Великая Отечественная война — особая страница в нашей литературе. Эти густо пропитанные кровью годы отложили свой отпечаток и на произведениях писателей той поры, и на их судьбах, и вообще на литературной обстановке и жизни Новосибирска — такого, вроде бы очень далекого от полей сражений города. Но вот что писал по этому поводу, выражая общее самочувствие писателей-сибиряков, в одной из статей военных лет публицист и очеркист Савва Кожевников: «Сибирь далеко от фронта. Но она далеко, если расстояние измерять по географической карте. Фронт Отечественной войны мы воспринимаем сердцем. И он для нас настолько близок, что мы, кажется, слышим лязг и скрежет танковых колонн, видим взрывы артиллерийских снарядов и фугасных бомб. Ведь фронт проходит по нашей Родине».
Уже на другой день войны, 23 июня 1941 года, писатели со страниц газеты «Советская Сибирь» заявили: «Будем бить врага и штыком, и пером». Что и делали в самом буквальном смысле. И в первую очередь те, кто надел солдатскую шинель. На фронтах Великой Отечественной в составе сибирских добровольческих дивизий оказались Е. Березницкий, Н. Кудрявцев, А. Куликов, А. Смердов, уже успевшие заявить о себе в предвоенные годы как талантливые поэты и прозаики. Двум из них не было суждено вернуться в родной город никогда.
Евгений Николаевич Березницкий (1909 — 1941) самым первым из новосибирских писателей ушел добровольцем на фронт. Родился он в Киеве. После окончания школы в Томске некоторое время работал литературным консультантом в газете «Советская Сибирь». Одновременно писал стихи для детей и взрослых, собирал и переводил алтайский фольклор. Незадолго до войны успел выпустить в Новосибирске две детских книжки — «Приключения барабанщика» и «Похождения храброго ерша», а также лирический сборник «На Оби». Стихов о войне сохранилось от Е. Березницкого немного. В них — ненависть к врагу и жажда священной мести за поругание родной земли. В конце сентября 1941 года в боях на Ельнинском направлении Е. Березницкий погиб.
Николай Алексеевич Кудрявцев (1901 —1944) к началу войны был уже достаточно известным прозаиком. Его «производственные» рассказы и повести «Трубоуклады», «Штукатуры» и др. имели определенный успех. В первые же недели войны старший политрук Кудрявцев в составе сибирских дивизий прибыл на фронт и в районе Вязьмы попал в окружение. Вдвоем с солдатом больше двух месяцев пробивался к своим. Потом — проверки «особистов» и… рота штрафников, где он и погиб в январе 1944 года, успев, правда, рассказать о мытарствах окружения в записках «Из фашистского плена», которые в 1943 году опубликовали «Сибирские огни».
Борис Андреевич Богатков (1922 — 1943) с приходом войны еще только начинал поэтический взлет. Родился он в Ачинске Красноярского края, рос и учился в школе в Новосибирске. Потом — Москва, работа проходчиком-метростроевцем, а параллельно учеба на вечернем отделении Литературного института им. А.М. Горького. Осенью 1941 года добровольно ушел на фронт, а в 1942-м был комиссован и вернулся в Новосибирск. Пробыл здесь недолго. Добился зачисления в добровольческую дивизию, где командовал взводом автоматчиков. Бой за Гнездиловские высоты на Смоленском направлении 11 августа 1943 года был для него последним. В критическую минуту Б. Богатков поднял своих солдат под шквальным огнем в атаку песней собственного сочинения:
Все, гвардеец, в боях изведай:
Холод, голод, смертельный риск,
И героем вернись с победой
В славный город Новосибирск…
— пелось в ней.
За свой подвиг Б. Богатков был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-ой степени, а его имя навечно внесено в списки 22-й Гвардейской Сибирской дивизии. Именем Б. Богаткова названа одна из самых больших улиц Новосибирска, в начале которой воину-герою поставлен памятник.
Писать стихи Б. Богатков начал рано. Но уже в юношеских его опытах проступает предчувствие надвигающейся войны, а с ним и мотив готовности защищать Родину. С тех же пор, как Б. Богаткова призвали в армию, Родина и война стали главной и единственной темой его поэзии. Впрочем, то была не просто тема, а скорей заполнившее молодого человека без остатка чувство, в котором поэт и гражданин, горячо любивший свою страну, слились воедино.
Писатели, оставшиеся в тылу, тоже приближали победу над врагом, но их главным оружием было перо.
Правда, издательская деятельность в начале войны была резко сокращена. В Новосибирске после начала войны успело выйти всего две книги: роман А. Коптелова о шахтерах «На-гора» и сборник стихов и прозы «За честь родины», в котором среди других сибирских писателей приняли участие и новосибирцы Н. Алексеев, М. Кубышкин, А. Смердов, Е. Стюарт, А. Коптелов. Прекратили выходить многие периодические издания. Даже выпуск «Сибирских огней» на недолгое время был прекращен. Но зато теперь прозаики, публицисты и поэты стали широко печататься в областных и армейских газетах, где они призывали соотечественников на ратные подвиги и героический труд. Была воскрешена и такая действенная форма агитационно-пропагандистской работы, как «Окна (только теперь не РОСТа, как в дни Октября) ТАСС». «Окна» появились во многих сибирских городах, в том числе и в Новосибирске. Они выходили с патриотическими плакатами, звучными лозунгами и призывами, песнями, частушками, злой сатирой и карикатурами на врага и имели большую популярность у населения. Этому во многом способствовало активное участие в выпуске «Окон» писателей. В Новосибирске — Е. Стюарт и А. Высоцкого.
В 1942 году издательская деятельность в Сибири вновь начинает оживляться. В Новосибирске выходят новые книги А. Коптелова, А. Смердова, Е. Стюарт, К. Урманова, С. Кожевникова. А главное возобновляется выпуск «Сибирских огней». В 1942 году на базе журнала появилось два номера альманаха «Огневые дни», а с 1943 по 1945 годы вышло еще четыре номера альманаха, но уже под прежним, традиционным названием. Главным героем публиковавшихся здесь произведений А. Коптелова, Н. Кудрявцева, И. Мухачева, А. Смердова, Е. Стюарт, В. Федорова и др. был сражавшийся с фашизмом народ России.
Поскольку многие писатели-сибиряки воевали в составе различных частей и соединений, то редакция «Сибирских огней» старалась использовать малейшую возможность для появления на свет их рассказов, стихов, очерков, повестей. И уж тем более авторов молодых, широкой публике незнакомых. Так, на страницах этих военных выпусков «Сибирских огней» читатели впервые познакомились с творчеством Б. Богаткова, узнали о «сибирском Маресьеве» Н. Мейсаке.
Существовала и своего рода «обратная связь». В годы войны редакцией журнала было подготовлено три выпуска, специально предназначенных для читателей-фронтовиков. Представляли они собой восьмистраничные газетки-брошюрки с рассказами, стихами, очерками, хроникой культурной жизни Сибири. Спецвыпуски были иллюстрированы сибирскими художниками, что делало их особенно выразительными. А на фронт они попадали обычно с делегациями, которые везли бойцам подарки от населения. Фронтовые выпуски «Сибирских огней» на передовой встречали очень тепло и сердечно. Их хранили как драгоценные реликвии. Они возбуждали патриотическое чувство, поднимали боевой дух воинов-сибиряков, о чем свидетельствовали многочисленные письма в адрес редакции.
Ряд новосибирских писателей в составе творческих бригад выезжали на фронт, что дало им материал для будущих произведений. Так, у Е. Стюарт в результате родился большой поэтический цикл, а у А. Коптелова впечатления от этих поездок легли в основу его романа «Когда ковалась победа», который, кстати, был единственным романом о жизни тыла в сибирской прозе военных лет.
Надо сказать, что художественная проза о Великой Отечественной стала появляться из-под пера писателей-сибиряков лишь к концу войны. Кроме коптеловского романа, это были рассказы и очерки С. Кожевникова, А. Мисюрева, Н. Кудрявцева и ряда других авторов. Художественные достоинства большинства из них оставляли желать лучшего, но и «звездный час» «военной прозы» еще не пробил. Ее расцвет наступит лет через десять-пятнадцать, когда во весь голос заявит о себе поколение писателей, пришедших в литературу из блиндажей и окопов. А тогда, в годы военного лихолетья, тон задавали более оперативные публицистика и поэзия. Впрочем, одно от другого тут часто было неотделимо и на первых порах представляло собой больше агитационно-пропагандистскую публицистику, призывавшую «на смертный бой» с ненавистным врагом», но со временем начинает складываться образ «человека на войне».
Поэтическую летопись Великой Отечественной войны в ее тылу создавали поэты разных поколений. И тон в первые военные годы задавали стихотворцы уже состоявшиеся, опытные. По разным причинам им не довелось взять в руки винтовку, но они прекрасно чувствовали грозовую атмосферу великих битв и активнейшим образом воевали «пером». Причем, им, как правило, удавалось увидеть обе стороны военной «медали». Более того, тема единства фронта и тыла в произведениях поэтов Новосибирска, посвященных войне, у некоторых из них (А. Мухачёва, например) становится одной из ведущих. И связь эта, как подчеркивал тот же Мухачёв, не столько даже экономическая, материальная, сколько духовная, а потому народ, одинаково грозный на поле боя и в тылу, нельзя победить.
Сибирь, как известно, сыграла огромную роль в деле победы над фашистской Германией. Она стала промышленным и продовольственным щитом, бойцы ее дивизий остановили в самые тяжелые дни врага под Москвой и фактически повернули войну вспять. Не случайно «сибирская интонация» в советской поэзии о Великой Отечественной весьма ощутима. Местные писатели прекрасно осознавали историческое значение своего родного края, но, пожалуй, наиболее точно и метафорически емко это выразил совсем еще молодой тогда (после окончания техникума работал он некоторое время на новосибирском авиационном заводе им. Чкалова) Василий Федоров, сказавший в одном из своих стихотворений: «В дни народных бед / Сибирь стояла под Москвою».
В годы Великой Отечественной войны ярко засветился талант двух ныне известнейших новосибирских поэтов: А. Смердова и Е. Стюарт.