в Москве и Ленинграде, т. к. они были технически сложны и требовали больших капитальных вложений.

Примечания:

 ³⁸ ГАНО. Ф. Р-117. Оп. 1. Д. 84. Л. 17.

³⁹ Там же. Л. 7.

40.ВоспоминанияЧерниковаCC. — Архив автора.

⁴¹ Стейнбек Дж. Русский дневник. — М., 1990. — С. 65.

⁴² ГАНО. Ф. Р-117. Оп. 1. Д. 84. Л. 16.

⁴³ ГАНО. Ф. П-4. Оп. 12. Д. 488. Л. 17.

⁴⁴ Там же. Л. 16.

⁴⁵ Там же. Л. 18 — 20.

⁴⁶ ГАКО. Ф. Р-842. Оп. 1. Д. 2. Л. 139.

⁴⁷ ЦХАФАК. Ф. П-1. Оп. 30. Д. 257. Л. 22; Ф. Р-223. Оп. 1. Д. 10. Л. 96.

⁴⁸ ТО ЦДНИ. Ф. 607. Оп.1.Д.126.Л.73.