Марчук Гурий Иванович

Алгоритмы академика Марчука

Марчук Гурий Иванович (родился в 1925 году)

академик РАН, выдающийся специалист в области вычислительной математики, физики атмосферы, геофизики, президент Академии наук СССР (1986-1991). Почётный член Российской академии образования. Герой Социалистического Труда (1975).

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. II. С. 276-289.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

В средствах массовой информации, по крайней мере, сибирских, Гурий Иванович Марчук большей частью представал как энергичный идеолог внедрения разработок ученых Сибирского отделения в народное хозяйство. Но это была лишь видимая часть айсберга и одновременно лишь один из аспектов удивительно многогранной и напряженной деятельности Марчука-исследователя и Марчука-организатора науки, его впечатляющего жизненного пути – от сельского школьника до всемирно известного ученого, лауреата множества престижных премий, Героя Социалистического Труда, президента Академии наук СССР. Для рассказа об этом воспользуюсь, в частности, книгами Г. И. Марчука «Жизнь в науке» (2000) и «Молодым о науке» (1980). В подготовке последней я принимала участие, слушала и записывала мысли и соображения Гурия Ивановича, когда он сломал ногу и целый месяц мог посвятить подготовке этой книги, заказанной издательством «Молодая гвардия».

Родился он 8 июня 1925 года в селе Петро-Херсонец, вырос в райцентре Духовницкое, что в Саратовской области на Волге, родители были сельскими учителями. Когда началась война, два лета работал на комбайне, заменяя ушедших в армию взрослых. Очень любил математику и даже имел в школе прозвище «Профессор». Зимой 1941 года в село приехал с лекцией декан мехмата эвакуированного в Саратов Ленинградского университета. Познакомившись с Гурием, он посоветовал юноше поступать именно в этот университет.

Так Гурий и сделал, добравшись до Саратова летом 1942 года по Волге на пароходе, под немецкими бомбежками. Оказавшись в городе, жадно впитывал и знания, и неведомую раньше культуру. До сих пор он с улыбкой вспоминает, как, попав в театр оперы и балета на «Спящую красавицу», после первого акта спросил соседок по ложе, почему артисты не поют…

В 17 лет его, первокурсника, призвали в армию; он окончил школу артиллерийской разведки и был оставлен там же преподавателем. В свободное время занимался и вскоре сдал экстерном экзамены за первый курс. И после демобилизации осенью 1945 года старший сержант Марчук был зачислен на второй курс университета – уже в Ленинграде. И началось студенческое, а потом аспирантское житье-бытье, в котором его пути впервые (а иногда и на всю жизнь) чудесным образом пересекались и переплетались с путями и корифеев науки, и будущих коллег по Сибирскому отделению.

Разве не чудо, что внимательного студента заприметил на своих лекциях академик Владимир Иванович Смирнов, автор классического пятитомного курса по высшей математике для вузов, по которому учились студенты многих стран мира, и пригласил к себе домой – на чай и беседу. Марчук очень живой человек, около него всегда закипает какое-нибудь общественное или научное дело, – так позже отзывался о нем В. И. Смирнов.

При подготовке диплома Марчуку пришлось близко познакомиться с решением задач, сформулированных академиками В. И. Смирновым и С. Л. Соболевым (тем самым, что стал через 8 лет одним из основателей Сибирского отделения!) на базе функционально-инвариантных решений. (Прошу прощения у читателей за сложную терминологию, но она понадобится при дальнейшем рассказе).

На защите диплома присутствовал и поздравил Гурия Марчука с хорошей работой тогдашний ректор университета, член-корреспондент АН СССР Александр Данилович Александров – будущий академик, основатель научной школы по геометрии в Институте математики Сибирского отделения. А когда юного аспиранта «закрепили», как полагалось, за одной из групп студентов второго курса, то среди подшефных Марчука оказались будущие академики Е. И. Шемякин, А. С. Алексеев и член-корреспондент В. И. Дулов – его коллеги по Сибирскому отделению.

Аспирант Марчук с головой окунулся в науку. Как он вспоминает, пребывание в аспирантуре в кругу именитых людей приносило радость ежедневного познания. Мне всегда не хватало одних лекционных курсов, и я аккуратно один раз в неделю посещал книжные магазины – отделы математики, механики, физики – и к каждому курсу добавлял две-три книги, извлекая из них либо новые для себя сведения, либо новые точки зрения на ту или иную проблему. Эти походы были как бы естественным продолжением моих встреч с книгами нашей сельской библиотеки. Но, пожалуй, главным было то, что я научился работать с книгой – без этого важнейшего навыка ни один научный работник не может обойтись.

И тут вмешался случай.

Неожиданно в Ленинград приехала представительная комиссия из Академии наук СССР. Знакомясь с аспирантами университета, члены комиссии предлагали им перевестись в любой академический институт Москвы, поскольку во время войны многие научные работники Академии не вернулись с фронта. Марчук противился, но не устоял и был переведен в Геофизический институт Академии наук. Академик В. И. Смирнов дал ему рекомендательное письмо, чтобы его питомец мог продолжить свои математические занятия, но Гурий им не воспользовался. Хотя его диссертация, начатая в ЛГУ, была почти готова, он решил, что если смог написать одну диссертацию, то напишет и другую – и почему бы не испытать себя?

Забегая вперед, приведу размышления уже умудренного опытом Г. И. Марчука, которые он адресует молодежи: Специалист XXI столетия представляется мне широко образованным не в одной области науки, а, по крайней мере, в двух-трех: законы развития научно-технической революции обязательно предъявят такой счет.

Употребляя термин «широкий», имею в виду, конечно, основательность, серьезность знаний. И четко вижу путь формирования такого специалиста. После окончания вуза (возьмем для примера университет) главная задача выпускника – войти серьезно в ту сферу первой самостоятельной работы, которая будет ему поручена. Вероятнее всего, это будет узкая научная проблема. Исследуя ее, молодой специалист фактически нарабатывает, умножает собственное творческое умение, навыки. На это уходит три-пять лет. За этот срок молодой специалист становится – не может не стать! – профессором в своей узкой области.

После этого ему необходимо переключиться на смежную область науки, может быть, далекую от той узкой проблемы, в которой он специализировался, войти в новую сферу знаний, т.е. овладеть новыми фактами, фундаментальными идеями. Однако на это понадобится уже меньше времени − один-три года, потому что методы, процесс познания оказываются теми же самыми: отработанная сразу после университета или института система творчества сработает и здесь. Именно это и даст возможность быстро войти в новую область науки. На овладение третьей понадобится еще меньше времени, но глубина научного поиска будет той же самой. Теперь специалист оказывается способным охватить более широкую сферу науки или техники. Он распознает тенденции дальнейшего развития науки на стыках смежных областей. А открытия на стыках, как правило, более важны. Так, в конце концов, и рождается крупный ученый, руководитель, способный обозревать и глубоко разрабатывать основные направления научно-технического прогресса, уверенно руководить сотрудниками.

Научная биография самого Марчука развивалась точно по такому сценарию, или, выражаясь математическим языком, алгоритму.

В Геофизическом институте его новой специальностью должна была стать физика атмосферы. Руководитель – член-корреспондент РАН И. А. Кибель – предоставил аспиранту возможность самому сформулировать тему диссертации.

Задача была каверзной и аналитически не решалась. Но здесь я вспомнил теорию Смирнова-Соболева о функционально-инвариантных решениях. Применил уже известную мне технику и получил аналитическое решение, исследованием которого занялся вплотную. Через три месяца диссертация была в основном готова.

Марчук окончил аспирантуру и защитился в 1952 году. Научный руководитель предложил ему остаться работать в Геофизическом институте. Но вот беда – надо было выселяться из аспирантского общежития, а куда? И тут впервые пересеклись дороги Марчука и Лаврентьева – именно к нему, тогда академику-секретарю физико-математического отделения Академии наук, и к вице-президенту АН О. Ю. Шмидту обратились руководители Института с просьбой помочь способному молодому человеку. Марчук получил комнату в Москве.

Но тут опять вмешалась судьба – не прошло и года, как его высоким постановлением переводят в «Лабораторию В» под Москвой (ныне – наукоград Обнинск) – для разработки термоядерного оружия нужны были новые силы. Через два года эти работы сосредоточились в другом месте – на объекте «Арзамас-16», ныне Саров (куда, к слову, был привлечен на несколько лет и академик М. А. Лаврентьев), а Физико-энергетический институт Госкомитета по использованию атомной энергии (который вырос из «Лаборатории В») в Обнинске приступил к новой проблеме – расчету ядерных реакторов для атомных электростанций и подводных лодок.

Поначалу было трудно, поскольку все знания, которые я получил на математико-механическом факультете и в Геофизическом институте, фактически мне мало пригодились, но творчество, постановки задач, методы исследования все-таки были отработаны на хорошем уровне. Что касается ядерной физики – моей новой специализации, то начал я с интервью, взятого у своей жены, которая училась на радиохимической кафедре химфака Ленинградского университета, знала достаточно много, чтобы изложить мне основы моей новой науки и порекомендовать литературу. Я окунулся в эту новую для меня область. Прочитал десятки книг, статей и начал кое-что понимать. Постепенно молодые математики «Лаборатории В» изучили новый предмет весьма обстоятельно и даже осмеливались спорить с физиками, которые были их «заказчиками».

Началась разработка виртуозных вычислительных методов для расчета ядерных реакторов, на эту тему была и докторская диссертация Марчука, и его первые монографии, сразу же переведенные за рубежом.

Активность молодого доктора наук отразилась в бытовавшей в ФЭИ шутке: До Марчука математики были рабами физиков, а при Марчуке физики стали рабами математиков. Был случай, когда Марчук, выступая оппонентом при защите докторской диссертации своего коллеги, сделал ряд замечаний, тогда как два другие оппонента замечаний не имели (а ими были, ни много ни мало, академики И. Н. Векуа и М. А. Лаврентьев, оба уже работавшие в Сибири), и научная «въедливость» Марчука, наверное, им запомнилась…

И снова судьба его сделала резкий поворот.

В 1962 году Физико-энергетический институт в Обнинске посетили Сергей Львович Соболев и Михаил Алексеевич Лаврентьев и сделали Марчуку предложение переехать в Сибирь. Я принял его – так начался, пожалуй, самый главный период моей научной жизни, – напишет он потом.

Обратимся теперь к воспоминаниям Михаила Алексеевича Лаврентьева.

В Сибирском отделении мы с самого начала придавали большое значение развитию вычислительной математики и техники. Важно было найти человека, который мог бы возглавить это дело. С. Л. Соболев рассказал мне вкратце о Марчуке, ученике известного ученого Кибеля. В 1961 году за создание численных методов расчета ядерных реакторов и участие в создании первой советской атомной электростанции Г. И. Марчук был отмечен Ленинской премией. По многим данным, он был серьезным ученым и с большим потенциалом на будущее. Мы с Соболевым поехали в Обнинск, поговорили с Марчуком и получили его согласие на переход в Сибирское отделение, где он организовал и возглавил Вычислительный центр. Это предложение оказалось чрезвычайно удачным. Г. И. Марчук создал сильную научную школу и один из лучших институтов в области вычислительной математики и техники не только во всесоюзном, но и в международном масштабе. Сразу обратили на себя внимание его организаторские способности, и когда мне было поручено сформировать Совет по науке при Совете Министров СССР, Г. И. Марчук стал его ученым секретарем. Позже я рекомендовал его в заместители председателя Отделения и таким образом постепенно подготовил себе смену. Время показало, что я не ошибся в выборе.

Первым делом, где понадобились и блестяще реализовались организаторские способности Марчука в Сибирском отделении, была компьютеризация научно-исследовательских организаций СО АН. В 1963 году на первом этаже только что построенного Института геологии и геофизики (у ВЦ своего здания еще не было) заработала первая в Академгородке ЭВМ – мощная (по тем временам) М-20. Как вспоминает Гурий Иванович, именно эта первая ЭВМ заставила нас совершить поистине маленькую научно-техническую революцию в умах многих ученых Сибирского отделения. Именно она показала целесообразность применения математического моделирования во всех сферах науки и новой техники.

Но кроме идеологов, «полководцев» постановки вычислительных задач нужна была еще и армия, армия программистов для работы на ЭВМ. Для развития работ было два пути: либо принимать от всех институтов заказы на решение задач, либо научить сотрудников всех институтов работе с ЭВМ и искусству программирования. ВЦ пошел по второму пути, который, как показала жизнь, был единственно правильным. Началась широкая подготовка программистов – сначала специалисты ВЦ вели семинары для сотрудников других институтов Академгородка, потом, при поддержке властей города, и для специалистов промышленных предприятий. Именно сотрудники ВЦ во главе в академиком А. П. Ершовым (о нем в этой книге – отдельный рассказ) начали обучать обращению с ЭВМ школьников и студентов. Марчук с энтузиазмом вел, по выражению В. А. Коптюга, «наступательную пропаганду использования ЭВМ во всех областях науки, в учебном процессе». Сейчас, когда наступила компьютерная эра, эти времена уже кажутся давней стариной, но живущие в этой эре должны знать тех, кто ее для них готовил…

Вычислительный центр быстро рос, увеличивался парк вычислительных машин. Западный мир, как известно, развивал эту технику быстрее, ЭВМ там были много мощнее. Математики ВЦ для сокращения этого разрыва создавали более «хитроумные» вычислительные модели, и до сих пор алгоритмы сибиряков ценятся во всем мире.

Поскольку главный инструмент математического моделирования – сами ЭВМ, то под руководством Г. И. Марчука в ВЦ не просто была сконцентрирована мощная вычислительная техника, но создан центр коллективного пользования ею. Благодаря этому пользователи из других институтов Сибирского отделения получили доступ к ЭВМ Вычислительного центра.

Марчук-организатор вовсе не подавил Марчука-ученого. В течение долгих трудовых лет он придерживался жесткого распорядка дня: до обеда работал дома, а после обеда встречался с сотрудниками, участвовал в семинарах, занимался делами института. Конечно, половины дня на это не хватало, приходилось задерживаться до позднего вечера… Этому правилу он не изменял даже тогда, когда стал академиком и председателем Сибирского отделения. Оставался ученым и когда занимал пост заместителя председателя Совета Министров СССР, и когда был президентом Академии наук СССР (с января 1986 до декабря 1991 года). Правда, на этих постах ему было труднее выдерживать привычный стиль жизни, и он стал заниматься наукой по субботам в своем отделе вычислительной математики (позже выросшем до института). Итог поражает – при такой «публичной» жизни он успел написать 26 научных книг, которые почти сразу же переводились зарубежными издательствами на иностранные языки.

Об организованности и четкости Марчука ходили легенды. Если становилось ясно, что он несколько опаздывает на назначенную встречу, он обязательно старался предупредить об этом. Рассказывают, что на семинарах Гурий Иванович любил объявлять перерыв не на примелькавшиеся пять или десять минут, а, скажем, на четыре или на шесть – чтобы сильнее ощущалось чувство времени.

Когда Марчук начал работать в новосибирском Академгородке, его после атомных проблем снова потянуло к задачам прогноза погоды. Тем более, что были еще сильны и впечатления юности (Во время Великой Отечественной войны я по долгу службы занимался подготовкой кадров для метеорологического обеспечения артиллерии резерва Главного командования. Шары-пилоты, радиозонды, передвижные метеорологические станции накрепко засели в моей памяти и побуждали к размышлениям о жизни атмосферы).

Но теперь интерес к этим проблемам развивался уже совсем на другом уровне — в Вычислительном центре он начал работать над созданием математических моделей общей циркуляции атмосферы. На следующих этапах появилась и была реализована идея включения в расчеты процессов, происходящих в Мировом океане с его огромными запасами энергии… Теперь уже Марчук и его ученики и коллеги занимаются глобальными изменениями климатических характеристик при взаимодействии атмосферы и океана.

Над предсказателями погоды всегда подшучивают. У Гурия Ивановича хранится подарок, сделанный ему сотрудниками Вычислительного центра как иллюстрация к его вышедшей в начале 60-х годов книге «Численные методы в прогнозе погоды». Это искусно вырезанный из дерева человеческий кулак, на ногте большого пальца лежит нечто вроде монеты, где на одной стороне написано «Дождь», на другой – «Вёдро». Если нажать кнопку, палец дергается и подбрасывает монету. Как она упадет, то и будет…

Математическими моделями экологического состояния планеты Марчук занялся, можно сказать, по воле случая. Отдыхая с женой в Карловых Варах где-то в конце 60-х, он получил приглашение на симпозиум, который открывался через неделю неподалеку, в Рудных горах Чехии, и был посвящен вопросу – как прогнозировать и оценивать вредоносное загрязнение атмосферы этого региона действующими там тепловыми станциями, работающими на сернистых углях (иногда даже приходилось на опасный период выселять жителей в другую местность…)

Ехать без доклада или с докладом на далекую тему было просто невозможно. Марчук вспоминает: Последнюю неделю своего пребывания в санатории я посвятил формированию региональной модели распространения загрязнений в сложных метеорологических условиях и при неровном гористом рельефе. Три дня ходил по стежкам-дорожкам и обдумывал проблему. На четвертый день, а точнее ночь, я понял, что путь к решению проблемы экологической безопасности в районе Рудных гор лежит через так называемые сопряженные уравнения, которые были сформулированы мною для задач ядерной энергетики. Нужно было применить этот метод к совершенно новой области знания. Забыв про отдых, про лечебные воды, которые принимал уже почти автоматически, я построил теорию оптимального размещения промышленных предприятий, выбрасывающих загрязнения, так, чтобы их вредное воздействие на города, поселки, зоны отдыха, леса и поля было бы минимальным.

Доклад на симпозиуме состоялся. А через два года эта теория была доложена на международном математическом конгрессе в Ницце, и ученый мир признал еще одно направление в математическом моделировании. Получилось, что эти исследования Марчука намного опередили время – состояние окружающей среды стало серьезно беспокоить население планеты лишь десять-двадцать лет спустя. И с тех пор он не расстается с этой проблемой, занимаясь ею вместе с коллегами – сначала в Новосибирске, а затем в Москве.

Уж совсем неожиданно для себя, как он сам признавался, Марчук увлекся задачами из области медицины. Если физики и химики, изучая то или иное явление, могут ставить многочисленные опыты, то врач лишен такой возможности – не станет же он экспериментировать на больных. Можно, конечно, ставить опыты на животных – но ведь и здесь нельзя «заказать» ход болезни…

А «машинные» эксперименты позволяют просчитать десятки, сотни ситуаций, меняя при этом и дозы заражения, и темпы развития вирусов, и исходное состояние иммунной системы организма. Математические модели позволили найти механизм, помогающий организму выйти из хронической болезни. Оказалось, что весьма эффективным методом лечения является искусственно вызванное обострение болезни, то есть перевод ее в острую форму, что вызывает всплеск активности иммунной системы. (Как говорится – клин клином вышибают?).

Г. И. Марчук рассказывал: В моем распоряжении был мой собственный организм с его хронической пневмонией…Я лечился тогда в одной крупной московской клинической больнице… Даже читал врачам лекции по результатам, которые мы получили, исследуя иммунологические модели на ЭВМ. (Конечно, в больнице не оказалось доски, пришлось рисовать схемы и писать формулы фломастером на листах ватмана). В конце концов, я убедил врачей применить ко мне «метод обострения». И… выздоровел.

Интересный вывод, полученный непосредственно из численных экспериментов на модели иммунного процесса: искусственное понижение температуры (путем непродуманного приема лекарств) способствует возникновению затяжных или хронических форм заболевания. Температурная реакция – важнейший механизм самозащиты организма, поскольку повышает активность иммунной системы. Отсюда и лечебный эффект всякого рода процедур, связанных с прогреванием организма или его частей (это и классические компрессы, горчичники, банки, и прогревание токами УВЧ, и, наконец, баня – известное с древних времен средство исцеления).

Напрашивался вопрос — не лежит ли усиление иммунных возможностей организма в основе средств тибетской медицины, во многом до сих пор загадочной? Ведь тибетские врачеватели рекомендуют почти одни и те же порошки (наборы лекарственных трав, минералов, вытяжек из желез животных) от всех болезней. Не значит ли это, что лечится не сама болезнь, а иммунная система, а порошки эти – найденные в тысячелетних экспериментах биостимуляторы? Марчук даже организовал небольшую группу физиков для работы с Галданом Ленхобоевым – чудом уцелевшим от гонений учеником тибетских монахов, знатоком древних тайн восточной медицины. Тем самым он взял на себя большую ответственность – в те годы подобные исследования, мягко говоря, не поощрялись…

Главные книги Марчука-ученого посвящены все же фундаментальным методам решения математических задач. Решая прикладные задачи (о них и шла речь выше), он не только использует все лучшие модели и алгоритмы, но и создает новые, пригодные, в свою очередь, и для других классов задач.

Начав с работы по ядерным проектам, он перешел затем к проблемам экологии, глобальным проблемам климата и, наконец, математическим проблемам иммунологии. По этим направлениям, дающим ключ к пониманию взаимодействия человека с природой, он продолжает работать с учениками и коллегами.

Сколько у Марчука учеников – наверное, он и сам не назвал бы точную цифру. Ясно только, что это – целые созвездия в каждой из областей науки, которой он занимался и продолжает заниматься; наибольшие их «скопления» – в Обнинске, Москве, Новосибирске, Красноярске, Средней Азии. Имена учеников густо заселяют книги Марчука. Гурий Иванович пишет о них с большой теплотой, не жалея добрых слов и высоких оценок – и понимаешь, что с таким руководителем и молодые, и зрелые люди работают увлеченно, с подъемом, а значит – и продуктивно.

Гурий Иванович Марчук был в руководстве СО АН около десяти лет – с 1969 по 1980 годы: первое пятилетие как заместитель председателя, а с 1975 года – как председатель Сибирского отделения. В 1986 году, после работы на посту заместителя председателя Совета Министров СССР и председателя Госкомитета СССР по науке и технике, он был выдвинут Общим собранием Академии наук СССР на пост ее президента. Академик В. А. Коптюг тогда в своем выступлении охарактеризовал его как крупного организатора науки, сформировавшегося в этом качестве в значительной степени за годы работы в Сибирском отделении АН СССР.

Прежде всего, Марчуку удалось сделать очень многое для реализации идей основателя Сибирского отделения академика Лаврентьева о формировании и укреплении на огромной территории Сибири сети филиалов, превратившихся со временем в полноценные научные центры.

В 60-х годах при становлении Сибирского отделения в Новосибирск из столичных городов переехало множество уже зрелых ученых. Став в 1975 году председателем Сибирского отделения, Гурий Иванович призвал сотрудников новосибирского Академгородка – вчерашнюю молодежь, уже занявшую прочные позиции в науке, – ехать в другие научные центры Сибири, создавать там свои лаборатории и отделы. Конечно, эта акция не являлась такой массовой, она скорее была «точечной, но прицельной». Появились выносные лаборатории и отделы новосибирских институтов – полпреды академической науки – за сотни и более километров от Академгородка. Позже вокруг них, как вокруг центров кристаллизации, выросли и новые институты, и даже научные центры – такие, как Омский и Кемеровский.

Вычислительный центр в Красноярске, можно сказать, родной сын Новосибирского. Его директором-организатором одно время был сам Гурий Иванович, а первым директором – член-корреспондент В. Г. Дулов (помните, «подшефный» Марчука в ЛГУ), потом этот центр возглавлял Ю. И. Шокин (ныне академик), а сейчас – тоже питомец новосибирского Академгородка член-корреспондент РАН В. В. Шайдуров.

Настоящий ученый не может заниматься в стенах своей лаборатории без ущерба для творчества. Он обогащается идеями, плодотворнее ведет исследования, если регулярно посещает крупные стройки, предприятия, колхозы и совхозы, завязывает личные контакты с практиками.

Так считал Лаврентьев. И в первые же годы работы Сибирского отделения, когда еще шло строительство, так и было – и он сам, и его коллеги, и ученики много ездили – в Норильск, Якутию, на заводы Омска и Кемерова, на шахты и рудники Кузбасса. (Кстати, в одной из наиболее дальних поездок – в Магаданскую область и на Чукотку – участвовал и Марчук). И конечно, первыми партнерами ученых стали крупные заводы Новосибирска, а первым наладил с ними связи лаврентьевский Институт гидродинамики.

Но постепенно, как рассказывал в одном из своих интервью Марчук, мы увидели, что бессистемный подход к материализации достижений науки приводит к распылению наших ресурсов, к снижению эффективности науки. Какова главная цель внедрения? Реализовать научную идею на всех предприятиях отрасли. У нас же иногда получалось так: сделали хорошую крупную разработку на одном предприятии, а 99 других заводов этой же отрасли как работали на старой технологии, так и продолжали работать. Можно ли считать в таком случае деятельность ученых достаточно эффективной? Я думаю, что нет. Понимание этой простой, казалось бы, истины, что единичные работы – не путь влияния большой науки на большое производство, привело нас естественным образом к той стратегии, которая вошла в жизнь Сибирского отделения уже достаточно глубоко: нужно создавать такую систему контактов, которая обеспечит внедрение новой идеи в целую отрасль.

Лаврентьев вспоминал об этом так:

Примерно к концу девятой пятилетки в Сибирском отделении при энергичном участии Г. И. Марчука (тогда – заместителя председателя Отделения) сформировался принцип «выхода на отрасль». Он состоит в том, что внедрение научных разработок наиболее целесообразно вести на крупных, головных предприятиях, которые осваивают новшество, а затем при поддержке министерства распространяют его на всю отрасль. За этой лаконичной формулировкой стояла на самом деле огромная работа. Первый ее этап – передача научной разработки на предприятие и ее освоение совместными силами ученых и производственников.

Формы работы тут были самыми разнообразными: стажировка заводских специалистов в лабораториях академических институтов, лекции специалистов Академии для руководителей и рабочих, создание «комплексных бригад» ученых и производственников, участие самых энергичных и способных заводских конструкторов в разработке нового изделия еще на стадии научных исследований, прием в заводские конструкторские бюро выпускников НГУ, уже знакомых с нужными областями науки и техники. На одном из совещаний по сотрудничеству с заводом «Сибсельмаш» Марчук говорил: Процесс внедрения, материализации научных идей — это процесс не только научно-технологический, но и социальный. Мы придаем огромное значение не только тому, что мы внедрили в производство, а и тому, сколько мы подготовили из состава завода людей, способных творчески воспринимать новые научные идеи. Научных учреждений немного, предприятий – много. Мы надеемся, что специалисты завода творчески воспримут те идеи, которые мы вместе сформулируем и осуществим, а затем они сами помогут внедрить эти идеи, эти технологические процессы на многих предприятиях страны.

Не последнюю роль в установлении прочных связей с инженерами и руководителями заводов (да и министров тоже) играли исключительная коммуникабельность, тактичность и дружелюбие Гурия Ивановича. Недаром еще в годы жизни в Обнинске среди его коллег была в ходу так называемая «единица вежливости – один Гурий».

Совместный труд окупался сторицей. Только два примера. Чрезвычайно трудоемким было изготовление характерных для авиационного производства сложных деталей, выходящих на аэродинамические обводы самолета, – их делали вручную высококвалифицированные слесари-модельщики и слесари-лекальщики. В Институте математики, совместно со специалистами Новосибирского авиационного завода им. В. П. Чкалова и отраслевых НИИ, сумели, применяя современные математические методы описания сложных поверхностей, составить типовые программы для расчетов на ЭВМ и обработки сложных деталей самолета на многокоординатных станках с числовым программным управлением. Это было осуществлено впервые в стране и получило затем распространение на многих авиационных заводах.

Классическим примером выхода крупной научно-технической разработки на отрасль стало стремительное – практически за один год – признание и широкое распространение новой технологии подземной добычи железной руды. Реализация двух идей (равномерное дробление руды с помощью точно рассчитанных взрывов, и использование вибрации для ее бесперебойной выгрузки) увеличили производительность труда на рудниках вдвое, резко упал травматизм. Соавторы этой работы – Институт горного дела и Кузнецкий металлургический комбинат.

В результате реформ, отменивших плановую экономику и министерства, система «выхода на отрасль» перестала действовать. Но остался созданный за полтора-два десятилетия ценный задел – понимание тенденций развития промышленности, умение работать с руководителями предприятий и инженерным составом, осознание важности «встречного движения» ученых и практиков.

При Марчуке члены Президиума взяли за правило регулярно посещать научные центры вне Новосибирска, лично знакомились с работой институтов, жизнью сибирских регионов. Регулярными стали выездные заседания Президиума Отделения. После каждого такого обстоятельного знакомства и последующих обсуждений выявлялись (или более выпукло обрисовывались) присущие каждому региону проблемы и возможные методы их решения. Становилось ясно, на чем может и должна в первую очередь сосредоточить внимание наука, где целесообразно объединить усилия академических, отраслевых и вузовских коллективов.

Так постепенно созревала идея единой комплексной программы, направленной на эффективное освоение природных ресурсов и крупномасштабное развитие производительных сил Сибири.

Вот как рассказывал о рождении программы «Сибирь» сам Марчук:

Программа зародилась в воздухе, точнее в самолете, на котором члены Президиума СО АН возвращались из Красноярска со своей выездной сессии. До этого мы побывали почти во всех научных центрах: Якутске, Иркутске, Улан-Удэ, Томске – и всюду приняли программы работ по освоению ресурсов этих регионов Сибири. Как-то сам собой в самолете начался разговор, который подводил итог огромной работы по планированию перспектив развития Сибири. Я говорил о том, что, по существу, мы создали долгосрочную программу развития производительных сил Сибири, и ее нужно утвердить как единую и важнейшую для нас в смысле прикладной науки. Ведь в значительной степени для этого и создавалось Сибирское отделение.

Здесь же родилось и короткое название «Сибирь». Так возникла теперь уже знаменитая программа, объединяющая все научные центры Сибирского отделения и народное хозяйство этого огромного региона общими целями и идеями.

С тех пор прошло 25 лет. Программа «Сибирь» продолжает жить – теперь уже в статусе региональной научно-технической. По ее примеру были созданы программы и для других регионов: «Урал», «Дальний Восток». Многое переменилось, исчезло понятие «народное хозяйство», но не иссякла потребность в научных данных, позволяющих делать обоснованные прогнозы, проводить экспертизы, давать рекомендации по тем или иным направлениям социально-экономического развития регионов. Разработанная учеными, представителями регионов и в целом Сибирского федерального округа «Стратегия экономического развития Сибири» в 2002 году была утверждена правительством. И, конечно же, один из краеугольных камней, на котором построена эта стратегия, – многолетние исследования по программе «Сибирь».

В 2000 году, когда отмечалось 100-летие со дня рождения основателя Сибирского отделения Академии наук М. А. Лаврентьева, научной общественностью Сибири при поддержке администраций регионов, ассоциации «Сибирское соглашение» и крупных производственных фирм был создан Фонд имени Лаврентьева. Первое присуждение премий Фонда состоялось в 2001 году. Премия имени Лаврентьева в номинации «За выдающиеся результаты, имеющие первостепенное значение для развития науки и образования и внесшие значительный вклад в экономическое, социальное и культурное развитие регионов Сибири и Дальнего Востока» присуждена Гурию Ивановичу Марчуку.