Ванаг Глеб Алексеевич

Из поколения героев

Глеб Алексеевич Ванаг (1922-1991)

в 1964-1982 годах директор Новосибирского авиационного завода имени В. П. Чкалова, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР в 1976 году, депутат Верховного Совета РСФСР в 1975-1980 годах, в 1950-1962 годах работал старшим инженером, механиком, начальником линейки, заместителем начальника и начальником лётно-испытательной станции на том же предприятии, в 1963-1964 годах – начальник управления агрегатостроения Западно-Сибирского Совнархоза.
 

Печатается по книге:

«Созидатели»: очерки о людях, вписавших свое имя в историю Новосибирска. Т. I. С. 59-68.

Составитель Н. А. Александров; Редактор Е. А. Городецкий.

Новосибирск: Клуб меценатов, 2003. – Т.1. - 512 с.; Т.2. - 496 с.

Они уходят, оставляя нас один на один с новым веком. Вместе с ними безвозвратно уходит в прошлое их время, когда высшей доблестью считалось благо народа, и выполнение плана на заводе становилось праздником всего коллектива; пенсионеры выходили к станкам в конце месяца, чтобы помочь родному предприятию, а запуск нового самолета был заботой и головной болью каждого – от заклепщика до директора завода.

Время героев и романтиков, потому что мечтали они о великом счастье всех народов и искренне верили, что своими ежедневными лишениями, самоотверженностью, трудом на грани изнеможения они, вопреки всем законам экономики и истории, приблизят это счастье.

Время чудес, потому что они многого достигли.

Это время ушло, кануло в Лету. И лишь немногие памятники – вроде той мемориальной доски в честь Героя Социалистического труда Глеба Ванага, которая сегодня висит на здании заводоуправления, – напоминают о нем.

Время ушло, но остались люди, которые еще помнят завод «времен Ванага». Осталась по сей день слава предприятия, которое поддерживало высокую марку советского качества – самолетами мы еще долго будем гордиться...

Глеб Алексеевич Ванаг – из поколения героев. Для него понятие «служить народу своему» – были не просто высокие слова, не только лозунг, но жизненный принцип. Естественное состояние души, если хотите. Он был полон стремления изменить мир к лучшему. Для него никогда не было разделения «дом – работа». Да и не существовало для него понятия «работа», которую можно забыть, выходя за проходную. У него было Дело, которому он служил преданно и беззаветно. Не считаясь ни со временем, ни со здоровьем...

Он родился в Ташкенте 26 апреля 1922 года. Затем родители переехали в Бийск, оттуда – в Новосибирск. В 1940 году, окончив школу, Глеб поступил в Казанский авиационный институт.

– Во времена моего детства, – рассказывал Глеб Алексеевич, – вся детвора бредила авиацией. И я в авиамодельном кружке занимался чуть ли не с четвертого класса. Поэтому пошел в авиационный институт. Даже то, что не пришлось его тогда окончить, на мой взгляд, не повредило: во время войны все своими руками прочувствовал. И уж потом вопроса о выборе профессии не стояло.

Война не дала нормально учиться. После окончания первого курса Глеб вернулся домой, пошел работать на завод. Сначала – слесарем-сборщиком, потом механиком... К 1945 году вырос до начальника цеха. Головокружительная карьера, даже для суровых военных времен.

Но голову Глебу Ванагу вскружить было трудно. И сразу после окончания войны он возвращается к учебе.

Студенческая группа, в которую он попал, состояла большей частью из фронтовиков. Ровесников Глеба. Но за их плечами были кровь и боль войны, и хотя они старались забыть ее, быстрее перейти к нормальной мирной жизни, получалось не всегда. Нередко случались конфликты. Особенно с теми, кого вчерашние фронтовики считали «тыловыми крысами». Но именно они, фронтовики, избрали Глеба своим вожаком, поверив его уравновешенности, приняв его объективность и чувство справедливости. Убедившись в настойчивости и умении добиваться своего.

А этой настойчивости Ванагу было не занимать. Его знаменитое упорство и жизненный принцип – «уверен в своей правоте – не отступай» вошли в легенду, стали своего рода визитной карточкой Глеба Алексеевича. Причем, не только в делах производственных.

Высокий белокурый красавец Глеб никогда не испытывал дефицита женского внимания. Но встреча на волейбольной площадке с юной выпускницей медицинского института Анной мгновенно отодвинула на второй план все учебные проблемы.

– Я уже закончила институт, была врачом, – вспоминает Анна Константиновна, – за мной ухаживали взрослые мужчины – инженеры, врачи. На этом фоне Глеб чувствовал себя неуверенно. Но увидеть это можно было только хорошо зная его. Он всегда производил впечатление человека крайне сурового, хотя на самом деле был очень внимательным и романтичным. Он провожал меня до квартиры и порой сидел на перилах до утра, мои родные даже ругались — неудобно, дескать, что за молодой человек ночует у нас в подъезде... Конечно, я не могла устоять против такой «осады», и когда Глеб предложил стать его женой, согласилась.

В Новосибирск мы приехали в 1950-м. Когда мама собирала меня, все старалась вручить подушки, постельное белье, какие-то вещи... А я вслед за Глебом повторяла – ничего не надо, все у нас есть... Но когда мы сошли с поезда, свекор удивленно оглядел наши чемоданы и спросил: «А где же вещи?». Он заказал грузовую машину, поскольку сын с женой возвращались домой. И ехала эта грузовая машина за нами на улицу Кирова пустая...

Это потом уже я поняла, что на самом деле Глеб равнодушен к быту. Он уже был директором крупного завода, к его слову прислушивались в городе, он пользовался заслуженным авторитетом, но когда вставал вопрос о какой-то покупке, начинал нервничать. Не денег жалел – этого за ним никогда не водилось. Ему не нравилась сама ситуация, что надо куда-то идти, просить... У него были совсем другие приоритеты.

В одной из пожелтевших от времени газет есть отчет о встрече Глеба Алексеевича, к тому времени уже бывшего директора, с работниками завода. Отвечая на вопрос: «Какими качествами, по-вашему, должен обладать руководитель?», Ванаг сказал:

– Я начал работать самым молодым директором в стране, а закончил самым старым. Не по возрасту, имеется в виду, по стажу работы. Очень рано понял самое главное – надо быть честным и настырным в хорошем смысле, ни в коем случае не болтуном. Ничего для себя лично. Не канючить, что не успел чего-то, что нет сил, возможностей. Не жалеть времени – работе отдавать столько, сколько необходимо. Даже выражение лица у руководителя должно вселять в остальных уверенность...

И всем этим принципам он действительно следовал до конца.

Когда вернулся после окончания института в родной город, заново пришлось проходить все этапы профессиональной карьеры – старший механик, начальник линейки, заместитель, а потом и начальник летно-испытательной станции завода.

Он приходил домой поздно, порой даже не успевал пожелать детям спокойной ночи. Но это было нормально. А вот если возвращался рано – жена начинала волноваться.

– Однажды Глеб вернулся рано, – вспоминает Анна Константиновна. – Мы еще жили с его родителями. Увел меня в нашу комнату и спрашивает: «Аня, а что будет, если жидкость из огнетушителя попадет на человека?» Я удивленно отвечаю: «Одежда испортится. А что случилось?» – «Да я пеной из огнетушителя все брюки облил...».

Оказывается, после посадки загорелся самолет. А внутри – вся документация, все материалы облета. Летчики выскочили, Глеб велел всем отойти на безопасное расстояние, а сам облился пеной и влез в машину за документами...

Героизм? Безусловно, но только с нашей точки зрения, на взгляд постороннего. Для Глеба Ванага движение это было естественным и нормальным. Он – руководитель, он отвечает за проведение испытания, значит, он и должен действовать...

Помните знаменитые романы Юрия Германа о Владимире Устьянцеве «Дело, которому ты служишь», «Я отвечаю за все»... Писатель, обладая особым художественным видением, за характером отдельного героя сумел различить черты поколения. И рассказывая о Ванаге, невольно обращаешься к каноническим заголовкам Германа. Потому что «Я отвечаю за все» – действительно принцип жизни Глеба Алексеевича. Да и сам он не раз подтверждал это. А для обоснования правильности своей позиции нередко вспоминал историю, случившуюся на казанском заводе, где начинал работать в годы войны.

Пришел приказ – увеличить производство двигателей втрое, за три месяца его надо выполнить. Специалисты подсчитали – такое решение выполнить невозможно, и отправили Сталину обоснованное письмо, под которым подписались около 90 лучших техников и инженеров завода. Очень скоро все были сосланы в штрафной батальон. А задание было выполнено через четыре месяца.

– Жалко людей? Конечно, – комментировал свой рассказ Глеб Алексеевич. – А почему бы директору одному не подписать то письмо? Нет, он спрятался за спинами этих людей! «Коллективное решение». Решение – да, а ответственность за него должна быть персональная.

И этому принципу персональной ответственности Ванаг следовал всю жизнь.

Из министерства пришла установка – передать заводские фабрики-кухни общественному питанию. Днем пусть там питаются рабочие, а вечерами открыть двери для всех желающих. Ванаг внимательно наблюдал за теми предприятиями, которые поспешили выполнить «установку центра». Увиденное не обрадовало. В штатах столовых нет наладчиков, чтобы исправить неполадку, надо вызывать мастера со стороны, ждать, пока придет очередь ремонта. Запчастей нигде нет, откажет электрооборудование – закрывай столовую. В штатах завода такие проблемы решаются моментально... Словом, не выполнил Ванаг установку. Только время показало, насколько правильно поступил. Мы сегодня, тридцать лет спустя, можем воочию наблюдать, к чему приводит передача ведомственной собственности в муниципальную. Он предвидел. И рабочих своих на милость общественного питания не отдал. Звонили, пугали неприятностями. Но Ванаг никогда не боялся неприятностей. Помните его принцип – «уверен в своей правоте — не отступай». Он и не отступал.

А история с кирпичным заводом? На Чкаловском всегда велось строительство жилья, имелось свое подсобное хозяйство. Очередной приказ «от Хрущева» требовал реформирования подсобного хозяйства и закрытия кирпичного завода. Хрущев, как известно, был сторонником железобетона и считал кирпич материалом вчерашнего дня. Ванаг противился сколько мог. А когда совсем уже дожали, завод продал. И... прикупил такой же, но в другой стороне.

Коллеги-директора пугали: смотри, таких не любят, вылетишь с завода. А он выпускал кирпич и строил дома для людей. И когда заместитель министра в очередной раз, посмеиваясь, спросил: «Сколько жилья контрабандой построил?», Ванаг с прямотой обреченного ответил: «Ничего, зато люди довольны».

Вскоре нагрянула министерская комиссия, а с ней целая делегация руководителей со всего Союза. Приехали учиться, как надо жить.

Он никогда не боялся ни работы, ни ответственности. Не искал легких путей и вольных хлебов. Должность секретаря парткома предусматривала дальнейшее продвижение по карьерной лестнице. С нее начали «самостоятельное плавание» руководители многих предприятий Новосибирска. Предложили новую должность и Глебу Алексеевичу. В 1963 году его перевели начальником управление агрегатостроения Новосибирского совнархоза. Казалось бы – радоваться надо. Большой кабинет, крупная должность. А он маялся, не находя себе места, тоскуя по заводской суете, по работе с людьми. Впервые в жизни серьезно заболел – Анна Константиновна даже не знала, выживет ли. Почти месяц не отходила от его кровати в реанимации...

Наверное, не только физиологическими причинами можно объяснить болезнь. Ведь после, вернувшись на завод, снова держал практически любые нагрузки, потому что точно знал – он необходим заводу, людям. Организм дал себе возможность передохнуть. Словно предчувствуя, как нескоро снова представится такая возможность.

В мае 1964 года Глеба Ванага назначили директором Новосибирского авиационного завода имени Чкалова.

Как нарочно, все складывалось так, что план выполнить казалось просто невозможным... Подводили поставщики, а когда все было готово, для сборки времени практически не осталось. Это означало, что на следующий год уменьшатся фонды, люди не получат премий, доплат. Глеб Алексеевич понимал, что в одиночку вывести завод из прорыва не удастся. Собирал руководителей подразделений, требовал организовать работу... Но сам понимал – план «горит». Решение напрямую поговорить с коллективом пришло спонтанно. Шел по цехам, увидел клубы дыма из курилки, понял, что немало времени проводят здесь рабочие... Дальше – проще. Собрал кадровых рабочих, объяснил ситуацию, пояснил, что план – это не просто показатели для директора. Это – слава всего завода, материальное положение каждого рабочего.

В министерстве все знали, что план у Ванага горит. А люди сутками не выходили их цехов, на рабочие места вернулись пенсионеры, становились к станкам инженеры, технологи...

Это потом в характеристике напишут:

Творческий подход к работе, стремление к поиску, целеустремленность и настойчивость в достижении поставленной цели, организаторский талант позволили Ванагу Г. А внести существенный вклад в развитие техники и технологии нашего предприятия. Снизить трудовые и материальные затраты на производство авиационной техники...

А на первых порах важно было создать тот ритм, который позволял бы работать без срывов. Запустить двигатель. Это ежедневная трудная работа, требующая настойчивости и мастерства. Упорства и умения стратегически решать задачи. Видеть перспективы, работать над их осуществлением. А этих качеств Ванагу было не занимать.

Поражала его способность влиять на людей. Все, кто работал с Глебом Алексеевичем, вспоминают его удивительное умение слушать собеседника, вычленять главное и не размениваться на мелочи. Да, он был суров, умел заставить нервничать. Цепкий пронизывающий взгляд, жесткость суждений, резкость фраз... Мягким спокойным человеком Глеб Ванаг никогда не был. Но жесткость и жестокость – понятия разные. Директор был суров, но справедлив. Он никогда не прощал разгильдяйства, но умел ценить профессионализм. Он требовал полной отдачи, но сам показывал пример отношения к делу. Он всегда в первую очередь заботился о деле, о людях, которые зависели от правильности принятых им решений, и никогда – о своем благополучии, о своем месте, о своем реноме...

Научно-технический прогресс прочно входил в сознание страны. В самолетостроении внедрение новых технологий было не просто веянием времени, но актуальнейшим требованием самого производства. Директор прекрасно понимал, что внедрение новых технологий во многом зависит от уровня подготовки всех звеньев. На заводе был разработан план повышения научно-технического уровня, общего и специального образования рабочих. Ванаг требовал от специалистов хорошо развитого чувства нового, сам активно участвовал в научной работе. Он являлся научным и техническим руководителем работ по созданию комплексной системы ускоренной подготовки производства на основе автоматизации процессов, создания источников информации, подготовки технологической оснастки и применения метода объемной увязки. Разработанные им методы отработки новых машин позволили существенно сэкономить сроки серийного освоения и обеспечить высокое качество и надежность.

Глеб Алексеевич руководил работами по внедрению технологии штамповки взрывом. Внимательно следил за постройкой и оснащением лаборатории, курировал все работы по строительству промышленного корпуса взрывной штамповки.

Он активно ратовал за сотрудничество с академическими институтами, благодаря его умению видеть перспективы на предприятии были открыты и успешно работали около двадцати научно-исследовательских лабораторий.

Большой творческий вклад внес Глеб Алексеевич в освоение новых изделий. Под его руководством был осуществлен запуск в производство нового самолета СУ-24.

Успехи предприятия не оставались без внимания государства. Завод был награжден орденом Трудового Красного Знамени, орденом Октябрьской революции. Высоко ценили и директора завода Глеба Алексеевича Ванага. Еще в 1957 году он стал кавалером ордена «Знак почета». Первым орденом Ленина его наградили в 1966 году. Второй вручили в 1971-м, вместе с присвоением звания Героя Социалистического труда и медалью «Серп и молот». В 1976-м он стал лауреатом Государственной премии СССР, а в 1981-м был награжден орденом Октябрьской Революции.

Но главную оценку ставило небо, когда новый самолет взмывал в воздух и делал «круг приветствия». Это был праздник и для работников завода, и для жителей Новосибирска, и для директора.

Летно-испытательная станция всегда оставалась в центре внимания Ванага. И не только потому, что именно отсюда начинал он свою карьеру руководителя. Именно здесь подводились итоги работы коллектива. Оценка всех усилий была однозначной – идет в небо машина или нет. И хотя время испытаний всегда держалось в строгом секрете, мало ли что может произойти, информация словно распространялась в воздухе. И к моменту взлета все «зрительские места», заборы и крыши, оказывались занятыми людьми. И порой казалось, что забарахлившая машина удерживается в небе силой устремившихся на нее глаз, силой их надежды.

Но испытание самолетов – это больше чем риск. Не всегда за взлетом следовала посадка. Каждый летчик-испытатель знает, на что идет. Каждый работник завода знает, что плата за недоработку – чужая жизнь. Авария – общее горе. Можно лишь догадываться, чего стоили неудачи Глебу Ванагу с его обостренным чувством ответственности.

...К испытанию была подготовлена целая группа машин. Тот сентябрьский день выдался хмурым, дождливым. Наконец выглянуло солнце, и хотя на горизонте виднелись хмурые тяжелые тучи, настроение у всех было приподнятое – дождались команды на взлет.

Испытания прошли нормально, но когда стали возвращаться к аэродрому – не нашли знакомой площадки. Низкие грозовые тучи перекрыли все небо. Запросили Толмачево – та же картина. Приборы показывают – бензин на критической отметке, надо срочно принимать решение... Наконец нашли подходящую площадку возле Бердска, там туч словно и не было, погода летная...

Ванагу казалось, что часы в его кабинете остановились. Чуть ниже горла сжималась пружина, не давая вздохнуть полной грудью. Когда, наконец, прозвучал желанный звонок: «Сели, Глеб Алексеевич, все живы, машины целы», напряжение все не отпускало. Через минуту Ванаг уже мчался к месту событий. Крохотный заброшенный какой-то домик на маленьком аэродроме. Вдалеке грязные, словно усталые самолеты...

Вся компания пребывала в состоянии «невесомости». Глаза горят, каждый пытается рассказать свое, причем тихо говорить просто невозможно, а каждая мелочь кажется судьбоносной... Напряжение выходило нервным хохотом. С появлением директора веселье вспыхнуло с новой силой, ликование переполняло, но та пружина чуть ниже горла никак не отпускала, словно еще что-то может случиться в такой день...

Приехал домой – жена сразу заметила: что-то не так. Он еще отшутился – нормально все, даже хорошо. Но не успел сделать несколько шагов – хлынула горлом кровь. Распрямилась, наконец, пружина...

Анна Константиновна до сих пор вспоминает тот день с содроганием: «Хорошо, детей дома не было».

А через неделю он уже снова был на работе. Ждали дела, болеть некогда...

Новосибирский авиационный завод имени Чкалова считался гордостью города. Сюда приезжали бесконечные делегации, он встречал всех – космонавтов и зарубежных гостей, ученых и артистов, Фиделя Кастро и Леонида Брежнева...

Он строил завод – промышленная площадка увеличилась вдвое. Сносил бараки и строил дома, достраивал Дворец Культуры, который и сегодня остается одним из самых представительных зданий города. Чтобы подарить его Новосибирску, пришлось ехать просить разрешения у Брежнева. Как раз начиналась очередная кампания экономии, и согласно постановлению об излишествах стройку на много лет заморозили...

Он был депутатом Верховного Совета, делегатом съездов партии, к нему бесконечно шли люди с просьбами, и он старался помочь им. Нагрузки постоянно возрастали, и пришло время, когда выдерживать их стало тяжело. Проводы на пенсию – событие грустное в жизни каждого человека. Для Глеба Ванага оно было трагичным. Жить для себя он не умел, не мог представить себя без работы.

Однажды на встрече с общественностью, когда разговор коснулся личного, его спросили: «Ваше представление о счастье?». Он ответил: «Люблю работать». И он действительно больше всего любил свое Дело. Уже выйдя на пенсию, не мог представить себя без родного завода, пытался работать просто инженером. Но вот этого уже не получилось, потому что решать мелкие задачи было неинтересно, а стратегические решения принимал уже другой человек, и даже если он делал ошибки, то это были его ошибки и его личная ответственность...

И снова навалились болезни, словно только и ждали момента, когда Дело не будет призывать его.

Глеб Алексеевич Ванаг умер после тяжелой болезни 13 ноября 1991 года. Он навсегда остался во времени, когда понятия Долг, Честь и Дело писались с большой буквы и значили куда больше, нежели деньги и акции. И не случайно в 2000 году на здании заводоуправления была открыта мемориальная доска в его честь. Прошли годы, забылись мелкие обиды и претензии, появилась возможность оценить реальные масштабы личности. И сегодня уже нет сомневающихся: Глеб Алексеевич Ванаг – легенда сибирского самолетостроения. Теперь уже – только легенда.